Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 74 страниц)
«Он в городе, – только лишь открыв однажды утром глаза, подумала Жаклин. – Он здесь. Я знаю, что он уже здесь. Я это чувствую».
После того, как девушка расставила все точки и акценты в отношениях с Чарльзом и начала понемногу привыкать жить на новый лад, она еще больше затосковала по Алексу.
Жак не питала никаких иллюзий и даже надежд по поводу этого молодого красивого шотландца – он абсолютно ровно и равнодушно простился с ней в Глазго, взял номер телефона, но еще ни разу не позвонил. И как бы ей ни хотелось хоть капли взаимности, Жаклин успокоилась и смирилась. Она поняла, что её удел – довольствование тем, что он здесь, с ней в одном городе, что в лучшем случае иногда посчастливится услышать его голос по телефону и, может быть, даже сможет один раз затащить его к ним с Чарльзом в гости. На большее рассчитывать не приходилось.
Но как бы там ни было, её тянуло к этому мальчику какойто космической силой притяжения. Он просто-таки держал её на своей орбите, руководил ею и, судя по всему, даже и не думал отпускать. Просыпаясь или засыпая, она думала, проснулся ли или уже спит её Александр? Она сверяла с ним свои поступки: думая, понравилось бы ему вот это или вот то-то или нет, и что бы он сказал вот об этом или вот о том-то? Часто вспоминала их «ту самую» среду, смаковала свои воспоминания и наслаждалась ими, даже если они и причиняли боль.
Для Жак это являлось странным, но с течением времени о плохом думать как-то не хотелось. Девушка всё больше вспоминала хорошее: то, как он рассказывал о своей мечте жить в Нью-Йорке; как после её слезливых воспоминаний о шоколадной туфельке, предложил выбрать торт; как её руку накрыл своей. Жаклин несколько раз видела Александр во сне, но увиденное её не впечатлило – предметы и люди расплывались, чувствовалась только энергетика любимого молодого человека.
Иногда, устав от постоянной тоски по возлюбленному, Жак пыталась найти, нащупать в себе силы, чтобы начинать его забывать. И не находила. И смирялась в очередной раз.
Видя грустное, меланхоличное настроение жены и резонно объясняя его тем, что психика женщины никак не может выровняться после выкидыша, Чарльз пробовал её как-то отвлечь. Он стал принимать приглашения в гости от своих друзей. Они два раза ходили на уикенд к его лучшему другу Айвору Олдансену с его женой Кайрой. Там всегда собиралось не так уж много народу, поэтому Жаклин не удавалось затеряться в толпе и отмалчиваться, приходилось принимать участие в беседах. И она это делала, хоть и без особого энтузиазма. Девушка и разговаривала, и молчала с одинаковым успехом и выражением лица. Видя, что эти вечеринки на жену большого терапевтического эффекта не возымели, мистер Рочестер попробовал отвлечь Жак с помощью её знакомых, и они сходили на званый ужин к Сесилии. Здесь Жаклин чувствовала себя куда лучше и свободней, но ненамного и очень недолго.
Убедившись, что общение с людьми супруге помогает слабо, муж решил взять в помощь братьев наших меньших и подарил ей щенка.
Это была девочка фараоновой собаки, четырёх месяцев отроду, с родословной, прививками и щенячьим взглядом голубеньких глазок. У неё имелись все признаки породы: нежная короткая шерстка, пока еще светло-рыже-каштанового цвета, с белой отметиной на грудке, и узнаваемые фирменные ушки. Хозяйка назвала девочку Суламита, или просто Сула.
Девочка была очень трогательная, непосредственная и абсолютно беспомощная. Особенно много хлопот ей доставляли собственные уши, которые, кажется, жили собственной жизнью и, как следствие, не всегда слушались хозяйку – иногда, когда щенок спал, они торчали стоймя, улавливая для него кучу всяких отвлекающих от сна звуков, и, наоборот, когда Сула, бодрствуя, пыталась навострить ушки и прислушаться к подозрительным, с её точки зрения, шорохам, противные уши бастовали и навостряться отказывались категорически.
Сула стала для Жак, как для настоящей англичанки, нескончаемым источником привязанности, умиления и бурной деятельности. Девушка с удовольствием ухаживала за ней, играла, тискала, воспитывала, хоть и, понятное дело, иногда уставала. Но самым главным, в конечном итоге, явилось то, что всё это, непонятно почему, не только не притупило тоску по Алексу, а наоборот, обострило – теперь ей хотелось поделиться своими впечатлениями от своей обаятельной питомицы ещё и с ним, ведь все хозяева, а тем более англичане, души не чают в своих красавцах и красавицах и могут рассказывать о них часами.
Жаклин очень хотела видеть Александра. Она соскучилась просто безумно. А поскольку ждать, когда он, здесь, в Оксфорде, соизволит продолжить с ней знакомство и позвонит ей, у неё не хватало выдержки, влюблённая начинала выискивать пути и способы, которыми бы могла с ним встретиться. Разумеется, не навязываясь.
Для начала вспомнила, что тогда, за чаем, там, у дядюшки в Глазго, Алиса как-то обмолвилась, что Александр играл в футбольной команде Университета Глазго и собирается подавать заявку на место в команде Магдален колледжа. Доктор Рочестер еще тогда сразу же подумала, что все студенты-первокурсники, и не только, претендующие на места в спортивных командах Университета, обязаны пройти медкомиссию с началом учебного года. Она вспомнила, как в октябре коридоры их диагностического отделения на первом этаже южного крыла заполняются шумными компаниями студентов, мальчиков и девочек, толпящихся перед кабинетами с аппаратурой.
Это был шанс. Не стопроцентный, но шанс.
И Жак начала действовать.
На репшене у дежурившей там медсестры по имени Мэрил, которую даже немного знала, Жак попросила расписание медосмотра студентов-спортсменов, чтобы не направлять больных из приёмного покоя в эти дни на первый этаж, а обследовать их в других отделениях. Мэрил подала ей подшивку с файлами, предварительно открыв её в нужном месте. Жак посмотрела сводную таблицу сроков и быстро выискала в списке колледж Св. Магдалены – студенты этого учебного заведения будут обслуживаться три дня подряд, начиная с шестого октября. Поблагодарив Мэрил, Жаклин ушла действовать дальше.
«Во-первых, я должна работать в дневную смену, а не дежурить сутки – с дежурства мне на первый этаж не попасть никак. Нужно поменяться как-нибудь, – планировала Жак, направляясь к себе в ординаторскую. – Во-вторых, я должна хорошо выспаться, вымыть голову и иметь чистую форму. В-третьих, необходимо назначить побольше обследований на первом этаже, чтобы было больше поводов туда наведываться. Пока всё, а там посмотрим».
Так она и сделала.
Девушке повезло в том, что ей не пришлось искать подмену – её саму попросили поменяться. Кевину Киннету, врачу из приёмного покоя, понадобилось несколько отгулов. Мужчина опрашивал всех подряд, кто бы смог с ним поменяться сменами, чем Жак и воспользовалась. Они договорились о трёх днях подмены – больше было запрещено правилами. И еще у неё имелись свои две восьмичасовые смены в запасе. Таким образом, оказалась почти целая неделя работы в больнице по восемь часов.
На шестое октября – начало обслуживания Магдален колледжа, доктор Рочестер назначила обследования трём своим пациентам: одной пожилой леди с подозрением на атеросклеротическую гипертензию, молодому парню с миозитом спины и молодой девушке с гидронефрозом почек после родов.
Пятого числа она прошла в химлабораторию, якобы из-за срочности результатов анализа желудочных выделений у одного из её пациентов, и, словно нечаянно, просыпала там себе на больничную форму цвета морской волны порошок метилового оранжевого, разговаривая с лаборантом и бесцельно перебирая химпрепараты. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что просыпала она не так уж и нечаянно – её уже начинало слегка потряхивать от завтрашней возможной встречи с любимым человеком.
Жак собиралась испортить свой костюм порошком фенолфталеина – его более широко применяют при химическом анализе – однако подвернувшийся под руку метиловый оранжевый тоже легко справился с задачей.
Потом точно так же, долго не думая, рванула в хозяйственную часть за чистым костюмом. И ей его выдали без проблем – пятно было получено в процессе и в результате непосредственной трудовой деятельности, а не кетчупом брызнули в Макдональдсе, так что… Переодеваться тут же девушка не стала, как сделала бы это в любом другом случае, а договорилась с собой надеть обновку в первый раз завтра утром.
Вечером, сидя с Чарльзом перед телевизором, Жаклин, играя руками с Сулой, которая пыталась отгрызть хозяйке хотя бы пару пальцев, размышляла только об одном – краситься завтра на работу или нет? Имелись аргументы как «за», так и «против». Она вообще никогда не пользовалась косметикой, и поэтому, если её на работе увидят с ресницами а-ля Пэрис Хилтон, вопросов и расспросов не миновать. Но, может, это тот самый случай, когда можно и потерпеть? Так и заснула, как ни странно, весьма быстро, ничего окончательно не решив.
Проснулась Жак тоже быстро, часов в пять утра. Это было очень рано, но, поскольку её всю била мелкая дрожь и глаза горели блеском а-ля ЛСД, о продолжении сна мечтать не приходилось.
Ничего не оставалось делать, как пойти выгулять собаку. Щенок пока еще бегал очень неуклюже и медленно, мог не дойти до предназначенного места, не сдержаться и сделать лужу где-нибудь на пути, поэтому предусмотрительная, дисциплинированная хозяйка всегда носила с собой перчатки и впитывающие салфетки. Когда они заходили в скверик, Сула, отпущенная с поводка, забывала про все на свете, включая свою хозяйку, и пускалась знакомиться со сложным возбуждающим букетом запахов – от земляных испарений до крема для обуви. Зачем ей это было нужно, она не знала. Так… на всякий случай… вдруг пригодится. Жаклин смотрела на маленького неуклюжего щенка, с самым деловым видом изучающего окружающий мир вместе с его стоящими и не заслуживающими внимания предметами и моментами, и расслаблялась, и ни о чем не думала.
Душ продолжил дело, начатое Сулой, и немного успокоил и ободрил. Чистая голова прибавила уверенности и приподняла настроение. Только вот воспользоваться косметикой Жак не довелось. Гуляя с собакой, она заметила надвигающиеся со стороны Хэдингтона тучи, подгоняемые многообещающим свежим ветерком. И её наихудшие опасения подтвердились. Зайдя после ванной в кухню выпить чаю, она была встречена звуком барабанящего по стеклу дождя. Подойдя к окну, девушка смогла в полной мере насладиться милейшим видом дуэта из дождя и ветра. Эти две стихии не то сливались в каком-то сексуальном экстазе, не то танцевали друг с другом какойто танец, типа сальсы, не то понтовались друг перед другом своей безудержной силой. Девушка от всего сердца надеялась, что такая непогода – это хороший знак.
Придя на работу и переодевшись, доктор Рочестер для начала позвонила в травматологию и терапию, узнать, как у них там дела с приёмом и местами. Потом приняла двух пациентов, и, воспользовавшись небольшой передышкой, схватила свой планшет с файлами и побежала на первый этаж в диагностику.
Коридор был почти пуст, и она увидела ЕГО сразу. И, конечно же, моментально узнала.
Глава 8 Режим “авиа”
Глава 8
Режим «авиа».
Первым же желанием Жак было развернуться на сто восемьдесят градусов и рвануть назад, к себе, в ординаторскую, и побыстрее, и спрятаться там.
«Я боюсь». – Она ждала этой встречи полтора месяца, собиралась на неё две недели и оказалась совершенно не готова.
Но было поздно – время резких телодвижений прошло. Мгновенно это уясним, Жаклин пересилила себя и сделала вдох.
Ей тут же захотелось ускорить шаг, а потом перейти на бег и с разбега наброситься на этого сладкого, такого желанного засранца и повалить его на пол, и почувствовать…
«Спокойно, Жак! Без фанатизма!»
Их оказалось четверо. Они сидели под кабинетом респираторной механики. Вернее, сидели на скамье только трое с Александром по центру, а один стоял рядом.
Алекс доктора Рочестер не видел, поскольку углубился в изучение листка в его руках, видимо, медицинскими данными.
Жаклин, же приближаясь и стараясь передвигаться как можно незаметней, вцепилась в парня глазами мёртвой хваткой питбуля.
Он был и всё тем же, и уже будто другим. Немножко… самую малость.
Приблизившись, девушка уже справилась с собой и приготовилась разыграть всё так, как планировала.
– Алекс? – Обратилась она к нему интонациями встречи с Елизаветой II.
Парень резко поднял голову, и «тюльпаны» тут же раскрылись, не зная удержу.
«Мда-а-а… – Жаклин мысленно сделала жест «рука-лицо», как только получила первую мгновенную порцию любования этим произведением природы. – Боже всемилостивый, какой же он… красивущий! Господи, дай мне силы! – вспомнив, что надо дышать, она вдохнула и уже спокойней продолжила: – Ну, здравствуйте, мои старые добрые распахнутые «тюльпаны».
При этом влюблённая изо всех сил старалась «тушить» свои глаза, чтобы они не выдали её с потрохами, и молилась, что вспомнила об этом вовремя.
Не вышло. Александр всё заметил. Опыт. Он либо есть, либо его нет.
«Ну-ну, – мысленно усмехнулся юноша, увидев, как вспыхнули глаза девушки при взгляде на него, – что на этот раз?» – Но здесь он уже оказался не на своей территории, тут он в гостях, и правил балом не он, поэтому шотландец расслабился и поплыл по течению.
– Жаклин? Что ты здесь делаешь? – выпалил он, вскочил со скамьи, и тут же запнулся на полуслове.
Через мгновение они оба рассмеялись.
«Пусть порадуется, что ей удалось застать меня врасплох», – подумал Алекс.
– Ах, да, извини, ты же здесь работаешь, я совсем забыл. Привет. Как дела? – он смущенно свернул свой листок в трубочку.
– Ты меня раскусил, Алекс. Привет. Я в порядке. А ты как? – Жаклин вспомнила все тренировки общения с дядюшкиными коллегами в детстве и великосветский тон.
– Я нормально, – отдежурил своё фразой Александр.
– Пойдём-ка, отойдём в сторонку, – врач показала на «карман» в коридоре.
Парни, с которыми сидел Алекс, пооткрывали было рты и уставились на парочку, но, поняв, что это просто встретились двое знакомых, быстро потеряли к ним интерес. К тому же, оксфордские студенты – воспитанные мальчики, и не суют свой нос в чужие случайные встречи.
«Она сильно похудела, – думал МакЛарен-младший, следуя за девушкой, – вообще одна кожа да кости. Костюмчик вон… пустой прям».
– Ну, – разворачиваясь и прислоняясь к подоконнику «карманного» окна, Жаклин вскинула подбородок, – а что ты здесь делаешь? Я надеюсь, ты здоров?
«И вообще, она какая-то другая», – продолжил студент.
– Я тоже надеюсь, – он улыбнулся. – Прохожу медкомиссию для зачисления в футбольную команду колледжа. Ты, наверное, должна знать, что так положено.
– Да-да, конечно, я знаю, но я не думала, что ты у нас такой футболист. – Жаклин открыто прошлась глазами по парню от макушки до носков кроссовок. – Как-нибудь обязательно приду за тебя поболеть. Ты давно приехал из дому? Как там Глазго, как Дженни, как Алиса?
«Да это вообще не та англичаночка, которая была там, дома», – успел огорчиться паренёк.
– Да-а-а-а… нормально, – он засунул руки в задние карманы джинсов и перекатился с пятки на носок. – Мать работает, Дженни учится, они передавали тебе привет – я попозже собирался тебе позвонить.
«Как же! Дождёшься тебя!» – улыбнулась Жак.
«Твою мать! Что я тут стою перед ней как пацан, бубню что-то. А она вон какая здесь, оказывается: вся из себя деловая, важная, при форме», – продолжил Александр, чувствуя поднимающуюся не пойми почему и откуда волну радости, и на автомате облизнул губы.
Увидев это, Жаклин просто мысленно сделала рукой «Yes!» и поняла, что её расчёт на то, что перед её любимым появится уже не гостья-сиротка из Оксфорда, а женщина-врач, компетентный профессионал при исполнении, в форме и с документами в руках, оказался верным, и что это работает, черт возьми – парень явно под впечатлением.
Что же касается её настроения и энергетики, в которые она старательно кутала себя возле этого красавца, то это было настроение женщины, которая, полюбив, попыталась добиться взаимных чувств, но, получив в ответ только «холод» и «дистанцию», свернула свои «хотелки» в узелок, добавив туда немного гордости и самодостаточности, и теперь будет из этого узелка потчевать этого мужчину его же продуктом столько, сколько мужчина сможет унести.
И всё это должно строиться на фундаменте боли и отчаяния с её стороны.
«А уж чего-чего, а боли и отчаяния у меня по горло».
Если это не сработает, Жаклин готова опять смириться.
– Спасибо. – Врач не сводила глаз с любимого лица и с трудом контролировала себя и ситуацию. – Я уже опять начинаю собираться в гости к дядюшке. Когда поеду, обязательно повидаюсь с ними – они очень хорошие.
– Ты собираешься в Глазго?
– Я всегда собираюсь в Глазго, – девушка смущенно-самокритично улыбнулась. – Собираюсь-собираюсь, – она засмеялась, – а потом еду. Но я думаю на каникулах дядюшку всё-таки навестить.
И это была чистейшая правда – она действительно собиралась на рождественские каникулы в Глазго, ибо полагала, что Алекс тоже на Рождество поедет домой.
И её расчет в очередной раз оказался верным.
– Да, я тоже на каникулах собираюсь домой если справлюсь с учебой, – юноша всё никак не мог перетянуть на себя выгодность своих эмоциональных позиций в разговоре, они так и продолжали общаться на манер учительница – ученик. Но он видел, чувствовал, улавливал, что всё еще нравится этой девушке.
– Кстати, как твоя уч… – хотела было спросить «учительница», но тут зазвонил телефон у одного из парней, оставшихся на скамье перед кабинетом. Парень совершенно свободно достал аппарат и собрался ответить на звонок.
Услышав рингтон, доктор Рочестер выглянула из-за своего визави, отгораживающего её от парней, и, в мгновение ока превратившись от картинки в маленькую, злую и взрывоопасную, как триста тонн тротила, ведьмочку, взрослым, строгим, непререкаемым тоном, отчеканила каждое слово:
– Молодой человек, Вы должны немедленно отключить свой телефон. Разве не заметили запрещающий знак при входе? Здесь стоит сложная, чувствительная аппаратура. Волны связи могут помешать её работе и исказить показания. Здесь как в самолёте. Если в Вашем аппарате имеется режим «авиа», активируйте его, будьте так любезны, если же, нет, то отключите его полностью. Поверьте, это в Ваших же интересах.
Огорошенный паренёк быстро нажал на экран, и ей телефон, пискнув, отключился.
Но врач уже переключилась на остальных двух потенциальных спортсменов и начала буравить взглядом соседей парня, отмерив им по сто пятьдесят тонн взрывчатки каждому. Те молча смотрели на девушку, как бандерлоги на мудрого Каа.
– Это всех касается. – Жаклин и не думала отступать.
Парни потянулись к своим карманам. Когда их аппараты тоже перестали подавать признаки жизни, доктор Рочестер сменила гнев на милость.
– Большое спасибо, – поблагодарила она и опять спряталась за своего визави.
Александр стоял так, как будто это его самого только что отключили.
«Ого! Вот это да! Вот это моя девочка! Фак!» – Он так увлёкся эмоциями и прогнозами, что не сразу осознал – его тоже буравят взглядом.
После того как на его лице отразилось понимание, что «его это тоже касается», он сощурил свои «тюльпаны», иронично улыбнулся кривоватой улыбкой и поднял руки в жесте «сдаюсь». После того как Жаклин оценила этот жест и отзеркалила выражение его лица, он, не опуская одну руку, другой потянулся в карман джинсов и двумя пальчиками, как пистолет при обыске, вынул свой айфон. Потом так же, всё ещё одной рукой, слегка подбросил мобильник и, взяв его поудобней, нажал на экран. Аппарат вякнул, как в последний раз, и потух.
Владелец так же осторожно засунул свой аппарат двумя пальцами обратно в карман и вновь поднял руку.
«Вот бы обыскать его, – Жаклин сглотнула при виде всей этой эквилибристики. – Пройтись ладонями по этому телу, ощутить стройность юности, твердость и идеальность мускулов, теплоту кожи под рубашкой. Засунуть руки в задние карманы его джинсов. Потом вынуть и подняться ладонями вверх по спине, прижавшись к нему, такому любимому и желанному мальчику, положив голову на грудь… Жаклин, остынь!»
– Вольно! – скомандовала доктор Рочестер, после того как Алекс опустил руки, с улыбкой посмотрела жонглёру в глаза, которые в начале этого действа «лепетали» что-то в притворном страхе на манер «Ой-ой-ой, боюсь-боюсь-боюсь», но в конце его, уже совершенно не скрываясь, отбросив все барьеры и недомолвки, открытым текстом трубили, что игры кончились, и теперь будет всё по-взрослому.
Мечтая об этом столько времени и желая этого так сильно, счастливица к своему счастью оказалась совершенно не готова. В следующую же секунду она застыла от удивления и не могла пошевелиться и дышать. Она опасалась, и поверить той откровенности и однозначности взгляда, которым Александр сейчас гипнотизировал её глаза, и одновременно боялась резким движением спугнуть этот момент.
Но, к счастью, счастье оказалось не из пугливых. Оно не убежало, роняя тапки, даже когда девушка моргнула и сделала вдох.
Ни Жаклин, ни Алекс, не поняли, сколько они так простояли – никто не нарушал этот их момент, а сами они к этому не стремились.
Наконец, это неосознанно сделала женщина – поддавшись напору энергетики желания её спарринг-партнёра по гляделкам, она не выдержала и, смутившись, закусила нижнюю губку. «Тюльпаны» тут же отреагировали на движение и метнулись к её губам. Зрительный контакт был утерян, волшебство рассеялось, и парочка отмерла. Александр начал топтаться с ноги на ногу от щекотливости момента, а Жаклин забегала глазами по сторонам в поисках подходящей фразы для сглаживания неловкости.
Пока она находилась в поисках, парень опять замер. Вскинув на него взгляд, Жаклин увидела, что он улыбается.
– А у тебя у самой мобильник отключен?
Доктор Рочестер моментально сменила настрой:
– Я его сюда вообще никогда не беру. – Девушка еле удержалась, чтобы не показать язык. – И можешь быть уверен, вход с включенными телефонами в диагностическое отделение запрещен всем – от пожарника до Премьер Министра. Спасибо, кстати, что прислушался и отключил. Хороший мальчик. Это обязательно будет отмечено в твоём досье.
– Где-где? – «хороший мальчик» моментально сдвинул брови и сделал полшага вперёд.
– Где слышал. В твоём досье. – Жаклин выставила указательный пальчик перед собой и упёрлась им Алексу аккурат в солнечное сплетение, притворно серьёзно поглядывая на него из-под невидимых очков. – В Глазго меня Алиса попросила завести на тебя в Оксфорде досье и записывать там свои наблюдения за тобой, вплоть до вклеивания фотографий всех твоих девушек. А потом привозить всё это ей на визирование.
Выражение любимого лица отправило Жаклин прямиком в нирвану – оно было таким, как будто Александр боролся между желаниями выкинуть её в окно или жениться на ней.
– Тогда можешь смело вклеивать туда… – начал было Алекс.
– Жаклин! – раздался голос с угла «кармана» коридора.
Это был Тони Лэнсон. Именно к нему, на кардиограмму, Жак направила сегодня пожилую леди – свою пациентку.
– Да, Тони, я здесь. Ты меня ищешь? – доктор Рочестер сделала несколько шагов навстречу коллеге.
– Да. Ищу, – подошел тот к парочке. – Твоя миссис Янг уже у меня. И мы с ней ждём тебя.
– Уже иду. – Девушка повернулась к своему собеседнику. – Алекс, рада была повидаться. Желаю тебе попасть в сборную Университета, и не забудь включить телефон при выходе. Пока. – Она в прощальном жесте взяла его за руку чуть повыше запястья и вспомнила свой книксен в Глазго.
– Спасибо. Я позвоню. Пока, – ответил парень самым красивым официальным тоном за всю историю красивых официальных тонов, слегка кивнув.
Когда Жаклин направилась направо по коридору вместе с Тони, тот, следуя чуть позади неё, как бы подталкивая её сзади, положил ей обе руки на талию.
«Тюльпаны», смотревшие им вслед, тут же окрасились в свой традиционный красный цвет, налившись кровью.
«Забрать бы её к себе в Глазго, да спрятать там. Да взорвать бы весь этот городишко с его Универом, её мужем, да вот этим «крабом» с его клешнями».
Не успел Александр помечтать, как ему чуть-чуть помогли – дверь кабинета респираторной механики отворилась, оттуда вышел парень и направился из коридора, а следом показалась медсестра.
– Александр МакЛарен, – громко объявила она.
– Иду, – парень быстро направился в кабинет.
– Так твоя фамилия МакЛарен? – Жаклин остановилась и оглянулась, высвобождаясь из рук Тони, который тоже остановился чуть поодаль.
– Да, – вскинул бровь парень, тоже останавливаясь. – А что?
– Ничего. Просто так. – Девушка смотрела на Алексакак впервые видела. – Ничего, – повторила она, улыбнувшись. – Иди. Тебя ждут. – И не дожидаясь ответа, направилась в сопровождении коллеги дальше работать.
Глава 9 Препродакшн
Глава 9. Препродакшн.
«Ради достижения общей цели мы можем пожертвовать многими, очень многими».
В.И. Ленин.
После того, как Алекс прошел в кабинет респираторной механики, последний раз взглянув вслед Жаклин, она ни на минуту не покидала его мысли. Проходил час за часом этого дня, а ничего не менялось. Кроме самих мыслей.
Вообще-то, он вспоминал её еще в Глазго. Пару раз. Когда в сентябре летал в гости к Кирку в Лондон подумал, что вот, мол, он сейчас в Лондоне, а где-то рядом, в Оксфорде, сейчас эта «профессорша». И всё. В его воспоминаниях девушка оставалась «очередной», попавшейся на его внешность и обаяние. Эдакая глупая умница или умная глупышка – от перестановки слагаемых диагноз не меняется. О том, что сам чуть не «встрял», он предпочитал не вспоминать, искренне относя этот неприятный инцидент к разряду банальных недоразумений.
Когда студент прибыл в Оксфорд, то действительно собирался ей позвонить. Потом. Когда оказался готов. Готов к чему, он не знал. Просто готов и всё.
И Жак, действительно, застала его врасплох, там, перед кабинетом, за что Алекс её поблагодарил и не раз – ему есть чем и объяснить, и оправдать свой «прогиб» под эту «кису». Замужнюю «кису», надо не забывать об этом.
Чем дальше по времени, вдоль этого дня, отдалялась их случайная встреча в больнице, тем всё меньше и меньше оставалось в Александре тех чувств, которые просто-таки поднялись откуда-то с самого дна его нутра, в присутствии этой девицы, отбирая себе все силы у всех его внутренних органов и чувств во главе с головным мозгом. А потом – вот, целый день укладывались обратно.
Этим же вечером он сидел у себя в комнате в общежитии, выискивал примеры научно – технического сотрудничества по экономическому праву, уплетал купленный в «Pret A Manger» ужин и думал.
Думал и взрослел.
«Второй раз – это уже почти система». – Настроение у красавца было ни к черту.
Он опять был собой полностью недоволен и категорически не согласен со всем тем, что делал там, у окна. Все эти воспоминания вызывали в нём внутренний протест и, самое ужасное – стыд. Сравнимый разве что только с теми протестом и стыдом, которые он прочувствовал два года назад, когда их, на пару с его товарищем и собутыльником Китом, выдворили из паба, после того как они, набравшись наглости, заявились туда впервые в шестнадцать лет, хоть и выглядели оба чуть старше Питера Пена в его лучшие годы.
Конечно, Жак не смогла обмануть Алекса и на этот раз – она всё так же, всеми своими «антенками», настроена на него, всё так же ловит малейшие его интонации, мимику, и в лучших своих традициях хозяйку выдавали глаза, когда её искренность брала верх над её осторожностью.
Жаклин моментально возникла у него перед глазами. Такой, какая стояла там, у окна.
«Она стала такая… такая классная. Да. И как она – сначала была похожа на ведьму, а потом, почти сразу – нормальная. И обе – мои».
Очнувшись, парень с силой бросил карандаш на стол, и тот, отскочив от стола, полетел куда-то в угол. – Твою мать! Ведьма! – Алекс уронил руки на стол. – Эта английская ведьма совсем меня испортила! – ему было очень досадно. – Аа-а-а… послать её! В бесконечность и навечно! Выпилить её номер из списка и пусть себе живёт дальше. Пока там мать очнётся и начнёт меня сводить с кем-то ещё, я уже закончу этот Универ. – Но тут его охватило чувство дежа вю. – Кажется, я это уже говорил… или собирался. – Он скептически закусил губу. – Да и вообще, это бегство. Да. Бегство. А значит, англичаночка победила. – Поняв, что совершенно против этого не возражает, Александр встрепенулся. – Не-е-е-ет, её нужно уничто-о-о-ожить… в моей голове, конечно. – Ощущение того, что девушка сидит у него уже не в голове, вернее, не только там, им упорно игнорировалось. – Иначе я так и буду… бегать… от себя. – Юноша консолидировал свои, довольно неплохие мозги, в борьбе со злом. Потом его осенило, и он засмеялся: – В костёр её! И проблем никаких! Ведьмам там самое место! – парень вздохнул, поигрывая в руках упаковкой жевательной резинки «Орбит». – Мда-а-а-а… жаль, что костры вышли из моды. Ну и хрен с ними. Я и без костров обойдусь. Что-нибудь придумаю». – И он отправил в рот сразу две подушечки «Орбит». Естественно, без сахара.
А Жаклин в это время летала на седьмом небе от счастья. Весь оставшийся день, шестое октября, она являлась обыкновенной счастливой девушкой двадцати шести лет от роду. Да и потом некоторое время вела себя соответствующе – любила весь белый свет, чаще шутила, смеялась, дома при любом удобном моменте душила Сулу в объятьях, излучала лёгкость и позитив. Чарльз уже начал надеяться, что его жена наконец-то оправилась от потери ребёнка и попробовал приблизиться к ней с нежностями и прелюдиями, но та мягко отстранилась, а потом, через пару дней, и вовсе замкнулась в себе опять.
Александр не звонил.
Он обещал, но и только. Жак верила ему и предположила, что юноша позвонит хотя бы через день. Но не дождалась звонка даже через двое суток два – ночи включительно. Влюблённая грустнела с каждым часом. И даже Сула здесь оказалась бессильна.
Прошла неделя и один день. Одна бесконечная неделя. И один бесконечный день.
Вообще то, обычно, когда звонит телефон, Жаклин всегда смотрела, от кого звонок и иногда не брала трубку – такую привычку она приобрела, начав работать – звонки иногда мешают, а случайные так и вовсе просто «убивают». Но когда ты каждый раз смотришь, кто звонит, и каждый раз надеешься, что это тот, кто тебе нужен, и постоянно ошибаешься, тебе это надоедает.
Надоело и Жаклин.
Она сидела у себя в ординаторской за компьютером и заполняла электронные карточки. Когда заиграл её рингтон, она, не отрывая глаз от строчек на экране, взяла аппарат в руку и, нажав на кнопку, засунула его между плечом и ухом.
– «Алло».
– Алло. Привет, Жаклин, это Александр.
