Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 247 страниц)

ГЛАВА 26

НЕКРОНЫ снова наступали.

Гюнтер был разбужен этой новостью, о которой кричали по всему космопорту. Люди реагировали на нее по-разному, от истерических воплей до тихого плача или равнодушного молчания. Все знали, что когда-нибудь это произойдет. Сколько они уже ждали?

Гюнтеру было холодно, и он плотнее завернулся в свое потертое одеяло. Он не знал, сколько времени он тут спит, сидя у стены ангара, его колени были прижаты к груди, чтобы оставить место для другого беженца, сидевшего у его ног. Мышцы привыкли к такому положению и больше не болели.

Сколько времени прошло с тех пор, как гвардейцы ушли? Недели? Месяцы? Он уже перестал считать дни. Восход и закат солнца сейчас ничего не значил для него, больше не было необходимости вносить порядок в свою жизнь. Гюнтер спал, когда у измученного тела не оставалось иного выбора кроме как отключиться. Когда он засыпал так, то не видел снов. Он ел, когда удавалось найти еду, а это случалось нечасто.

Изо всех сил он пытался не вспоминать ее лицо.

Он помнил, что в тот последний день он все еще обманывал себя, считая, что у него есть цель, помогая сдерживать толпу, не пуская беженцев к десантным кораблям, по крайней мере, пытаясь это делать. Его форма, его звание перестали что-то значить в этой ужасной ситуации. У него не было оружия, поэтому все попытки заставить толпу слушать были тщетны.

Когда он услышал ее имя, его сердце содрогнулось. Сначала он подумал, что ему показалось, но потом услышал его снова, толпа произносила его с ненавистью, и тогда он понял… Она была так близко все это время, она была одной из эвакуируемых, которых он должен был защищать, а Гюнтер не знал, даже подумать не мог…

Он протолкался вперед, все мысли о долге были забыты, и он увидел ее. Словно в первый раз в жизни, он увидел ее.

Арикс. Она поднималась по трапу десантного корабля, окруженная криговскими гвардейцами, и он закричал ее имя, но она не слышала его. Она уходила от него, была в двух шагах, чтобы уйти из его жизни навсегда, но Император, наверное, услышал его молитвы, потому что она остановилась. Она обернулась. Она посмотрела прямо на Гюнтера. Она была такой, какой он помнил ее, плавные черты лица, зеленые глаза и каштановые волосы. Он бросился к ней, но не смог пройти через оцепление криговцев. Он пытался объяснить, умолял их, но они не слушали его. Восемь часов назад они были его союзниками. Теперь они были чужаками.

Арикс была не одна. С ней был мускулистый мужчина со светлыми волосами, которого Гюнтер раньше не видел. Он коснулся ее волос, обнял ее, и больше она не смотрела на Гюнтера. Ее взгляд был обращен только на этого человека, который уводил ее от Гюнтера. Гюнтер смотрел, как они уходят, исчезая в трюме корабля, и подумал, что так, наверное, будет лучше. Он сказал себе, что должен быть доволен. Вопреки всему он достиг своей единственной цели в жизни. Арикс была в безопасности. Она будет счастлива.

Все равно они никогда бы не смогли быть вместе. Они всегда знали это.

Все думали, что космопорт станет следующей целью некронов. Многие бежали, пытаясь уйти от Иеронимус-сити как можно дальше, отсрочить неизбежное. Но когда они ушли, другие беженцы заняли их место, все еще моля Императора о спасении. Но с каждым новым днем их молитвы звучали все менее убежденно. Гюнтер знал истину: уже не имеет значения, что они будут делать, какой путь изберут.

Он снова прислонился к стене, закрыл глаза и подумал, хватит ли у него силы воли не открывать их, когда начнется бойня. Ему не нужно было видеть, как придет смерть. Но он не мог заткнуть уши, и судьба преподнесла ему еще один сюрприз – в виде слуха, сначала распространявшегося шепотом, но потом перешедшего в крик. Он услышал сквозь шум голосов вокруг, что некроны направляются не сюда.

ОНИ обогнули холм, следуя по дороге, направляясь к более богатой добыче. Тысячи их. Нет, десятки тысяч. Гюнтер подумал, что было чудом, как Корпусу Смерти удалось остановить их хотя бы ненадолго. Но теперь никто не мог их остановить.

Была ночь – в космопорту, освещенном электричеством, он бы и не заметил, но армия некронов была окутана ужасным зеленым сиянием. Оно исходило из камер их пушек, из люков и башен их танков, из зеленых глаз металлических насекомых, тучами кружившихся вокруг них.

Гюнтер наблюдал за их движением с холма, вместе с остальными беженцами. Он не знал, зачем он пришел сюда. Он уже видел, как разыгрывалась эта трагедия, но не мог сопротивляться искушению увидеть ее еще раз. Хотя и сомневался, заставит ли это зрелище его что-то почувствовать.

Некроны напали на Телониус-сити и начали опустошать его. Зрители, наблюдавшие с холма в гробовом молчании, мало что могли увидеть и услышать с такого расстояния, лишь зеленые вспышки в ночном небе, отдаленный грохот взрывов, да иногда казалось, что ветер доносит крики, но воображение людей было более чем способно дорисовать картину. Они затаили дыхание, когда рухнула первая башня, окутав остальные здания дымом и пылью.

Телониус-сити был домом для миллионов людей. Гюнтер хорошо знал, что им приходится испытывать сейчас, каждому из них, но он не мог позволить себе думать об этом. Обрушилась вторая башня, и Гюнтер увидел первых беженцев, спасавшихся из города, некоторые на машинах, многие пешком, как будто им было куда идти, как будто где-то на этой планете они могли быть в безопасности. Через двадцать минут после этого огни Телониус-сити погасли навсегда.

Глаза Гюнтера устали, и он сел на землю, чтобы отдохнуть.

После отступления Корпуса Смерти СПО окончательно развалились. Большинство старших офицеров эвакуировались, в том числе и полковник Браун, многие из нижних чинов дезертировали. Гюнтер остался. В конце концов, он был солдатом, но теперь у него не было ни приказов, ни цели.

Прибыли еще три спасательных корабля, и были слухи, что в других космопортах тоже садятся корабли. Каждый раз, когда приземлялся корабль, грузовики привозили тех привилегированных, кому позволено было подняться на борт. Уже не было солдат, чтобы охранять их, и эвакуируемым пришлось вооружаться самим. Но ярость людей, оставляемых на верную смерть, достигла точки кипения, и угрозы оружия стало недостаточно, чтобы усмирить их.

Некоторые из них погибли, но им удалось отобрать оружие у его неопытных владельцев. Они захватили эвакуационный корабль, но он не был достаточно большим, чтобы вместить их всех, и вспыхнула новая схватка за место на борту. В конце концов, корабль взлетел, взяв меньше пассажиров, чем мог бы, множество оставшихся в космопорту оплакивали свою участь.

Гюнтер наблюдал за этими схватками, но не вмешивался. Угнавшие корабль думали, что смогли убежать от смерти. Скоро они узнают, насколько ошибаются, когда Имперский Флот поймает их. Им все равно не спастись.

Заместитель полковника Брауна, молодой майор, честно пытавшийся удержать СПО от распада и поддерживать порядок все эти три дня, должен был улететь на этом корабле. Гюнтер не видел его, но по слухам, он застрелился, и его тело лежало у подножия холма вместе с другими убитыми.

В глаза Гюнтера сквозь веки проникал дневной свет. Он заснул, и проснувшись, почувствовал, что отморозил левую щеку на холодной земле. Его мундир был мокрым от растаявшего инея, и что-то маленькое и твердое врезалось в его ногу. На склоне холма сейчас осталось меньше людей, многие зрители вернулись в свои палатки или в относительное тепло зданий космопорта. Но многие остались, продолжая в молчании смотреть на Телониус-сити, хотя отсюда почти ничего не было видно.

Покопавшись в кармане брюк, Гюнтер нашел что-то за подкладкой. Он осторожно извлек металлический предмет и едва узнал его. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он последний раз думал о нем. Золотое кольцо, украшенное шестью амецитовыми камнями. Цвет этих камней напоминал ему о прошлом больше чем что-либо. Красный, любимый цвет Арикс.

Он должен был выбросить кольцо. Теперь оно ничего не стоило. Но вместо этого он спрятал его обратно в карман. Напоминание о прежней жизни, потерянной навсегда. Мементо мори.

Было трудно поверить, насколько ничтожными были его проблемы в той жизни, как отличались его цели и будущее, которое он себе представлял. Но, по крайней мере, тогда у него были цели. Он вспомнил инструкторов из Корпуса Смерти и знал, что они сказали бы ему, как определили бы его проблему. Они сказали бы, что он жил слишком долго.

Его товарищи из Корпуса Смерти, оставив его здесь, отправились к новой цели в своей жизни. Пришла пора и Гюнтеру сделать то же самое.

КОГДА-ТО он жил здесь.

Иеронимус-сити. Теперь большая его часть была огромным полем развалин. Гюнтер с гордостью шел по этому полю в бой, шел обратно после поражения, но он не смотрел по-настоящему на руины, не думал о том, что каждый холм обломков вокруг раньше был чем-то иным. Сейчас он вспоминал, что здесь были башни и скайвэи, магазины и кафе…

Он вспоминал, что здесь жили люди. Много, много людей. Очереди к автотакси каждое утро, толпы клерков на верхних уровнях, и шахтеров на нижних. Иногда он думал, что скайвэи могут рухнуть под тяжестью их всех.

Теперь, когда он смотрел, по-настоящему смотрел на груды развалин, он видел этих людей, видел остатки их жизней: разбросанную одежду, украшения, когда-то бережно хранимые, теперь брошенные и всеми забытые, голоснимки в разбитых рамках. Что хуже всего, он видел торчавшую из развалин ногу здесь, посеревшую руку там. Это место было кладбищем.

Он увидел обрывки алой и фиолетовой формы, и откопал из-под развалин труп солдата СПО. Солдат погиб страшной смертью от когтей вурдалака, вероятно, еще при первой атаке, судя по тому, насколько тело разложилось. Должно быть, вурдалака что-то отвлекло, потому что на костях убитого еще осталось немного кожи. Впрочем, это ему не слишком помогло. Вероятно, он лежал не найденный несколько недель, пока артиллерия Корпуса Смерти не обрушила скайвэй под ним, создав некое подобие захоронения.

Гюнтер взял его лазган и набор для его чистки. Начав разбирать оружие, он увидел, что лазган обгорел и полностью бесполезен. Но Гюнтер не стал его выбрасывать. По крайней мере, вид оружия мог отпугнуть мутанта или культиста, если кто-то из них еще остался жив. Он обыскал ранец солдата на предмет гранат или еще чего-либо полезного, но нашел лишь побитый, хотя еще пригодный, люминатор.

Солнце уже заходило, когда Гюнтер добрался до расчищенного района, в котором когда-то располагалась армия. Остановившись здесь, он попытался вспомнить, чем это место было до того. Вероятно, он уже не слишком далеко от дома. Своего прежнего дома. Он смотрел на немногие уцелевшие башни в поисках ориентиров, но не увидел ничего знакомого.

Надо было подойти ближе, подняться выше. Он следовал путем Корпуса Смерти в центр города, и вскоре увидел возвышавшиеся вокруг здания, скайвэи над головой, их осталось совсем мало, но все же они придавали хоть какой-то знакомый вид. Гюнтер нашел лестницу и начал подниматься. Он аккуратно считал уровни и вышел на 204-м. Едва не шагнув прямо в пропасть, он схватился за дверной проем и застыл на пороге.

Скайвэй на 204-м уровне исчез. От него не осталось ничего. То, что начали некроны, закончил Корпус Смерти – и, судя по разбитым окнам, разрисованным богохульными надписями стенам и выгоревшим комнатам, которые Гюнтер видел по пути сюда, его же соотечественники во многом способствовали этому.

Он смотрел на оскверненное изображение имперской аквилы над входом в то, что когда-то, вероятно, было архивным управлением. Неужели он проходил мимо этого здания каждый день по пути на работу? Сейчас он не был в этом уверен. Он вернулся в башню и нашел комнату, чтобы в ней отдохнуть. Она была очень похожа на его старую комнату, с такой же обстановкой, но он не верил этой иллюзии. Он попытался наполнить кружку холодной водой, но из крана потекла лишь ржавая коричневая жижа. Он все равно выпил ее.

Он не знал, чего он ищет, но знал, что еще не нашел это.

ОН почти дошел до закусочной. Той самой, для свидания в которой он купил кольцо. Она была на соседнем скайвэе, очень близко, но он не мог пройти к ней по разрушенному скайвэю.

Наступила ночь, тусклая луна лишь изредка выглядывала из-за плывущих туч, и Гюнтеру пришлось освещать себе путь люминатором. Он направил луч на окно закусочной, но увидел за ним лишь обломки. Внутренние стены рухнули. Даже если он смог добраться до нее, пройти внутрь не получилось бы, да и зачем? Эти двери раньше всегда были закрыты для таких как он. Ему нечего здесь было вспоминать.

Но он мог использовать местоположение закусочной как ориентир. Он знал, на сколько уровней нужно спуститься, сколько кварталов пройти, чтобы добраться до статуи. Конечно, статуя была разрушена, от нее остались лишь ноги по колено, но они все еще стояли на постаменте, и Гюнтер присел на него, на то же самое место, где сидел раньше. Закрыв глаза, он попытался представить, что ничего не произошло, что статуя по-прежнему возвышается за его спиной, что здания на площади невредимы и лишь закрыты на ночь.

Он попытался представить, что Арикс рядом, что он чувствует аромат ее цветочных духов, увидеть печаль в ее глазах, когда она смотрела на статую: одну из сотен, поставленных губернаторами, чтобы почтить тех, кто отправился на войну и не вернулся. Высеченное в камне изображение отца Арикс.

Что они делали до этого? Он вспомнил. Кинохроника. Он пригласил Арикс посмотреть ее. Сюжеты о войне и кровопролитии пугали ее, но Гюнтер сказал, что все в порядке, потому что Империум всегда побеждает. Арикс предложила перекусить протеиновыми бургерами с тележки, удивив Гюнтера, который экономил деньги, чтобы угостить ее чем-то более изысканным. Он любил это в ней, отсутствие всякого высокомерия и снисходительности.

Они сидели у статуи, а город вокруг готовился к наступлению ночи. Прекрасный летний вечер, пока Гюнтер не нарушил гармонию, как всегда, заговорив о том, что его тревожило.

– Давай не будем говорить о будущем, – сказала Арикс, оторвав взгляд от статуи и глядя ему в глаза. Он слышал ее голос сейчас так же ясно, как и тогда. – Я не хочу сейчас думать о нем. У нас есть этот момент, и мы должны наслаждаться им, и не думать о моем дяде или твоей работе, или о чем-то еще. Будущее все равно наступит, и, может быть, оно окажется совсем не таким, как мы ожидаем, так зачем беспокоиться?

Он открыл рот, чтобы возразить, но Арикс наклонилась к нему и прикоснулась своими губами к его губам. Их первый поцелуй. Сначала он думал, что она поцеловала его, чтобы заставить замолчать, но потом перестал думать, так это или нет, просто забывшись в этом счастливом мгновении.

Он не забыл ни одной подробности.

Арикс выскользнула из его объятий, оставив его погруженным во мглу меланхолии. Поддавшись порыву, он выхватил кольцо из кармана и протянул ей, умоляя ее принять его, пока не стало слишком поздно. Конечно, она не могла ему ответить. Она была всего лишь призраком, и, когда Гюнтер открыл глаза, она исчезла.

Прошлое исчезло.

Он плакал, даже не почувствовав, как подступили слезы, и, когда плотину прорвало, он не мог восстановить ее. Он скорчился, сотрясаемый мучительными рыданиями, у каменных ног героически погибшего отца Арикс, оплакивая все, что он потерял, и не заботясь о том, кто или что может услышать его.

ХОЛОДНЫМ ранним утром он нашел то, что искал.

Для этого ему пришлось подойти к гробнице некронов ближе, чем он собирался, и спуститься на уровень поверхности. Здесь погибло большинство его товарищей. К счастью, здесь было немного некронов, главные силы, несомненно, громили Телониус-сити, и Гюнтеру лишь дважды пришлось прятаться от их патрулей. Немногие трупы уцелели после выстрелов гаусс-пушек, да и с тех квартирмейстеры Корпуса Смерти сняли все, что могло пригодиться. Однако, Гюнтер нашел труп, который, очевидно, не заметили квартирмейстеры, и понял, что ему очень повезло. Это был гренадер, а значит, он должен быть вооружен лучше обычного гвардейца.

Он лежал на открытом месте. Зеленое сияние, исходившее от пирамиды, накатывало на него тошнотворными волнами, почти невидимое в дневном свете. Гюнтер, пригнувшись, подбежал к нему и снял с тела снаряжение настолько быстро, насколько было возможно. Когда он снимал ранец, при этом снялась и противогазная маска с лица убитого. Он вспомнил, что в отличие от обычных гвардейцев Крига, гренадеры носили дыхательные фильтры в ранце на спине, освобождая на груди место для брони. Не было времени отсоединять шланг, и Гюнтер забрал ранец вместе с маской, броней и всем остальным.

Он закрыл глаза погибшего в знак уважения, но не остановился, чтобы почтить его память. Последние человеческие чувства Гюнтера сгорели у ног статуи.

Он вернулся в свое убежище: спальню в нескольких кварталах отсюда и на пару уровней выше, где начал проверять найденное снаряжение. Хеллган с двумя аккумуляторами. Шесть осколочных гранат в подсумках на поясе гренадера, который теперь надел Гюнтер. Пайки и аптечка, но они были не нужны ему. Противогаз он тоже собирался отложить, но замер, глядя в пустые линзы маски.

Он повернул ее и натянул на лицо. Маска ограничивала поле зрения, ее ткань царапала щеки. Но было что-то почти успокаивающее в том, чтобы смотреть на мир глазами солдата Крига. Это давало чувство отрешенности от мира, позволяло смотреть на жизнь, но не быть ее частью. Единственным звуком, который он слышал, было его собственное дыхание, когда он вдыхал через шланг сухой фильтрованный воздух. Было в этом чувство некоей правильности – и, когда Гюнтер увидел свое отражение в уцелевшем окне, это тоже казалось правильным. Это было то, что нужно. И вместо того, чтобы снять маску, он поднял ранец с дыхательным фильтром, продел руки в лямки и надел его на спину. Ранец был тяжелым, но Гюнтер охотно нес его тяжесть.

Он надел наплечники гренадера, нагрудник, поножи и наколенники. Шлем был немного велик ему, но его он тоже надел. И сверху натянул темно-серую шинель. Теперь он был готов.

ОН снова вышел на улицу, держа хеллган в руках. Он тщательно вычистил хеллган, осмотрел его, убедился, что оружие исправно.

Он не обманывал себя, зная, что немногое сможет сделать один. Он слышал, что Император скорее уничтожит Иеронимус Тета, чем позволит врагам захватить ее. Он верил в это, но знал он и то, что если кто-то или что-то может пережить планетарный катаклизм, так это некроны. Они могут отсюда отправиться на другую планету, и цикл разрушения начнется снова.

Он шел к их гробнице строевым шагом, выпрямив спину, с гордо поднятой головой, на этот раз не пытаясь прятаться. «Пусть некроны увидят», думал он, «пусть придут». Что они теперь могут сделать? Что еще они могут отнять у него?

Гюнтер Сорисон был мертв, вместе со всем, что было ему дорого в его бессмысленной жизни. На его месте, в его плоти остался лишь безымянный солдат. Солдат, у которого не было приказов, но была цель, единственная, которая у него когда-либо по-настоящему была, единственное, что у него осталось.

Он вспомнил, что говорили ему инструкторы перед его первым боем: если он убьет хотя бы одного врага, его жизнь прожита не зря. Он уже сделал больше. Теперь он сражался за других, за тех своих товарищей, которым не так повезло, которые погибли, не исполнив своего предназначения. У него больше не было имени, не было лица. Он олицетворял их всех и нес их души с собой.

Он становился героем.

Катачанские джунглевые бойцы

Тоби Фрост
Высшая точка

Тугие струи дождя хлестали поместье помощника губернатора Сигниса VII. Стоя в бывшей столовой, ныне заставленной ящиками боеприпасов и комплексами следящих устройств, полковник Стракен слушал, как ливень барабанит по заколоченным окнам. Вскоре должна была начаться новая атака тиранидов – твари всегда приходили во время дождя. Возможно, они считали, что шум скрывает их приближение.

Стратеги называли противника «флотом-осколком», словно вторжение было мелким и незначительным. Но здесь лучше бы подошло «нашествие саранчи».

«Им бы пройтись по джунглям, увидеть, как оно на самом деле, – подумал Железная Рука. Затем, окинув взглядом роскошную обстановку защищенного дома, он дополнил: – Да и мне бы не помешало».

Открылась дверь, за которой стоял солдат в идеально чистой полевой форме.

– Генерал сейчас примет вас, – сообщил боец, и Стракен последовал за ним в бывший большой банкетный зал.

По крыше стучал тропический ливень, в углах помещения гудели и поблескивали ряды приборов обнаружения. Сервиторы возились с оборудованием, словно крестьяне, хлопочущие возле костра. За столом в центре комнаты ждали офицеры из командования сектора, напоминавшие полковнику не солдат, а лакеев в шикарных ливреях – слишком уж хлипкими и вычурно наряженными казались они в сравнении с катачанцами.

Свет канделябров отразился от золотой тесьмы на эполетах генерала Мари Делакур, вставшей поприветствовать Стракена. Худощавая темнокожая женщина лет шестидесяти, она молчала, будто призывая полковника рискнуть и подойти ближе.

Катачанец отсалютовал рукой из плоти и крови.

– Полковник Стракен, – произнесла Делакур, глядя на него суровыми глазами. – Добро пожаловать.

– Слышал, у вас есть работенка для меня, генерал.

На экране, расположенном позади стола, от центра к краям двигались отметки авиакрыла «Валькирий», совершавших стандартный противотиранидский облёт. Подняв стальную клешню, один из сервиторов покрутил ручку настройки.

– Верно, – ответила Делакур. – Как я понимаю, Второй Катачанский в последнее время вел тяжелые бои…

– Ага, только два часа назад это прекратилось.

Генерал взглянула на одного из адъютантов.

– Что произошло два часа назад?

– Мне приказали явиться сюда, – ответил Стракен. – Потом я только ждал.

Что-то сверкнуло за окнами банкетного зала, контрастно осветив комнату. Полковник не решил, что это было – то ли разряд молнии, то ли залп далеких орудий ПВО, открывших огонь по какой-нибудь крупной летучей твари.

– Обстановка здесь сложная, – сказала женщина. – Пока не придут подкрепления, мы придерживаемся оборонительно-сдерживающей тактики.

Стракен постарался сохранить прежнее выражение лица и не выдать свои мысли. «Сдерживание» означало лишь попытки отсрочить неминуемое. Железная Рука слышал, как чужаки каждую ночь атакуют периметр имперской «зоны безопасности», вставал за турели рядом с другими катачанцами и жаждал убраться из укрепленного лагеря – проскользнуть в джунгли, сразиться с тиранидами среди деревьев.

– Нужно быть реалистами, – продолжила Делакур. – Мы должны удерживать то, что фактически способны защитить и не давать ксеносам обратить себе на пользу то, что они уже захватили.

Кто-то из свиты генерала налил вина в небольшую чашу и поставил на стол перед ней. Сделав паузу, Мари немного отпила.

– Мы теряем много офицеров – командиров отделений, сержантов, лейтенантов, – рот Делакур дернулся, словно она попробовала на вкус что-то горькое. – Некоторые считают, что тираниды целенаправленно охотятся на них. Вы сражались с этими ксеносами раньше, скажите, возможно ли такое?

– Вероятно, да, – ответил Стракен. – Люди говорят, что тираниды вроде животных, но… они умнее. Такие же организованные, как и мы, а то и лучше.

Генерал кивнула.

– Капитан Уилкс?

Офицер поднялся с места на дальнем конце стола и помог сервитору выдвинуть экран на длинном металлическом кронштейне.

Железная Рука заметил, что Уилкс носит начищенные сапоги для верховой езды.

«И это в джунглях, – подумал полковник. – Штабные никогда не меняются».

На экране засветилась карта, и капитан начал водить пальцем в перчатке по очертаниям районов.

– В девяноста пяти километрах на северо-восток от зоны безопасности расположена застава Н-93. С момента первой высадки тиранидов её занимает гарнизон в составе двух отделений 39-го Массадарского стрелкового полка. Под их защитой находится стратегически важный объект. Ваше основное задание – взять его под контроль, прежде чем противник овладеет заставой.

– А дополнительное?

– Выбраться живыми.

Стракен довольно хмыкнул.

– И что там за «объект»? Я хочу знать, за что будут драться мои люди.

Уилкс взглянул на Делакур.

– Магос-биологис из Ордо Механикус, по имени Ярв Бардекс, – ответила генерал. – Он изучал, как тираниды действуют во время атак. Последний раз мы связывались с магосом три недели назад, после этого коммы, видимо, вышли из строя. Бардекса необходимо вытащить.

Железная Рука кивнул, спрашивая себя, кто инициировал эту миссию – командование сектора, желавшее получить собранные данные, или сами механикумы, потребовавшие назад своего иерарха. Сейчас, когда Гвардия отчаянно нуждалась в пушках и технике, жрецов Марса нельзя было расстраивать от слова «совсем».

– Что насчет отделений, охранявших заставу?

Снова взглянув на Делакур, капитан повернулся обратно к Стракену.

– Не волнуйтесь, о них позаботятся, – набрав воздуха, Уилкс продолжил. – Эвакуационная команда будет доставлена по воздуху в точку сброса, в тридцати двух километрах к югу от H-93.

Капитан показал маршрут на карте.

– Дальнейшее передвижение пешком – ксеносы, судя по всему, отслеживают перемещения нашей авиации. Узнав, что к заставе направляются люди, они соберут силы и попытаются захватить её, поэтому вы без лишнего шума пройдете через джунгли. Мы рассчитываем, что переход от точки высадки до Н-93 займет у ваших людей два дня.

Полковник взглянул на карту.

– Двадцать миль-то? За одни сутки.

– Что ж, – поднял бровь Уилкс, – тогда им придется как-то убить лишний день на заставе. После прибытия они будут обеспечивать охранение, пока магос не приготовится к эвакуации. Затем подадут сигнал, и мы вышлем за ними транспортник – как только исследования Бардекса окажутся в безопасности, Н-93 следует покинуть.

– Понятно, – ответил Железная Рука.

По крыше барабанил дождь.

– Чудесно, – объявила Делакур. – Это очень тяжелое задание, полковник. Ваши люди, возможно, смогут рассчитывать только на самих себя, пока не прибудет транспортник. Можете предложить кого-нибудь подходящего для командования группой эвакуации?

– Могу, – отозвался Стракен. – Себя.

В зоне безопасности было тихо, но не совсем… безопасно. Вокруг неё возвышались гигантские отлогие стены, напоминающие утесы из синего сланца. Солдаты поедали пайки или урывали несколько минут сна, пока подменявшие их товарищи дежурили у амбразур. Резкий искусственный свет выделял детали окружения – небольшое святилище; насаженную на кол голову охотника-убийцы; клочок земли, где поблескивали вонзенные в почву катачанские ножи, обернутые красными банданами вокруг рукоятей. Тридцать клинков, тридцать их павших хозяев.

На стене ждал капитан Бен Коррис, вглядываясь в теплую ночь. Нечто кричало среди деревьев, то ли птица, то ли раненый зверь, и гвардеец знал, что бойцы других полков, стоявших дальше по периметру, уже начали бы палить во все стороны. Никто из его людей не станет так растрачивать боекомплект – если ты вырос на мире смерти вроде Катачана, то знаешь простое правило: «задергался – погиб».

Как и все его сородичи, Коррис был крупным, широкоплечим и крайне мускулистым человеком. Капитан носил только разгрузку и перчатки без пальцев, так что звания и награды приходилось татуировать на руках; голову же, как и всё катачанцы, Бен повязывал красной банданой, символом клятвы на крови, данной при вступлении в Имперскую Гвардию.

Коррис повернулся, чувствуя, что кто-то идет, и увидел живую глыбу – Стракена. Металлическая рука и глаз полковника сверкали в лучах фонарей.

– Всё в порядке? – спросил Стракен.

– Тихо, – ответил Бен, – более-менее.

– Собери полсотни хороших парней, – приказал полковник. – Мы выступаем.

– В джунгли?

– Да, на заре. Сейчас заправляют наш транспорт. Отряд проинструктирую в полёте.

– Хорошо, – вытянутое, морщинистое лицо Корриса хранило мрачное выражение. В сравнении с большинством солдат под его началом, капитан был задумчивым и набожным человеком. – Самое то для джунглевых бойцов. Меня уже достало торчать за этой проклятой стеной.

Нагнувшись вперед, через парапет, Стракен увеличил разрешение в механическом глазу, и заросли отобразились в зловещих, бледно-зеленых тонах.

– Пора запачкать руки, – произнес он. – Чем раньше вернемся в джунгли, тем лучше.

Транспортник оказался настоящим летучим кирпичом, выглядевшим ещё увесистее из-за листов импровизированной бронезащиты. Сразу же после посадки воздушного судна полковник приказал бойцам забираться на борт.

– Шевелись! – кричал он, перекрывая рев турбин, в котором тонул даже грохот сапог по десантной рампе. – Я что, всё должен делать сам? Лезьте внутрь!

Вскоре весь отряд скрылся в тёмном трюме транспортника. Тем временем над лагерем уже появились «Вендетты» сопровождения, нервно кружившие над стеной в ожидании атак тиранидов, будто дуэньи юной девушки.

«Охрененно тупая идея», – подумал Стракен. Как ещё нагляднее показать ксеносам, что происходит нечто важное, чем подвесить штурмовик над базой? У чужаков имелись летающие существа, достаточно крупные и быстрые, чтобы в мгновение ока сбить «Вендетту» с небес.

– Готово! – объявил Коррис. – Все внутри.

– Поехали, – полковник махнул рукой, повернувшись к восточной стене. В ответ Стракену улыбнулся и отсалютовал другой его заместитель, капитан Таннер, которому предстояло командовать оставшимися бойцами II-го Катачанского. Сам офицер не скрывал, что хотел бы снова оказаться в джунглях, а не таращиться на стены базы.

Завыла сирена, и вдруг зазвучали голоса, такие же громкие и тревожные, как вскрики джунглевых птиц. Тут же завизжала и затрещала вокс-установка.

– Внимание, западная сторона! – произнес женский голос. – Всем солдатам на западной стороне приготовиться к атаке ксеносов!

Бойцы поспешили к своим постам, топая сапогами по верхушке стены. Завращались турели, выискивая цели в джунглях, а священник хриплым и напряженным голосом затянул благословение.

Повернувшись, Таннер начал выкрикивать приказы своим людям, которые неподвижно стояли, вглядываясь в заросли и зная по опыту, что атака на западе, скорее всего, окажется ложной. Затем с дальней стены донесся треск лазганов – сначала одного-двух, но вскоре зазвучало крещендо лазерного огня. Полковник взбежал вверх по рампе, и дверь в корпусе захлопнулась вслед за ним. Вынужденно ссутулившись, Стракен пробрался в тесный трюм, содрогавшийся от рокота турбин.

Транспортник содрогнулся и, одним мощным усилием двигателей, поднялся в воздух. Посмотрев в маленький иллюминатор, установленный в хвостовой двери, Железная Рука увидел, что западная часть лагеря превратилась в стену огня. Зелень джунглей пульсировала телами чужаков, и через заросли, круша деревья, пробивалась огромная тварь, поблескивающая жучиным панцирем. Передние конечности существа оканчивались подтекающими трубками, и, пока самолет Стракена набирал высоту, полковник увидел, что ксенос окатывает стену каким-то фиолетовым кислотным студнем. Из укреплений тут же повалил густой дым.