сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 69 страниц)
– Ром, давай вернёмся к гостям, – тихо попросил Николай Николаевич с совершенно бергеровскими интонациями в голосе и погладил подростка по спине между лопаток. Он сел в кресло и придвинулся поближе к кровати. – Пусть информация идёт, а ты её не цепляй. Она тебе нужна? Нет. Ну, так и говори себе!.. Пойдём! Я тебе в качестве противоядия про каждого что-нибудь хорошее расскажу. Ты учти, что от твоего состояния, от частоты твоих вибраций зависит и восприятие. Ты же знаешь, что, когда человек влюблён, ему всё вокруг кажется сказочно прекрасным. Вот и влюбись! Смотри на всех с любовью!..
Роман выглянул из-под подушки и окинул учителя скептическим взглядом.
– И что ты вбил себе в голову, что не любишь сладкое? – с подозрительным энтузиазмом продолжил Николай Николаевич, стаскивая с романовой головы подушку и отбрасывая её подальше. – Шоколад отлично снимает стресс, – он вынул из стопки на столе коробку конфет и решительно разорвал прозрачную упаковку. – М-м-м… Обожаю сливочную начинку! – он спрятал конфету за щекой и поставил коробку под нос Роману. – Попробуй!
Роман, вздыхая, выбрал конфету в виде розочки и отправил её в рот. Сладко. Не то, чтобы приторно, но – чересчур. Пахнет празднично – это правда. Ну, тонизирует – да. Попробовать что ли ещё для чистоты эксперимента? Вот эту – овальную… Эта, пожалуй, получше. Начинка у неё фруктовая, кисленькая. Можно съесть ещё одну такую. А вот эти квадратные интересно с чем? Шоколадная начинка – горьковатая и с привкусом коньяка – эти, надо признать, самые удачные…
– Может, чаю? – с улыбкой поинтересовался Николай Николаевич, когда конфетная коробка опустела уже наполовину. Серые глаза учителя лукаво сияли.
Роман замер с очередной конфетой в руке: он забыл о присутствии Аверина! Интересно, он только выглядит перед ним, как сумасшедший или… Похоже, все эти манипуляции с сознанием дорого ему обходятся!
– Пойдёмте, – криво усмехнулся он, отодвигая коробку и садясь на постели. – Мне срочно надо заесть это чем-то солёным...
========== Глава 117. Масонский заговор ==========
Возвращение Романа было тут же замечено.
– За стол, юноша! За стол! – чьи-то сильные пальцы сомкнулись на его предплечье. «Анатолий Иванович Вершинин, – услужливо подсказала память. – Преподаёт в МГИМО. Служит в «органах». Козерог. Карта вполне себе гармоничная, но сильная – много соединений планет. Циничен – сверх всякой меры. Подарил золотой Parker. Сказал – пригодится, потому что стану важным человеком. В активе – гипноз и набор каких-то подозрительных психотехник».
Анатолий Иванович, крепко обнимая Романа одной рукой за плечи, налил ему тем временем вина и подмигнул, протягивая полный бокал:
– Выпьем за наше знакомство, Рома! Надеюсь, оно будет до-о-олгим… – Их бокалы с тихим звоном встретились в воздухе.
Вино Роман только пригубил и с усмешкой отметил, что его собеседник поступил также.
– Давай, я за тобой поухаживаю, – не терпящим возражений тоном заявил тем временем Анатолий Иванович и потянулся к заливному.
– Только не рыбу! – с отвращением воскликнул Роман, заставив своего непрошенного благодетеля нервно отдёрнуть руки. И тут же улыбнулся любезно, – Ненавижу рыбу.
Вершинин рассмеялся – правда, глаза его при этом оставались холодными, как льдинки – и нагрузил тарелку Романа с учётом его гастрономических предпочтений.
– Сколько тебе до аттестата осталось? – полюбопытствовал он, с явным удовольствием смакуя отвергнутого Романом заливного судака.
– Этот год и ещё два, – доходчиво объяснил Роман, разглядывая собеседника. Военная выправка Вершинина бросалась в глаза даже в совершенно домашнем и абсолютно не мужественном свитере, в который он был сейчас одет. Даже в том, как он зачёсывал назад русые с проседью волосы, тоже было что-то такое… уставное.
– Отлично! Как раз успеем тебя подготовить! – одобрительно отозвался Анатолий Иванович.
Роман почти не удивился: логическая цепочка событий, следующая за его знакомством с профессором МГИМО, выстроилась в его мозгу практически сразу, как тот представился. Да и намёки Радзинского на его предполагаемую будущность были слишком явными – шутки шутками, но в каждой, как говорится, шутке…
– Постараюсь оправдать Ваше доверие, – с лёгким оттенком иронии заверил он Вершинина. – Приложу все силы, чтобы стать достойным… Чего, кстати? Не могли бы Вы чётко озвучить сверхзадачу?
– Творить историю, – с нехорошей усмешкой ответил профессор, внимательно следя за его реакцией.
Роман спокойно дожевал индейку и глотнул вина – спасибо, этот доброхот не налил ему водки!
– М-м-м… Масонский заговор?! – восхитился он, с явным ехидством поглядывая на профессора своими непроницаемо чёрными глазами.
Тот загоготал так, что все в недоумении обернулись.
– Кеша! Что у этого ребёнка в голове?! – с восторгом всхлипывал Вершинин, самозабвенно колотя ладонями по столу.
– Это я и сам хотел бы узнать, – настороженно откликнулся с другого конца стола Радзинский. Он взял свой стул и переместился поближе, втиснувшись в просвет между любезно подвинувшимися гостями. – Что ты опять учудил, Ромашечка? – с опаской поинтересовался он, встряхивая длинными седыми волосами.
Роман пренебрежительно дёрнул плечом.
– Вы меня обижаете своим недоверием, Викентий Сигизмундович. Я всего лишь пошутил…
– Ах, пошутил… – Радзинский смерил его внимательным взглядом. – Олежек, передай минералки, – он толкнул плечом друга своего детства. – Где твой стакан? – обратился он к Роману. – Держи, ребёнок… – Роман с благодарностью принял из его рук наполненный водой стакан. – Так чем же ты так развеселил дядю Толю?
– Он вербовал меня в творцы истории, – усмехнулся Роман. – Мне показалось, что он пытается втянуть меня в жидо-масонский заговор…
– Толь, ну, что ты болтаешь? А? – нахмурился Радзинский. – Кто тебя за язык-то тянет?
– Да вот этот парень и тянет! – Вершинин ткнул пальцем Роману под рёбра и зачем-то ещё и пощекотал.
Роман сдержанно зашипел и перехватил шаловливую профессорскую руку.
– Я сломаю Вам пальцы, если Вы попытаетесь сделать так ещё раз, – злобно процедил он, и так сверкнул глазами, что, будь профессор бумажный, он бы вспыхнул.
Но Вершинин оказался совсем не прост.
– Незачёт, Роман Аркадьич, – неожиданно устало усмехнулся он и посмотрел совсем другими – «трезвыми» – глазами. – В нашем деле гордость следует засунуть подальше и доставать оттуда только по распоряжению Правительства.
– Вы говорите, как сутенёр, – раздражённо бросил Роман.
– В точку, парень! Политика – дело грязное и непристойное.
– И поэтому Вы предлагаете заняться этим делом мне? Я польщён!
– Ты прекрасно понимаешь, что причина не в твоей моральной неустойчивости, – резко свернул дискуссию профессор. – А то, что пить не стал – молодец. Хвалю.
– Так и Вы не стали, – хмыкнул Роман и взглянул на Вершинина уже более благосклонно. – А гипноз – врождённая способность или учились?
– Задатки были, но их пришлось развивать, – не слишком охотно ответил Анатолий Иванович и поднял глаза от тарелки. – Позволь полюбопытствовать – у меня это на лбу написано или как?
– Я тебе потом расскажу, на каком месте у тебя что написано, – встрял Радзинский. – Дай ребёнку поесть спокойно. У вас ещё будет тьма возможностей пообщаться. Ромашка, Анатолий Иванович готов стать твоим репетитором. Я собирался поговорить с тобой об этом позже – к сожалению, некоторые обожают импровизировать… – Он просверлил Вершинина выразительным взглядом.
– Забавно… А мой отец считает, что я собираюсь стать юристом и стажируюсь у Андрея Константиновича в конторе, – ехидно пробурчал себе под нос Роман.
– Можешь и дальше держать его в счастливом неведении – без разницы, – отмахнулся Радзинский и поднялся. – Вы меня извините, если я вернусь на своё место? Продолжим нашу беседу позже в более подходящей обстановке…
– Конечно! Даже не беспокойтесь, – вежливо заверил Радзинского Роман, насмешливо сверкая глазами ему вслед. Подумать только – и выпил-то немного, а уже так повело – незнакомое прежде возбуждение и беспричинное веселье были явно алкогольного происхождения. Роман без особых усилий мог стряхнуть опьянение в один миг – Руднев давно уже научил его, как – но решил не торопиться и воспользоваться некоторыми выгодами своего нетрезвого состояния.
– А могу я узнать, – развязно подмигивая Вершинину, и таинственно понижая голос, спросил Роман. – Раз уж такой интересный разговор у нас завязался – кто всё это придумал? А?
– Что именно? – аккуратно уточнил Анатолий Иванович, бросая на него цепкий оценивающий взгляд.
– Собрать всех этих людей, – Роман обвёл комнату хмельным, рваным жестом. – Найти, собрать и создать из них такую оригинальную армию, которой под силу творить историю?
– А ты не догадываешься? – хмуро поинтересовался Вершинин и бросил выразительный взор в тот конец стола, откуда недавно явился Радзинский.
Роман проследил за его взглядом и с удивлением остановился вслед за ним – нет, не на мощной фигуре Викентия Сигизмундовича, а на тонком, словно искусным карандашом намеченном силуэте Аверина. Учитель заливисто смеялся, по-детски доверчиво запрокинув голову назад, и Радзинский, небрежно положивший свою тяжёлую руку на спинку аверинского стула, защитным, оберегающим жестом, откровенно и недвусмысленно выглядел в данный момент преданным телохранителем Его сиятельного сероглазого Величества.
– У него ум – как бритва, – с нескрываемым восхищением выдохнул Вершинин. – У него уровень сознания – космический! Радзинский без него, как богатырь на печи, до тридцати лет пролежал. Викентий сам, конечно, фигура масштабная. Он без труда подчинил бы многих, но подчинить и объединить – разные вещи. Понимаешь?
– А Вы не слишком всё упрощаете? – раздражённо поинтересовался Роман. Он сразу невольно провёл параллели между взаимоотношениями внутри тандема старших товарищей и своими неоднозначными отношениями с Бергером.
– Упрощаю, конечно, – легко согласился Анатолий Иванович. – Когда два человека так срослись, настолько вплавились друг в друга – поди разбери, кто из них какую роль играет! Только ведь твоя подмена гораздо опасней и намного дальше от истины, чем моё, по сути, верное утверждение, что Аверин у нас главный. (Ты спросил – я ответил!) Никакой жёсткой организации, как ты обрисовал, у нас нет, и цели такой прямолинейной, как ты сказал, тоже нет. Всё настолько тонко, свободно и непредсказуемо, как сама жизнь. Потому и жизнеспособно – извини за тавтологию…
– Аверин без Радзинского тоже ничего бы не смог, – упрямо возразил Роман.
– Ну, ты недалёк от истины… – начал было Вершинин, но его резко оборвал сидящий напротив Олег Иванович:
– Не говори о том, чего не знаешь! – нахмурился он. – И вообще, прекращай болтать! – Потом серьёзно обратился к Роману, – Неважно, кто всё это «придумал», как ты говоришь. Неважно, «кто более для матери-истории ценен». Важно, какое ты занимаешь во всём этом место – вот что необходимо очень хорошо понимать. Нужно твёрдо знать, когда ты должен поднять свой смычок или, там, в барабан ударить, чтобы весь концерт не испортить. А кто главный – не имеет значения. И поверь, для Аверина в первую очередь…
Роман задумчиво подтянул к себе за тоненькую ножку бокал и разом, не отрываясь, выпил оставшееся в нём вино.
– А то я не понимаю, – пробормотал он, водружая вопреки всем правилам этикета на стол локти и опуская на руки отяжелевшую вдруг голову. У него не было желания спорить. Он уже узнал, что хотел. И это только обострило ощущение пустоты внутри, вызванной отсутствием Бергера – как будто душу вынули. Теперь-то он точно знал, что чувствует Радзинский, когда Аверина нет рядом…
– День добрый! – раздался в этот момент от двери до боли знакомый звонкий голос и сердце Романа радостно дрогнуло. На пороге, раскрасневшийся и окружённый клубами морозного пара, стоял Бергер. А за его спиной – сверкающий белозубой улыбкой Ливанов.
– Шалом алейхем! Сюрпри-и-из…
========== Глава 118. С нами Бог! ==========
– Так и сказал? – переспросил Кирилл, отправляя в рот очередную конфету. – Ух, жаль, меня там не было – я бы ему всю физиономию расцарапал!
– Пуся, что ты несёшь? – закрывая лицо руками, счастливо смеялся Роман. Его мечта исполнилась – Бергер был здесь – родной, домашний, бесконечно свой. Только в его присутствии Роман почувствовал себя, наконец, полностью защищённым и смог по-настоящему расслабиться. И конфетам сразу нашлось идеальное применение – как же приятно было наблюдать, с каким удовольствием Кирилл расправляется с ними!
Роман с таким умилением глядел на окружённого блестящими конфетными обёртками своего Ангела-Хранителя, что по законам жанра комнату должны были уже заполнить резвящиеся на радужных облаках розовые единороги и прочие слащавые символы его трогательной привязанности к Бергеру.
– Может, ещё чаю?
– Не-не-не!.. – замахал руками Кирилл. – Пойдём лучше, погуляем! Ты видел, какие дядя Серёжа сделал скульптуры из снега? Мне больше всего нравится собачка – она как живая! Но олень тоже замечательный. Он ещё и раскрасил их сегодня утром, пока все спали после службы!
– Дядя Серёжа? – скептически хмыкнул Роман, застёгивая куртку. – А что ты, кстати, можешь о нём сказать?
– Я могу сказать, что его жизнь только начинается, – неожиданно серьёзно ответил Кирилл и потянул Романа за рукав к двери. – У него в голове много интеллигентского хлама, он излишне подвержен влиянию эмоций, но по сути он человек очень чистый – у него хороший потенциал. Я думаю, что Юрий Александрович приобрёл в его лице достойного преемника.
– Юрий Александрович? – изумился Роман. – Это с какой ещё стати?! Он вообще не наш!!!
Кирилл резко затормозил на пороге и с укором взглянул Роману в глаза:
– А это не нам решать – не тебе и не мне. Это Промысел, понимаешь? Так уж сложилось, что обе наших линии практически слились в одну. Ты не забыл, часом, что Викентий Сигизмундович тебя «усыновил»? Как ты полагаешь, зачем?
– И зачем же? – сухо поинтересовался Роман. Всё его умиление вдруг разом испарилось.
– Ты ещё очень долго ничего не сможешь сделать для них – для всех этих людей. Радзинскому пришлось взять эту ответственность на себя. Вместе с ответственностью за твою жизнь и благополучие. Но когда Радзинского не станет, ты тоже окажешься во главе не только своей линии, но и нашей. Это, кстати, безумно радует твоего патрона…
Роман яростно впечатал Бергера в стенку, крепко сжав его плечи и не позволяя Кириллу трепыхаться.
– Какая ему от этого радость? – Губы Романа побелели от злости.
– Он управляет тобой, – холодно ответил Кирилл. – И через тебя он получит власть надо всеми твоими подопечными – людьми, очень далеко продвинувшимися в своём духовном развитии и обладающими безумно соблазнительными возможностями. Отпусти. Мне больно, и ужасно жарко стоять здесь в куртке.
Роман медленно убрал руки и, понурившись, отошёл к окну. Морозные узоры на стекле сверкали серебром на фоне синей бархатной ночи. Холодный отсвет падал на усыпанный шариками из смятой конфетной фольги стол, казавшийся сейчас выразительной инсталляцией на тему «праздник кончился».
– И тебя это не останавливает? – со злостью бросил он через плечо. В ответ – тишина. Роман резко обернулся – Бергера в комнате не было.
***
– Куда ты так разлетелся? – доброжелательно поинтересовался Ливанов, в которого Роман врезался, едва отворил дверь на улицу. – Шапку надень. А то на улице мороз, а голова тебе ещё много раз в жизни пригодится!
Роман рывком натянул отороченный мехом капюшон и шагнул за порог.
Во дворе было весело: взрослые дяди и тёти резвились словно дети, с азартом швыряя друг в друга снежками. За забором у калитки Роман с удивлением заметил запряжённую в сани лошадь. Бергер с восторгом в глазах протягивал ей кусок посыпанного солью хлеба. У Романа аж сердце ёкнуло – вдруг эта добродушная с виду животина укусит доверчивого ботаника? Или лягнёт?
– Прокатиться не желаешь? – сияющий запыхавшийся и весь залепленный снегом Аверин уверенно взял Романа под руку и увлёк за собой.
Из саней навстречу им лихо прыгнул Радзинский.
