Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"
Автор книги: Дэн Абнетт
Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
Жанр:
Героическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 247 страниц)
КАК давно это было?
Иногда казалось, что прошли месяцы с тех пор, как явились Железные Боги. Иногда казалось, что так было всегда. Прошлое было слабым, угасающим воспоминанием, уже настолько отдаленным, что едва ощущалась тоска по нему, тогда как будущее…
Будущее являло собой череду бесконечных дней, подобных этому: мучительный труд по четырнадцать часов в день на развалинах города, еда, сон, и снова подъем и на работу. Было удивительно, каким привычным это все стало, как быстро человеческое тело приспособилось к боли и напряжению, а разум – из страха безумия – к пределам «здесь и сейчас».
Арикс начала чувствовать кирку как продолжение рук. Она едва ощущала мозоли на своих когда-то мягких руках, сжимавших деревянный черенок.
Но иногда ее разум выскальзывал из цепей «здесь и сейчас», и возвращался к устланной белым ковром спальне в Верхнем Шпиле, или к запретному свиданию в закусочной, к прикосновению губ возлюбленного, и ее терзала боль от того, что она все это потеряла.
Арикс упала на колени и заплакала, что привлекло внимание седого надсмотрщика. Он заорал на нее, требуя продолжать работу, и ткнул ее полицейской дубинкой. Она пыталась повиноваться, честно пыталась, но кусок пласкрита, который она поднимала без раздумий еще секунду назад, сейчас казался тяжелым, как целая планета.
Надсмотрщик нажал на дубинке кнопку шокера, и Арикс сжалась, ожидая, что обжигающий разряд пройдет сквозь нее, как было уже много раз. Но вместо этого она услышала злые голоса и возню, и, взглянув сквозь слезы, увидела, что другой раб пришел на ее защиту. Это был красивый молодой человек, заметила она, хотя, как и все они, покрытый пылью и грязью от тяжелой работы. Он вырвал дубинку из рук надсмотрщика, и, казалось, был достаточно разозлен, чтобы ударить его. Но здравый смысл возобладал, и он презрительно бросил дубинку на землю.
– Она устала, – прорычал он, – вот и все. Мы все устали и голодны, и мучая девушку, ты никак этого не изменишь.
Он помог Арикс встать на ноги, и поднес к ее губам бутылку с водой. Надсмотрщик, подняв свою дубинку, бушевал в бессильной ярости:
– Ты три дня будешь получать только половинный паек, Тилар, и я доложу об этом Амарету, понял?
– Ты не должен был делать этого, – печально сказала Арикс, когда надсмотрщик ушел, чтобы выполнить свою угрозу. – Не стоило наживать неприятности из-за меня.
Ее спаситель Тилар покачал головой.
– С тех пор, как я здесь, я так или иначе влипаю в неприятности. По крайней мере, на этот раз оно того стоило.
– Я поделюсь с тобой пайком, – пообещала она. – Ты не будешь голодать.
– Ты не сделаешь ничего подобного, – сказал Тилар. – Ты должна сохранять силы. Тебе известно, что делают с теми, кто не может работать. Не волнуйся обо мне, Арикс. Я выдержу – на чистом упорстве, если потребуется. Я не доставлю этим уродам удовольствия сломать меня.
– Ты знаешь мое имя? Но я не…
– Ты не узнала меня?
Арикс посмотрела на его лицо, вглядываясь в его черты, сквозь грязь, сквозь растрепанные светлые волосы, пытаясь разглядеть что-то знакомое.
– Я… я знаю тебя, – поняла она. – Тилар. Конечно. Ведь твой отец был адмиралом?
– Лордом-адмиралом, – кивнул Тилар. – В любом случае, он достаточно высоко сидел, чтобы избавить меня от призыва и устроить на непыльную службу администратором. Неужели не помнишь, я рассказывал тебе об этом, наверное, тысячу раз, пытаясь произвести на тебя впечатление.
– Я… прости, – сказала Арикс. – Просто мой дядя… он…
– Я знаю, – Тилар тепло улыбнулся ей. – Ты тоже много рассказывала о губернаторе Хенрике. Определенно тебе не нравились женихи, которых он для тебя выбирал.
– Мы были так молоды, – вздохнула Арикс. – И те вещи, о которых мы тогда думали…
– Теперь они так мало значат, да?
Тилар отпустил ее, и она сразу же ощутила, что скучает по успокаивающему теплу его тела. Ей принесло утешение это возвращение в прошлое, пусть и так ненадолго, знание, что хотя бы крошечная часть его уцелела. Это давало ей надежду. Но снова приходилось возвращаться в пустое и бессмысленное настоящее.
– Мы должны вернуться к работе, – сказал Тилар, – прежде чем этот надсмотрщик вернется со своими дружками. Я помогу тебе расчистить эту кучу. Если снова почувствуешь слабость, можешь опереться на меня.
– Да, – сказала Арикс с благодарностью.
СМЫСЛ работы был в поиске материалов, которые могли бы использовать Железные Боги.
Все, в чем был металл, откладывалось в одну сторону. Драгоценные камни и ювелирные изделия – в другую. Каждые полчаса или около того Арикс и Тилар по очереди выкатывали тележку, полную бесполезных каменных обломков на территорию бывшего плавильного завода. Тилар грузил тележку Арикс меньше, чем себе, хотя с виду казалось, что камней так же много. Она должна была сбрасывать содержимое тележки в пустую шахту лифта, а поблизости несколько надсмотрщиков играли в карты за столом.
У Арикс вызывало злость, что надсмотрщики – в основном приятели Амарета – работали гораздо меньше, чем она, и все же получали больше еды. Она подумала, не испытывали ли они ту же злость к ней, когда она жила в Верхнем Шпиле, ни в чем ни нуждаясь, а они проводили всю жизнь в тяжелой работе. Теперь, с приходом Железных Богов в Иеронимус-сити возник новый правящий класс, иногда Арикс думала, что, возможно, она заслужила это наказание.
Она спала на холодном твердом полу в помещении, наполовину меньшем, чем была ее ванная комната в Верхнем Шпиле, разделяя его с четырьмя другими рабами. Они закрыли окно ставнями, но зеленый свет с пирамиды все же пробивался сквозь щели в досках.
– Тебе не кажется странным, – сказал однажды Тилар, – что мы никогда не видели самих Железных Богов? И никаких признаков, что плоды нашего труда нужны им?
Арикс пожала плечами.
– Если им не нужен этот металл, – сказала она, – тогда зачем они его требуют?
– Это только Амарет говорит, что они требуют.
Арикс перестала махать киркой, рискуя навлечь этим гнев надсмотрщиков, и изумленно посмотрела на Тилара.
– Что… о чем ты говоришь? Зачем мы делаем все это, если не…?
– Как ты сюда попала? – спросил он. – Как оказалась в этой рабочей команде?
– Я не знала, что еще оставалось… Я не могла вернуться домой. Я встретила людей, побывавших у ворот города, и они сказали, что ворота закрыты. Потом я увидела… увидела, как другие работают в развалинах, и я спросила их зачем, и они сказали мне…
– Они нашли меня, – сказал Тилар, – и сказали, что если я не присоединюсь к ним, если не буду служить Железным Богам, их долг покарать меня. Но даже так…
– Даже так, – вздохнула Арикс, – утешительно знать… верить, что мы не совсем беспомощны перед этой ужасной силой, что мы как-то можем…
– Но что если, – прошептал Тилар, – мы никак не можем? Что если Железным Богам ни в малейшей степени не интересно, служим мы им или нет? Что если нам лгут?
ОНИ начали подсчитывать свои маленькие победы, которые им удавалось одержать. Они прятали металлические обломки на дне тележек, и сбрасывали их в шахту, так, чтобы они не достались надсмотрщикам. Они думали, что это безопасно, потому что никто этого не видит, пока ножи в тележке Арикс не выдали ее, предательски лязгнув и сверкнув в свете жаровни, и надсмотрщики окружили ее, и начали допрашивать.
Все они были мужчинами примерно за сорок, большинство из них – бывшие шахтеры с небритыми лицами, которые, казалось, никогда не были чистыми. Один из них спросил у Арикс, как ее зовут, и она ответила правду, потому что не смогла бы перенести бремя очередной лжи. Надсмотрщик внимательнее присмотрелся к ней и вспомнил ее лицо из выпуска новостей, который он видел когда-то. Так она была узнана.
Теперь они заинтересовались ею еще больше. Им хотелось знать, не шпионит ли она здесь для губернатора. Это обвинение она с негодованием отвергла. Они спросили ее, почему она не сбежала из города вместе с ним, и придирались к ее робким оправданиям, пока она не призналась, что искала своего возлюбленного. После этого Арикс разрыдалась, частично от того, что они выпытали ее самый сокровенный секрет, а частично от воспоминаний о том, как она, пробравшись сквозь развалины, обнаружила дом Гюнтера разрушенным роем металлических насекомых, и первый раз в жизни оказалась совсем одна.
Надсмотрщики сочли эту историю весьма забавной. Они хотели узнать больше о жителе нижних уровней, покорившем сердце леди. Они отпускали вульгарные шуточки насчет того, что Арикс могла найти в Гюнтере, и смеялись еще больше, когда она утверждала, что он самый лучший мужчина в мире.
– Ну и где он теперь, – издевались они, – твой прекрасный возлюбленный?
– Он ищет меня, – упрямо сказала Арикс. – Гюнтер ищет меня и не остановится, пока мы не найдем друг друга.
Она потянулась за ожерельем, на секунду забыв, что она и его потеряла – оно выпало из ее кармана во время нападения металлических насекомых. Она потом вернулась туда, чтобы найти его, но тщетно.
– Как думаете, – спросил один надсмотрщик своих товарищей, – отведем ее к Амарету? Я уверен, он будет рад узнать, что у нас тут оказалась такая высокородная особа.
Жестокий смех остальных подтвердил их согласие.
СОЛНЦЕ уже заходило, когда шесть охранников потащили Арикс по скайвэю. Она увидела, как Тилар бросился к ней, но велела ему не вмешиваться, решительно покачав головой. Сейчас он ничем не мог ей помочь.
Она была удивлена, когда ее привели в старую, пропахшую плесенью схолу в нескольких уровнях ниже, а из нее – в хорошо сохранившийся внутренний двор, над которым возвышалось величественное здание. Широкая мраморная лестница вела к воротам, в которые легко мог пройти кто-то в три раза выше Арикс. Шпили с каждой стороны от ступеней могли принадлежать только храму, и Арикс, несмотря на свое положение, почувствовала в сердце надежду – пока не посмотрела вверх, туда, где над вратами храма должен быть имперский орел, и увидела, что его там нет.
Орел был сбит оттуда. Арикс видела очертания его распростертых крыльев, оставшиеся на потемневшей кирпичной кладке, но сверху них был криво намалеван серебряной краской злобно оскалившийся череп.
Внутри тоже все имперские символы были убраны или осквернены. Были развешаны зеленые драпировки, горели черные свечи. В конце нефа высокое окно из цветного стекла было разбито и занавешено простыней, на которой был нарисован еще один череп, явно той же неумелой рукой, которая рисовала череп снаружи. На алтаре, покрытом черным покрывалом, стояла маленькая пирамида, сделанная из дерева, и надсмотрщики почтительно к ней приблизились, их шаги эхом отдавались в галереях.
Из-за поперечного нефа вышел служитель в мантии изумрудного цвета, и Арикс с отвращением увидела, что на его щеках и лбу пеплом нарисованы знаки ксеносов. Ей показалось, что надсмотрщикам от этого тоже стало не по себе, но она не могла сказать наверняка.
Последовал короткий разговор шепотом, и служитель кивнул и ушел. Прошло несколько минут, снова послышались шаги, приближавшиеся к кафедре. Надсмотрщики благоговейно опустились на колени, но Арикс осталась стоять, пока резкий удар дубинкой по колену не лишил ее этой возможности.
Опустив глаза, боясь, что ее ударят снова, она услышала свое имя, произнесенное сильным, звучным голосом.
– Леди Хенрик, я полагаю. Можете узреть мою персону.
Арикс подняла глаза и затаила дыхание. До того она видела Амарета только один раз, на плавильном заводе, отдававшего приказы надсмотрщикам. Тогда ей показалось, что он выглядит как любой обычный человек: возможно, немного выше остальных, около тридцати лет, с блестящими черными волосами и заостренными ушами. Сейчас он возвышался над ней, словно призрак, облаченный в ярко-синее одеяние, его лицо было скрыто металлической маской в виде черепа, вроде той, что нашел один из надсмотрщиков пару недель назад. Маска, вероятно, была взята с трупа имперского гвардейца, хотя Арикс не могла представить, кто из солдат войск Императора мог носить такую вещь.
Амарет держал в руках посох с приваренными пластальными зубцами, грубое подобие того, который был в руках гигантского железного бога, парившего в небесах в виде гололитической проекции.
– Итак, – звучно сказал он. – Племянница нашего бывшего губернатора оказалась в моей церкви. Какой еще может быть более ясный знак того, что мы в милости у Железных Богов?
– Это я узнал ее, господин, – сказал один из надсмотрщиков.
– Скажите мне, миледи, – произнес Амарет, – как вы оказались у нас?
Арикс рассказала свою историю настолько кратко, как могла, Амарет слушал. Когда она закончила, он глубокомысленно кивнул и сказал:
– Это не просто каприз судьбы, что вы пережили ярость роя насекомых. Должно быть, воля самих богов привела племянницу губернатора сюда.
– Но я… – попыталась возразить она, не зная, что сказать. – Все это было до того. Теперь богатство моей семьи ничего не значит. Я сейчас такая же, как… как все остальные.
Амарет театрально рассмеялся.
– О нет, миледи, вы не такая, как все остальные. По крайней мере, пока войска вашего дяди осаждают владения богов.
– Вы имеете в виду, осаждают город? Они все еще сражаются? Я не знала.
Но она надеялась, особенно после слухов о высадке Имперской Гвардии, и радость от того, что эта надежда оправдалась, вероятно, прозвучала в голосе Арикс, потому что один из надсмотрщиков проворчал:
– Они зря тратят снаряды. Они должны были слышать голос богов, как и все мы. Они знают их силу.
– Воистину так, – согласился Амарет. – И все же Тальмар Хенрик решил поставить на карту жизни всех нас в тщетной попытке сопротивления.
– Он пытается спасти нас! – возмутилась Арикс.
– Нам не нужно его спасение. Железные Боги защищают тех, кто служит им. Разве не поэтому вы присоединились к нам, леди Хенрик?
– Я пришла к вам потому, что думала… Когда они говорили с вами? Когда они сказали, что хотят, чтобы мы им служили? Вы говорили об их голосе, но я тоже слышала его, и никто не понял, о чем он говорил. Откуда вы знаете…
– А теперь, – продолжал Амарет, игнорируя ее, – У нас есть возможность доказать, что мы заслуживаем их милости. У нас есть вы, леди Хенрик – и когда мы представим вас Железным Богам…
– Вы с ума сошли! – Арикс почувствовала тычок дубинки по ребрам, и надсмотрщик предупредил ее, что не стоит говорить так с «лордом Амаретом». Не испугавшись, она продолжала:
– Вы решили использовать меня как заложника? Вы даже представить не можете, к чему это приведет! Мой дядя…
– Хотя губернатор Хенрик и считает нас ничем, жизнь своей единственной племянницы он, должно быть, ценит высоко. У него не будет иного выбора…
– Оглянитесь вокруг! – закричала Арикс. – Откройте ваши глаза, вы все, и посмотрите! Ваши «Железные Боги» разрушили наши дома, убили наших друзей, а вы… думаете, что сможете иметь дело с ними? Думаете, что сможете купить их милость? Они…
На этот раз удар дубинки сопровождался электрическим разрядом. Ноги Арикс подогнулись, и она упала бы, если бы надсмотрщики не подхватили ее, держа ее, как тряпичную куклу.
– Оставьте меня, – приказал Амарет. – Я свяжусь с богами и буду молиться об их руководстве в этом деле, а для этого мне нужно уединение.
– Ведь они не назначали тебя своим жрецом? Железные Боги никогда не говорили с тобой, кроме как в твоей голове?
Амарет повернулся, чтобы уйти, но слабый голос Арикс заставил его обернуться. Она знала, что может навлечь на себя еще один удар шоковой дубинки, или даже хуже, но теперь ей было плевать. Когда они потащат ее в сияющую зеленым светом пирамиду, говорить будет поздно.
– Разве вы не видите? Вы были правы, я боюсь их, как и мы все. Я не могу сражаться с этими чудовищами, и я думала… я думала, что, по крайней мере, если я буду повиноваться их воле, они не причинят мне вреда. Я понимаю, что вы чувствуете, и зачем вы все это делаете, но если еще есть надежда, если войска Императора сражаются за нас…
– Оставьте меня, – повторил Амарет. – Но удостоверьтесь, что двое надсмотрщиков все время будут присматривать за леди Хенрик. Разместите ее в схоле. Вообще-то пора уже перевести остальную паству в здания вокруг внутреннего двора. Пусть они увидят новые дома, которые мы приготовили для них, и их новый храм.
И он повернулся и ушел, исчезнув за кафедрой, но его повелительный голос раздался через плечо:
– Службы начнутся завтра с рассвета.
ЛЕКТОРУМ был освобожден от столов и стульев. Широкое окно выходило на заново оборудованный храм, и послышался удивленный шепот, когда другие рабы заметили серебряный череп, сияющий в лунном свете.
Арикс испытывала лишь облегчение, сбросив со спины тяжелый матрас, который упал на деревянный пол, подняв тучу пыли. Еще больше она обрадовалась, когда Тилар нашел ее здесь. Двое надсмотрщиков стояли на посту у дверей – это было самое дальнее расстояние, на которое они отходили от Арикс за всю ночь, и сейчас, наконец, она могла свободно поговорить со своим новым другом.
– Амарет безумец, – заявила она. – Полностью и абсолютно. Он думает, что может торговаться со своими Железными Богами, и ради этого он готов предать самого Императора.
– Похоже, мы все-таки были правы, – сказал Тилар, в отчаянии встряхнув головой. – Амарет говорит нам, что может слышать эти голоса, а мы… мы настолько отчаялись, что ради малейшей надежды, чтобы кто-то указал нам путь к спасению, мы готовы верить ему. Мы обманываем себя.
– Он увидел, что наступают перемены, – сказала Арикс, – и ухватился за шанс – мечту – стать чем-то большим, чем он был раньше. Я слышала, как надсмотрщики говорили. В городе есть и другие группы вроде этой – другие секты, я имею в виду.
Тилар кивнул.
– Они хвастались, что эта секта самая большая, более сотни рабов, словно они соперничают в этом.
– Они действительно соперничают, – сказала Арикс. – Амарет хочет, чтобы его церковь была единственной, а он был бы верховным жрецом, и думает…
– Он думает, что теперь у него есть что-то, чего хотят его боги, и думает, что сможет обменять это на их признание – на этот раз настоящее.
– Он не понимает, не видит, что мы ничто для них!
Арикс опустилась на матрас, прижав колени к груди. В комнате стало тихо, когда другие рабы, разложив свои скудные пожитки, улеглись на отдых. Арикс подумала о дяде Хенрике. Все эти годы он пытался защитить ее, и его опека казалась ей удушающей.
И за ту жизнь, которую он ей давал, она отплатила черной неблагодарностью. Если бы она не искала, подобно Амарету, чего-то большего, она не оказалась бы в таком положении. Она хотела приключений, и нашла их – и ничего хорошего в них не было. Хуже того, оказавшись в когтях Железных Богов, она подвергла бы опасности не только свою жизнь, но и жизни других, и возможно, Хенрик это предвидел.
Он служил в Имперской Гвардии, вспомнила Арикс. Он послал на войну трех своих сыновей. Несомненно, он знал гораздо лучше нее, что таилось во мраке за пределами сияющего света Бога-Императора.
Тилар, склонившись ближе к ней, прошептал ей на ухо:
– Ты все еще хранишь веру?
– В Императора? Конечно, но я знаю, что разочаровала Его. В своем страхе и смятении, я преклонила колени перед пророком ложных богов. Я помогала Его врагам.
– Мы еще можем послужить Ему, – сказал Тилар. – Он указал нам путь.
– Что ты имеешь в виду?
– Нельзя позволить Амарету исполнить его план. Империум все еще сражается за нас, и если решимость губернатора ослабеет…
– Но что мы можем сделать?
– Мы можем сбежать, – сказал Тилар. – Увести тебя отсюда.
– Но город, – возразила Арикс, – город закрыт. Как мы сможем…?
– Есть множество мест, где мы можем спрятаться. Главное сейчас – спасти тебя от Амарета. А потом нам остается только ждать, пока эти Железные Боги не будут побеждены, что, несомненно, произойдет, и мы вернем наш мир.
– Если бы это было так легко, – жалобно сказала Арикс, – но Амарет не позволит мне уйти. Ты знаешь, его люди следят за мной, и даже если мы сможем как-то скрыться от них, они никогда не прекратят искать меня. Было бы куда лучше, если бы я не попала сюда, если бы меня убили эти железные насекомые. В самом деле, было бы гораздо лучше, если бы я сейчас была мертва.
– Ты не должна так думать, – прошептал Тилар, сильной рукой обняв ее за плечи. – После всего через что ты прошла и выжила, у тебя не должно остаться сомнений, что Император хочет, чтобы ты жила. Он хочет, чтобы ты – мы вместе – сражались во имя Его, и мы будем сражаться… как можем.
ГЛАВА 15ГЮНТЕРУ наконец выдали бритвенные принадлежности.
Они прибыли три дня назад, вместе с комплектом брони. В утро его встречи с губернатором и старшими офицерами, хотя он не сомневался, что это лишь совпадение. Он соскреб пену с подбородка, сполоснул лицо ледяной водой из потрескавшейся белой раковины в углу импровизированной казармы, и аккуратно вымыл и сложил бритву, чтобы сохранить острым ее лезвие.
Отвернувшись от раковины, он заметил, как в зеркале мелькнуло незнакомое ему лицо, и это зрелище заставило его остановиться. Подойдя ближе к зеркалу, Гюнтер стер оставшуюся пену, и всмотрелся внимательнее в лицо перед собой.
Свои черные лохматые волосы он потерял в первый день службы. Теперь у него была короткая армейская стрижка, изменившая, или точнее, открывшая форму его головы. Он также несколько сбросил вес, и его щеки казались впалыми. Яркий фиолетовый синяк под левым глазом делал лицо в зеркале еще более отличавшимся от привычного.
И не только это…
Он вспоминал:
Более круглое, свежее лицо, более наивное, отражавшееся в окулярах противогаза криговского вахмистра. Двигатели флаера СПО выли, сотрясая вибрациями десантный отсек, скамью, на которой сидел Гюнтер, и его кости. Вахмистр спросил его, что он знает о приблизительном местонахождении Арикс. Гюнтер сообщил только то, что рассказал ему Вебер, притворившись, что не знает ее, но боялся, что вахмистр распознает его ложь.
Он почти ожидал, что губернатор встретит его в космопорту, и думал, сможет ли он и ему солгать, но, узнав по воксу дурные новости, Хенрик скорбел о своей племяннице в одиночестве, и всем было не до Гюнтера, он был просто еще одним беженцем из многих тысяч.
Он вспоминал:
Он решил вступить в СПО. Точнее, он уже почти решил вступить, когда подтянутый лейтенант схватил его за шиворот и потребовал объяснить, почему он не в форме. Пришлось объяснять, что он только что выбрался из города и не знал о призыве, но как раз собирался идти добровольцем. Следующее, что он помнил – могучий сержант, заносивший бритву над его волосами, и что ему выдали ботинки слишком малого размера и форму слишком большого.
В тот день он перестал быть управляющим рудником Гюнтером Сорисоном, и стал солдатом Сорисоном, но он не сожалел о потере этой части себя, нет. Он помнил свою клятву вернуться в город, и чувствовал, что это – первый шаг на пути к этой цели. Он чувствовал себя сильнее.
Он вспоминал:
Бесконечные отжимания и подтягивания, четырехкилометровые кроссы и десятикилометровые марши. Сержанты-инструкторы, оравшие до хрипоты, но их ругань редко обрушивалась на него. Гюнтер чувствовал некую гордость от того факта, что, вопреки ожиданиям толстого сержанта-вербовщика шесть лет назад, он оказался одним из лучших новобранцев. Возможно, это было потому, что в отличие от большинства других, он точно знал, зачем он здесь.
Он изучал воинские уставы, технику и оружие, основные навыки первой помощи и выживания, и как убирать свою койку. Он тренировался с лазганом – хотя ему еще не выдали свой – пока не научился разбирать его и снова собирать меньше чем за две минуты. Стрелял он сначала плохо, но Гюнтер тренировался на импровизированном стрельбище у подножия холма, пока не научился попадать в мишень двумя выстрелами из трех.
Он вспоминал:
В первый раз офицер Корпуса Смерти наблюдал за строевой подготовкой новобранцев СПО на плацу, холодный, непроницаемый. Вскоре он развернулся и ушел, но на следующий день вернулся с товарищем. Через два дня после этого криговский вахмистр стал помогать в тренировке новобранцев, сначала лишь иногда делая какие-либо предложения, но к вечеру он уже отдавал приказы. Инструкторы СПО были явно возмущены этим вторжением на их территорию, но, похоже, ничего не могли с этим поделать.
На следующее утро вахмистр наблюдал за огневой подготовкой на стрельбище, потом последовала еще одна инспекция, и к концу недели криговских инструкторов было не меньше, чем местных.
Тогда десятикилометровые марши стали двадцатикилометровыми, вещмешки новобранцев наполнялись камнями, чтобы имитировать тяжесть снаряжения, которого у них еще не было. Подъем и построение были перенесены на час раньше, явно к удивлению некоторых сержантов СПО, которые явились на плац заспанными и опоздавшими. Тренировки часто продолжались и после захода солнца, и Гюнтер привык довольствоваться четырьмя часами сна. Он никогда не присоединялся к ропоту недовольных в казарме после отбоя, но даже он не всегда мог соответствовать тем суровым требованиям, которые теперь к ним предъявлялись.
Люди Крига никогда не повышали голос в гневе. Они говорили спокойным размеренным голосом, исполненным угрозы, и не скупились на наказания тех новобранцев, которые разочаровывали их.
– Вы теперь будете учиться воевать не только со старухами и полудохлыми мутантами, – сказал как-то гвардеец в противогазной маске. – Теперь вы учитесь сражаться в одном строю с Корпусом Смерти Крига, и я намерен убедиться, что вы достойны этой чести, иначе вы зря потратите дарованную вам жизнь.
Другой инструктор, обращаясь к всему взводу Гюнтера, рассказал, как, когда ему было двенадцать лет, ему дали лазган и отправили в радиоактивную зону охотиться на мутантов – задание, с которого не вернулась треть его отделения. И худший из тех мальчишек был куда более способным и преданным своему делу бойцом, чем любой из этих слабых, ленивых дегенератов, которые сейчас трясутся от страха перед ним.
Однажды утром в казарме вахмистр приказал сорок раз отжаться новобранцу, ботинки которого не были как следует начищены. Солдат был крепким шахтером лет тридцати, более других способным справиться с физическими нагрузками, но недостаток сна сделал его слишком раздражительным – он первым жаловался каждую ночь на тяготы дня – и это стало последней соломинкой.
Он отказался исполнить приказ. Он закричал на вахмистра, что это не его мир, и он здесь никто. И без предупреждения, без единого слова, вахмистр достал лазерный пистолет и застрелил его.
Ожидали, что после этого случая что-то будет, ходили слухи, что жалобы дошли до самого губернатора-генерала, и несколько дней казалось, что криговцев в противогазах стало вокруг меньше, чем до того. Потом полковник Браун обратился к новобранцам, несколько напряженно заявив, что вахмистр действовал по уставу, и этим все и кончилось. Криговцы вернулись в еще большем количестве, и все продолжилось, как и раньше, за исключением того, что теперь ночью в казарме было очень тихо.
Он вспоминал:
Теоретические занятия тоже изменились. Теперь большая их часть была посвящена заучиванию и чтению наизусть благословений Императора. Гюнтера учили, что его командиры для него и есть сам Император, и сомневаться в правильности их приказов – отвратительное богохульство.
Новобранцев теперь называли только по номерам, наказывая за малейшее упоминание их старых имен. Гюнтера заставили три раза пробежать вокруг космопорта с ранцем, наполненным камнями, за то, что он неосторожно назвал себя «я» вместо «солдат номер такой-то», и еще один круг за то, что бегал слишком медленно. Было объявлено, что некоторые новобранцы слишком привыкли друг к другу, и взводы должны быть переформированы, чтобы разделить старых друзей и новых знакомых.
Так Гюнтер перестал быть солдатом Сорисоном и стал солдатом № 1419, но он и не возражал протии этого. Он чувствовал, что начинает понимать, что значит быть солдатом, и готов был принять это бремя, потому что знал, что быть солдатом – это то, что нужно, чтобы спасти Арикс.
Он вспоминал:
Покрытое инеем поле, свежий морозный воздух, предвещавший приближение зимы. Взвод Гюнтера совершал марш до Телониус-сити и обратно, и большую часть обратного пути они мечтали о привале и еде. Но вместо этого их инструктор, старший гвардеец Корпуса Смерти, разделил их на две группы и приказал драться врукопашную друг с другом.
Солдаты сначала никак не хотели начинать бой, но негромкое предупреждение и рука инструктора, потянувшаяся к лазгану, произвели нужное впечатление, и они неохотно начали драться. Обещание победившей команде дополнительных пайков за счет проигравших вызвало несколько больше энтузиазма, и Гюнтер был сбит с ног огромного роста солдатом с лицом, оплывшим, как тесто, который был вдвое старше него.
Но прежде чем Гюнтер успел встать и начать отбиваться, инструктор остановил бой. Ему явно было что сказать по поводу старания новобранцев, но он решил, что сначала необходима наглядная демонстрация. Он вытащил из рядов одного молодого солдата и приказал ему сжать кулаки и приготовиться к бою. Новобранец встал в боевую стойку с явной неохотой, и инструктор набросился на него как «Леман Русс Разрушитель».
Гюнтер вздрагивал, когда инструктор всаживал удар за ударом в подбородок новобранца, а когда тот поднял руки, чтобы защитить лицо, удары посыпались в живот. Инструктор приказал солдату защищаться, забыть о том, что противник старше его по званию, и сражаться как положено, но новобранец реагировал слишком медленно, и, хотя, в конце концов, он стал бороться более воодушевленно, пытаясь повалить инструктора, но к тому времени он был слишком избит и оглушен, чтобы сражаться эффективно. Удар локтем по колену выбил его коленный сустав, и новобранец повалился на землю, но инструктор в маске продолжал методично избивать его, пока солдат не потерял сознание, истекая кровью.
– Вот, – объявил инструктор, даже не запыхавшись, – какого усердия я ожидаю от вас, если вы не хотите сражаться со мной.
На этот раз, когда бой начался снова, Гюнтер искал человека с оплывшим лицом, и увидел его в драке, в которой товарищей Гюнтера по команде было меньше, чем соперников. Гюнтер схватил противника за плечо, развернул его и ударил, но, видимо, недостаточно сильно. Ответный удар обрушился на его лицо. Он согнулся, и человек с оплывшим лицом набросился на него, используя свой вес, чтобы снова повалить Гюнтера на холодную твердую землю.
– Не брезгуйте бить в спину, – объявил инструктор, возможно, имея в виду Гюнтера. – Это не рыцарский турнир, это война!
Он был прав, и Гюнтер почувствовал злость на себя за свою ошибку, и на противника, за то, что он воспользовался этой ошибкой. Возможно, это было нечестно, но теперь ненавидеть этого человека было удивительно легко. Еще несколько минут назад он был товарищем Гюнтера, но сейчас он стоял между Гюнтером и его единственной целью в жизни.
