сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 69 страниц)
Тот медленно открыл глаза, выпрямился на стуле. Внимательно посмотрел сначала на Бергера, затем на Викентия Сигизмундовича…
– Ну и что Вы со мной сделали? – расслабленно поинтересовался он у Радзинского.
– Ничего плохого, – усмехнулся тот. – У меня гарант есть. Твоей безопасности. – Он ткнул пальцем в сторону Кирилла. – Он, знаешь, как ревностно твои интересы блюдёт? Как лев!
– Р-р-р, – подтвердил Бергер.
– Ну-ну. Только после Ваших манипуляций спать ужасно хочется, – хмыкнул Роман и широко зевнул.
– А ты приляг, – ласково посоветовал Радзинский и помог подростку подняться. Кирилл взял его под локоть с другой стороны.
– Надеюсь, этот Ваш художник не исчезнет, пока я тут овечек считаю? – Ноги у Романа заплетались, но при двусторонней поддержке он без приключений добрался до кровати.
– Ни в коем случае! – решительно заверил его Радзинский. – Я ему ускользнуть от нас не позволю – можешь быть уверен.
– Ну, тогда ладно… Спокойной ночи, – невнятно пробормотал Роман и мгновенно отключился, едва его голова коснулась подушки.
Радзинский осторожно снял с него обувь, взял из рук Кирилла плед.
– Спи, Ромашечка, – Викентий Сигизмундович нежно поцеловал Романа в лоб, подоткнул со всех сторон плед. – Спокойной ночи, ребёнок.
========== Глава 111. Тяготы диктаторских будней ==========
– Что мы с ними со всеми делать-то будем? А, Руднев? – тоскливо спросил Роман, уткнувшись лбом в стекло, за которым Карсавин с Бергером лепили снеговика. Художник, вооружившись каким-то инструментом вроде шпателя, колдовал над снежным комом, который на глазах превращался в бородатого Деда Мороза с мешком за плечами.
– Банду из них сколотим. Так, Киса? Контору в новом формате реанимируем. Развернёмся!.. – Руднев потрепал по волосам сидящего у его ног Панарина, не отрывая взгляда от разложенных перед ним на кровати карт.
– Банду? – кисло улыбнулся Роман. – Да в банду даже ты с Евгением Алексеевичем уже не подашься!
– Ну почему же, Роман Аркадьич, – Руднев перевернул ещё ряд карт. – Смотря, чем эта банда будет заниматься…
– Благотворительностью, – блеснул белыми зубами Панарин.
– Точно! – благодушно согласился господин адвокат, удовлетворённо разглядывая получившийся расклад. И они с Женечкой покатились со смеху.
– Хватит ржать, господа! – уныло вздохнул Роман, отходя от окна. – Евгений Алексеич, ты точно видел, что эта безумная ведьма тоже наша?
– Я рассказал тебе всё, что я видел, Роман Аркадьич, – лениво повернулся к нему доктор и скользнул по его фигуре снисходительным взглядом. – Повторить?
– Повтори, – насмешливо прищурился Роман.
Руднев кинул быстрый взгляд на Женечку, с острого языка которого уже готово было сорваться опрометчивое слово, и со вздохом смешал карты.
– А в чём, собственно, проблема, Роман Аркадьич? – с досадой поинтересовался он, вставая и преграждая путь Роману. – Что конкретно тебя беспокоит?
– Наше будущее. Представляешь ту ведьму рядом с этим мальчиком-одуванчиком? Ничего себе семейка? Да?
– Людей соединяет Промысел, – быстро ответил вместо Руднева доктор. Глаза его лихорадочно заблестели. – В том-то всё и дело, что, если бы мы действовали по собственному разумению, мы бы точно ошиблись. Как ты можешь судить, что сочетается, а что нет, если ты не представляешь себе общий замысел? Связь – это объективная данность. Я её вижу. О чём тут рассуждать?.. Ходжу Насреддина как-то дети попросили разделить между ними орехи. Он спросил, как делить – по-Божески, или по-человечески? Дети сказали «по-Божески». Думали, так будет вернее. Ну, он и разделил: кому один орех дал, кому десять, а кому – вообще ничего… Улавливаешь?
Роман обошёл заметно напрягшегося шефа, сел на полу рядом с Панариным и, пристально глядя ему в глаза, проникновенно сказал:
– Я, кажется, знаю, кто в нашей бандитской группировке будет моим заместителем по кадровым вопросам. Хочешь получить официальное назначение, или так договоримся?
– Лучше, если этими людьми займусь я, а не ты, – не раздумывая, кивнул Панарин. – Не только потому, что я вижу связи. Так у них будет больше шансов на выживание…
– Эй, я же хороший, Евгений Алексеич, – состроив трогательную физиономию, обиженно протянул Роман. И похлопал ресницами для усиления эффекта.
Старшие товарищи просто-таки заржали самым оскорбительным образом.
– Не делай так больше, – всхлипывая, попросил Руднев. – У меня чуть мозг не вскипел от этого зрелища…
Роман с притворным смирением вздохнул и снисходительно глянул в искрящиеся смехом глаза Панарина:
– Так мы договорились? Если да – бери в оборот это инфантильное дарование и перетряхни все его наброски. Если Радзинский прав, среди тех, кто на его портретах, должно быть много наших…
***
– Несколько папок ещё лежит на антресолях, – художник смотрел на Панарина с нескрываемым любопытством. – Полезете?
Тот равнодушно пожал плечами:
– Конечно. – И огляделся в поисках предмета, на который можно встать.
Ловко спрыгнув через некоторое время с табуретки, Женечка оглядел внушительную гору изъятого у Карсавина материала.
– Не жалко? – он пытливо посмотрел художнику в глаза.
– Да я Вам только благодарен! – искренне рассмеялся Сергей. – Как Вы понимаете, количество рисунков с каждым днём растёт, а места у меня в квартире не прибавляется!
– Чудесно, – Панарин взглянул на часы. – Такси будет минут через пятнадцать. Извините, если я Вас задерживаю.
– Что Вы! Мне жаль, что Вы не останетесь выпить чаю. Я бы с удовольствием пообщался с Вами подольше! – с детской непосредственностью признался художник.
Женечка усмехнулся, привалившись плечом к стене, покусал нерешительно губы и не удержался, спросил:
– Я заметил, что в Вашем доме нет ни одной иконы. Почему?
– Никогда не интересовался, – растерялся Карсавин. – Я имею в виду религией – не интересовался…
– А чем интересовались? – без тени улыбки продолжал допрашивать Женечка.
Художник заметно смутился.
– Я… Блаватскую читал… Рериха… – и он беспомощно воззрился на Панарина.
– Значит, всё-таки интересовались, – безжалостно обличил Сергея доктор.
– Я… Ну, да – меня не тянет в Церковь, – честно признался, наконец, Карсавин, прекращая юлить и мямлить. – Мысль об институционально оформленной Истине меня смущает. Формализм в таких вопросах может оттолкнуть кого угодно!
– Чего Вы оправдываетесь? – изумился Женечка. – Не хотите быть членом Церкви – не надо. Ваше право…
– Да. Но мне казалось… – осторожно начал Карсавин.
– Вам казалось, – отрезал Панарин.
Художник сразу помрачнел и принялся рассматривать свои ладони. Женечке стало неловко за свою грубость.
– Поехали со мной, – неожиданно предложил он. – Поможете дотащить папки до дома, заодно и поговорим…
Карсавин немедленно бросил дуться и с живым интересом уставился на своего гостя. Панарин, заметив это, улыбнулся.
– Если хотите, конечно!..
– Конечно, хочу, – с готовностью закивал художник. – И, если позволите, я захвачу с собой этюдник…
Панарин расхохотался.
– А без этюдника – никак?
– Без карандаша, как без рук, – согласился Карсавин, улыбаясь в ответ. – Я, конечно, могу обойтись блокнотом…
========== Глава 112. Благословение ==========
– Викентий Сигизмундович, Ваши соседи продают участок, – небрежно бросил Руднев, не отрывая глаз от дороги.
Радзинский скользнул лукавым взглядом по его идеально ровной спине и снова вернулся к своим бумагам, которые разложил на заднем сиденье рудневского автомобиля.
– А дом они разве не продают? – хмыкнул он.
– Они, конечно, считают, что продают дом, – криво усмехнулся в ответ господин адвокат. – Но, на мой взгляд, эта развалюха никакой ценности не представляет, и я рассматриваю её только, как требующую обязательной корректировки неровность рельефа земной поверхности.
– Хочешь получить моё благословение? – понимающе усмехнулся Радзинский.
– Вы абсолютно правильно меня поняли, – сдержанно подтвердил Андрей Константинович.
– Поддерживаю целиком и полностью, – решительно и серьёзно ответил на это Викентий Сигизмундович. – Можешь рассчитывать на любую помощь с моей стороны.
– Правда? – зачем-то переспросил Руднев.
Радзинский расхохотался:
– Конечно, правда, сынок! Думаешь, я не хочу, чтобы ты был рядом?
Рудневские пальцы, блещущие перстнями, как-то подозрительно крепко сжали руль, а плечи заметно напряглись.
– Останови-ка машину, – нахмурился Радзинский.
Андрей Константинович послушно свернул к обочине. Викентий Сигизмундович вышел из автомобиля и пересел на переднее сидение.
– Я хочу, чтобы ты понял, – без тени улыбки обратился он к Рудневу, который, не поворачиваясь, сидел за рулём с застывшим взглядом. – Когда я называю тебя «сынок», я совсем не шучу. Ты для меня, правда, как сын. А чтобы ты никогда больше в этом не сомневался, я сделаю вот что – смотри… – Радзинский приложил свою могучую руку к сердцу, а когда отстранил её, на ладони лежал пульсирующий белый шар с розовой сердцевиной. Подняв ладонь на уровень рудневского лба, Викентий Сигизмундович приложил её Рудневу между бровей, и яркий шарик плавно скользнул внутрь его черепа, заставив Андрея Константиновича вздрогнуть и широко распахнуть глаза. – Теперь будешь знать, что чувствую я. Сможешь смотреть моими глазами. Может быть, это поможет тебе окончательно поверить, что ты нужен мне не из каких-то меркантильных соображений. Ну, а плакать-то зачем?..
========== Глава 113. Второй виток спирали ==========
– Лапуся, хорош в снегу валяться – простудишься! – нахмурился Роман, нависая тёмным силуэтом над Бергером, который, рухнув навзничь в сугроб, мечтательно созерцал устремлённые ввысь кроны деревьев.
– Он такой пушистый, – Бергер глубоко вздохнул и блаженно прикрыл глаза. – Ты даже не представляешь себе, как здорово так лежать!
– Полежал – и хватит, – отрезал Роман, подхватывая Кирилла под мышки.
– Да что ты, как… не знаю кто! Куропатки вообще в снегу спят!
– Ты не куропатка, – ехидно прищурился Роман, ставя Бергера на ноги и принимаясь отряхивать его. – Или я чего-то не знаю?
– Ты много чего не знаешь! – мстительно заметил на это Бергер и побрёл по лесной тропинке дальше.
– Вот таких вот слов при мне лучше не произносить, – вежливо предостерёг его Роман.
Кирилл покосился на него насмешливо:
– Ты этого не переживёшь? Да?
– Я приму это, как руководство к действию…
– Лучше б ты мои советы принимал, как руководство к действию! – вздохнул Бергер.
– Так-так-так… Чем это мы опять недовольны? – заинтересовался Роман и, догнав Кирилла, взял его под руку, чтобы строптивый ботаник не имел возможности сбежать от ответа.
Кирилла это позабавило:
– Глядя на тебя, можно подумать, что ты озабочен исключительно проблемой своего духовного роста!
– А чем я, на твой взгляд, озабочен?
– Ты не озабочен – ты объят безумием. Впрочем, как и прежде, как и всегда…
Роман не стал спорить. Он глубоко задумался, и некоторое время они так и шли с Бергером – неспешно, под ручку, прогулочным шагом… Пока Роман не обнаружил, что под ногами уже не утоптанная снежная лесная тропинка, а золотисто подсвеченные солнцем белые каменные плиты.
– Опять шалим, Лапуся? – ласково прищурился Роман.
– Поверь, ты сам этого захотел! – со смехом заверил его Бергер.
– Допустим… И что это за место?
– Вторая ступень. Второй виток спирали.
– «Вайомер Элохим: йехи ракиа бетох аммайим, вихи мавдиль бейн майим ламайим…» (1), – тут же припомнил Роман библейские строки.
1 «И сказал Бог: да будет твердь посреди вод, и да отделяет она воду от воды» – (древнеевр.). Быт. 1,6.
– Ага, – радостно согласился Бергер.
– У-ти, Пуся, – умилился Роман. – «Ага»… В чём смысл, я хочу знать!
– Хочешь – значит, узнаешь! – лучезарно улыбнулся ему Кирилл и толкнул резную деревянную калитку, ведущую в буйно разросшийся южный сад.
Роман оглянулся перед тем как ступить на выложенную глиняными плитками дорожку: это, безусловно, был город – только очень тихий, заросший по самые крыши зеленью, увитый плющом и цветами. А, может, именно эта часть города, стоящего на холме, была каким-то особо уединённым местом…
В доме даже воздух был благостным, обволакивающе-уютным, пропитанным стойким ароматом любви и счастья. Тихо поскрипывала под ногами деревянная лестница с резными перилами, неслышно распахнулась ведущая в библиотеку дверь…
– Исаак Израилевич?!! Вы что здесь делаете?!. И… Вы?!!! Я до сих пор не знаю Вашего имени!.. – Роман прожигал яростным взглядом мирно поднявшихся ему навстречу Мюнцера и того самого благообразного старца с орлиным носом, который некогда вручил ему Ключ.
– Шалом, – тихонько кашлянул Мюнцер, намекая молодому человеку, что не мешало бы сначала поздороваться.
– Шалом, – буркнул Роман, оглядываясь в поисках Бергера, чтобы привлечь к ответу и коварного ботаника, но того уже и след простыл.
– Посидите с нами, стариками? А, молодой человек? – лукаво улыбнулся Мюнцер, указывая на удобное кресло возле круглого стола, на котором лежал, раскрытым, какой-то внушительных размеров том.
– С удовольствием, – хмуро пробормотал Роман, усаживаясь напротив двух ехидных старцев. – Бергер сказал мне, что я больше Вас никогда не увижу, – бросил он своему седобородому благодетелю. – Поэтому я так бурно отреагировал на Ваше появление. Извините.
– Так прямо и сказал? – удивился старец, проигнорировав романовы извинения.
– Ну, не совсем так…
– Он, видимо сообщил тебе, что ты преодолел первую ступень, – понимающе покивал тот. – Правда, весьма замысловатым способом… Но для тебя это, впрочем, нормально…
Роман тихонько скрипнул зубами.
– Не переживайте по этому поводу, молодой человек, – успокоил его Мюнцер. – В духовной жизни часто так бывает: шаг вперёд, два шага назад… Ничего страшного! Сильно навредить вы не успели, зато получили хороший урок…
– И даже каким-то загадочным образом перешёл на следующую ступень, – проворчал Роман.
– Что поделать, – усмехнулся в бороду старец. – Духовные успехи – вещь объективная. На них указывают реальные изменения в тонких телах, которые нельзя симулировать. И если уж ты здесь – поверь, в тебе произошли качественные изменения.
– А почему мне закрыт путь обратно?
– Закрыт? Что ты! – улыбнулся старец. – Просто в духовном мире действует закон: ты не сможешь попасть к нам, если мы этого не хотим. Или, если твои собственные вибрации не родственны нашим – подобное притягивается подобным. Но мы всегда тебе рады – приходи. Вперёд ты путешествуешь только с Ключом. Именно он отпирает для тебя вход в верхние миры. И он же охраняет тебя там. Без него ты не смог бы там даже дышать. Но туда, где ты уже побывал, ты можешь попасть и без Ключа. Что ты уже неоднократно делал.
Роман покивал. Прищурился, смерив Мюнцера подозрительным взглядом.
– Исаак Израилевич, я, конечно, догадывался, что Вы тоже как-то замешаны в этой истории с Картой, но всё же… Позвольте задать Вам нескромный вопрос: что Вы здесь делаете?
Мюнцер счастливо улыбнулся и глаза его вдохновенно блеснули:
– Помните, молодой человек, я обещал, что не умру «кеадам»?
– Стоп-стоп, – поднял руку Роман. – Мне показалось, или Вы таким образом сообщаете мне, что собрались помирать?
– Ну, зачем же так грубо? – развеселился Мюнцер. – Не «помирать», а перейти в другой мир. Я просто покинул тот мир и перешёл в этот. Моя телесная оболочка осталась в физическом мире…
Роман почувствовал, как у него пересохло в горле.
– Но ведь Вы же не умерли?
– Конечно, нет, – охотно согласился Мюнцер. – Я ведь уже объяснил Вам, что просто перешёл…
– Скажите, что Вы пошутили!!! – заорал Роман, вскакивая и опрокидывая кресло. – Разве я требовал, чтобы Вы мне что-то доказали?!! Ваши доказательства могли бы подождать!!!!!
Картинка перед глазами потускнела. Роман пытался заставить себя успокоиться, но эмоции были слишком сильны – они закружили его, порвали в клочки и вышвырнули на поверхность уже совсем другой реальности.
***
– Вы обещали, что всё будет хорошо! Что я могу спокойно оставить его там с Мюнцером! – тихо шипел разъярённый Бергер. – Теперь сами с ним объясняйтесь!
– Не волнуйся так, Лапочка, – насмешливо пророкотал в ответ Радзинский. – Именно это я и собираюсь сделать. Ромашечка… – Роман почувствовал, как длинные волосы Радзинского щекочут ему лицо, и сморщился недовольно. – Что же ты, Ромашка, – укоризненно вещал дед, помогая ему сесть. – Как институтка, честное слово… – Содержимое бокала обожгло внутренности, заставив – несмотря на явно алкогольную его сущность – мгновенно отрезветь и вспомнить все сопутствующие ситуации обстоятельства. – Иван Иваныч не зря сказал, что коньяк эффективно приводит тебя в чувство, – хохотнул Радзинский.
– Какой Иван Иваныч? – хрипло поинтересовался Роман.
