сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 69 страниц)
– Нет. – Казалось, происходящее не вызывает у ведьмы никаких особых эмоций, но Андрей Константинович точно знал, что она с трудом удерживается, чтобы не наброситься на сидящего напротив отвратительного пижона и не придушить его. Он не удивился бы, если б поверхность стола, в которую хозяйка салона в продолжение разговора упиралась невидящим взглядом, вспыхнула, или хотя бы задымилась от клокочущей внутри неё злобы.
– Тогда – до встречи. – Руднев поднялся и, размеренно постукивая тростью, направился к двери. – Можете меня не провожать, – ехидно бросил он через плечо.
Шаль мгновенно взметнулась над столом – ведьма резко поднялась и проскользнула вперёд, любезно распахивая перед посетителем дверь. Руднев прищурился насмешливо и сладко пропел:
– Не стоило так беспокоиться, дорогая. Но всё равно – спасибо. Приятно видеть такое усердие. Я думаю, мы сработаемся.
У-ф-ф… Как же всё-таки неуютно, когда тебя так ненавидят! Андрей Константинович стремительно вышел на улицу и со вздохом облегчения сел в свою машину.
Переднее пассажирское сиденье было занято Романом. Откинув голову на спинку кресла и даже слегка приоткрыв рот, так что видна была белая полоска зубов, он, казалось, спал. Руднев пристегнулся, включил зажигание, покосился на неподвижную фигуру.
– Э-эй, Роман Аркадьич, – негромко позвал он. Не дождавшись никакой реакции, господин адвокат осторожно пощёлкал перед носом Романа пальцами, а когда и это не произвело никакого эффекта, открыл бутылку с водой и немного плеснул подростку в лицо. Роман судорожно, надрывно вдохнул, как будто выныривая после глубокого погружения, и схватился почему-то за сердце.
– Щас-щас-щас, – бессвязно забормотал он, пытаясь отдышаться и вытирая капающую с подбородка воду. – Сейчас всё будет нормально… Погоди… минутку…
– Спокойно, спокойно, Роман Аркадьич. Не торопись, – Руднев, озабоченно хмурясь, участливо погладил Романа по плечу и даже приобнял немного. – Попей-ка водички, – он приложил пластиковую бутылку к губам компаньона и заставил его сделать несколько глотков.
Постепенно взгляд Романа приобрёл осмысленное выражение, а дыхание выровнялось.
– Может, в следующий раз просто жучок ко мне прицепим? – несколько раздражённо поинтересовался господин адвокат, выруливая, наконец, на дорогу.
– Может, и жучок, – непривычно покладисто согласился Роман, легкомысленно улыбаясь во весь рот. – Однако надо было проверить, сойду я за Патрона или нет. Да и просто любопытно было… поприсутствовать.
– Ну и как?
– Классно, – всё ещё сияя счастливой улыбкой, признался Роман, и прикрыл устало глаза. – Только энергии отнимает много. – И он сладко зевнул. – Зато она точно чувствовала моё присутствие. Я, конечно, не Патрон, но тоже, говорят, не слишком приятный тип!
– Да кто ж тебе это сказал-то, родной? – сквозь зубы процедил Руднев под аккомпанемент жизнерадостного романова хохота. – По-моему, ты страшнее…
Отсмеявшись, Роман какое-то время рассеянно глядел в окно, а потом неожиданно выдал:
– Знаешь, я тобой просто любовался! Всё-таки ты сильный. Сам по себе. И очень техничный: как ты управляешься с потоками энергии – это работа настоящего Мастера. В общем, я тобой горжусь, Руднев!
Андрей Константинович растерянно открыл рот, ещё не зная, как достойно на это ответить, но, к счастью, его ответ Роману не требовался. Вытянув из внутреннего кармана мобильник, тот каким-то совсем другим – усталым и доверительным тоном – проговорил в трубку, предварительно отвернувшись от Руднева и понижая голос:
– Пусь, ты дома? Ты не занят? Можно я к тебе загляну? Мне так паршиво… Скоро. Минут через десять… Лапуся, ты просто прелесть! До встречи…
– Роман Аркадьич, а ты знаешь, что ты вампир? Или, как раньше говорили – сапёр? – неодобрительно заметил Андрей Константинович, когда Роман спрятал телефон обратно во внутренний карман куртки.
– Руднев, не лезь, а? – равнодушно огрызнулся Роман и, надвинув капюшон на глаза, сделал вид, что уснул.
========== Глава 122. Притяжение ==========
– Любишь ты, Ромашка, всё драматизировать! – недовольно скривился Радзинский. – Всё-таки Руднев прав: ты – это не он. Но есть в тебе нечто такое – родственное, что позволяет ему сливаться с твоим сознанием и манипулировать тобой. Мы же оба видели, как это выглядит на тонком плане: чёрная нить, идущая от сердца… Но чем дальше ты продвинешься по Пути, чем больше ты будешь меняться, тем сложнее будет этой сущности с тобой контактировать. И в конце концов наступит момент, когда он просто не сможет к тебе приблизиться. И связь ваша сама собой отомрёт. Я полагаю, что ты заложил в Карту возможность избавиться от симбиоза с патроном.
– Это Бергер должен знать, – уверенно заявил Роман.
– Бергер не скажет, – хмыкнул Викентий Сигизмундович. – Это информация сверхсекретная. Её разглашение может поставить под угрозу осуществление задуманного. А он тебя бережёт… Коля! Ты скоро? – вдруг зычно крикнул он в сторону кухни. – Может, тебе помочь?
– Успокойся, Викуся, – донёсся усталый голос Аверина. – Я сам справлюсь. Займись лучше ребёнком.
– А я чем занимаюсь? – Радзинский с тихим смешком отстранил от себя Романа и весело поглядел ему в глаза. – Ох, уж этот Коля!.. У него сегодня приступ хозяйственности, – трясясь от беззвучного смеха, доверительно шепнул он.
– Я заметил, – ухмыльнулся Роман. – Кстати, – он требовательно выгнул бровь. – Вы объяснили Андрею Константиновичу, что я не восстанавливаю свои жизненные силы за счёт энергии Бергера?
– А, да!.. Я говорил с ним. Он неправильно всё истолковал, потому что у них, скажем, с Панариным совсем другие отношения – такие, мушкетёрские, если ты понимаешь, о чём я…
– Понимаю, – уверенно кивнул Роман. – Кстати, о Панарине. – Он с мрачным видом потеребил кисточку диванной подушки. – Патрон сообщил мне, что Евгений Алексеич намеренно утаивает от меня информацию. Честно говоря, очень обидно. Можно, я ему шею за это сверну? Он достал меня уже…
– Терпи, Ромашка, – Викентий Сигизмундович ободряюще потрепал Романа по плечу. – Женька отличный парень! Он просто не видит в тебе человека. Совсем. Но однажды жизнь наглядно продемонстрирует ему, как он ошибался…
В дверях появился, наконец, Аверин. Вид у него был изрядно утомлённый. Расправляя аккуратно подвёрнутые рукава рубашки, он устало плюхнулся на диван под бок к Радзинскому и, в изнеможении откинувшись на мягкую спинку, с тяжким вздохом закрыл глаза.
– Ну, и что это было? – скептически хмыкнул Радзинский, осторожно обхватывая Николая Николаевича за плечи и подгребая поближе к себе.
Аверин недовольно приоткрыл один глаз и решительно выставил свой острый локоть, вынуждая Радзинского сохранять дистанцию.
– Я просто вымыл посуду.
– Ага, и плиту. И раковину почистил. И пол отдраил. А окна протёр?
– Протёр, – буркнул Николай Николаевич.
– Устал? – сочувственно поинтересовался Викентий Сигизмундович.
– Не говори ерунды! – возмутился Аверин, гордо выпрямляя спину.
– Красавец! – подколол Радзинский, с ухмылкой глядя ему куда-то в район пупка.
Аверин проследил глазами его взгляд: грязная полоса – там, где рубашка соприкасалась с мойкой – оставила его равнодушным. Он махнул рукой и снова упал в мягкие объятия дивана.
– Ты даже не переоделся, – с лёгким укором констатировал Радзинский. – Мало того – ты даже ботинки не снял! Коль, что случилось?
– Ничего особенного. – Аверин, наступая на задники, стащил с ног ботинки и отбросил их на середину комнаты. – Сегодня был Круглый стол по революции. Я наслушался столько всякой мути, что мне необходимо было забыться.
– Ох, Колюня! Солнце моё… – Радзинский таки стиснул Николая Николаевича в объятьях, несмотря на возмущённое шипение последнего и выразительный взгляд, брошенный им в сторону Романа.
– Мы задерживаем ребёнка!
– Я никуда не спешу! – радостно заверил Роман. Он с неподдельным интересом наблюдал за своими опекунами.
– Кеш!!!
– Ладно. Приступим к делу, – невозмутимо произнёс Радзинский, позволяя Аверину вырваться. И незаметно стряхнул за диван вытянутую в процессе всей этой возни из аверинского тела серую пыльного цвета ленточку, которая тихо пыхнула там, сгорая. – Сейчас Николай Николаевич приведёт себя в порядок, – он насмешливо сверкнул своими янтарными кошачьими глазами. – Переоденется, умоется, выпьет чаю и нам заодно предложит…
– Ну, хорошо-хорошо! Раз никто никуда не торопится… – сдался Аверин и наконец-то улыбнулся. – Поставь чайник, Викуся. Будь так любезен… – Он удалился в спальню, оставив ботинки валяться на ковре.
***
– Физическое тело – наш якорь, Рома, – тихо, словно напевая колыбельную, говорил Николай Николаевич. – Жизненно важно от него не оторваться. Поэтому Викентий будет следить за нами, пока мы путешествуем. Я постараюсь показать тебе то, что ты так жаждешь увидеть.
Они с Авериным сидели на мягком ковре друг против друга. Их склонённые и едва не соприкасающиеся лбами фигуры окружали мягкие сумерки. Знакомая лампа с разноцветным «витражным» абажуром приглушённо освещала только небольшой пятачок возле письменного стола. Кисти аверинских рук были сухими, тёплыми и такими тонкими – почти невесомыми. Роман держался за них с превеликой осторожностью – боялся причинить учителю боль. И откуда подобный страх? Но Аверин – сейчас, вблизи – производил впечатление хрупкой фарфоровой статуэтки. Кожа на его лице казалась такой тонкой – одно прикосновение и останется синяк. И волосы выглядели мягкими, как у младенца, и лёгкими, как пух.
Вот Аверин закрыл глаза, и Роман почувствовал, как учитель тянет его за собой. Отпуская себя, Роман, уже в который раз, ощутил, как просыпается в нём кто-то другой – сильный, властный, жестокий. Теперь уже он тащил Аверина следом. Тот не сопротивлялся – свою задачу он выполнил, нащупал проторённую Панариным тропку и задал верное направление.
Боже! Как же их много – этих людей! Туманные фигуры, почти неразличимые лица – Роман нетерпеливо скользил вдоль цепи, запоминая, впитывая вкус и запах чужой, но неожиданно знакомой энергетики. Теперь его тело уже никогда не забудет всех тех, кто с ним связан.
Тёмное, сладкое, запретное и безумно притягательное излучение – сердце Романа помимо воли особенно остро отзывалось на зов своих «чёрных» братьев. Роман и сам не заметил, как начал погружаться в родную тьму, упиваясь пьянящей вседозволенностью, обманчивым ощущением безграничного могущества и парадоксально холодной ясностью рассудка. Он спускался всё ниже, ниже. Смутно знакомые миры мрачными виденьями проплывали перед его глазами. Роман вспоминал, какой он на самом деле древний – впечатляюще древний Дух. Неизвестно, как непоправимо далеко зашёл бы он в этот раз, но нестерпимая боль в сердце заставила его так резко вынырнуть на поверхность физической реальности, что ещё в течение долгих звенящих минут осколки земного мира отказывались складываться в его затуманенном мозгу в узнаваемую картину. А потом он увидел безжизненно обмякшего в объятиях Радзинского учителя. Его посеревшее лицо и бескровные губы. И незнакомый, яростный, жёсткий взгляд Викентия Сигизмундовича, прижимающего Аверина к себе.
– Быстро – наполни ванну холодной водой. Живее, – резко велел тот. И Роман, спотыкаясь, поскольку голова немилосердно кружилась, а пол коварно ускользал из-под непослушных и словно чужих ног, кинулся в ванную, пустил холодную воду и сунул голову под кран – немного полегчало.
Радзинский был на удивление хладнокровен и собран. Он погрузил учителя в ванну прямо в одежде – ледяная вода полилась через край, он не обратил на это никакого внимания. Включив душ, Викентий Сигизмундович направил струю холодной воды Аверину в лицо. Другой рукой он крепко сжимал рубашку у него на груди, сминая её в кулаке и не позволяя телу Аверина соскользнуть на дно ванной. Голова учителя неестественно склонилась к плечу, как у сломанной фарфоровой куклы – изысканной и утончённой хрупкой игрушки.
Роман стоял рядом и просто смотрел – в голове не было ни единой мысли. Он даже не сразу осознал, что Николай Николаевич, наконец, шевельнулся – так слабо, как новорождённый котёнок. Но Радзинский отреагировал немедленно: бросил душ и открыл слив. Он принялся стаскивать с учителя одежду, нещадно обрывая пуговицы. И резко бросил Роману через плечо.
– Иди на кухню. Можешь сварить себе кофе. И не вздумай уйти!!!
Роман вяло кивнул и поплёлся, куда велели. У него и в мыслях не было идиотского намерения сбежать. Задача сварить кофе оказалось невыполнимой – слабые пальцы заметно дрожали и не в состоянии были удержать даже чайную ложку. Поэтому Роман просто лёг грудью на стол, склонил голову на скрещённые руки и закрыл глаза.
Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем на кухне появился Радзинский. Роман почувствовал его тяжёлую руку у себя на затылке – Викентий Сигизмундович рассеянно перебирал его волосы так ласково и нежно, как будто хотел утешить. Роман недоверчиво взглянул на него и не увидел в его спокойных янтарных глазах ни раздражения, ни злости.
– Извини, Ромашечка, быстрее не мог – сам понимаешь. – Викентий Сигизмундович заботливо провёл ладонью по его спине и пошёл к плите.
– Вы меня не сразу убьёте? – глухо произнёс Роман.
– Ты бредишь, ребёнок? – Радзинский покачал головой, поглядывая на него из-за плеча с заметным беспокойством и сочувствием. Поставив перед Романом чашку с кофе, он сел рядом и двумя пальцами взялся за его подбородок. – В глаза мне посмотри.
Смотреть в глаза, когда твоя голова так сильно задрана вверх – задача не из лёгких, но Роман очень старался.
– Почистить тебя надо, – вздохнул Радзинский, опуская руку. – Но сил нету – честное слово… – Он с тяжёлым вздохом обнял Романа обеими руками и прижал к своей груди. Похлопал ладонью по его напряжённой спине, решительно отстранился и встал. – Кирюху тревожить не станем – хватит на сегодня уже жертв. Они всей семьёй в Лавру уехали. Вот и не будем его дёргать – я информацию от него уже закрыл. Придётся к Панарину обращаться. Интересно, он сейчас не на дежурстве?..
– Можно… туда?.. – хрипло перебил его Роман и нервно махнул рукой в сторону спальни.
– Хочешь убедиться, что он жив? – мрачно поинтересовался Радзинский, но, как ни странно, согласился. – Пойдём. Кофе только выпей…
В спальне было ужасно жарко – Радзинский закрыл даже форточку и включил обогреватель. Аверин лежал в постели, укрытый сразу двумя одеялами и вышитым разноцветными нитками пледом из овечьей шерсти. Слипшиеся мокрые ресницы, лихорадочный румянец на щеках, пересохшие, полуоткрытые губы, капли пота на лбу – Аверин был похож на больного ребёнка, подхватившего зловредный вирус на зимней прогулке.
– Он в порядке? – кусая губы, встревожено спросил Роман.
– Не переживай. Будет – в порядке. Умереть я ему точно не дам. – Радзинский подошёл к кровати, смочил в глубокой миске салфетку и слегка промокнул ею аверинский лоб. – Главное, удалось его вернуть. Всё остальное – дело техники. Это не самая большая катастрофа в нашей с ним жизни. Можешь мне поверить.
– Не звоните Панарину, – не к месту ляпнул вдруг Роман. – У него машины всё равно нет. Пусть меня Андрей Константинович к нему отвезёт…
========== Глава 123. Процедуры ==========
– Киса, я уже поднимаюсь по лестнице. Со мной Роман Аркадьич. Открой нам дверь – без лишних вопросов. – Руднев отключил телефон, не дожидаясь панаринского ответа, и снова взял Романа под руку, помогая ему одолеть последний лестничный пролёт.
Взъерошенный, заспанный Панарин в небрежно завязанном халате без особой радости впустил нежданных визитёров в квартиру.
– Отсыпаешься после дежурства? – Руднев окинул приятеля оценивающим взглядом и принялся заботливо снимать с Романа куртку.
Панарин заторможено кивнул.
– Прости, но обстоятельства чрезвычайные. Где Ксения Ильинишна?
Доктор равнодушно пожал плечами и помотал головой.
– Ясно. Куда его вести?
Женечка махнул рукой в сторону спальни и душераздирающе зевнул.
– Хорошо. Иди душ, что ли, прими. Желательно холодный. Мы подождём.
Панарин закрыл глаза и наощупь поплёлся в ванную.
– А ты, Роман Аркадьич, точно маньяк, – приговаривал Андрей Константинович, усаживая вялого и безучастного к собственной судьбе подростка в кресло у окна. – Как бы тебя так проучить хорошенько, чтобы тебе больше на тот свет не хотелось? Я думаю, Викентий Сигизмундович абсолютно прав: до окончания школы – и это как минимум! – никакой посторонней недетской деятельности! Эй, не засыпай! – Руднев запустил руку в романовы волосы и слегка оттянул его голову назад, с беспокойством заглядывая в остекленевшие чёрные глаза. – Ну, где же этот Айболит?! – господин адвокат решительным шагом вышел из комнаты и пропал на какое-то время.
