Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 74 страниц)
Жаклин посмотрела на него во все глаза: «Новая, абсолютно новая квартира», и после этого наконец-то обвела взглядом помещение. Жилище, действительно, скорее всего, «с нуля». Оно чем-то неуловимым, но всё-таки отличалось от квартир и домов после капитального ремонта. Пахло свежей краской и гипсом, и что самое интересное, обустроено всё было ни в шотландском, ни в английском стилях совершенно. Декораторы всё подобрали под хай-тек, но в какойто шведской, густавианской интерпретации – много светлого дерева, стекла, льна, довольно бесформенная мягкая мебель, небрежный и натуральный текстиль.
– Дженни тебя ругать не будет?
– Она знает, что я её никогда не подведу. – МакЛарен уже полностью отдышавшись, опять начал пододвигаться к девушке. Он прильнул губами к её груди, посмаковав торчащий сосок.
– А хозяева не войдут сюда завтра утром?
– Пока здесь работают оформители, никто не имеет право входить сюда без них. Только так они берутся отвечать за результат.
– Значит, мы здесь с тобой хозяевам обновили диван? Лишили его девственности, так сказать. – Жаклин улыбаясь, зарылась рукой ему в волосы.
– Угу… – медленно кивнув, он принялся за другую грудь.
– Надо же, здесь еще никто, ни разу не занимался сексом.
– Ни разу… – Александр пошел поцелуями вниз по её животу.
– Мы были первыми.
– Я тебе больше скажу… – парень оторвался от её живота и вскинул голову. – Мы будем первыми, кто займётся здесь любовью и на кровати. – И не дав ей толком ничего сообразить, он вскочил, подхватил девушку на руки и кинулся в тот самый коридор. Жаклин только охнуть успела.
Войдя в одну из дверей, они оказались в спальне. Большая кровать без изножья, но с довольно высоким изголовьем, небрежно обтянутым каким-то полотном на манер гобелена, установлена на довольно высоком подиуме, куда вели целых две ступеньки. На ней лежало огромное покрывало из короткошерстного искусственного меха, края которого, спускаясь до самого пола, небрежно раскидались по периметру мебели. У изголовья как попало валялись четыре большие подушки, обтянутые таким же мехом.
Александр, взойдя на подиум, очень бережно положил свою ношу на кровать.
На этот раз всё случилось по-другому.
Это было чем-то средним между каким-то интимным до неприличия танцем и купанием нагишом в океане ночью при луне.
Они купали друг друга в себе и купались друг в друге. Окутывали один другого своими телами, руками, ногами, губами, своими чувствами, ощущениями, отношением друг к другу. То Александр дегустировал, и пировал, и блаженствовал над телом Жаклин, погружая её в сладостную любовную истому, раз за разом приникая к её груди губами и водя руками по всем её женственным изгибам и мягкостям, сминая их и наслаждаясь их нежностью, тонкостью, податливостью, субтильностью, то есть всем тем, что было так непохоже на его собственное тело.
То Жаклин опрокидывала его на спину и целовала-целовала-целовала, нежно пощипывая губами, и скользила своей обнаженной грудью по его прессу, и тут же ласкала его своими роскошными волосами, наслаждаясь его протяжными, сладостными стонами. А когда она взяла в руку его уже давно готовый к новому раунду член, парень вдруг сел и потянул её вверх на себя – в его взгляде опять появилось что-то звериное, чужое.
Он откинул её навзничь на кровать и, неотрывно глядя в глаза, раздвинул ноги и прислонил между складочек свою руку внутренним сгибом локтя, и протащил эту руку у неё между ног, как бы проелозив всем своим предплечьем и кистью, таким образом размазав себе по внутренней стороне руки все её соки вместе со своими. Затем, всё так же глядя в глаза, понюхал этот влажный след, проведя носом по всей его длине, как дорожку кокаина, а потом повторил этот путь широким расслабленным языком.
Жаклин какое-то время смотрела на всё это как под гипнозом, даже не моргая, но долго не выдержала и, сама того от себя не ожидая, села и потянулась к этому влажному следу тоже. Он подставил ей свою руку, и она лизнула её несколько раз. Там был лёгкий терпкий привкус с запахом её, его и его кожи – вкуснятина.
– Если я – ведьма, – оторвалась она и серьёзно посмотрела ему в глаза, – то ты точно – дьявол.
От такой картинки и таких слов юноша не выдержал и, опять притянув её за затылок, впился в губы. Он, теперь уже медленно, положил её на кровать и так же осторожно и аккуратно вошел в неё.
– Я в тебе, Жак! Ты понимаешь это? Я в тебе! – проговорил он, опьянённый ощущениями.
– Да-да, – закивала она лихорадочно и часто-часто. – Это такое счастье, Александр! Принять тебя… впустить… почувствовать.
Жаклин быстро погрузилась в какое-то бездонное пространство, наполненное сладостью, удовольствием и счастьем, которое было тем полнее, чем более очевидно вместе с ней туда провалился и Александр. Он двигался плавно, мягко, сладостно и томно, смакуя каждое движение, каждый всплеск ощущений. Работал теперь уже не на результат, а на процесс – тот самый случай, когда путь оказывается важнее цели.
И, как правило, при таком варианте развития событий, результат превосходит все ожидания. Когда Александр, не останавливаясь, только лишь принялся раздражать ей клитор средним и указательным пальцами, девушка, абсолютно без каких-либо усилий и стараний, разразилась криками невыносимого, нестерпимого, взрывного удовольствия. Оргазм пришел легко и просто, она даже не смогла толком подготовиться к своему освобождению, поэтому этот взрыв застал её чуть ли не врасплох, и этим самым ощущался еще более прекрасным.
Почувствовав, как она пульсирует вокруг его члена, Александр сделался очень серьёзным и сосредоточенным. Держа в руках бьющуюся в оргазме девушку, которую ломало и трясло как под напряжением, он стал вторить ей своим рыком. Таким низким, утробным рычанием, как тогда у неё в ванной, когда их прервал пьяный Чарльз. И когда она успокоилась и затихла, в бессилии откинувшись на покрывало кровати, юноша, не замолкая, с чувством стал ускоряться. И может быть, даже в этот раз он кончил бы уже более спокойней и быстрее, если бы не его девушка.
Во-первых, войдя во вкус, а во-вторых, сделавшись более чувствительной после оргазма, она, от таких его движений и от своих каких-то просто бешеных ощущений от них, будучи уже просто на грани паники, что не выдержит такого накала эмоций и, либо сделает что-то не так, либо же просто соскочит, заколотила кулачками по кровати.
– А-а-а… я не могу-у-у…
– Кричи! Кричи, Жак! Громко! – он уже понял, что ему нужно делать.
– А-а-а… я не выдержу-у-у…
– Громче, малыш! Кричи так, чтобы охрипнуть!
– А-а-а-а…
И когда её стеночки стали вновь сокращаться вокруг его члена, он взорвался таким мощным оргазмом и буквально взревел на всю квартиру.
Александр рухнул рядом. Оба дышали так, будто уносили ноги с того света. И тут, почти сразу же, юноша начал немного похохатывать. Жаклин, еще не пришедшая в себя, ошарашенно на него оглянулась.
– Джеки… – парень, улыбаясь и пытаясь отдышаться и немного остыть, ибо на его теле выступила лёгкая испарина, налёг ей на грудь и обнял ладонью за висок. – Жак, мало того, что ты теперь моя, ты еще и настоящее чудо! – он приподнялся на локтях, не желая давить на неё своим телом. – Господи, какое счастье, что я родился… таким и сразу же понравился тебе тогда, на ужине, – он поцеловал её в губы, – и ты захотела быть рядом, попыталась приблизиться ко мне. – Он прошел поцелуями по её щеке и виску. – Спасибо тебе, малыш, – и по очереди поцеловал её глаза. – Я всегда знал, что я везунчик.
Жаклин молча потянулась к его губам. Она целовала его так… самозабвенно, с такой любовью, с такой отдачей, что Александр её понял и без слов. И поскольку время её признаний еще не наступило, она осталась верна себе и опять съехала с темы.
– Я пить хочу. В квартире идёт вода?
– Идёт. Но у меня в машине есть бутылка шампанского и бокалы. А кушать ты не хочешь? Я взял еще и еды.
– Похоже, везунчик здесь не ты один, – обрадовалась Жаклин.
– Я сейчас, – чмокнул её в кончик носа юноша.
Он вскочил, и быстро надев прямо на обнаженное тело джинсы и ботинки, кинулся с голым торсом в коридор. Там он накинул куртку и вышел из квартиры.
– Хорошее шампанское, – похвалила Жак, выпив от жажды почти полбокала-флюте. – Последний раз я пила шампанское… у тебя на дне рождения в «№ 5», – вспомнила она. – Там оно тоже было вкусное. – Она надела свой свитер и трусики, пока парень ходил за шампанским, и сидела сейчас на кровати на пятках. Александр полулежал напротив в джинсах, но с голым торсом и босой, и водил пальцами по окружности подставки своего бокала, и сыто-довольно ухмылялся. Он походил на кота или скорее даже на тигра – такой же грациозный, ленивый, уверенный, спокойный, высокомерный до надменности, весь из себя и себе на уме. – А можно вопрос? – подползла к нему девушка и чмокнула в губы.
– Можно, – ответил он только на вопрос, проигнорировав поцелуй.
– Кто тогда к тебе не пришел на вокзал, когда ты забрал меня в Лондон?
– Никто, – ответил он так, будто она разочаровала его своими умственными способностями.
– Но ты же сказал, что едешь не один.
– Конечно, не один – я ехал с тобой.
– А если серьёзно?
– Я серьёзен как сердечный приступ, Жак.
– Так ты тогда не Анну ждал на вокзале?
Александр чуть помедлил – он явно напрягся.
– Нет, не Анну.
– Ты ждал меня?
– Да. Я ждал тебя.
– К тому времени ты уже расстался с Анной?
– Нет.
Теперь напряглась Жаклин.
– Ты похищал меня, а встречался с Анной?
– Нет.
Девушка быстро заморгала.
– Ничего не понимаю: ты с ней и не встречался и не расставался. А как же тогда?
– Ну, наконец-то! Дошло! Я с ней и не встречался и не расставался, потому что вообще никогда не мутил с Анной.
Она зажмурила глаза, а потом открыла их.
– Но ты же тогда представил её как свою девушку. Ведь не приснилось же мне это.
– Нет, не приснилось. Я тогда пошутил.
Жаклин сдвинула брови и даже повернула голову правым ухом к своему собеседнику.
– Что ты сделал?
– Пошутил. – Вздёрнул брови парень как ни в чем не бывало. – Анна – девушка из сопровождения. Её мне подкинул Кирк. Я тогда… хотел оттолкнуть тебя. Ну, понимаешь… видел, как ты ко мне относишься, и чувствовал, что и со мной что-то не то. А на кой мне это? Вот и решил тебя… устранить. Я боролся с собой… и с тобой.
После этих слов лицо Жаклин вытянулось. Девушка сначала чуть посидела неподвижно, как бы отдыхая от чего-то, потом опрокинула в себя остатки шампанского и поставила бокал на пол подальше от кровати. Затем, не говоря ни слова, приняла у юноши его уже пустой бокал, с которым он просто лежал и игрался, и поставила рядом со своим.
– Ах, ты с-с-с-сук-к-к-кин сын! – схватила она одну из кроватных подушек. – Да я тебя сейчас просто придушу, Александр МакЛарен! – Жаклин хотела опустить её Алексу на лицо, но тот вовремя подставил руки, удерживая её в паре сантиметров от своего носа. – Всё, ты – труп, понял?! Молись! Тебе осталось жить четверть секунды! Да ты знаешь, сколько из меня крови выпила твоя Анна? А оказывается, всё это на пустом месте?! Потому что, видите ли, «он боролся с собой»! Я как дура месяц тихо умирала, а он… «боролся с собой». Идиот! Ненавижу тебя! – Алекс играючи мог скрутить Жаклин так, чтобы она сама отдала Богу душу, но он откровенно наслаждался её злостью. Жаклин-злючка особенно была ему по вкусу.
«Она – чудо», – успел подумать юноша.
– Согласен. Жаклин, подожди. Дай скажу! – выглянул из-за своего укрытия.
Увидев, что с её «орудием смерти» у неё ничего не получится, Жак тут же отпустила подушку и, сжав кулак, со всей силы ударила парня под ребро. Тот охнул и, тоже откинув «своё укрытие», попытался схватить её за руки, но та махала ими как мельница и уворачивалась так, что даже смогла еще раз ударить его в бок, чуть левее поджелудочной железы.
– Джеки, да подожди ты! – Александр всё-таки схватил драчунью за руки и рванул на себя. Уложив её плашмя на своё тело, он довольно сильно прижал девушку к себе.
Жаклин ударила его по плечу кулаком, но парень даже не обратил внимания.
– Отпусти.
– А ты меня выслушаешь?
– А толку? Я тебя всё равно придушу, что бы ты там ни сказал.
– Жаклин, я тогда не знал, что полюблю тебя. Я люблю тебя, малыш.
Она застыла. О том, чтобы вымолвить хоть слово, не могло быть и речи. Они долго лежали и молчали.
– Ну что же ты молчишь? – он расслабил свою хватку.
Но она всё равно молчала.
– Скажи, что ты меня любишь. Ведь ты же любишь меня, Жаклин! – Александр слегка потряс её маленькое, худенькое тело.
– Да, – ответила она ему шепотом почти в ухо. Девушка теперь просто свободно лежала на своём молодом человеке. Потом отстранилась и облокотилась на кровать, – но… – закусила она уголок нижней губы и очень серьёзно посмотрела на парня, почти как на постороннего в этом разговоре – она еще не закончила свой внутренний монолог, а он торопил и подталкивал её к внешнему, – но мне страшно.
– Страшно? – нахмурившись, он убрал ей волосы с лица. – Чего ты боишься?
– Всего и всех. – Она уронила голову ему на грудь. – Тебя, себя, твоей любви, своей любви.
– Ну-у-у, Жа-а-а-ак, что за манера сразу думать о плохом! – Юноша скуксился как капризный ребёнок.
– Ты не хочешь думать о плохом? – она села в кровати прямо возле него.
– Да.
– Именно поэтому ты не поднял вопрос контрацепции?
– Оу, вот ты о чем. – Он тоже подтянулся и почти сел у изголовья кровати. Жаклин залюбовалась тем, как вздулись и красиво обозначились его бицепсы. – Видишь ли, сегодня мне всё равно. Правда. Всё равно. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью с презервативом, и это не обсуждается, поэтому не взял их, хотя они у меня дома есть. А таблетки без тебя покупать не стал – планировал сделать это вместе перед отъездом в горы. Тем более, что ты врач.
– Ну а сегодня? Как быть с сегодняшним днём?
– А почему ты не подняла вопрос контрацепции?
– Это долго.
– Угу, понятно. У тебя опасные дни?
– Да.
– Вот как?
– Да.
– Ну что же, я готов рискнуть.
– Вот как?
– Да. И даже если ты мне родишь потом пятерых, ни о чем не жалею.
Жаклин счастливо улыбнулась.
– Я люблю тебя, Александр.
Глава 31 Печень-чатни
Глава 31 Печень-чатни
– Может быть, вот эти желтые?
– Фу, с рождения ненавижу желтый цвет.
– А какой цвет ты любишь с рождения?
– Я же тебе говорил, что у меня нет любимого цвета. Ты забыла?
– Оу, точно, извини, забыла. Ну, тогда давай купим кораллового цвета. Я люблю коралловый цвет.
– А как насчет твоего любимого, фисташкового?
– Можно и фисташковый. Но мне кажется, он будет смотреться не очень… эстетично.
– Гхм… тебе видней. Ладно, давай коралловый. А они тут есть? Эти… коралловые…
– Должны быть. Здесь всякие есть.
– Ну, тогда давай поищем.
– Давай.
Александр и Жаклин выбирали презервативы. Ничего из выставленного на витрине, им не нравилось. На самих упаковках были нарисованы красивые и забавные картинки, как на детских игрушках: смеющиеся кукурузные початки с большими лукавыми глазками и шишками на голове, подмигивающие самолётики с улыбочками под передней частью фюзеляжа и утрированно вытянутыми осями пропеллеров, игривые дельфинчики с непомерно крупными рыльцами, радостные космические ракеты с толстенькими рассекателями воздуха и кувыркающиеся, резвящиеся бананы с кокетливо загнутыми черешками – всё это походило на детский магазин игрушеки при выборе только лишь сбивало с толку. К тому же Алекс никак не мог найти свой третий размер. Видимо, в этом… «детском мире» размеры не имели значения.
– Ничего не понимаю, Жак, а где размеры? Ты видишь размеры? Я – нет.
– Размеры? – она искренне удивилась и тоже начала вглядываться в ценники. – Не вижу. Може, нужно спросить у продавца?
– Да пошла она! Спрашивать у неё еще! Много она понимает! Давай, я померяю, да и всё.
– Давай. А где здесь примерочная?
– Да зачем примерочная? Я и так могу. – И, взяв с витрины упаковку с презервативом, Александр вскрыл её и стал раскатывать себе по члену латексное изделие. Но у него что-то ничего не получалось. – Жаклин, он не налезает. Помоги мне.
И Жаклин принялась помогать ему двумя руками. Как только она приложила к его члену свои маленькие ладошки, парню сходу захорошело так, что мир поплыл перед глазами.
– М-м-м… – издал он свой первый звук этим утром и проснулся.
Жаклин действительно обхватила своей правой рукой его эрегированный член и водила по нему вверх – вниз какими-то пробными, несмелыми движениями, ртом при этом прикоснувшись к плечу своего любимого мужчины. Просто так. Без поцелуя. После того как юноша зашевелился и открыл глаза, девушка почему-то тут же отдёрнула руку и отстранилась.
– Оу, извини, что разбудила. – Она даже чуть отодвинулась. МакЛарен довольно заулыбался и, опять закрыв глаза, стал шарить рукой по кровати, а после того как Жак подставила ему свою ладошку, ухватился за неё и, поцеловав внутреннюю сторону её кисти, тут же вернул её на место, то есть на свой член.
– Я проснулась и увидела, что он у тебя… – девушка смущенно заулыбалась. Она ласкала «маленького Алекса» и сама наслаждалась интересными, противоречивыми тактильными ощущениями у себя в ладони от твёрдого, как будто из камня вытесанного члена, на ощупь очень напоминающего напряженный пресс или бицепсы своего хозяина, и в то же время до того нежной, тонкой кожицы на этом органе, что вздувшиеся венки под ней будто лежали на самой поверхности, которая была очень гладкая, прямо как отполированная. Наверное, ещё и поэтому «маленький Александр» чувствовался каким-то… голеньким.
– М-м-м… – это был второй звук от юноша за это утро. Он сначала сонно и лениво выгнулся спиной, а потом весьма резво толкнулся вперёд бёдрами.
– А ты спишь. Вот я и подумала, что, может… тебе стоит…
Юноша резко открыл глаза и развернулся на бок к своей девушке. Не дав ей договорить, он схватил её за талию и, перевернувшись опять на спину, уложил на себя, после чего принялся смаковать её губки.
– М-м-м… – издал он свой третий звук с момента пробуждения, – определённо, стоит! Это так приятно! – прохрипел он севшим голосом после сна и в следующее мгновение уже придавил Жаклин к кровати своим напряженным голым туловищем, тем самым очень плотно зажав между их телами «маленького Алекса». Скорей всего, к немалой радости последнего. – С добрым утром, любимая.
Вообще-то Жаклин не очень любила секс по утрам. Одно дело, когда ты видишь своего мужа за ранним завтраком и очень недолго, затем вы расходитесь каждый по своим работам и за целый день, общаясь с посторонними людьми, успеваете не только отдохнуть друг от друга, так еще не исключено, что и соскучиться. И тогда бывало даже приятно, несмотря на усталость, реализовать свою физиологическую потребность сексом перед сном. А вот за ночь соскучиться по Чарльзу у Жаклин никак не получалось. Ей всё время казалось, что вот только что она закрыла глаза, последнее, что видев перед этим – лицо или затылок супруга, и вот ей уже их нужно открывать и лицезреть опять всё тоже самое, только заспанное, всклокоченное, дурно пахнущее, которое при всём при этом хочет и ждёт от неё душевных и телесных порывов. Еще и из-за этого девушка вообще не любила просыпаться с ним. Засыпать ей нравилось гораздо больше.
А вот с Алексом…
С утра всё чувствовалось немного по-другому. Когда девушка, будучи дезориентированной и не во всеоружии, ещё совершенно несобранной и расслабленной после сна, такой почти беззащитной и уязвимой, открыла глаза и увидела рядом с собой… любимого, чистейшее счастье заполнило её до краёв. «Мечты сбываются» – пришло ей на ум. Проснуться рядом с человеком, который делает её счастливейшей из женщин одним лишь своим присутствием – кажется, она начала ждать этого еще задолго до встречи с ним. И вот, наконец, дождалась. Теперь можно расслабиться и просто любить, с началом нового дня заново обрадоваться своему чувству, да и просто существованию.
Вернее, существованию обоих: и его, и своему, поскольку уже не всегда в состоянии была демаркировать два этих факта.
Спящий МакЛарен был бесконечно сладким, очень юным, слишком красивым и нестерпимо желанным.
«Боже, – подумала Жаклин, разглядывая досматривающего последний утренний сон красавца, – он прекрасен! – девушка просто не верила своим глазам. – Человек не может быть настолько красив». – Её эстетическое наслаждение было всепоглощающим. Даже лёгкие, нежные поцелуи казались ей каким-то грубым и слишком прямолинейным способом разбудить такое творение природы. Поэтому она проследила глазами вдоль его тела и, увидев «маленького Алекса», решила «пойти в обход». Тем более, что уже давно хотела это сделать.
И «большой Александр» не разочаровал её своей реакцией и достойно продолжил дело, начатое «маленьким».
Это было завораживающе: после пробуждения попасть не в реалии жизни и быта, а в какую-то волшебную невесомость, не успев вынырнуть из одного забытья, провалиться в другое, только несравнимо более сладостное, сказочное, дарящее одно сплошное наслаждение.
Она перекатывалась и растекалась в его руках как ртуть, становилась мягкой и податливой как тёплая карамель, потягивалась, вытягивалась и выгибала спинку как молодая кошечка, то подставляя под его руки и губы свои большие груди с возбуждёнными торчащими сосками, то выпячивая ягодицы и открывая для своего мужчины те места, где жаждала его прикосновений больше всего.
Александр своими довольно ощутимо болезненными покусываниями её кожи, сопровождаемыми нежными, любовными, балующими прикосновениями и поглаживаниями, и сменяя их на лёгкие, несмелые поцелуи и просто лизания влажным языком вместе с сильными, властными, собственническими, подчиняющими захватами её тонкого гибкого стана, доводил Жаклин до состояния настоящего транса. Он то как будто приподнимал девушку над землёй и помогал «летать», то словно отпускал её там, «на высоте», и после того как она «ухала на дно» омута возбуждения, сам «нырял» вместе с ней.
«Твой дом – я!» – невольно вспомнила Жаклин, потому как, будучи в чужом городе, в чужой и абсолютно незнакомой квартире, в его молодых, но таких родных, очень умелых и жаждущих руках, чувствовала себя мало того что дома, Александр давал ей удивительное чувство защищённости, безопасности, спокойствия, безмятежности и, что самое главное, оптимизма – рядом с ним она помимо своей воли загоралась этой утопической, с её точки зрения, идеей, что всё будет хорошо. А может быть, ей просто так хотелось.
Но после одной абсолютно бредовой мысли, как-то невзначай пришедшей ей в голову, она всерьёз задумалась над тем, что, скорей всего, рядом с ним и впрямь начинает меняться ментально и, причем, совсем не исключено, что этот процесс кардинален. Она иногда, моментами, ловила себя на том, что в какойто степени начинает понимать смысл паранджи – теперь её мозг и нутро не вступали в жесточайший, категоричный антагонизм с мыслью о том, чтобы её ноги, руки, лицо – короче, всё её тело, всю её саму видел только её Александр и всё. Ей очень хотелось принадлежать только ему одному. И принадлежать целиком и полностью.
Поэтому Жак отдавалась ему с готовностью, и даже с какойто преданностью подставляла себя его рукам и губам.
А самому Алексу только это было и нужно. Он с новым днём набирался заново ощущений от её тела, её кожи, губ, ресниц, волос, пытаясь сделать это впрок на целый день. Мужчина ртом и руками ласкал и целовал её груди, живот, плечи, шею, лицо, припадал к губам, а потом опять пускался в путешествие по ней самой, собирая с любимого, стройного, миниатюрного, желанного тела волшебные для него ощущения: девушка была сонная, сладкая, беззащитная, родная, податливая, отзывчивая, трогательная, мягкая, томная и любящая; и запахи: она пахла сном, негой, сексом, желанием, женщиной и какойто особой красотой. И даже лёгкий запах материи искусственного меха, исходящий от неё, почему-то его только лишь возбуждал.
Но среди всех этих новых, незнакомых, волнительных и многообещающих ощущений и нюансов был для молодого человека один самый интересный и важный – Жаклин для него была не то что лучшей – лучших он видел и… в разных позах в том числе, и немало – а какойто яркой, выделяющейся из толпы. Все остальные девушки сейчас казались каким-то… фоном, массовкой. Ну, это примерно как если бы Жаклин была картиной Моны Лизы, висящей на стене, а все остальные представительницы прекрасного пола – обоями, на эту стену наклеенными.
Парень чувствовал себя каким-то ставшим на место суставом, мячиком для гольфа, которого кидало по полю на манер Броуновского движения и никак не могло загнать в лунку – все ему были не по глубине, не по размеру и не по форме. И вот наконец-таки он нашел свою «лунку».
Закусив от предвкушения нижнюю губу, он легко перевернул Жаклин на живот и вошел в неё со спины.
– А! – очень громко и кратко вскрикнула девушка, как только он наполнил её своим телом сзади, изменив тем самым силу давления в точках соприкосновения, что вызвало шквал новых удовольствий. – Да. Ещё, – полетели из Жаклин восклицания после того, как он начал совершать первые свои движения. – А-а-а… как сладко…
– Да, малыш, – он лизнул её шейку. – Ч-черт… Жак, какая ты… у-у-у, фак! – Набрав себе полные ладони её грудей, возбуждаясь ещё и от твёрдости уткнувшихся ему в центр кистей сосков, Александр начал двигаться медленно, сладко, тягуче, покусывая её сзади за шею и худенькие плечики и «купая» свой точеный нос в шелке её волос. – Сладкая моя, – и он очень сильно засосал кожу у неё за ушком.
Этим утром парень упивался даже тем, что духовное с плотским бились в нём не на жизнь, а на господство. Нутро говорило: «Не спеши, потяни удовольствие. Получи от этого по полной. Наполни себя ЕЮ до краёв, отдай всего себя ЕЙ до последней капли», – а предательское тело ускорялось, требуя разрядки. И слегка удовлетворив свою и её потребность в ощущениях, Александр послушался последнего и отдался-таки на откуп своим инстинктам.
Он начал вколачиваться в неё с чёткими, ритмичными плотными шлепками плоть о плоть, уже абсолютно бесконтрольно со своей стороны. Им владели и управляли только два желания: чтобы это вообще никогда не кончалось и чтобы как можно быстрей закончилось тем самым, беспрецедентным чувством с россыпью умопомрачительных взрывов удовольствия в организме.
Поэтому, когда уже в криках Жаклин стало больше нестерпимой муки, чем блаженства, он отнял левую руку от её груди и засунул свой средний палец ей в рот. И эта… чертовка ни с того, ни с сего взяла и сильно прикусила его за подушечку, после чего любовно и заботливо пососала и облизала своим нежным язычком, как бы извиняясь и залечивая рану.
Его тут же подхватил безумный, сладостный вихрь. Он вырвал палец из её рта и, просунув руку под их телами, им же надавил ей на клитор, еще сильнее прижимая её к себе и изливаясь в неё своим семенем, а в воздух – всё тем же резким, раздирающим криком раненого волка.
Тут же последовала за ним и Жаклин, сокращаясь вокруг его члена и принимая и поглощая и его семя, и его крики. Чтобы немного сдержать силу своих конвульсий, стесняясь нелепости поз, в которые её всю буквально скрючивало, она утопила ногти в подушке, за которую держалась, и потянула её под себя. Увидев, что она опять старается быть сдержанней, Александр среагировал моментально.
– Не вздумай! Отпусти себя! Сейчас… же!
– А-а-а-а-а, – послушалась его девушка и после того, как её тело дёрнулось сильнее обычного, и она в муке удовольствия выгнулась в спине, Александр опустился на неё сверху и оберегающее обнял всем собой, чтобы поглощать всё, что с ней сам же и сотворил, и не пропустить ни единого движения её разрядки, ни малейшего выплеска её наслаждения.
После того как она успокоилась и затихла, он вышел из неё и повалился рядом на бок, тут же притянув её к себе и соорудив из их тел позу «ложек». Парень ничего абсолютно не соображал, а просто чувствовал, что оторваться от неё у него сейчас столько же шансов, сколько вернуться в свой сон и натянуть-таки тот упрямый презерватив.
– Боже, Жак… – он поцеловал её в место своего засоса за ушком, пытаясь при этом пальцами нащупать на её животе хоть махонькую жировую складочку и ущипнуть за неё, но, увы, тщетно, – то, как тебя всю бьёт и колотит, твой крик, будь я проклят, если это не лучшее, что я видел и слышал в своей жизни. Это даже лучше, чем…V12 моей малышки на перевале Далл. Где, черт побери, ты была всё это время?
Жаклин, тоже дышала с трудом, но всё-таки сумела в ответ хихикнуть.
– Ты хотел бы встретить меня еще раньше? – она чуть развернула к нему голову, накрыв его руки у себя на животе своими. – Когда тебе было сколько – пятнадцать? А не рановато ли?
– В самый раз, – он улыбнулся и чмокнул её в плечико. Они замолчали, просто переваривая ощущения от этого утра, да и вообще от всего посещения этой квартиры в целом. Каждый из них понимал, что пришла пора уходить.
– Мне нужно проведать Маркаса, – начала Жаклин, чуть переведя дыхание.
Последовала небольшая пауза.
– Ну, Маркаса, так Маркаса. Но я, признаться, надеялся отвезти тебя к дядюшке. Он наверняка уже звонил.
– Угу… скорей всего. А потом, я уверена, сразу же позвонил Эшли, и что она ему сказала, одному Богу известно. Еще и поэтому мне обязательно нужно с ней повидаться. – Она развернулась к любимому лицом и поцеловала в краешек губ, после чего носом уткнулась в линию челюсти.
– Не бойся. Эшли я беру на себя. – Он погладил её по волосам, после чего отстранился и чмокнул в кончик носа. – И вообще, это было бы очень хорошо, если бы он позвонил Эшли – она всё правильно ему скажет, можешь даже не сомневаться. – Юноша раскрытыми ладонями начал гладить её по спине, опять, в тысячный уже раз, даря чувство успокоения.
– Очень надеюсь. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. А пока… что здесь можно сделать: почистить зубы, принять душ, выпить кофе, причесаться? – она показательно растянула в разные стороны кончиками пальцев свои «пружинки», демонстрируя «воронье гнездо».
– Умыться.
– Ну и на этом спасибо, – девушка чмокнула его в шею. – Это – туда? – ткнула она пальчиком в одну из дверей спальни.
– Нет. Кажется, нет. Это гардеробная. Ванная там, – махнул парень рукой в противоположную стену, где тоже была дверь, но более узкая и со стеклянной вставкой.
– Оу, точно. Эта больше похожа на дверь ванной.
Вчера, сказав друг другу такие важные слова, они, по новой раскидав одежду вокруг кровати, закрепили свои признания еще одним раундом. После чего оба, выдохнувшиеся до упора, моментально провалились в сон, уткнувшись один в другого как пазлы и укрывшись искусственным короткошерстным покрывалом.
Поэтому сейчас Жаклин предстояло встать с кровати и предстать перед Александром в «костюме Евы».
