Текст книги "Имперская гвардия: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Грэм Макнилл,Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Стив Лайонс,Уильям Кинг,Дэвид Эннендейл,Митчел Сканлон,Стив Паркер,Энди Хоар,Баррингтон Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 247 страниц)

Стив Паркер
Востроянские первенцы

Цитадель

Кресло генерала Властана, тревожно запищав, развернуло маленькое суставчатое сервоустройство, ввело иглу в шею старика и с резким шипением впрыснуло новую дозу серо-коричневой лечебной смеси.

Собравшись, Властан выдержал приступ головокружения, вызванный мощным лекарством. Пульс генерала ускорился, на лбу выступил пот, руки затряслись, в уголках рта выступила кровавая слюна – но вскоре состояние стабилизировалось. За столько лет он успел привыкнуть к последствиям уколов.

Правда, частота инъекций постоянно повышалась. Властан знал, что его состояние ухудшается, и это ещё сильнее раздражало генерала.

Он одиноко сидел в своем кабинете, мрачно взирая на бесформенную белизну за окном – заваленные снегом улицы Седдисварра, резиденции штаба командования Двенадцатой армии, окутывала серебристая морозная дымка. В комнате, напротив, было тепло, её хорошо согревали две термоспирали. Порывы ветра не сотрясали толстое стекло, так что Властан слышал только влажный хрип своего дыхания и жужжание гироскопов многоногого механического кресла. Эти шумы давно уже перестали мешать его раздумьям.

Несмотря на отличную звукоизоляцию кабинета, генерал знал, что улицы внизу наводнены солдатами – Седдисварр кишел активностью после недавнего падения Граззена. Если бы Властан как следует напряг слух, то смог бы различить тихие отголоски грохота востроянских танков и бронетранспортеров, двигающихся по широким проспектам. Учитывая, что важная для него кампания на Мире Даника, по большому счету, полетела вверх тормашками после взятия орками Барана, генерала несколько успокаивала близость такого количества тяжелой техники. Востроянские танки отличались мощью, надежностью и выносливостью.

Генерал понял, что теми же самыми словами он мог бы описать Максима, и от этой мысли одиночество приобрело нежеланный горький привкус.

– Варп вас побери, ещё не пора, что ли? – спросил Властан у пустой комнаты.

Скоро раздастся стук в дверь и войдет адъютант, чтобы помочь старой развалине одеться для полуденной службы.

Ветерану хотелось поскорее покончить с этим делом – испытываемое горе смущало его и вызывало отвращение. Властан думал, что давно уже пережил подобные недостатки – потакание своим чувствам было уделом куда более никчемных людей.

«Всё же, – сказал себе генерал, – стоило ожидать чего-то подобного. В конце концов, сегодня я должен почтить память последнего человека, которого называл другом».

За 51 год до этого, гора Мегидд (юго-восточный склон, высота 504), Самбарская низменность, Валис II

– Подавить огнем вон то стабберное гнездо! – прорычал сержант Сергиев. – Мирков, Бребник, обойдите слева и закидайте ублюдков гранатами, иначе мы застрянем тут на весь день!

В небе над горой клубились густые черные тучи – так низко, что, казалось, их можно коснуться рукой. Гремел гром, потоки воды неслись по каждой трещине и расселине так резво, словно спасались от мрачной громадины вражеской крепости на вершине.

Сергиев возблагодарил Омниссию, техноаспект Бога-Императора, за тепло и защиту от сырости, дарованные ему шапкой и шинелью – в обмундировании использовались специальные волокна, способные противостоять смертельному холоду родной Вострои.

Высунувшись из-за широкой скалы, капрал Бребник бросил дымовую гранату. Когда вздымающееся облако разрослось достаточно, чтобы скрыть бойцов, он вместе с Мирковым двинулся на левый фланг.

Враг тем временем палил вслепую, и Сергиев, что-то проворчав, пригнулся ещё ниже – пули тяжелого стаббера отбивали кусочки камня от валуна, за которым укрылся гвардеец.

– Святые яйца Императора! – прошипел он.

Несмотря на всё запросы по вокс-сети, штаб полка не разрешал сержанту отвести потрепанный ударный отряд обратно к подножию горы.

«Продвигайтесь вперед, – приказывали они. – Цитадель должна пасть любой ценой!»

Но на что теперь оставалось рассчитывать? Штурм горы Мегидд практически застопорился, юго-восточный склон усыпали остывающие тела востроянцев, а Сергиев, простой сержант, внезапно оказался старшим по званию среди уцелевших.

Его командующий офицер, лейтенант Лимаров, погиб тремя часами ранее в стычке с огнеметным расчетом мутантов. Эти выродки с садистскими наклонностями парами спускались из цитадели, рыская по склонам и перевалам в поисках невезучих жертв.

Сергиеву снова представилась кошмарная картина – кричащий, охваченный ярким пламенем лейтенант, отчаянно бьющийся в конвульсиях. Пытаясь спастись от мук, Лимаров бросился с обрыва и, словно пылающий метеор, рухнул на острые скалы внизу.

В тот момент сержант ощутил мерзкое, тошнотворное облегчение – он сам собирался застрелить лейтенанта, желая не только избавить его от мучений, но и заглушить эти жуткие вопли. Прыжок Лимарова избавил Сергиева от будущего груза на совести.

Лейтенант был хорошим человеком и не заслуживал подобной смерти.

При мысли об этом у востроянца что-то сжалось внутри, его охватил праведный гнев. Возможно, отступление действительно стало бы ошибкой – каждый метр, оставленный сейчас, означал новые потерянные жизни в будущем. И они должны были отомстить, покарать ублюдочных мутов не только за смерть Лимарова, но и за всю их извращенность и совершенные предательства, зверские пытки и человеческие жертвоприношения, кровавые бесчинства, учиненные в городах к югу отсюда. За всё, что заставило командование сектора направить сюда многочисленные силы Имперской Гвардии.

Свергнув планетарное правительство, валисийские мутанты начали погромы против чистокровных сограждан и вырезали миллионы людей во имя Губительных Сил. Спевшись с коварными врагами Золотого Трона, твари обрекли себя на уничтожение – это грязное пятно следовало стереть с лица Империума.

«Долг и честь, Сергиев!» – напомнил себе сержант. Мы продвинемся вперед, расширим плацдарм, закрепим больше канатов и проложим путь для тех, кто последует за нами. Погибнем – значит, погибнем, но следующая волна поднимется намного ближе к вершине. Рано или поздно, падут ради этого тысяча или сто тысяч бойцов, мы сокрушим проклятую цитадель и сожжем искаженных ублюдков дотла.

– Проверьте счетчики боезапаса, парни, – воксировал Сергиев солдатам позади себя. На юго-восточном склоне остались только они – сбившиеся вместе девятнадцать человек, выжившие из четырех полных взводов. Сержант не знал, сколько ещё бойцов сражается на западной стороне, штаб полка устроил ему выволочку после запроса об этом.

– Приготовьтесь выдвигаться, как только этот стаббер заткнется. Идем от укрытия к укрытию, стреляем наверняка. Клянусь Террой, мы сделаем всё, что ещё возможно в таком бардаке!

– Что насчет раненых, сударь? – воксировал один из солдат, и Сергиев понял, что всё это время старался не замечать болезненных стонов вокруг.

– Останутся здесь, – ответил он. – ШП пришлет медиков, как только мы зачистим следующий перевал.

Жалкая, но необходимая ложь – большинству раненых уже нельзя было помочь. Они потеряли слишком много крови, но говорить об этом вслух не стоило.

Загнав новую батарею в лазган, сержант активировал её, посмотрел на вспыхнувший счетчик, и, с молитвой Серой Госпоже на устах, приготовился вести свой лоскутный отряд вверх по склону.

Им нужно было двигаться быстро, несмотря на крутизну подъема, бесконечный ливень, голод и усталость. Гору до самой вершины усеивали снайперские позиции и стабберные гнезда, расположенные на господствующих высотах – вершинах утесов, перевалах, – и ведущие огонь со скальных выступов. У отряда не было иного выбора, кроме как продвигаться здесь: муты установили минные поля на более легких путях восхождения.

Впереди блеснула яркая вспышка, за которой последовал приглушенный грохот.

– Стаббер готов! – воксировал кто-то, кажется, Мирков.

– Хорошая работа, боец! – отозвался Сергиев. – Двигаемся вверх, пока не наткнемся на следующий.

Выйдя из-за валуна, сержант воздел лазган над головой.

– За мной, парни! Покажем хеканым уродам, что почем!

– Отставить! – гаркнул решительный голос из арьергарда. – Оставаться на позиции. Укрытие покидать по моему приказу. Только по моему приказу!

Тело Сергиева, уловив командные нотки, рефлекторно отступило обратно за камень, прежде чем сержант успел осознать, что происходит. Впрочем, непонимание тут же сменилось огромным облегчением – не узнать резкий тон высокородного востроянца было просто невозможно.

Офицер? А это значит… подкрепления!

Теперь Сергиев увидел их, целый взвод солдат, взбирающихся по узкой тропинке вслед за широкоплечим молодым человеком в офицерском мундире. Сорок человек! Сорок бойцов в высоких шапках, длинных красных шинелях и тяжелых панцирях.

Однако же, радость сержанта продлилась недолго. Офицер направился прямо к нему, и, когда Сергиев получше рассмотрел высокородного, его сердце упало.

«Они послали мальчишку, – подумал сержант, – необстрелянного новичка. Да ему, наверное, только что семнадцать исполнилось!»

Сергиеву было тридцать два.

Офицер подошел ближе, ступая уверенно и аккуратно. Несмотря на вполне достойную мускулатуру, лицо парня оказалось мягким, необветренным и лишенным шрамов, а на верхней губе едва начал пробиваться пушок, чуть заметный признак возмужания.

Впрочем, с усами или без усов, но этот мальчик носил лейтенантские знаки различия, а Сергиев знал свое место. На Вострое – мире болезненно гордых людей – высокородные были самыми горделивыми, и только совершенно безмозглый солдат рискнул бы открыто выказать им неуважение. Поэтому, когда парень остановился в паре метров от него, сержант встал по стойке «смирно», выпятил грудь и четко, словно щелкнув кнутом, поднес ладонь к виску. Лейтенант отсалютовал в ответ, кратким и резким движением руки.

– Имя и звание, солдат, – произнес юноша.

– Китько Сергиев, сударь. Сержант 112-го полка Магаданских лазстрелков, восьмая рота, второй взвод.

Парень кивнул.

– Очень приятно, сержант. Вы здесь командуете?

«Это что, проверка?», – спросил себя Сергиев.

– Больше нет, сударь.

Улыбнувшись, юноша без лишних слов пригнулся за тем же валуном. Изломив бровь, он посмотрел на сержанта снизу вверх и жестом пригласил последовать его примеру.

– Меня зовут, – произнес парень, когда сержант присел рядом с ним, – младший лейтенант Максим Кабанов, командир шестого взвода десятой роты 116-го Сольсводского полка.

Говоря, юноша смотрел на своих людей, которые занимали укрытия рядом с бойцами Сергиева и делились с ними горячим охсом из фляжек. Медик сольсводцев уже осматривал раненых солдат.

– Это честь и отрада для меня, сударь, – ответил сержант.

Лейтенант Кабанов снова повернулся к нему.

– Отвечая на ваш невысказанный вопрос – мне исполнится восемнадцать в следующий День Императора. Да, я и мои люди зелены, как трава, и, наверное, любой из нас лет на десять моложе, чем вы, сержант. Но, так или иначе, мы пришли выполнить повеление Императора, а мои бойцы отлично обучены и быстро проявят себя в битве.

– Они – Первенцы, сударь, – ответил Сергиев, не сумев придумать ничего лучше.

– Да, – улыбнулся Максим, – как и вы. Поэтому, если мы будем сражаться вместе, а вы будете подчиняться моим приказам, и делиться боевым опытом… вместе мы определенно осчастливим генерала Крупкова.

Китько внимательно посмотрел в пронзительные голубые глаза Кабанова. Молодые дворяне, только что закончившие военную академию, снискали печальную славу безжалостных карьеристов. За их продвижение по службе обычно платили жизнями другие люди – отличался ли младший лейтенант от прочих высокородных? Что пылало в его взгляде – праведный гнев востроянца или яростная жажда личной славы?

Сложно было отличить одно от другого.

– Вы полны сомнений, сержант, – произнес Максим, – и это правильно. В любом случае, я покажу на деле, чего стою. Сюда же я пришел не для того, чтобы набрать себе будущих сторонников, а с тем, чтобы уничтожить ПВО цитадели. Если вам это по силам – вперед, за мной!

Несмотря на опасения, Сергиев невольно ухмыльнулся во весь рот. Отвага молодого человека оказалась поистине заразной, и, если он проживет достаточно долго, чтобы подкрепить её делом…

– Слушайте, Первенцы! – выпрямившись, в полный голос заговорил Кабанов. – Эти уроды думают, что разбили Третью армию! Прямо сейчас они мочатся на портрет Императора и называют востроянских матерей свиноматками – я не потреплю подобного, а вы?!

– Нет! Нет, сударь! – закричали в ответ бойцы, разъяренные описанной картиной.

– Отлично! Я так и думал! А теперь давайте-ка поднимем наши задницы вверх по горе и убьем кучу мутантов!

Пока солдаты радостными воплями отзывались на слова лейтенанта, Сергиев наклонился к нему и прошептал:

– А раненые, сударь?

Кабанов полуобернулся к сержанту.

– Мой медик сделает всё, что ему по силам, а потом последует за нами. Вокс-оператор пошлет запрос об эвакуации, но сейчас я больше ничем не могу им помочь.

Кивнув, Сергиев рискнул понадеяться, что они все не погибнут из-за этого неопытного щенка.

Штаб-квартира Третьей армии, Каденна, Самбарская низменность, Валис II

Властан и Кабанов молча и неподвижно сидели в аскетически обставленном вестибюле, а из самого кабинета тем временем доносился поток громогласной брани. Адъютант капитана, притаившийся за столом, делал вид, что очень занят сортировкой бумаг. Впрочем, было видно, что он внимательно слушает, причем с несчастным выражением лица.

«Кому-то достается, – подумал Максим, – вот только кому, капитану или его посетителю? В любом случае, нам с Вогором ничего хорошего не светит».

Внезапно ругань оборвалась, и тяжелые деревянные двери в кабинет с треском распахнулись, выпуская наружу высокого, худощавого человека в длинной красной шинели.

Не обращая внимания на адъютанта, он стремительно направился к выходу, громко стуча сапогами по мраморному полу.

Властан, сидевший слева от Кабанова, взволнованно прошептал:

– Клянусь Террой, Максим, это же генерал Крупков!

Похоже, офицер обладал исключительным слухом – расслышав свое, очень тихо произнесенное имя, он резко остановился и повернулся к юным лейтенантам. Суровое, угловатое лицо генерала раскраснелось от криков.

Максим и Вогор разом вскочили на ноги и четко отсалютовали, рассекая воздух ладонями, словно бритвами.

Кабанов почувствовал, как у него скручиваются кишки – он не сомневался, что разъяренный Крупков при виде двух новых целей немедленно возобновит тираду. Хотя бы потому, что генерал был до безумия зол и не собирался успокаиваться.

Однако, пока Крупков осматривал бойцов, обращая внимание на их чистые, аккуратные мундиры и взгляды, полные испуганного восхищения, его ярость понемногу рассеивалась.

– Вы новенькие, – произнес генерал спокойным голосом. – Я так понимаю, прибыли с крайним пополнением?

Как и всегда, Максим позволил Властану ответить за двоих. Его харизматичный друг был почти на год старше, на пятнадцать сантиметров выше и, как правило, обожал говорить за них обоих – за что Кабанов много раз бывал ему искренне благодарен.

– Приземлились два дня назад, сударь, – сказал Вогор, – и явились на передовую сегодня утром. Младшие лейтенанты Вогор Властан и Максим Кабанов, готовы служить вам… и, разумеется, Императору, сударь.

Поджав губы, Крупков пригладил великолепные седые усы.

– Властан и Кабанов. Значит, эти достойные имена вновь звучат среди нас, – бросив взгляд на двери в кабинет капитана Тёркина, он продолжил. – Свежая кровь – именно то, что необходимо сейчас. Северо-восточный фронт сегодня является наиболее важным театром боевых действий этой войны. Критически, несравненно важным, учтите! Молодым офицерам здесь представляется немало возможностей начать блестящую карьеру.

– Так точно, сударь! – хором ответили юные лейтенанты.

Более ничего не комментируя, генерал Крупков, командующий востроянской Третьей армией и прославленный герой Адского перевала, повернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив Вогора и Максима стоящими навытяжку во внезапно тихом вестибюле.

Впрочем, безмолвие продолжалось совсем недолго.

– Георгиев! – раздался усталый и нетерпеливый голос. – Где, варп их подери, эти два мокрозадых щенка, которых я должен проинструктировать?

* * *

Примерно десять минут спустя Властан и Кабанов стояли вместе с капитаном Тёркиным и его адъютантом на размокшей, вязкой почве под проливным дождем. Сильно пахло сыростью и влажной землей; на горизонте мелькали вспышки далеких взрывов.

Капитан, над которым Георгиев держал раскрытый зонт, указал на нечто огромное и окутанное тенями.

– Вот она, господа – гора Мегидд, все её девятьсот семьдесят три метра. А на вершине находится печально известная крепость врага, Мегиддзар.

Вогор и Максим ежились под ливнем. Чёрная, предвещающая что-то скверное громадина горы высилась на фоне низких грозовых облаков, но, присмотревшись внимательнее, Кабанов понял, что лишь малая часть проблесков и раскатов у её вершины рождена непогодой.

– Тяжелая артиллерия, сударь? – спросил он.

Тёркин кивнул.

– С господствующей высоты их дальнобойные орудия могут совершенно безнаказанно обстреливать наши силы в долине. Пока три дня назад Император не послал нам эти ливни, через реку Эймс не существовало безопасной переправы. Даже сейчас удается перевозить только небольшие отряды пехоты, а любая попытка доставить на тот берег бронетехнику вызывает мощнейший обстрел. Наша собственная артиллерия и близко подойти не может.

– А поддержка с воздуха, сударь? – поинтересовался Властан. – Бомбовые удары, сброс десанта?

Обернувшись под зонтом, капитан посмотрел на высокого, мрачно красивого юношу.

– И то, и другое неосуществимо, лейтенант, пока мы не сделаем что-нибудь с их проклятыми установками ПВО. Всё, что отправлялось туда, батареи крепости разносили ещё на подлёте. Говорите об этих варпом тронутых мутантах что вам угодно, но Самбарскую низменность они держат крепко. Если мы не пробьемся через линию Мёргота в ближайшие пять суток, то наступление на Терабург будет отменено, и кто знает, сколько тогда продлится война?

Лицо Тёркина избороздили глубокие морщины.

– Генерал Крупков требует, чтобы кто-нибудь проник внутрь цитадели и вынес эти проклятые установки, причем к завтрашнему дню.

Кабанов знал, что Вогор уже взвешивает в уме почести, которые можно заслужить таким деянием. Властан не делал секрета из своих обширных амбиций – он часто хвалился, что в их семье способности к военной карьере передаются по наследству, и полковые архивы Вострои подтверждали это.

Отец Максима, напротив, дослужился лишь до майора, но обрел некоторую известность в другой области. Несравненное владение оссбок-вяром, жестоким востроянским искусством ближнего боя, год за годом приносило Кабанову-старшему полковые награды, и юноша явно перенял мастерство отца – хотя не собирался твердить об этом на каждом углу.

Ему не нравился вид горы Мегидд, сколько бы славы она не обещала. Склоны, неровные и зазубренные, словно нож дикаря, казались полными опасностей. Высокая и мрачная, гора одиноко и властно возвышалась над фермерскими полями в округе. Максим слышал, что бойцы прозвали вершину «Чёрный зуб», поскольку она сжевала каждого, кто пытался взобраться на неё.

Прежде эта область являлась одной из самых щедрых агрозон на планете, но сейчас, истерзанная постоянными артобстрелами и проливными дождями, она превратилась в пропитанное кровью болото. Среди мертвецов, устилавших равнину, было слишком много сынов Вострои.

Властан, казалось, не замечал всего этого.

– Если генералу нужна эта гора, сударь, – заявил он, – то не сомневайтесь: мы – именно те, кто захватит её. Лейтенант Кабанов и я намерены как можно скорее заявить о себе.

Ответная улыбка Тёркина была скорее вежливой, чем искренней, поскольку капитан знал, сколько жизней забрала гора Мегидд с тех пор, как здесь остановилось наступление Третьей армии. Тем не менее, он сказал:

– Прекрасный боевой дух, лейтенант. Знаете, ваши отцы гордились бы вами – я имел честь служить с ними, прежде чем Император забрал обоих к Себе.

– Неужели, сударь? – вскинулся Вогор.

– Именно так, и они были великими людьми. Ваш отец, Властан, обладал большим весом в офицерском кругу – традиционалист до мозга костей, его очень не хватает всем нам, – капитан повернулся к Максиму. – А ваш отец вдохновлял всех своим мастерством на полковых соревнованиях. Если вы унаследовали его навыки, буду рад видеть вас на очередном турнире.

Кабанов благодарно поклонился в ответ, заметив, что Властан снова смотрит на гору. Тёркин, меж тем, ещё не закончил.

– Поскольку отцы не дожили до вашей первой битвы, я чувствую некую ответственность за то, чтобы наделить вас мудростью старшего поколения. Несомненно, родители сказали бы вам, что почти все новоиспеченные офицеры совершают одни и те же ошибки. Они могут быть готовы к схватке с погаными зеленокожими, коварными эльдарами или омерзительным мутантским отродьем, но немногие способны одолеть врага в своем сердце. Мало кто в силах побороть собственную совесть.

Вогор и Максим слушали, а дождь ровно стучал по их плечам и шапкам. Капитан поочередно смерил молодых людей взглядом.

– Эта истина может показаться горькой – если вы ещё не избавились от юношеского идеализма, – но запомните: всякая победа оплачивается жизнями ваших солдат. Мы, высокорожденные офицеры, должны нести бремя своего класса. По праву рождения мы командуем рядовыми бойцами, которые, в свою очередь, появились на свет, чтобы умереть во имя Божественной Воли. Уясните это с самого начала – я уверен, ваши отцы очень рьяно настаивали бы на том же самом.

Уголком глаза Кабанов заметил, что Властан кивает, искренне соглашаясь со словами Тёркина. Максим же отреагировал на них совершенно иначе.

Письма и дневники его отца вскрывали ложь в словах капитана – майор Юрьен Кабанов был гуманистом и, ведомый догматами оссбок-вяра, не потратил впустую ни одной человеческой жизни. Дома, на Вострое, мать Максима твердо поддерживала убеждения мужа.

Кабанов понял, что Тёркин внимательно наблюдает за ним, выискивая признаки того, что урок принят к сведению – поэтому юноша мрачно кивнул, продолжая думать о своем.

Это удовлетворило капитана, который что-то пробормотал Георгиеву, и оба повернулись к стоявшей рядом «Химере».

– Идемте, господа, – позвал Тёркин через плечо. – Я высажу вас возле казарм. Пора вам провести инструктаж для своих бойцов по поводу наступления.

Гора Мегидд (западный склон, высота 696)

– Не останавливаться, вы, жалкие псы! – орал Властан. – Что на вас нашло, варп вам в дышло? Клянусь Троном, так не сражаются за Императора!

Уловив его настрой, сержанты немедленно принялись подгонять бойцов вперед, метр за метром вверх по скалистому склону, насквозь простреливаемому стабберным огнем.

При штурме перевала Вогор уже потерял четверых солдат – первых, кто взобрался наверх. Попав под плотный огонь обороняющихся, гвардейцы какое-то мгновение конвульсивно дергались, терзаемые пулевыми очередями, а потом, завалившись навзничь, пролетели мимо лейтенанта и рухнули с утеса на острые камни внизу.

Потеря взбесила Властана.

Слева и справа доносились крики агонии – вражеские выстрелы отыскивали новых невезучих жертв. Хотя обляпанные грязью панцири защищали жизненно важные органы, некоторые свистящие пули вонзались в неприкрытые руки и бедра, разрывая артерии.

Раненые, истошно крича, сползали вниз, поливая кровью холодные скалы. Их жалобные крики о помощи ещё сильнее злили лейтенанта – то, что бойцы были мальчишками его возраста, не имело для Вогора никакого значения.

«Самолюбивые придурки! – выругался он про себя. – Мы же в самой гуще боя! Мне что, попросить тронутых варпом мутантов сделать перерыв на чашечку кофеина, пока вас не залатают?»

Властан и его четвертый взвод получили задание взять приступом западный склон – один из самых сложных маршрутов восхождения, и, соответственно, хуже остальных обороняемый и менее насыщенный минными полями. ШП считал, что естественные преграды Мегидды расслабили мутантов. Возможно, оборона западного и юго-восточного склона была самой непрочной.

По мере того, как усиливался вражеский огонь, высекающий искры из скал вокруг поднимающихся востроянцев, Вогор все меньше соглашался с этой теорией. За каждый метр ему приходилось платить кровью.

Далее, добравшись до стен цитадели, Властан должен был атаковать её защитников, заставив перебросить резервы на западные стены, с тем, чтобы взвод Кабанова встретил минимальное сопротивление при прорыве обороны с юго-востока.

Вогора совершенно не устраивал такой план.

«Дерьмо это всё! – подумал он. – Первенец дома Властанов должен совершить отвлекающий маневр? Да это, варп подери, просто оскорбление!»

Из укрытия впереди выскочило бледное, сгорбленное создание с чрезмерно длинными руками и огромными выпуклыми глазами. Мутант навел стаббер на поднимающихся востроянцев, но не успел открыть огонь, сраженный выстрелом из лазпистолета Вогора. Раздался громкий треск, потянуло резким запахом озона, а тело урода рухнуло ничком. Из крупной жженой дыры, возникшей в его лице, заструился пар.

– Хороший выстрел, сударь! – воксировал комм-офицер Властана, капрал Коргин.

Увидев гибель сородича, остальные мутанты, высунувшись из укрытий за валунами на господствующей высоте, принялись изливать свою ярость смертоносными очередями.

– Бей их, Первенцы! – рявкнул Вогор в микрофон вокс-бусины. – Отделения Боргоффа и Гурелова – на левый фланг! Сержант Нириев, огонь на подавление справа по фронту! Вперед и вверх, мать вашу! Каждый, кто отстанет, будет расстрелян!

Охваченные грохочущим безумием битвы, гвардейцы без колебаний выполняли приказы Властана. Ещё несколько бойцов рухнули с криками, сраженные плотным огнем неприятеля, но атака востроянцев была неудержимой. Мутанты на склонах оказались отребьем, рассчитывающим в бою только на численное превосходство. Они не учились воевать всю сознательную жизнь, как Первенцы. Слишком уверившись в себе после начальных успехов, твари оказались не готовы к столь длительному, непреклонному наступлению на участке, который считали неприступным.

На мгновение остановившись за хорошим, прочным укрытием Вогор вставил новую батарею в рукоять пистолета и посмотрел вверх по склону.

Там, за следующим перевалом, лейтенант увидел колоссальные чёрные стены Мегиддзара – столь могучие, что они могли бы удержать само небо, тяжелое от бурь. По брустверам туда-сюда бродили уродливые фигуры, а справа, так близко, что ошибка исключалась, доносился оглушительный грохот вражеских тяжелых орудий. Гора сотрясалась под ногами Властана.

«Прости, Максим, – подумал он. – Знаю, что ты рассчитываешь на этот отвлекающий маневр, но не могу же я упустить такой шанс заявить о себе. У тебя ещё будут победы, друг, но сегодняшний день – мой».

Мимо, крича и вопя на бегу, проносились солдаты. Одному из них прямо в лицо попал стабберный заряд, и боец рухнул наземь – он погиб мгновенно, только лазган простучал по камням.

Внезапно ощутив на теле что-то мокрое и горячее, Вогор посмотрел вниз. Увидев, что обмундирование и броня залиты свежей кровью, он на мгновение испугался, но тут же понял, что всё порядке. Это была кровь молодого солдата, а не самого Властана.

Облегчение почти сразу сменилось гневом.

– Дави этих уродов! – закричал он, стараясь пока что не высовываться из укрытия. – Никакой пощады мутантам, Первенцы! В атаку!

Гора Мегидд (юго-восточный склон, высота 802)

Отряду Кабанова на другой стороне горы приходилось так же туго. Крутые утесы, острые скалы и витки колючей проволоки сами по себе доставляли неприятности, так ещё каждый раз, когда юный лейтенант отправлял людей на расчистку пути, это оборачивалось мучительными криками бойцов, получивших тяжелое или смертельное ранение.

«Мы зашли слишком далеко, – думал Максим, – чтобы нас остановили их окаянные снайперы или стабберные гнезда. До цитадели, должно быть, меньше ста метров вверх по склону».

Но им медленно овладевала подспудная тошнота. Каждая потеря заставляла желудок сжиматься всё крепче, и Кабанов остро ощущал каждую смерть, каждый агонизирующий вопль. А ведь эти мужчины следовали за ним, рассчитывали на него… повиновались его приказам.

«Едва ли их можно назвать мужчинами», – напомнил себе Максим. Большинство погибших были из его взвода, такие же подростки, как сам Кабанов.

«Отец, – думал лейтенант, – терзался ли ты такими сомнениями? Как я могу предотвратить их смерти и при этом исполнить свой долг? Это кажется… невозможным».

Что, если Тёркин все же был прав? Что, если Максим был дурачком-идеалистом, прочитавшим слишком много писем отца?

Если Кабанов считал, что подсознание сможет само найти ответы на всё вопросы, то его ждало разочарование.

Юноше отвечал только перестук очередей сверху по склону, да сотрясающий землю грохот дальнобойных орудий цитадели.

За его спиной, примерно в двух километрах на юг, среди равнин Самбарской низменности вздымались к небу величественные фонтаны земли и огня. Враг обстреливал город Самбарьянд.

«По крайней мере, – решил Максим, внезапно порадовавшись тому, что он на горе, – здесь мы можем отвечать врагу ударом на удар. Гвардейцам, что погибают внизу, такое не светит».

Эта мысль возродила решимость лейтенанта. Мегиддзар просто должен пасть сегодня.

Тут же стабберный заряд срикошетил от камня рядом с головой юноши, и он плотно прижался к холодному, мокрому склону.

– Святой Трон! – выразился Кабанов.

Высунувшись из укрытия, сержант Сергиев выстрелил в ответ и тут же нырнул обратно.

– Вы поосторожнее тут, сударь. Эти ублюдки с радостью упакуют любого, у кого лампасы на форме.

В вокс-бусине Максим услышал вызов комм-офицера по командному каналу взвода.

– Сообщение из ШП, сударь.

– Выкладывай, Питкин.

– Одно слово, сударь: «Орфей».

– «Орфей», – повторил Кабанов. – Прекрасно, капрал, продолжай держать меня в курсе.

– Так точно, сударь.

– Орфей? – спросил Сергиев. – Как тот Пылающий Святой?

– Это кодовое слово, сержант – наши товарищи на западном склоне начали отвлекающий маневр. Мы немного подождем, чтобы валисийцы перебросили туда свои силы, а потом начнется настоящее дело.

Гора Мегидд (западный склон, высота 962)

Оглядевшись по сторонам, Властан убедился, что его бойцы не выдают себя. Все лежали ничком, укрывшись за скалистыми отрогами у последнего перевала. Защитники цитадели, несомненно, знали, что их атакуют, но Вогор позаботился о том, чтобы отряд незаметно подобрался к крепостной стене. Несколько секунд назад лейтенант отправил в штаб полка ложное подтверждение о начале штурма, несмотря на протесты вокс-оператора Коргина.

– Я думал, сударь, вы говорили, что мы здесь для отвлекающего маневра?