сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 69 страниц)
– Что ты соблюдал?! – разозлился Бергер. Он сжал кулаки, вставая. – Ты отстал от Руднева только потому, что получил всё то, что от него хотел. Только другим путём – уничтожив фантом! И ты не изменился! Совсем! Ты непрошибаем!!! Даже сегодня… Я. ПОСТАВИЛ. ТЕБЕ. БЛОК. Я манипулировал твоим сознанием! Но ты благодушно меня простил, потому что для тебя это – шалости! Ты не разозлился!!!
– А должен был? – обречённо спросил Роман, с тоской глядя в яростно сверкающие глаза Кирилла. Больше всего на свете он сейчас хотел, чтобы Бергер… заплакал. Чтобы снова стал трогательным и беззащитным. Роман принялся бы его утешать, потом задабривать. Скормил бы ему шоколадку и под судорожные всхлипы утихающих рыданий пообещал бы ему всё-всё. И Бергер был бы этим доволен. Потому что доверчивый. Потому что наивный. А теперь что?
– Должен! – заорал Кирилл и вдруг залепил Роману пощёчину. – Ты должен был разозлиться! Выйти из себя! Ты должен был почувствовать себя преданным! Потому что близкие люди так не поступают! Никогда!!! И тебя должен сейчас грызть вопрос: «Почему? Почему он это сделал? Ведь я ему доверял!..».
Если Бергер хотел Романа достать – он этого добился. Медленно свирепея, Роман встал, отодвинул с дороги Кирилла и, подойдя к столу, хладнокровно полоснул кинжалом по пальцам. Спокойными, размеренными движениями придвинул к себе чистый лист бумаги, перо, и, тщательно вывел своей кровью: «Передаю сделанный мною проводник в собственность Бергера Кирилла. Клянусь не делать никаких попыток завладеть им и не прикасаться к нему до тех пор, пока Владелец сам не позволит мне это. Да услышат голос моей крови, которой я скрепляю эту клятву, иерархии верхних и нижних миров. Пусть станут они свидетелями между мной и Владельцем проводника и покарают меня смертью, если я нарушу эту клятву». Прибавив внизу дату и свою энергичную подпись, Роман, уже без посредства пера, начертал вверху листа крест и приложил саднящие от соприкосновения с шершавой сухой бумагой пальцы к губам. Встав на колени, он вынул из стола ящик с диском, положил на него сверху свою «дарственную» и повернулся к Кириллу.
Бергер глядел на него таким стеклянным, таким затравленным взглядом, как будто только что стал свидетелем убийства. Он коротко, отрывисто вздохнул, а потом вдруг закрыл лицо заметно дрожащими руками и сполз на пол, привалившись спиной к кровати. Роман с удивлением заметил, что Бергер трясётся, как осиновый лист и, судя по звукам, судорожно глотает слёзы.
Он отставил свою ношу в сторону, подошёл поближе и нерешительно опустился на пол рядом с Кириллом. Тот словно ждал этого – сразу обвил его шею руками и горько зарыдал уже в полный голос.
– Прости, что я тебя ударил, – пролепетал он через некоторое время и на ощупь погладил его по щеке. – Но ты должен был сделать это… с чувством.
– Так ты притворялся?! – возмутился Роман, отдирая от себя Бергера, чтобы взглянуть ему в лицо.
Кирилл сразу отвернулся и принялся вытирать руками слёзы.
– Чтобы тебя ненавидеть, не надо притворяться, – сдержанно произнёс он. – Нужно просто позволить себе быть как все… – Он снова всхлипнул. – И что тебя возмущает? Как будто тебе есть до меня дело!
– То есть?!! – искренне изумился Роман.
– Не важно, – дрожащим голосом ответил Кирилл. – Тебе не только до меня, тебе вообще ни до кого нет дела. Так что я не в обиде…
– Бергер, ты бредишь?!! – окончательно рассвирепел Роман. Ему хотелось как следует встряхнуть Кирилла за плечи, но он боялся, что тот опять начнёт драться, или рыдать, или обвинит его в том, что этот жест означает полное пренебрежение с его стороны… – Может, ты просто перенервничал? – с надеждой спросил он.
– Нет, я спокоен, как удав! – заорал Кирилл, возмущённо взмахивая руками, и быстренько отвернулся. Послышался полузадушенный всхлип. Ну, так и есть – истерика.
Роман вздохнул с облегчением и принялся гладить Бергера по голове и по плечам, потихоньку притягивая его к себе.
– Бедный, несчастный ребёнок, – шептал он успокаивающе. – Никто его не жалеет. Никто не ценит. А он так старался… Зато у него всё получилось. Получилось ведь? – ласково спросил он.
Кирилл кивнул.
– Даже воздух вокруг дрожал. И крест я видел…
– Вот! – многозначительно сказал Роман, целуя его в макушку. – Значит, всё заработало как надо. Ты у меня молодец и заслужил шоколадку. Точнее, ты давно уже заслужил собственную шоколадную фабрику, но на данный момент у меня есть только одна шоколадка, а ещё – мороженое…
– Пост, – грустно вздохнул Кирилл.
– Ничего страшного, – заверил его Роман. – Ты ведь пропустил мой день рождения… Честно говоря, ужасно обидно: первый раз в жизни у меня был шанс отпраздновать день рождения с настоящим другом и ты так меня кинул!
Роман хотел пошутить, но Бергер принял его упрёк слишком близко к сердцу. Повернувшись, он порывисто обхватил его шею руками и залепетал несчастным голосом, перемежая слова судорожными всхлипами:
– Ром, прости. Я не хотел. Так получилось. Я уже не знал, что сделать, чтобы тебя образумить. Ты не понимаешь, ты просто не понимаешь, что тобой манипулируют. А я вижу это. Этот проводник – ловушка. Я не могу тебе сейчас всего рассказать. Просто, поверь мне! Забудь на какое-то время о своей мании. Ты ведь не настолько безумен, чтобы нарушить клятву?
– Не настолько, – успокоил друга Роман, пребывающий в лёгком замешательстве от вываленной на него Бергером информации.
– Правда-правда? – робко переспросил Кирилл.
– Правда-правда, – усмехнулся Роман. Он в самом деле, вложил в эту клятву такую силу порождённого негодованием чувства, с такой страстью вырвал из сердца свою маниакальную зависимость от этого предмета, что теперь не испытывал никакого душевного волнения при мысли о проводнике и о таящихся в нём возможностях – как отрезало.
– Слава Богу! – вздохнул Кирилл. – Теперь ты сможешь двигаться дальше. А подарок я тебе давно уже приготовил. Я с собой его всё это время ношу. – Бергер подтянул к себе брошенную на пол сумку и, покопавшись, извлёк оттуда увесистый свёрток прямоугольной формы со слегка помятым цветочком из фиолетовой с золотом ленточки крест-накрест обвивающей упаковку. – Вот. Владей. Кёлер (1) – как ты хотел. Я несколько раз тебя переспрашивал – BDB (1) тебе предлагал, но ты упёрся, что хочешь только Кёлера или ничего. Пришлось немного напрячься… С днём рожденья, Ром!..
1 Словари древнееврейского языка.
========== Глава 102. Элитный клуб ==========
Дерево было огромное – под самый потолок. Таинственным полумраком и волнующим запахом живого настоящего леса наполнило оно дом. Бревенчатые стены и печка, в которой, околдовывая взгляд, перепархивали по обугленным деревянным чуркам красные и оранжевые огненные эльфы, сразу задышали по-новому, стряхнули налёт обыденности, ожили, как по волшебству.
Ливанов, стоя на стремянке и от усердия прикусив губу, тянулся, теряясь в мохнатых еловых лапах, вверх, чтобы повыше развесить оленей, снеговиков и снежинки. А Николай Николаевич замер, как очарованный, под ёлкой над очередным стеклянным шаром. Погрузившись в глубокую задумчивость, он не замечал, как тихо исчезают другие шары из коробки – Радзинский скользил неслышно, словно тень, и делал знаки Панарину, чтобы не тревожил отключившегося от реальности Аверина.
– Где твой бесценный товарищ? Да и Надежда Викентьевна, кстати, – недовольно проворчал Ливанов, пихая Женечку в бок, когда спустился за очередной порцией игрушек.
– Опять целуются где-нибудь, – с досадой отмахнулся доктор. Ливанов подавился смешком и, бросив пытливый взгляд на Радзинского, с невозмутимым видом снова полез наверх.
Кирилл с Романом сидели в это время в уголке за печкой. Увлечённо наряжая конфетами ёлку, Бергер умудрился исколоть себе все пальцы пахучей хвоей, едва не упасть с табуретки и разбить пару стеклянных шаров, после чего порезался, подбирая с деревянного шершавого пола разноцветные осколки.
– Лапуся, – раздражённо поинтересовался Роман, смазывая мелкие порезы на его руках йодом. – Может, поделишься – чем ты так озабочен, что у тебя всё валится из рук?
Кирилл неопределённо пожал плечами, с преувеличенным вниманием следя за движениями ватной палочки, оставляющей на коже коньячного цвета следы. Белый воротничок рубашки поверх серого свитера с трогательными рождественскими оленями, пушистые ресницы, волнистые пряди светлых волос надо лбом – не ребёнок, а сплошное очарование. Но Роману трудно было забыть, с каким хладнокровием этот самый ангелочек не так давно вынимал из него душу.
– Рассказывай, давай, – сурово потребовал он. – А то потом выяснится, что ты опять в одиночку ведёшь неравный бой с силами тьмы! Я не хочу узнать об этом, навещая тебя в больнице!
Бергер воззрился на него с искренним изумлением, а потом звонко расхохотался, сверкая белыми зубами.
– Да нет же, Рома! Ничего подобного! Что же ты сразу предполагаешь самое плохое?
– Готовься к худшему – лучшее само придёт, – уверенно ответил на это Роман.
– Фу, какой ты пессимист! – скривился Кирилл.
– Я не пессимист – я реалист. И хватит мне зубы заговаривать. Рассказывай, что у тебя стряслось!
– Андрей Константинович «стрясся», – вздохнул Бергер. – Не поверишь: он довёл весь клирос до перманентной истерики! Как взглянет, так сразу внутри всё обрывается… Я боюсь, что с ночной рождественской службы нас будут по одному в предынфарктном состоянии выносить…
– Это что ещё за новости?! – поразился Роман. – Руднев так вас третирует?
– Не то, чтобы третирует… Просто, он перфекционист. И пытается добиться идеального звучания от неидеальных людей. Все уже вздрагивают от одного его взгляда, потому что, если он на тебя посмотрел, значит, ты облажался. А глядит он так зловеще, что язык немеет…
Роман, ехидно посмеиваясь, закрыл аптечку.
– Да-а, это он умеет! Моя выучка!
– Нашёл, чем гордиться! – обиделся Кирилл. – Вот доставят тебе в рождественское утро мой хладный труп, тогда посмеёшься!
– Но-но, без паники! Неужто всё так серьёзно? Ну хочешь, я с ним поговорю?
– Не-ет. Боюсь, что после этого только хуже будет!
– Кирюша, ну ты же понимаешь, что я этого так не оставлю? Раньше надо было думать – когда жаловался!
– Я не жаловался! – запротестовал Кирилл. – Я просто поделился! И потом: ты же меня заставил!
– Тема закрыта, – вежливо сообщил Роман. И вдруг согнулся пополам, хватая ртом воздух. На лице его при этом застыло выражение удивлённое и немного обиженное.
Кирилл вскочил, молниеносно просканировал его взглядом и, протянув левую руку, схватился за что-то невидимое в районе солнечного сплетения – в том самом месте, которое Роман обнял, словно пытаясь защитить, обеими руками. Лихорадочно перебирая пальцами правой руки вынутые из кармана чётки, Бергер закрыл глаза и, шепча что-то горячо и даже страстно, дёрнул изо всех сил незримый предмет на себя. Рука Кирилла при этом вибрировала так, будто он держался за оголённый провод.
Тело Романа обмякло, он понемногу начал приходить в себя. Обвёл мутным взглядом обступивших его старших товарищей. Ахнул полузадушено, увидев, что рука Кирилла, на которой Аверин успел закатать рукав, почернела до самого локтя – сплошной синяк.
– Ой, как интересно-то! – воскликнул Викентий Сигизмундович, склоняясь над Романом и вытягивая из его живота блестящую чёрную ленту. – Вот они – горькие плоды зависти и жгучей ненависти к тирану, – покачал он головой, разглядывая нити, из которых она была сплетена. – Поздравляю тебя, Шойфет. Ты принят в элитный клуб власть предержащих – на тебя только что было совершено покушение…
========== Глава 103. Совесть ==========
Склонившись над Романом, Руднев потянул носом воздух и уверенно кивнул:
Да, это она. – С интересом впиваясь хищным взглядом в романовы зрачки, он довольно цинично констатировал, – Страх делает женщину крайне жестокой…
– Почему сразу не рассказал? – хмуро поинтересовался Ливанов, терзая перламутровую снежинку.
– Было бы о чём! – равнодушно пожал плечами господин адвокат и с таким достоинством, с такой царственной осанкой прошествовал на своё место – словно принц на эшафот.
За окном была уже непроглядная темень. В неосвещённой части комнаты таинственно мерцала огнями наполовину наряженная ёлка. Надрывно выл в трубе ветер, швырял горстями в стекло снег. Обстановка – как раз для страшной новогодней сказки.
– И что теперь? – ещё больше помрачнел Ливанов.
– Она должна быть примерно наказана, – с любезной улыбкой сообщил Андрей Константинович. – Чтоб впредь неповадно было. Я полагаю, Роман Аркадьич понимает, о чём я говорю… – Он пристально взглянул подростку в глаза.
– Можно, я пойду? – сухо бросил Роман вместо ответа. И, не дожидаясь разрешения, вышел из-за стола.
То, как жёстко блеснули ему вслед карие глаза Панарина, и то, каким задумчивым взглядом проводил его Радзинский, заставляло предполагать, что ни они, ни безразлично разглядывающие столешницу Ливанов с Рудневым не верят, будто Роман отправился просто отдохнуть. Тот воспринял это как разрешение – раз понимают и не останавливают…
Задержавшись на мгновение возле комнаты Аверина, где под присмотром учителя находился сейчас Кирилл, послушав тихое монотонное чтение покаянного канона, он скользнул в комнату Радзинского и замер с закрытыми глазами, сканируя пространство. В следующую секунду он уже вынимал из нижнего ящика письменного стола ритуальный кинжал. Хладнокровно сунув его в рукав, Роман неслышно спустился вниз, свернул под лестницу и закрылся в комнате, в которой они с Кириллом поселились на время зимних каникул.
Оставшись наедине с собой, он задумался. Разве к этому он стремился? Его целью всегда была полная независимость, свобода для исследования, вечный драйв и бесконечный полёт – никаких обязательств! Никогда, никому!.. Вместо этого он ближайшие лет шестьдесят должен будет пасти каких-то безголовых чернокнижников – злобных, коварных, спесивых до невозможности – вроде этой старой ведьмы, которая решила, что может его (!) убить. Дура.
Роман откинул в сторону ковёр. На освободившемся участке пола он с особой педантичностью начертил прихваченным под лестницей углем какую-то сложную, зловещую фигуру и снова задумался. Может, ещё не поздно забрать Бергера и, используя возможности Карты, покинуть этот мир навсегда?
Нет, Бергеру нужен Аверин. И Радзинский. И все остальные – ведь это его семья… А семья Романа? Ну, как бросить Руднева? Да, и зачем? Босс человек вменяемый, да и вообще родной. И всегда его поддержит, как бы не изображал из себя несчастную жертву бесчеловечного эксперимента. И Панарин в принципе отличный парень! Жаль, что не подпускает пока к себе, не получается никак с ним сблизиться. Но – это дело времени…
Роман решительно полоснул кинжалом по уже изрядно изрезанным пальцам и принялся за дело. Вот в центре фигуры появляются знакомые очертания фантома… Роман прищурился, внимательно разглядывая его, добавил ещё пару достоверных деталей – вроде бы вполне убедительно…
Он снова погрузился в раздумья: поддержание жизнеспособного фантома требует колоссального количества энергии. Использовать и уничтожить? Или, может, наказать эту ведьму другим способом? Но наверняка, услуги фантома потребуются ещё. Чтобы босс в его роли и дальше выглядел убедительно, чтобы его миссия была успешна, за его спиной всегда должна стоять внушительная и мрачная фигура Господина в чёрном. Опять попросить энергию взаймы? Ужасно не хочется одалживаться – неизвестно, что потребуют взамен. В то же время, если использовать силу какого-нибудь мелкого помощника, даже эта ведьма мгновенно почует его слабость и тогда с ней будет не совладать. Не говоря уже об остальных…
Роман всегда принимал решения очень быстро – ну, не любил он растекаться мыслью по древу! Усевшись на пол, он закрыл глаза и мысленно начал опускаться в ту самую притягательную тьму, куда всегда так стремился, и куда только один раз и окунулся – благодаря Рудневу, который блестяще исполнил роль проводника. Роман был там, наверное, считанные секунды, но даже такое краткое погружение заставило его захлебнуться от восторга – сила, буквально разлитая в воздухе, на мгновение заставила его забыть обо всём. Потом отчаянная тоска, мучительное ощущение потери и яростное отторжение – он ясно почувствовал, что не хочет снова остаться без человеческого тепла, без любви, без света…
