
Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"
Автор книги: Дэн Абнетт
Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
Жанр:
Героическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 105 (всего у книги 247 страниц)
– Ничего подобного, сэр. Рота подчиняется Белому Кабану.
Кабанов ухмыльнулся, а потом отвернулся и снова начал стрелять.
«Иногда твое поведение приводит меня в замешательство, капитан, – подумал он, – но иной раз вы образцовый офицер. Пусть последнего будет больше».
Дальнейшие действия зеленокожих вызвали отвращение у Кабанов, в очередной раз подчеркнув факт, что у орков отсутствует малейшее представление о чести и гордости. Зажатые внизу, они стали стаскивать трупы своих убитых в кучи, чтобы использовать в качестве щита. Они тащили тяжёлые трупы и складывали их друг на друга. Гордость востроянцев никогда бы не позволила им опуститься до такого, но это было довольно эффективно. Щит из мертвой плоти одинаково хорошо впитывал болтерный и лазерный огонь, давая им защиту для перегруппировки.
Взорвались гранаты. Орки, вооружённые тесаками и топорами, бросились вперёд. Много востроянцев нестройными рядами стали отступать со своих позиций. Кабанов слышал усилившиеся переговоры в воксе, это офицеры и сержанты призывали своих людей к порядку и мужеству.
– Два орочьих лидера еще на ногах, капитан. – сказал Кабанов. – Где, варп подери, мои снайперы?
В тот момент, когда полковник рычал на Себастева, самый большой и темнокожий орк твёрдо встал на ноги, но тут же упал. Его череп пробил мастерски выполненный выстрел.
– Рядовой Сарович докладывает о подтверждённом убийстве. – сказал Курицын.
На площади, беззвучно упала монструозная фигура последнего предводителя орков. Пуля снайпера пробила аккуратное отверстие в его груди, на выходе же выбила дыру размером с человеческую голову.
– Капрал Изгород так же докладывает о подтверждённом убийстве, сэр.
– Моя признательность обоим. А сейчас настало время нам отступать. Какие новости от сапёров?
Лейтенант Курицын вызывал сержанта Бараду, но вместо него ответил другой член отряда сапёров. Курицын ответил полковнику:
– Взвод Брешека на электростанции, сэр. Они вступили в бой с орками. У меня есть сведения, что сержант Барада и еще трое из его отряда убиты, сэр. Оставшиеся…что? Пожалуйста, подтвердите, что вы сказали.
– Что там, Ритс? – спросил Себастев, подойдя к своему адъютанту.
– Сапёры подтверждают, что заряды установлены, сэр. У нас двенадцать минут, чтобы покинуть город. Взрывная волна дойдёт до нашей текущей позиции.
– Значит нам лучше быть подальше отсюда. – сказал Кабанов. – Лейтенант, транслируйте приказ. Люди должны отступать организованно. Первыми отзовите взводы Брешека и Барады, потом взводы на юге и севере. Тяжелые болтеры прикроют последних отступающих.
– Понятно, полковник.
– Очень хорошо. – сказал Кабанов. Он повернулся к Себастеву. – Давайте спустимся на первый этаж и подготовимся выдвигаться, капитан. Нам захочется быть как можно дальше, когда подорвут электростанцию. Я ожидаю, что взрыв устроит здесь форменный беспорядок.
– Не сомневаюсь в этом, сэр. – сказал Себастев с лёгкой усмешкой. – Проклятые орки не узнают, что их погубило.
Непосредственно с улицы Себастев увидел обстановку абсолютно другой. Выбежав вместе с полковником и солдатами первого взвода из дверей старой гостиницы, он оглядел площадь. Из-за груд сваленных трупов размахивая тесаками стали выбегать орки, но их сразу срезали огнем, не давая вступить в ближний бой.
Взводам востроянцев был дан приказ отступать, но столкнулись с необходимостью сдерживать давление со стороны орков, передвигаясь в шахматном порядке, что замедляло отступление и Себастеву это не нравилось. Как только он отвернулся от площади и приготовился бежать к транспортам с Кабановым и остальными, земля под ногами содрогнулась. Огромные груды снега скатывались с крыш зданий рядом с площадью и осыпались с полуразрушенных стен.
– Какого Трона тут происходит? – спросил Маро, его глаза были широко открыты. – Землетрясение?
Это было справедливое предположение, учитывая частую сейсмическую активность, которой подвергался Мир Даника, но это не было землетрясение. Содрогания земли были какие-то другие Толчки были ритмичными и систематическими, как поступь великана.
– Двигайтесь, быстро! – крикнул Себастев. Но все уставились на то, как здание на дальней стороне площади взорвалось вращающимися осколками каменной кладки.
Орки оглянулись посмотреть, что там, и их засыпало градом осколков. Некоторых раздавило насмерть, там, где падали камни, на снегу остались лишь красные мазки. Другие, не обращая внимания на потери, начали приветственно кричать. Когда гигантское облако пыли и осколков осело в спокойном зимнем воздухе, из него появился чудовищный массивный силуэт орочьего дредноута.
Из его сдвоенных выхлопных труб с кашляющим звуком и пыхтением вырывались жирные клубы черного дыма. Гортанный, басовито громыхающий звук его двигателя отдавался вибрацией в броне Себастева.
Он был невероятно большим, даже выше, чем «Часовой» и намного более громоздким. Минуту назад, мощные, казавшиеся Себастеву грозными, обёрнутые в тугие пластины мышц, которые могли разорвать человека на части, теперь выглядели не такими большими на фоне гиганта.
Как только дредноут ступил на площадь, орки столпились вокруг его ног, пытаясь найти укрытие между блестящих поршней. Лазерный огонь востроянцев продолжал полосовать их из проходов улиц и аллей. Несколько лучей лизнули по броне дредноута, не причинив вреда.
При всем своём размере, убийственная машина выглядела так, будто её слепили из случайно подобранных деталей. Её бочкообразный торс был покрыт толстыми листами металла, похожими на двери от люков танков, прикрученных под всеми возможными углами. Массивные сдвоенные стабберы были закреплены над его толстыми поршневыми ногами.
С каждой стороны длинные руки, выдвинутые вперёд и покрытые извивающимися кабелями мощной гидравлики. Острые клешни на конце каждой руки беспрестанно лязгали друг об друга, желая разорвать плоть слабых существ в кровавые лохмотья.
Разорванный флаг из черной ткани со знакомым изображением желтого цвета свисал с верха машины. Там была изображена трёхглавая змея клана Ядовитых голов.
– Во имя Трона, – задыхаясь сказал Кабанов, – нам понадобится нечто большее, чем тяжелые болтеры, чтобы вынести эту штуку.
– Думаю взрыв электростанции справится с ним, сэр, – сказал Себастев, – но давайте не будем тут оставаться, чтобы узнать наверняка. У нас меньше шести минут, чтобы выйти из радиуса взрывной волны.
Пока он говорил, дредноут развернулся к отступающим востроянцам на южной стороне и желудок Себастева сжался
– Риц, – крикнул он – скажи нашим парням, чтобы двигались быстрее. Отставить прикрывающий огонь. Отступать с максимальной скоростью! Эта штука сейчас…
Оглушающее стаккато разнеслось в воздухе. Из толстых стволов стабберов вырвался неистовый мерцающий огонь, осветив всю площадь. Вперёд полетела метель из крупнокалиберных пуль, они прошивали фасады домов на южной стороне, пробивали стены и дробили толстые камни в пыль и осколки. Верхние этажи древних строений, нетронутые в течение двухсот лет, падали на землю, поднимая облака пыли.
В воксе Себастев услышал крики. Его офицеры приказывали своим подчиненным найти укрытие.
– Трон подери, – сказал им в вокс Себастев, – забудьте про укрытие. Отступайте со всей возможной скоростью, немедленно! Убирайтесь оттуда. Сейчас же направляйтесь к транспортам. Это приказ!
Для некоторых приказ немного запоздал. Много первенцев погибло под опустошающим градом пуль дредноута. Если они засидятся там еще дольше, орки не преминут воспользоваться шансом пойти в атаку и вступить в ближний бой, пока они не сбежали на запад.
Себастев заметил, как полковник Кабанов смотрит на него. Он понял, что второй раз за день потеснил своего вышестоящего офицера, пройдясь по его авторитету. Но сейчас не было времени, чтобы снова приносить извинения. Они должны были двигаться. Себастеву было понятно, что с последствия настигнут его позже.
– Полковник, – сказал Себастев, – мы должны бежать, немедленно.
– Первый взвод, – сказал Кабанов, – доставьте нас в целости к транспортам, пожалуйста.
Лейтенант Таркаров немедленно приказал своим людям образовать оборонительный строй вокруг командного состава. Другими словами, они рванули по улице бегом.
Когда они бежали, Себастев заметил, что полковник с трудом держится рядом. Кабанов прилагал большие усилия, чтобы держать скорость наравне со всеми, но его возраст повлиял на физическую форму. Маро же наоборот, бежал размашисто, как будто у него не было аугментированной ноги.
Позади, на площади, к громоподобным шагам дредноута присоединились другие звуки. Еще больше разваливающихся, ржавых машин для убийства загрохотали между покинуты домов. Орки рычали и кричали во время погони за отступающими людьми.
Себастев видел, что полковник задыхается, но останавливаться не было времени. Они почти достигли западной окраины города. Потом в поле зрения появились Химеры и тяжелые транспорты, терпеливо ожидающие на заснеженном поле. Их двигатели шумно работали на холостом ходу. Из выхлопных труб вырывались в воздух черные выхлопы. Солдаты пятой роты, уже достигшие машин, спешно грузились в них.
Когда первый взвод и командный отряд вышли с улиц, Себастев увидел еще людей в красно-золотом, бегущих по подъёму в чревах тяжелых транспортов. Для точной оценки не было времени, но на первый взгляд пятая рота Себастева поживала неплохо.
Когда командный отряд перешел на трусцу, а потом на шаг, Кабанов полез в карман за носовым платком. Он поднёс его ко рту и сухо закашлялся, от этого его согнуло пополам. Вместо полковника к лейтенанту Таркарову обратился Маро:
– Спасибо, лейтенант. Вы и ваши люди должны занять места в транспортах. Готовьтесь к скорому отбытию.
Таркаров кивнул, однако по его лицу было понятно, что он обеспокоен и, возможно, немного шокирован состоянием Кабанова. Быстро отсалютовав он развернулся и увел своих людей.
Маро проводил полковника Кабанова к командирской «Химере». Себастев на секунду замешкался. Они с Курицыным несчастно посмотрели друг на друга.
– Кажется полковник не вполне здоров, сэр. – сказал Курицын.
– Ты прав. – ответил Себастев.
С окраин города бежала еще одна группа востроянцев, направляясь к ожидающим транспортам. Хрюканье и рычание орков уже было слышно из близлежащих улиц, и звук становился громче по мере их приближения.
– Нам надо уходить, капитан.
– Должны быть еще люди, Риц.
– Вы знаете, что их не будет, сэр. Те, кто не смог добраться сюда к этому моменту, уже не придут.
– Отец Олов? Комиссар?
Курицын быстро передал запрос по воксу. В ответ он получил подтверждение от лейтенантов второго и третьего взводов.
– Третий взвод докладывает, что отец Олов находится с ними в третьем транспорте. Комиссар, видимо, решил поехать со вторым взводом. Наши водители ожидают приказа полковника, чтобы начать движение.
На окраине города появилась первая кучка орков, они беспорядочно стреляли из пистолетов в сторону Себастева. Себастев повернулся и пошел вверх по рампе в задней части урчащей «Химеры», Курицын был в шаге позади него.
Внутри тесного заднего отсека Курицын нажал на управляющую руну, подняв рампу. Кабанов был уже пристёгнут и накрыт толстым одеялом, он пил, рабанов был уже пристёгнут и накрыт толстым одеялом, он пил развод из серебряной фляги. Себастев ожидал, что у него будет красное лицо от затраченных усилий, но он был мертвецки бледен.
– Разрешите отдать приказ всем транспортам начать движение, сэр? – спросил Курицын.
– Сделайте это немедленно, лейтенант. Уведите нас подальше от этого проклятого места. – Голос полковника был скрипучим и подавленным. Он поднял флягу ко рту и сделал большой глоток.
Курицын передал приказ по воксу и гудение двигателя снаружи усилилось. Лейтенант Маро два раза ударил по внутренней стенке, раскачиваясь и дрожа командирская «Химера» набирала скорость, удаляясь от Корриса и оставляя позади взбешённых орков с их чудовищными машинами.
Себастев и Курицын пристегнулись к сиденьям и молча посмотрели друг на друга. Никто не разговаривал. Через минуту в бойницы «Химеры» проник яркий свет, затем раздался отдалённый взрыв, заставивший покачнуться машину.
Полковник Кабанов слегка улыбнулся, наверное, представил, какие разрушения посеял взрыв в рядах орков. Себастев воспринял реакцию полковника, как сигнал. Он наклонился вперёд, посмотрел прямо в глаза старику и сказал: «Хватит кормить меня дерьмом грокса, полковник. Сейчас самое время поговорить начистоту».
Глава VДень 686
82 км. к западу от Корриса
17:78
– 22 °C
Перед тем, как скользнуть с неба, заходящее солнце окрасило землю в оттенки красноватого золота. Опускался холодный, темный вечер. Миллиарды звезды блестели над головой, испуская ледяные иглы света, и луна Даниккина, Аварис, светили жирными сияющими пятнами.
По залитым лунным светом снегам со всей возможной скоростью на запад двигалась колонна транспортов. Скорость была невысокой, нетронутые снежные заносы были больше метра глубиной. «Химеры» пятой роты были вынуждены ехать медленно, уравнивая скорости с массивными, построенными на Даникке перевозчиками войск, что шли впереди, прорезая широкие каналы в снегу своими огромными клиновидными полозьями. Машины местного производства, называемые «Первопроходчиками», были изъяты с захваченных вострянцами складов по всему Миру Данника. По сравнению с качественной и легкой имперской техникой они не были предназначены для скоростного перемещения. Вместо этого они выглядели объёмными и неровными, готовыми справиться с любой, даже самой ужасной поверхностью Даниккина. Десантное отделение в задней части было разделено на два этажа и могло вместить до тридцати человек. Шасси было установлено высоко на спаренных мощных колесах, подальше от земли и других препятствий, с которыми могла столкнуться машина. К высокому десантному отделению примыкала длинная рампа, которая выпадала из передней части машины, а не с тыльной, как у других БТРов. Комиссар Кариф решил поехать в одном из этих непреклонных гигантов, преданный своей вере, что комиссар должен служить примером для подражания простым солдатам. Так, когда «Первопроходец» содрогаясь стал прокладывать себе путь среди глубоких снегов, он ходил среди рядов сидевших востроянцев, пользуясь рукоятками, свисавшими с потолка, чтобы сохранять равновесие. Все остальные были пристегнуты к своим сиденьям.
– Как твоё имя, солдат? – спросил Кариф, остановившись чтобы рассмотреть толстошеего человека с вощёными усами коричневого цвета и пронзительными, зелеными глазами.
– Акмир. – ответил мужчина. – Рядовой Алукин Акмир, третий взвод, сэр.
– Рад знакомству, Акмир, – сказал Кариф кивнув, – и скольких же врагов ты убил в Коррисе?
– Вдвое меньше, чем нужно, сэр. – сказал Акмир. Тихий гнев звучал в его голосе. Он опустил глаза вниз на свои мозолистые руки, и сделал вид будто что-то увлеченно разглядывает. Казалось он не из разговорчивых. Но Кариф еще не закончил.
– Как давно ты служишь в полку, Акмир?
Перед тем, как ответить солдат на секунду задумался, возможно размышляя, насколько можно быть открытым с этим новичком. После мгновения раздумий он криво усмехнулся и сказал: «Достаточно давно, чтобы знать, что дала абсолютно ни к кхеку, сэр.
Кариф хотел уже разузнать поподробнее, когда за его спиной заговорил другой солдат.
– Он прав, комиссар. Мы все служим достаточно долго, чтобы знать – те ублюдки сидят в уютном Седдисварре и жмут из нас последние соки.
С противоположной стороны отделения донеслось согласное бормотание.
– Старый Голодяй. – сказал кто-то. – Никогда не думал, что он поступит так с капитаном. По крайней мере, не так открыто.
– Император, благослови Белого Кабана за то, что он вытащил. – сказал еще один. В ответ на эти слова одобрительный гул усилился, перекрывать шум работы двигателя.
– Белому Кабану доверяют все. – добавил другой солдат. – Бойцовский Пес – великий человек, но я подозреваю, что ему бы пришлось удерживать позиции до конца. Одна жизнь за Императора и всё.
– Бойцовский Пёс? – переспросил Кариф в некотором смятении.
– Это капитан Себастев, сэр. – подсказал рядовой Акмир. – Только он не очень любит это имя, так что не советую называть его так в лицо.
Интересно, подумал Кариф, и вполне подходяще.
Разговор все больше накалялся и голоса усиливались, Кариф слушал внимательно, желая понять настроение людей. Они продолжали удивлять его. Будучи холодными и равнодушными к нему на протяжении первых нескольких дней, сейчас они, эти востроянцы, выглядели на удивление открытыми и беспечными. Перемена была разительная. Возможно причиной этого было то, что он сражался с ними рядом в Коррисе. Он слышал, что такой подход к Первенцам наиболее правильный.
– Безумие. – проревел громкий голос. – Одна, мать её, рота, чтоб удерживать весь восточный фронт!
– Не безумие, – ответил другой голос, – а старое доброе предательство!
Остальные согласились с этим, добавляя свой гнев и недовольство к какофонии. Незаметно к голосам присоединился новый звук, ритмичное лязганье, пробивающееся через весь этот шум. Кариф, вместе с другими повернулся к источнику звука. Крепкий, как титан, со шрамом на лице и седыми волосами, сержант стучал позолоченным прикладом своего лазгана по стальному полу.
Завладев вниманием окружающих и добившись тишины, он посмотрел в глаза Карифу и заговорил. Его голос был тихим и властным, он заставлял людей слушать его.
– Вы должны простить этих парней, комиссар, за то, что любят перебивать друг друга. Они не проявляют неуважение к капитану, генералу или кому-либо еще. Но вы должны понять нашу разочарование, сэр. Это не легко – уйти из Корриса. Мы сражались почти два года, чтобы удержать его. Там погибло много хороших людей. Тяжело смотреть, как заклятый враг просто взял его. Востроянская гордость, понимаете? В конце концов? она убьёт нас больше, чем зима, орки и повстанцы вместе взятые.
Кариф задержал взгляд на погонах сержанта, пока человек не понял намека.
– Прошу прощения, сэр. – сказал сержант с коротким кивком. – Сидор Баск, сержант первого взвода.
– Дарид Аль Кариф, – ответил Кариф и улыбаясь поклонился. Заметив, что привлек внимание окружающих, он добавил. – Для меня честь служить с вами.
Баск поманил пальцем молодого солдата, чтобы тот освободил место. Кариф сел. Отсек был погружен в тишину, все вслушивались в разговор.
– Давно вы служите в шестьдесят восьмой? – спросил Кариф. – Двадцать? Тридцать лет?
– Тридцать пять, сэр. Даже дольше, чем капитан Себастев, тем не менее – он достойный человек.
Кариф был не настолько глуп, чтобы выразить свои сомнения по поводу этого примечания, по крайней мере не сейчас, когда эти люди стали так откровенны. Но он все еще никак не мог примириться с твердой репутацией неучтивого капитана.
– Генерал Властан кажется не очень высокого мнения о капитане. Почему между ними такая вражда?
Баск ухмыльнулся и сказал:
– Это трудно понять чивеку, сэр. Без обид.
– Сделайте так, чтобы я понял. – ответил Кариф смеясь, – и я забуду эту маленькую обиду.
Бросив взгляд на сидящих людей, он увидел, что некоторые давились смехом.
– Генерал не любит нашего капитана по многим причинам, сэр. Но есть одна, самая большая и очевидная. Деление востроянцев на классы основа разногласия и высокие звания всегда были сферой аристократов. Большинство из них хотят сохранить такое положение вещей. Майор Дубрин…в общем, это было его предсмертное пожелание, чтобы капитан Себастев взял командование ротой. Полковник Кабанов с уважением воспринял это желание. Так как генерал Властан был обязан жизнью полковнику еще с начала их службы, так что я полагаю он вынужден был это сделать, по крайней мере на некоторое время. Генерал Властан, наверное, полагал, что жизнь капитана на фронте не будет долгой и эта ситуация не потребует прямого вмешательства. Очевидно, вышло не совсем так.
Старый сержант тряхнул головой.
– Люди говорят, что капитан Себастев не стал бы нас оттуда выводить без прямого приказа. У нас до сих пор дыхание перехватывает, ведь Белый Кабан остался позади, чтобы спасти нас, и не в первый раз он так делает. Генерал будет плеваться огнем, когда услышит про это. Это настоящая неразбериха. Вы конечно думаете, что для нас, простых солдат все это ни черта не значит. – сержант бросил взгляд вдоль рядов слушавших его солдат. – Но есть кое-что еще, что занимает ум солдата, помимо приказов, снаряжения и благословения Императора.
Кариф понял, что стал относиться к этому человеку с большим теплом. Похоже у сержанта Баска были все качества, на которых строилось могущество репутации Первенцев: дисциплина, преданность и честь.
– Хорошо сказано, сержант. – сказал Кариф. – Очень хорошо сказано. Я рад узнать, что пыл востроянских Первенцев не миф. Твердая дисциплина, умение воевать и старая добрая выдержка – там, где эти качества, там нет недостижимых целей во имя Императора.
– За императора и за Вострою! – выкрикнул один из солдат. Остальные немедленно подхватили его крик.
Баск наклонился со своего места к Карифу: «Похоже, вы умеете сказать правильные слова, комиссар».
Когда крики стихли, Баск обратился к молодому солдату в дальнем конце ряда:
– Давай споём, Якин, что-нибудь, чтобы разогнать немного кровь.
Солдат начал рыться в своем рюкзаке. Через мгновенье Кариф увидел, как тот достаёт длинный черный футляр. Из него он вытащил семиструнный инструмент и смычок к нему, солдаты вокруг тут же начали выкрикивать названия песен. Почти сразу же ноты заполнили воздух, высокие и чистые на фоне шума работы двигателя «Первопроходца».
Улыбаясь, сержант Баск откинулся назад, закрыл глаза и кивал головой в ритм мелодии. «Как вам нравится ушек, комиссар?»
Для уха Карифа, музыка звучала, словно визг раненого грота. Она ерзала по нервам, и он с трудом заставлял себя не вздрагивать в открытую: «До этого момента я его никогда не слышал, сержант. – ответил он, – Я думаю со временем он мне понравится».
В уголках глаз сержанта собрались морщинки, когда он засмеялся:
– Очень дипломатичный ответ. Наш Якин не самый талантливый музыкант, но он лучше, чем совсем ничего.
«Тут я мог бы с вами поспорить», подумал Кариф.
Вострянцы взялись за руки и топали ногами по полу в ритм музыке. На минуту их гнев отступил, когда музыка напомнила им об их родстве и родном мире.
Кариф понял, что заразился духом товарищества, который исходил от солдат. Наперекор себе он начал топать ногой в ритм с солдатами. Но неожиданно, смена настроения Баска разорвала это единение. Он застал Карифа врасплох, а это редко кому удавалось. Сержант пригнулся ближе и сказал:
– Теперь, когда они заняты, комиссар, возможно Вы будете достаточно любезны, чтобы сказать мне, что, варп разорви, происходит на самом деле? Вся эта болтовня о приказах и доукомплектовании сойдет для солдат. Им нужно это слышать. Но любому человеку, у которого больше двух лычек, нужно знать, куда он ведет своих людей. Мы идем прямо в бой или Белый кабан вывел нас из-за простой прихоти? Если вы что-то знаете, то не держите меня в неведении.
«Белый кабан тут, Старый голодяй там, размышлял Кариф. И Бойцовский Пес? Что творится с прозвищами у востроянцев? Пусть поможет Трон тому человеку, который неуважительно прозовет меня.
– Это не секрет, сержант. – ответил Кариф. – Решается судьба Налича. Армия независимости Данника совершила массированное наступление, так же были атаки изнутри города: агентами сепаратистов и сочувствующими гражданскими лицами. Комиссар-капитан Вон сообщил о тяжелых боях, но потом связь прервалась. С тех пор из Налича передач не было. Возможно передающая станция была разрушена в ходе сражения. Я полагаю, скоро мы это узнаем. Не понимаю, как простые силы планетарной обороны могут надеяться противостоять мощи Молота Императора, с поддержкой или без проклятых гражданских ополченцев. Они сошли с ума?
– Мы сглупили, однажды поверив в это. – сказал Баск. – Не сочтите за неуважение, но две тысячи лет борьбы за жизнь в таком климате, брошенные на выживание без всякой помощи от Империума… это изменило людей. Даниккийцы – твердый народ. У этого их лора-генерала, Ванандрассе, сердце так же черно и порочно, как зимняя ночь.
Кариф сжал челюсти:
– Этот человек не лорд-генерал, сержант. Он отвернул свой народ от света Императора и обрёк их на забвение. Возможно они и тверды, как лёд, но молот Императора разобьёт их на мелкие осколки. И для этого я буду безжалостен в своей службе, как будет и все вы
Праведный гнев Карифа сделал с ним то, что не могла сделать музыка востроянцев, его кровь забурлила, а удары сердца отдавались в сжатые кулаки и виски. Он горел желанием лично разорвать всех предателей на этой планете. Орки глупые, темные существа и должны быть вырезаны под корень, но они никогда не знали света Императора и никогда его не познают. Но чувствовать его и повернуться к нему спиной было величайшим преступлением в Империуме. Лишь одна мысль об этом вызывала тошноту у Карифа.
«Ничтожные отступники, – подумал он. – они сами обрекли себя на смерть».
Сержант Баск кивнул и приложил руки к груди, сложив пальцы в знак аквилы: «Вдохновляющие слова, комиссар! Именно так бы сказал комиссар Иззиус».
Все закончилось, несколько неправильных слов в дребезги разбили мост, который, как казалось Карифу, начал выстраиваться между ним и этими людьми. Он молча встал со своего места, сдерживая раздражение и разочарование.
– Черт подери, солдат, – сказал он озадаченному сержанту сквозь сжатые зубы. – теперь я ваш комиссар. Я не потерплю постоянного сравнения меня с вашим погибшим комиссаром. Запомните мои слова и передайте их своим людям.
После этого Кариф встал и ушел, держась за поручни над головой, чтобы не упасть от тряски транспорта. Баск ошарашено смотрел ему вслед. В дальнем конце отсека Кариф поднялся по металлической лестнице на верхнюю палубу.
Рядовой Якин закончил играть мелодию на последней дрожащей ноте.
С тех пор, как они покинули Коррис Ставин был занят на верхней палубе транспорта, в то время, как комиссар общался с солдатами на нижней. На секунду он повернул голову, когда зазвучала музыка. «Глаза Кати, – с улыбкой подумал он. – кто-то играет «Глаза Кати».
– Сосредоточься, парень, – окликнул его сержант Свемир, – надави здесь и здесь, пока я буду зашивать.
Сержант Свемир был медиком при втором взводе первой роты. Его голова была круглой, как дыня и была покрыта седой щетиной, настолько грубой, что об неё можно было зажечь спичку. Такая же щетина была и на его челюсти, но над ней нависали вощеные концы его усов, еще не успевших поседеть до кончиков.
Первое, на что обратил внимание Ставин при встрече с Свемиром – это отсутствие двух пальцев на его руке. Ставин старался не глазеть на руку. Но эта потеря, похоже, не мешала сержанту работать.
Несмотря на то, что взгляд сержанта не отрывался от раненого пациента, Свемир сказал, продолжая работать:
– Я не собираюсь к тебе придираться, сынок. Я признателен тебе за помощь, но тебе лучше смотреть на то, что ты делаешь. Этому храброму бойцу нужна наша помощь.
Верхняя палуба первопроходца в данный момент представляла собой довольно плохую операционную. Комиссар Кариф одолжил своего адъютанта в помощь Свемиру, заметив, что Ставин должен осознать мрачные факты из жизни Гвардии. Ставин не возражал. Эти истекающие кровью люди отважно сражались с ксеносами. Они заслуживали жизни. Если он может что-то сделать, он это сделает.
Их было шестнадцать человек, с ранами разной степени тяжести. Они лежали на спальных мешках по всему полу. Немалым было облегчение и от того, что сейчас они лежали тихо. Уколы анестезии, поставленные сержантом Свемиром вырубили их, принеся желанный конец стонам и крикам боли. Некоторым были нужны скобы для сведения плоти, а где-то по словам Свемира хватит и простых швов. Ставин наблюдал, как сержант осторожно вытаскивает из руки солдата длинный, черный кусок шрапнели. Потом он поднял искривленную иглу и плотно зашил рану.
– Этот оказался слишком близко к гранате зеленокожих. – сказал Свемир. – Это был самый тяжелый, парень. Ты бы бросил её обратно или прыгнул в укрытие? При любом раскладе эти проклятые штуки все равно взрываются в половине случаев.
Ответ Ставина не заставил себя ждать:
– Если бы она была всего одна, то я бросил бы её назад.
Закончив шов Свемир поднял клаза:
– Ты странный, новичок. Говоришь с акцентом с Мусхи, но на вид ты с Магдана.
Опять то же самое: новичок. Ставин гадал, сколько еще они его будут так называть. Его это не сильно беспокоило, но это было еще одним барьером между ним и его признанием. Всем известно, что новую вещь нужно сломать, чтобы она заработала правильно.
«И к тому же, – подумал он, – мне не нужно их признание. Я хочу отправиться домой, мне здесь не место».
– Моя мать Магданка, сэр. – сказал Ставин. – Мой отец был Мусхавианцем. А вырос я в улье Цурка.
Это был первый раз, когда он упомянул о своих родных с тех пор, как покинул Вострою. Никто не спрашивал его о них, даже комиссар. Но что-то в сержанте Свемире заставило Ставина открыться. В присутствии человека спасающего жизни, а не отнимающего их, было что-то успокаивающее. Тогда Ставин понял, что отчаянно пытался говорить с кем-то, хотя он также видел опасность в этой потребности. Она была в том, что Ставин хранил секрет и его великий секрет был в том, что он прибыл на Мир Даника по поддельному документу. Начальная подготовка, возможно, сделала бы его солдатом, но он никогда не будет истинным Первенцем из-за своего старшего брата, чьё имя он взял, когда он вступил в Гвардию.
– Улей Цурка, да? – сказал Свемир, переместившись ближе к следующему пациенту. Махнул рукой, подзывая Ставина поближе. – И как там? Я из улья Арополь в Сальсводе. Дальше Муски никогда не был. – он показал жестами, чтобы Ставин поднял ногу одурманенного солдата для смены пропитанной кровью повязки на чистую.
Ставин не знал, что ответить. Для описания страданий существования в трущобах Цурки не было подходящих слов. Он притворился, что не слышал вопроса и наматывал свежую повязку молча, заметив лишь, какими липкими стали его руки.
Сержант Свемир истолковал молчание Ставина по-своему:
– Так плохо, да? – сказал он. – Я услышал в улье Цукра была заварушка. Проблема с антиимперскими диссидентами не так давно, тебя там не было? Я услышал, что они захватили несколько старых фабрик по производству боеприпасов. Знаешь что-нибудь об этом?
Ставин кивнул. Его отец в то время был дружинником, прикомандированным к местным арбитрам. Его убили в бою. Это был поворотный темный момент в жизни Ставина, который погрузил его семью в нищету и отчаяние. Но это были его личные страдания. Ставин подавил их в себе и ответил: