Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 74 страниц)

Посмотрев на себя в зеркало после сборов, миссис Рочестер осталась собой довольна настолько, насколько может быть согласен со своим внешним видом человек, только что перенёсший вирусную инфекцию. Видок был явно не ахти – впалые глаза и щеки, не самая пышущая здоровьем кожа, довольно вымученный взгляд, но, поскольку другого в наличии не имелось, пришлось идти на встречу с тем, что есть. Тем более, что кое-что не изменяло ей ни при каких обстоятельствах – её волосы. Они, как и всегда, богато струились крупными, блестящими локонами до самых плеч – хвала создателям витаминных волосяных бальзамов и кондиционеров и, конечно же, её покойному отцу, передавшему по наследству дочери такое богатство.

Перед уходом вынув пирог из духовки – кажется, он получился очень даже неплох – и накрыв его чистой полотняной салфеткой, умелая кухарка поставила своё творение на стол в гостиной, после чего, прицепив на поводок всё это время крутящуюся под ногами Сулу, отправилась в город.

Шли они долго. Благо Жаклин тепло оделась. Им даже удалось развить скорость, вполне себе достойную «улитки-спринтера», и в этом была полностью «заслуга» Сулы-попав в самый центр города, где не бывала отродясь и где её ждала неизведанная, новая богатейшая палитра запахов и звуков, порой сладких и манящих, а порой агрессивных и отталкивающих, которые все без исключения требовали к себе достойного внимания, она не смогла найти в себе силы игнорировать такой богатый выбор занятий и развлечений.

Щенок деловито останавливался на каждом углу, обследовал все попутные автобусные остановки и рекламные стремянки, не пропустил ни одного более-менее подозрительного пятна на тротуарной плитке – обнюхал все, на Gloucester Street потянул Жаклин через дорогу к кафе Red Lion, возле которого стояла толпа студентов, пришедшая на второй ланч и заполнившая воздушное пространство в радиусе километра ароматными, провоцирующими запахами пирогов с рыбой и картошкой и горячих бутербродов с копченой колбасой и пармезаном. Хозяйке пришлось взять животное на руки и отнести подальше от этого «благовония».

Но такая временная мера помогла мало – как только Жаклин, не в силах долго держать на руках уже довольно внушительную тушку своей питомицы, опустила её на тротуар, «тушка» тут же продолжила с того, на чем остановилась – рвалась всей душой с поводка во все кафешки и пабы, попадавшиеся им на пути, и, если её что-то отвлекало от входа в помещение со вкусными запахами, и парочка благополучно его миновала, собака, очнувшись, просилась вернуться назад и всё-таки как-нибудь да проникнуть в это пристанище гурманов и рассадник чревоугодия.

Однако же силы были не бесконечны даже у такого деятельного существа как Сула – отдав запахам и звукам всю себя без остатка, она пару раз присаживалась на свою «пятую точку», чтобы чуть перевести дух и восстановить силы. Жаклин приходилось «входить в положение» и проявлять понимание и терпение. И ждать! Тем более что и тут её хулиганка без дела не сидела, а начинала задирать голову на прохожих – пыталась рассмотреть их получше, улыбаясь им всем без исключения. И надо признать, ей даже удавалось добиться взаимности, и все трудности, которые переносила в пути её хозяйка, окупались теми взглядами и улыбками, которыми провожали это лопоухое чудо проходившие мимо люди – щенок был, действительно, на редкость непосредственен и обаятелен даже для избалованной и искушенной собаками Англии. Львиную долю очарования ему добавляли его бесподобные большие, лопоухие, остроконечные уши фараоновой собаки, которые еще толком не стояли в силу малого возраста, но уже и не висели как, допустим, у ретриверов, а трепыхались вокруг его точеной головы на манер привязанных на короткой верёвочке воздушных шариков на ветру – смотрелось очень мило и комично.

К стадиону Баннистера они подошли со стороны Iffley Road уже хорошо за шесть часов вечера. Всё это время девушка мучилась одним единственным вопросом: высматривал её Алекс среди зрителей или нет? И вообще, он её ждёт или нет?

В тот самый момент, когда она, со своей фараоновой собакой, вышли к самому полю, и Суламита, естественно, из самых лучших побуждений, попыталась вмешаться в ход игры, шла уже середина второго тайма. Хозяйка, немного успокоив щенка после такого мощного всплеска эмоций, опять спустила его с рук и прошла к самому краю трибуны.

Усевшись на крайнее место нижнего ряда, то есть ближе всех к выходу, она посадила на соседнее сидение Сулу, чтобы, если у той опять сдадут нервы от того, что нападающий – мазила, и она в самых жестких и категоричных выражениях начнёт всё это высказывать ему в лицо, девушка тут же могла дать дёру со стадиона с этой своей оголтелой ушастой футбольной фанаткой.

Зрителей присутствовало не очень много, но большая половина мест была заполнена, что вполне себе хватало для хорошей поддержки командам. Своего любимого футболиста Жаклин увидела и узнала сразу же – он выделялся своим хорошим ростом. Его команда была в белой форме, и у него на спине красовалась цифра «6».

Шестой номер бегал по макушку погруженным в игру – он был зол, сосредоточен и… горяч. Жаклин закусила уголок нижней губы. Пепельно-блондинистые, влажные от пота, волосы прилипли ему на лоб, парень раскраснелся и постоянно дышал ртом – его губы были слегка воспалёнными и расслабленными. Девушка невольно вспомнила, как плавилась под этими губами совсем недавно у него в общежитии.

«Мой! – чуть подпрыгнула она на сиденье. – Никому не отдам!»

И тут её любимый игрок после быстрого бега почти вдоль всего поля, видимо, очень глубоко хватанув холодного воздуха в бронхи, остановившись, пару раз дёрнулся в кашле и тут же сплюнул.

«А вот это уже никуда не годится, – тут же «включилась» в зрительнице доктор Рочестер, придерживая на сидении Сулу двумя руками и периодически поглаживая и почёсывая её за ушками и по спинке, уберегая тем самым от истерики. – Ночью, скорее всего, не сможет спать. Точно обклею пластырями всего! С ног до головы!»

Счет был 4:7, и Жаклин не сразу поняла, что проигрывает команда Алекса.

Влюблённая, понятное дело, почти не сводила глаз со своего футболиста, поэтому и не пропустила момент, когда он тоже её заметил. Игра перешла на ту сторону поля, где почти напротив ворот сидели Сула и её хозяйка. Когда в результате разыгранной комбинации в штрафной зоне мяч потеряли, Александр, воспользовавшись положением «вне игры», оглядел зрителей. Он был мрачнее тучи, но, заметив девушку с собакой, сразу же просиял и, улыбнувшись, очень эмоционально и открыто помахал ей рукой. Та помахала рукой в ответ довольно скромно и несмело, но просияла побольше самого юноши.

До конца игры команда колледжа Святой Магдалены успела забить еще только один гол – его провёл в ворота Вулфсон колледжа какойто рыженький мальчик, и со счетом 5:7 матч благополучно завершился.

– Привет. Спасибо, что пришла. – Почти сразу же после финального свистка подбежал к ней раскрасневшийся, мокрый, в грязных, оттоптанных бутсах и еще более потрёпанных в боях за мяч, гольфах, но улыбающийся футболист и тут же, протянув руку к Суле, потрепал и почесал её за ушком. Все перечисленные нелицеприятные мелочи его облика, понятное дело, могли нанести внешности шестого номера примерно такой же урон, как слону – дробина. Он продолжал приковывать внимание и радовать глаз, а на фоне манящей шелковистости породистого английского газона по-прежнему был тем представителем сильного пола, которого хотелось… да просто хотелось и всё.

– Я же обещала. – По уши влюблённая парила над землёй – он подбежал именно к ней, она была в паре с МакЛареном, и сейчас они пойдут гулять – не то песня, не то сказка.

– Привет, – наклонился к Суле юноша. – Какая ты красавица! – Он обнял обеими руками продолговатую морду фараоновой собаки, и та, тут же высвободившись из его ладоней, в ответ попыталась отгрызть его большой палец.

– Ты ей понравился, – довольно заулыбалась счастливая хозяйка – встретились два её любимца и, кажется, подружились.

– Как твоё здоровье? – оторвавшись от Сулы и выпрямившись, спросил Александр. – Может, ты сегодня зря вышла на улицу? Может, рановато? – с опаской закончил он.

От такой наглости у девушки даже лицо вытянулось.

– Смотрите, кто заговорил! – она отпустила руками собаку, так как мяч, кажется, уже убрали из поля её зрения, и та тут же спрыгнула с сидения.

– Ладно, ладно, – Александр тут же поднял руки вверх, – забудь. Я сказал, не подумав. Мы сейчас гулять?

Жаклин недоверчиво кивнула.

Мимо них проходили зрители, продвигаясь к выходу со стадиона. Небольшая группа юношей и девушек остановилась возле парочки, видимо, намеревалась подбодрить Алекса после проигрыша, но, увидев улыбку на его лице, дружески похлопали проигравшего по плечу и, сказав что-то типа: «Клёвая игра, чувак» и «В следующий раз мы возьмём судью на себя», пошли себе дальше.

В ответ парень молча улыбался и, подождав, пока они пройдут, продолжил:

– Тогда подожди меня напротив входа, хорошо? У нас сейчас небольшой разбор полётов, а потом только душ и всё.

Жаклин опять смогла только молча кивнуть, опасаясь вот-вот свалиться как куль к ногам своего молодого человека, потому как Сула уже потянулась куда-то под сидения за брошенным кем-то пирожком и запутала колени своей хозяйке в поводке. Александр, заметив её неловкость, широко улыбнулся, и, слегка ущипнув большим и указательным пальцами за щечку, убежал в раздевалку.

Хозяйка, распутав поводок, вместе со своей неуёмной хулиганкой медленно, не спеша, двинулась на выход со стадиона и расположилась под деревьями чуть поодаль от Западного входа, с противоположной стороны улицы. Она поняла, что её футболист очень огорчен проигрышем и неудобно чувствует себя из-за этого, и намеревалась отвлечь его от этой досадной мелочи. А проигрыш в футболе она считала именно досадной мелочью.

Александр появился где-то минут через двадцать-двадцать пять и опять, по новой, в который уже заставил девушку задохнуться от своей внешности, только теперь уже в джинсах, черной водолазке, скорей всего, шотландской тонкой натуральной шерсти, и в той самой коричневой дублёнке, тоже, видимо, с отменной, безукоризненной «родословной». Внешние данные этого уродившегося шотландца всё время обновляли в её голове понятия о красоте вообще – вот буквально еще и часа не прошло, как у неё захватывало дух от его вида там, на поле, всего такого потного, разгоряченного, взъерошенного, нервного, злого, в этой белой форме, сидящей на нём столь естественно-небрежно, и вот он уже выходит из-за кованой калитки ворот стадиона, стройный, аккуратный, высокий, длинноногий, уже спокойный, но наглый, дерзкий, но сдержанный.

«Господи, и как это меня так угораздило… влюбиться именно… в такого?» – не успела в очередной раз удивиться Жаклин, как с огорчением заметила, что парень на своём лице сейчас активировал режим под названием: «покер фейс». Это неминуемо означало, что, скорее всего, он только что провёл не самые приятные двадцать-двадцать пять минут своей жизни.

«Это нужно исправить», – была полна решимости его спутница.

– Давай пойдём на берег Айсис, – приблизившись, сходу предложил Александр, – там людей всегда мало и можно гулять с собаками, – и протянул руку к поводку.

– Угу, – тут же отдав ему рулетку и засовывая свои руки в карманы пуховика, развернулась в нужную сторону Жаклин. Она старалась меньше говорить, чтобы не выдать, как ей сейчас хорошо и уютно.

«Вот бы с ним каждое утро на работу ходить, – посмеялась она про себя. – И просыпаться тоже с ним. Каждое утро».

Как только они двинулись в путь, Алекс, приблизившись вплотную к своей спутнице, засунул свою руку в её ближний от него карман и, взяв там её ладошку в свою, переложил их руки в карман себе, после чего слегка пожал пальчики девушки и переплёл их со своими.

Сула же даже не заметила смену хозяина. Кажется, она опять полностью отдалась на откуп новой порции незнакомых запахов, и какое уж тут до хозяев, пусть и дальше думают, что это они ведут её на поводке, хотя уж она-то знает, кто здесь на самом деле главный.

– Извини, что не смогла прийти вовремя, – первая начала её хозяйка. – Я вообще удивлена, что мы дошли – Сула отвлекается на всё что можно и нельзя. Мала она еще, конечно, и невоспитанна, чтобы гулять по городу.

Александр только лишь спокойно улыбался.

– Ничего, мы никуда не торопимся, так ведь? – Он опять пожал руку своей девушки у себя в кармане и заглянул ей в лицо. – Почему именно фараонова собака, Жак? – Они приостановились и смотрели, как эта самая фараонова собака, остановившись на Christ Church Meadow, начала что-то там рыть лапой в траве у обочины тротуара.

– Мне подарил её Чарльз. Ему нравятся эти собаки – он историк, а эта порода одна из самых древних, она связана с древним Египтом, с фараонами. – Девушка задрала голову и посмотрела на небо, вспомнив о созвездии Большого Пса. – Египтологи и сейчас о ней спорят, о мифах про неё, про Огненную собаку, которая жила вместе с фараонами в их дворцах. Говорят, это и была прабабка Сулы. – Хозяйка перевела взгляд на свою любимицу и умилительно улыбнулась: – Но мне она тоже нравится – она красивая, интересная и редкая. А тебе? Тебе не нравится эта порода? – она тоже заглянула Алексу в лицо.

– Мне нравится твоя Сула, – не раздумывая, ответил тот, двинувшись дальше за потомком Огненной собаки, которая, видимо, отрыла то, что ей надо и, поняв, что это ей совершенно не надо, пошла дальше. – Но, вообще-то, я больше люблю лохматых собак, таких… которых всё время хочется потискать, зарыться руками в их шерсть, знаешь, типа ньюфаундленда или тибетского мастифа.

– Или шотландской овчарки. – Девушка кивнула. – Угу. Ясно – чисто шотландский вкус – чтобы не продувало и не мёрзло. – Она с обожанием посмотрела на своего шотландца.

– Именно, – кивнул тот с улыбкой.

прошли по мосту через реку Cherwell, а потом, обогнув по краю Christ Church Meadow, который уже, начиная с сумерек, становился почти пустынным, попали к острову с Лодочным домиком и лодочной станцией Lincoln College. Здесь уже протекала Thames или Isis, как её называют в Оксфорде, и в этом месте берега её были на редкость живописны – буквально у самой кромки воды росли роскошные взрослые ивы и не менее красивые и мощные дубы.

– А у тебя никогда не было собаки? – спросила Жаклин.

– У-у, – в отрицании мотнул головой её спутник. – Родители не соглашались. Мать боялась собак. Её в детстве сзади за ногу укусил карликовый пинчер, очень глубоко, у неё даже шрамы остались, с тех пор она с собаками не в ладах. Да и аллергия у неё на шерсть. – Он помолчал. – Но я в детстве не сильно просил собаку, так… поканючил годик и успокоился. А вот Дженни! От Дженн родителям хорошо досталось – она ныла лет пять! Мать с отцом хватались за голову, не знали, чем её отвлечь. Сестра всегда говорит, что как только начнёт жить отдельно, заведёт собаку на второй день.

– И какую? Если не секрет. – Жаклин опять начинала ловить себя на том, что готова его слушать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, только бы он рассказывал хоть что-нибудь и не останавливался.

– Говорит, что хочет далматинца. А лучше – двух.

– Оу, у девушки есть вкус!

– Ну, так! Еще бы! – Алекса распирало от гордости при упоминании о сестре. – Она занимается рисованием, дизайном, архитектурой. Увлекается компоновкой пространства и материала, цвета, формы там… размера и еще много всякой мутотени, в которой я нишиша не разбираюсь, и Дженни, признаться, меня всем этим так достала, что я с удовольствием сбежал от неё сюда, в Оксфорд.

Жаклин захихикала – парень кокетничал! Это было так на него не похоже.

– У многих моих друзей были собаки, – между тем продолжал рассказчик, – у дяди Рональда всегда дома живут собаки. На ферме в хайлэндсе без собак хреново – они и грызунов отпугивают, и крупных животных там… чтоб не вытаптывали, скот пасут – тамошние собаки рабочие и очень умные, самостоятельные. Сейчас у него целая стая бордер колли. Этим летом, в июле, мы с братьями ходили в горы с ночевкой и брали их с собой.

– С ночевкой?! И вас отпустили? – воскликнула Жаклин. – А сколько лет твоим братьям?

– Старшему Бену – девятнадцать, он на полтора года старше меня, а младшему Хэмишу – четырнадцать.

– И как долго вы были в горах?

– Неделю.

– Неделю! – Жаклин даже остановилась. – Ого! – её глаза округлились – удивление буквально распирало изнутри. – Александр, а это точно не опасно? Троих, можно сказать, еще детей отпускать в горы без взрослых на неделю!

Её спутник тоже остановился и застыл, немного откинув голову назад и не поворачиваясь лицом к девушке. Та заволновалась – она уже поняла, что проговорилась, но… скорее всего, было поздно.

Когда «дитя» всё-таки развернулось и вперилось в неё «тюльпанами», которые меньше всего сейчас напоминали что-либо из всей ботаники и не только. Жак показалось, что она смотри в выключенные фары какой-нибудь крутой тачки типа ТТ-на фоне очевидной злости там просматривались открытая воля и скрытая сила.

Но даже сквозь остроту ситуации влюблённая с удовольствием наблюдала, что в молодом человеке не проглядывается и намёка на истеричного, капризного подростка, пытающегося утвердиться тупой обидой и агрессией, а так же, уже в который раз, не могла не залюбоваться его красотой – злость не обезобразила её любимого лица, а с точностью до наоборот – Александр был прекрасен в этой своей злости, тем более, что, скорее всего, зло этому человеку явно свойственно. Видимо, он был злой по своей природе. Причем, сейчас он не вот прямо пришел в бешенство, но «в режим льда» – определённо. От этого «льда» кое-что досталось и ей самой – на спине появился «морозец» и многообещающе пробежался вдоль позвоночника.

«Зря это я… про деток-то… не надо было», – поздно дошло до неё.

Красавец, быстро сбросив с себя свою первую реакцию недовольства на такое «оскорбление», через несколько мгновений уже почти спокойно огляделся вокруг. Поискав что-то глазами, парень направился к стволу ближайшего дерева, ведя за руку девушку и её собаку на поводке.

– Алекс… – у ведомой как-то так незаметно стали подкашиваться ноги.

Но тот не ответил. Он, всё так же молча, отпустил её руку и, подойдя к одной из веток, перекинул через неё корпус поводка-рулетки и рукоятку зацепил за сук, чуть отпустив длину шнура, и тут же, даже не посмотрев на Сулу, развернулся опять к девушке.

Для начала он как-то так оценивающе окинул её с ног до головы, как будто что-то прикидывая в уме, после чего, видимо, придя к положительному выводу, подошел и нежно, мягко взяв за талию, с выражением лица «только так, и никак иначе», стал наступать на неё мелкими шашками, явно намереваясь прислонить спиной к дереву. Когда она ему это позволила, он, сгорбившись, упёрся лбом в её лоб и заглянул ей в глаза взглядом, полным какойто взрослой усталой иронии или даже философии, плюс к этому, видимо, на правах незаслуженно обиженного, позволил себе добавить еще немного насмешки и осуждения.

Постояв так несколько мгновений и дождавшись, пока Жаклин перестала понимать что-либо вообще, он молча, медленно, с открытыми глазами оторвался от её лба и уже с улыбкой наслаждения от её растерянной реакции, склонив голову набок, приблизился к её губам. Ему тут же раскрыли свои губки навстречу, и, как только его язык первый раз прошелся по её языку и достал до нёба, он сразу же, оторвавшись, со спокойными, холодными интонациями лёгкого садизма прошептал ей прямо в губы:

– Я тебе покажу – «детей». – И тут же быстрым, умелым движением, расстегнув молнию пуховика, буквально ринулся руками дальше, «вглубь», под тёплый свитерок. Нужно было слышать этот первый стон радости и разочарования одновременно, когда он наткнулся там, в «недрах женского Мира», еще и на поддетую под колючесть свитера тоненькую маечку – судя по всему, наличие дополнительной преграды на пути к обнаженному телу девушки его разочаровало, но сам предмет гардероба тонкого египетского хлопка на ощупь понравился. Парень с кратким натужным стоном сгрёб трикотаж пальцами и буквально вырвал подол из джинсов, куда тот был заправлен хозяйкой еще дома. Когда же «обиженный» всё-таки добрался до цели, и прикоснулся к обнаженной нежной женской коже, и почувствовал, какая Жак под его ладонями вся изящная, гладкая и тонкая, его «лёд» вмиг растаял, и Александр в момент «помолодел», став обыкновенным восемнадцатилетним юношей, наводнённым гормонами.

Он исследовал и наслаждался, заводился не на шутку и просто терял рассудок, накрывал губы девушки своими снова и снова, жадно их покусывая и посасывая, втягивал её язык к себе в рот и сосал его как безумный, внедряясь в неё своим языком, ласкал всё подряд, до чего мог дотянуться, полизывал её зубки и нёбо, надавливал, стараясь как можно более явно обозначить там своё присутствие, и пытался проникнуть в неё как можно глубже в желании слиться, соединиться, стать одним целым. Чувствуя, что напирает на Жак своим телом уже излишне сильно, и у той могут появиться болевые ощущения в спине от соприкосновения с бугристой корой дерева, он протиснул свои ладони ей за спину и, немного отстраняя от опоры, еще больше вдавливал её в самого себя.

Жаклин из скромности старалась не показывать, как она этого ждала, но, кажется, у неё получилось плохо. На этот раз она не стала тянуться к его волосам, а положила раскрытые ладони прямо перед собой, на его пресс. Ничего задирать ему не стала – постеснялась, а принялась водить ладошками по его стройному, твёрдому, молодому телу под полами дублёнки, прямо поверх водолазки, которая оказалась на ощупь просто божественна, и с радостью принимала всё, что он ей давал: поглощала его стоны своими вдохами и усиливала его рычание своими стонами, не забывая, с готовностью и желанием, платить ему тем же: оттягивала его нижнюю губу, посасывая её своими губками, и дразнила, полизывая языком, потом рвалась Алексу в рот и присасывалась как к чему-то спасительному, оживляющему, дающему силы.

Она настолько потеряла голову и так глубоко погрязла в ощущениях страсти, что не сразу осознала, что уже какое-то время чувствует ЭТО.

Влюблённая, понятное дело, не заметила, когда «это» увеличилось настолько, что его присутствие стало невозможным игнорировать – и немудрено, но не в этом дело. Самым главным было то, что «это», на удивление Жаклин, было ощутимо большим, нежели она ожидала и готова была почувствовать не только здесь и сейчас, в этой весьма далёкой от интимности, обстановке, а вообще, в принципе. Оно упёрлось ей чуть пониже пупка и… и заставило остановиться.

Пораженная, перестала отвечать на поцелуи – Александр, почувствовав, что с предметом его страсти что-то не так, тоже замедлился и оторвался от неё, а Жак, не поверив своему животу, с открытым ртом начала медленно опускать туда, вниз, свои округлившиеся глаза.

Оба тяжело дышали.

До этого дня, в интимном смысле, Жаклин знала только одно «это» – своего мужа. Порно её не впечатлило после того как прошла закалку на практиках в гастрохирургии и травматологии. Поэтому такой уж вот прямо «трепетной ланью» она не являлась. Но то ли весь этот накопленный опыт оказался недостаточен, то ли его характер не подходил под ситуацию, потому как помог он мало.

Она понимала, что парень и сам, мягко говоря, немаленький, но… всё равно очень удивилась, обнаружив такие непривычно – неприличные для неё размеры.

А сам юноша всё это время с прищуром вглядывался ей в лицо, опять, в очередной раз, наслаждаясь её растерянной реакцией. Но думал, понятное дело, немного о другом.

«Аа-а-а-а… ф-фа-а-ак-к, господи, почему мы сейчас не где-нибудь, у меня, в Глазго!! – скрежетал он зубами, мешая имя Господа с матерными словами. – Я хочу в неё, мать вашу! Ч-ч-че-е-е-ерт!» – Юноша готов был сейчас буквально биться головой об ствол этого самого дерева.

В следующий момент Жаклин, опустив глаза еще ниже, увидела… что Сула, судя по всему, уже давно несильно тянет Александр за правую штанину. Тут и до него самого дошло, что с его брючиной явно что-то не так.

– Сула, фу! – первой среагировала её хозяйка. – Фу! – Она ринулась к своему щенку и, наклонившись и разжав ему сведённые челюсти, подхватила на руки, зная, что так её хулиганку будет быстрее и проще отвлечь и успокоить.

– Какая у тебя защитница, – засмеялся МакЛарен. – Порвёт! – Он аккуратно запахнул дублёнку подальше от глаз девушки и собаки. – И оторвёт, – тут же добавил с улыбкой, но в следующее мгновение слегка дёрнулся и поморщился, когда низ полы ударился об то, до чего достал.

«Черт… и почему для дублёнок не придумали придерживателей?»

А защитница тем временем, как бы в подтверждение его слов, громко гавкнула на руках у хозяйки.

– Точно! Я же говорю! – засмеялся он, двинувшись распутывать корпус поводка.

«Святые небеса, чем занимался с ней её муж? – вспоминая реакцию девушки на свою эрекцию, подумал Александр. – Это с таким-то норовом и острым язычком офигела только от стояка в штанах. Другие на её месте уже ныряли туда руками, а она вон что… шуганулась. Да сама она… дитя… сексуально не разбуженное. А что будет, когда я его достану? Хоть бы в обморок не грохнулась и не убежала с воплями», – переживал и сокрушался обладатель «этого».

После того как хозяйка опустила-таки на землю свою питомицу, та, отряхнувшись, будто на руках её вымазали чем-то нестерильным, направилась «отмываться» прямиком в «чистые» воды Темзы. Парень с поводком в руке приблизился к своей девушке вплотную и, обняв её другой рукой за шею, притянул к себе поближе и, наклонившись к ушку, сказал очень тихо, не иначе чтобы не услышала грозная охранница:

– Еще раз услышу – накажу. – Он кратко пососал мочку этого же ушка и, наклонившись к шее и шумно вдохнув запах своей девушки, отстранился и отпустил её.

– Больше не буду, – прошептала провинившаяся на манер: «Ну это мы еще посмотрим».

Они прошлись вдоль берега по направлению к городу, потом свернули на Thaemes Road.

Сумерки сменились теменью, и уже везде зажглись фонари. Ветер стих до полного штиля – в воздухе царили томность и умиротворение. Немногочисленные прохожие, в основном встречные, являлись почти поголовно так называемыми бегунами, которые стремились к реке – пробежаться на ночь глядя вдоль её берегов.

Александр несколько раз звонили. Он тут же отвечал односложными: «Да. Нет. Хорошо. Я понял. Перезвоню», – и, отключившись, опять прятал телефон в карман джинсов.

– Куда мы идём? – спросил он после очередного звонка. Они просто шли рядом.

– Ко мне.

– Вот так? Ты хочешь познакомить меня со своим мужем?

– Нет, – Жаклин отрицательно закивала головой. – Не хочу. Да я бы никогда такого и не сделала, не спросив твоего разрешения – это во-первых, а во-вторых, Чарльз сегодня будет играть в шахматы в клубе до полуночи.

– Он член клуба?

– Да.

– Оу, круто! – присвистнул парень. – Хотя о чем это я – он же преподаватель! Я как-то, признаться, всё время об этом забываю.

Они поговорили еще об Университете, о Глазго, о горах – Александр, оказывается, с раннего детства ходил в горы с дядьями и братьями – его отец не очень стремился к такого рода прогулкам, но сына, тем не менее, отпускал, хоть и не сказать чтобы охотно.

В горах Рональд с Кирком много общались между собой, вспоминали детство, друзей, случаи из домашней, школьной жизни. Десятилетняя разница в возрасте привела к тому, что старший Рон с детства был младшему брату вместо постоянно отсутствующего по делам бизнеса отца. И хоть жизнь сложилась так, что Кирк преуспел намного больше своего старшего брата, и его карьера бизнесмена сложилась несравнимо более успешно, Рон для него так и остался непоколебимым авторитетом и, что называется, надёжным тылом.

Для мальчишек горы, что и говорить, являлись великим событием. Только то, что собирались одни мужики, без женщин и девчонок, где можно быть свободней в выражениях и в поведении, возводило это события в ранг «из ряда вон». Они все поголовно приходили в восторг от суровых, полевых условий и соответствующей всему этому манеры общения, от возможности спать на открытом воздухе в спальных мешках на гусином пуху, умываться утром в ледяном ручье или озере, разжигать костёр на ветру, понаблюдать, как горят грибы, готовить еду на костре или в золе, встретить в лесу ёжика, посмотреть фокус под названием: «вскрытие консервной банки обычной фунтовой монетой» и «розжиг огня с помощью пустой бутылки и картофелины», да и просто побегать вволю, не боясь попасть под машину, и покричать во всё горло, не опасаясь, что оглохнут соседи – это ли не счастье?

– Расскажи мне о своих дядьях и тётях вообще – кто они, как живут, какие у них семьи? – просто попросила Жаклин.

– Их четверо. Рональд из них самый старший. Он женился, и его отец, мой дед Яков, подарил им свою ферму в Килмарноке. Рон туда с женой переехали. Сейчас у них двое сыновей – Бен и Хэмиш – я тебе уже говорил о них. Кирк самый младший. Есть еще тётя Анна, которая вышла замуж и живёт в Америке. Детей у неё нет.

– Она живёт в Нью-Йорке?

– Не-е-ет… не в Нью-Йорке… – засмеялся Александр. – В Хьюстоне. Живут неплохо. Работают с мужем на каком-то заводе, выпускающем электронику для машиностроения.

– А у Кирка нет детей? Он был женат?

– М-м-м… нет. – Тут рассказчик слегка замялся. – У Кирка детей нет и женат он никогда не был, – и он замолчал молчанием человека, который не хочет распространяться дальше.

– Угу. Ясно. Поэтому он так привязан к тебе.

– Да, скорей всего, поэтому, – быстро закивал парень.

Пройдя по Norfolk Street, они попали на New Street, которой, несмотря на название, по факту стукнуло, наверное, лет шестьсот – семьсот, не меньше.

– Я пить хочу, – Алекс посмотрел на витрину KFC. – Подожди меня здесь, пожалуйста. – Он протянул хозяйке поводок с Сулой на конце. – Я куплю себе чай. Тебе купить что-нибудь?

– Нет-нет… спасибо, я ничего не хочу.

Парень, намеревавшийся было ринуться за чаем, остановился и опустил плечи.

– Жаклин… – он замялся и запустил руку себе в волосы, – я не стал сразу… ты только что переболела, еще мало времени прошло, но… ты опять очень сильно похудела и тебе нужно хорошо кушать. – Он сделал жест рукой, останавливая попытавшуюся было оправдаться собеседницу. – Я не знаю, куда и на что там смотрит твой муж, честно сказать, меня этот вопрос интересует уже давно, еще со дня моего рождения, – он замолчал, давая возможность Жак понять, о чем речь, а когда у неё в уголках губ заиграла осознанная улыбка, не удостоив её ответной, продолжил: – Но я не он. Я даю тебе сроку неделю, максимум дней десять. Если к этому времени ты не поправишься, я начну принимать меры. Понятия не имею, что буду делать, но что-нибудь придумаю, можешь даже не сомневаться.