сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 69 страниц)
Роман, ожидая рудневского ответа, склонил голову набок, став ужасно похожим на безжалостную хищную птицу своим выразительным профилем и острым взглядом чёрных сверкающих глаз.
– Если Вы не согласитесь, я попрошу Панарина – он не откажется, – цинично заявил Роман, прекрасно понимая, что Руднев не позволит втянуть своего драгоценного друга в эту опасную авантюру. – Евгений Алексеевич давно отчаянно рвётся в бой. Ему понравится: и кровь волнует и польза вселенского масштаба – как раз для него… – добавил он ещё одну каплю яда.
Однако ему не удалось вывести шефа из себя. Андрей Константинович зло прищурился и насмешливо процедил:
– А если я не буду против этого возражать? Или запрошу такую цену, которую ты будешь не в состоянии заплатить?
– Насчёт первого я – извините, конечно – сильно сомневаюсь, – нагло ответил Роман. – А остальные проблемы будем решать по мере их поступления.
– А ещё говорят, что ворон ворону глаз не выклюет, – покачал головой Николай Николаевич. – По-моему, вы загрызть друг друга готовы…
– Мой Наставник учил меня, что у настоящего мага не бывает ни друзей, ни соратников, – ядовито сообщил Андрей Константинович, выразительно глядя на Романа. – Мальчик мой, повторял он, это вселенная хищников. Тот, кому ты доверишься, тот тебя и погубит…
– Напомните мне, Андрей Константинович, что именно сгубило мой безупречный замысел? – не менее желчно ответил Роман. – Не Ваша ли сентиментальность?
– Скорее Ваша, Роман Аркадьич, – сладко пропел в ответ господин адвокат.
– Я с вами с ума сойду! – схватился за голову Николай Николаевич. – Пожалуйста, решите вопрос, ради которого мы здесь собрались, а потом любезничайте друг с другом, сколько вам будет угодно!
Руднев и Роман сразу оба умолкли, обмениваясь ехидными взглядами, а потом вдруг дружно расхохотались, вытирая слёзы и всхлипывая. Николай Николаевич усмехнулся и покачал головой: кажется, его миссия выполнена…
========== Глава 99. Благими намерениями... ==========
– Ну что, Панарин, сам-то не мог догадаться? – весело пророкотал Викентий Сигизмундович, с неподдельным интересом разглядывая богатую коллекцию крепких напитков, выстроившуюся в женечкином серванте. Разноцветные и разнокалиберные бутылки – какие со скромными, какие с богатыми и вычурными этикетками – с мрачным достоинством поблёскивали за стеклянными дверцами шкафа. – Благодарные пациенты тебе подносят? – хмыкнул он.
Панарин только тяжело вздохнул.
– А ты не бери, Жень! – ласковым бархатным баритоном посоветовал Радзинский. – Твёрдо так отвечай: нет. Выпейте сами за моё здоровье! – Он подошёл к Панарину, который, сидя на подоконнике, болтал ногами, как школьник и присел рядом с ним. – Почистим. Закроем. Не переживай, – заверил он хмурого бородатого доктора. – И запомни: есть объективные духовные законы. Не мог ты внезапно вернуться к исходной точке вопреки собственному стремлению. Если что-то подобное с тобой вдруг случается, знай, что это результат внешнего воздействия. В данном случае – заработавшей связи с людьми далеко не ангельского нрава.
– Почему «заработавшей»? – мрачно поинтересовался Панарин. – С Руди я с самого первого мгновения чувствовал, что знаю его уже тысячу лет. А то и больше. Значит, она уже работала!..
– Это была твоя связь с конкретным человеком. А все остальные были сами по себе и задействованы в ней не были. Хотя наверняка с каждым из этих людей вы когда-то пересекались – пусть мимоходом. Но даже подобный беглый контакт должен был врезаться в память, уверяю тебя. И поверь, что в связи с этим, вас ждёт масса сюрпризов…
Радзинский задумался, вспоминая. Опустил низко голову – седые волосы плотной завесой скрыли его лицо. Узловатые пальцы, перебиравшие чётки, замерли, сжимая чёрные агатовые бусины.
– Смирение в тебе есть – вот что хорошо, Евгений, – вздохнул он, наконец. – Ты всегда покаяться готов, первым делом себя во всём винишь. У Шойфета этого нет ни капли. Зато он душу заложить готов, чтоб точно узнать, как всё устроено: разобрать, собрать – и чтоб всё работало. А потом своё сотворить – ещё лучше, чтоб все ахнули. Ну, и прозакладывался – отрабатывает теперь за свои эксклюзивные знания: за каждую крупицу теперь уже нашими душами, а нет – так жизнями должен заплатить. И честно говоря, всё ему пока удаётся. – Радзинский грустно покивал, изумлённо вскинувшемуся Женечке, не сразу сообразившему, какой затейливый оборот приняла их бесхитростная беседа.
– Внешне кажется, что наша взяла, – задумчиво продолжал Радзинский, – а на самом деле, с каждым шагом он всё ближе к осуществлению своей миссии. И мы ему, вроде как, помогаем – понимаешь, как всё тонко?! Благими намерениями, как говориться… Остался бы он откровенно чёрным, страшным и ужасным магом, и не было бы у него никаких шансов выполнить свою тёмную миссию. Только сменив масть, он и будет иметь авторитет среди наших. И сможет подмять их под себя, увести незаметно в сторону. Знаешь, отклонение на пару градусов в начале пути может в итоге совсем не туда тебя завести…
– А Бергер? – судорожно сглотнул ошалевший от подобной новости Панарин.
– На него вся надежда, – согласился Викентий Сигизмундович. – Он умрёт, если понадобится, но дело своё сделает.
– А Руди знает? – с тревогой спросил доктор.
– Конечно, знает. Только что с этого? Он опять в сетях Роман Аркадьича увяз. Тот Андрюшу из своих когтей не выпустит – ещё бы! – столько в него вложил! Ты, Жень, единственный из вашей тёплой компании, кто по-настоящему чужд всякого лукавства и кто сможет заметить самую тонкую подмену. Ты зрячий. Тебя не обманешь. Посему, – с долей иронии провозгласил Радзинский, вставая во весь свой внушительный рост и кладя Женечке на плечо свою тяжёлую руку, – объявляю тебя рыцарем Истины. Сражайся смело – наше дело правое, мы победим! А погрешность на пару градусов мы и сами Шойфету в маршрут заложить сумеем – он и не заметит. Так что, поглядим ещё – кто кого…
========== Глава 100. Высокое безумие ==========
Если Вы никогда до дрожи в руках не желали докопаться до сути всех вещей, постичь принципы устройства мироздания, разобрать Вселенную на атомы, чтобы потом с торжествующим возгласом потрясая добытым секретным элементом, в приступе безумного ликования породить десятки, сотни, тысячи новых миров – без системы и особого смысла – просто потому, что поняли, как это делается – если Вы никогда не были одержимы этой лихорадочной жаждой познания основ, Вам не понять и того маниакального упорства, с которым московский подросток Рома Князев, цеплялся за злосчастную железку под название «проводник».
Сначала, когда Роман не до конца понимал принцип действия этого предмета, ему хотелось просто обладать им, чтобы с помощью диска получить силу, которая позволила бы ему стать независимым от физической реальности. Это открывало потрясающие возможности для дальнейшего исследования секретов мироздания. Но когда устройство проводника перестало быть для Романа тайной, его одержимость утратила прежний корыстный характер и превратилась в высокое безумие настоящего исследователя.
Знать, как работает диск – это одно, а применить это знание на практике – совсем другое. Роман с лёгким раскаянием признавался себе, что сделал некогда очень опасную вещь. Оправдываясь благородством своих нынешних намерений, он собирался теперь исправить данный факт и изменить направление проводника. А потом, чтобы закрепить результат, создать ещё один диск – в этот раз изначально безупречный, образцовый и похвальный. Собственно, и предыдущий проводник с точки зрения Романа был шедевром – просто оценить его было некому – все какие-то нервные! А ведь хотелось и заслуженного признания добиться – не то чтобы это было главным движущим фактором…
Сегодня был особенный день. Роман всем своим существом ощущал вибрацию энергетических потоков Вселенной, напряжённо звенящих вокруг, подобно туго натянутым струнам. При желании он мог бы управлять ими: настолько явственно он их осязал. Роман чувствовал себя повелителем материи – то, что нужно, для исполнения его замысла. Внимая величавому звучанию восхитительной космической симфонии, он больше ничего вокруг себя не замечал. Действительность была не интересней, чем бессмысленное мелькание картинок на мутном экране чёрно-белого телевизора с выключенным звуком – уныло, скучно, непонятно. В конце концов, Роман наплевал на школьную дисциплину и просто ушёл после очередного урока, и всё.
Охваченный небывалым вдохновением, с горящими благородным безумием глазами он летел по школьному коридору навстречу свободе, не разбирая дороги, и вдруг споткнулся со всего размаху о какого-то недотёпу, которому взбрело в голову завязывать шнурки на самом проходе.
Едва не пропахав своим благородным носом школьный паркет, Роман развернулся, полыхая гневом, готовясь испепелить неудачника на месте, как вдруг заморгал растерянно и резко затормозил с налёту. Перед глазами снова повисла ненавистная чёрная ткань, которая последнее время изводила его постоянно: то возникая посреди разговора с Ливановым, который давал ему уроки астрологии, то когда он делал домашнее задание по физике, но чаще всего в школе во время занятий. Старшие товарищи, к которым он обращался с этой проблемой, сочувственно качали головами и с самым серьёзным видом уверяли (и ведь не врали – вот что примечательно!), что это, наверное, идёт из прошлого и обусловлено его личными индивидуальными особенностями. Предлагали подождать, пока само не пройдёт. Роману такие объяснения не нравились, и он им не слишком верил, но разбираться, в чём подвох, желания не было, поскольку его внимание на тот момент было полностью поглощено манипуляциями с проводником.
– Какого чёрта! – рявкнул Роман, зажмуриваясь и тряся головой. Когда он открыл глаза, виновника происшествия рядом уже не было, а перед ним стоял Аверин с непередаваемым выражением тихого бешенства на интеллигентном лице.
– Ты уверен, что это хорошая идея – прогуливать уроки? – вежливо обратился он к Роману.
– С чего Вы взяли, что я прогуливаю? – высокомерно прищурился тот.
– Возможно, я так подумал, потому что ты направляешься в гардероб? – холодно предположил Николай Николаевич.
– Может быть, я мобильник забыл в кармане куртки? – усмехнулся в ответ Роман.
– А ну – марш на урок!!! – неожиданно взорвался Аверин.
Роман пожал плечами и, ни слова не говоря, развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к кабинету химии. На пороге он ёщё раз обернулся, но учитель по-прежнему стоял на том же месте и, невозмутимо постукивая пальцами по обложке журнала успеваемости, наблюдал за Романом.
Вздохнув и низко опустив голову, Роман шагнул в класс. И тут же снова свет погас у него перед глазами. Сохраняя присутствие духа, Роман хладнокровно двинулся дальше – чернота исчезла. Смутная догадка заставила его развернуться и посмотреть в том же направлении, что и мгновение назад: чёрная ткань тут же упала плотным, непроницаемым занавесом.
– Ага… – Роман ещё раз отвернулся и сделал пару шагов к своей парте: отличная видимость, прекрасный обзор! Он опять остановился и пошёл назад: тьма отрезала его от внешнего мира в ту же секунду. Похоже, его способность видеть блокировал какой-то конкретный источник, находящийся здесь, в классе. Но чем тогда объяснить подобные приступы вне стен школы?..
Размышляя подобным образом, Роман продолжал свой эксперимент. Не поворачиваясь на этот раз спиной, он отступил немного назад – ничего не изменилось! Тогда он медленно двинулся дальше – ему плевать было, насколько странно этот загадочный танец выглядит сейчас в глазах одноклассников.
Стараясь держать курс на самый эпицентр черноты, он дошёл до первой парты и остановился спиной к доске. Определённо, сегодня был удачный день! Роман увидел, что загадочная ткань вовсе не является непроницаемым экраном и вообще не является чем-то – скорее ничем, отсутствием вибраций. Существовала некая помеха, блокирующая свободное течение энергий в определённом месте. С облегчением рассмеявшись, Роман протянул руку и выдернул отсекающую часть вибраций золотую пластину. Хлынувший свет заставил его зажмуриться на мгновенье, а затем он увидел два знакомых голубых глаза с мрачным упорством разглядывавших его из-под упавшей на лоб чёлки.
– Чёрная магия – это не твоё, Лапуля, – ласково проворковал Роман, выразительно приподнимая бровь. – Не шути так больше – особенно со мной – а то ведь я могу рассердиться… – И тут же прошипел довольно злобно, – Живо на место! После уроков поговорим!.. – И, схватив лежащую на парте сумку Кирилла, а самого Кирилла крепко цапнув за руку, раздражённо поволок его за собой – в самый дальний угол класса.
========== Глава 101. Клятва ==========
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?! – не поверил своим ушам Роман. – Отдал тебе проводник?! Ты хоть понимаешь, как это опасно – держать у себя такую чёрную штуку?!!
– Ты сам слышишь, что ты сейчас сказал? – с пылающим от гнева лицом сдержанно процедил сквозь зубы Бергер. – Ты разоблачил себя полностью! – Его палец упёрся Роману в грудь, заставляя того отступить и практически впечататься спиной в стенку. До романовой квартиры они не дошли: принялись выяснять отношения по дороге и продолжили в подъезде – на лестнице между третьим и вторым этажом.
– Лапа, опомнись! – миролюбиво поднимая кверху руки, усмехнулся Роман, – Ты несколько опоздал: меня давно уже разоблачили, и все твои открытия относительно меня, мягко говоря, устарели!
– Тебе смешно?! – яростно прошипел Кирилл, хватая Романа за куртку и встряхивая его так, что тот слегка приложился затылком об стену. – Весело тебе по чужой указке жить? Тебя просто используют, идиот!!
– Вообще-то, это называется взаимовыгодное сотрудничество: я получаю то, что я хочу, и плачу за это приемлемую для меня цену…
– Где-то я это уже слышал! – ехидно заметил Бергер. – А, вспомнил! Это мне Руднев говорил – с твоих же слов, очевидно – по поводу «помощников». Гордо так заявлял: «Это я их Хозяин, они от меня зависят!»… А сам даже не понимал, что и зачем он делает!..
– Эта была та самая цена, которую он находил приемлемой…
– Хватит врать! Хватит изворачиваться! Хватит передёргивать! И прекрати идти на поводу у своих сомнительных желаний! Ты должен слушаться меня! меня!! меня!!! – каждую сентенцию Бергер сопровождал чувствительным встряхиванием, от которого голова Романа билась затылком об стенку.
– Кир-р-ра! – морщась от жёсткой встречи с шершавой подъездной стеной и смеясь одновременно, увещевал его Роман. – Где тот тихий мальчик, который жалел и любил весь свет?
– С кем поведёшься – как говорится! И раз уж ты по-хорошему не понимаешь – я заставлю тебя выполнять обещания! – Бергер схватил Романа за рукав и потащил за собой наверх. Перед дверью квартиры он похлопал Князева по карманам, нашёл забряцавшие там ключи и, отперев дверь, втолкнул его в прихожую.
Роман, посмеиваясь, послушно разделся и прошёл следом за Бергером в свою комнату. Плотно прикрыв за собой дверь, он с иронией наблюдал, как Кирилл лихорадочно копается в его вещах, вынимая и складывая на письменном столе какой-то подозрительный набор предметов: лист бумаги и – почему-то – кинжал, остро заточенное гусиное перо и – зачем-то – пластырь…
– Иди сюда, – как-то слишком ласково позвал друга Кирилл. Он полностью очистил поверхность стола от посторонних предметов и оценивающе взглянул на Романа. – Ты мне сейчас клятву будешь давать. Такую, что, если ты её вдруг нарушишь, тебе будет о-о-чень плохо…
Роман сразу резко посерьёзнел, постоял немного у двери, потом медленно прошёл в комнату и, сев на кровать, мрачно уставился в пол.
– Зачем? – негромко спросил он, наконец.
– Зачем?! – Кирилл быстро пересёк разделявшее их пространство и, присев перед Романом на корточки, заглянул снизу ему в лицо. – Затем, что просто так я тебе уже один раз поверил: ты стоял передо мной на коленях, целовал мне руки и с горькими слезами клялся, что никогда больше не будешь таким самонадеянным, что выбросишь всякую дурь из головы и посвятишь всё своё время Карте и тому, что она тебе предлагает. Что ты будешь искренно сопротивляться искушениям своей маньяческой натуры и отложишь решение вопроса с проводником до того момента, когда достигнешь конечной точки Карты. Забыл? А ещё ты согласился со мной, что, пока твоё сознание находится, мягко говоря, во фрагментированном состоянии, ты не можешь адекватно оценить ни себя, ни свои возможности, ни вероятные риски, ни подлинный смысл предлагаемых тебе шагов.
– Но, Лапа! – возмутился Роман. – Я честно соблюдал наш договор! Пока ты не заставил меня его забыть! Об этой мелочи ты, конечно, благоразумно умалчиваешь!
