сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 69 страниц)
Панарин, ни на кого не обращая внимания, словно Красная Шапочка, кружил по комнате с корзинкой в руках, собирая лук и чеснок. Расчёт Радзинского был верен: автоматически, безо всякого чувства повторять слова молитвы Женечка не мог. Поэтому очень скоро доктор уже не замечал, что делает: руки работали сами, а мысленный взор созерцал белый всё ярче разгорающийся свет, который, в конце концов, затопил сознание доктора целиком. Опустившись сразу по обыкновению на пол, Панарин машинально обвёл рукой вокруг себя и луковицы, выкатившись изо всех щелей, послушно замерли около корзинки. Нетерпеливо вытянув из кармана чётки, он скрестил ноги и окончательно забыл про окружающую реальность.
Радзинский шикнул на Павлушу, и тот замер. Стараясь не шуметь, он поднялся из упора лёжа и тоже уселся на полу, привалившись спиной к стене. И волосы, и рубашка Ливанова были мокрыми от пота. Тяжело дыша, он сверкнул зубами, широко улыбаясь Радзинскому, и оба они беззвучно рассмеялись. Их ладони со звучным хлопком встретились в воздухе.
Николай Николаевич, глядя на них, только покачал головой.
– Когда вы уже наиграетесь? – Он подошёл к Панарину поближе, тихо сел по-турецки напротив и осторожно взял Женечку за руку. Закрыв глаза, Аверин увидел белый спокойный свет и шагнул в него, уводя за собой изумлённого доктора.
– Как мы теперь обед будем готовить? – весело прошептал Павлуша, кивая на них.
– Обед! Меня больше волнует, что Коля простудиться может, сидя на полу, – в сердцах пиная сундук, громким шёпотом возмутился Радзинский.
Их с Ливановым взгляды снова пересеклись, и они опять затряслись от беззвучного смеха.
– Придётся проследить, чтоб не слишком увлекались. А то ведь Коля и сам в неведомые дали забредёт и этого доктора Джекила за собой уведёт, – ухмыльнулся Викентий Сигизмундович. Он подошёл, склонился над двумя неподвижно замершими, склонившимися навстречу друг другу фигурами и одновременно приложил каждому к спине, напротив сердца, ладонь. Две светящихся голубых нити вскоре были надёжно обмотаны вокруг его запястий. – Так-то, мальчики, гуляйте, да не забывайтесь, – удовлетворенно пробормотал он. И погрозил кулаком Павлуше, который слишком громко прыснул со смеху на этот раз. – А обед готовить будем тихо. И аккуратно, – строго сказал Радзинский, снова присаживаясь на сундук. – Давай, в душ – ты мокрый весь.
Вставать после ливановского ухода Викентий Сигизмундович не торопился: прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза. А вскоре к нему присоединился котёнок, который сначала усердно таращился на Аверина с Женечкой (что он там видел – Бог весть!), а потом калачиком свернулся у хозяина под рукой и сладко уснул. Во сне он перевернулся на спину и, раскинув лапки, доверчиво выставил на всеобщее обозрение пушистый животик. Ну что ж – в такой компании можно и расслабиться!..
========== Глава 86. Благодарность ==========
Романа стало не узнать. Безмерная благодарность переполняла его сердце. Теперь он практически не отлипал от Бергера: постоянно держал его за ручку, глядел влюблёнными глазами, беспокоился – не дует ли ему, не хочет ли он мороженого, не устал ли он…
Бергер просто светился от счастья. Поудобнее устраивая свою русоволосую голову у Романа на плече, он с блаженным вздохом и с неизменной скромностью отвечал, что нет, не дует, спасибо, не надо, а вот глаза прямо слипаются, руки-ноги отваливаются, и кто бы взял на ручки и понёс…
Безусловно, это выглядело вызывающе. Особенно в глазах одноклассников, которые стали хихикать и перешёптываться у них за спиной. Правда, продолжалось это недолго. Стоило слуху Романа уловить что-то насчёт «двух воркующих голубков», он пришёл в ярость и едва не убил шутника: первый удар в челюсть, второй под дых – бедняга не успевал даже защищаться. Схватив его за волосы, Роман в бешенстве прошипел в лицо уже растерявшему всё своё остроумие однокласснику, что размажет его мозги по стенке, если хоть раз услышит что-нибудь подобное. И подкрепил свои обещания ещё одним хорошо поставленным ударом в нос. И ещё, и ещё одним…
Все испуганно жались по углам, пока Роман с наслаждением и безумной яростью несчастного избивал, но под руку «случайно» попался Бергер. Мгновенно забыв про свою жертву, Роман кинулся проверять всё ли с ненаглядным Кирюшей в порядке, забрасывая его встревоженными восклицаниями вроде: здесь точно не болит?.. вдохни поглубже… голова не кружится?.. После этого случая общественность резко потеряла к их непривычно нежным отношениям всякий интерес, а от Романа одноклассники стали просто шарахаться. Видимо, в роли хладнокровного убийцы он выглядел очень убедительно…
На каратэ Роман, кстати, совсем перестал ходить, памятуя, что тренер явно связан с прежними криминальными делами Руднева. Даже встретились они с шефом в своё время благодаря именно этому человеку. Вместо каратэ Роман начал заниматься под руководством «китайца» Алексея традиционным ушу. Заодно контролировал, чтобы не слишком стремящийся к спортивным достижениям Бергер не пропускал тренировки.
В ифу серого цвета Бергер выглядел очень трогательно. Он старательно и сосредоточенно повторял вслед за Алексеем движения формы и, похоже, готов был делать это бесконечно. Но когда дело доходило до ударов, он не мог стукнуть даже грушу, не то что манекен.
Роман терпеливо уговаривал его представить на месте манекена кого-нибудь особо ненавистного, но это не срабатывало, пока однажды он не произнёс слово «опасность». Надёжно закреплённая в полу тяжеленная штуковина оторвалась и отлетела к противоположной стене зала. Причём без непосредственного контакта с кулаком Бергера – это Роман хорошо успел разглядеть.
– Лапа, я был неправ, – тактично кашлянул Роман и оставил свои попытки сделать из Бергера бойца. Если не считать безжалостного контроля с его стороны, когда нужно было отжиматься, бегать и качать пресс.
Занимался Алексей с ними индивидуально: зал всегда был пуст, когда они приходили на тренировку. После занятия они вместе шли к метро, и Бергер частенько так увлекался беседой, что не замечал ничего вокруг, заставляя Романа вспоминать своё недавнее прошлое и мрачнеть от слишком свежих переживаний.
Алексей занимался традиционной китайской медициной, акупунктурой, разбирался в травах, поэтому неизменно оказывался жертвой ненасытного бергеровского любопытства. Тренировки тоже иногда плавно перетекали в захватывающие беседы о целительских практиках: слово за слово, пример за примером – и они уже, скрестив по-турецки ноги, сидят на матах и мирно беседуют о связи слабого зрения с болезнями печени.
– Лапуля, у тебя мобильник в сумке надрывается. Ты уже полчаса как должен быть дома, – осторожно тормошил товарища Роман. Потом перестал. Уверенно отвечал на звонок и завязывал оживлённую беседу с кирилловой мамой, которая почему-то относилась к нему, как к равному – то есть, говорила с ним так, словно он был второй мамой Бергера.
Вскорости Роман был твёрдо убеждён, что Кирилл – несмышлёный болезненный ребёнок, который постоянно забывает надеть шарф и пропускает завтраки в школе. Что он слишком много читает и обязательно испортит себе этим зрение. Что он недопустимо сутулится, грызёт карандаши и практически не бывает на свежем воздухе. Заканчивалось всё это строгим наказом не допускать подобных безобразий, присматривать за ним хорошенько, ведь «на тебя-то можно положиться!».
И Роман изо всех сил оправдывал оказанное ему доверие: тщательно повязывал слегка обиженному Бергеру шарф, запихивал в него на перемене пирожок, настаивая, что молоко должно быть выпито полностью, фиксировал его плечи расправленными с помощью наброшенного на них – на манер лямок от ранца – и туго завязанного за спиной галстука, вытаскивал у него изо рта карандаши и отнимал на переменах книги, неспешно прогуливая его за ручку после уроков.
Никогда ещё его жизнь не была так прекрасна и так преисполнена смысла…
========== Глава 87. Инфернальный босс ==========
– Ром, перестань думать про диск, – сдержанно попросил Бергер, прихватывая зубами кончик ручки.
Роман настойчиво потянул его руку вниз и выхватил ручку из сомкнутых пальцев. Все кирилловы карандаши он давно уже заменил на те, которые с другого конца были увенчаны ластиками. Грызть оправленную в металл резину Бергер не стал даже и пробовать. И так ясно, что это противно. Поэтому переключился на пластмассовые ручки. Роман уже точно знал, что в ближайшее время отправится на поиск ручек в металлическом корпусе.
– Ты просишь слишком много, Лапуля, – ворчливо заметил он, захлопывая учебник и потягиваясь. – Кстати! Давно хотел спросить: почему ты назвал фантом моим «инфернальным боссом»? Тогда – помнишь – когда он напал на тебя?
– Потому что так оно и есть, – тихо ответил Кирилл, не поднимая головы.
– Вот с этого места поподробнее, пожалуйста! – заинтересовался Роман. Он развернул свой стул и сел на него верхом, лицом к Бергеру.
Кирилл нерешительно глянул на него своими ясными, полными голубого света глазами и задумчиво снял светлый волос с его плеча.
– Как ты думаешь, Ромочка, – тщательно подбирая слова, начал он. – Много ли на свете людей, которые обладают твоими… возможностями?
– Это риторический вопрос? – ухмыльнулся Роман.
– М-да… – поджал губы Кирилл. – От скромности ты не умрёшь… Ну да ладно… Твой настоящий посмертный фантом видел я. После нашего приключения с Картой. Фантом, который с детства терроризировал Руднева, ты создал ещё при жизни – как хранилище информации. Он должен был передать Рудневу все необходимые для вашего общего дела знания. Как ты должен понимать: будь ты хоть трижды супер-магом, за прошедшие столетия любой сотворённый тобой фантом давно бы рассеялся. Для его, скажем так, консервации требуется сила другого порядка. Вряд ли надо пояснять, что за энергию ты для этого использовал. И кто, в свою очередь, использовал впоследствии, благодаря этому, созданный тобой фантом. И с Рудневым, и со мной через него общался совсем не ты. Ну, вот… Ты ведь не настолько наивен, чтобы полагать, будто твои прежние …друзья занимаются благотворительностью? А это значит, что ты получил свои сомнительные дары с тем, чтобы, пользуясь ими, выполнить некую работу. Ну, и в качестве платы – или, точнее, предоплаты – за предполагаемую ответную услугу.
– Ты меня пугаешь, – легкомысленно усмехнулся Роман.
– Ты меня тоже, – с укоризной покачал головой Бергер. – Разумеется, ты пришёл с некой тёмной миссией. А раз есть миссия, значит должен быть тот, кто возложил её на тебя. Улавливаешь?
Роман положил локоть на спинку стула и озадаченно подпёр голову рукой.
– И в чём суть этой самой миссии? – в голосе его, как натянутая струна, звенело напряжение.
– Не знаю и знать не хочу, – отрезал Бергер. Потом неожиданно улыбнулся. – Я специально не стал спрашивать, чтобы ты не смог потом выбить из меня эту информацию.
– Умненький, благоразумненький Буратино… – зловеще протянул Роман.
– Это ты у нас Буратино, а я – Золотой Ключик! – торжествующе заявил Кирилл и протянул руку к его тетрадке. – А можно, я физику просто спишу у тебя? – невинно поинтересовался он.
Роман молниеносно прижал тетрадь ладонью.
– Не так быстро, лапочка. Предлагаю соглашение: с моей помощью ты благополучно забываешь обо всех точных науках до окончания школы – а это, не упускай из виду, почти три года! Далее, ты безо всяких усилий со своей стороны получаешь по этим предметам на экзаменах положительные оценки, а взамен – всего лишь узнаёшь и сообщаешь мне суть этой самой миссии.
– Не будь дураком! – звонко рассмеялся Кирилл. – Ты сам сможешь это узнать, когда преодолеешь определённые точки Карты. А если ты не поможешь мне сейчас с физикой, – скорбно добавил он, – то от непомерных умственных усилий я надорвусь и зачахну. И останешься ты без Ключа!
– Ты манипулятор, – неодобрительно констатировал Роман.
– Сказать, у кого я научился?
– И шантажист, – оценивающе оглядел его Роман.
– Ром, ну пожалуйста… – жалобно посмотрел Бергер, и Роман сразу молча отдал ему свою тетрадь. – Спасибо! – Кирилл в полном восторге прижал тетрадь к груди. – Вот увидишь: я тебе ещё пригожусь! – радостно пообещал он.
Роман в ответ прикрыл ладонью глаза и обречённо вздохнул:
– Не дай Бог, лапочка! Мне одного раза уже хватило…
Наблюдая, как Кирилл, прикусив от усердия кончик языка, старательно своим круглым детским почерком переписывает добросовестно решённые одноклассником задачи, Роман хмурился, явно размышляя о чём-то не слишком весёлом.
– Лапа, – наконец, решился озвучить он свои грустные мысли. – Правда, что босс хочет креститься?
Кирилл оторвался от своего занятия и озадаченно покосился на Романа, не сразу сообразив, о чём речь.
– А, да! – наконец радостно закивал он. – Николай Николаевич будет его крёстным.
– А почему не Радзинский? – искренне удивился Роман.
– Ну, во-первых, для взрослого человека крёстные вовсе не обязательны, – с готовностью пояснил Кирилл. – Дать обеты и прочитать Символ Веры твой шеф сможет и сам. Во-вторых, Андрей Константинович – медиум, и у них с Николаем Николаевичем гораздо больше общего, чем с Радзинским. А, в-третьих, если Викентий Сигизмундович станет его крёстным отцом, то Надя сделается его сестрой и церковный брак между ними будет невозможен.
– О, Боже! Сложности какие… – Роман устало спрятал лицо в ладонях. Потом, заметив, что Бергер по-прежнему выжидательно смотрит на него, не слишком охотно поинтересовался, – Зачем ему это?
Кирилл отодвинул в сторону тетрадь и развернулся всем корпусом к Роману.
– Ты правда не понимаешь? – грустно спросил он.
Роман долго молчал, изучая Бергера внимательным взглядом. Наконец, вздохнул и опустил голову.
– Я понимаю. С практической точки зрения он поступает абсолютно правильно. Но я не верю. Не верю в то, что он действительно мог этого захотеть.
– Почему? Не забывай, что он прошёл по своему пути до конца и всё, что он получил в итоге – это смерть и перспективу жуткого посмертия.
– Кирюш, я же не против! Если он на самом деле этого хочет – на здоровье!
Роман резко встал и отошёл к окну. Отсюда была видна тихая улица, по которой изредка проносились машины. Было уже темно, и обозначенные только точками светящихся окон громады высоток, словно корабли-призраки, выплывали из ночи ему навстречу.
– Шойфет, ты сделал практически то же, когда создал свою Карту, – тихо заметил Кирилл. – Зачем?
– Я был… под впечатлением. Меня поразило то, что ты сумел изменить направление. И то, что твоя любовь оказалась сильнее моего знания и моей силы. Если хочешь, это был акт торжественной капитуляции.
– Значит, ты сделал это для меня? – Бергер так широко распахнул глаза, что сделался похож на мультяшного котёнка.
Роман не смог сдержать умильный смешок.
– Для тебя, Лапа. Конечно, для тебя…
Кирилл счастливо вздохнул и вернулся к списыванию домашнего задания.
– Ром, – позвал он, не отрываясь от своего занятия. – Может, не будешь меня сегодня провожать? А то я потом волнуюсь, как ты дошёл обратно.
– И поэтому ты предлагаешь поволноваться мне?
Кирилл весело фыркнул.
– Тогда давай, как цапля и журавль, до утра друг друга провожать!..
– А, может, ко мне переселишься – и никаких проблем?
– Помечтай-помечтай… – скептически хмыкнул Кирилл, переворачивая страницу. Катерина Сергеевна и без того замучила его ценными советами вроде: «Не надоедай людям!». Хорошо, что Шойфет не слышал, а то не удержался бы от искушения «воздействовать» на неё. Он, похоже, делает это автоматически – быстрее, чем успевает подумать о последствиях. – Всё хорошо, Ром, – уверенно заявил он. И назидательно добавил, – Не пространство разделяет людей…
========== Глава 88. Странные гости ==========
– Николай Николаевич! – Роман перемахнул через невысокий заборчик и преградил учителю путь. – Я думал, уже не догоню, – усмехнулся он, выравнивая дыхание.
– Да, Рома, я слушаю тебя, – слегка нахмурился Аверин и недоверчиво взглянул в ту сторону, откуда явился Роман.
– Где Бергер и почему я не подошёл к Вам в школе? – понимающе ухмыльнулся тот. – Докладываю: Бергер с каким-то там хором отбыл выступать на очередном православном фестивале – срочно понадобилась замена, и брат обратился к нему. Только что лично усадил его в автобус – так сказать, сдал ответственному лицу с рук на руки. А в школе не подошёл потому, что не хочу, чтобы Бергер знал.
– Многообещающее вступление… – обречённо вздохнул Николай Николаевич, тоскливо глядя в самоуверенные чёрные глаза. Он невольно отметил про себя, как сильно тот прибавил в росте – ещё немного, и придётся глядеть на него снизу вверх.
Роман как-то подозрительно счастливо расхохотался и, решительно забрав у Аверина портфель, сделал приглашающий жест рукой.
– Я Вас провожу?
Николай Николаевич неопределённо пожал плечами и молча двинулся вперёд. Серый ноябрьский день – такой, как положено: с резким холодным ветром, голыми чёрными ветками на фоне хмурого неба, с шуршанием проносящимися по асфальту ржавыми засохшими листьями – не располагал к неспешным прогулкам.
– Если никуда не торопишься, давай поговорим у меня дома, – красноречиво поёживаясь от ветра, предложил Николай Николаевич.
