Текст книги "Дневник. Том 1."

Автор книги: Эдмон де Гонкур

Соавторы: Жюль де Гонкур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 50 страниц)

ИЗБРАННЫЕ СТРАНИЦЫ

В Д В У Х Т О М А Х

Перевод с французского

ТОМ I

И З Д А Т Е Л Ь С Т В О

« Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н А Я Л И Т Е Р А Т У Р А »

М О С К В А 1 9 6 4

Edmond et Jules de Goncourt

JOURNAL

MÉMOIRES DE LA VIE LITTERAIRE

Составление и комментарий

С. Л е й б о в и ч

Вступительная статья В. Ш о р а

Редактор перевода В. Д ы н н и к

Оформление художника

А. Лепятского

Эдмонд и Жюль Гонкуры

Литография Гаварни

1853 г.

БРАТЬЯ ГОНКУРЫ И ИХ « ДНЕВНИК »

«Дневник» братьев Гонкуров – явление примечательное. Уже давно

он завоевал репутацию интереснейшего документального памятника

эпохи и талантливого литературного произведения.

Всякий, кто интересуется французской культурой прошлого века,

не может миновать «Дневник», со страниц которого встают многочис

ленные образы деятелей литературы, искусства, науки – крупнейших,

памятных нам и по сей день, и второстепенных, в том числе ныне уже

забытых, но сыгравших определенную роль в умственной π художест

венной жизни своего времени.

Наполненный огромным историко-культурным материалом, «Днев

ник» Гонкуров вместе с тем не мемуары в обычном смысле. Это отнюдь

не отстоявшиеся, обработанные воспоминания, лишь вложенные в

условную дневниковую форму, а живые свидетельства современников об

их эпохе, почти синхронная запись еще не успевших остыть, свежих

впечатлений, жизненных наблюдений, встреч, разговоров. Запись тем

более интересная, что авторы с удивительной последовательностью и

упорством вели ее день за днем на протяжении долгих лет. Гонкуры

мыслили «Дневник» как своего рода «стенограмму» действительности;

многое в нем показано эскизно, фрагментарно, порой поверхностно. Но

при чтении «Дневника» недостаточная глубина анализа и незавершен

ность образов искупаются острым ощущением встречи с «живой

жизнью», как бы захваченной авторами врасплох, – ее теплом обдает

читателя каждая страница, он словно вступает в непосредственное,

интимное соприкосновение с миром, запечатленным Гонкурами.

Гонкуры играли заметную роль в литературной жизни Франции

второй половины XIX столетия, находились в самой гуще литературно-

3

эстетической борьбы. Вместе с Флобером сражались они за утверждение

реалистического искусства и были основоположниками «натуралисти

ческой школы», вождем которой стал Золя. Положение Гонкуров в ли

тературе связало их личными и идейно-творческими отношениями с

виднейшими собратьями по перу. «Дневник» поэтому изобилует фак

тами высокой исторической ценности. Необозримо много в нем и вся

кого другого материала, относящегося к окружавшей Гонкуров жизни.

«Стенографический» характер записей в «Дневнике» отнюдь не ста

новится у Гонкуров в противоречие с требованиями художественной

взыскательности. Многие их страницы отличаются замечательным лите

ратурным мастерством, представляют собой образцы прозы, которую

можно охарактеризовать как словесную живопись, воспроизводящую

мгновенные аспекты действительности, тончайшие оттенки в облике

«видимого мира».

Литературная борьба, в которой участвовали Гонкуры, развертыва

лась главным образом на почве романа. Романы Гонкуров вместе с со

провождающими их предисловиями-манифестами отличались определен

ной новизной и оказали немалое влияние на развитие французской ли

тературы. И, однако, даже лучшие гонкуровские романы по своей худо

жественной силе и познавательному значению уступают «Дневнику», на

котором доныне основана популярность их имени.

1

Братья Гонкуры были сыновьями наполеоновского офицера, дворя

нина во втором поколении, получившего при Людовике XVIII титул

виконта. Старший из братьев, Эдмон, родился в 1822 году, младший,

Жюль, – в 1830 году. Дворянством своим они гордились и в 60-х годах

даже затеяли судебный процесс против автора одного справочника, упо

мянувшего о них в такой, показавшейся им оскорбительной, форме:

«Эдмон и Жюль Гюо, именуемые де Гонкур». Аристократические пред

рассудки были в них сильны всю жизнь, и Гонкуры тем более укрепля

лись в них, чем более ненавистным становилось им окружавшее их

общество «лавочников». Предрассудки эти наложили некоторый отпе

чаток и на их творчество.

Дворянское звание, однако, само по себе не давало материального

обеспечения, достаток семьи был довольно скромным. По окончании

коллежа Эдмон должен был служить клерком у адвоката, а затем чинов

ником в казначействе. Но и он и младший его брат испытывали отвра

щение ко всем «респектабельным» буржуазным профессиям. С ранних

лет в обоих пробудилась любовь к искусству и литературе. Вскоре после

смерти матери, в 1848 году, Эдмон оставляет тяготившую его службу,

4

а Жюль, еще не закончивший обучения в коллеже, пишет в то же время

одному из своих друзей:

«Мое решение твердо, и ничто не заставит меня его изменить: ни

уговоры, ни советы, даже если они будут исходить от тебя, моего испы

танного друга. Я не буду делать ничего, если употребить ходовое выра

жение, хотя оно и неверно по существу. Я знаю, что мне станут без

конца читать мораль некоторые члены моей семьи, которые хотят обес

печить мое будущее, поместив меня в одно из тех затхлых мест, где

скапливаются счета и копии с деловых писем и откуда молодые люди

вроде меня обычно начинают свою карьеру. Но что поделать? У меня нет

ни капли честолюбия. Это чудовищно, но это так. Пусть мне предо

ставляют самую лучшую в мире должность, с самым высоким жало

ваньем – я все равно от нее откажусь».

Уже в молодые годы, став свидетелями серьезных общественных по

трясений: революции 1848 года, опрокинувшей Июльскую монархию,

классовых боев в годы буржуазной республики, государственного пере

ворота 2 декабря 1851 года и установления Второй империи, – Гонкуры

прониклись неприязнью к современной им действительности и доста

точно проницательно оценивали происходившие на их глазах события.

«Не следует заблуждаться, мой милый Луи, – писал Жюль своему другу

после июньского восстания 1848 года, – это начало социальной войны

бедного против богатого, того, кто не владеет ничем, против того, кто

владеет многим». Эдмон в то же время отмечает в одном из писем, что

«под красным знаменем сражалось 50—60 тысяч, и пол-Парижа поддер

живает новые доктрины». Заглядывая в будущее, он высказывает про

зорливые предположения: «Какими бы абсурдными ни казались социа

листические идеи, не являются ли именно они тем фундаментом, на ко

тором обоснуется новое общество, придя на смену старому, и не разделит

ли собственность участь дворянских привилегий, ликвидированных в

1792 году?»

Как и многие французские писатели, начинавшие свой творческий

путь примерно в то же время, Гонкуры утверждали свою личную неза

висимость от алчности и корысти буржуазного общества. Свобода, к ко

торой они стремились, понималась ими в духе романтизма 30-х годов,

как свобода художника. Романтическое движение в литературе было уже

на спаде, но его идеи продолжали оказывать влияние на умы молодого

поколения. Оба брата решают целиком отдаться искусству. На неболь

шую ренту, полученную ими в наследство от матери, они могут жить

без заботы о хлебе насущном. Вначале они думают посвятить себя

живописи и упорно занимаются ею. И впоследствии Гонкуры не поры

вают связей с изобразительным искусством: они глубоко изучают его,

публикуют ряд искусствоведческих работ, а Жюль, кроме того, еще

создает незаурядные офорты и акварели, появляющиеся на выставках.

5

В литературе оба брата пробовали свои силы еще на школьной

скамье. Однажды вечером в полумраке мастерской они записали кисточ

ками сочиненный ими вдвоем, по внезапному вдохновению, водевиль.

С этого началось их совместное литературное творчество. Их первый

роман «В 18...», вышедший из печати 5 декабря 1851 года, через не

сколько дней после переворота Луи Бонапарта, был поздним отголоском

уже угасшего «неистового» романтизма, сложившегося в 30-х годах и

представленного именами Теофиля Готье, Жюля Жанена, Петрюса Бо-

реля и некоторых других писателей. Дань этому жанру отдали и Виктор

Гюго и даже Бальзак. «Неистовый» романтизм привлекал Гонкуров

своим бунтарским духом, который, однако, проявлялся главным образом

во «взрыве» традиционных литературных норм. «Неистовство» состояло

в живописании «ужасов» и резком столкновении «черного» и «белого»,

«прекрасного» и «уродливого», в подчеркнутом «произволе» автора, кото

рый будто бы не руководится в искусстве никакими законами, кроме

своей прихоти, и пишет без плана и цели.

Ранний роман Гонкуров воспроизводил все признаки «неисто

вого» романтизма. Странный, излагаемый с таинственными умолчаниями

сюжет о любви художника к двум женщинам, из которых одна оказы

вается шпионкой, а другая – натурщицей, обрывочные разговоры, из

ложение событий не в прямой последовательности – все говорит

о том, где черпали Гонкуры свое вдохновение. Роман был подража

тельным, незрелым, успеха не имел, и Гонкуры оставили стезю «не

истовства».

Прежде чем вступить на путь реалистического творчества, Гонкуры

прошли долгий путь исканий. На некоторое время они отдаются жур

налистике, участвуя в литературно-художественных изданиях «Молния»

(«Éclair») и «Париж» («Paris»), основанных их родственником Виль-

деем. Издания эти были совершенно аполитичны; помещенные в них

статьи и очерки Гонкуров, собранные впоследствии в сборниках «Карета

масок» и «Разысканные страницы», посвящены театру, литературе и

искусству или представляют собою «фантазии» на разные темы.

Эксцентричность содержания и стиля – пока еще главная забота

авторов, но, наряду с этим, их все больше занимает реальная жизнь

Парижа и его обитателей. Вместе с молодыми Гонкурами в газете

Вильдея работал выдающийся рисовальщик Гаварни. Братья прониклись

безграничным восхищением перед этим мастером бытописательной гра

фики, а после его смерти создали целую книгу о его творчестве. Га

варни научил Гонкуров любить Париж, изучать его многоликость.

Вскоре они начинают пробовать свое перо в близком искусству Гаварни

литературном жанре так называемых «физиологий» – бытовых зарисо

вок, появившихся впервые в 30-х годах, в частности, под пером

Бальзака, который дал также подписи к одному из альбомов Гаварни.

6

В 1853 году Гонкуры публикуют свою «физиологию» – очерк «Лоретка»,

описывающий типичный для Парижа того времени облик и нрав продаж

ной женщины.

В журналистике они работали не более двух лет и, навсегда порвав

с нею, полностью посвятили себя литературе и искусству. Испытывая

глубокое отвращение к общественной и политической действительности

Второй империи, они, подобно Флоберу, искали убежища от уродств и

пошлости окружающего их буржуазного мира в литературном творче

стве, в изучении и коллекционировании произведений искусства. В это

время определяется их образ жизни, не изменявшийся на протяжении

двух без малого десятилетий литературного сотрудничества, которое

выдвинуло их в ряд наиболее значительных писателей Франции.

Братья живут довольно уединенно, не сходятся с родственниками,

навсегда остаются холостяками и, хотя общаются с многими литера

торами, не имеют среди них близких друзей. Б ольшую часть времени

они проводят за письменным столом, в архивах и музеях, или отправ

ляются «изучать» различные уголки Парижа для осуществления того

или иного литературного замысла. Париж – центр их интересов, пред

мет их влюбленности, и они редко покидают его надолго. Лишь несколько

путешествий ознакомительного характера нарушают раз навсегда заве

денный порядок их жизни. Еще в 1849 году они совершили с мольбер

тами и записными книжками поездку по Франции и в Алжир, позже

побывали в Бельгии, Голландии, Германии. В Италию они ездили два

жды: в 1855 и 1867 годах, причем в первый раз провели там около полу

года. Много лет спустя старший брат издал книгу их путевых заме

ток 1855—1856 годов «Италия вчерашнего дня», посвященную главным

образом «примитивам» – любимым ими художникам дорафаэлев-

ской поры.

Образовавшееся в начале 50-х годов уникальное для того времени

литературное содружество Эдмона и Жюля Гонкуров укрепляется, совер

шенствуется и сохраняется вплоть до смерти младшего брата. Если в

первом их романе, как признавал сам Эдмон, еще можно отметить две

различные манеры, то в последующих произведениях стили братьев

сплавились воедино, и в их совместном творчестве особый вклад каж

дого неразличим. Попытки критиков в этом направлении всегда носили

характер догадок. Современники отчетливо видели разницу в характерах

и душевном складе братьев: Эдмон – более спокойная, уравновешенная

натура, склонная к внутренней сосредоточенности; Жюль – более нерв

ный, впечатлительный, подвижный. Однако в литературной продукции

братьев это различие не дает себя знать, и даже в произведениях, напи

санных Эдмоном после смерти Жюля, не обнаруживается никаких

существенных изменений писательской манеры. Между братьями суще

ствовала настолько тесная духовная близость, что у них образовалось

7

полное единство во взглядах, выработалась общность мировоззрения,

вкусов и эстетических принципов. Нередко в обществе, во время беседы,

случалось, что фразу, начатую одним из братьев, заканчивал другой.

Постепенно определялись и методы совместной работы: когда Гонкуры

создавали какое-нибудь крупное произведение, они вместе намечали

план главы, потом писали каждый порознь свой вариант. Один из

вариантов после обсуждения принимался в качестве основы и затем

подвергался коллективному редактированию и шлифовке.

Оба брата в равной мере были захвачены страстью коллекционер

ства. Они собирали «малые» произведения искусства: безделушки, офор

ты, акварели, эмали и т. п. Впоследствии купленный ими загородный дом

в Отейле превратился в настоящий музей, и Эдмон Гонкур описал его

в книге «Дом художника». Окружая себя изысканным искусством, Гон

куры стремились противопоставить хотя бы собственный быт пошлой

безвкусице буржуа, баснословно богатевших при наполеоновском ре¬

жиме и нагло выставлявших напоказ свое богатство. Как и ряд других

писателей той поры, Гонкуры испытывали неприязнь к буржуазному

строю главным образом из-за его враждебности подлинному искусству,

его принципиальной антихудожественности.

Отсюда же возникло увлечение Гонкуров XVIII веком, и они

стали его историками, знатоками и пропагандистами его искусства.

Почти десятилетие после ухода из журналистики братья занимаются

историей и искусством Франции XVIII века. Серия их трудов, посвя

щенных этому периоду, открывается книгой «История французского

общества времен Революции» (1854). За ней следует «История фран

цузского общества времен Директории» (1855). Гонкуры ставят перед

собой совсем другие задачи, чем их предшественники-историки, писав

шие о буржуазной революции XVIII века,– Луи Блан, Ламартин, Мишле,

Минье. Их интересует не политическая, а бытовая сторона эпохи. Они

стремятся, по их словам, «описать Францию, ее нравы, ее душу, ее на

циональную физиономию, показать цвета вещей, жизнь людей с 1789 по

1800 год». Неприятие современной им политической действительности

привело Гонкуров к принципиальному противопоставлению «человека»

и «деятеля». Они настаивали на том, что их интересует лишь «частная»

жизнь людей минувших времен. В их книгах по истории французского

общества с 1789 по 1800 год нет анализа важнейших исторических собы

тий; борьба классов, партий, самый смысл происходившей величайшей

ломки общественных отношений не представляют для Гонкуров само

стоятельного интереса. Для них важнее другое – перенести читателя в

«атмосферу» того времени, воссоздать, выражаясь театральным языком,

весь «реквизит» прошлого. Гонкуры ведут читателя по кафе, салонам,

театрам, водевилям, показывают шумную парижскую улицу, по кото

рой с барабаном проходят женщины-патриотки, «братские ужины» сан-

8

кюлотов, похороны убитого Марата, показывают церемониал служения

Верховному Существу. Песенки о докторе Гильотене и его детище,

карикатуры на видных политических деятелей, моды – все привлекается

для того, чтобы создать чувственно ощутимый зрительный образ рево

люционного Парижа. Сама бурная эпоха, описанная в первых двух

исторических трудах Гонкуров, не привлекала их симпатий. Она была

для них слишком героичной, слишком заполненной грандиозными идеями

и политическими страстями. Революция не без основания казалась им

ответственной за утвердившиеся буржуазные порядки, которые вызывали

у них отвращение. Понять же ее великое прогрессивное значение им но

было дано.

Значительно больше влек их к себе дореволюционный XVIII век,

который воспринимался Гонкурами весьма односторонне. Просвети

тельская философская мысль, социальные процессы, подготовившие

революцию, нищета и страдания народа в феодальной Франции – все

это остается вне поля их зрения. В их брошюре «Переворот в нравах»

(1852) раскрывается смысл их увлечения дореволюционной Францией:

XVIII век был для них прежде всего веком утонченной художественной

культуры, впоследствии утраченной. Остро ощущая безобразие буржу

азной жизни, Гонкуры мечтали о том, чтобы быт всего общества был

пронизан настоящим искусством, сетовали на упадок художественного

ремесла в XIX веке, с тоской говорили об «американизации» Франции.

Люди XVIII века, по их мнению, больше любили и понимали искусство,

чем их современники.

XVIII век представлялся им веком «частной жизни» по преимуще

ству, и это также привлекало к нему их симпатии. Вполне обоснован

ная неприязнь Гонкуров к буржуазному обществу, враждебному красоте

и искусству, имела, однако, своей оборотной стороной реакционные сим

патии к классу аристократии, давно уже осужденному историей. Нельзя

сказать, что Гонкуры замалчивали паразитизм, развращенность фран

цузских дворян времен последних Людовиков. Но прежде всего они ви

дели «изящество» аристократического быта в XVIII веке. Более того,

в культуре, быте и нравах дворянства им нравились как раз те черты,

которые свидетельствовали об упадке этого класса: бездумное отноше

ние к жизни, преобладание личных интересов над общественными, утон

ченная «галантность», изнеженность, культ чувственности – этот ком

плекс составляет для Гонкуров «прелесть» XVIII века. Свои труды по

истории XVIII века братья посвящают быту и нравам аристократии,

жизни знаменитых женщин. Одни названия их книг дают представление

о круге интересов Гонкуров: в 1857—1858 годах выходят «Интимные

портреты XVIII века», «Софи Арну» (первая книга из серии «Актрисы

XVIII века»), «История Марии-Антуанетты», «Любовницы Людовика XV»

(в трех книгах: «Герцогиня Шатору и ее сестры», «Помпадур», «Дюбар-

9

ри»). Цикл этих работ завершается появлением в 1869 году книги «Жен

щина в XVIII веке». После смерти Жюля Эдмон Гонкур возвращается

к истории той же эпохи и публикует еще три монографии: об актрисах

Клерон, Сент-Юберти и Гимар, – а также написанную ранее обоими бра

тьями брошюру «Любовь в XVIII веке». В своем отношении к XVIII веку

Гонкуры обнаруживают довольно поверхностное понимание красоты,

в значительной мере отождествляя ее с внешне эстетизированными фор

мами дворянского быта. Это отчасти скажется в дальнейшем и в их

художественном творчестве.

Гонкуры считали в своей работе обязательной самую строгую доку

ментацию. Но привлекали их лишь незначительные документы, не попа

дающие обычно в солидные архивы и не интересующие «серьезную»

историографию. Гонкуры разыскивали и собирали забытые письма, днев

ники, приглашения на балы, афишки, каллиграфически переписанные

стишки, счета от парфюмеров и портных. Документами для них явля

лись и пожелтевшие от времени кружева, кусочки тканей и прочие

предметы отжившего быта, которые можно обнаружить среди хлама

антикварных лавок. Только таким путем, считали они, можно воскресить

умершую эпоху, передать трепет и теплоту самой жизни, запечатлен

ной в ее самых «интимных» проявлениях. «Время, от которого не оста

лось образца одежды и обеденного меню, – мертво для нас», – писали

Гонкуры в «Дневнике» (29 июня – 7 августа 1859 года).

Историографический жанр, в котором работали Гонкуры, конечно,

имеет право на существование; он тесно соприкасается с историей ма

териальной культуры. Однако столь же очевидна вспомогательная, по

бочная роль трудов, подобных гонкуровским, в исторической науке.

В отказе Гонкуров от изучения главного содержания истории вырази

лось не только их скептическое отношение к современной им действи

тельности, но и некоторое равнодушие к социальным вопросам вообще.

Гонкуры ставили себе в большую заслугу «открытие» XVIII века.

Но из всех их работ по изучению культуры этого столетия наибольшее

и бесспорно прогрессивное значение имел их труд «Искусство XVIII ве

ка», выходивший отдельными выпусками с 1859 по 1870 год. Этой рабо

той Гонкуры включились в борьбу, развернувшуюся во Франции в 50—

60-х годах в области живописи, – борьбу между реалистическими тен¬

денциями и эпигонским классицизмом, который насаждался Академией

изящных искусств с одобрения и при поддержке правительственных кру¬

гов. Всю первую половину XIX века художники предыдущего столетия

находились в пренебрежении. Между тем творчество многих из них несло

в себе жизненные черты. В живописи XVIII века преобладающий инте

рес к частной жизни человека играл положительную роль: отказавшись

от аллегоризма и монументальности классицизма XVII века, художники

писали картины, на которых изображался реальный, подлинный быт

10

людей той поры: высших классов – например, у Ватто – или простых

людей из «третьего сословия» – у Шардена. В серии «галантных

празднеств» Ватто, в жанровых сценках «любовных неожиданностей»

Фрагонара, в интерьерной живописи Шардена, в портретах пасте-

листа Латура Гонкуров восхищает жизненная непосредственность в со

единении с поэтичностью и изяществом, колористическое мастерство,

светлая цветовая гамма, изысканная игра полутонов. Фальшиво-слаща-

вую, жеманную живопись Буше, виднейшего представителя стиля «ро

коко», Гонкуры ставят значительно ниже картин Ватто, Фрагонара и

Шардена, ибо «идеал его фальшив и условен», но ценят в нем выра

зителя «духа XVIII века». Выведенная Гонкурами из забвения живопись

XVIII века оказала влияние на французских художников, получивших в

70-х годах XIX века наименование «импрессионистов»; она помогла им

совершить живописные открытия, которые означали на первых порах

замечательные завоевания искусства на пути к овладению реальным

миром.

Роль Гонкуров в становлении новой живописи не ограничивалась

пропагандой французского искусства XVIII века. Одними из первых в

Западной Европе они обратили внимание на японскую живопись, эсте

тические принципы которой оказались им близки. Японские художники

пленяли их простотой и лаконичностью своих композиций, умением

запечатлевать мгновенные состояния, передавать движение, светлым

колоритом своих картин, по сравнению с которым даже французский

XVIII век «обесцвечивается, кажется серым». Эдмон Гонкур после

смерти Жюля написал и издал две монографии о великих японских

художниках XVIII века Утамаро и Хокусаи. Японское искусство, вве

денное в значительной мере благодаря Гонкурам в европейский куль

турный обиход, также явилось одной из школ, в которых учились

художники-импрессионисты.

Гонкуры и прямо высказывались по вопросам современной живо

писи. В статье о салоне 1855 года они отвергают всякое «спиритуалисти

ческое» религиозное искусство, холодный, безжизненный академизм,

прославляют художников-колористов, требуют, чтобы живопись говорила

прежде всего своим собственным цвето-световым языком, выявляла себя

прежде всего как искусство зрительных образов, овладевая всем богат

ством красок, тонов и оттенков реального мира. Рупор гонкуровских

взглядов на живопись – художник Кориолис (герой их романа «Манетта

Саломон») изображен как враг академизма, сторонник современной темы,

создатель новой живописной техники, заключающейся в растворении

цвета в свето-воздушной среде. Все музейные шедевры кажутся ему

темными, им не хватает солнца. Влюбленный в солнечный свет Кориолис

предвосхищает программу импрессионистов и открытую ими технику

так называемого пленеризма (работы под открытым небом, а не в ателье).

11

Совместная борьба литераторов и художников за обновление жи

вописи, стесненной академическими канонами, – характерная черта той

эпохи, в которую творили Гонкуры. Поэт Шарль Бодлер еще в 40-х годах

писал отчеты о Салонах, боролся с псевдоклассической рутиной, восхва

лял крупнейшего живописца-романтика Делакруа, впоследствии востор

женно отзывался о «художнике современной жизни» Константине Гисе.

Группа писателей во главе с Шанфлери, именовавшая себя «школой

реализма», горячо пропагандировала творчество художника-демократа

Курбе, который, будучи отвергнут официальным жюри, устроил в 1855

году свою особую выставку, также под названием «Реализм». Известна

та огромная роль, которую сыграли выступления в 1866—1867 годах

Эмиля Золя в защиту Эдуарда Мане, зачинателя импрессионистической

живописи (еще не получившей тогда своего названия). Гонкуры также

внесли ценный вклад в борьбу за приближение изобразительного искус

ства к реальной действительности. Правда, выдвигая в полемике против

худосочных абстракций академизма на первый план «живописность»,

Гонкуры склонны были преуменьшать значение сюжета, идеи в картине

художника. То, что подобная эстетика несет в себе опасность идейного

обмельчания искусства и грозит остановить художника у «оболочки

бытия», вскоре обнаружилось в творчестве импрессионистов.

В своих критических работах по искусству Гонкуры показали вир

туозность в передаче словом колористических особенностей каждого из

художников, о которых они пишут. «Они обладают, – писал о них совре

менный им критик, – удивительным умением воспроизводить гармони

ческие сочетания тонов, легчайшие мазки и взаимовлияния красок».

Сами Гонкуры считали своей задачей передать словами «то почти не

выразимое, что и образует произведение искусства». Глубокое проник

новение в живописную технику как бы давало им возможность создать

средствами литературы то же художественное впечатление, какое воз

никает от самой картины. В этой работе они совершенствовали свое

писательское мастерство, которое также в значительной мере имело за

дачу создать пластические образы «видимого мира».

С начала 60-х годов Гонкуры возвращаются к литературно-художе-

ственному творчеству. Работа над историей перестает их удовле

творять – теперь они будут создавать романы на современном ма

териале.

«Быть может, история, – пишет Жюль Гонкур Флоберу в июне 1860

года, – это и есть подлинное небытие, потому что история – это смерть...

В сущности, с течением времени воображение, занятое вскрытием трупа

прошлого, промерзает насквозь – словно в атмосфере погреба... Поэтому

мы спешим вернуться на свежий воздух, к свету, к жизни, к роману,

который и есть в конце концов единственная жизнь, к роману, который

и есть в конце концов единственная правдивая история».

12

Гонкуры решительно склоняются к реализму. Они хотят теперь идти

по стопам Бальзака, которого называют «величайшим из великих». За

основу своего художественного метода они принимают наблюдение и изу

чение действительности, максимальное использование жизненного, фак

тического материала при минимальном участии авторского воображения.

Это представляется им гарантией подлинной правдивости искусства.

В этих стремлениях Гонкуры не одиноки. Обращение к реализму в

разных его вариантах – характерная черта литературы 50—60-х годов.

Несколько раньше Гонкуров на этот путь вступил Флобер: в 1857 году

вышел его роман «Госпожа Бовари»; развертывает свою деятельность

группа Шанфлери; в середине 60-х годов Эмиль Золя провозглашает

художественные принципы, близкие к тем, которых придерживались

Флобер и Гонкуры.

Участие в борьбе за «объективный», «правдивый» роман требовало

немалого мужества. Настаивая на изображении действительности «та

кой, как она есть», сторонники нового направления открывали в своем

творчестве неприглядные стороны жизни современного им общества.

Буржуазия не без основания усмотрела для себя опасность в творче

стве писателей, которые снимали покровы с «жизненных язв», обнару

живали неблагополучие в общественном устройстве и показывали ее соб

ственную нравственную низость. На них посыпались обвинения в «утрате

идеала», в особой приверженности к «грязи». Флобер был привлечен к

суду за «Госпожу Бовари»; Гонкуров и, позднее, Золя неутомимо травила

реакционная критика.

С 1860 по 1869 год Гонкуры совместно написали и опубликовали

шесть романов. В каждом из них изображался определенный «участок»

современного общества, к описанию которого братья приступали только

после основательного его «изучения». Меньше всего специальных изыс

каний понадобилось для первого их полноценного романа «Шарль Де-

майи» (1860), в котором обрисована журналистская среда, знакомая

им со времени работы в «Молнии» и «Париже», и для романа «Манетта

Саломон» (1867), где показана среда художников, также хорошо им изве

стная. Но чтобы осуществить замысел романа «Сестра Филомена» (1861),

действие которого происходит в госпитале, Гонкуры подробно знако

мятся с больничной обстановкой, присутствуют при операциях, изучают

медицинскую терминологию. Сведения для романа «Рене Мопрен» (1864),

в котором описан быт крупной буржуазии, они добывают косвенным

путем, по чужим рассказам. В «Жермини Ласерте» (1865) показана

жизнь общественных низов – челяди, мелких лавочников, проституток,

люмпенов; их быт и нравы Гонкуры тщательно изучают, отправляясь

на городские окраины, посещая общественные балы, народные тан

цульки и т. п. Сюжет последнего совместно написанного Гонкурами

романа «Госпожа Жервезе» (1869) потребовал хорошего знания дел

13

католической церкви в папском Риме; вторая поездка Гонкуров в Ита

лию имела своей целью приобретение сведений в этой области.

Все романы Гонкуров построены на действительных фактах, сюжеты

их и персонажи, как правило, взяты прямо из жизни. «Шарль Де-

майи» – просто «роман с ключом»: в нем почти все действующие лица

списаны непосредственно с гонкуровских знакомых. Сюжет «Сестры Фи-

ломены» – любовь молодой монахини, сестры милосердия к студенту-

медику, который кончает жизнь самоубийством, – воспроизводит под

линный случай, рассказанный Гонкурам на обеде у Флобера его другом

Луи Буйе. Реальную основу имеет и горестная история служанки Жер-

мини Ласерте, которая тайно от своей хозяйки ведет вторую жизнь, пол

ную страстей и несчастий, приводящих ее к глубокому нравственному

падению и гибели: под именем Жермини выведена служанка самих

Гонкуров Роза, о трагедии которой они узнали только после ее смерти.