Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 247 страниц)

– Влево, на ту улицу! Шевелись!

В воздухе почернело от пыли и каменных осколков, снаряды сыпались на отряд, казалось, со всех направлений. Очевидно, бойцов заметили с господствующей позиции, и враг пристреливался по ним с опасной быстротой. Протиснувшись в очередной узкий проулок, тяжело дышавшие элизийцы уткнулись в череду хорошо укрепленных задних дверей. Скорее всего, это были какие-то аварийные выходы из зданий, стоявших на краю разлома. Взрывы раздирали на куски крыши домов, и, пусть снаряд мог обрушиться на головы гвардейцам только по несчастливой случайности, одного попадания хватило бы. Команда полностью погибла бы в мгновение ока.

– Серж, – вскипел от бессилия Мелнис, – разреши мне выйти и разобраться с ними! Клянусь Императором, мы застряли тут, как крысы в норе! Я так погибать не согласен.

В ответе Сояка прозвучали хладнокровные нотки, необходимые в подобной ситуации.

– Успокойся, Мелнис. Почему бы не оттянуться на двери прямо перед тобой? Представь, что это те самые «всемогущие уста».

Коарто рассмеялся, услышав слова друга, а Захария кивнул, разрешая действовать. Всё равно они не могли вернуться или обойти преграду кругом, так что к цели придется идти через здания. Плазмометчик даже не стал браться за оружие, а одним-единственным кратким, но мощным пинком расщепил тяжелую дверь, будто спичечную соломку.

Ввалившись в полумрак за порогом, гвардейцы оказались в разграбленной булочной. Через грязные витрины лавки виднелась темная, неровная рана в земле, – вулканический провал, – а также вход на мост. О внезапной атаке тут же пришлось забыть: бойцы 158-го заметили полдюжины мятежников, осторожно подбиравшихся к их позиции. Ещё шестеро, пригнувшись, покинули наскоро возведенную баррикаду и побежали в направлении проспекта. Они направлялись к проходу, которым только что воспользовались элизийцы, и через несколько минут отряд попал бы в окружение.

Повстанцы открыли огонь; витрина разбилась, и в неосвещенную булочную посыпались осколки стекла вперемешку с кирпичами. Лавка была совмещена с пекарней, огромные печи и смесительные баки обеспечивали некоторую защиту, но от атаки с тыла укрытия не имелось. Кроме того, вражеские артиллеристы, дай им время, могли просто сровнять здание с землей. Следовало идти в наступление.

– Сояк, Коарто, пробейте здесь дыру. Мелнис, Адуллам, встретьте наших друзей, крадущихся с заднего хода. Вы шестеро – приготовьтесь выдвигаться к мосту.

Краткие кивки и улыбки верных товарищей подняли Захарии настроение. Сколько раз он выбирался из опасных ситуаций вместе с этими парнями? Подавшись назад, они с потеющим Беором дали пройти Мелнису, который прокладывал себе путь по булочной. Плазмаган, нацеленный прямо вперед, казался игрушкой в мощных руках бойца. Адуллам ничего не видел из-за огромной спины друга, но уже не в первый раз с явной радостью использовал Мелниса в качестве живого щита. Порой они перешучивались на эту тему, а несколько раз – всерьез подрались.

Через несколько секунд в узком проходе позади лавки началась перестрелка, что послужило сигналом для Сояка и Коарто. Пройдя вперед в полумраке, элизийцы дали залп из гранатометов через зияющую дыру в передней стене булочной, и годы работы в команде отразились в двойной атаке прямиком из учебника. Один элизиец посылал заряды на границы зон поражения другого, и череда взрывов, накрыв злополучных мятежников, идеально протянулась к входу на мост. Товарищам не нужно было даже следить друг за другом – Сояк в точности знал, что делает Коарто, и наоборот.

Отбросив мысли об увиденном на площади, шестеро молодых гвардейцев открыли весьма достойный прикрывающий огонь. Тщательно выбирая цели, они продвигались к изукрашенному чугунному мосту.

Выскочив на улицу, сержант заметил двух мятежников, которые катили небольшое орудие к своим укреплениям. За ними поспевал третий ризгиец, тащивший боекомплект, и на долю секунды Захария по-настоящему запаниковал: отряд оказался на полностью открытом месте, и один меткий выстрел мог уничтожить большую часть элизийцев.

Только он набрал воздуха, собираясь выкрикнуть предупреждение, как возобновился мощный артобстрел – но снаряды обрушились не на имперцев. Мятежники попали по своим, и ризганская баррикада распустилась черно-желтым огненным цветком. Попадание очень удачно прикончило почти всех повстанцев, открыв гвардейцам дорогу к широкому мосту двухсотметровой длины, протянувшемуся над бездонным ущельем.

– Серж, видал?! Император обожает 158-й!

Коарто захохотал, радуясь их везению, и даже сержант невольно улыбнулся: подобная ошибка означала, что мятежники паникуют, и им не помогает неумолчное бормотание «уст Хаоса» с дальнего края провала. Впрочем, даже сейчас какой-нибудь опытный и спокойный командир мог взять ситуацию под контроль, и положение быстро изменилось бы, поэтому Захария отыскал подходящую наблюдательную позицию сверху-сзади.

Сояк и Коарто за несколько секунд прикончили оставшихся повстанцев, а шестеро молодых бойцов, пригнувшись, заняли позиции по обеим сторонам входа на мост. Дым от горящих зданий и военной техники не давал нормально разглядеть, что происходит на том краю расщелины, но сосредоточенный и смертельно опасный огонь вдоль переправы заставил команду отступить в сомнительное укрытие за чернокаменной оградой вдоль берега непроглядного провала.

Внутрь вулкана начали пробиваться солнечные лучи, которые отливали синевой всё ещё включенных силовых щитов и отражались от крыш домов на дальней стороне города. Улучшение освещения могло сыграть на руку наводчикам на внутренних стенках кратера, поэтому Захария, дождавшись появления Мелниса и Адуллама из-за угла, подал сигнал активировать коммы в шлемах.

– Если не доберемся до моста, уничтожить его не сможем. Адуллам, Беор, готовьте заряды. Я иду в башню рядом с булочной, вместе с Сояком и Мелнисом… так, это не обсуждается!

Начавший протестовать плазмометчик тут же осекся. Ему придется как-то жить дальше без лобовой атаки на мост – у сержанта определенно родился более изящный план.

– Нам понадобится серьезная огневая мощь, чтобы прикрыть вас там. Нет смысла вызывать подкрепления, все сейчас слишком заняты, да и если ризгийцы попробуют направить кого-нибудь через мост, мы легко их прикончим – так же, как и они нас. Нужно немного поменять расклад. Коарто, отправляйся к тем шестерым, будете прикрывать Адуллама и Беора при установке зарядов. Выдвигаться по моему сигналу, всем ясно?

Бойцы закивали; подняв брови и выдохнув, сержант, не поднимая головы, понесся к постройке, которая стояла рядом с булочной, загоревшейся во время боя. Некогда гордое муниципальное здание превратилось в изуродованный остов, испещренный, словно оспинами, следами попаданий. Мелнис с разбегу врезался в толстые двери, снес их с петель в вихре щепок, и через несколько секунд трое гвардейцев уже бежали вверх по лестнице внутри прямоугольной башенки. Голос ризгийского пропагандиста, доносившийся из динамиков, становился громче и чище с каждым шагом по пыльным деревянным ступенькам.

Выглянув из люка на открытую всем ветрам крышу башни, Захария тут же с облегчением увидел, что по её краю идет каменная ограда, доходящая бойцам до груди. Благодаря размерам столицы они находились вне зоны досягаемости огневых точек на дальних склонах, но меткость недавнего артудара указывала на вражеский отряд, расположенный поблизости и в удачной позиции. Последние сомнения в этом мгновенно исчезли, поскольку элизийцы сразу же попали под обстрел; раненый в бедро Мелнис рухнул на колени, вне себя от ярости.

– Император вас подери! – злобно выпалил здоровяк, отползая к ближайшей стенке. Над ним мелькали лазерные лучи, пробивая аккуратные дырочки в камне выше головы гвардейца. Тщательно определив угол обстрела, Захария изготовил винтовку, глубоко вздохнул и начал осторожно выпрямляться, пока не смог выглянуть из-за парапета. Резко пригнувшись, снайпер представил себе цель и высчитал расстояние до неё с точностью до трех метров. Затем, немного сдвинувшись вправо, сержант вскочил и быстро выпустил два разряда, один за другим.

Первый убил артиллерийского наводчика, второй – вражеского снайпера, который его прикрывал. Конечно, этим дело не кончится, но отряд сможет вздохнуть чуть свободнее.

– Сояк, заряжай и наводись на дальнюю сторону моста. Окати их как следует! Мелнис, можешь стоять в укрытии?

Плазмометчик оперся на простреленную ногу и сморщился; через бинты на нижней части бедра уже проступила кровь. Захария тут же понял, что рана серьезная, иначе здоровяк вообще не подал бы виду – впрочем, как и любой другой элизийский ветеран, он продолжал бы сражаться и с более серьезными повреждениями.

Осторожно высунув голову из-за высокой стенки, обращенной к провалу, сержант смог хорошо рассмотреть Ризга-сити. Внутри высоких склонов кратера теснились здания из черного и серого камня. Ещё несколько дней назад извилистые улочки, наверное, были до отказа забиты народом и ярко освещены разбитыми сейчас фонарями, а дома – согреты геотермальной энергией, бесконечные запасы которой скрывались под поверхностью вулкана. Теперь город превратился в дымящуюся, укутанную тенями адскую дыру. Столица умирала на глазах Захарии, и на её останках могла поселиться лишь тьма.

Гвардейцы мало что могли с этим поделать.

Удостоверившись, что им удалось выиграть несколько минут покоя, сержант махнул Адулламу, Беору и Коарто, которые отсалютовали ему в ответ. Затем командир толкнул Сояка носком ботинка, ветеран вскочил на ноги, грубо прикинул расстояние до другой стороны провала, и, не обращая внимания на клубы дыма, скрывавшие перемещения ризгийцев, дал залп из гранатомета.

Со стороны горящих зданий на дальнем берегу донеслись три характерных, мощных и глухих хлопка, а на противоположном конце моста распустились бледно-желтые огненные цветки. Перестук выстрелов резко умолк, прекратился смертоносный дождь, поливавший переправу, но, к сожалению, завывания ризгийской пропаганды продолжались и становились всё безумнее.

– Объединитесь с нами! Ваша битва проиграна! Уста Хаоса изрекают истину!

– Серж, клянусь тебе, если этот долбаный мятежник мне попадется, я ему башку откручу!

Мелнис явно выходил из себя, но это не слишком волновало Захарию, поскольку так боец забывал о ранении. По-настоящему беспокоили сержанта активные перемещения на той стороне, в направлении моста – видимо, противник отреагировал быстрее, чем надеялся сержант. Сообразив то же самое, Коарто не упустил возможности запустить гранату, чуть ли не вслепую, прямо к входу на переправу. Шестеро молодых гвардейцев, построившись цепью, выдвинулись вперед и открыли огонь, а за ними последовали Адуллам и Беор, которые уже приготовили подрывные заряды.

Хорошо ещё, ризгийцы не обстреливали собственный мост, – переправа была нужна им целой, – но на башню, занятую тремя элизийцами, это не распространялось. Муниципальное здание содрогнулось под шквалом взрывов, и потерявший равновесие Мелнис с руганью распластался на холодной каменной крыше. Услышав громкий свист, Захария и его товарищи инстинктивно пригнулись, но мина прошла по высокой дуге и скрылась в разинутой пасти ущелья.

После пары близких попаданий и дальнего промаха мятежникам не составило бы труда быстро пересчитать траекторию, послав новые заряды на головы гвардейцам. Такая меткость означала, что противник находится относительно недалеко и на линии прямой видимости.

– Прилетела сзади, – спокойно произнес сержант в комм-бусину. – Разберись, Сояк.

Перед гранатометчиком, подошедшим к противоположной стенке, раскинулась панорама неровных крыш и разбросанных здесь и там башен. Она простиралась до массивного кольца черных, бороздчатых скал, окружающих город. Защитники Ризга-сити были неопытными солдатами, – элизийским стандартам они уж точно не соответствовали, – поэтому Сояк искал самую очевидную минометную позицию.

Через несколько секунд он заметил верхушки шлемов, принадлежавших двум солдатам, которые устроились на узкой и плоской крыше, в пятистах метрах от гвардейцев и на десять метров ниже. Пригнувшихся врагов частично скрывал большой вентиляционный короб. Зарядов у Сояка осталось немного, и каждым выстрелом следовало дорожить; элизиец так и сделал, отправив гранату по дуге точно на позицию мятежников. Взрыв обвалил крышу, рухнувшую внутрь здания в облаке пыли и мусора.

С другой стороны башни Мелнис снова поднялся на ноги и водил из стороны в сторону стволом плазмагана на сошке, целясь вдоль моста. Дым на дальнем краю ущелья развеялся, открыв взгляду десятки повстанцев, которые перемещались между многоэтажными зданиями и широким участком свободного пространства, прямо напротив входа на переправу. Одно из таких строений, через улицу от моста, привлекло внимание здоровяка; хмыкнув, он немного сдвинулся вбок и увидел на крыше высотки часть крупной металлической конструкции. Внутри, в паутине змеящихся кабелей, деловито сновали неясные силуэты.

– Прислушайтесь к голосу разума! Ничто не заставит замолчать уста Хаоса!

Стиснув зубы от боли, Мелнис поднял ствол плазмагана, тщательно рассчитал траекторию и нажал на спуск. Сгусток перегретой плазмы по дуге пронесся над разломом, расплываясь и теряя форму – но, когда поток достиг цели, в нем ещё осталось достаточно разрушительной силы. Видимая элизийцу часть конструкции разлетелась на куски, механический голос внезапно умолк, и здоровяк победно усмехнулся: это действительно был передатчик.

Огонь распространился дальше, вне поля зрения Мелниса. Несколько секунд спустя бойца отдельно порадовал пылающий мятежник, свалившийся с крыши. Понимая, что занимается самообольщением, плазмометчик всё же очень сильно надеялся, что упавший окажется «устами».

– Теперь-то ты заткнешься!

Захария, слегка улыбаясь, покачал головой. Тем временем неторопливое солнце все выше поднималось над огромными склонами вулкана, и разрушительное сражение, идущее далеко внизу, озаряли первые лучи дневного света. Что-то блеснуло вдали, среди домов, и нахмурившийся сержант снова заглянул в снайперский прицел. В тот же самый момент в его ухе затрещал голос Коарто, произнесший одно-единственное, простое слово, которое командир хотел бы услышать меньше всего.

«Танки».

Сквозь рассеивающийся дым уже можно было разглядеть передовую машину, полускрытую за нестройной толпой бегущих в атаку мятежников. Она оказалась низкой и плоской, с чем-то вроде башни на крыше – видавшая виды, едва ползущая «Химера» с расколотой и покрытой вмятинами броней. Вооружение на верхних турелях точно не представляло угрозы, но установленный на корпусе тяжелый огнемет выглядел опасно целым. Казалось, что бронемашина с трудом поворачивает направо, – скорее всего, из-за повреждения ходовой части на левой стороне, – а тупой нос главного орудия неподвижно смотрел вперед. Экипаж не мог сразу же навести тяжелый огнемет на элизийцев, но водитель маневрировал, явно собираясь это исправить.

Следом катился столь же дряхлый «Леман Русс», лишившийся главного орудия; впрочем, спонсонные установки угрожающе поворачивались, отслеживая цели. Мучительно ползущая «Химера» частично перекрывала танку обзор, так что он не представлял реальной опасности, пока бронетранспортер оставался впереди. Захария решил, что «Русса» поставили назад из-за более низкой боеспособности. Впрочем, если бронетехника сумеет добраться до переправы, то учинит хаос и там, и на улицах по эту сторону от разлома.

Метнувшись взглядом к Адулламу и Беору, сержант увидел, что подрывники отчаянно трудятся на обоих краях моста. Бойцы установили несколько серебряных дисков поперек полотна и соединили заряды красным запальным проводом. Оторвавшись от работы, Беор поднял голову одновременно с тем, как развернувшаяся «Химера» открыла огонь.

Трое гвардейцев из группы прикрытия, поглощенные струей гибельного пламени, мгновенно превратились в кричащие факелы; части украшений на облицовке моста потекли вниз, расплавившись от колоссального жара. Оставшиеся трое бросились ничком, а Коарто, припав на одно колено, выпустил последние гранаты по уличному покрытию перед бронетранспортером. Мгновение спустя «Химера» въехала в дымящуюся воронку и резко накренилась вперед.

Экипаж почти застрявшего БТР теперь не мог навести на элизийцев тяжелый огнемет, но по лихорадочной спешке Адуллама и Беора сержант понял, что заряды ещё не готовы. Подрывникам нужны были несколько минут, а не секунд.

Приказав Мелнису и Сояку по мере сил отгонять мятежников от входа на мост, Захария установил лазган на расколотом парапете и, приникнув к усилителю изображения, впился взглядом в содрогающуюся боевую машину.

Пытаясь выбраться из западни, «Химера» дала задний ход и теперь скрежетала траками о пологие края воронки. Водитель должен был сидеть где-то справа, и его голова находилась под стыком верхней и нижней частей корпуса. Именно там, в углу смотровой щели, выскочили несколько заклепок, и появилась трещина между пластинами. После удара о дно воронки просвет немного расширился, да к тому же вес бронетранспортера сейчас неравномерно распределялся по нижней части корпуса, и резкие подергивания добавили дыре несколько сантиметров ширины.

У Захарии был только один шанс перед тем, как «Химера» выровняется на дороге, и трещина закроется под тяжестью башни. Сержант заставил себя расслабиться; приклад и цевье лазгана стали продолжением его тела, а благодаря сошке снайпер мог замереть совершенно неподвижно и сосредоточиться на расчете момента для выстрела. Глядя на бешено дергающийся БТР, элизиец сделал вдох.

Цель движется назад, вперед, ползет вверх. Возвышение и расстояние вычислены. Угол обстрела приближается к наилучшему, щель максимально расширяется… сейчас.

Разряд вонзился в невероятно крошечную дыру между толстыми бронепластинами, поразив «Химеру» где-то в районе сиденья механика-водителя. Исключительный выстрел, один из лучших для Захарии за несколько месяцев, но сержант не восторгался собственными достижениями.

Даже в ином случае снайпер не слишком долго бы радовался успеху – с растущим отчаянием он увидел, что бронетранспортер продолжает двигаться назад и, в конце концов, выравнивается с резким скрежетом. На несколько секунд приземистая боевая машина замерла в угрожающей неподвижности, словно хищник, решавший, какую жертву пожрать первой. Захария быстро осмотрел «Химеру» в прицел, торопливо выискивая другое слабое место.

Внезапно БТР содрогнулся всем корпусом и начал бешено вращаться вокруг своей оси, безжалостно сметая повстанцев, которые укрывались за ним. Некоторые из откинутых прочь солдат отлетали от лобовой брони «Леман Русса», другие, будто выброшенные куклы, падали в провал, и их крики быстро стихали в теплом утреннем воздухе.

Зарычавшие в последний раз двигатели направили кренящуюся «Химеру» к ущелью. Неповоротливый бронетранспортер раскидал с дюжину злополучных ризгийцев и раздавил ещё несколько. Наконец, толкнув пару-тройку повстанцев через проломленную ограду, бронемашина свалилась вслед за ними в бездонную тьму.

Нечто мелькнуло в мозгу сержанта – он упустил какое-то критическое изменение ситуации. Но что же…

Захарию швырнуло на крышу, и он ударился грудью с такой силой, что из легких вышибло весь воздух. В ушах звенело, элизиец не мог сосредоточиться; затем чьи-то огромные руки подняли его сзади и поставили на ноги. Мир закружился перед глазами, и сержант сорвал шлем, а потом затряс головой, пытаясь привести себя в норму.

Мелнис что-то орал ему, но Захария слышал только пронзительный визг. Несколько мгновений спустя командир понял, что произошло: «Леман Русс» открыл по ним огонь и первым же выстрелом угодил в угол башни. Сояк, пригнувшийся у края большой неровной дыры, пробитой в парапете, выпускал последние гранаты через провал, но танк оставался вне зоны досягаемости, пусть и ненамного.

Опираясь на Мелниса, сержант подобрал лазган и заковылял к позиции Сояка. В тот же миг над ними пронесся второй снаряд, взорвавшийся в сотне метров за башней. Плазмометчик, с тупым упрямством встав посередине бреши, попытался открыть огонь по «Руссу», но из-за череды прежних выстрелов его оружие опасно перегрелось и отключилось, оставив здоровяка рычать с досады.

Схватив Мелниса за разгрузку, Захария оттащил его с линии огня, не забыв бросить на разъяренного бойца предостерегающий взгляд.

Внизу, на переправе, Адуллам и Беор отчаянно пытались закончить установку зарядов, а Коарто и трое выживших гвардейцев медленно отступали к ним спиной вперед, изредка постреливая в мятежников – у элизийцев почти закончился боекомплект. Ризгийцы готовились к контратаке на мост, их останавливала только необходимость уничтожить троих имперских солдат на башне.

Зрение сержанта наконец-то прояснилось. Нахлобучив шлем, он схватил Сояка за плечо и указал на лестничный люк.

– Спускайтесь и прикрывайте огнем остальных. Старайтесь не попадаться врагу на глаза, и они могут решить, что вывели нас из игры. Я собираюсь разобраться с этим танком.

Кивнув, гранатометчик подполз к тяжелой деревянной панели

Первым в отверстие протиснулся Мелнис, затем, отсалютовав, за ним последовал Сояк. Две секунды спустя в нижнюю часть башни врезался снаряд, пробив вторую дыру в массивных стенах и обвалив угол постройки. Здание могло рухнуть в любой момент, а экипаж «Леман Русса» взял Захарию на мушку – ещё один или два выстрела по его позиции, и танк перенесет огонь на других элизийцев.

Вытащив из разгрузки сменную батарею питания, ветеран постучал ею по шлему, чтобы вытряхнуть грязь, которая могла набиться внутрь за время задания, и с приятным лязгом вставил в лазган. Глубоко вздохнув, сержант перекатился на живот и как можно плотнее прижался к крыше, чтобы не подставляться без нужды. Он и так нарушал два золотых правила снайпера, собираясь стрелять с «засвеченной» и открытой позиции.

Время замедлилось. Боковым зрением Захария наполовину увидел, наполовину ощутил крупную фигуру Мелниса, хромавшего через проспект к входу на мост. Здоровяк на ходу вытаскивал из открытой кобуры на спине совершенно неуставной и совершенно бесполезный на таком расстоянии дробовик. Сояк, отложив гранатомет, уже стрелял одиночными из лазгана по целям на дальнем краю пропасти; яркие вспышки разрядов мелькали в уголке глаза сержанта. Четко осознавая всё это, снайпер совершенно не отвлекался от главной цели, орудия в спонсоне помятого левого борта. Ствол пушки был направлен прямо на сержанта, мятежники не могли промахнуться.

Захария улыбнулся.

Задержи дыхание. Жди. Выдохни. Нажми.

Лазган выпустил сияющий высокоэнергетический луч точно в центр орудийного ствола. Разряд встретился с головкой снаряда, начавшего движение наружу. Сами того не зная, они подарили сержанту нечто невероятное – выстрел, какими гвардейцы хвастались в кабаках, приняв чересчур много стаканчиков. Захария всё ещё улыбался, а левая сторона «Леман Русса» уже оторвалась от земли; танк завалился набок, из раскуроченного корпуса повалил дым. Секундами позже детонировал боекомплект, и бронемашина весьма впечатляюще разлетелась на куски. Ризгийцев разметало по трем сторонам от «Русса», из окон стоявших поблизости домов выбило последние стекла, а осколки со свистом умчались по всем направлениям.

Урон, причиненный врагу единственным выстрелом, был хорош сам по себе, но к нему добавились глубокое потрясение и замешательство, охватившие повстанцев. Сержант выиграл для Адуллама и Беора время, в котором они так нуждались, и подрывники воспользовались шансом.

– Невероятно, Зах! Невероятно! Мы готовы, поджигаю десятисекундный шнур. Адуллам – отбой.

Коарто возглавил отступление, за ним отходили трое выживших гвардейцев, следом – тяжело дышавшие подрывники, а Мелнис и Сояк прикрывали их огнем. Несколько мятежников явно не по своей воле рискнули сунуться на мост; они двигались неровной цепью, пытаясь добраться до зарядов и разминировать полотно, но было уже слишком поздно. Середину переправы разорвало на части мощным взрывом, и Захария пригнулся за остатками парапета, укрываясь от града чугунных и каменных обломков. Хоть судьба и уберегла сержанта от мгновенной и бесславной гибели в результате диверсии, устроенной его собственным отрядом, и без того сильно поврежденная башня не выдержала нового испытания. Здание начало рушиться вокруг снайпера и под ним.

Захария нырнул в открытый люк и наполовину побежал, наполовину покатился по разваливающимся ступенькам. Большие куски кладки отскакивали от шлема и наплечников сержанта, через колодец винтовой лестнице падали огромные каменные блоки. Наконец, с оглушительным грохотом на улицу рухнула целая стена.

Поняв, что не успеет добраться до нижнего этажа, элизиец выпрыгнул в зияющую дыру и приземлился на груду щебня, выброшенного взрывом первого снаряда «Русса». К счастью, высокие прыжковые ботинки спасли Захарию от растяжений, а подбитые участки комбинезона смягчили неловкое падение на дорогу. Туда уже приковылял Мелнис, которому помогал идти Сояк.

Над их головами по-прежнему проносились мины, но, когда за изгибом ущелья взорвалось что-то скрытое от глаз, мятежники не могли не сообразить, что их карта бита.

Два моста уничтожены, ещё один – под контролем элизийцев. Бежать некуда.

Жилые помещения на борту «Уничтожения», в которых разместилось отделение Захарии, были тесными, шумными и аскетичными. Впрочем, там работали душевые, столовая располагалась неподалеку, и этого солдатам хватало за глаза.

Сидя на краю облупившейся железной койки, сержант корпел над кронштейном прицела, аккуратно возвращая ему прежнюю форму при помощи плоскогубцев. Крепление повредилось во время суматошного побега из разваливающейся башни. Было слышно, как в соседних душевых кабинках хохочут Сояк и Коарто; голоса друзей отражались от низкого потолка шестиместной каюты. Адуллам, не обращая внимания на невероятные россказни товарищей, лежал на разостланной скатке напротив Захарии и смотрел в пространство.

Из коридора притопал Беор, читая на ходу последнюю оперативную сводку, поступившую из комнаты для совещаний тремя палубами выше. Боец тяжело дышал, его бочкообразная грудь вздымалась, едва не разрывая тунику последнего размера.

– Уже через час после взрыва второго моста удалось отключить щит. Мятежники сдались два часа спустя.

Потянувшись, Адумллам зевнул, спустил ноги с края койки и внимательно изучил грязные растопыренные пальцы.

– Я так понимаю, вскоре начались расстрелы. Прошел тут мимо нескольких комиссаров, так они просто лопались от нетерпения.

Захария улыбнулся своим мыслям – после того, как 158-ой взял ситуацию под контроль, в Ризга-сити действительно направилось множество представителей Комиссариата, готовых вершить правосудие Императора. Что ж, это их право, и сержант удивился бы, узнав, что хоть один изменник переживет сегодняшнюю ночь. Воздаяние будет жестоким и быстрым, но совершенно оправданным; поразительно, что Инквизиция ещё не заинтересовалась восстанием.

Снайпера не волновало, что именно произойдет с гражданским населением мира, оставшегося далеко внизу. Планета никуда не делась с пути сил Хаоса, неустанно наступающих через Арксов Проход, и на ней не имелось ни официального ополчения, ни эффективного правительства, к которому жители могли обратиться за помощью. Массовая эвакуация из-за ряда проблем не представлялась возможной, как и размещение на Ризге сил, отличных от символического гарнизона. Впрочем, все эти заботы теперь легли на плечи старших офицеров, поэтому Захария мысленно пожал плечами и начал устанавливать прицел на исправленное крепление.

Беор, потерявший интерес к операции после того, как их участие в ней закончилось, поднял глаза от распечатки.

– А что там с Мелнисом? Ногу-то отпилят или нет? Вы только представьте, какой он будет занозой в заднице, если ему приделают аугметику!

Захария посещал бойца час назад, в переполненной мясницкой, которую называли корабельным лазаретом «Уничтожения». Мелнису ещё повезло: хотя рана оказалась глубокой, и он потерял немало крови, но, попади разряд на сантиметр левее, плазмометчик не выбрался бы с планеты живым. Правда, такое известие не порадовало могучего здоровяка: после того, как ветеран наорал на третьего санитара подряд, требуя поставить его на ноги и признать годным к несению службы, проходивший мимо врач назначил раненому дозу успокоительного, которой хватило бы, чтобы свалить быкогрокса. Если им повезет, Мелнис, возможно, проспит целую неделю.

– Он будет в порядке, когда немного – как там эта штука называется? – отдохнет.

С этим Адуллам выгнул спину, хрустя суставами, и изучил сине-черный кровоподтек на голени. Беор, глубоко вздыхая, медленно опустился на свою койку в дальнем углу.

– Не знаю, как вы двое, а мне здесь надоело до чертиков. Дождаться не могу, когда окажемся дома. Миленький абордажный бой с какими-нибудь элизийскими пиратами – вот что я называю…

Захария мастерски владел собой: он умел усилием воли замедлять сердцебиение, дышать поверхностно и очень тихо, оставаться абсолютно неподвижным посреди урагана взрывов, но существовала одна, одна-единственная вещь, способная пробить броню его невозмутимости. Если бы в отделении имелся новичок, он решил бы, что ветеран-сержант пропустил мимо ушей замечание Беора, но Адуллам, слишком хорошо знавший друга, увидел признаки его гнева. Костяшки пальцев на правой руке командира побелели, когда он будто тисками сжал отвертку, которой работал с лазганом.

В тот же миг Беор осознал свою ошибку и поймал на себе свирепый взгляд Адуллама. Даже Сояк и Коарто перестали петь в душе; все знали, что при Захарии нельзя говорить о «возвращении домой».

– Серж, я…

Слова извинения застыли в глотки Беора – в дверях появился высокий и поджарый капитан Макарах, молодой, но очень эффективный офицер из третьего взвода. Быстро оглядев каюту, он посмотрел на сержанта, обернувшегося с нейтральным выражением лица. Адуллам покачал головой, не понимая, как Захарии это удается.

– Сержант, ваше присутствие требуется в комнате для совещаний, немедленно. На Офель-минорис создалось крайне скверное положение, а мы ближе всех, так что и разбираться нам.

Аккуратно положив лазган на койку и убрав отвертку в развернутый ремонтный набор, Захария поднялся и застегнул комбинезон. Не говоря ни слова, он последовал за капитаном в узкий коридор и пропал из виду, оставив в каюте умолкших товарищей.

Шумно выдохнув носом, Адуллам сунул руку под койку и вытащил собственный лазган. Беор сделал то же самое, и вскоре в тишине раздались отголоски щелкающих и лязгающих звуков – бойцы разбирали, проверяли и чистили оружие.