Текст книги "Тринадцать полнолуний"

Автор книги: Эра Рок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 65 страниц)

– Да, вы правы, дядя Юлиан. Иногда я даже ловлю на себе их удивлённые, а порой и смеющиеся взгляды.

– Ну вот, видите. В них совершенно отсутствует дух здорового авантюризма, который помог очень многим людям достучаться в закрытые двери своего разума. Однажды господь, сказал устами Прометея: «Я от предвиденья избавил смертных» Но уверяю вас, в вашем будущем вы сможете встретить единомышленников, разделяющих ваши искания. Думаю, для вас не секрет, каждому индивидууму дан ангел-хранитель. Вижу улыбку на вашем лице. Не считайте меня старым маразматиком, но этому место быть. Но конечно, это не кудрявый пухленький малыш, а совершенно другая форма сознания, сопровождающая людей в жизни. Множество примеров есть тому, как работает эта форма, охраняя и уберегая своих подопечных от необдуманных шагов и опасностей. И если умение ангела достаточно сильно, а подопечный – любознателен, анализирует, размышляет над происходящим с ним странными, чудесными обстоятельствами, начиная задумываться о том, в чём смысл всего. Человек, чувствуя недосказанность и неопределённость, начинает давать, туда наверх, через своего ангела-хранителя, позывные, как азбука Морзе на корабле: sos – кто откликнется, помогите! Его сигналы принимают, некоторое время наблюдают за просящем. Если Верховные убеждаются в том, что он самостоятельно, без явной помощи, смог достичь первоначальных ступений познания, тогда ему дают в помощники наставника, учителя, астрального проводника и охрану. А талантливому ангелу, который смог достучаться к глубинам души, дают новый объект заботы и покровительства. Поверьте мне, это очень сложный процесс. Голубой мир, в котором мы с вами живём, это начало начал. Здесь, психически неокрепшие, народившиеся только что, космические создания, я имею в виду во Вселенском масштабе, начинают свой путь к вершинам. Здесь можно рождаться неоднократно, пока душа не пройдёт в нём предназначенную космосом эволюцию. ВЫ улавливаете смысл моих слов?

– Да, я понимаю вас, доктор. Как ни странно и загадочно всё звучит, но всё моё существо впитывает каждую букву ваших слов. Почему вы не говорите и не озвучиваете имена тех, которые, как вы говорите, смотрят на нас с верху и ведут записи наших достижений?

– На этот вопрос я пока вам не отвечу. Чуть позже, чуть позже. Пока с вас достаточно того, что я вам уже рассказал. Ваша первостепенная задача сейчас осмыслить и понять тот объём, который я попытался донести до вашего сознания.

– Но тогда скажите хотя бы, что находиться после голубого мира?

– Этого я тоже пока не скажу по той простой причине, что в голубом мире, возможно неоднократное рождение. Никто не застрахован оттого, что осваивать азы учения, которые являются основополагающими для следующего прохождения, придётся не раз и не два. Но новое рождение не говорит о том, что вы придёте в него с нынешним запасом знания, всё придётся проходить снова. Только при наличии вашего рвения, вам чуть-чуть помогут кое-что вспомнить. Поэтому, если вдруг, по какой-то причине, вам, но не теперешнему, а другому, придётся снова родиться здесь, вы должны будете сильно потрудиться. Если сейчас я расскажу всё, без утайки, то не исключено, что информация не будет находиться в положенном порядке и вы будете вспоминать её разрозненными частями. Энергетический баланс вашей неокрепшей, новорожденной психики нарушиться и мы потеряем вас. Поэтому наберитесь терпения, мой друг. Может я и не очень опытный учитель, но законы мироздания нарушить не смею. Так много хочу рассказать, перескакиваю с одного на другое и теряю первоначальную нить, которую необходимо в первую очередь вплести сегодня в материю вашего сознания. Проверим, что вы запомнили о радужном братстве?

– Мы с вами остановились на синем фрагменте человеческой ауры, – с гордостью за своё внимание ответил Генри.

– Молодец, молодец Генри. Вы внимательны и вдумчивы, я рад. Именно по этому вы удостоились столь пристального внимания высочайших метров. Так вот, продолжим. Лёгкие, сердце до ключиц, а сзади до лопаток имеют красный цвет. Левая рука, от предплечья до локтя – малиновый, от локтя до кончиков пальцев – цвет спелой вишни. Правая рука, так же от плеча до локтя окрашена в фиолетовый, а от локтя до пальцев – золотой. Переходим к голове. Вся шея до верхней губы – оранжевый. Нос, глаза, уши до начала лба – жёлтый. И, в конце концов, черепная коробка, в которой находиться святая святых, наш мозг и чуть выше, имеют серебряный цвет. Конечно, если бы нарисовать всё это на схеме, тогда вы бы лучше поняли всю палитру и не утомились от моего рассказа.

– Ну что вы, я очень внимательно вас слушаю и запоминаю, – быстро ответил Генри.

– Вот и славненько. Так вот, как я уже говорил вам, радужное братство, к которому вы относитесь, состоит из девяти человек. Вы все видите эту цветовую ауру и без труда узнаете своих немногочисленных собратьев. При встрече вы могли бы очень много интересного поведать друг другу, но в силу некоторых обстоятельств, жить рядом вам нельзя. Земля разделена на девять частей, и каждый из вас живёт только в одной из них. Всё это сделано для того, чтобы вы могли нести свет понимания по всему миру, собирая вокруг себя учеников и последователей. Чем больших результатов вы достигнете и сделаете больше добрых дел, опять же Генри, всё относительно, не по земным меркам, а по космическим, тем быстрее вы получите назначение в другой мир, с другими правилами и порядками. Хорошо это или плохо, не могу ответить категорично, эта часть не в моём ведении. Но если вы, в силу каких-то причин, не будете выполнять возложенное обязательства, вас просто вернут к истокам и все знания, как и у большинства людей, будут зашифрованы. Природа не скупиться на защиту и блокаду ранее обретённого опыта. Вы опять, много веков будете возвращаться к повторению пройденного, но, увы, забытого. Но хвала памяти, которая, может быть, робким тихим голосом, будет напоминать вам о том, что вы уже это проходили. Нужно только напрячь извилины и вспомнить тот уровень, на котором уже жили и кое-чего достигли. Но я оптимист – наши уроки не пройдут даром и ваши старания приведут вас гораздо быстрее к большим высотам. Хотя у меня и есть примеры нерадивых и бездарных учеников. Но я верю – чему бы жизнь нас не учила, а сердце верит в чудеса. Вот так обстоят дела, Генри.

– Не хочу показаться вам слишком самоуверенным, но хочу пообещать, что приложу максимум усилий, дабы не подвести вас. Но мне не даёт покоя, что радужное братство так отдалено друг от друга. Мне кажется, будь мы все вместе, было бы гораздо проще, объединив усилия, как вы говорите «нести свет понимания».

– Спасибо, мой друг. Приятно слышать обнадёживающие слова. Каждый из вас дошёл до этого уровня своими путями, у каждого была своя программа. Именно, благодаря этому, вы все знаете своё место в иерархии. И именно, следуя своим индивидуальным программам, вы сможете, разными путями, принести человечеству большую пользу. Ваши встречи, в принципе, возможны, но это будет только тогда, когда должно произойти. Астроном, математик, химик, физик, врач, художник, писатель все эти профессии и предназначения связаны между собой. Вот простой пример. Художник, рисуя свои полотна, основывается на математических расчётах пропорций, углов и точек расположения предметов относительно друг другу. Врач, изучающий и избавляющий человека от болезней, штудирует исследования химиков-теоретиков, чтобы изготовить исцеляющее лекарство. Поэт-писатель, создавая свои поэтические строки, смотрит на небо, на котором астроном нашёл планеты и назвал их именами. Вы у меня очень способный ученик и сможете сами домыслить всё, что я вам сейчас рассказал. Если бы нас слышали сейчас многие люди, то я думаю, они тоже смогли бы разобраться во многом. Но в далёком будущем, наступят такие времена, создадут такие механизмы, что слова одного будут слушать миллионы, не зависимо от того из добрых или злых уст они будут исходить. Человечество разобьётся на кланы, секты и братства и при помощи технических изобретений, будут вещать на миллионную аудиторию свои программы. Сначало это будет ввиде эфирных волн, которые можно будет только слышать. Но человечество пойдёт дальше и изобретёт такое чудо, которое будет показывать картинки, сопровождаемые словами. Оно назовёт это диво техники «телевизор» и вот тут то изощрённости его создателей не будет предела. При помощи своего детища, сильные мира начнут владеть умами человечества. В один ряд будут поставлено всё, от низменного до возвышенного. Сначала всё будет вполне пристойно, но потом, как говорится, «чем дальше в лес, тем больше дров». Создавая сотни, миллионы программ телевещания, кучка людей, словно искусный землепашец, вывернет наружу самые низменные качества человека. Похоть, разврат, жажда убийств и насилия, как сорная трава, высосет соки из полезных растений и начнёт расползаться по умам. Это будет ужасно! Я одним глазком видел этот кошмар и волосы шевелились на моей голове. Ах, Генри, всё это я бы назвал так: «свет телевизора в каждом окне, это лампада, зажженная сатане». Вы спросите, зачем это всё нужно? Я отвечу. Это экзамен для всего человечества. Тем, на верху, очень важно знать, кто победит в этой борьбе. И если результаты оставят желать лучшего, то им придётся изменить код человеческого рода и лишить его тех благ, которые он имеет сейчас, но не смог оценить. И тогда уже не тысячи, а единицы будут попадать в спираль вечности. Генри, давайте присядем. Я страшно нервничаю, мне кажется, я объясняю вам всё не очень доступным языком.

Юлиан присел на искривлённое дерево, которое образовало почти скамейку среди лесного парка. Генри подошёл, но садиться не стал. Он, мысленно, пересказывал всё то, что услышал, боясь пропустить хоть малую толику. – Я страшно досадую на себя, мой человеческий языковой запас оказался скуден. Тот объём информации, что я ношу внутри себя, так сложно передать.

– Не хочу показаться нескромным, но мне кажется, я многое запомнил и понял, – попытался успокоить своего учителя Генри.

– Боже мой, Генри, если бы вы знали, как я надеюсь на это, – Юлиан покачал головой, – не за себя волнуюсь, хотя не буду лукавить, но ваши ошибки и промахи, скажутся и на моём личном деле. Мне так важно, чтобы наши разговоры впечатывались в вашу память.

– Я приложу максимум усилий. Объясните мне вот что. О какой борьбе идёт речь, кто с кем воюет за человеческие умы?

– Ну конечно, я прервался на полуслове. Библейские истины о добре и зле я пересказывать вам не буду, вы их знаете. Так вот, не смею опровергать эти постулаты. Но многое описанное не совсем соответствует действительности. Жуткие адовы муки, дьяволы, как устрашающие монстры – просто примитивные фантазии. Всё обстоит гораздо сложнее, на тонком психологическом уровне. Две полярные силы, действительно, существуют и между ними идёт борьба за каждую человеческую особь, но не на физическом, а именно на ментальном уровне. Вы же прекрасно знаете, человек двойственен по своей сути. В нём одинаково, изначально, заложено и доброе и злое. Вот посмотрите на это дерево. Оно взросло из одного корня, но внешние факторы, то ли удар молнии, то ли лежащий на пути ростка, камень разделили единый ствол надвое. Одна половина продолжает расти вверх, к солнцу, а другая, изогнутая и исковерканная, тянется параллельно земле. И ещё неизвестно, сможет ли она перебороть собственную тяжесть, чтобы выправить свой рост. Но есть ещё одно «но», питающие живительной влагой и минералами сосуды этого дерева, рассчитаны на целостную структуру. Когда ствол раздвоился, ни кому не известно, поровну ли разделились эти сосуды. Только через много лет жизни этого дерева будет видно. Если в высь ушла большая часть, значит, искривлённая погибнет без питания, а если наоборот, то она будет процветать в своём низменном развитии, лишив права на жизнь свою вторую половину, тянувшуюся к солнечному свету. Говоря простым языком, дадим им определения «верхдобро», а «низ-зло». Что пересилит, то и будет владеть жизнью. Но пока в природе эти силы равны, и нам, хотя бы, удержать это равновесие. Мне кажется, я мог бы проводить в университете лекции по философии. Как вы думаете, абитуриенты любили бы мои занятия?

– Я нисколько в этом не сомневаюсь, господин Баровский. По моему, вы прекрасный педагог и философ, – Генри, улыбаясь, посмотрел на Юлиана.

– Мне приятно, что вы так думаете, но посмотрим на результаты, – Юлиан ответил Генри довольной улыбкой. – Но только ещё один вопрос, доктор. В самом начале нашей беседы, мы говорили об одном человеке, который будет жить в будущем. У меня какое-то смутное чувство, где-то в глубине души, что я каким-то образам связан с этим человеком и очень многое в моей жизни будет зависеть от него. Правда, мне совершенно не понятно, как человек из будущего сможет повлиять на моё обучение, прошу, объясните мне это.

– Господи, ну конечно же. А я всё думаю, что же я упустил и недосказал! Вы совершенно правы, мой друг. Этот великий муж и учёный сможет многое вам рассказать и многому научить. Но, скорее всего, не в этом воплощении, а в другом, когда вы сможете пройти эти первоначальные азы. Зовут его Зан Зипер. Его полное имя на космоязыке звучит так Зипер Шар Дон Зан. Подождите, сейчас сформирую на земной язык, – Юлиан задумался, почёсывая затылок.

Генри не смог сдержать улыбку, уж больно напыщенный и серьёзный вид был у Юлиана. Этот, седовласый, с аккуратно подстриженной, интеллигентной бородкой, человек был очень дорог Генри. С самого детства, он чувствовал огромную духовную связь с этим смешливым и разговорчивым доктором. Юлиан всегда оказывался рядом в трудную минуту и мог одним словом успокоить и привести разрозненные мысли Генри в порядок. «Как я счастлив, что высшие силы послали мне именно его. Если вы слышите меня, низкий поклон» улыбаясь своим мыслям, подумал Генри и посмотрел на доктора. Но Юлиан, не зная его раздумий, истолковал его улыбку по – своему.

– Вы напрасно смеётесь, мой мальчик, всё это не просто так. Дада, это гораздо сложнее, чем вы можете себе представить. Если мы не ставим под сомнение, что существуют высшие инстанции, значит, у них должен быть свой собственный язык. Вы согласны со мной?

– Безусловно, дядя Юлиан, я ни на минуту не сомневаюсь ни в их существовании, ни в ваших словах. Я улыбался своим мыслям и тем чувствам, которые владеют сейчас моим существом. Я безмерно счастлив тому, что именно вы стали моим учителем и наставником. Вы замечательный, прекрасный человек.

– Хорошо, не отвлекайтесь на лирику, хотя могу признаться, мне очень приятно слышать столь лестные высказывания в мой адрес, – притворно нахмурился, но лукаво улыбаясь, сказал Юлиан., – Зипер – Дорога, Шар – Познания, Дон – Вселенной, Зан – Бесконечна. Подробней о нём я расскажу вам в следующий раз. Но, забегая на много времени вперёд, в качестве первичного ознакомления, скажу следующее. Он прошёл очень хорошую и динамичную жизнь. Когда силы зла возьмут верх над человеческими душами, он возглавит радужное братство адептов и со всех девяти сторон земли подует свежий ветер, который, на своём пути высушивая зловонную гниль, даст свежий воздух и чистейшую энергию. Конечно, вся нечисть и зловоние спрячется в катакомбах и глубоких пещерах, чтобы накопить силы для новой битвы. Всё это в далёком будущем. А пока нам предстоит учиться, а потом на практике доказывать наши знания. О, если бы вы видели счастливые лица людей в час победы, вы бы поняли смысл возложенной миссии.

– Зипер Шар Дон Зан – Дорога Познания Вселенной Бесконечна, – повторил Генри, чтобы запомнить, – У меня возникла мысль. Вы говорите о миссиях и предназначениях. Ответьте мне на такой вопрос. Судя по всему, учителями не рождаются? Видимо, путь к учительству, тоже проходит не проторенной тропой, а путём проб и ошибок. Скажите, я прав?

– Абсолютно, – Юлиан расплылся в довольно улыбке, – вы чудный, догадливый ребёнок. Ну-ну, и что же вы думаете ещё по этому поводу?

– Значит, если мы хорошо учились и сдали все экзамены, мы сами становимся для кого-то учителями, а наши наставники уходят на другой уровень своего бытия, так? – поймав утвердительный кивок головы доктора, Генри продолжал, – а когда вы расскажите мне об этом.

– Не всё сразу, мой мальчик. Вашей задачей, на данный момент, будет следующее: осмыслить услышанное и практическими занятиями добиться серьёзных результатов. Нам пора возвращаться. Мы много времени провели в беседе, меня ждут земные дела, а вас практика, практика и ещё раз практика, она двигатель нашего магического союза. Только одно могу вам шепнуть на ушко: война между добром и злом длиться уже очень давно и вы занимаете в ней место не рядового пехотинца. Вы поняли меня, радужный адепт?

– Так точно, – по-военному ответил Генри.

– Ну, вот и замечательно, – подхватил под руку своего ученика Юлиан, – пойдёмте, обещаю, что буду держать под контролем ваши успехи.

Так закончился очередной урок Генри, преподаваемый ему весьма странным на первый взгляд, необычным человеком доктором Юлианом Баровским.

Глава 13

Через несколько дней, после встречи Генри и Юлиана, начальник кадетского корпуса, вызвал Генри и сказал:

– Вы достойный сын своего отца. По окончании училища я буду ходатайствовать о том, чтобы вас приняли в академию. Толковые военные нужны всегда. А вы таковым и являетесь.

Первым весенним днём по училищу пронёсся слух, что несколько лучших учеников будут приглашены к начальнику училища на бал. Молодые, восемнадцатилетние парни пребывали в страшном волнении, потому что из курса в курс передавались подробности этих балов, проводимых раз в четыре года. Туда приглашали достойных, уважаемых людей. У некоторых из них были дочери. На этих балах часто начинались романы, которые перерастали в большие чувства. Молодость, романтичные надежды будоражили всех. Никто не знал, кого удостоят этой чести, но каждый в тайне надеялся, что выбор падёт именно на него. Десять лучших учащихся были выбраны педагогическим составом училища. В эту десятку попали Генри Яровский и Влад Загорвович.

Освещённый огнями масляных фонарей, большой особняк полковника Малиновского был похож на корабль, плывущий в ночном небе на волнах чудесной музыки венского вальса. С замиранием сердца от предвкушения волнующих событий в их жизнях, десять лучших учеников кадетского корпуса поднимались по широкой парадной лестнице. Их встречал сам полковник Малиновский под руку с супругой. Кадеты учтиво поздоровались и прошли в огромный зал, залитый светом тысяч свечей золотых канделябров. Генри с восхищением осматривал зал, поражаясь красотой инкрустированных позолотой и янтарём лепнины стен. Высокие своды потолка были расписаны, по всей вероятности, рукой искусного художника. По стенам, на стульях и кушетках сидели дамы разных возрастов. Строгие матушки юных барышень придирчиво разглядывали молодых парней, которых было гораздо больше чем потенциальных невест. Тихая музыка, шорох восхитительных, отделанных кружевами, платьев. Блеск драгоценных камней, украшавших маленькие ушки и лежащих в глубоких вырезах декольте, вздрагивающие при вздохе молодой упругой груди, тончайший аромат духов опьянял наших молодых военных, впервые попавших на такой приём. Генри повернулся к Владу и увидел, что его другу было совершенно не интересно рассматривать всё и всех. Его немигающий взгляд был устремлён в дальний конец зала.

– Куда ты смотришь? Что там? – тихо спросил Генри.

– Боже мой, как она прекрасна! Ангел, чистый ангел, – восхищение в голосе Влада сдавливало его дыхание, поэтому он произнёс эти слова так тихо, почти беззвучно. Генри, не расслышав его слов, только догадавшись по губам, проследил взгляд друга. В дальнем конце зала, как белоснежные птички райского сада, на бархатном диванчике, сидели две молоденькие девушки. Обмахиваясь веерами из лебяжьих перьев, они мило беседовали, бросая игривые взгляды на собравшихся в зале. Одна из них, рыжеволосая, в платье нежно салатового цвета, сидя вполоборота, наклонилась к уху своей собеседницы и, прикрыв лицо веером, что-то сказала ей. Вторая, белокурая в розовом платье, выслушав и переглянувшись с подругой, рассмеялась. По всему было видно, эти две юные, очаровательные особы обсуждают присутствующих.

– И кого же из этих двух чаровниц выбрал мой тихий скромный друг? – улыбаясь, спросил Генри.

– Как она хороша! Генри, друг мой, это невероятно, это судьба! Я влюблён! – Влад повернулся к другу и сжал его руку, – боже мой!

– Да кто же из них двоих привёл тебя в такой трепет и восторг?

– Её золотисто-медные волосы, словно солнечные лучи, освещают всё вокруг. Генри, о Генри, я умру, если её сердце занято другим, – Влад, не отрываясь, смотрел на девушку.

– Так пойдём и спросим её саму, чтобы развеять все сомнения.

– О, господи! Генри, я робею, моё сердце сейчас выскочит! Как, как же это возможно, подойти и заговорить с этим божеством?

– Пойдём, пойдём, где же твоя военная отвага и решительность?

Генри посмотрел на друга и, ободряюще сжав его руку, сделал первый шаг сам. Влад, в нерешительности, переминался с ноги на ногу. Его щёки полыхали румянцем, дыхание было прерывистым. Генри дёрнул его за руку, подмигнул. Влад глубоко вздохнул и двинулся следом. Они прошли через весь зал и остановились возле девушек. Эти две шалуньи, переглянувшись, улыбнулись статным красавцамвоенным.

– Добрый вечер, сударыни. Позвольте представиться, кадет Яровский, – сказал Генри и незаметно толкнул Влада, приводя его в чувство.

Но тот молчал, словно проглотил язык и рта не мог раскрыть. Он смотрел на рыжеволосую красавицу и казалось, даже не дышал. Генри, скрасив неловкую паузу, сам представил своего онемевшего друга.

– Кадет Загорвович.

Рыженькая красавица подняла глаза на Генри, потом перевела взгляд на Влада. В её ярко зелёных глазах, отражавших пламя свечей, блеснули хитрые искорки.

– А что же ваш друг, сам не может представиться? Странно, я слышала, что военные весьма решительные люди, – девушка, хитро улыбнулась, посмотрев на Генри, потом опять перевела взгляд на Влада.

– Мой друг человек не робкого десятка, но ваша красота сразила его на повал, лишив дара речи, – ответил ей Генри и, посмотрев на Влада, поймал его благодарный взгляд.

– В своих словесных любезностях, вы совсем забыли про моё присутствие, – вступила в разговор вторая девушка, – меня зовут Камилла Малиновская.

Генри повернулся к ней и, прищёлкнув каблуками, сделал резкий кивок головы.

Зазвучала музыка вальса и на середину зала потянулись пары танцующих. Генри тихонько подтолкнул Влада к рыженькой, а сам пригласил Камиллу. Она поднялась с дивана, взяла Генри под руку, и они присоединились к кружащимся в вальсе. Камилла щебетала без умолку, а Генри, краем глаза наблюдал за Владом. Тот так и не решился пригласить девушку танцевать, стоял рядом и смотрел на неё. Она что-то говорила ему, он то утвердительно, то отрицательно, кивал головой, не раскрывая рта. Вальс кончился, Генри проводил свою даму назад к дивану. Влад, весь в испарине, с пунцово красными ушами и щеками, еле держался на ногах.

– Простите, сударыни, нам с другом придётся вас на минутку покинуть, – сказал Генри и, задев Влада плечом, глазами показал ему идти за ним.

Когда они вышли на балкон, Генри взял своего друга за плечи и встряхнул.

– Ну что ты? Послушай, возьми себя в руки. Ты хоть спросил, как её зовут?

– Её зовут Ядвига, – тихо ответил Влад, – ах, Генри! Я сам не понимаю, что со мной, слова не могу произнести. Как посмотрю в её глаза, так дыхание перепирает, мысли путаются.

– Так не может продолжаться, своей робостью ты потеряешь её, даже не успев обрести. Встряхнись и действуй, – Генри ещё раз тряхнул Влада за плечи, – вперёд, пригласи её танцевать.

Они вернулись в зал. Влад, видимо, внутренне собравшись, выглядел вполне уверенно. Они подошли к Ядвиге и Камилле, бравурные звуки мазурки придали Владу решимости. Весь вечер наблюдая за Владом, Генри с радостью заметил разительные перемены, происшедшие с другом. От танца к танцу, Влад становился увереннее и словоохотливее. Он что-то рассказывал Ядвиге, она то игриво улыбалась, то смеялась, запрокидывая голову, обнажая ряд жемчужных зубов. Выражение лица Влада говорило – он без ума от неё. А Генри тоже не приходилось скучать. Камилла оказалась прелестным, смешливым созданием. За два часа, которые продолжался танцевальный вечер, она рассказала ему обо всём. Генри нравилась её незатейливая болтовня. С первых же минут общения, между ними возникло дружеское чувство, совершенно отличное от того, которое родилось между Владом и Ядвигой.

После этого бала прошёл почти год. Генри и Влад получали письма от своих подруг. Но если в письмах Камиллы и ответах Генри были только дружба, то в письмах Влада и Ядвиги разыгрывался настоящий любовный роман. Письма пестрели стихами и цитатами из прозы великих писателей. Влад был без ума от Ядвиги, признавался ей в бесконечной любви, она отвечала ему тем же. Он был на седьмом месте от счастья, ежеминутно думал о ней, перечитывая вновь и вновь её письма. Он жил будто во сне, мечтал, как закончит училище, придёт умолять её родителей отдать свою дочь за него замуж.

– Ах, Генри, ты не можешь себе представить, как я люблю её. Она моя жизнь, я вижу её во сне. Единственное, что огорчает меня это то, что я беден. Ты же знаешь, наш род хоть и старинный, но обнищавший. Но ничего, я полон решимости и сделаю всё, чтобы убедить её родителей не противиться нашей любви, – в глазах Влада было заметно, что он действительно, готов на всё.

– Но, у тебе же есть я, друг, и помогу во всём. Ты можешь на меня положиться.

Генри искренне был рад за друга. Их дружеские отношения с Камиллой за этот год не изменились, не переросли в более глубокое чувство. Но это обоих устраивало. Она писала ему обо всё, начиная с того, как ощенилась любимая, очень породистая борзая отца и он подарил Камилле одного щенка. Она сильно любит маленького пушка и назвала Масиком. Как встречалась с подружками и обсуждала с ними последние веяния французской моды, произведения новомодных писателей. Ей даже удавалось вникать в разговоры отца со старинными друзьями, когда они обсуждали политические темы. Вот такая была Камилла лёгкая, незатейливая, общительная, радующаяся каждому пустяку.

Генри был доволен тем обстоятельством, что у него появился новый друг в женском обличии. Письма Камиллы вносили в его строгую военную жизнь радужные краски. Смотря на счастливого, влюблённого Влада, он по – доброму завидовал ему. Замечал, каким одухотворённым стало лицо товарища. Влад был всегда робким и застенчивым, смущался и краснел по любому поводу. И если раньше, он частенько прибывал в депрессии, хандрил, страдал оттого, что не видит смысла в своём военном обучении. Да и вообще, не представлял, как сложится его жизнь дальше, то теперь, он был абсолютно уверен – благодаря любви к Ядвиге, всё изменилось. Генри смотрел на счастливого друга и радовался вместе с ним. Но несколько последних дней, Влад чем-то озабочен и встревожен, был замкнут и печален. Когда Генри спросил, в чём причина его расстройства, Влад промолчал и ничего не ответил, только ещё больше замкнулся.

Однажды ночью, Генри проснулся от какой-то смутной тревоги. Открыв глаза, он оглядел спальную комнату, всё было спокойно. Но с левой стороны, оттуда, где стояла кровать Влада, Генри, ощутил холодные токи. Повернулся туда и обмер. Возле спящего Влада, в матово тусклом свете луны, стояла чья-то мерцающая, призрачная фигура. Недоумение Генри сменилась тревогой.

– Кто здесь? Что вам нужно? – в полголоса спросил он, сев на своей кровати.

Призрачная фигура шевельнулась. Генри, вглядываясь в неё, поймал себя на мысли, что в ней есть что-то знакомое. А когда фигура повернулась к нему, он не вольно отшатнулся. Этим призраком был Людвиг Юшкевич. Без физической плоти, он был призрачнопрозрачным на столько, что через него было видно спящего Влада. Сон спящего был мучительным и тяжёлым, он метался по кровати и вскрикивал.

– Что происходит? Как вы здесь оказались? – Генри справился с волнением и хотел встать.

Но призрак Людвига, как-то странно и пугающе, улыбнулся, приложил палец к своим губам и исчез. Генри, пребывая в страшном волнении, подбежал к Владу, прислушался. Тот, после исчезновения Людвига, перестал метаться во сне и тихо шептал «Ядвига, Ядвига». Генри потряс его за плечо. Влад открыл мутные от сна и слёз глаза, посмотрел на Генри непонимающим взглядом.

– Боже, боже мой! Как страшно! Я боюсь, помоги мне – снова закрыл глаза и уснул.

Генри вернулся в кровать. Чувство тревоги родилось где-то в глубине души и полностью овладело его разумом. Всё было ещё более странным по той простой причине, что Людвига Юшкевича не было в училище. Теперь уже капитан королевских войск Людвиг Юшкевич, служил в министерстве, готовясь стать военным атташе.

Он прекрасно понимал, увиденное не было сном. Яркое и отчётливое видение, даже не видение, а явь. «Но как же это возможно? Что это было? Как он смог так сделать? Ведь он был как призрак, как энергетическая оболочка! Да-да-да, совершенно верно. Именно так и говорил Юлиан. Людвиг сейчас далеко отсюда, но значит, он так же обладает умением выходить из своего тела и перемещаться? Значит, породившие его силы, научили и его этому?! Господи, как я мог забыть! Юлиан же говорил мне об этом! Теперь всё понятно! Но что ему надо от Влада и зачем он приходил сюда?» думал Генри, ворочаясь в кровати. О том, что Людвиг олицетворяет собой что-то, не совсем понятное, но, тем не менее, пугающее, он понял давно, и Юлиан подтвердил его подозрения. Страшное предчувствие, что скоро случится что-то ужасное и не поправимое, сжало его сердце. Дремота сковала его веки, и он провалился в поверхностный, мучительно тягостный сон.

Он увидел большой танцевальный зал. Роскошное убранство и приятная музыка. Кружились пары, в одной из них он узнал Ядвигу. Она, счастливо улыбаясь, танцевала в объятьях молодого человека, одетого в чёрный фрак. Генри не мог разглядеть его лицо. Он всегда оказывался спиной, а если и поворачивался на мгновенье, то лицо невозможно было разглядеть, оно было скрыто туманной пеленой. По всему было видно, эти двое влюблены и безмерно счастливы. Немного поодаль от них, возле стены, стоял Влад. Он был взволнован и взбешён. Выражение лица говорило, что душа его разрывается от ревности, отчаяния и непонимания происходящего. Танцующие пары расступились, и в конце зала Генри увидел большие закрытые двери, в которых стояла молодая женщина в монашеском одеянии. Её взгляд был устремлён на Влада. Было очевидно, Влад видит её. Генри почувствовал, как он, совершенно невероятным образом, может одновременно видеть глаза монахини, Влада и Ядвиги. Он, мгновенно перемещался то к одному, то к другому, то к третьему и ловил их взгляды. Сейчас он был возле монахини и видел, как она глазами, полными молчаливой мольбы, показывает Владу на одиноко стоящую красивую девушку, стоящую в двух шагах от него. Но Влад не реагировал на эти взгляды, всё его внимание было устремлено только на Ядвигу. Не в силах больше сдерживать свои эмоции, он бросается через зал к возлюбленной и молодому человеку, хватает её за руку, чтобы прервать их счастливый танец. Она, с досадой и пренебрежением, отдёргивает руку и оттолкивает Влада. Он, потеряв равновесие, боком падает на пол. Не поднимаясь во весь рост, он просто встаёт на колени и умоляет Ядвигу не оставлять его. Ползая по полу на коленях, он цеплялся за её платье, целуя подол. Слёзы градом из глаз, все остановились и смотрели на происходящее. Но Владу было безразлично людское внимание, он валялся в ногах Ядвиги и её партнёра, прося девушку вернуться к нему, потому что он страстно любит и не может жить без неё ни секунды. Ядвига, сморщившись от отвращения, выдирала из его рук своё платье, выставив немного вперёд ножку в блестяще-перламутровой туфельке. Влад обнял эту ножку и, целуя туфельку, орошал её своими слезами. Еле освободившись от цепких рук Влада, Ядвига, поддерживаемая своим партнёром, снова закружилась в танце, оставив страдающего Влада без внимания. Все опять стали танцевать, обходя распростертое на полу тело несчастного парня. Ядвига с партнёром, вальсируя, приближались к тем дверям, возле которых всё ещё стояла монахиня. Влад поднялся и бросился за ними. Ядвига, оставив партнёра, призывно посмотрела на него, побежала и распахнула двери. Влад бросился за ней. За распахнувшимися створками дверей был виден прекрасный, зелёный сад, позолочённый солнечными лучами. Ядвига выбежала в этот оазис и поманила Влада руками. Когда он подбежал, монахиня преградила ему дорогу, пытаясь не пустить. Но Влад с раздражением оттолкнул её и выскачил в сад. И прекрасная картина за дверями мгновенно изменилась, вместо цветущего сада появилась чёрная бездна, которая поглотила Влада.