Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 183 (всего у книги 247 страниц)

Вульфе собрался с решимостью, полагая, что возможно самая малоприятная часть этого полного фиаско ещё впереди.

Готенц, Восточная Вестиче, 16:02 по местному времени (7 ч 45 мин до уничтожения планеты)

Он не ошибся.

Готенц, когда Вульфе его увидел, оказался городом, погрузившимся в анархию. У подножия старомодной защитной стены вповалку валялись раздутые трупы, гниющие на полуденной жаре. Стайки плавающих в воздухе мальдротид, местных падальщиков, опускались с неба, чтобы набить брюхо воняющей мертвечиной. Эти странные существа парили на высоте трёх метров от земли, выдёргивая мягкие куски плоти из лежащих внизу тел. Щупальца, каждое увенчано острым клювом, поднимали кусочки мяса к отвратительным розовым ртам, а вокруг жужжали жирные мухи.

Зрелище было таким же тошнотворным, как и запах. Борясь с рвотными позывами, Вульфе снял лазпистолет с предохранителя, прицелился и выстрелил в ближайшую стайку.

Он попал одной из мальдротид в самую середину, выстрел воспламенил содержащийся внутри твари газ. Похожее на пузырь тело с хлопком взорвалось.

Остальные вокруг немедля принялись отталкиваться от земли длинными щупальцами. Они поднимались в воздух, чтобы унестись прочь в поисках более безопасной еды.

«Ради Трона», – сказал из спонсона по воксу Хольц, – «что за мерзкие и жуткие твари!»

Снаружи, у сторожки, привалившись спиной к каменной стене, сидел старый, коричневый от загара человек, раненный в ногу. Рядом лежало потрёпанное лазружьё. Судя по количеству пустых бутылок из зелёного стекла вокруг, он собирался упиться до смерти.

Когда над ним нависла могучая громада «Прощальной молитвы», мужчина пьяно потянулся за ружьём, пару раз цапнул воздух и сдался.

– Чё-ё нада, чужой? – спросил он, щурясь на Вульфе. – Пришёл умереть с людьми, отвергнутыми Импер-ат! – ором?

Вульфе бросил сверху сердитый взгляд:

– Следи за языком, гражданин. Император отвергает лишь предателей и еретиков.

Старик издал оскорбительный звук и продолжил пить.

Вульфе упрекнул себя за глупость и приказал провести «Прощальную молитву» в открытые ворота города, а машине Дессембры – держаться в десяти метрах сзади.

Когда они въезжали в город, Вульфе водил тяжёлым стаббером на турели из стороны в сторону, обшаривая взглядом каждый угол проплывающих мимо улиц и переулков.

Потом вспомнил, что Гарвер мёртв и правая сторона танка осталась без защиты.

– Всем глядеть в оба, – приказал он экипажу. – Хольц, прикрываешь тяжёлым болтером боковые улицы, окна и двери. Висс, тоже самое – спаренной автопушкой, я буду приглядывать за правой стороной.

В некоторых зданиях всё ещё горели пожары. Мимо проплывали стены с торопливо намалёванными лозунгами наподобие «Какой, к фраку, Император?» и «Отличный день для апокалипсиса!». Большая часть магазинов и лавок разграблена. Ряды низких жёлтых жилых блоков стояли тихо и неподвижно, с выбитыми стёклами и дверями. Безжизненные тела свешивались с запятнанных кровью подоконников и балконов. Сами улицы были усыпаны таким количеством трупов, что «Прощальная молитва» не могла их объехать. Вульфе приказал Мецгеру ехать прямо по телам, и каждый раз морщился, когда из-под танка раздавался влажный хруст. Многие тела на улице принадлежали женщинам, одежда на них была разорвана. Часто слышался треск лазружей и автопистолетов, заставляя напуганных мальдротид взмывать в воздух, бросая богатую добычу, пока всё не успокоится.

«Вся эта резня, – подумал Вульфе, – дело рук человека. Орками тут и не пахнет».

Совсем недавно Готенц был городом преданных и трудолюбивых имперских граждан. Ожидание неизбежной гибели пошатнуло их дух. Весть о надвигающемся конце сняла налёт цивилизации быстрее, чем любое вторжение ксеносов.

Голос Дессембры прорвался сквозь статику на канале группы:

«За следующим углом налево, сержант. Затем второй поворот направо. Наша цель ждёт нас в церкви в конце улицы Процессий».

Вульфе передал указания Мецгеру, и танк покатил дальше. Звуки ружейной стрельбы сейчас слышались гораздо чаще. И ближе.

Когда «Прощальная молитва» повернула на улицу Процессий, Вульфе раскрыл рот от удивления. Впереди, на площади в конце улицы, бушевал жестокий бунт. Целью ярости толпы была небольшая имперская церковь – чёрное двухэтажное строение с гордой золотой аквилой на вершине центрального шпиля. Вульфе в ужасе смотрел, как некоторые из бунтовщиков стреляли в священный символ. На широких каменных ступенях внизу люди кричали, глумились и бросались камнями и бутылками в витражи окон.

– Они напали на церковь! – зарычал он.

Дессембра должно быть тоже увидела это из «Химеры».

«Вперёд, сержант!» – приказала она. – «Они не должны попасть внутрь! Убивайте любого, если придётся!»

«Прощальная молитва» рванула вдоль улицы.

Бунтовщики обернулись. Многие из тех, кто увидел несущийся на них танк, с воплями разбежались по тёмным боковым улочкам, остальные оказались глупее. Вскинув оружие, они принялись палить в танк.

Вокруг Вульфе рикошетили пули, но он оставался в башенке – гнев распалял его кровь. Переключив тяжёлый стаббер в автоматический режим, он принялся водить стволом из стороны в сторону, поливая толпу продольным огнём. Ливень свинца рассекал ряды изменников, вгрызаясь в незащищённые тела. Воздух наполнился криками боли. Те, кто не был убит или ранен, бросились искать надёжное укрытие, а затем начали высовываться из-за каменных углов, паля наугад в сторону танка без особого толка.

В ответ загрохотал левый спонсон, тяжёлый болтер крошил слабую защиту, убивая мятежников градом каменных осколков.

Позади Вульфе слышал частый треск мультилазера «Химеры» и стрёкот курсового орудия. Вдвоём имперские машины окатили улицу и здания шквалом огня.

Меньше чем через минуту Вульфе приказал своим прекратить огонь. Улица Процессий превратилась в безмолвный, залитый кровью пустырь. Единственным слабым движением был дымок, курившийся из стволов орудий имперцев.

Вспомнив о времени, отведённом на задание, Вульфе глянул на карманный хронометр. Оставалось около семи часов. Зачем бы не пришли сюда чёртовы Сороритас, подумал он, им лучше поторопиться. Ещё предстояло обратное путешествие. Они не могли пойти обратно через канал Луго… Это было бы самоубийством.

– Вперёд! – приказал он по воксу Мецгеру.

Устранив непосредственную угрозу, обе машины подъехали к церкви. Старшая сестра Дессембра приказала остановиться у ступеней. Через несколько секунд задний люк «Химеры» распахнулся, и три сестры-госпитальерки выбрались на иссушенный дневной воздух.

– Обеспечьте безопасность периметра, сержант Вульфе, – призвала Дессембра, переступая через корчащееся тело. Некоторые из раненых мятежников ещё были живы, но лишь едва. – Никто не должен нам помешать.

Вульфе заметил, что каждая из женщин несёт запертый керамитовый ящик, помеченный двойной инсигнией: символом 18-й группы армий – Вратами Кадии с крыльями и венком, и характерной флёр-де-лис Адепта Сороритас.

– Мецгер, – приказал в вокс Вульфе, – держи танк готовым к экстренному отходу. Хольц, будь начеку. Висс, за спарку. Зиглер, в башенку на стаббер. Держать на прицеле мёртвые зоны. Никто не должен подойти близко настолько, чтобы представлять угрозу для танка или «Химеры». Всем ясно?

Быстро проверив заряд батареи лазпистолета, он спрыгнул с танка и зашагал по ступеням церкви вслед за тремя женщинами. На полпути вверх обернулся, чтобы окинуть взглядом правый спонсон. Мешанина искорёженного и почерневшего металла. Вульфе покачал головой. Если там что-то и осталось от Гарвера, то очень немногое.

Громкий скрип возвестил об открытии церковных дверей. Вульфе взошёл наверх, остановившись позади сестры Уралис, и увидел худого желтолицего человека в тёмно-красных одеждах, выглядывающего наружу. Увидев инсигнию на одеждах Дессембры, человек улыбнулся и открыл дверь шире, приглашая внутрь.

– Брат Густав, – спросила старшая сестра Дессембра, – скажите мне, он жив?

– Он жив, старшая сестра, – ответил Густав высоким скрипучим голосом. – Я устроил его в подвале, но моих умений слишком мало, чтобы ему помочь.

Сёстры двинулись внутрь, Вульфе последовал за ними, шагнув за тяжёлые деревянные двери и обнаружив, что церковь полна людей. Они стояли, преклонив колени на низкие деревянные скамейки, перед великолепным золотым алтарём. Все были глубоко погружены в молитву.

«Праведные, – подумал Вульфе. – Пока город утопает в безумии, они нашли убежище в святом доме. Хоть здесь всё как должно быть».

Слева от него Дессембра и тощий священник, переговариваясь, спускались в тёмный каменный лестничный колодец, следом шли обе сестры-аколитки.

– Вы сделали великое дело, сообщив о его местонахождении, брат, – говорила Дессембра. – Этот человек жизненно важен для нашего успеха в войне за этот сектор.

Незваный и незамеченный, Вульфе поспешил за ними по короткому тёмному коридору в мрачное помещение под церковью.

Там, в комнате, залитой светом сотен трепещущих свечей, лежал ответ на вопрос, который Вульфе задавал ещё ван Дрою в штабной палатке: кого они должны были спасти? Теперь личность человека перестала быть секретом.

Капитан Вальтур Курдхайм, единственный оставшийся в живых сын генерала Аргоса Курдхайма, стонал и трясся в лихорадке на импровизированной кровати.

Стареющий отец капитана был верховным стратегосом Оффицио Тактика. Он был связан с группой армий «Эксолон» много лет. Если кто и обладал властью послать имперские танки на столь безрассудное задание по личным причинам, так это хищнолицый старый генерал.

Дессембра поспешила к кровати капитана и нащупала его пульс, затем решительно махнула Уралис и Меллахд:

– Быстрее, сёстры. Открывайте ящики. Мне нужно десять кубиков паралициума и пятнадцать гамальтиды.

Вульфе подошёл к кровати молодого капитана с другой стороны.

– Ради Глаза, старшая сестра, – произнёс он, – он очень плох. Что с ним произошло?

Дессембра подняла взгляд, будто только заметив Вульфе:

– Что вы здесь делаете, сержант? Немедленно уходите! Вам здесь не место. Уходите, прокляни вас Трон!

Прежде чем Вульфе успел ответить, он почувствовал на предплечье чью-то слабую хватку. Капитан Курдхайм. Вульфе заглянул в широко раскрытые карие глаза, полные страха.

– Брат Густав предал меня, – прохрипел Курдхайм. – Не оставляй меня с ними, солдат. Если у тебя осталась хоть капля чести…

Вульфе глянул на бледные пальцы капитана на своей руке.

– Не волнуйтесь, капитан, – сказал он. – Эти женщины – сёстры-госпитальерки Ордена Безмятежности. Медицинские специалисты. Они пришли, чтобы спасти вас.

Курдхайм убрал руку.

– Дурак, – он закашлялся, – это прихвостни моего отца. Они пришли только ради его спасения.

Вульфе повернулся к Дессембре, в нахмуренном взгляде сквозило смятение.

– Он тяжело ранен, сержант, – произнесла та, стягивая простыни, покрытые пятнами крови. Вульфе увидел на боку у капитана большую влажную повязку. – Его рота пропала четыре дня назад на дальней стороне Юхарийских гор. Это чудо, что он сумел добраться сюда. А теперь, пожалуйста, отойдите в сторону и дайте нам заняться нашей работой.

Доверие Вульфе к Дессембре простиралось настолько далеко, насколько он смог бы добросить ауроха, и ещё меньше она ему нравилась, но подходящей причины остаться не нашлось. Вульфе вышёл, как было приказано, но сердитый голос не выходил у него из головы. Что-то здесь было не так. Капитан Курдхайм совсем не выглядел бредящим. Взгляд его глаз был ясным и твёрдым, несмотря на явную боль. И страх в них… Вульфе мог распознать настоящий страх с первого раза.

Вместо того чтобы вернуться к танку, он остановился за дверью в подвал. Сёстрам может понадобиться помощь, чтобы донести молодого капитана до «Химеры», придумал он себе объяснение.

Несколько минут спустя раздались крики. Первый был столь неожиданным и внезапным, что Вульфе едва не подпрыгнул. Он ворвался обратно в подвал с лазпистолетом наперевес, но то, что увидел, заставило его застыть на месте.

Капитан Курдхайм лежал, укрытый простынями, как и раньше, только теперь они были полностью пропитаны кровью. Всё помещение провоняло её запахом. Прозрачные трубки змеились из-под простыней в квадратное медицинское устройство, стоявшее в открытом ящике на полу. Молодой капитан кричал сквозь сцепленные зубы, пока какая-то густая тягучая субстанция вытекала из его парализованного тела и собиралась внутри машины.

Пока Вульфе стоял, ошеломлённый и устрашённый, следя за течением серо-розовой жидкости по прозрачным трубкам, он заметил в сумраке у подножия кровати четыре белёсых предмета.

«Не может быть, – подумал он. – Трон над нами, этого не может быть!»

В потёмках было плохо видно, но предметы неприятно напоминали отрубленные кисти рук и ступни.

Вульфе поднял лазпистолет и выстрелил в потолок. В небольшом помещении хлопок ионизированного воздуха прозвучал оглушительно. Женщины подскочили. Брат Густав испуганно взвизгнул.

Дессембра повернулась к Вульфе с искажённым от гнева пухлым лицом:

– Я приказала тебе быть снаружи, ты болван! Не мешай!

– Всё это херня, сестра, – огрызнулся Вульфе. – Этот человек – кадийский офицер, и судя по звукам, вы собираетесь запытать его до смерти. Вам лучше подыскать чертовски хорошее объяснение этому.

– Ты просто ничего не знаешь, сержант. Но твоё начальство заверило меня, что ты – адекватный человек, – Дессембра обернулась к сестре Меллахд. – Покажи ему наши приказы.

– Но они засекречены, старшая сестра, – запротестовала Меллахд.

– Выполнять, чёрт тебя дери, девчонка!

Стройная молодая Сороритас склонила голову перед старшей сестрой, затем подняла свёрнутый пергамент из одного из керамитовых ящиков и протянула Вульфе.

– Всё здесь, сержант, – сказала она. – Смотрите сами.

Не опуская оружия, Вульфе просмотрел свиток. То, что он увидел, наполнило его яростью. Молодой капитан был прав – эти женщины пришли спасти вовсе не его.

Они пришли, чтобы спасти его отца.

В свитке не упоминалось точное состояние здоровья генерала Курдхайма – возможно, там было что-то постыдное, – но о средстве исцеления было сказано весьма чётко. Свежий костный мозг должен быть извлечён из живого тела его сына. Свиток содержал список разрешённых для этой процедуры препаратов, но Вульфе не нашёл там ни одного обезболивающего. Строка жирного красного шрифта говорила что-то о том, что анестезиум денатурирует важные компоненты полученного мозга, но медицинский жаргон был слишком труден для Вульфе, чтобы понять детали. Однако, было совершенно ясно, что верховное командование «Эксолона» полностью одобрило эту жуткую операцию. Список наказаний за провал шёл в конце. Любой помешавший получению костного мозга молодого капитана будет публично казнён как предатель.

– Да вы больные! – сказал Вульфе. – Он же находится в полном сознании, Трона ради!

Дессембра произнесла, не оборачиваясь:

– Капитан принесёт эту жертву ради своего отца, хочет он того или нет. Генерал Курдхайм – важный человек. Его выживание критично для нашей победы в секторе. А его сын, наоборот, расходный материал. Рассудите логически, сержант, и вы поймёте, что это вполне подходящее обоснование.

Густая жидкость продолжала вытекать из тела Курдхайма, скатываясь по прозрачным трубкам в гудящую машину. Что-то забило одну из трубок, и сестра Уралис подошла поправить. Когда она это сделала, капитан взвыл в мучениях.

Лицо Вульфе исказила жалость и гнев. Это было уже слишком. Он навёл ствол лазпистолета прямо в голову капитану и сказал:

– Я могу избавить вас от страданий, сэр. Только скажите! Прикажите!

Во мгновение ока Дессембра оказалась между пистолетом и парализованным офицером, закрывая того от выстрела Вульфе.

– Костный мозг должен быть взят из живого тела, – сказала она, уставившись на Вульфе глаза в глаза. – Ты хочешь дать ему упокоение, сержант? Ты правда хочешь прервать операцию раньше времени? Подумай. Ты ставишь на кон жизни своего экипажа. Ты видел бумаги. Если мы не успеем обратно в Банфри, прежде чем упадёт первый камень, мы умрём. Если мы вернёмся без костного мозга, мы умрём. И если ты вернёшься без меня, я обещаю – тебя будет ждать Комиссариат. И ты умрёшь.

Рука Вульфе задрожала. Ему не терпелось убить эту женщину. Как могло это чудовище заявлять, что служит добродетели Золотого Трона? Давай, подстёгивала его совесть. Убей её. Закончи мучения человека и покарай эту страшную женщину за жизни, которых она уже стоила «Пострелам» Госсефрида.

Но Вульфе понимал, что не может обречь на смерть свой экипаж. Убить Дессембру означало убить их всех. Дессембра, наблюдая как на его лице проявляется осознание, поняла, что тот смирился. И с раздражающей усмешкой приказала:

– Покиньте помещение сейчас же, сержант. Мы скоро закончим. Держите машины готовыми отправиться по моему сигналу.

Ненавидя себя, Вульфе сунул пистолет в кобуру и вышел из комнаты. Неуклюже взбираясь по каменным ступеням, он пытался отрешиться от криков капитана, но это было непросто. Молодой человек выкрикивал имя Вульфе снова и снова, проклиная его до самых тёмных уголков варпа.

Готенц, Восточная Вестиче, 17:17 по местному времени (6 ч 30 мин до уничтожения планеты)

Вульфе вышел из церкви и увидел, что солнце уже садится за горизонт на западе. Небо наполнило жидкое сияние, раскрасившее разорённый город в оттенки красноватого золота. Перед «Прощальной молитвой» на коленях стояло несколько десятков людей с заложенными за голову руками. Зиглер держал их на прицеле турельного тяжёлого стаббера.

Вульфе взобрался на танк, встал на опалубку двигателя прямо за башней и спросил:

– Что здесь происходит?

– Местные, сэр, – ответил Зиглер. – Они пришли сами, пока вы были внутри. Размахивали белыми флагами, они. Пришли просить помощи.

– После нападения на церковь?

– Они сказали, что ничего не могли сделать с бунтарями, сэр. Были заняты защитой своих домов.

Темнокожий мужчина, стоявший на коленях впереди группы, глазевшей на Вульфе, заметил серебряные звёздочки у него на лацканах и спросил:

– Простите меня, сэр, не вы ли здесь старший офицер?

Мужчина был средних лет, мускулистый и носил форму городского блюстителя.

«Силы правопорядка, – подумал Вульфе. – Где ты был во время мятежа?»

– Я не офицер, – ответил он, – но я здесь в некотором роде старший.

– Тогда разрешите нам подняться? – попросил блюститель. – Среди нас старики. Мы пришли не угрожать вам или вашим солдатам.

Не понижая голоса, Вульфе приказал:

– Держи их на прицеле, Зиглер, – затем толпе: – Вставайте, если хотите.

Люди медленно начали подниматься на ноги. Некоторые не могли встать самостоятельно. Блюститель подошёл на шаг ближе к танку и сказал:

– Корабли сегодня пересекают небо в гораздо больших количествах, чем обычно. Кое-кто из торговцев сбежал на запад, твердя об эвакуации, и мы все слышали об астероидах и надвигающемся конце. Мы решили, что… Вы пришли помочь нам?

Вульфе пришлось соврать. Он понимал одно: «Прощальная молитва» ещё должна выбраться отсюда целой и невредимой. Пусть эти люди верят во что хотят, пока это служит его цели. Ложная надежда лучше искреннего отчаяния, не так ли?

– Мы пришли в Готенц по другому делу, – ответил Вульфе, – но я могу заверить вас, что у флотского лифтера в расписание занесён пункт – прибыть сюда позже этим вечером. Не бойтесь. Корабль пробудет здесь достаточно долго. Но вы должны собраться к отбытию.

Взволнованное бормотание прокатилось по толпе. Вульфе старался не смотреть на них, страшась видеть облегчение на лицах. За последние двадцать часов его самоуважение упало почти до нуля.

Он уже начинал ненавидеть себя, но это ещё был далеко не конец.

– Каждому из вас позволено взять личный груз в двадцать килограммов, – объявил он, закрепляя ложь. – Немного, я знаю, но это лучше, чем ничего. На борт нельзя проносить никакого оружия. Никаких растений и животных.

– Где мы должны собраться? – спросила женщина справа. – Мы не хотим терять ни секунды.

– Поля бхакры к юго-западу от города лучше всего подходят для посадочной площадки, – ответил Вульфе. – Я советую вам собраться там.

– Чудесные новости, – сказала другая женщина, стоявшая за спиной блюстителя. – Хвала Императору!

Остальная толпа подхватила восклицание.

Машинально Вульфе сделал то же самое, но во рту у него стояла горечь.

– Сейчас вам следует вернуться в свои дома, – крикнул он. – Наши машины скоро уходят, и наш путь должен быть чист.

– Почему вы не останетесь, чтобы улететь вместе с нами? – спросил блюститель. – Ваши солдаты должно быть устали и проголодались.

– Спасибо, – сказал Вульфе, – но наша работа ещё не закончена. У нас есть ещё одна остановка, прежде чем мы эвакуируемся.

Сквозь толпу снова прокатилось бормотание, на этот раз полное уважения и симпатии.

Блюститель повернулся к жителям города:

– Расходимся, люди! По домам, немедленно! Мы все должны подготовиться к эвакуации.

Отсалютовав Вульфе торжественно как на параде, блюститель увёл толпу прочь с площади. Их возбуждённый говор разносился по улице, пока они не исчезли из виду.

Зиглер повернулся к Вульфе и спросил:

– А мы готовы к отъезду, сэр?

Вульфе решил, что тот нарывается, но выражение лица Зиглера не допускало и намёка на осуждение.

– Мы ждём только…

Двери старой церкви позади него громко заскрипели, и сёстры-госпитальерки вышли под свет угасающего солнца. Брат Густав следовал за ними. Крики и проклятия, едва различимые сквозь холостые обороты двигателя танка, всё ещё раздавались из церкви. Вульфе спрыгнул с кормовой брони и ещё раз поднялся по ступеням.

Дессембра повернулась к дверям церкви и взяла тонкие руки священника в свои.

– Император скоро вознаградит вас, брат, – сказала она. – Но я попрошу вас ещё об одном. Канал Луго в руках врага, и мы должны попасть на Золотой путь другой дорогой.

Густав кивнул:

– Есть старый торговый маршрут, старшая сестра, которым мы пользовались, пока не построили шоссе. Езжайте сначала по просёлочной дороге на север. Несколько серпантинов уведут вас наверх в горный район, заканчивающийся прямо у восточной части пика Гормана. Там вы снова выйдете на Золотой путь.

– Сколько времени это займёт? – спросила Дессембра.

– Из того, что вы мне рассказали, старшая сестра, времени у вас будет в обрез, но это спасёт вас от неприятностей в каньоне.

Вульфе яростно ворвался в небольшую группку людей и встал лицом к лицу перед Дессемброй:

– Мы закончили увечить кадийских офицеров, нет?

Лицо Дессембры мгновенно окаменело:

– Следите за языком, сержант! Мы взяли то, за чем приехали, если вы об этом.

– Тогда почему он всё ещё кричит, варп побери?

Дессембра попыталась протиснуться мимо Вульфе, но он мгновенно схватил её за запястье. Она секунду поборолась, но хватка сержанта была словно из железа. Сёстры-аколитки сделали шаг вперёд, собираясь вмешаться, но холодный огонь в глазах Вульфе заставил их заколебаться.

– Отпусти меня, чёрт возьми! – выплюнула Дессембра. – Не то чтобы это не твоё дело, сержант, но генерал Курдхайм выразил своё мнение на этот счёт очень чётко. Его сыну будет оказана честь умереть вместе с планетой и её многочисленными праведными мучениками.

Вульфе захотелось ударить эту женщину по пухлому лицу:

– Какая честь? Он в кромешном аду! Вы что, не слышите?

Из глубин церкви доносились душераздирающие крики.

– Его страдания искупят нежелание исполнить свой долг, – ответила Дессембра. – Он предстанет перед Императором с чистой совестью.

Может быть от того, что Дессембра произнесла это слово, но Вульфе почувствовал, что не может больше подавлять свою собственную совесть. Он и так уже слишком долго давил на неё сегодня. Отпустив Дессембру и грубо отпихнув брата Густава в сторону, он зашагал обратно в церковь, вытаскивая на ходу лазпистолет.

– Вернитесь сюда, сержант! – завизжала Дессембра. – Приказ генерала был весьма определённым. Вы предстанете за это перед трибуналом!

Не останавливаясь, Вульфе оглянулся через плечо и крикнул:

– Это должна была быть операция "Милосердие", ты жирная гроксиха! Именно милосердие к нему я и собираюсь проявить!

Несколько секунд спустя из подвала раздался резкий хлопок лазпистолета.

26 км к северу от Готенца, Восточная Вестиче, 17:53 по местному времени (5 ч 54 мин до уничтожения планеты)

По дороге, которую посоветовал брат Густав, они выбрались обратно на шоссе, не встретив врага, но небо быстро темнело, и Вульфе чувствовал, как время убегает, словно вода сквозь пальцы. Дорога в горы была тяжёлой, и более лёгким машинам пришлось бы трудно – она гораздо больше подходила для устойчивых бовиатов, – но у могучих двигателей имперских боевых машин хватало мощи для такой работы. Было несколько моментов, когда волосы вставали дыбом. Дважды, проезжая изгибы узких поворотов, «Прощальная молитва» едва не соскальзывала с крутой и узкой тропы. Она бы камнем полетела вниз, разбив насмерть экипаж, если бы Мецгер не продемонстрировал свои выдающиеся навыки вождения. Даже Хольц, всё ещё считавший новичка приносящим смерть, вынужден был воздать тому скупую похвалу.

К огромному облегчению Вульфе поверхность вскоре выровнялась. Они повернули на запад всего в шести километрах южнее старого селения, под ночным небом, усыпанным яркими перемигивающимися звёздами. Некоторые из них двигались – флотские транспорты и корабли сопровождения покидали орбиту со всей возможной скоростью.

«Император небесный, – думал Вульфе, глядя наверх сквозь открытый люк, – пусть последний корабль дождётся нас».

Вокс молчал. Вульфе смотрел, как остальной экипаж в башне борется с растущим отчаянием. Зиглер раскачивался взад и вперёд на сиденье, бормоча какие-то математические задачи в попытке отвлечься. Висс похлопывал по внутренней стенке башни и ворковал:

– Быстрее, милая! Ты сможешь!

Вульфе смотрел, как крутится минутная стрелка хронометра, всей душой желая ей замедлиться, но та вместо этого словно шла ещё быстрее. Фоновый шум интеркома шипел в ухо, прерываемый время от времени подтверждениями, когда Вульфе отдавал команды Мецгеру или напоминал всем о необходимости вести наблюдение за любыми появлениями оружейного огня в темноте. Но все те редкие орки, которых они встретили, были лишь зелёными трупами. Они валялись на дороге в окружении человеческих тел. Вульфе предположил, что боевая стая прошлась на север к Циммамару, убивая встреченных по пути беженцев.

Фары танка время от времени выхватывали стайки мальдротид, бесшумно плавающих в темноте и пирующих свежими трупами. Хольц и Висс, так же раздражённые зрелищем, как и желая отвлечься, запросили разрешения пострелять по жутким падальщикам, но Вульфе отказал. Стрельба и вспышки выстрелов могли привлечь нежелательное внимание. Он так и представлял себе, как орки затаились у обочины дороги в темноте, только и ожидая проходящую мимо цель.

Где-то на полдороге между пиком Гормана и Банфри, когда пройти оставалось чуть больше семидесяти километров, в воксе раздался голос Дессембры.

«Вы должны признать, сержант», – сказала она, – «что на такой скорости у нас нет никаких шансов успеть к отлёту».

– Я надеюсь, вы не предлагаете сдаться? – кисло ответил Вульфе. – Мой танк не создан для гонок, но водитель выжимает из него всё что можно.

«Я не сомневаюсь в нём, но думаю, вы не поняли, что я хочу сказать. Моя «Химера» легче и гораздо быстрее, чем ваш танк. Я полагаю, что раз мы более не находимся под непосредственной угрозой нападения орков и не нуждаемся в вашей защите, я могу отдать приказ своему водителю покинуть колонну и уйти вперёд. Крайне важно, чтобы наш груз дошёл до генерала Курдхайма. Я уверена, вы поймёте».

«Ну вот тебе и на, – подумал Вульфе. – Меньшего от тебя, Дессембра, не следовало и ждать».

– Тогда, Император дай вам скорости, – холодно ответил он в вокс.

«Химера» вышла из кильватера «Прощальной молитвы», обогнала её справа и пошла впереди. Однако, вопреки ожиданиям Вульфе чёрный бронетранспортёр не унёсся вперёд.

«Останови танк», – приказала Дессембра.

– Что?

«Я сказала – останови танк, сержант. Прикажи водителю немедленно остановиться».

Вульфе сделал как приказано. Висс и Зиглер повернули к нему нервные взгляды. Последнее, что они могли сейчас сделать – это потерять момент движения. «Химера» притормозила впереди, слабо подсвечиваемая фарами «Прощальной молитвы». Полстука сердца спустя открылся задний люк. Дессембра появилась в ослепительном белом свете, нетерпеливо маша рукой.

«Поторапливайтесь, сержант!» – раздался в воксе её голос. – «Если вы и ваш экипаж не будете на борту меньше чем через минуту…»

Вульфе едва поверил своим ушам.

– Все наружу, бегом! – приказал он. – В «Химеру», чёрт вас дери! Бросайте всё, бегом!

Залязгали распахиваемые люки. Вульфе подтянулся наверх и вылез из башенки, как раз увидев, как Мецгер выбирается из своего люка спереди танка. Хольц вывалился задом наперёд из спонсонного люка и приземлился с хеканьем на спину. Сейчас было не до грациозных выходов.

Вульфе добежал до задней двери «Химеры» и встал там, подгоняя криком солдат. Только когда все забрались внутрь, он влез сам, захлопнул и запер люк. Он услышал, как Дессембра сказала: «Пожалуйста, полный вперёд, капрал Фихтнер!», и машина рванула вперёд, ускорившись резким рывком.

Дессембра прошла через узкий пассажирский отсек и остановилась перед Вульфе. Она кивнула ему раз, затем, не отводя взгляда, села напротив.

– Видите, сержант? – сказала она. – Возможно, я не такое чудовище как вы думаете, особенно когда обстоятельства позволяют определённую свободу.

Но Вульфе не собирался прощать ей всё так просто. Он сомневался, что вообще когда-нибудь сможет полностью избавиться от кошмарных воспоминаний о церковном подвале. Не говоря ни слова, он глянул вдоль отсека на остатки своего экипажа и увидел, что его смешанные чувства отражаются на их лицах. Даже Мецгер, бывший с ними меньше суток, выглядел хмурым.

Дессембра проследила за его взглядом:

– Что с вами со всеми? Вы должны быть благодарны. Ваши шансы на спасение теперь значительно увеличились!

Печальная улыбка изогнула края губ Вульфе:

– Мы благодарны, старшая сестра, но мы также и скорбим.

Говоря так, чтобы услышал экипаж, он добавил:

– «Прощальная молитва» была самым лучшим танком, которым я имел удовольствие командовать. Она была надёжной и отзывчивой, меткой и неостановимой.

Его экипаж кивал в молчаливом согласии.

– С благословения Императора, её неукротимый дух вселится в другую достойную боевую машину. Пусть она переродится, чтобы сражаться во славу Империума.

– Аве, Император! – хором протянул экипаж.

Дессембра кивнула:

– Аве, Император! – затем крикнула в отсек водителя, где рядом с капралом Фихтнер ехала самая молодая из её аколиток: – Сестра Меллахд? Гимн, если вы не против. Что-нибудь, чтобы скоротать дорогу обратно.