Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 247 страниц)

– Не понимаю, почему они не попытаются еще раз, – произносит Лорон.

– Ох, фраг, – бормочу я, когда осознаю одну из доступных для них возможностей.

– Что такое? – требует ответа Полковник, злобно бросая на меня взор.

– Газ, – коротко отвечаю я, – никаких повреждений реактору, зато мы все мертвы или спим, или беззащитны.

– Они не могут использовать обычное газовое оружие, – информирует нас Ориель, – вентиляция каждого круга герметична, чтобы предотвратить агентурные террористические атаки снаружи, но это так же означает, что любой газ рассеется по окружающим коридорам. Еще одна защитная система работает против них.

– Я слышал о вирусах с коротким жизненным циклом, – настаивает Страйден, – у нас было несколько таких боеголовок на "Благосклонности Императора". Они смертоносны всего лишь несколько секунд. База размером с Коританорум должна иметь что-то такое.

– Да, у них были, – подтверждает с ухмылкой инквизитор Ориель, – к несчастью, их запасы, кажется, кто-то уже истратил.

– Наблюдательная башня и охрана… – делает вывод Лори, – очень изящно.

– Я тоже так подумал, – отвечает инквизитор, почесывая ухо. В этот момент кто-то орет из коридора.

– Бросайте оружие и с вами поступят по справедливости! – взывает безымянный, – просите прощения Императора и ваша смерть будет быстрой и безболезненной!

– Надо думать… – бормочет в ответ Лорон.

– Вы – проклятые повстанцы! – орет в ответ Лори. – Сами просите прощения!

– Это их немного возбудит, – комментирует Ориель, – только командный состав по-настоящему повстанцы.

– Тогда зачем остальные сражаются с нами? – спрашиваю я. – Если они все еще преданы, они могли бы с легкостью подавить командующих.

– А зачем им? – возражает он, слегка пожимая плечами.

– Потому что так поступил бы любой, преданный Императору, – отвечаю я. Для меня это кажется очевидным.

– Не понимаю, – добавляет Страйден, – я разделяю точку зрения Кейджа.

– Почему вы решили, что они повстанцы? – спрашивает Ориель, глядя на нас.

– Ну, вы, Полковник, все говорят так, – отвечает Лорон, кивая на инквизитора и Шеффера.

– Я тоже так считаю, – криво ухмыльнувшись, соглашается Ориель, – вы знаете, что они повстанцы, потому что вам так сказали.

– А тифонцам сказали, что предатели – мы, – добавляю я, осознавая, что сказал Ориель, – мы все знаем, что они могут быть правы, но верим Полковнику. Мы не решали кто враг, мы просто следовали приказам и убивали тех, на кого нам указали…

– Ну и они так же, – заканчивает Ориель, опять глядя в туннель.

– Вот именно по этой причине восстание в командовании сектора столь опасно и его нужно подавить, – развивает мысль Лорон, – если они захотят, то штаб может убедить адмиралов и полковников во всем секторе, что любой, на кого они укажут – враг. Штаб скажет, что любая сила, которая выйдет против них – восставшие против Императора.

– Да, это одна из причин, – подтверждает Полковник. Наши мысли по поводу опасностей цепочки командования прерваны лазерными разрядами, ударившими в пол.

– Некоторые проползли через тела, – выглянув, говорит Полковник, – еще больше лезут вперед.

– Хитрые ублюдки, – ругается Лори, присаживаясь рядом со мной с болтером наготове.

– Открыть огонь! – приказывает Полковник, поднимает болт-пистолет и делает пару выстрелов.

БОЛЬШУЮ часть следующего часа занимали периодические перестрелки. Невозможно сказать, сколько тифонцев находятся в туннеле, они прячутся за завалами из трупов, практически превосходно маскируясь в насыпи из тел в униформе. Вскоре я не смог стрелять. У нас начались серьезные проблемы с боеприпасами и каждый болт или луч были на счету. Тифонцы, с другой стороны, со всей радостью лупили в нашу сторону, как только кто-нибудь выглядывал или высовывал ствол.

Я лежу на полу с правой стороны прохода, рядом со мной присела Лори. На другой стороне Полковник и Лорон, в то время как Ориель и Страйден прячутся за панелями управления, практически напротив входа. Дрожащий кашель Гудманза привлекает наше внимание, и я оглядываюсь, он, шатаясь, отходит от терминала дальше в зале, невральный шнур снова затягивается обратно в череп.

– Получилось? – требует ответа Полковник.

– А вы слышите аварийные сирены, полковник Шеффер? – раздраженно огрызается тот, – я поставил блоки и ловушки, так что процесс перегрузки можно будет остановить только из этой комнаты, но не с других терминалов.

– Так сколько еще? – ору я ему.

– Недолго, но мне нужна кое-какая помощь, – отвечает он. Полковник кивает Страйдену, рявкнув дробовиком, тот выскакивает из укрытия. Спустя мгновение после того как он отпрыгивает в сторону, залп тифонцев бьет в инфопанель и разбрасывает в разные стороны куски выдранного металла. Гудманз хватает Страйдена и отталкивает за экран. Стук ботинок в коридоре моментально привлекает мое внимание обратно.

– Они наступают! – орет Лорон, его болтер оживает, сгорающий боезаряд болтов освещает туннель небольшими вспышками. Слева я мельком замечаю Ориеля, с автопистолетами в каждой руке, он перекатывается к панели и стреляет по ходу дела. Вскочив на ноги, он отбрасывает пистолет из левой руки и выхватывает силовой меч Полковника из его ножен. С воплем он прыгает прямо на атакующих тифонцев, синее свечение силового меча отражается от стен коридора.

Столкнувшись с первыми атакующими, инквизитор втыкает клинок в живот первого тифонца и, крутясь, обратным ударом вспарывает глотку следующему. Инквизитор подныривает под удары штыка, отсекает ногу тифонца у бедра, артериальная кровь тут же заливает его комбинезон. Какая-то отстраненная часть моего разума наблюдает, как сражается Ориель, сравнивая его текучие, словно танцующие движения с точным, машинальным стилем боя Полковника. В правой руке лязгает автопистолет, выстрел попадает еще одному тифонцу прямо в лицо, силовой меч бьет по лазгану, который держат наподобие дубины, мерцающий край клинка разваливает оружие надвое.

Ориель проревел что-то, но я не расслышал из-за воплей умирающих и стрекота автопистолета, его лицо искажается от ярости.

Я замечаю, как из-за груды тел за Ориелем поднялся тифонец, у него отсутствует отсеченная у локтя левая рука, правая сжимает штык. Даже не раздумывая, я нажимаю спусковой крючок болтера, и миг спустя поясница гвардейца взрывается, с перебитым позвоночником его ноги отказывают. Тифонцы разворачиваются и начинают разбегаться от гнева инквизитора. Самый медленный падает на пол, рассеченный на две половинки еще одним ударом Ориеля. С дальнего конца коридора снова бьют лазерные лучи, заставляя насыпь из трупов дергаться. Один, кажется, попадает Ориелю в грудь, и ослепительная вспышка бьет по глазам. Когда проморгался от фиолетовых пятен, я замечаю, что Ориель все еще там, прыгает в укрытие за кучей мертвых тифонцев.

– Его защищает сам Император, – в благоговейном страхе шепчет Лори.

– Колдовство! – вопит Страйден, его глаза широко открыты от ужаса.

– Или технология, – добавляет столь же испуганный Лорон.

– Конверсионное силовое поле, – спокойно отвечает нам Полковник, вставляя новые болты в пустой магазин. Мы обмениваемся смущенными взглядами, никто из нас не понимает, о чем он говорит. Все снова стихает и Ориель ползет обратно к двери, я слышу, как сзади меня Гудманз затянул торжественную литургию.

– И четвертая печать будет поднята во славу Бога-Машины, – поет он, его голос эхом отражается от металлических стен, – и да будет отделение четвертой печати провозглашено звуком радости Бога-Машины. Лейтенант Страйден, пожалуйста.

Раздается лязг металла о металл, зашипела панель слева от меня. Где-то у нас над головами три раза трубит высокочастотный визг.

– Сколько еще? – орет Полковник, пока Ориель отдает ему силовой меч, лезвие тускло серое, поскольку энергетический поток отключен.

– Четыре из семи печатей подняты, Полковник Шеффер, – в ответ орет Страйден, – я полагаю, уже скоро.

– Они снова атакуют, они становятся отчаянней! – фраза Лорона возвращает наше внимание к коридору. Узкий туннель, кажется, задыхается от несущихся к нам тифонцев, на их лицах отражается отчаянье и ужас. Я полагаю, что они поняли, что мы делаем, если до этого момента не догадывались. Теперь они будут сражаться еще упорнее, борясь за спасение своих домов, друзей и семей. В конце концов, им как нам, нечего терять. Если у них не получится – они трупы. Я находил бессмысленную резню отвратительной, если бы не образ прощения, который висел на задворках моего разума. Эта картинка, и горстки пепла, которыми на самом деле являются бегущие ко мне мужчины и женщины. И все потому, что какие-то командующие решили осмелиться испытать на себе гнев Императора и сражаться за свою славу, а не Его. Я как-то не вижу тут никого из них, чтобы они самостоятельно кидались на стену огня ради своих идеалов.

Это не бой, у них вообще нет шансов. Переключив болтер на полуавтомат, я посылаю очередь крошечных разрывных ракет по проходу, сбиваю с ног тифонцев и вырываю куски из уже мертвых тел. Гвардейцы яростно стреляют в ответ, еще больше лазерных лучей впивается в стены прохода. Они продолжают наступать, перелезают через мертвых и умирающих. Они все кричат, на нас или на себя, я не могу сказать.

И только когда болтер начинает щелкать, я замечаю, что магазин пуст и ощущаю, что отдалился от происходящего. Мое тело продолжает сражаться само по себе, без сознательных усилий моего разума. Лори кидает мне еще один магазин, и я выдергиваю пустой и вставляю новый. Атакующие в нерешительности от сконцентрированного в проходе огня. Тифонцы физически не могут больше идти вперед.

Я стреляю: к потолку подлетает оторванная рука. Еще выстрел: солдата откидывает назад, его кишечник вываливается из разодранной дыры в животе. Еще выстрел: облаком крови исчезает половина головы. Еще выстрел: от попадания взрывается лазган. Еще выстрел: голову в шлеме откидывает назад. Еще выстрел: женщину швыряет в стену, она хватается за культю правой руки, ее волосы слиплись от крови ее товарищей. Это не сражение, это тир с живыми мишенями.

Большинство из тифонцев разворачивается и бежит, и я палю им в спины, сшибаю с ног, каждый рык болтгана забирает жизнь женщины или мужчины. Кто-то трясет меня за плечо, вопя мне что-то в ухо, но за воем сирен я ничего не слышу. Мой разум медленно фильтрует внешнюю информацию, и я чувствую себя так, словно нахожусь на грани между сном и явью. Да, вокруг воют сирены, их визг эхом отражается от стен и пола.

– У нас получилось! – орет мне в ухо Лори. – Они бегут! У нас получилось!

– Кронин мертв, – говорит Страйден, и все смотрят на него, он склонился около стены над Кронином.

– Мертв? – спрашивает Лорон, явно шокированный. Я тоже удивлен, я не думал о раненном безумце, пока сражался за свою жизнь. Я ощущаю печаль, что он умер в одиночестве, никем не замеченный. Он был одинок, пока был жив, и кажется непочтительным то, что никто из нас не заметил, как он умирает. Я возношу молитву за его покойную, измученную душу, в надежде, что еще не слишком поздно.

– Наверно, внутреннее кровотечение, – объявляет Ориель, выдергивая меня из размышлений, – теперь и мне пришло время покинуть вас.

– У НАС не получилось, – тяжело шепчет Гудманз.

Мы уже почти уже у ближайшего терминала шаттлов, на пути к свободе и жизни, но несколько тифонцев решили прихватить нас с собой, заставив занять временное укрытие за альковом терминала в главном коридоре. Ориель ушел в противоположном направлении, никто не знает, куда он направляется. Несколько минут назад рев сирен остановился, что было немыслимым облегчением для моих нервов и ушей. Мне не нужно никаких напоминаний, что вскоре целый город прекратит свое существование.

– Что ты имеешь в виду? – требует ответа Шеффер, хватая техножреца за робу.

– Предупреждающие сирены не должны были отключаться, – говорит Гудманз, отталкивая руку Полковника и указывая на терминал, – отпусти, я проверю.

Все смотрят на техножреца, пока он ловко манипулирует рунами и верньерами терминала. Его плечи, кажется, опустились еще сильнее, он разворачивается к нам, на его лице отчаянье.

– Прошу прощения, у меня не получилось, – говорит он, рухнув на пол, – я не нашел потайной предохранитель. Реактор не перегрузится.

– Ох, фраг, – бормочу я, падая на колени.

– Мы что-нибудь можем сделать? – требует ответа Полковник, его заметно трясет от гнева.

– Предохранитель хладагента недалеко отсюда. Возможно, получится уничтожить его, – отвечает Гудманз, хотя явно без особой надежды.

– В какую сторону? – рычит Полковник, ставя техножреца на ноги.

– Обратно к плазменной камере, коридор слева с надписью "распределение энергии", – отвечает он нам, – я не думал, что это важно.

– Ты фракнутый идиот! – ругается Лорон, хватая Гудманза и впечатывая его в стену. – Бесполезный старый дурак!

– Давайте просто выбираться отсюда! – кричу я им, – Это единственный шанс свалить из города живыми!

– Чертовски верно, – соглашается Лори, глядя на Полковника.

– Хватит! – отрезает Полковник, оттаскивая Лорона от техножреца, – Мы идем к предохранителю и деактивируем его. Мы должны спешить, пока гвардия Тифона и охрана не осознали, что им больше ничего не грозит. В противном случае, они бросят на нас все, что у них есть. Паника – это единственное, что у нас осталось.

– Миссия провалена, – говорю я Полковнику, глядя прямо в лицо, – нам нужно убираться отсюда.

– Миссия не может быть провалена, – отвечает Полковник, отталкивая Лорона и глядя прямо на меня.

– Почему нет? – требует ответа Лори, горячо возражая Полковнику. – Потому, что ты так сказал?

– Не пытайся остановить нас, – предупреждает Лорон, поднимает болтер и прицеливается в Полковника.

– Ты не посмеешь, – шипит Шеффер солдату-альбиносу, глядя прямо на него.

– Мы уходим! – решительно отвечает Лорон.

– Коританорум должен быть уничтожен! – восклицает Полковник, и впервые я замечаю намек, только слабый намек на отчаянье в его голосе. Я медленно отодвигаю в сторону дуло, и разворачиваюсь к Полковнику.

– Хорошо, говорите, – тихо произношу я, вставая между Полковником и остальными, в попытке разрядить обстановку. Если какой-то идиот подстрелит Полковника, случайно или намеренно, мы никогда не выберемся.

– Почему? Почему миссия не может быть провалена?

– Нет времени объяснять, – сквозь зубы отвечает Полковник. Я наклоняюсь ближе, все еще глядя в его ледяные глаза.

– Вам придется рассказать, – шепчу я ему в ухо. Он вздыхает.

– Если мы провалимся, весь сектор будет уничтожен, – отвечает он нам. Глядя на наше недоверчивое выражение лица, он продолжает.

– Я не знаю всех деталей, только инквизитор Ориель знал.

Он делает паузу, когда слышится удар закрывающейся двери дальше по коридору. Ища нас, тифонцы обыскивают помещение за помещением.

– Вкратце, – говорит он, бросая взгляд на дверь, – штаб Коританорума попал под инопланетное влияние. Конкретно – под влияние генокрадов.

– Генокрадов? – смущенно спрашиваю я. – Вы имеете в виду одну из тиранидских тварей, с которыми мы сражались на Ичаре-IV? Они же просто ударные войска. Конечно, они смертоносны, быстры и способны разорвать человека за удар сердца, но их должна быть целая армия, чтобы устоять против семисот тысяч гвардейцев. В чем проблема?

– Как я сказал, я не полностью понимаю, – продолжает быстро рассказывать Полковник, – они не только эффективные убийцы, но и лазутчики. Генокрады каким-то образом могут контролировать других, я полагаю, какой-то гипноз. Внутри общества они создают сочувствующих, зараженных персон. Они их защищают, позволяют контролировать других, строят мощную базу изнутри. Это может привести к восстанию и мятежу, как это здесь и произошло. Если говорить более конкретно, как только культ влияния достаточно вырастет, он может создать своего рода психический маяк, так мне сказали, словно астропат, послать сообщение в варп. Флот-улей тиранидов может его поймать и последовать за ним. Флот-улей Дагон, кажется, обнаружил Тифон Прайм и летит сюда.

– По-прежнему не складывается, – подает голос Лори, – все это кажется крайними мерами, особенно, если тираниды все равно уже летят сюда. Если мы отобьем Коританорум и восстановим базу, это я бы могла понять, но мы же ее разрушаем. Какая разница, останется она под контролем генокрадов или будет уничтожена?

– Потеря Коританорума, как базы Империума, на самом деле печальное событие, – соглашается Полковник, все еще быстро рассказывая, – но не столь ужасное, как если ее секреты попадут в руки тиранидам. Флот прилагает все усилия, чтобы остановить флот-улей Дагон, но мы должны предполагать, что произойдет, если их постигнет неудача. Когда флот-улей прибудет сюда, тираниды поглотят все данные с базы и весь инфицированный персонал, познавая тем самым сокровенные секреты о силах Империума в секторе. Они найдут все базы Флота, все миры, где набирается Имперская Гвардия, все наши стратегические и производственные мощности. Без Коританорума сражение и так будет смертельным, но если тиранидцы получат такую информацию, они с легкостью поглотят весь сектор. По правде говоря, вообще невозможно себе представить, как в таком случае противостоять им.

– Пятьсот миллиардов человек, – тихо шепчу я, – вы думаете, это справедливая цена? Смерть трех с половиной миллионов и разрушение Коританорума дадут шанс на выживание пятистам миллиардам, живущим в секторе.

– Людей можно заменить, – мрачно отвечает Полковник, строго глядя на каждого, – планеты, пригодные для обитания – нет. Миры, разграбленные тиранидами, невозможно восстановить или заселить.

Хлопает еще одна дверь, на этот раз ближе.

– Вы думаете, ваши жизни этого стоят? – спрашивает он с презрением. – Достаточная цена для самопожертвования? Или я ошибался, давая сточным помоям, как вы, шанс что-то изменить? Или вы на самом деле ничего не стоящие преступники, как все думают?

Я обмениваюсь взглядами с остальными штрафниками "Последнего шанса", этот короткий миг говорит о многом. Это не ради прощения, и даже не ради спасения сектора. Речь идет о нашем долге, нужно выполнить то, на что мы присягнули, вступая в Имперскую Гвардию. Мы клялись защищать Императора, Его Империум и Его слуг. Может быть, мы не выбирали стать штрафниками "Последнего шанса", но мы решились встать на опасный путь, добровольно были готовы пожертвовать своими жизнями ради исполнения долга.

– Вперед! – рявкает Полковник, плечом открывая дверь и прыгая в коридор, сверкают выстрелы болт-пистолета. Мы прыгаем вслед за ним и бежим, вокруг нас визжат лазерные разряды тифонцев. Гудманз вскрикивает и, с рваной, обожженной дырой в спине на робе, летит вперед. Страйден останавливается, чтобы подобрать техножреца, но я хватаю руку лейтенанта и толкаю его вперед.

– Он уже мертв, – говорю я офицеру флота, пока он сопротивляется, – и тоже произойдет со всеми на пятидесяти планетах, если мы не разобьем этот предохранитель.

К СЧАСТЬЮ для нас, тифонцы не ожидают, что мы повторно вернемся, возможно, предполагая, что мы отрезаны и бежим. Нельзя их винить за это, только их командиры понимают, что за ставки в этой игре, если хоть кто-то из них действительно это понимает. В данный момент они абсолютно дезорганизованы: неожиданная атака изнутри, вой сигнализаций, побег к порту шаттлов, штурм снаружи Имперской армии. Должно быть, к этому момент тифонские офицеры уже вырвали все свои волосы на голове.

Информация Гудманза была точна. Мы подскакиваем к табличке "Распределение энергии" и боковой туннель приводит нас в комнату, которая выглядит очень похожей на плазменную камеру, хотя и намного меньше, едва больше четырех метров шириной. Она наполнена множеством труб, резервуарами и проводами, десятками измерительных шкал, их указатели дергаются, красные сигнальные лампы горят почти на всех панелях.

– Что мы можем сделать без Гудманза? – спрашивает Страйден, многозначительно глядя на меня. Мы смотрим друг на друга, ища хоть какое-то вдохновение.

– Ох, великолепно, – говорит подавленный Лорон и хлопает себя рукой, – мы все были готовы поступить правильно и теперь, потому что старый техножрец позволил себя убить, мы ничего не можем сделать.

– Должны что-то сделать, – возражает Страйден, оглядывая комнату.

– Мы штрафники "Последнего шанса", – с усмешкой отвечаю я, – Если сомневаешься – стреляй!

Когда я открываю огонь из болтера по змеящимся трубам и проводам, остальные присоединяются ко мне, паля во все, что видят, разбрасывая во все стороны каскады искр, взрываются ряды машинерии. Несколько секунд мы стреляем, вокруг нас поднимаются завитки дыма и шипит пар, но, кажется, это не оказывает хоть какого-то эффекта, большинство наших выстрелов, не причиняя вреда, рикошетят от укрепленных трубопроводов.

– Эй! – зовет нас Лори, вытаскивая что-то из-за ремня. Последний цилиндр с мелта-зарядами. – Это может пригодиться!

– Я тебя обожаю, – отвечаю я ей, пока она раздает их. Я решаю установить свой на трубу, которая идет от пола к потолку, ее ширина такая, что я не смог бы обхватить ее руками.

Нажав на кнопку, я отхожу на пару шагов назад. Труба начинает светиться белым и секунду спустя разрывается потоком испаренного металла и пластика. Я слышу точно такие же взрывы, густой, маслянистый дым наполняет комнату, панели взрываются разноцветными искрами, внезапно снова оглушительно начинают верещать сирены. Страйден хохочет от восторга, Лорон шлепает меня по плечу, ухмыляясь как дурак.

– Время уходить, – приказывает Полковник, направляясь к двери. Лорон выскакивает первым, остальные тут же следуют за ним. Всего лишь короткая прогулка к ангару шаттлов и мы на свободе. Лорон оглядывается и улыбается, но когда выходит в главный коридор, его голова взрывается, заливая кровью Лори, которая идет прямо за ним.

Она издает сдавленный крик, капли крови на ее алебастровом лице выглядят очень темными, ее голубые глаза, словно готовы выскочить из орбит. Я хватаю ее и оттаскиваю назад, поскольку лазерные лучи начинают бить в стену, но она разворачивается и вцепляется мне в лицо, ее ногти оставляют длинные царапины на лбу. Я твердо держу ее, пока она силой пытается вырваться, но внезапно она с ошеломительной силой бьет коленом и мой пах взрывается болью. Я инстинктивно отпускаю ее и, сжав руки на причинном месте, падаю на пол. Страйден кидается за ней, но она правой бьет его в подборок и отбрасывает. Остановившись, чтобы схватить болтер брата, она кидается вперед, стреляет с двух рук в коридор на бегу.

– Она бежит не туда! – кричу я, глядя, как она уносится налево, в другую сторону от ангара шаттлов.

– Она даст нам дополнительное время, – холодно замечает Полковник, поворачивая направо. Я все еще слышу рев болтеров слева, но уже не вижу Лори. Я замешкался на секунду, поднимаясь на ноги, готовясь броситься за ней. Передо мной встает Страйден и упирает в мою грудь руку.

– Она не хочет жить, Кейдж, – с мрачным выражением лица говорит он, – твоя смерть ей не поможет.

Я готов оттолкнуть его в сторону, когда слышу визг, кажется, заполнивший весь коридор. Я слышу, как мимо меня шагает Полковник, его ботинки топают по металлическому полу. Страйден отходит и спешит вслед за Полковником. Я остаюсь в одиночестве, напрягаю слух, дабы различить звук еще хоть одного выстрела из болтера.

Ничего. Я осознаю, что остался единственным штрафником "Последнего шанса". Я ощущаю пустоту. Одиночество в душе давит почти так же, как физическое одиночество. Смерть Лори, кажется, подвела итог. В конечном счете, бессмысленный и бесполезный. Зачем мне все это нужно было? Я действительно считал, что что-то изменится, через год, десять лет, век? В этом времени нет героев, подобных Махариусу или Долану, только бессчетные миллионы мужчин и женщину, умирающих в одиночестве, не замеченные большинством, и не вписанные в анналы истории. Я ощущаю, как падаю на колени и сдаюсь. Желание жить, которое пронесло меня через три года этого ада, просто улетучилось. Болтер в руках стал тяжелее, чем обычно, кажется, что его нагрузили бесчисленные смерти.

Я почувствовал вкус крови во рту и осознаю, что так сильно закусил губу, что она закровила. Этот вкус приводит меня в чувство. Я все еще жив, благодаря им в той же степени, что и себе, вот так это и запомнят, чтобы не случилось, эта жертва, и эти страдания не умрут вместе с нами. Я разворачиваюсь на месте, снова сжимаю болтер, меня опять наполняет стремление, и трусцой бегу за Страйденом.

* * *

– СЮДА! – возражает Страйден, собираясь повернуть налево.

– Прямо, – парирует Полковник, указывая на главный коридор.

– Я запомнил карту, – настаивает офицер Флота, и, не оглядываясь на нас, шагает налево. Я слышу, как где-то позади нас закрылась еще одна аварийная переборка. Полагаю, что это автоматическая реакция, поскольку не представляю, чтобы тифонцы разгуливали в округе и закрывали противовзрывные двери. И насколько я могу сказать, нельзя полагаться, что от этого будет хоть какая-то польза. Еще один резкий звук заставляет меня обернуться, и я вижу, что последний туннель за нами справа запечатался. Полковник шагает к Страйдену и хватает его за воротник. Мгновение спустя опускается переборка, металлическая стена выскальзывает из потолка и отрезает меня от них. Я ошеломленно замираю на минуту, не в силах поверить, что их нет.

Внезапно удары ботинок по коридору сзади привлекают мое внимание, и я вижу, как бегут семь гвардейцев. Ни один из них не взглянул в моем направлении, они все убегают. Я решаю, что они бегут к шаттлам и спешу за ними. Постоянный вой сирен болезненно закладывает уши, этот пронзительный тон, словно пробирает до самого мозга. Я почти врезаюсь в пару тифонцев, когда они выскакивают из двери слева от меня. Я шарахаю одному, молодому человеку с длинным носом, в челюсть болтером. Другой смотрит на меня в замешательстве, пока я не нажимаю на спусковой крючок, болт разрывает ему грудь, отдача почти выворачивает мне руку. Его круглое лицо мгновение смотрит на меня в ужас, после чего он резко рушится на пол. Пяткой ботинка я бью по лицу первого, с хрустом костей, вминаю его голову в пол.

Это все меня отвлекает, и я теряю бойцов, за которыми бежал, на мгновение я останавливаюсь, чтоб вслушаться. Пару минут я иду в одиночестве, пока мне не показалось, что я слышу звук бега в коридоре слева от меня. Поспешив вперед, я внезапно замечаю движение в противоположном коридоре. Когда я заглядываю туда, мои пальцы разжимаются от оцепенения, болтер с лязгом падает на пол. Прямо на меня внимательно смотрит генокрад. Точно такой же, как на Ичаре-IV. Его испещренные прожилками черные глаза утопают в широком черепе, в его взгляде читается смертный приговор. Немного горбясь, на своих длинных, двусуставчатых ногах он стремительно кидается ко мне. Его верхние четыре руки подняты для равновесия, верхняя пара оканчивается костяными, похожими на кинжалы, когтями, нижняя пара, больше похожая на руки, медленно разжимается.

Мой взгляд встречается с взглядом пришельца, и я ощущаю, как из моего тела высасывается сама жизнь. Они как две темные ямы и я чувствую, что как будто утопаю в них. Я смутно осознаю, что справа от меня кто-то стоит. Но все кажется уже не важным, все, что действительно видят мои глаза – это два провала с тенями.

Он раскрывает свою широкую пасть, обнажая массу острых, как бритва, зубов. Так вот как я умру, смутно думаю я. Он наклоняется еще ниже, и я замечаю, что его язык протягивается ко мне, на его конце раскрывается какая-то щель. Этот убийца обладает какой-то странной, завораживающей красотой. Гладкие, почти темно-синие пластины хитина над его жилистой, фиолетовой плотью. Меня восхищает превосходная целеустремленность его когтей и клыков.

Сердце Джунглей.

Эта мысль внезапно появляется на задворках моего разума, и что-то внутри меня всколыхнулось. Словно появился еще один голос, побуждающий меня вспомнить об ощущениях инопланетного влияния на разум. Воспоминания о беспомощности. Сражение за контроль над собой.

Ичар-IV.

В этот раз воспоминания еще более красочные. Груды тел, разорванных на части такими же существами, какое стоит передо мной. От лесов остались голые скалы, даже грязь поглощена роем тиранидов. Огромный био-титан шагает по руинам фабрики очистки воды, сминая своими лапами целые здания, ужасающие орудия выпускают брызги био-кислоты и залпы пожирающих плоть личинок.

Сектор Тифон.

Мгновенно мой разум умножает ужасы Ичара-IV на пятьдесят. Вот это и произойдет.

Когда язык генокрада пробегается по моей глотке, я буквально выскакиваю из оцепенения гипнотического транса.

– Фраг тебе в задницу! – рычу я, действуя инстинктивно – выбрасываю кулак, в превосходном апперкоте костяшки правой руки врезаются в его челюсть. Пойманный ударом врасплох, генокрад отшатывается, когтистые лапы скребут по прочному металлическому полу, пытаясь за что-то зацепиться, после чего он валится. Мгновение он лежит, после чего в прыжке вскакивает на ноги, его мышцы напрягаются, дабы сделать убийственный выпад. Я странно спокоен.

Стена около нас разрывается потоком металлических осколков, генокрад разворачивается и отпрыгивает. Еще взрывы бегут по полу перед ним, пока он пытается сбежать и затем исчезает в вентиляционной трубе, махнув на прощание хвостом.

– Спасибо, Полковник, – не оборачиваясь, говорю я.

– Не в этот раз, – отвечает инквизитор Ориель, проходя мимо меня с дымящимся болт-пистолетом в правой руке, – я сделал так, чтобы эта тварь не выбрались из города, но она снова улизнула от меня. Я почти добрался до нее в этот раз.

Я все еще ошеломлен, инквизитор подбирает мой болтер и вкладывает его в мои бесчувственные руки.

– В этот раз, я ее угроблю наверняка, – говорит Ориель, обращаясь скорее к себе, я полагаю, – я не позволю ей снова улизнуть от меня. Он умрет в Коританоруме.

Я просто киваю, мое тело начинает дрожать от произошедшего. Генокрад был в двух метрах от меня, и я все еще жив. Еще жив. Ориель забывает обо мне и идет по коридору к разбитой вентиляции, бормоча что-то про себя.

Рокот вернувшихся к жизни двигателей привлекает мое внимание в реальный мир, и я плетусь к посадочным площадкам шаттлов. Примерно через сто метров по коридору, я слышу реактивный свист справа. Следуя за шумом, я прохожу огромные двойные двери.

Внутри примерно двадцать тифонцев сражаются друг с другом, пытаясь вскарабкаться по лестнице к одному из двух оставшихся в ангаре шаттлов. Стоящий наверху пытается оттолкнуть остальных обратно, чтобы можно было открыть люк. Остальное обширное пространство завалено разбросанными бочками и ящиками, спешно выкинутыми из грузового отсека, чтобы освободить место. Воздух мерцает от раскаленного марева и дыма, оставленного улетающими шаттлами. Никто вообще не обращает на меня никакого внимания.