Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 74 страниц)
К выходным позвонили глазговцы. Дядюшка слёзно просил племянницу сходить в Болдианскую библиотеку, в отдел Саклера, и сделать ему копию брошюры по террасному земледелию народа Мольо под редакцией Катерины Клапстовой – он отчаялся найти эту публикацию хоть где-нибудь, и даже в магазинах на заказ её тоже нет. Мистер Бошан уже посылал запрос в картотеку читального зала по интернету, и ему ответили, что в электронном виде этой брошюры нет, но её могут сделать индивидуально и только в его присутствии, после того, как он идентифицирует издание. Старый археолог попросил племянницу присутствовать за него и долго перечислял все характеристики этой брошюры, вплоть до цветовой гаммы оформления тыльной страницы. Та всё это записала и обещала исполнить просьбу в лучшем виде.
Эшли, с которой Жаклин разговаривала сразу после дядюшки, просто поинтересовалась, когда девушка сможет приехать к ним на каникулах, а вот Алиса, взявшая трубку последней, начала расспрашивать про своего сына-студента. Как там у него дела? Не видится ли с ним Жаклин и не знает ли, как продвигается его учёба? «Надзирательница», конечно же, умолчав о недавней болезни своего «подопечного» – не стала волновать мать – просто обтекаемо сформулировала, что видится с Алексом довольно редко, ввиду того, что, и он, и она готовятся к каникулам: он усиленно учится, а она много работает, и, объясняя всё это, очень надеялась, что её слова в отношении студента не сильно расходятся с реальным положением дел.
Так же еще рассказала, что её мужу дали руководящую должность, и они устраивают по этому случаю вечеринку, на которую Александр тоже приглашен, и даже уже пообещал прийти. Судя по голосу, которым Алиса рассыпалась в благодарностях, женщина была несказанно рада это слышать.
Александр и Жаклин созванивались постоянно, используя любую возможность. Болтали обо всём на свете. Примерно через неделю девушка знала уже почти всех его друзей, подруг, преподавателей и с большим удовольствием констатировала, что, если судить по его вкусам в одежде, музыке, кино и прочему, он старше её лет на двадцать – тридцать, не меньше.
В музыке МакЛарен числился в поклонниках почти всех, без исключения, представителей oldschool рока, в упор не признавал рэп и еще больше не любил музыку регги и Боба Марли, тогда как сама Жаклин рэп любила. Иногда под настроение юноша мог включить что-нибудь наподобие белого соула Майкла Болтона и модернизма Брайана Ферри с его RoxyMusic. На саму же девушку всё перечисленное нагоняло жесточайшую скуку. В кино ему нравились не «Звёздные войны», как можно было предположить, и даже не Бэтмен с Джеком Воробьём. Парень был влюблён в американские вестерны типа «Великолепной семёрки» и «Красной реки», Клинта Иствуда и Чарльза Бронсона, а также в старые французские детективы и Жана Габена – всё это, и ему подобное, Жаклин могла смело «принимать» вместо снотворного.
А однажды он просто «убил» её своим признанием, что иногда смотрит немое кино, на которое его «подсадил» Кирк. Тот всегда говорил, что его просто убивает эта постоянная болтовня на экране, и немое кино – прекрасная этому альтернатива и выход из положения.
Еще она узнала, что у юноши нет любимого цвета, он просто любит клетчатый узор ткани, и любимого числа – ту тему вообще всё равно и вообще, он не понимает, как можно любить число. Сама рассказала, что её любимый цвет – фисташковый, любимое число – 11, любимые цветы – орхидеи.
Где-то после второго или третьего разговора с этом человеком она с удивлением вспоминала, что когда-то жила без него, без знаний о нём, без этих разговоров с ним, без его голоса, шуток, злости, нигилизма, доброты, внимательности к мелочам, заносчивости, надменности и остальных подробностей характера, которые, к своему очередному недоумению, все уже просто обожала, не разделяя на положительные и отрицательные.
А между тем приближалась пятница, тринадцатое.
– Жаклин, – как-то дня за три до вечеринки начал Александр в разговоре. Доктор Рочестер дежурила очередные сутки на работе и, оставшись на посту поздно вечером одна, могла поговорить по телефону, – я всё хочу тебя спросить: ты сейчас хорошо кушаешь? Я, знаешь ли, не забыл своё обещание проследить этот момент. К тому же десять дней уже прошли. Ты готова предъявить результаты?
– Я хорошо кушаю, не беспокойся… – пробубнила хорошо кушающая, с явной неохотой возвращаясь к этой теме, поскольку кушать-то она кушала, но, учитывая её загруженность и дома, и на работе все эти десять дней, её обильное чревоугодие особого эффекта на жировую прослойку не возымело. – Но ничего предъявлять тебе не буду, не дождёшься.
Александр засмеялся.
– Жаклин, ты меня ни с кем не путаешь? Я – ждать? Я надеюсь, ты шутишь? – парня явно «несло». – Смотри, если я увижу на тебе всё еще «пустую» одежду, пеняй на себя.
– Боже, как страшно! – съязвила собеседница. – Ничего ты мне не сделаешь.
Молодой человек только вздохнул.
– Всего лишь приду на эту вашу вечеринку, сгребу тебя в охапку, поцелую при всех так, чтобы всё поняла даже твоя Сула, не то, что все… люди и увезу к себе в квартиру. Выгоню эту тётку, посажу тебя под домашний арест и буду подсовывать еду под дверь, периодически взвешивая на руках.
– Браво, мистер МакЛарен! Мы впечатлены: я и Рэй Бредбэри.
– Ты мне не веришь? – мистер МакЛаренуже почти хохотал. – А ты меня проверь, Жаклин! Я разрешаю.
Девушка хотела было рассмеяться и сказать, что его никто за язык не тянул, и она обязательно воспользуется его разрешением, но… но что-то её остановило.
– Мне нравится быть худой. Ты, между прочим, тоже худой.
– И это твой ответ, – без вопроса в голосе подытожил Алекс.
– Да. Каков вопрос, таков и ответ.
– Ясно. Ну, в общем, я так вижу, разговоры на тебя не действуют…
И как только доктор Рочестер следующим же утром, в половину девятого, собиралась с работы домой после «суток», ей опять позвонил мистер МакЛарен.
– Доброе утро, доктор Рочестер.
– Привет. Что-то случилось?
– Да. Я жду тебя на пересечении со Старым шоссе, ты сможешь подойти?
– Александр… я после «суток»… – начала было Жаклин, – а что случилось?
– Что – «ты после суток»?
– Не очень хорошо выгляжу, вот что!
Александр засмеялся.
– Я уже на месте. Жду. – И его голос сменился гудками, а Жаклин мысленно поблагодарила того человека, который придумал душ на работе.
Когда девушка свернула с Churchil Drive на Old Road, то сразу же заметила чуть поодаль вправо, под деревьями, загораживающими Naffield Centre, мотоциклиста, сидящего боком на своём железном коне. «HONDA» – прочитала она крупные буквы на бензобаке. Самого гонщика в его коричневой дублёнке она узнала безошибочно, и у неё слегка завибрировали все внутренности – хоть они созванивались и болтали постоянно, но виделись девять дней назад.
– Привет, – заулыбался мотоциклист, когда она приблизилась.
– Привет. – Её движения и мимика были настороженными и опасливыми, как будто она ждала от него какого-нибудь подвоха, но в глазах плескалось счастье. – Что случилось?
– Случилось ужасное. – Юноша сделал «страшные»«тюльпаны» и воровато чмокнул девушку в щечку. – Но поправимое – я соскучился.
– Алекс, вечеринка послезавтра… мы больше ждали. – Жаклин не помнила, чтобы еще когда-нибудь кокетничала с таким же удовольствием и внутренним согласием с самой собой – ей было несказанно приятно, что он не выдержал. – К тому же мне нужно сейчас домой – готовиться к празднику.
– Мне тоже. – Всё это время мотоциклист, слушая её в пол-уха, надевал на себя шлем, который до этого держал в руках, потом снял с руля еще один и начал водружать его на голову своей пассажирке. Та не сопротивлялась, в чем парень, кстати, не сомневался.
– Что «тоже»? – спросила Жаклин, поправляя шлем на подбородке.
– Нужно готовиться к празднику.
– А при чем здесь я?
– Садись. – Он, кивнув на место сзади себя, перекинул ногу через корпус мотоцикла и оседлал его.
Жаклин для порядку скептически сложила губки, но как только устроилась позади своего любимого мужчины, позволила себе полностью отдаться своему счастью, крепко схватившись за обожаемое тело. Правда, максимально прижаться мешала её рабочая сумка, зажатая между ними, а положить голову на спину – шлем, но это были такие мелочи.
Они проехали до конца Old Road и выехали на Eastern By-Pass Road. Александр провёз их совсем недалеко по этой крупной, оживлённой автостраде и свернул влево на какую-то еле заметную дорогу. По ней они тоже ехали совсем недолго. Буквально через три – четыре минуты он съехал и с этой дороги, остановился возле небольшой кучки деревьев позади полей фермерского хозяйства и заглушил мотоцикл. В
ся дорога заняла где-то минут семь – десять, не больше. Как поняла Жаклин, проследив за окрестностями, Александр просто объехал жилой массив напротив больницы Черчиля и остановился с другой стороны фермерских хозяйств, расположенных на задворках этого массива.
Только после того как слезла с железного коня, девушка заметила в гуще этой мини-рощи две простенькие лавочки, сделанные из цельных брёвен и установленных на примерно такого же диаметра пеньках. Брёвна, размещенные параллельно друг другу, были одинаковы по длине и толщине и походили на математический знак «равно».
«Угу», – сделала вывод пассажирка.
Они молча сняли свои шлемы и положили их на сиденье. Там же осталась лежать и её сумка.
Александр с какойто виноватой улыбкой в уголках губ и ласкающим взглядом, взял девушку за руку и повёл за собой к лавочкам. Он молча быстро уселся на торец одного из брёвен и потянул к себе на колени Жак. Она попыталась было сесть ему на руки боком, но он развернул её руками за бёдра так, чтобы она оказалась прямо напротив него. Ей ничего не оставалось, как раздвинуть ноги и оседлать молодого человека точно так же, как только что его (или не его) мотоцикл.
Девушка обняла мужчину за плечи, их лица оказались почти нос к носу.
– Ну, привет, – выдохнул мужчина, посмотрев на неё с каким-то тихим, радостным восхищением, после чего тут же закрыл глаза и потянулся ртом к желанным губкам.
Жаклин «потеряла» мир вокруг себя на второй секунде. А на третьей «потеряла» и себя саму.
Наслаждение и удовольствие было настолько желанным, долгожданным, мощным и обоюдным, что ни один даже и не пытался справиться с собой, своими стонами и руками. Никакого «прощупывания дна» и привыкания – поцелуи вмиг стали грубыми, наглыми, собственническими и требовательными. На этот раз парень начал расстёгивать её пуховик без объяснения причин и отчета в действиях. Тем более что не в силах был оторваться от её рта и перестать вылизывать своим языком там всё подряд.
Когда затрещала молния, Жаклин, которой уже был знаком этот манёвр, даже не отреагировала, и парня это слегка огорчило и задело – он любил её огорошенную реакцию и наслаждался, когда мог её удивить. Поэтому, расстегнув пуховик и забравшись под кофточку, и недолго побродив там руками по субтильному тельцу девушки, чуть вспомнив его знакомую нежность и мягкость, он тут же накрыл своими ладонями её третье-четвёртый размер поверх бюстгальтера. Она на мгновенье застыла, но и это тоже было уже не ново, поэтому быстро освоилась и даже прогнулась в спине, выпятив грудь навстречу его рукам.
«Ну, раз так…», – решил юноша.
Не успела обладательница третье-четвёртого размера опомниться, как он залез своей крупной, щуплой кистью, с большой пястью и длинными пальцами, внутрь чашечки бюстгальтера и вынул оттуда одну из грудей.
– Алекс… – выдохнула Жак, оторвавшись от губ любимого человека. – «Как хорошо, что на мне сегодня эластичный «intimissimi», а не «железобетонный» «DIM», – подумала она помимо своего желания.
Но тот не отреагировал. Просто не смог. После того как в его руке оказалась эта обнаженная округлая, гладкая, упругая, внушительных размеров тёплая женская плоть, он тут же захотел это видеть. Забыв про всё на свете, даже про саму Жаклин, тут же задрал ей кофточку под самое горло, чтобы просто посмотреть. Вид белой налитой женской груди, приподнятой смятым под ней бюстгальтером и выставившей на него свой возбуждённый набухший сосок, сделал его почти безумным.
Свернув «тюльпаны» и даже как бы утопив их в глазницах, Александр с каким-то тихим страдальческим воем, с налётом радостного облегчения сильно пригнулся и, приподняв одной рукой грудь к своим губам, ринулся ртом к ореолу соска, и, втянув его полностью, стал сосать и легонько покусывать. В качестве следующего шага он тут же, не мешкая, завёл свою свободную руку девушке за спину и начал там как помешанный теребить застёжку её лифчика. Но застёжка третье-четвёртого размера – кремень! Стояла «насмерть»! Хотя и она тоже не на того напала. Юноша, потерпев поражение сзади с кнопочками и крючочками, вернул руку вперёд и просто взял и вынул вторую грудь точно так же, как и первую и опять, задрав уже опавшую кофту, посмотрел на творение рук своих.
Он мял их с каким-то даже остервенением. Пытался соединить вместе, то пригибался, и полизывал, и посасывал как большие чупа-чупсы, то покусывал, то закрывал глаза, то открывал, то вдруг устав от неудобности позы, выпрямлялся и опять накидывался на губы, то вновь соскучившись по груди, устремлялся вниз.
Жаклинв это время, слегка откинув голову и опустив веки, зарывалась в его волосы ладонями, в это «пепельное золото», хоть ей в это время довольно ощутимо резали плечи натянувшиеся лямки бюстгальтера. Её руки в этих, уже довольно внушительной длины, вихрах, были похожи на дельфинов, резвящихся в море – они то погружались в «пучину» его волос, то «выныривали» на поверхность, показывая на солнце свои гладкие «спины».
Девушка уже плохо справлялась с эмоциями и изо всех сил боролась с собой, чтобы не закричать, как ей казалось, на весь Оксфорд. Но Александр всё-таки её победил – он отнял от грудей свою левую руку и просунул её между раздвинутыми бедрами Жак, положив аккурат на крестовидный шов её джинсов, и довольно ощутимо сжал ладонь.
– А-а-а… – вскрикнула и дёрнулась девушка, попытавшись соединить ноги. Она уронила голову себе на грудь, распахнула глаза и посмотрела на Александра.
Тот тут же, как будто обжегшись, отдёрнул руку, оторвался от её грудей и, уронив голову ей на плечо, просто дышал и молчал. После чего буквально разлепил свои «тюльпаны».
В его глазах не было ни тени улыбки, самодовольства или просто довольства. Они, на фоне остаточного возбуждения, наполнились до верха усталостью, граничащей с досадой и обреченностью.
– Я попал, малыш, – он блуждал взглядом по её лицу, а руками ласкал ее голый живот. – И крепко.
Та ответила не сразу, поскольку его интонации её немного обидели.
– Ты говоришь так, как будто жалеешь.
– Не говори ерунды. – Александр чмокнул её в кончик носа и улыбнулся. – Я ни о чем не жалею. Вернее, жалею, конечно же, но только вот об этом. – И он обвёл глазами кроны деревьев вокруг них и скосил взгляд на лавочки, его губы скривились в досаде. – Честно признаться, всё это «детство» меня начинает доставать.
Жаклин, не найдя что ответить, в это время быстренько, пока не поздно, заправила свои груди внутрь бюстгальтера и опустила кофточку.
Молодой человек улыбался, опустив свои ладони ей на бёдра.
– Ну вот, теперь можно и на вечеринку. – Бережно хлопнул он по ногам девушки.
В ответ она только молча, догадливо заулыбалась:
«Всё-таки полегчало, значит».
В благодарность за то, что он готов довольствоваться таким малым, хоть скорей всего, это стоит ему нешуточного дискомфорта, она притянула его голову к своей шее, напоследок глубоко зарывшись руками ему в затылок опять и, предварительно один раз поцеловав в волосы и шумно вдохнув их запах, прижалась к ним щекой. Александр по новой начал целовать её под линию челюсти и блуждать руками по бокам, но только теперь уже поверх кофты.
И когда Жаклин почувствовала, что в его поцелуях становится всё больше чувств, в руках – всё больше силы, а вдыхании – тяжести, мягко отстранилась и накрыла его лицо ладонями.
– Александр.
– Знаю. – Он, слегка зажмурившись, приложил её руку к своим губам и поцеловал внутреннюю сторону ладони. – Знаю. – И открыл глаза.
Жак смотрела на его лицо и чувствовала, что может рассматривать и целовать это произведение природы бесконечно, миллиметр за миллиметром, и ей всё равно будет мало.
Поэтому она решила, что пора.
– Где ты взял мотоцикл?
Александр широко заулыбался, и, чувствуя, что время тикает, бросился обыскивать и ощупывать руками её тело на толщину жировой прослойки.
– Неплохая попытка, Джеки. Я оценил. – И тут же защекотал её в боках пальцами так, что девушка зажалась руками и, завизжав, засмеялась. Она попыталась вырваться, но его руки держали её как ремни безопасности на русских горках. Он покровительственно засмеялся. Когда же, дождавшись, пока она успокоится, все-таки отпустил, и Жаклин быстро вскочила, поднялся сам.
Усаживались на мотоцикл они тоже в полном молчании – всё было понятно и без слов.
Александр довёз её до Университетской почты. Не заглушая железного коня, подождал, пока Жаклин слезет и снимет шлем, повесил защиту опять на руль, чмокнул девушку в щечку, сказал:
«До встречи», – и уехал, зло дав по газам на весь Оксфорд.
Глава 27 Пятница, триннадцатое
Глава 27 Пятница, тринадцатое.
Часть 1
– Чарльз, – представился мистер Рочестер, протягивая руку своему гостю.
– Алекс, – ответил тот на рукопожатие.
– Рад знакомству, Алекс. Добро пожаловать. – Хозяин дома улыбнулся.
– Взаимно. Поздравляю с повышением. – В ответ его улыбкой не одарили.
– Спасибо.
Жаклин стояла сбоку между ними, и у неё разбегались глаза – на кого смотреть первого, на кого – второго. Для начала ей не хотелось пропустить реакцию Чарльза на МакЛарена – она видела, что её муж явно рассматривает нового знакомого, хоть и справедливости ради должна была признать, что любопытство его весьма поверхностно.
И действительно, на хозяина дома этот юноша, конечно же, произвел какое-то впечатление, раз уж даже побудил к разглядыванию своей персоны, но не особо. Чарльз только лишь отметил про себя, что сам на пару дюймов ниже этого студента (конечно же, неминуемо польстив себе в этом плане, ибо проигрывал он парню дюймов пять, не меньше) и даже немного уже его в плечах, как это сделал бы любой другой мужчина при знакомстве с «новым самцом» – сразу же автоматически стараясь визуально определить его физическую силу. Что же касалось картинной красоты гостя, то дать ей оценку хозяину было намного сложнее в силу, во-первых, своей гендерной принадлежности и сексуальной ориентации, а во-вторых, студенты мелькали у него перед глазами каждый день, составляя своеобразный калейдоскоп из лиц, тем самым отучив преподавателя разглядывать и оценивать их милые молодые мордашки. За редким исключением.
«Кажется, ничего не почувствовал. Да, в принципе, и с чего бы? Если только с внешности этого красавца», – резюмировала Жаклин-ей, опять же в силу своей гендерной принадлежности и сексуальной ориентации, делать предположения, игнорируя внешние данные уровня Алекса, было несравнимо сложнее.
А вот сам красавец являл собой картинку заметно сложней и интересней своего визави. Сейчас перед ним, кроме всего прочего, стоял еще и преподаватель, поэтому было заметно, что в юноше студент, с его элементарным уважением к учителю, к человеку, обладающему более высоким уровнем эрудиции и интеллекта, борется с тем мужчиной, которому удалось умыкнуть из-под носа этого самого интеллектуала и эрудита сердце его жены. Поэтому парень воззрился на Чарльза с эдакой вежливой иронией, и, судя по всему, прилагал ещё и весьма ощутимые усилия, чтобы не скатиться на высокомерие и как следствие – снисходительность.
«Позёр!» – с любовью и умилением подумала Жаклин.
Чарльз в компании Мери немного опоздал на свой собственный праздник – они задержались в Лондоне. Поскольку уже было близко к семи часам вечера, то почти все гости собрались и ждали только Сесилию, пообещавшую захватить в компанию своего среднего сына Кевина. А пришли уже Айвор и Кайра Олдансоны, Танита и Гвидо Тикарани, Александр и Палома, а также Майкл Стюарт.
Войдя в комнату, виновник торжества первым делом попросил у всех прощения за опоздание, после чего Жак смогла представить друг другу своего мужа и любимого мужчину. Так уж получилось в её жизни, что это были два разных человека. Очень разных.
После того как Чарльз, познакомившись с присутствующими студентами, пошел дальше здороваться с остальными гостями – своими знакомыми, в комнату вошла Мери. Она чуть задержалась в прихожей со встречавшей своего хозяина Сулой, к которой только вчера приехавшая женщина уже успела очень сильно привязаться.
В общем-то, ничего беды не предвещало – Жаклин, как и положено хозяйке праздника, двинулась навстречу золовке, чтобы познакомить её со всеми присутствующими, и поскольку впереди всех стояли Александр и Палома, то начать ей предстояло именно с них.
Только лишь взглянув на вошедшую, девушка поняла, что что-то не так. Мери застыла на пороге гостиной в нерешительной позе, нервно сжав кулачки, бегая глазами по всему пространству помещения, и периодически не то удивлённо, не то восхищенно, не то даже как-то испуганно, останавливала взгляд прямо перед собой. Проследив за её глазами, невестка поняла, что та столь неоднозначно поглядывает именно на МакЛарена.
«О-о-о-о, не-е-е-ет… только не это! – мысленно завопила Жаклин, но тут же, взяв себя в руки и проглотив досаду, зацепилась за мысль: – Надеюсь, Алекс знает, что делать – у него есть опыт в этих делах». – О своей помощи в получении этого опыта девушка могла только догадываться.
– Мери, дорогая, разреши тебе представить сына моей подруги – Александра МакЛарена. Он учится в нашем Университете, на экономическом.
Мери чуть встрепенулась от звука своего имени, с неё спало наваждение и, взглянув на невестку и поняв, что от неё требуется, она смогла взять себя в руки. Женщина вернула себе грацию учителя математики и приняла позу, достойную должности директора школы – разжала кулачки, расправила плечи и слегка вздёрнула подбородок. Однако, быстро сообразив, что это не тот случай, добавила сюда еще и какое-то застывшее, приветливо-кукольное выражение лица.
– Мне очень приятно… э-э-э… – бедняга даже не сразу поняла, что не может назвать по имени человека, с которым её пытаются познакомить. Засмотревшись на его хозяина, само имя она попросту прослушала.
– Алекс, – помог ей хозяин имени, на доли секунды опередив в этом хозяйку квартиры. Он тоже уже оценил ситуацию и привычно приготовился лицедействовать, а при первой же возможности – дистанцироваться.
– Очень приятно, Алекс, – пролепетала Мери, смутившись, и первая протянула юноше руку.
– Александр, позволь познакомить тебя с сестрой моего мужа – Меринэлл Уитни. Она живёт в Корнуолле и работает учителем математики, занимая пост директора школы. – Невестка хотела еще и с помощью упоминания профессии и должности своей золовки вернуть той хоть в наименьшей степени чувство реальности, от которой, судя по всему, оно так и норовило ускользнуть.
Пока Жаклин говорила, Александр уже взял протянутую ему ладонь и держал её в руках.
– К вашим услугам, мадам, – поприветствовал он женщину на старинный манер, слегка сжав её кисть. Убедившись, что намёка та не поняла – она еще сильнее расправила плечи, продолжая неумело хлопать глазками – парень выпустил её ладонь и быстро отошел в сторону.
«Боже, храни нас всех», – успела подумать Жаклин, прежде чем произнести:
– А это Палома, знакомая Алекса. Она тоже учится в Университете, на медицинском, моя будущая коллега.
На Меринэлл стало неудобно смотреть – она сдвинула брови, и, видимо, изо всех сил старалась ограничиться только этим, за считанные мгновения пытаясь понять: является ли Палома девушкой Алекса или нет, и может ли повлечь за собой какие-либо последствия для самой Мери ответ на этот вопрос. Судя по всему, она, как настоящая англичанка, моментально причислила себя к пострадавшей стороне, поскольку через пару секунд одними только сдвинутыми бровями уже не ограничилась, а добавила к ним в компанию еще и сжатые в лёгкой злобе губы. И хотя туда же просились еще и сильные руки, которыми бы она с удовольствием вышвырнула молодую «нахалку» из квартиры, но в общем и целом, зная эгоистичный нрав Мери, можно было с уверенностью констатировать, что при появлении на горизонте потенциальной «соперницы», умению женщины держать удар мог бы позавидовать даже Леонардо ДиКаприо на очередном вручении кинопремии Оскар.
– Здравствуй… – она запнулась, – Палома.
– Палома, познакомься, это сестра моего мужа – Меринелл Уитни, или просто мисс Мери, как все её называют.
– Приятно познакомиться, мадам. – Девушка просто слегка поклонилась.
«Вечер перестаёт быть томным», – подумала Жаклин, кладя руку на спину золовке и подталкивая её к остальным гостям для дальнейшего знакомства.
Продвигаясь позади Меринэлл, она внезапно оглянулась и стрельнула глазами в Александр, который опять уже стоял возле Паломы. Это получилось озорно и насмешливо, как посмотрела бы сестра на брата, в которого только что влюбилась очередная девчонка. «Брат» в ответ только кратко раздраженно закатил глаза. Сейчас парочка могла себе это позволить, потому как всю остальную публику всё ещё занимал Чарльз. Палома же, уловив их переглядки, понимающе улыбнулась – она тоже заметила некоторую странность в поведении этой взрослой женщины по отношению к своему привлекательному спутнику.
Александр с Паломой пришли с полчаса назад. Гостья преподнесла Жаклин букет орхидей, а гость – небольшой торт-мороженое в виде снеговика. И та, и другой были вознаграждены реакцией хозяйки на свои презенты в виде загоревшихся глаз, восхищения на лице и краткого: «Yum…» при встрече со снеговиком. Александр еще хотел вручить Чарльзу бутылку коньяка Napoleon, но так как тот задерживался, то алкоголь был просто поставлен в центр праздничного стола.
Когда сегодня при встрече влюблённые впервые посмотрели в глаза друг другу, девушка в своих родных раскрытых «тюльпанах» с ужасом увидела знакомую толпу бесенят, сидящих на лавочках – брёвнышках. В каждом из «тюльпанов»– по «брёвнышку». На торцах, закинув ногу на ногу, уселись самые крутые и продвинутые, согнав лузеров в середину, и листали рекламки бюстгальтеров от «intitmissimi». И всё это на фоне лукавой улыбки в уголках губ их хозяина.
Жаклин отобрала у бесенят рекламки лифчиков и раздала им всем по томику Джона Донна взглядом в глаза своему гостю с примерным содержанием: «Постарайся хотя бы сейчас не думать о сексе!» – на что получила молчаливое: «Это в твоём-то присутствии!» – и бесенята, улюлюкая, получили свои брошюрки назад.
Тот, который не может не думать о сексе, сегодня одел отличную классическую, без украшений и излишеств, тёмно-синюю рубашку, какие обычно носят под костюмы менеджеры звена так эдак, выше среднего, и в мягкие джинсы нежно-палевого оттенка, или, как его еще называют, «цвета греческого мрамора». Рубашка была либо безупречно выглажена, либо новая. И как всегда, в лучших традициях Александра, от него не пахло абсолютно ничем, за исключением чистоты.
«И молодости», – подумала девушка.
Жаклин же, раздумывая над гардеробом для этого вечера, пыталась исходить из соображений того, что сегодня ей прежде всего предстоит роль хозяйки званого ужина, даже если к ней в гости должен пожаловать тот, перед кем промахов в её одежде быть не должно. Поэтому она соорудила на себе беспроигрышный классический вариант из обычной черной юбки до колен от Boohoo с тоненькими в ниточку лампасами, вышитыми матовым серебристым бисером и красиво мерцающими чуть впереди боковых швов. В комплекте с которой пошла мягкая кофточка, цвета этих же лампас, от Kenzo,с оторочкой из белого мохера, стилизованной под длинношерстный мех.
– Привет, Алекс, – она первая протянула руку на правах женщины и хозяйки торжества.
– Добрый вечер, Жаклин. – Гость тут же взял её ладошку и непроизвольно чуть-чуть потянул девушку на себя. У неё почему-то перед глазами всплыла картинка голой клиновидной спины молодого парня, лежащего на диване в её гостиной.
– Добро пожаловать. Ты давно разговаривал с Глазго? Как там у них дела?
– Позавчера звонил. С ними всё нормально. Ждут меня на каникулы и тебя – в гости. – Он всё еще держал её руку.
– Спасибо. Я уже пообещала дядюшке приехать.
– Обязательно, Жак. Ты помнишь Палому? – и только сейчас отпустил, не отказав себе в удовольствии напоследок слегка потеребить её пальчики.
– Разумеется. Здравствуй, Палома. Добро пожаловать.
– Здравствуй, Жаклин. Спасибо. – Девушка застыла в третьей позиции воспитанницы балетной школы и с выражением лица паиньки и отличницы, которое, судя по всему, было ей свойственно, если не вообще тождественно. Ну и раз такое дело, в одном с ней пространстве вспоминать голые спины и переглядываться так много говорящими взглядами было не очень уместно, поэтому влюблённые, не сговариваясь, взяли с девушки пример и на этом свернули своё приветствие, таким образом, проведя его почти в лучших традициях аскетизма.
А вот остальные присутствующие встретили вновь прибывших более эмоционально отзывчиво. Дамы неминуемо сразу же попали под впечатление и ощутили на себе влияние внешности и обаяния красавца студента, дав об этом понять распахнутыми глазами и попытками спрятать смущенные улыбки, а мужчины, столь же гарантированно, напряглись при его появлении. Но и те, и другие быстро взяли себя в руки при посреднических интонациях Жаклин, когда она представляла всем своих молодых друзей, поэтому знакомство прошло вполне себе непринуждённо и дружелюбно.
Вечер набирал обороты. Минут через десять после Чарльза приехала Сесилия со своим Кевином – учеником выпускного класса школы при колледже Святого Эдварда. Опоздавшая тоже очень сильно извинялась, что заставила себя ждать, оправдавшись затянувшимся визитом к стоматологу.
Уже за столом, немного распробовав блюда, почти половину из которых, по традиции, принесли сами гости, все выслушали поздравительную речь в честь Чарльза в исполнении его ближайшего друга Айвора Олдансона. Выпив за успешную профессиональную деятельность новоиспеченного руководителя «Группы Европы», собравшиеся под негромкую музыку, включенную хозяином дома через ноутбук, приступили к обсуждению всех университетских новостей различной степени свежести и важности, поскольку это учебное заведение для Оксфорда являет собой нечто вроде градообразующего предприятия.
Вспомнили почти всю вертикаль власти своего начальства, его кадровую политику, качество финансирования каждый своих учебных и научных программ. Танита рассказала о слухах вокруг расширения школы реставраторов, Стюарт пожаловался, что в такую неприступную цитадель образования и престижа как Оксфорд, мало проникают прикладные направления наук, и, как следствие, Университет выигрывает недостаточно грантов на разработки, все вместе посетовали на непродуманность расписания занятий, консультаций и собственно часов научной работы, и закончили разговоры об Оксфорде излюбленной темой всех жителей города: «Пора ли переводить должность канцлера с пожизненной на срочную или не пора».
