Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 247 страниц)

ГЛАВА 2

ИЕРОНИМУС Тета.

Мрачный мир у внешней границы Сегментума Темпестус.

Относительно новый мир, как отметил комиссар Костеллин. Его население не превышало девяти миллиардов, и третья часть поверхности еще не была застроена.

Как и многие недавно заселенные миры, Иеронимус Тета был еще богат полезными ископаемыми. Большая часть его промышленности была занята добычей и переработкой этих ресурсов. Планета платила значительную десятину Империуму адамантием и пласталью.

Иеронимус Тета был защищенным миром, Империум прочно удерживал звездные системы вокруг. Глядя на инфопланшет в руках, Костеллин видел, что ни сама планета, ни ее ближайшие соседи не были затронуты даже незначительными военными конфликтами. «Это прекрасно», подумал он.

– Это все, сэр?

Костеллин удивленно поднял взгляд. Он думал, что уже отпустил гвардейца, который принес инфопланшет. Но вспомнил, что лишь махнул рукой, погрузившись в чтение. Он должен был знать…

Костеллин прослужил почти тридцать лет – с тех пор, как он был еще молодым, едва за тридцать – в Корпусе Смерти Крига. И он хорошо уяснил за эти годы, что солдаты Корпуса Смерти не понимают намеков, не улавливают жесты и интонацию. Им нужны четкие приказы.

Гвардеец стоял по стойке смирно перед письменным столом комиссара. Даже здесь, в отсеке войскового транспорта, он был одет в полевую форму с полным боевым снаряжением. Его шинель, брюки и ботинки были темно-серыми – цвет 186-го пехотного полка Крига, хотя лишь немногие полки Корпуса Смерти использовали цвета, отличавшиеся от серого или черного, и это не слишком выделяло полк среди прочих.

Шлем, ранец и перчатки гвардейца были на нем. Лазган висел на плече. Что самое заметное, даже здесь он продолжал носить противогаз. Длинный шланг из толстой резины соединял шлем-маску противогаза с регулятором в квадратном кожаном футляре, носимом на груди.

Костеллин не знал имени этого солдата. Он не знал имени никого из них. Лишь у немногих из людей Крига были имена, и в полку не было обычной практикой использовать их. В документах они были для него всего лишь номерами – как были они лишь номерами для полковников и генералов, посылавших их в бой.

Собственно, они были даже менее чем цифры.

Криг официально классифицировался как мир смерти, его атмосфера была ядовита. Костеллин знал, что из-за этого жители планеты носили защитные системы как вторую кожу. Несмотря на это, до своего перевода в полк Крига, комиссар думал, что они хотя бы иногда снимают маски. Он ошибался.

Маски отдаляли носивших их людей друг от друга. В противоположность другим полкам, в которых Костеллину довелось служить, в Корпусе Смерти не было спайки между солдатами. Они вместе тренировались, воевали, ели, спали, но между ними не было дружбы, ни даже следа товарищеских отношений. Это был полк, где все были чужими друг другу – и, спустя несколько лет службы с ними, Костеллин начал подозревать, что именно так и было задумано.

– Да, это все, – сказал он, снова жестом руки отпуская безымянного, безликого солдата. Гвардеец отсалютовал, повернулся кругом и направился к двери.

– Я думал, – сказал Костеллин, остановив гвардейца, – сколько солдат из вашего взвода высадятся на планету. Я направил властям планеты сообщение. Просто у нас на борту корабля четыре полка. Было бы вежливо с нашей стороны предупредить власти Иеронимус Тета, если мы собираемся высадить их все.

Гвардеец молча посмотрел на него, на секунду дольше, чем было необходимо, по мнению Костеллина. Круглые темные окуляры противогазной маски скрывали его глаза, придавая ему пугающий безликий вид.

– Мы останемся на борту «Мементо Мори», сэр, – сказал он. – На следующие шесть дней у нас назначена дополнительная программа боевой подготовки.

– Мы все имеем право на отдых, гвардеец, – сказал Костеллин. – На самом деле, полку давно пора было дать отдых, но мы задержались из-за кампании на Даске. Администратуму пришлось сильно постараться, чтобы добиться этой задержки.

– Да, сэр.

– Я уверен, какие бы тренировки ни запланировал ваш лейтенант, они сугубо добровольные.

– Да, сэр. Мы все будем тренироваться добровольно, сэр.

– Конечно, – сказал Костеллин, вздохнув. После того, как он прослужил столько лет в полку Крига, об этом и спрашивать не стоило. В этом случае, возможно, он спросил лишь из замешательства; его разум пытался вспомнить причину, по которой он заставил гвардейца ждать так долго.

– Еще одно, – вспомнил он, наконец, – пока ты здесь. Передай мои поздравления майору Гамма с повышением. Скажи ему, что я встречусь с ним, как только вернусь, и мы обсудим новые назначения.

– Майор Гамма, сэр?

– Я имею в виду, полковник-186, – пояснил Костеллин. – Хотя, можешь так же поздравить и майора Гамма – нового майора Гамма.

– Да, сэр.

Костеллин знал, что ему следовало бы поздравить офицеров лично, но решил, что на сей раз это может подождать. Они все равно не оценили бы этот жест – и с шести часов этого утра он официально был в отпуске.

Он снова посмотрел на инфопланшет, но через секунду вспомнил о солдате и, подняв взгляд, увидел, что он все еще стоит по стойке смирно в дверях.

– Спасибо, это все, – сказал Костеллин, – Свободен.

Гвардеец снова отсалютовал, и дверь за ним закрылась.

Костеллин подавил дрожь. Он не знал, откуда она взялась. В конце концов, он должен был уже привыкнуть иметь дело с Корпусом Смерти. Но иногда он думал, что они уже достали его – их скрытые лица, отсутствие эмоций, малейшего следа хоть каких-нибудь чувств.

Он выбросил эти мысли из своего разума и снова углубился в инфопланшет, изучая новые данные об Иеронимус Тета. В столице планеты, Иеронимус-сити, сейчас была умеренная осень. Осадки в этом году ниже среднего уровня.

Не то, чтобы погода была особенно важна для него. Костеллин намеревался провести свои шесть дней отпуска в барах, ресторанах, увеселительных заведениях, наслаждаясь удовольствием простого человеческого общения, которого он не испытывал уже давно.

И что самое лучшее, если он хоть сколько-нибудь знал свой полк, на планете в радиусе тридцати тысяч километров не будет ни одного солдата Корпуса Смерти Крига.

КОСТЕЛЛИН чувствовал, как обшивка палубы содрогается под его ногами.

Он шел по коридору, когда из-за поворота навстречу вышел взвод солдат Корпуса Смерти. Они были построены по трое и маршировали кругами, их тяжелые ботинки грохотали по палубе, так четко попадая в ногу, что с каждым шагом, казалось, вздрагивал весь корабль. Вахмистр во главе строя скомандовал «равнение налево!» и четко отсалютовал комиссару. Костеллин ответил на приветствие и терпеливо подождал, пока взвод промарширует мимо.

Шестьдесят пар этих пустых, темных глаз устремили на него ничего не выражающие взгляды.

Иногда Костеллин думал, что они видят, когда смотрят на него: седого старика с крючковатым носом, достигшего возраста, до которого доживут лишь немногие из них.

Через сводчатое окно он посмотрел на грузовую палубу. Там еще один взвод расчистил себе небольшую тренировочную площадку, сложив деревянные ящики у стены. Форма этих солдат была черной, так что, вероятно, они были из 42-го или 81-го полков, он не мог разглядеть их наплечников, чтобы точно сказать из какого они полка.

Гвардейцы отрабатывали штыковые приемы на мешках с песком, на которых, как ни странно, были нарисованы силуэты солдат Крига. Костеллин однажды спросил об этом вахмистра, и получил монотонный, но самоуверенный ответ, что наибольшая потенциальная угроза для любой армии кроется в ее же рядах. На борту «Мементо Мори» был и настоящий тренировочный зал и стрельбище, но Костеллин не сомневался, что они уже полностью заняты, и будут заняты все следующие шесть дней.

Офицерская кают-компания, напротив, была пуста, в ней обедал только еще один комиссар: лысеющий человек с толстыми обвисшими щеками. Костеллин до того не видел его на борту. Офицеры Крига предпочитали питаться вместе с нижними чинами – все они и сами выслужились из нижних чинов.

Костеллин взял свою порцию и занял место напротив другого комиссара. Представившись, он узнал, что другого комиссара звали Мангейм, и он только что назначен в 42-й полк Крига.

Конечно, Костеллин знал, что станет темой их разговора.

– Я был на Даске только полтора месяца, – сказал Мангейм, – и видел лишь последнюю стадию кампании, но могу сказать – я видел настоящее мужество, решительность, упорство, проявленные этими людьми…

– Но? – спросил Костеллин. Он знал, что обязательно последует «но».

– Вы, вероятно, долго служили в других полках, прежде чем вас назначили в этот, – осторожно сказал Мангейм.

Костеллин кивнул.

– Катачанский 14-й.

– Джунглевые бойцы, – Мангейм был впечатлен. – Я слышал, с ними трудно.

– Не особенно, – небрежно сказал Костеллин., – если знаешь, как с ними надо. Я заслужил их уважение и доверие, а они более чем заслужили мое. Корпус Смерти чем-то напоминает мне их. Они сражаются так же храбро и упорно, и так же непоколебимы. Знаете, в полках Крига в целом самый низкий уровень дезертирства во всей Имперской Гвардии. Он практически равен нулю.

– Они определенно не боятся смерти, – задумчиво сказал Мангейм, набив рот едой.

– Да, за правое дело.

– И, если у меня сложилось правильное впечатление, они безупречно дисциплинированы. Когда я отдаю приказ, они исполняют его с рвением.

– Но вы не знаете, как к ним относиться, – предположил Костеллин.

– Когда я говорю с ними, это как будто… Я не могу их понять. Не знаю, о чем они думают, что чувствуют. Что движет ими, Костеллин?

Костеллин улыбнулся. Он задавал себе этот вопрос столько раз, что уже не помнил. И так и не нашел на него ответ.

Люди Крига не обсуждали свое прошлое – для них оно было причиной позора – но, три десятилетия назад, Костеллин поставил себе задачу узнать все, что возможно, о своем новом полке, и это включало в себя историю Крига.

Это оказалось неожиданно трудной задачей. Большая часть того, что было написано о Криге и его народе, было утрачено – в некоторых случаях, как подозревал Костеллин, намеренно удалено – из имперских летописей. Но один-единственный ужасный факт не вызывал сомнений.

Почти полтора тысячелетия назад Криг был опустошен самой кровопролитной и жестокой гражданской войной, которую когда-либо знало человечество.

Костеллин рассказал Мангейму, что эта война началась, когда продажные и развращенные Автократы, правившие планетой, объявили независимость от Империума.

– Конечно, – сказал Костеллин, – граждане были возмущены такой ересью.

– Конечно, – сказал Мангейм.

– И Автократы вывели свои частные армии на улицы, чтобы сокрушить всякое сопротивление. И почти преуспели в этом.

Человеком, которому Криг оказался обязан своим спасением, был полковник Юртен. Когда Автократы начали переворот, Юртен находился в городе-улье Ферроград с целью вербовки одного полка Имперской Гвардии. Он действовал быстро, захватив контроль над городом, и превратив его в пункт сбора сил имперского сопротивления.

Конечно, силы врага в тысячи раз превосходили число храбрых солдат Юртена – и противник располагал несравненно большими возможностями, в том числе, контролируя системы планетарной обороны. Войска Империума не смогли бы пробиться сквозь блокаду Автократов, чтобы оказать помощь сражающимся лоялистам Крига. Юртен сражался в войне, которую не мог выиграть – по крайней мере, обычными средствами. Тогда, глубоко под ульем Ферроград, в тайном хранилище Адептус Механикус полковник нашел склад запрещенного оружия, древние устройства, несущие смерть, которые никак нельзя было назвать обычными.

– Величайший герой в истории Крига, – сказал Костеллин, – человек, который уничтожил его. Юртен решил, что если этот мир не будет принадлежать Императору, то он не должен принадлежать никому. В День Вознесения Императора он взорвал эти ракеты в атмосфере.

Мангейм даже забыл о своей еде. С его ложки стекал розовый соус.

– Так вот почему воздух на Криге такой…?

– Ракеты уничтожили экосистему, – подтвердил Костеллин. Юртен убил миллиарды людей, но отнял у врага преимущество. Война бушевала еще пять столетий, пока не определились победители.

– Корпус Смерти, – сказал Мангейм.

– Они были выкованы в ядерном огне.

– А вы лично видели Криг?

– Только один раз, – сказал Костеллин, – Я был на его поверхности, и молюсь Императору, чтобы больше мне не пришлось там бывать.

Несколько минут они доедали обед в молчании. Костеллин дал время собеседнику обдумать все услышанное. Потом более веселым тоном он сказал:

– Смотрите на вещи оптимистически. Сегодня вечером у нас будет на ужин что-нибудь получше, чем это.

– Не знаю, – сказал Мангейм. – Не знаю, отправлюсь ли я на планету. Мой полк, они решили…

– Боевая подготовка, – сказал Костеллин. – И вы чувствуете, что должны остаться с ними.

– Ну… да.

– Сейчас вы им не нужны. Воспользуйтесь этой возможностью, пока она есть. Поверьте мне, другая такая возможность представится вам нескоро. У Департаменто Муниторум есть привычка забывать предоставлять отдых полкам Корпуса Смерти, а Корпус Смерти, в свою очередь, привык не жаловаться на это.

– Все равно, – сказал Мангейм. – Я чувствую, что должен потратить это время хотя бы на то, чтобы немного лучше узнать этих людей, понять, в чем заключается моя роль в этом полку.

– Если боевой дух Корпуса Смерти всегда на высоте, если у них нет проблем с дисциплиной, вы не понимаете, зачем им вообще нужны комиссары?

– Вы, кажется, всегда знаете, о чем я думаю.

Костеллин улыбнулся.

– Я еще не настолько стар, чтобы забыть, как я думал о том же самом – и вы тоже найдете ответы на эти вопросы, по крайней мере, на некоторые из них. А пока… – он отодвинул стул и взял свою пустую тарелку. – Пока я иду на челнок, как только мы выйдем на орбиту. И вам советую. Отдохните. Поешьте нормальной еды.

Он повернулся и чуть не столкнулся с солдатом Корпуса Смерти, который стоял позади него – а Костеллин даже не услышал, как он подошел.

Гвардеец отсалютовал.

– Комиссар Костеллин, комиссар Мангейм, – сказал он монотонным голосом, и вслед за этим произнес слова, которые Костеллин меньше всего хотел сейчас услышать, – Вас вызывают на мостик, господа.

ДВЕРЬ на мостик была украшена большим изображением оскаленного черепа двухметровой высоты, но краска от старости уже потускнела и осыпалась. Костеллин заметил, как Мангейм, нахмурившись, смотрит на потускневшее изображение, и улыбнулся про себя.

На мостике вокруг капитанского кресла было уже много народу – присутствовали два криговских генерала в черных шинелях и все четыре полковых командира. Костеллин, кивнув, приветствовал недавно назначенного полковника 186-го. Лицо, скрытое противогазной маской, повернулось к нему, но кроме этого полковник никак не показал, что вообще заметил комиссара.

Как всегда, по периметру круглого мостика располагалась целая небольшая армия сервиторов, работавших с консолями и рунами, встроенными в изогнутые стены, обшитые деревом. Костеллин был рад, что теперь, когда корабль вышел из варпа, управлявшая им навигатор удалилась обратно в свою каюту; ее присутствие всегда действовало комиссару на нервы. Он взглянул на огромный гололитический дисплей, но увидел лишь несколько светящихся точек в бесконечной тьме, сквозь которую они летели.

Конечно, он хорошо знал капитана Рокана. Невысокий коренастый флотский офицер неловко дернулся в своем кресле, приветствуя их с выражением явного облегчения на лице. Пока они ждали комиссаров 81-го и 103-го полков, Костеллин обменялся любезностями с капитаном и представил ему Мангейма. На мостике слышались только их голоса, отражавшиеся от стен, звуча, казалось, слишком громко.

Когда собрались все, один из генералов заговорил, сразу перейдя к делу:

– Мы получили сообщение от Департаменто Муниторум, – объявил он. – На Иеронимус Тета складывается ситуация, требующая нашего внимания.

Сердце Костеллина замерло, хотя чего-то меньшего он и не ожидал.

Генерал посмотрел на Рокана, который молчал, не будучи уверен, было ли это знаком ему говорить. Наконец он решил, что да, и начал:

– Похоже, что у губернатора планеты возникли проблемы – мятежи на нижних уровнях, что-то вроде того.

– И это нас касается? – спросил Костеллин.

– Я знаю, – сказал Рокан, пожав плечами. – Сначала я и сам так подумал. Иеронимус Тета – недавно заселенный мир, относительно спокойный. Его жители могут быть как шахтерами, так и солдатами. Я подумал, что губернатор Хенрик, возможно, просто паникует. Кажется, это в первый раз, когда у него возникли настоящие проблемы с низшими классами. Хотя Хенрик и сам служил, и…

– Есть признаки возможного присутствия ксеносов, – прервал его генерал.

– Пока всего лишь слухи, – подчеркнул Рокан. – Или, по крайней мере, так нам сказали. Я не знаю. Мне кажется, что там может быть и нечто иное, что командование флота не пожелало сообщить нам полностью. В сообщении было упоминание о некоем… артефакте, который вызвал большое волнение. Я могу прокрутить все сообщение, если хотите.

– Какие наши приказы? – спросил полковник-103.

Ответил второй генерал:

– Так как наш корабль ближе всех к планете, мы должны продолжать полет к Иеронимус Тета, как и планировалось. Все отпуска отменяются. Полковник-42 и его комиссар должны встретиться с губернатором для оценки ситуации.

– У нас запланирована встреча с войсковым транспортом «Божественное Правосудие» через пятнадцать дней, – добавил первый генерал, – чтобы принять новых рекрутов. Мы должны получить их как только возможно быстро. Капитан, вы организуете нам это.

– Полковник-42 доложит нам о полученных им сведениях через один планетарный день, – сказал второй генерал. – К этому времени все полки будут проинспектированы и готовы к высадке.

После этого оба генерала строевым шагом вышли с мостика, четыре полковника последовали за ними. Капитан Рокан расслабился в кресле, явно радуясь их уходу. Заметив взгляд Мангейма, он весело подмигнул.

– Добро пожаловать на борт! – сказал он.

– НЕ НРАВИТСЯ мне все это, Костеллин, – сказал Мангейм, когда два комиссара шли по коридору. – Эта секретность… Почему Имперскую Гвардию вовлекают в то, что должно быть внутренним делом властей планеты?

Костеллин думал о том же.

– Генералы скажут нам то, что необходимо нам знать, – сказал он, – когда решат, что нам необходимо это знать. А пока… вы хотели знать, зачем Корпусу Смерти нужны комиссары. Скоро узнаете.

– Что вы имеете в виду? – спросил Мангейм.

– Вашу встречу с губернатором сегодня. Заметьте, что генералы послали вместе с вами полкового командира, не меньше. Полковник-42 возьмет с собой на Иеронимус Тета полдюжины адъютантов, возможно, майора или двух. Вы видели, как реагировал капитан Рокан на присутствие офицеров Крига, а ведь у него было достаточно времени привыкнуть к их виду.

– Этот губернатор, Хенрик… – понял Мангейм.

– Хенрик будет рад увидеть дружественное лицо. На этой встрече он будет рад просто увидеть лицо. Теперь это ваша работа, Мангейм, по крайней мере, большая ее часть. Вы теперь прежде всего дипломат. Вам предстоит быть посредником между Корпусом Смерти и губернаторами, гражданскими, Адептус Механикус, возможно, даже другими полками Имперской Гвардии.

– Понятно, – задумчиво сказал Мангейм. – Сглаживать путь, чтобы они могли делать свою работу. И все же я не понимаю, почему они должны быть такими… такими… эти маски и черепа, атмосфера на борту корабля…

– Для Корпуса, – сказал Костеллин, – смерть – это образ жизни.

– Звучит весьма мрачно.

– Это факт. Как вы уже заметили, они не боятся смерти. На самом деле, они приветствуют ее. Умереть на службе Императору – единственная цель их жизни. И эта их позиция, разумеется, вполне устраивает наших командующих.

– И они все думают так?

– Попытайтесь как-нибудь поговорить с гвардейцем Крига. Вы увидите, что у него нет ни надежды, ни мечты, ни желаний, ничего – лишь его приказы и перспектива смерти в бою. И больше для него ничего не существует. Он – ходячий мертвец.

– Но почему…?

– Люди Крига, – объяснил Костеллин, – все еще испытывают чувство вины за грехи своего мира. Это чувство внушают им с самого момента рождения. Их учат тому, что они должны искупить грех мятежа их предков. Но их мир – радиоактивный ад. У Крига нет ни промышленности, ни сельского хозяйства, продукцией которых он мог бы выплатить тысячелетний долг Императору. У Крига нет ничего, кроме его детей, и он рад отдать Императору хотя бы их.

– Но, несомненно, – сказал Мангейм, – эти дети – наследники доблестного полковника Юртена не в меньшей степени, чем предателей-автократов.

– Это так, – сказал Костеллин, остановившись у перекрестка в коридоре, на котором они должны были разойтись и вернуться к своим полкам. – И это вторая часть нашей работы, Мангейм. Это еще одна причина, по которой Корпусу Смерти нужны люди вроде нас с вами: иногда – иногда – их нужно останавливать, пока они не зашли слишком далеко.