сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 69 страниц)
Женечка, открыв рот, изумлённо таращился на бутылку, но почему-то не делал попытки её забрать. А потом и вовсе – судорожно вздохнул и порывисто Руднева обнял.
– Хорошо, что ты вернулся. Знаешь, мне всё равно – плохой ты, хороший, колдун или добрый волшебник. Ты всё равно самый близкий мне человек на свете. Я это сразу понял – тогда, когда мы встретились. Вот. Давно хотел сказать…
Андрей Константинович, усмехаясь, обнял Женечку в ответ и тихо фыркнул в панаринские кудри:
– Кому ты это говоришь! Со мной было то же самое…
========== Глава 94. Отпуск за свой счёт ==========
Роман с неподдельным интересом разглядывал сморщенное личико новорождённой сестры.
– Странно, – недоверчиво пробормотал он. – Невозможно однозначно зафиксировать внешность…
– Ты тоже заметил? – с восторгом шепнул Бергер, который сиял так, будто ребёнок родился лично у него, а не в семье одноклассника. – Удивительно текучий образ… Это потому, что она ещё не полностью здесь. Чувствуешь, какие тонкие и светлые вибрации от неё исходят?
Роман вдруг решительно подсунул одну руку под спинку младенца, а другую так, что голова оказалась на сгибе его локтя, и ловко вынул ребёнка из кроватки.
– Т-с-с… – возмущённо зашипел Бергер. – А если она вдруг заплачет?
– Тогда я отдам её тебе, и она сразу успокоится, – усмехнулся Роман.
– Ты мне льстишь, – покачал светловолосой головой Кирилл, с замиранием сердца наблюдая, как Роман уверенно держит сестру на руках.
– Просто лавина информации, – пробормотал тот, прищуриваясь куда-то в пространство. – Жаль, что этот канал потом закроется…
– А ты бы, Шойфет, поменьше перестановкой букв занимался и не пропадал бы у Мюнцера круглые сутки, тогда, глядишь, этот канал для тебя и не закрылся бы! – укоризненно прошептал Кирилл, бесстрашно глядя Роману в глаза.
Роман прищурился зло и осторожно опустил малышку в кроватку. Снова повернувшись к Бергеру, он смерил его мрачным взглядом и быстро приблизился к нему почти вплотную.
– С каких пор это стало проблемой? Я что: чёрной магией балуюсь? Разве не Радзинский сосватал мне Мюнцера? Чем плоха Каббала?
– Каббала всем хороша, но она не решит твоих проблем. Ты задумал креститься, но даже не заметил, что до сих пор не покинул того слоя, который предшествует христианству. Ты вообще превратил Карту в средство для своих каббалистических штудий. Спроси у Панарина, почему он бросил йогу? Тоже ведь – знание – полезное во всех отношениях и к чёрной магии отношения не имеющее.
– Что ты хочешь этим сказать? – раздражённо процедил Роман.
– Ты не изменился. Ты по-прежнему не понимаешь никаких других методов, кроме магических. Манипуляции с материей и энергией, сложные ритуалы – отличный способ показать, кто сильнее, кто круче. Утверждаешь, что готов на всё, чтобы получить результат? Христианство – самый прямой, самый короткий путь. Он ведёт туда, куда другие дорожки даже не доходят. Но он требует смирения. Попробуй стать таким, как этот младенец – доверять не себе любимому, ни своей силе и знаниям, какими бы значительными они ни были, а Богу, для которого ты – предмет любви и заботы.
– Это просто слова, Лапуля, – надменно процедил Роман.
– Не смей так говорить! – вдруг гневно крикнул Кирилл, заставляя Романа отступить от него удивлённо. – Хочешь проверить?! Давай, померяемся силой – кто из нас может больше! Николай Николаевич в состоянии свободно подняться туда, куда ты можешь только одним глазком заглядывать и то только потому, что для тебя временно открылся этот канал. Панарин вытащил Андрея Константиновича оттуда, где он застрял бы на века, и вся твоя хвалёная магия не стоит ломаного гроша, потому что её не хватило бы для этого! Всё! Надоело! – Бергер обеими руками оттолкнул Романа с дороги и решительным шагом направился в прихожую. – Надоело лбом стенку прошибать! – возмущённо бормотал он, ожесточённо натягивая на себя куртку. – Надоело изображать трогательного домашнего питомца! Убирайся к дьяволу!!! – заорал он, когда растерянный Роман попытался схватить его за плечо. Сунув ноги в ботинки, он резко развернулся – во взгляде его сверкала сталь – и тихо, отчётливо произнёс, глядя Роману прямо в глаза, – Ты забудешь меня. Забудешь весь последний год. У тебя есть Карта, есть Аверин, Радзинский, Ливанов и Мюнцер, есть твой босс, но у тебя больше нет Ключа. Одноклассник по фамилии Бергер тебя совсем не интересует: он ботаник – ничего стоящего. Как только дверь за мной закроется, ты забудешь обо мне. Мазаль тов (1), Шойфет!..
1 Что-то вроде «поздравляю» – (иврит).
***
– Ты что ж натворил-то, Кирюха? – ласково пророкотал Викентий Сигизмундович, глядя при этом на Бергера с непередаваемой нежностью. – Ты хоть понимаешь, что это не наши методы?
Кирилл ответил ему взглядом холодным и равнодушным. Николай Николаевич рассеянно поглаживал Кирилла по плечу, сидя рядом с ним на диване, и, судя по всему, был с ним полностью солидарен.
– А ты не подумал, Кира, как ты наследил в его жизни за этот год? – весело встрял в разговор Ливанов, рассматривая Бергера почти с восторгом. – Например, я точно знаю, что он делал твою натальную карту…
– Сбой в системе – и нет натальной карты, – прокашлявшись, негромко ответил Кирилл. – Я уже организовал.
– Ну, хорошо. А в школе? Все ведь видели, как он с тобой носился – пылинки сдувал. А теперь вдруг замечать тебя перестанет…
– Никто не удивится. Он восемь лет не только меня, но и всех прочих не замечал. Так что это будет привычная картина. А спросить его никто не посмеет. Вокруг него всегда мёртвая зона радиусом не меньше метра. Никто не рискует к нему подходить.
– Ладно, ладно! – Радзинский махнул рукой и обмотанные вокруг запястья чётки закачались с глухим стуком. – Допустим, что ты всё предусмотрел. Но ведь он обязательно вспомнит. Что ты тогда будешь делать? Он ведь тебя в порошок за такие фокусы сотрёт!
Кирилл безразлично пожал плечами:
– Чтобы вспомнить, нужно осознать, что забыл. Вряд ли у него появится такое желание на пустом месте.
– Вот здесь ты не прав, Кирюша! – отрицательно замотал головой Радзинский. – Ты не представляешь себе, какое угнетённое состояние провоцирует частичная потеря памяти! Он сам не будет знать, что его терзает, но будет мучиться безо всякой видимой причины. С его пытливым умом он быстро заинтересуется этим феноменом и, поверь, докопается до правды довольно быстро.
– Пусть, – равнодушно обронил Бергер.
– Что мы здесь обсуждаем? – не выдержал, наконец, Аверин. – Кирилл абсолютно прав. Шойфет получил то, что заслужил. И временное лишение Ключа, безусловно, пойдёт ему на пользу. У него духовного стремления – ноль. У него же всё хорошо, он всем доволен! И Ключ лежит у него в кармане, и то, что он хотел из Руднева вытрясти, он получил… Шойфет начинает шевелиться, только если что-то теряет, и ценит только то, что добыл тяжким трудом. Я думаю, нам нужно просто поддержать созданную Кириллом легенду. От нас же ничего не требуется! Шойфет не станет спрашивать нас о Ключе, потому что ничего о нём не знает, а мы сами, разумеется, не станем с ним об этом заговаривать… Наша задача, чтобы он изменился, чтобы страстно захотел измениться. А он до сих пор болтается на первом уровне Карты! Как хотите, но это было эффективное решение. Шойфета необходимо подтолкнуть. Ему нужен серьёзный стресс. Чтобы выбить его из колеи, чтоб он растерял своё самодовольство…
– Никуся, – нежно проворковал Радзинский. – Ты же знаешь, что я ни в чём не могу тебе отказать. Не волнуйся так! – Он сел рядом и покровительственно приобнял Аверина за плечи. – Может быть, – мягко сказал он, оглядывая собравшихся, – я не говорю, что уверен в этом на все сто процентов – но, может быть, это было правильное решение. До сих пор Кирюша не промахнулся ни разу. Так что давайте, посмотрим, что дальше будет. Появятся проблемы – вмешаемся. М-да, и Андрюшу надо предупредить! А Панарина попросить присмотреть за Андрюшей – он ведь не преминет воспользоваться случаем, чтобы Шойфету какую-нибудь пакость сделать, пока Бергера нет рядом… Ну, в общем, всё понятно, а посему – прошу всех к столу! Мы с Павлушей испекли пирог с грибами…
========== Глава 95. По старой памяти ==========
– Кир! Задержись… – негромко окликнул Бергера Николай Николаевич после урока истории.
Кирилл сложил вещи в сумку и остался на месте – он снова сидел за первой партой, так что даже ходить никуда было не надо.
– Ну, как жизнь? – улыбнулся Аверин после того как заполнил журнал и отдал его томящейся возле учительского стола старосте.
– Прекрасно! – с чувством выпалил Бергер. – У меня такое ощущение, как будто меня из тюрьмы выпустили! Я даже не замечал, что всё последнее время испытывал такой жуткий прессинг. Теперь я чувствую себя невидимкой…
– Значит, не жалеешь?
– Нисколько! Поверьте, это был тупик! Абсолютный! Он меня не слышит! Не хочет слышать! Совсем!..
– Верю, верю! – засмеялся Николай Николаевич, счастливо блеснув глазами. – Приятно видеть тебя прежним… Я принёс книги, которые ты просил, – спохватился он, вынимая из-под стола объёмистый пакет. – Дотащишь?
– Я когда-нибудь жаловался?! – шутливо возмутился Кирилл, забирая книги. – Это Шойфет с чего-то решил, что я – то ли Дюймовочка, то ли Снегурочка… – И тут же нахмурился озабоченно. – Николай Николаевич, у нас регент заболел. И вообще грозился уйти. У Вас нет никого на примете? Хотя бы временно…
– Боюсь, что нет, – сочувственно покачал головой Аверин.
– А… если я Андрея Константиновича попрошу? Как Вы думаете?
– Руднева? – опешил учитель. – Ну-у, попытайся… – Он взял со стола мобильник и нашёл нужный номер. – Андрей Константинович, это Аверин. Добрый день. Вы не могли бы уделить минутку внимания Кириллу? У него есть к Вам просьба… Держи, – шепнул он, протягивая телефон Бергеру.
– Здравствуйте, Андрей Константинович, – робко начал Кирилл. – Вы только сразу не отказывайтесь…
***
– Ваш регент был фанатом Бортнянского? – с иронией поинтересовался Андрей Константинович, роясь в нотах, которые принёс ему Кирилл. Полированная поверхность фортепьяно отразила два склонённых над бумагами профиля.
– Это типичный репертуар для церковного хора, – пожал плечами Бергер. – Без изысков. Люди привыкают к определённому звучанию – это их успокаивает…
– Не надо делать из людей идиотов, Кирилл Александрович. Если музыка по-настоящему талантлива – она цепляет любого, даже того, кто не может отличить Шнитке от Шаинского…
Разговор происходил в небольшой комнатке при храме, выделенной для репетиций церковного хора. Кроме рыжего полированного пианино, там находился ещё длинный офисный стол со стульями и старенький довоенный шифоньер, в котором хранились ноты, электрический чайник и дюжина разномастных чашек, густо покрытых коричневым чайным налётом. Андрей Константинович в идеально подогнанном по фигуре костюме, с золотыми запонками на вызывающе новеньких хрустких манжетах и с модельной стрижкой на гламурно блестящих шёлковых чёрных волосах, смотрелся в этом убогом интерьере, мягко говоря, неуместно. Хотя он постарался одеться сегодня по-возможности скромно. По этой причине он был без галстука, на нём был самый простой – даже без жилета! – костюм и пальцы его украшали всего-то навсего два неброских перстня.
– Андрей Константинович, – вздохнул Бергер. – Я всё понимаю. Но, к сожалению, Вам придётся работать с тем, что есть. До ближайшей службы два дня. Никто не придёт на спевку раньше субботы. За пару часов до Всенощной – это в лучшем случае! Я Вас умоляю – будьте реалистом!
– Не паникуй, золотце, – усмехнулся Руднев. – Я всегда трезво оцениваю ситуацию. И не собираюсь рубить с плеча. Разумеется, я должен сначала оценить ваше обычное звучание. Ну-ка, попробуем вот это, – он выудил из кипы нот «Херувимскую» и сел за фортепьяно.
За инструментом Андрей Константинович смотрелся очень органично – отрицать этот факт было невозможно. Внимательно глядя в ноты, он проиграл всё песнопение от начала до конца, а потом поманил к себе Кирилла.
– Садись, – кивнул он на стоящий рядом стул. – Попробуем исполнить: ты первым голосом, я – вторым. Альт и бас я сыграю. Но сначала ты один…
Кирилл послушно устроился рядом, сложил руки на коленях и по сигналу Руднева принялся старательно выводить знакомую мелодию. Он даже глаза закрыл в какой-то момент, поэтому едва не упал со стула, когда господин адвокат со злостью шарахнул по клавишам:
– Ну, неужели ты не слышишь, что врёшь?! Вот здесь… – он повторил последний музыкальный фрагмент. – Эти полтона – это же как ножом по стеклу! Только не говори, что ничего не заметил!!! Иначе я решу, что тебе медведь на ухо наступил!!!
– Извините, – широко распахнув невинные голубые глаза, потерянно прошептал Кирилл. – Наверное, для меня это слишком высоко…
Руднев немного смягчился и вздохнул:
– Давай попробуем вместе.
У Андрея Константиновича оказался удивительно приятный голос – чистый, лёгкий, текучий. В сочетании со звучным и немного резковатым голосом Кирилла (Руднев сразу окрестил его про себя «пионерским») получился почти идеальный дуэт.
Бергер, вытянувшись на стуле в струнку, теперь не сводил с господина адвоката преданного взгляда и не мог не заметить, как Андрей Константинович пару раз поморщился, но прерываться почему-то не стал.
– Всё понятно, – обречённо констатировал он. – Ты, правда, не слышишь.
– У Вас абсолютный слух? – робко спросил Кирилл. – Представляю, как Вам непросто…
– Спасибо за сочувствие, – криво усмехнулся Руднев. – И сколько у вас таких… одарённых?
– Я думаю, большинство, – уклончиво ответил Кирилл.
– Ясно. – Андрей Константинович низко опустил голову, словно в знак своей покорности злой судьбе. Но уже через секунду резко выпрямился и прищурился угрожающе. – Или я сделаю из вас людей, или нам придётся расстаться. Ферштейн, Кирилл Александрович? – Бергер испуганно сглотнул и торопливо закивал. – Ну, тогда устроим генеральный прогон, – ещё более зловеще усмехнулся господин адвокат. – Я, как ты понимаешь, в богослужебных тонкостях не разбираюсь – ты уж постарайся подоходчивей всё объяснить. Особенно в той части, которая касается изменяемых элементов службы. И не бойся так – я буду кротким, как ягнёнок, – сладко пропел он, заметив, как заранее напрягся Кирилл. – А то у меня самого чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда ты перепугался. Нельзя же быть таким нежным! Или общение с Роман Аркадьичем ничему тебя не научило?..
========== Глава 96. Рецидив ==========
В салоне рудневского автомобиля было так хорошо, так уютно – Кирилл, рассеянно созерцая поток красных и жёлтых сигнальных огней, в котором они с умеренной скоростью двигались, с трудом держал глаза открытыми, опасаясь, что, если уснёт, то уже до утра.
– Завтра в школу? – понимающе покосился на него Андрей Константинович. Кирилл кивнул так усердно, что стукнулся подбородком в грудь. – Э-э-э, да ты совсем почти уснул! – снисходительно усмехнулся Руднев. – Ребёнок…
– У Вас будет трое, – брякнул вдруг Кирилл, очевидно отреагировав, таким образом, своим полусонным сознанием на слово «ребёнок». – Мальчик, мальчик и… девочка. Первый, как две капли воды на Вас похож. Второй – на дедушку, на Викентия Сигизмундовича, а девочка – на маму.
Руднев ненадолго потерял дар речи, потом сделал несколько глубоких вдохов и совсем пришёл в норму.
– С тобой нужно держать ухо востро, – тихо засмеялся он. – А у Панарина будут дети?
– Будет. Мальчик, – осоловело таращась в окно, подтвердил Кирилл. – Очень хороший мальчик. Способный…
– А у меня что – все сплошь «не способные»? – немного обиделся Андрей Константинович.
– Не скажу, – с вызовом ответил Кирилл. – Надо будет – сами увидите.
– Ла-адно, – развеселился господин адвокат. – А у Ливанова?
– А у Ливанова ещё одна дочка родится. Только не скоро.
– А Роман Аркадьич женится или нет?
– Может, и женится. Если выживет, – стиснул зубы Кирилл.
– Это ты фигурально? – насторожился господин адвокат.
– Нет. Это я буквально. – Кирилл с трудом сдерживался, чтобы не пнуть что-нибудь. – Вы разве не знаете, что он второй проводник всё-таки умыкнул?
Руднев резко затормозил и лихо свернул к обочине.
– Ни за что больше в машину с тобой не сяду, – зарёкся он, морщась и потирая грудь. – Скажи, что ты пошутил.
– Нет, – безжизненным голосом ответил Кирилл.
Руднев всмотрелся пристально в его лицо и неожиданно обнаружил, что в свете фар проезжающих мимо автомобилей на щеках Бергера блестят дорожки от слёз. Он поспешно освободился от ремня безопасности и нерешительно обнял Кирилла за плечи.
– Ну что ты… – растерянно пробормотал он, поглаживая его по волосам, слабо пахнущих ладаном.
