Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 247 страниц)

Начальник кивнул и подозвал одного из своих солдат, несущего огнемет, чтобы исполнить этот приказ.

– Я сам это сделаю, – сказал он.

Кай ушел, оставив их делать свою работу. Необходимо было провести исследования и приготовиться к путешествию.

Мир святого, говорил демон. Мир-святыня в секторе Скарус.

Кай послал предупреждения в Ордо Скарус, но чума на поверхности планеты-святыни уже началась. Предупреждения пришли слишком поздно; астропатические мольбы о помощи раздались с Катура уже через несколько часов после того, как предостережения Кая достигли ушей его начальников.

Кай был все еще в Эмпиреях на пути к Катуру, когда чума ударила в полную силу.

И так он потерпел неудачу. Все потому, что он нашел того проклятого еретика на неделю позже.

МИНУТЫ ШЛИ. Кай взглянул на свои карманные часы, каждая прошедшая секунда еще понемногу истощала его терпение. Встреча капитана с лордом-генералом явно затянулась.

Кай посмотрел на двух других человек в помещении. Полковник Локвуд и майор Крейс стояли по стойке смирно, одетые в одинаковую серую форму с зимним камуфляжем и черные бронежилеты, как и все солдаты 88-го полка. Их знаки различия были нанесены блестящим серебром на их правые наплечники и шлемы без визоров.

Наконец, дверь в каюту Кая открылась. Это было самое большое помещение на его личной канонерке, приземлившейся неподалеку от кадианских палаток – и инквизитор проводил в нем инструктаж своей команды и принимал посетителей. Капитан Тэйд вошел и сделал знак аквилы, поприветствовав сначала своих полковых начальников, затем повторил приветствие для Кая.

– Вы опоздали, капитан, – сказал Кай, отвечая имперским салютом.

– Да, прошу прощения, инквизитор.

– Никаких оправданий?

– Никаких оправданий. Как я сказал, я извиняюсь, и сейчас я здесь.

Кай улыбнулся. Ему понравился ответ.

– Я говорил с полковником Локвудом и майором Крейсом. И я говорил с лордом-генералом. Думаю, вам сообщили о результатах этих переговоров.

Тэйд кивнул.

– Треть полка под моим командованием поступает в ваше распоряжение, чтобы использоваться, как вы сочтете нужным в исполнении вашего долга перед Троном.

– Именно так, именно так, – Кай положил часы обратно в карман. Искусственные глаза инквизитора повернулись к Тэйду с приглушенным жужжанием. Кай отключил показания био-сканирования, передававшиеся на его сетчатку. Тэйд был здоров. Больше ничего интересного.

Полковник Локвуд, которому было уже за пятьдесят, но он оставался таким же крепким и здоровым, как солдат в расцвете сил, наблюдал за происходящим в почтительном молчании. Для Тэйда у него всегда было время – по его мнению, парень был героем и принес большую честь полку серебряной медалью, сиявшей на его шлеме. Полковник ободряюще кивнул молодому капитану.

Майор Крейс, чье худое лицо подчеркивалось висящими усами, твердо стоял по стойке смирно, его фиолетовые глаза не сводили взгляд с Кая. Он рассматривал пси-пушку инквизитора, заинтересованный тем, как оружие, управляемое мыслями, поворачивалось и вращалось вместе с движениями Кая, отражая каждое движение его головы.

– Могу я спросить, почему, инквизитор? – наконец спросил Тэйд.

– Что почему?

– Почему из всех сил Отвоевания вы выбрали меня и моих людей? – Тэйд знал ответ еще до того, как спросил, но он хотел быть уверен. Локвуд улыбнулся. Крейс продолжал стоять по стойке смирно. Кай, не вставая и без тени улыбки постучал себя по лбу, там, где Тэйд носил на шлеме медаль.

– Думаю, нетрудно догадаться почему. А сейчас, господа, мы с капитаном должны многое обсудить. Благодарю, что уделили мне время.

Локвуд и Крейс отсалютовали и вышли, полковник еще раз кивнул Тэйду, майор едва взглянул на него. Дверь за ними закрылась, и Тэйд снова обернулся к инквизитору.

– Скажите, капитан, – произнес Кай, – Что вы знаете об Ордо Сепультурум?

– ВО ИМЯ ВЕЛИКОГО ОКА, что это за Ордо Сепультурум?

Бен Джевриан лежал на своей койке и смотрел в темный потолок общей палатки. В палатке пахло так, как и должно пахнуть во временной спальне для тридцати грязных, потных гвардейцев.

Таан Деррик сидел рядом с ним на койке, которая, как и другие койки в полку, была неудобным изделием с визжащими пружинами и тонкими одеялами. Лейтенант прошептал литании преданности и извинения, разбирая свой потрепанный лазган для чистки.

– Подожди секунду, – сказал он между стихами. Все кадианцы очень старательно ухаживали за своим оружием, но Деррик превратил чистку лазгана в искусство. Это был настоящий ритуал. Каждая снятая деталь укладывалась на маленький кусочек бумаги, на котором неровным почерком лейтенанта были написаны молитвы. Там металлические части лазгана лежали, пока не были очищены, вымыты, отполированы до блеска и заново благословлены молитвами точности, заклинающими духа машины внутри. Наконец Таан собирал оружие, произнося кадианский вариант Литании Завершения.

– Дух Машины, знай, что я почитаю тебя. В моих руках ты снова собран, и все, о чем я прошу – чтобы твой огонь был точным.

– Ваш лазган когда-нибудь отвечает вам? – спросил Джевриан. Он был так же усерден, как и любой солдат, в уходе за своим мощным оружием – даже более того, из-за свойственной хеллганам нестабильности – но Деррик превращал уход за оружием в священнодействие.

Деррик закончил свою работу и положил заряженный лазган на койку.

– Он поет каждый раз, когда я нажимаю на спуск. Так что ты спрашивал?

– Капитан встречается с инквизитором из Ордо Сепультурум.

– И?

– И что это такое – Ордо Сепультурум?

– Откуда я знаю? Инквизиция есть Инквизиция. Множество закрытых дверей и секретов, которые я не хочу знать.

Джевриан поднял бровь. Из-за его сурового гранитно-твердого лица, казалось, будто это движется камень.

– Те, кто ведут войну без знания, навлекают на себя поражение своим невежеством.

Таан засмеялся.

– Это офицерские дела. Нижний чин вроде тебя, мог бы и не утруждать себя цитированием текстов, предназначенных чтобы вдохновлять старших офицеров, мастер-сержант.

– Я люблю читать. Может быть, когда-нибудь стану капитаном, – Джевриан был абсолютно серьезен, но Таан усмехался.

– Тогда почитай еще кое-что. «Долг есть вера. Наш долг – не сомневаться и не искать ответов на те моменты жизни, которые недоступны нашему пониманию. Наш долг – тот же, что и у наших матерей и отцов. Убивать за Императора и умирать за Трон Его. Мы умираем, веря, что наша жертва позволит другим прожить дольше, исполняя тот же долг. Сейчас мы слепы. Слепы и потеряны. Но умрите, исполняя свой долг и веря в наших братьев и сестер, как верили поколения до нас.» Узнаешь это?

– Я был там, Деррик. Я помню, когда наш капитан это сказал.

– На самом деле это наш дорогой полковник Локвуд. Он сделал несколько примечаний в последней редакции «Доблестного Пути».

Джевриан поднял бровь второй раз за этот час. Это было его самое выразительное проявление эмоций с тех пор, как началось вторжение на Кадию, и даже тогда, когда небеса родного мира горели, все, что сказал Джевриан по этому поводу – «Неделя будет трудной».

Но сейчас, узнать, что кто-то из твоего полка отметился в версии «Воодушевляющего Учебника Имперского Пехотинца» для кадианских офицеров было определенно большой новостью.

– Просто несколько примечаний, – сказал Таан. – Локвуд записал речь Тэйда в Каср Валлоке, упомянув капитана как воплощение достоинств кадианского офицерства.

Джевриан молчал. Он помнил ту речь, тот момент, когда вокруг выли снаряды и Тэйд повел 88-й полк в открытый бой с… да, Джевриан ненавидел вспоминать об этом. Но это было трудно забыть. Этот проклятый титан. Святой Трон, это стоило жертв.

– Держу пари, Тэйд в бешенстве от этого, – Джевриан хорошо знал Тэйда, и, кроме того, неприязнь капитана к раздуванию истории с его медалью была хорошо известна.

– Рекс снова исправен. Это его подбодрит.

– Не сомневаюсь, но он не давал разрешения цитировать свою речь.

– Локвуд – полковник. Ему не требуется разрешение. И ты знаешь, как старик любит Тэйда. Он сопротивлялся этому делу с комиссаром когтями и зубами.

Джевриан поднял взгляд на Таана. Слух быстро распространялся по лагерю, но явно еще не достиг отделения касркинов.

– Что за дело с комиссаром?

– А, – сказал Таан. – Вот что…

Глава VI
ПЕРВАЯ КРОВЬ

Штаб Отвоевания, за пределами Солтана

КОМИССАР ТИОНЕНДЖИ ждал Тэйда.

Когда капитан спускался с корабля инквизитора, комиссар ждал внизу у трапа, ведущего из маленького внутреннего ангара корабля, сложив руки за спиной, его черное кожаное пальто развевало ветром, поднятым «Валькирией», взлетавшей неподалеку.

Комиссар сделал знак аквилы, когда Тэйд приблизился, на что капитан ответил тем же. Тэйд скрывал свое раздражение. Он надеялся проверить Рекса, но это должно было подождать… опять.

Вот что видели люди, когда они смотрели на комиссара Аджатая Тионенджи: высокий человек, его темная кожа выдавала его происхождение с одного из бесчисленных джунглевых миров Империума. Он был широкоплеч, но его телосложение было тонким и стройным, и тщательно поддерживалось в форме постоянными суровыми упражнениями. Волосы его под стандартной комиссарской черной фуражкой с красным околышем также были темные, зачесанные назад с его недоброжелательного лица, и пахли дорогой помадой. Его кожаное пальто длиной до лодыжек было расстегнуто, под ним была черная форма и пояс с плазменным пистолетом в кобуре и цепным мечом в ножнах – меч был необычно тонким и изогнутым.

Тэйд увидел все это еще даже до того, как сделал знак аквилы, но ни одно из этих наблюдений не было первым, что он заметил. Первая мысль, которая пришла в голову Тэйду была инстинктивной и естественной реакцией, воспитанной в нем с рождения и укрепленной десятилетиями обучения.

«Он не кадианец»

Тэйд усмехнулся, подумав, что лорд-генерал намеревался оскорбить его, назначив комиссаром в 88-й полк не кадианца. Отдав имперский салют, он опустил руки.

– Почему вы улыбаетесь, капитан-защитник?

Тэйд не любил лгать.

– Потому что ваши глаза не фиолетовые.

– А должны быть? – голос Тионенджи был мягким и сдержанным, но Тэйд почувствовал в нем грань той силы, которая, несомненно, проявлялась в полную мощь, когда комиссар отдавал приказы в бою. Это был сладкозвучный голос, в его мягком тоне лишь проскальзывал оттенок обвинения.

– Это традиция моего родного мира, – сказал Тэйд, не сомневаясь, что комиссар уже знает это. – В кадианских ударных полках считается вопросом чести, чтобы комиссары, назначенные в них, были кадианцами по рождению.

– Ваш мир – это мир войны, а на таких планетах бывает много сирот, – Тионенджи говорил об обычае Комиссариата выбирать рекрутов из детей, чьи родители погибли в бою. Он по-прежнему стоял прямо и неподвижно, словно на плацу. – Полагаю, Кадия поставляет много кандидатов для Схолы Прогениум, да?

Тэйд кивнул, пытаясь решить, как же ему оценивать этого человека.

– У вас рухийский акцент.

Наконец Тионенджи улыбнулся – зубастая усмешка мелькнула на его изящном лице и исчезла так быстро, что Тэйд не был уверен, видел ли он ее.

– Не совсем, капитан. Мой родной мир – Гарадеш, а у него общая культура с Рухом. Тем не менее, удачная догадка. Почему вы заметили, что акцент рухийский?

– То, как вы удлиняете гласные. Мы сражались вместе с Рухийским 9-м полком семь лет назад.

– Битва у Тиресия, – сразу же сказал Тионенджи.

– Вы провели свое расследование, – Тэйд совсем не был удивлен.

– Я комиссар, – просто ответил Тионенджи.

Тэйд, казалось, размышлял о чем-то секунду, потом протянул свою левую руку – живую руку – комиссару. Он надеялся, что гарадешиец поймет значимость этого жеста.

– Добро пожаловать в Кадианский 88-й.

Комиссар помедлил, так же, как и капитан, но принял неловкое рукопожатие.

– Буду рад служить Императору вместе с вами, капитан-защитник.

Тэйд выдавил улыбку. Тионенджи уловил выражение его лица.

– Мне дали понять, что кадианцы недоверчивы и скупы на гостеприимство, и у вас не очень получается скрывать свою неловкость. Я прав, так?

Тэйд рассмеялся вопреки своему желанию.

– Комиссар, можем мы с самого начала нашего сотрудничества договориться об одной вещи?

– Назовите ее. Я приму ее во внимание.

– Не называйте меня «капитан-защитник».

– Ваше почетное звание оскорбляет вас?

– Что-то вроде того, – Тэйд постарался скорее сменить тему. – Вам уже сообщили о нашем… необычном назначении?

– Да.

И снова Тэйд не удивился этому сладкозвучному ответу.

– Вы служили с этим новым ордосом раньше?

– Нет, – Тионенджи и Тэйд, разговаривая, шли обратно к кадианскому лагерю, маленькому городку из черных и серых палаток. – Новый отдел Инквизиции – нечто таинственное для меня. Мне известно об их приказе уничтожать жертв чумы и найти источник Проклятия Неверия, которое так свирепствовало в нашем славном секторе в последние годы.

Двое офицеров подошли к кадианской базе, стоявшей в бесполезной тени огромного посадочного модуля, возвышавшегося в центре лагеря.

– Я так предполагаю, – сказал Тэйд. – Инквизитор Кай хочет очистить гробницы Солтана и найти источник вспышки чумы на Катуре.

– Значит, так и будет, – кивнул Тионенджи. Это соответствовало и его инструкциям. Сейчас он видел вокруг почти пустой лагерь, с рядами безмолвных палаток и блуждающим сервитором.

– Святой Трон, ваш лагерь так же безмолвен, как сам город. На всех аванпостах ударников так тихо?

Тэйд подумал, что это интересно, что комиссар раньше не служил с кадианцами. Тионенджи еще не было тридцати, а в кадианские ударные части обычно назначали комиссаров-ветеранов. И снова он подумал о причинах, по которым лорд-генерал назначил к ним этого темнокожего человека.

– Уже почти полночь, комиссар.

– Солдаты спят?

Тэйд рассмеялся, в пустом лагере звук получился неестественно громким. И как по сигналу вдалеке послышался рев двигателей.

– Нет. Они на учениях.

МАССИРОВАННАЯ МОЩЬ Кадианского 88-го полка затмевала три сотни солдат Тэйда. Более тысячи солдат в ста пятидесяти «Химерах» и «Стражах» подняли целую бурю грязи, маневрируя на лугу, на котором днем полк не занимался боевой подготовкой. Триста солдат Тэйда присоединились к трем сотням майора Крейса и четырем сотням полковника Локвуда для ночных учений.

Тэйд и Тионенджи наблюдали с небольшой возвышенности, которую с преувеличением можно было назвать холмом. Технопровидец Осирон и Сет Роскрейн тоже были здесь, оба они несли в полку нестандартную службу, и это избавляло их от необходимости участвовать в учениях сейчас. Хффф-хссс дыхания Осирона было слышно даже сквозь шум работающих двигателей, когда десятки «Химер» двигались борт к борту в сериях различных построений, с легкостью менялись местами и все время сохраняли между собой равную дистанцию. Техножрец вслушивался в рев моторов, слыша только голоса ангельского хора. Он воспринимал каждый оттенок этой симфонии, каждый двигатель, который звучал слишком резко, когда водитель медлил с переключением передачи, каждый визг тормозов, которым требовалось чуть-чуть больше ухода.

Сет опирался на свой черный посох, глаза псайкера были налиты кровью, а губы искусаны во время его последних видений.

Осирон и Сет оба приветствовали комиссара и капитана знаком аквилы, когда те подошли. Комиссар ответил тем же приветствием со всей серьезностью, Тэйд – приветственно кивнув. Взгляд Сета на секунду задержался на капитане, потом обратился на Тионенджи. Сет не смог сопротивляться желанию проверить нового комиссара. Его незримый разум потянулся к Тионенджи, окутав темнокожего человека незримой аурой, чувствуя внешние грани мыслей комиссара.

Тионенджи вздрогнул, несмотря на осторожность Сета. «А, не просто еще один «глухой»», подумал Сет, употребив жаргонное слово, обозначавшее тех, кто не обладал способностями псайкера. Сет прекратил свое мысленное вмешательство, удовлетворившись тем, что комиссар оказался исключительно устойчив к психическим манипуляциям.

Вдруг Сет содрогнулся, его способности все еще были открыты варпу, и в этот момент он снова услышал это: голос из монастыря. Что-то (…под ногами… Что-то внизу…) кричало с огромного, неизмеримого расстояния. Теперь Сет слышал это каждый раз, когда использовал свои силы, и боялся атаки скверны варпа на свой разум. Бросив взгляд на комиссара, Сет закрыл свой разум от мира, полагаясь на свои пять природных чувств.

– У вас опытные водители, – сказал Тионенджи, наблюдая, как луг превращается в болото. Сотни гусениц месили грязную землю.

Комиссар указал на десяток БМП, развернутых в V-образной формации, они быстро свернули строй и с визгом тормозов остановились, сформировав плотный круг, лобовой броней внутрь круга, а кормовой наружу. Десять аппарелей откинулись в грязь, и сто солдат выбежали из машин, занимая позиции с поднятыми лазганами.

– Я знаю этот строй, – сказал Тионенджи.

Тэйд улыбнулся при виде безупречного развертывания, увидев, что солдат возглавляет Таан. Капитан бросил взгляд на комиссара.

– Вот как?

– Это «Стальная Звезда» – дубово-коричневые глаза Тионенджи улыбались, хотя на губах его не было улыбки. – Она бесполезна в бою на улицах города, и ее очень трудно выполнить с такой точностью, с какой она была выполнена здесь. Кто-нибудь мог бы подумать, что вы пускаете пыль в глаза, капитан.

Все три кадианца засмеялись, хотя только смех Тэйда звучал естественно. Смех Сета был низким, мокрым хихиканьем, Осирона – механическим хрипом. Тэйд покачал головой.

– Мы называем это «Открытие Ока», но да, это тот же самый маневр. И, честно говоря, комиссар, мы вовсе не пускаем пыль в глаза. Выполнение маневров, подобных этому – один из способов, которыми 88-й полк отрабатывает развертывание в боевой порядок, – Тэйд указал на поле, где десять «Химер» под командованием майора Крейса повторяли маневр под скрип передач и рев моторов. Осирон закрыл глаза, внимательно слушая музыку, которую мог слышать только он, мысленно отмечая, какие «Химеры» надо будет проверить, когда учения закончатся.

– Эту ночь вы использовали для отработки развертывания, да? Не для тактических учений?

– Не сегодня. Полковник решил, что вместо них необходимо это.

– Ага, понимаю, – сказал Тионенджи.

– Понимаете?

– Я не слепой, чтобы не замечать отличную подготовку вашего – простите, нашего – полка. Бой за монастырь должен был оставить у многих горькие воспоминания, не так ли? Там было немного возможностей для быстрого развертывания и тактического десанта, в котором 88-й непревзойден. И полковник решил позволить людям… немного снять стресс. Я прав?

– Вы поняли правильно, комиссар.

Тионенджи кивнул, глядя на поле.

– Я пытаюсь.

Тэйд посмотрел на уроженца джунглевого мира. Тионенджи явно прилагал усилия, чтобы сотрудничать с ним, и проявлял готовность укрепить связь с полком. Это было не то, чего капитан ожидал от комиссара, назначенного лордом-генералом.

– Думаю, вам пора встретиться с нашими людьми, – сказал Тэйд. Он прекрасно знал, что Сет и Осирон смотрят на него, когда он говорил с комиссаром.

Тионенджи повернулся к кадианцу, посмотрев в его фиолетовые глаза под серебряной крылатой медалью на шлеме.

– Я собирался подождать до формального представления на брифинге у инквизитора утром. Что вы задумали, капитан?

Тэйд сказал ему. Тионенджи секунду обдумывал последствия, и, в конце концов, кивнул.

– Я согласен на этот поединок. Но почему до первой крови?

– Кадианские дуэли всегда идут до первой крови. Если бьешь точно, первая кровь – это все, что нужно, чтобы убить. А если бьешь неточно, то ты не кадианец.

– Ваш народ очень высокомерен, – сказал Тионенджи без всякой оценки. Это было просто наблюдение.

– Кадианская кровь, – прошептал Сет, – Топливо Империума.

– Мы – те, кто умирает, чтобы другие могли жить, – сказал Осирон.

– Этим могут гордиться мужчины и женщины многих миров, технопровидец, – возразил Тионенджи.

– Посмотрите, где наш родной мир, комиссар, – сказал Тэйд. – И обратите внимание, что Империум все еще стоит. Мы имеем полное право быть высокомерными.

НА ЛУГУ БЫЛО тихо, слышался только шепот солдат, делающих ставки. Тионенджи позволил им это, зная, что это будет хорошо для боевого духа, и не видя необходимости начинать службу в полку с ненужных конфронтаций. Если лорд-генерал был прав в своей оценке, свеженазначенный комиссар достаточно быстро должен был нажить множество врагов. Как только начнутся казни.

Он должен был признать, ему нравился Тэйд. Капитан был честным человеком, хотя и не полностью откровенным, и его послужной список говорил о нем как о хорошем офицере, возможно, даже талантливом. Застрелит ли он Пармениона Тэйда без малейших колебаний, если будет необходимо? Безусловно. Будет ли он сожалеть об этом потом? Возможно. Определенно, это не понравится солдатам 88-го полка. Тионенджи смотрел на толпу, уже сейчас запоминая лица. Бледная кожа, яркие глаза, синие или фиолетовые… Вымирающий народ эти кадианцы.

Сначала здесь собрались только три сотни солдат капитана Тэйда, но когда новости распространились по воксу – «Тэйд дерется с новым комиссаром!» – собрался весь полк, образовав широкое кольцо вокруг капитана и Тионенджи. Люди сидели на земле или на корточках, другие стояли позади них, третьи забирались на броню «Химер», горя желанием посмотреть бой.

До того, как толпа собралась, Сет схватил Тэйда за руку.

– Мне нужно поговорить с вами, сэр.

– Я не позволю ему застрелить тебя, Сет, – Тэйд легко общался со своими однополчанами, но в Сете было что-то, что всегда нервировало любого, кто говорил с ним. Его неряшливая внешность, пси-кабели, вживленные в его череп, то, как он выглядел, словно утопая в своей слишком большой куртке, как он втягивал воздух сквозь зубы, чтобы избежать слюнотечения; все это было жалким зрелищем, но это еще не все. Способности Сета отделяли его от других. В культуре, настолько сосредоточенной на принципах единства и братства, одиночки всегда были обречены на недоверие.

Сет ухмыльнулся в ответ на заверение капитана. Результат получился отталкивающий, открылись несколько расколотых зубов, сломанных, когда силы Сета вышли из-под контроля, едва не сломав ему шею несколько месяцев назад.

– Я не боюсь нового политического офицера, капитан. Мне нужно поговорить с вами о картах.

– Завтра, Сет.

– Парменион, – Сет сильнее сжал бионическую руку капитана. Тэйд подавил инстинктивное желание потянуться к болт-пистолету.

То, что его назвали по имени, нервировало его так же, как прикосновение псайкера и искренность в его голосе.

– Что?

– Хорошо, пусть завтра. Но это важно. Для вас, определенно, но, возможно, и для всего Отвоевания. Пожалуйста, поговорите со мной завтра. Таро нельзя игнорировать.

Тэйд кивнул и отстранился.

– Хорошо, Сет.

Он помедлил прежде чем уйти. Напряженность между ним и псайкером была чем-то, что, как он надеялся, однажды будет преодолено. Он посмотрел, как Сет уходит, сгорбившись и опираясь на свой посох.

Момент прошел. Внимания Тэйда требовали другие.

Полковник Локвуд был следующим, кто хотел говорить с капитаном. Он положил руку на бронированный наплечник Тэйда, его твердые пальцы прикоснулись к двум восьмеркам, нанесенным белой краской.

– Не пытайтесь отговорить меня от этого, сэр, – сказал Тэйд. – Мы оба знаем, что это хорошая идея.

Хмурый взгляд Локвуда говорил красноречивее всяких слов. Его морщинистое лицо было словно карта боев, в которых он сражался дольше, чем Тэйд жил. Ветераны, настоящие ветераны старше пятидесяти лет, были редки среди Кадианских Ударников. Такова была судьба наиболее часто участвовавших в боях полков Имперской Гвардии. Не важно, насколько ты хорош, однажды обстоятельства окажутся сильнее тебя.

Полковник отвел его в сторону.

– Я добьюсь, чтобы его перевели. Мы получим комиссара-кадианца еще до того, как отправимся на следующую кампанию. Я обещаю тебе это, сынок.

Тэйд огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто из солдат не может их слышать.

– Насколько мне известно, сэр, люди с фиолетовыми глазами чертовски хорошо обучены не жаловаться на приказы. Мы делаем то, что делаем, потому что мы можем и должны.

– Это оскорбление. Мы все это знаем.

– Это приказ. Предполагаемое оскорбление для меня не имеет никакого значения.

– Но оно имеет значение для солдат, Парменион. Для полка. – Их разговор прервался, когда к ним подошла группа солдат, чтобы поприветствовать полковника и пожелать Тэйду удачи. Два офицера кивнули и подождали, пока солдаты уйдут.

– Я знаю, что для них оно имеет значение. Вот почему я собираюсь… укротить его таким образом. Я обращу оскорбление в благословение.

– Как он тебе показался? По первому впечатлению?

– Искренний. Хладнокровный. Проницательный, – Тэйд ухмыльнулся. – Похож на кадианца.

Локвуд отсалютовал, он был слишком стоическим человеком, чтобы много говорить перед своими солдатами. Он никогда не позволил бы своей репутации «железного сердца» пострадать таким образом, хотя его восхищение Тэйдом не было секретом.

– Я не возражаю. Это должно сработать. Докажи, что он воин, и пусть свет Трона направляет твой клинок.

Проходили минуты, и другие люди подходили, чтобы поговорить с Тэйдом перед схваткой. Тионенджи ждал молча, на его лице не было никаких признаков нетерпения. Наконец Тэйд вошел в круг наблюдающих людей и их машин. «Рука Мертвеца» и несколько других эскадронов «Стражей» возвышались над толпой, их пилоты наблюдали через смотровые щели или из открытых люков.

Тионенджи свернул свою шинель и аккуратно уложил ее и свою высокую фуражку у края круга. Он стоял в своей черной форме, его напомаженные волосы были безупречно причесаны.

Тэйд по-прежнему был в своей броне. Видя это, Тионенджи подумал, не провалил ли он уже некую проверку. На Гарадеше дуэли чести проводились на изогнутых клинках, без всякой брони, любая дополнительная защита считалась низкой и постыдной. Тионенджи смотрел сейчас на капитана, начиная подозревать, что у кадианцев все наоборот. Возможно, они придерживались некоего кодекса, по которому только глупец может вступить в бой без наилучшей доступной защиты. Или, вероятно, наставления, что солдат всегда должен тренироваться в полной броне.

Серьезные парни эти кадианцы.

В руках Тэйда был его тяжелый цепной меч, длинный и прямой, с одним лезвием. В руках Тионенджи был клинок, который он называл нимча, тонкий и изогнутый как полумесяц, также деактивированный. Два включенных цепных меча при ударе могли расколоть и вырвать зубья друг у друга. А выключенные, они могли быть использованы для дуэли без риска повредить ценное оружие.

Тионенджи наступал агрессивно, изящно маневрируя, что выдавало в нем искусного фехтовальщика. Тэйд маневрировал легко, медленно двигаясь по кругу и сделав несколько театральных ударов в воздух, несколько человек засмеялись при виде такого зрелища. Большинство зрителей ожидали обычной схватки, возможно, капитан покажет этому новичку, кто здесь настоящий командир, и к черту приказы лорда-генерала.

Первый удар и отбив произошли так быстро, что никто кроме бойцов не заметил этого. Тионенджи отскочил от блокированного удара, и атаковал снова, его изогнутый клинок лязгнул о лезвие большого меча Тэйда. В этот момент бой начался всерьез. Тэйд тренировался с мечом каждый день, как и Тионенджи. Кадианец был воспитанником Молодежного Легиона своего родного мира, как и все солдаты Ударных полков, и учился сражаться с раннего детства. Гарадешиец воспитывался в Схоле Прогениум и был обучен по суровым стандартам Имперского Комиссариата. Тэйд сражался клинком, подаренным ему лучшим военачальником Кадии и героем сектора Скарус. Гордость и благоговение охватывали Тэйда всякий раз, когда он вынимал меч из ножен. Тионенджи сражался нимчей своего отца, оружием племен Гарадеша, и прославлял дух отца каждой победой, которую этот клинок приносил Императору.

Мечи встречались снова и снова, отражая лунный свет каждый раз, когда они по-змеиному быстро сталкивались. Лейтенант-разведчик Вертэйн поставил своего «Стража» в толпе недалеко от Таана Деррика. Вертэйн высунулся из бортового люка своей машины, немигающими глазами наблюдая за схваткой.

– Не могу сказать, кто из них побеждает, – сказал он.

– Кажется, они оба побеждают.

Вертэйн оторвал взгляд от сражавшихся, чтобы найти в толпе Бена Джевриана. Сержант касркинов считался лучшим фехтовальщиком полка, но если пилот «Стража» надеялся увидеть в выражении лица Джевриана какой-то намек на исход дуэли, сдержанный взгляд командира касркинов не давал никаких ответов. Вертэйн продолжил смотреть на бой.

Бойцы увертывались и маневрировали, их выключенные мечи мелькали в воздухе, с металлическим лязгом встречаясь один, два, три раза в секунду. Оба тяжело дышали уже меньше чем через минуту после начала дуэли, ни один из них не привык сражаться с фехтовальщиком равного мастерства.

В один из моментов, когда их мечи снова скрестились, бойцы сошлись, каждый из них старался оттолкнуть своим клинком меч противника. Тионенджи улыбнулся, глядя в глаза Тэйда.

– Вы… хорошо фехтуете, – его зубы были сжаты от усилий, как и у капитана.

– Я еще лучше, когда мой клинок включен, – ухмыльнулся Тэйд.

– Как и мы все.

Они разошлись, никто не получил преимущества в этом противостоянии. Снова начался обмен ударами, каждый из них заканчивался отбивом или блоком, останавливавшим оружие. Когда бойцы снова сошлись лицом к лицу, Тионенджи невесело улыбался, тяжело дыша.

– Вы… выглядите усталым… мой фиолетовоглазый друг.

– Вовсе нет, – Тэйд улыбнулся в ответ, пот щипал ему глаза. За пять минут этого боя он устал так же, как за всю ночь в монастыре. – Но если вы желаете отдохнуть… я буду джентльменом и позволю вам сделать перерыв.

Как и в начале боя, последние удары были нанесены с такой скоростью, что зрители поняли, что случилось, лишь спустя несколько секунд после того, как все закончилось.

Тионенджи отскочил назад, в последний момент избежав удара меча Тэйда в горло, которого он не имел возможности блокировать. Кадианец после этого удара на секунду потерял равновесие, и эта единственная ошибка возвестила конец схватки. Тонкий клинок-полумесяц выбил меч Тэйда из его руки на грязную землю.

Все это произошло за один удар сердца.

Тионенджи намеревался направить острие меча в грудь Тэйда. Он намеревался спросить своим прекрасным голосом оратора «Вы сдаетесь?» и произнести короткую речь на тему того, каким превосходным бойцом был капитан.

Предположительно, это было бы хорошо воспринято полком. Солдаты были уже впечатлены боевым искусством комиссара, и Тэйд был прав – продемонстрировав храбрость и мастерство, комиссар встретил бы более теплый прием у солдат с мира воинской культуры, чем если бы он просто присутствовал на брифингах.