355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анфиса Кохинор » Дурацкие игры магов. Книга вторая. » Текст книги (страница 30)
Дурацкие игры магов. Книга вторая.
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 00:11

Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга вторая."


Автор книги: Анфиса Кохинор


Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 59 страниц)

Глава 8.

Зачем дровам кафель?

Жирная чёрная отметина на внутренней стороне бочки скрылась под водой, и Хавза с усталым вздохом опустился на землю. Дело было сделано, теперь он мог отдохнуть. Вытянув ноги, гольнурец прижался спиной к тёплому металлическому боку и закрыл глаза. Как же приятно немного побыть в тишине и покое! Рыжая ведьма – мысленно Хавза называл Станиславу только так – достала его бесконечными придирками, бранью и приказами. И ей было совершенно наплевать, что Хавза – богатый и уважаемый торговец, что его состояние приближалось к миллиону бааров, не считая средств, вложенных в различные предприятия. А, кроме того, гольнурец был сильным и умелым воином и не раз побеждал в поединках на ножах и мечах. Но куда мечу против магии!

Хавза устроился поудобнее и с головой окунулся в воспоминания. Он занимался торговлей больше десяти лет и не представлял своей жизни без шума и толчеи базаров, без палящего солнца пустыни, без сухого хлёсткого ветра, так и норовящего покрыть лицо узором морщин. Он объездил с караванами всю Камию, он полжизни провёл в дороге и вынужденное заточение действовало на него удручающе. Рыжая ведьма отняла у гольнурца жизнь, заменив её жалким, почти рабским существованием. И договориться со Станиславой было невозможно!

А ведь ещё три месяца назад Хавза считал, что умеет находить общий язык с любым человеком, будь то трясущийся от страха раб, заносчивый наёмник или капризный, надменный аристократ. Хавза учился договариваться ёщё мальчишкой, когда отец брал его с собой в путешествия, и позже, когда служил в лавке старого и чрезвычайного вредного Мафтара, компаньона отца. Гольнурец был уверен, что в совершенстве владеет искусством плетения словесных сетей, и жизнь, казалось, подтверждала это. После смерти отца он занял его место в торговой лиге и легко вошёл в доверие всем значительным людям Гольнура. Вскоре молодой торговец был избран в верхнюю палату лиги и за десять лет утроил наследство отца. Как раз сейчас в одном из лучших кварталов Гольнура для него возводили огромном особняк, который должен был стать его новым домом. В честь новоселья Хавза собирался устроить роскошный бал, а теперь…

– Хавза!

Гольнурец вздрогнул и открыл глаза. Вскинув голову, он посмотрел на белокурую девочку, по пояс высунувшуюся из окна, и улыбнулся:

– Ну, что там ещё, Ника?

– Начальнице не хватает дров. Придётся тебе тащиться в сарай.

– Опять пироги? – простонал Хавза.

Девочка хихикнула:

– Хуже, кулебяка по особому рецепту. А ещё запечённая баранья нога, жульен и суп с артишоками. Так что, тащи дров побольше.

Гольнурец тяжко вздохнул, поднялся на ноги и едва не охнул: поясница разламывалась, как у древнего старца. Однако он не выказал слабости. Приветливо махнув Нике рукой, подхватил ведро и побрёл вдоль стены, ворча под нос:

– Я сильный, уважаемый человек. Как она смеет использовать меня как раба?! Ну, ничего, дайте мне только выбраться, я… я…

Хавза замолчал. Лицо стало угрюмым, а плечи поникли, словно он уже нёс на себе тяжёлую вязанку дров. Гольнурец ненавидел Станиславу. И не только потому, что она была женщиной и командовала им, как мальчиком-рабом. Впервые в жизни Хавза столкнулся с человеком, к которому не смог найти подхода. Конечно, бурное знакомство и стычка на границе с Сунитом не могли сделать их приятелями изначально, но за три месяца, проведённые под одной крышей, отношения должны были хоть немного наладиться. Но не тут-то было! Станислава абсолютно не слушала собеседника. Для неё существовало лишь собственное мнение, а то, что шло с ним вразрез, объявлялось крамолой и преступлением. А её злые, наглые и оскорбительные отповеди напрочь отбивали охоту спорить. "Камиец" и "мразь" были для ведьмы синонимами, а уж лекции о своём нравственном падении Хавза слушал с утра до вечера…

Прежде чем свернуть за угол, гольнурец оглянулся и посмотрел на Веренику. Девочка сидела на подоконнике, как тогда, когда он впервые увидел её в Гольнуре, и задумчиво смотрела на небо. Со стороны могло показаться, что Ника о чём-то мечтает, но Хавза знал, что лишённая магии волшебница пыталась разглядеть невидимый щит, окружавший их тюрьму. Она тоже всем сердцем рвалась на свободу.

Аккуратно поставив ведро на лавку возле колодца, Хавза пересёк вымощенный разноцветными плитами двор, прошёл мимо огорода, где ровными рядами выстроились овощи и зелень, обогнул курятник, больше похожий на миниатюрный дворец и оказался перед невысоким каменным зданием с белыми стенами и жёлтой черепичной крышей. Станислава называла его сараем, но ладный домик с чистыми, словно вымытыми стенами производил впечатление добротного фермерского особняка. "Вот бы переселиться сюда и пожить в тишине", – тоскливо подумал гольнурец, поднялся по гладким блестящим ступеням и распахнул отполированную деревянную дверь. В сарае царил идеальный порядок. Всё, вплоть до моточков бечёвки и миниатюрных садовых грабель, лежало на своих местах. Между предметами Стася оставила небольшое расстояние, и Хавзе всегда казалось, что вместо сарая он попадал в магазин. Только ценников на вещах не хватало.

Гольнурец прошёл вдоль одинаковых стеллажей и толкнул следующую дверь. Здесь хранились дрова. Наверное в тысячный раз мужчина оглядел комнату и привычно качнул головой. Вот этого он точно понять не мог. Даже в самых дорогих гостиницах, в самых респектабельных особняках дрова хранились на заднем дворе. Пусть в сарае, пусть в чистом сарае, но чтобы так? Стасин дровяник мог бы служить ванной комнатой в богатом доме: стены, пол и потолок были выложены нежно-розовым кафелем, а на окне висели тончайшие голубые занавески с изображениями золотых раковин и рыб.

– Зачем дровам кафель? – по обыкновению пробормотал гольнурец, повернулся к широким металлическим полкам, на которых покоились круглые вязанки полешек, и внимательно осмотрел привязанные к ним ярлычки.

Станислава считала Хавзу тупым, поэтому всегда помечала предметы, которые он должен принести, галочкой. С помощью магии, конечно. Отыскав упаковку с фиолетовой меткой на ярлычке, мужчина со вздохом стащил её с полки и закинул на спину. "Ненавижу магов!" – с досадой подумал он и, тяжело ступая, поволок дрова на кухню. Гольнурцу было обидно сознавать, что его, процветающего торговца, используют как тягловую лошадь. Да ещё лошадь, в которой необходимости не было. Хавза давным-давно уяснил, что работу, которую он, обливаясь потом, выполняет с рассвета до заката, маг может сделать лёгким щёлчком пальцев. "Уж лучше бы Ника ничего не рассказывала", – расстроено думал он. Впрочем, обижаться на девочку Хавза не мог. На Веренику вообще невозможно было сердиться. Стоило маленькой волшебнице улыбнуться, и гольнурец растекался, как мороженое под жарким пустынным солнцем. Именно Ника примиряла его с участью раба.

Конечно, в первые дни заточения, Хавза злился на обеих женщин. По его мнению, магички не должны были жить затворницами, как щитом загораживаясь мужскими личинами. Им следовало захватить власть над миром и править Камией в своё удовольствие, купаясь в благоговейном обожании подданных. Так было бы правильно. Однако в иноземных магичках страннейшим образом сочетались недюжинная сила и трусливое желание спрятаться в скорлупу обыденности. "Другие всю жизнь мечтают о силе, полжизни за неё отдать готовы, а эти словно стыдятся! – недоумевал гольнурец. – Как можно лишить себя блестящего будущего? Зачем добровольно отказываться от могущества! Они, хоть и женщины, могли стать такими, как великий Олефир! А они… они… Пустоголовые гусыни! И я вынужден подчиняться им!" Хавза до боли сжимал кулаки, снова и снова проклиная тот день, когда впервые увидел Нику в образе симпатичного подростка. Тогда он поклялся себе, что купит этого белокурого соблазнителя за любые деньги, и обязательно выполнил бы своё обещание, если б не грязное, бессмысленное враньё лже-Килима. Хавза терпеть не мог лжецов. Он считал, что, извергая ложь, человек расписывается в собственной слабости, ибо сильному нет нужды скрывать истину, какой бы неприглядной она ни была. Если бы рыжая ведьма сразу открыла ему правду, он бы просто не стал связываться с ними и спокойно бы жил дома.

Именно из-за лжи гольнурец поначалу не разговаривал с женщинами. С угрюмым видом он сидел у окна в своей комнате и покидал её лишь тогда, когда Ника сообщала, что еда на столе в гостиной. Завтракал, обедал и ужинал Хавза в одиночестве, а, поев, тут же возвращался в "камеру", устраивался на подоконнике и часами наблюдал, как Станислава планомерно обустраивает его тюрьму. Колдовала ведьма самозабвенно: клумбы, грядки, колодцы, разнообразные хозяйственные строения то появлялись, то исчезали, то опять появлялись и прыгали вокруг неё, как сошедшие с ума миражи. Где в это время находилась Ника, гольнурец не знал, однако вечерами, валяясь без сна в постели, слышал, как женщины отчаянно и громко ругаются в гостиной. Поначалу его даже забавлял тот факт, что в рядах врагов согласия нет, но постепенно злость покинула Хавзу, и он понял, что для того, чтобы вырваться на свободу, необходимо заручиться поддержкой хотя бы одной ведьмы. Естественно, добиться расположения Станиславы было наилучшим вариантом, но, памятуя, как бушевала рыжая ведьма на поляне перед только что сотворённой виллой и каким презрительным взглядом награждала его всякий раз, когда они случайно сталкивались в коридоре, Хавза остановил выбор на Веренике.

Гольнурец стал улыбаться девочке, когда та приглашал его к столу, и ронял вежливое: "спасибо". Ника доброжелательно кивала в ответ, бросала на пленника настороженно любопытный взгляд и уходила. Хавза чувствовал, что девочке очень хочется поговорить, но почему-то она не решалась начать беседу. Это немного тревожило, однако отступать гольнурец не привык. И вот, как-то утром, он не стал выбираться из постели. Закинув руки за голову, лежал на кровати, смотрел в окно на бледно-голубое чистое небо и ждал Нику, а, услышав шаги в коридоре, представил себе заспанную мордашку девочки и мысленно улыбнулся. Вереника нравилась гольнурцу, она походила на маленького любопытного оленёнка, вечно ищущего развлечений и игр.

– Завтрак на столе, Хавза.

– Спасибо, я не голоден, – печально ответил камиец, испытывая неловкость оттого, что приходится притворяться слабым.

– Вы чем-то расстроены?

– Ещё бы! Пока я прозябаю в этой глуши, мой бизнес рушится! Товары и деньги растаскивают конкуренты, а моих рабов продают на невольничьем рынке. Я банкрот! Даже если я выберусь отсюда, мне придётся начинать жизнь с нуля. Думаете, это легко?

– Конечно, нет, – прошептала девочка и поспешно добавила: – И всё-таки не стоит отчаиваться. В жизни всё может перемениться.

– Только не в моей, – с трагической мрачностью произнёс гольнурец и закрыл ладонью глаза.

Запоздало он подумал, что юная волшебница способна почувствовать ложь, и напрягся в ожидании обвинительных слов, однако Ника ничего не заметила. Напротив, она подошла поближе к кровати, и Хавза возликовал: девочка не ушла, оставив расстроенного пленника на произвол судьбы, и не позвала Станиславу, а значит, шансы поболтать с ней возросли. Почти не дыша, гольнурец ждал, когда Ника заговорит, однако девочка молчала. "Наверное, думает, что со мной", – решил гольнурец и тяжело вздохнул.

– Мне тоже не нравится жить в этом доме, – наконец произнесла Ника. – Но придётся смириться. До тех пор, пока он…

Вереника замолчала, и Хавза рискнул убрать руку с лица. Девочка стояла перед ним, опустив голову, и сосредоточенно теребила кружевной манжет сине-жёлтого платья. "Какое уродство! Интересно, она сама так оделась или рыжая ведьма постаралась?" – подумал гольнурец, а вслух поинтересовался:

– Что значит "пока он"? Вы кого-то ждёте?

Ника что-то неразборчиво пробормотала себе под нос и строго взглянула на пленника:

– Да! Жду! И уже теряю терпение! – Голосок Вереники прозвучал требовательно и капризно, словно она высказывала претензии Хавзе. – Всегда считала, что он разгильдяй, а все его слова о любви – пустая болтовня! – Девочка замолчала, тряхнула аккуратно заплетёнными косами и умильно наморщила нос: – Ну-у… наверное он всё-таки любит меня.

– Кто?

– Артём.

Только один человек в Камии носил это имя, и Хавза мгновенно забыл о своих проблемах. Он и помыслить не мог, что ему представиться возможность поговорить на столь опасную тему. Резво оттолкнувшись от подушки, гольнурец сел и с затаённой надеждой взглянул на Веренику:

– Ты говоришь о принце Камии?

– Ну да. Видите ли, в Лайфгарме…

– Где это? – ошарашено уточнил гольнурец и испугался собственной несдержанности.

Но Ника охотно ответила на вопрос:

– Лайфгарм – это мир, из которого мы пришли.

– Ага, простите, что перебил.

– Ничего страшного, – отмахнулась девочка и продолжила: – Так вот, в Лайфгарме Тёма был моим опекуном. Он помогал мне править Лирией, и мы должны были пожениться.

– Ясно, – с важным видом кивнул Хавза, уяснив себе, что девочка не простая наложница, а что-то типа лайфгармской кайсары.

– Ну вот, а раз мы почти муж и жена, значит, он не имел права от меня отмахиваться! Он должен забрать меня в свой замок и сделать принцессой! Тогда я и тебе смогла бы помочь, Хавза. Хочешь получить собственный дворец?

– Дворец?

– А что такого? Тёма у меня добрый и щедрый.

– Э-э-э… – протянул Хавза и облизал пересохшие от волнения губы. – Я почти не знаком с принцем, Ника.

– Познакомишься. Тёма очень общительный, и, когда он придёт за мной, вы обязательно подружитесь.

Гольнурец согласно кивнул, хотя и сомневался, что сын великого Олефира удостоит его своим вниманием. Да и не был уверен Хавза, что хочет этого внимания. Принц Артём отличался вспыльчивым и крутым нравом, и находиться с ним рядом было всё равно, что жить на склоне действующего вулкана. Так считали все камийцы. Во всяком случае назвать принца добрым, язык не повернулся бы ни у кого.

– А как давно ты знакома с принцем Камии, Ника?

– С рождения. Точнее он знаком со мной с моего рождения, он же старше! – Девочка хихикнула и уселась на кровать рядом с гольнурцем. – Мы все родились в Лайфгарме. И я, и Тёма, и Стася, и Дима…

– А это кто?

– Дима? Он Смерть! – категорично заявила Вереника, и Хавза застыл с выпученными глазами и открытым ртом. Девочка прыснула от смеха, хлопнула гольнурца по руке и весело добавила: – Пожалуй, действительно, стоит рассказать тебе всё, с самого начала…

Несколько часов кряду Хавза слушал о временном маге и его друзьях, с трепетом осознавая, что "принц Камии" лишь эпизод в трудной и опасной жизни Артёма. Он верил и не верил девочке, но в конце концов признал, что она говорит правду: слишком логичной и вразумительной была эта история, чтобы принять её за детские фантазии. И мир перевернулся. Запертый под куполом рыжей ведьмы, Хавза оказался в центре событий. К привычной жизни возврата не было, и когда Вереника закончила свой рассказ, он поднялся с постели и опустился на одно колено:

– Моя жизнь принадлежит Вам, принцесса. Можете распоряжаться ею по своему усмотрению

В голубых глазах девочки сверкнуло недоумение:

– Я ещё не принцесса, Хавза.

– Но станете ею!

Гольнурец почтительно склонил голову, и Вереника с обидой наморщила нос:

– Мне не нужен слуга. Я искала друга!

Сердце Хавзы затопила гордость, ведь в одно мгновение из обыкновенного, пусть и уважаемого торговца он превращался не просто в вассала камийской принцессы, а в её друга. Новое положение открывало головокружительные перспективы, и гольнурец ринулся в омут с головой. Он расправил плечи и, прижав кулак к груди, с жаром взглянул на юную волшебницу:

– У тебя не будет друга, преданнее меня, Ника!

Возможно, это было не совсем то, что ожидала от него девочка, но вслух она ничего не сказала. Лишь улыбнулась своей неповторимой открытой улыбкой, от которой на душе гольнурца потеплело. Губы Хавзы сами собой растянулись в ответной улыбке, и Вереника радостно засмеялась:

– Ты хороший человек, я чувствую. Жаль, что я не открылась тебе ещё в Гольнуре, тогда мы бросили бы Стаську и отправились к Артёму. Меня тревожит, что он до сих пор не объявился. Вероятно, у него неприятности, а из-за Хранительницы я ничем не могу ему помочь.

– Принц – великий человек, Ника! – пылко проговорил Хавза, с трепетом сжав руку высокородной подруги. – Он и Дмитрий разрешат все проблемы и придут за тобой. Обязательно!

– Вопрос – когда? – Ника нетерпеливо тряхнула белокурыми волосами и встала: – Раз приходится ждать, давай-ка позавтракаем. Силы нам ещё понадобятся.

Вспомнив, что он по-прежнему в пижаме, Хавза покраснел, как спелый помидор:

– Обожди меня в гостиной, Ника. Я буду через пару минут.

– Ладно.

Закрыв за волшебницей двери, гольнурец с бешеной скоростью умылся, оделся и расчесал волосы. Он не знал, что ждёт его дальше, но, по крайней мере, жизнь перестала казаться ему серой, унылой и безнадёжной…

Хавза не прогадал. Заручившись поддержкой Вереники, он обрёл почву под ногами и смог иначе взглянуть на своё заточение. Теперь оно не виделось бесконечным – впереди, точно маяк в угрюмом ночном мраке, сиял образ принца-освободителя.

Ещё несколько дней, и Вереника с Хавзой стали неразлучны. Они болтали, гуляли по великолепному саду, окружавшему виллу, или забирались на крышу и часами любовались чистым голубым небом и свободным полётом птиц.

Станислава почти не разговаривала с ними. Странная рыжеволосая женщина целиком и полностью была поглощена хозяйством. День за днём она кропотливо обставляла дом, тщательно подбирая каждую мелочь, возилась в саду или огороде и много часов проводила на кухне. Готовила ведьма восхитительно. Никогда в жизни Хавзе не доводилось пробовать столь изысканных и божественных на вкус блюд. Станислава ухитрялась обычный завтрак превратить в пиршество, а от девочки и купца требовалось лишь одно – попробовать каждое блюдо и выражать восхищение её кулинарными способностями.

Но идиллия закончилась неожиданно быстро. Как только Станислава обустроила дом и двор по своему вкусу, то решила, что дальше поддерживать хозяйство в чистоте и порядке обязаны все без исключения.

– Сад, огород и дом требуют постоянной заботы и ухода! – как-то за завтраком заявила она Хавзе и Веренике. – В моём доме не должны процветать тунеядство и разгильдяйство. Я этого не потреплю!

– И что ты предлагаешь? – кисло поинтересовалась Ника, ковыряя вилкой золотистую корочку сырника.

– Ты возьмёшь на себя уборку, а Хавза – мужские дела: гвоздь забить, дров наколоть…

Вереника оттолкнула тарелку:

– Ты же маг, не забыла? Хочешь дров – наколдуй! Думаешь, я не понимаю, для чего ты всё это затеяла? Хочешь доказать, что маги могут жить как обычные люди? Так вот, я – не хочу! – Девочка вскочила со стула и вперила обвиняющий взгляд в непроницаемое лицо Хранительницы: – Ты могла бы приказать Ключу вернуть мне магию! Мы нашли бы Артёма и Диму, вернулись в Лайфгарм…

– Нет! – как бритвой, отрезала Стася. – Мы будем ждать!

– Ты просто не любишь его! – взорвалась Вереника и швырнула тарелку с сырниками на пол. – Ты никого не любишь, кроме себя!

– Прекрати истерику.

– Я только начала!

Плотно сжав губы, Хранительница коснулась Ключа, и девочка мгновенно оказалась на стуле перед тарелкой с нетронутой порцией сырников. Станислава не спеша полила их сметаной, заменила салфетку и вилку и строго произнесла:

– Ты царица, Ника, и должна подавать своим подданным пример во всём. Для монарха неприемлемы вспышки гнева. Он должен держать эмоции в узде.

– Кто бы говорил, – сквозь зубы процедила Вереника. – Став королевой Годара, ты впала в депрессию и бросила страну на произвол судьбы! Если бы не Розалия Степановна…

– Все мы совершаем ошибки, – невозмутимо перебила её Хранительница и перевела взгляд на застывшего в ужасе гольнурца: – И порой наши ошибки могут стать роковыми.

Хавза нервно сглотнул: взгляд рыжеволосой ведьмы был безжалостным, а уверенность в собственной правоте – твёрже гранита. Действуя скорее инстинктивно, он сжал руку Вереники и быстро заговорил:

– Вы совершенно правы, Станислава. Раз уж мы живём под одной крышей, то обязаны поделить домашние дела. Я почту за честь вбивать для Вас гвозди и носить дрова.

Вереника посмотрела на приятеля, как на сумасшедшего, а Хранительница рассмеялась, довольно и зло:

– Отлично сказано, любитель мальчиков. Скоро ты поймёшь, что труд помогает человеку стать организованным и сильным духом.

– Бред, – прошептала Ника, закатив глаза к потолку. – Пусть Хавза пляшет под твою дудку – я работать не намерена!

– Тебе это только кажется, дорогая.

Станислава стиснула пальцами Ключ, и Вереника побледнела. Не в силах противиться магии, девочка поднялась со стула и подошла к раковине. Хавза проследил, как она включает воду и начинает тереть грязные тарелки мыльной губкой, и со страхом перевёл взгляд на Стасю. Он всем сердцем желал, чтобы великий принц Камии возник в столовой сейчас же и испепелил ненавистную ведьму. Но его надежды были тщетны, и гольнурец понимал это. Страшная, исполненная злобы женщина была сестрой некого мага Димы, которого, как следовало из рассказа Вереники, принц Камии ставил превыше всех и вся.

– Не переживай, педик, – с презрением глядя на гольнурца, фыркнула Хранительница. – Ничего нашей девочке не сделается. Подумаешь, посуду помоет, а потом часок на грядках покопается. От этого ещё никто не умирал. А за работой поразмышляет о собственной значимости! Да и ты без дела засиделся! Марш в курятник за яйцами! Да корзину возьми, а то с тебя станется – в руках десяток яиц тащить. А разобьёшь хоть одно – вместо курицы на насест полезешь! Ясно тебе, тупица?

– Да, госпожа, – быстро произнёс гольнурец и со всех ног бросился прочь из кухни…

Хавза тяжело вздохнул, отгоняя неприятные воспоминания, перехватил вязанку поудобнее и поднялся на крыльцо. Привычно ворча под нос ругательства, он пересёк холл, прошёл по коридору и ввалился в просторную светлую кухню. Большую её часть занимала громадных размеров плита с десятком кипящих и булькающих кастрюлек и разновеликими сковородами, скворчащими и шипящими горячим маслом. Полки и полочки, уставленные банками со специями, крупами, маринадами и приправами, покрывали кафельные стены от пола до потолка. На столах и тумбах лежали и стояли дюжины металлических и деревянных лопаток, венчиков, ножей и прочих кулинарных приспособлений, о назначении которых Хавза мог лишь догадываться. В дальней стене белели плотно закрытые дверцы чудовищно огромного холодильника.

Через широкие арочные окна, распахнутые настежь, в кухню проникал прохладный утренний ветер. Он смешивал ароматы сдобы, супа и жарящегося мяса и уносил в сад, чтобы добавить к ним сладковатые запахи яблок, вишен и груш.

Станислава в лёгком шёлковом платье, подвязанном белоснежным кружевным фартуком, словно танцуя, двигалась вокруг плиты: помешивала соусы и супы, переворачивала мясо, досаливала, перчила и просто заглядывала под крышки, чтобы убедиться, что с её кулинарными шедеврами всё в порядке. На довольном, одухотворённом лице радостно сверкали изумрудные глаза, а с приоткрытых губ лился бодрый, неизвестный гольнурцу напев. Изо всех сил стараясь не потревожить ведьму, Хавза на цыпочках подкрался к свободной полке и с величайшей осторожностью водрузил на неё дрова. Станислава, придерживая в руке большую круглую крышку, внимательно рассматривала содержимое высокой серебристой кастрюли. Хавза мысленно пожелал себе удачи и засеменил к двери, надеясь убраться из кухни как можно быстрее – раз Станислава была занята, у них с Никой появился шанс полениться. Обычно для этого они забирались на крышу, и гольнурец уже предвкушал часок-другой праздного безделья.

– Стоять! – проревела Хранительница, и, скривившись, словно от зубной боли, Хавза замер. Он представил себе недовольную мину хозяйке и предпочёл не оборачиваться.

– Что-то ещё, госпожа?

– Я пометила галочкой две вязанки!

– Уверяю Вас, госпожа, я тщательно осмотрел все ярлыки. Наверное, Вы собирались, но…

– Тупица!

– Я сейчас же вернусь в сарай…

– Как ты мне надоел! Мразь! – прошипела Стася, и Хавза поспешно обернулся, чтобы (чего доброго!) не огрести половником по затылку.

От выражения свирепой ярости на лице Станиславы мужчину прошиб пот. Он никак не мог понять, почему могущественная колдунья испытывает к нему, обычному камийцу, столь сильную ненависть. А уж когда увидел, что половник в руке рыжеволосой ведьмы превратился в тесак, сердце упало и застучало где-то в районе пяток.

– Что я Вам сделал, госпожа? Я выполняю все Ваши приказы!

– Но это не может изменить твоей гнусной сути!

– Но у нас в Камии…

– …живут одни извращенцы! – прорычал Станислава, потрясая в воздухе тесаком. – Вы все – озабоченные уроды!

За долгие дни, проведённые в доме ведьмы, Хавза повидал всякое. Станислава была крайне несдержанной женщиной и за словом в карман не лезла. Она могла без видимой причины наорать и на гольнурца, и на юную волшебницу, а потом долго и нудно рассуждать о вреде магии, хотя сама пользовалась ею постоянно. Но такой необузданной вспышки ярости Хавза не видел ни разу. Сжимая тесак, ведьма наступала на него с перекошенным злобой лицом, а в прекрасных изумрудных глазах горела жажда убийства. С трудом сдерживая панический крик, гольнурец оробело попятился к двери. Убежать от взбесившейся магички он не мог и в ужасе ждал, когда холодное лезвие вонзиться в его тело. "О, нет! Не хочу! Не хочу умирать!" – отчаянно подумал Хавза и, ощущая всю бесполезность сопротивления, опрометью рванулся к выходу. Вихрем промчался через кухню, рванул на себя дверь и едва не сбил с ног Веренику. Чтобы девочка не упала, гольнурцу пришлось обхватить её руками.

– Извини, – заикаясь, шепнул он, схватил Нику за руку и ринулся вперёд.

– Куда ты меня тащишь?!

– Потом! Нужно уносить ноги!

К счастью, девочка не стала ни о чём спрашивать, и они быстро достигли холла. Спиной ощущая ярость и ненависть рыжеволосой ведьмы, Хавза выбежал из дома и понёсся в сад. Вереника молча бежала рядом, надеясь, что рано или поздно камиец остановится и всё объяснит. Так и случилось. Тяжело дыша, гольнурец остановился возле пышного куста боярышника, всего в нескольких метрах от щита, отделяющего их тюрьму от остального мира, и посмотрел в глаза Веренике:

– Она сошла с ума!

– Стаська? Да она давно не в себе, ты что, раньше не заметил?

– Она бросилась на меня с ножом!

– Эка невидаль! – беспечно отмахнулась Вереника. – У неё просто аргументы закончились.

– Какие аргументы?!

– Доходчивые.

– Шутишь, да? А мне не до смеха, Ника. Она собирается убить меня!

– Стаська? – Девочка недоверчиво покачала головой и усмехнулась: – Вот умора! Ты что, действительно думаешь, что она…

– Хавза! – донеслось от дома. – Немедленно иди сюда, извращенец, а не то я тебя на клочки порву!

Гольнурец затравленно огляделся и хотел было нырнуть за куст, но Ника удержала его за рукав:

– Да что с тобой, в самом деле? Иди к ней, она уже остыла.

– Ну уж нет, – замотал головой Хавза и решительно высвободил руку: – Говори, что хочешь, но интуиция подсказывает мне, что ведьма хочет разделаться со мной. А интуиция меня ещё ни разу не подводила.

– Всё равно от Стаськи не спрячешься.

– А то я не знаю, – буркнул гольнурец, опасливо покрутил головой и со вздохом полез в кусты.

Вереника проводила его насмешливым взглядом.

– Ещё неизвестно, кто из вас спятил, – ехидно заметила она и зашагала к дому.

А над садом гремел грозный голос Хранительницы:

– Хавза! Ну-ка покажись! Немедленно!

"Она что, действительно, спятила? – с досадой подумала Вереника. – Если ей нужен этот несчастный камиец, выдернула бы его с помощью Ключа. А так…" Девочка не успела додумать: обогнув низкую раскидистую грушу, она нос к носу столкнулась со Станиславой.

– А вот и ты! – возликовала Хранительница, потрясла в воздухе тесаком, и солнечный лучи блеснули на широком отточенном лезвии. – Видела его?

Вереника отвела взгляд от ножа и посмотрела в кипящие гневом изумрудные глаза:

– Зачем ты его напугала?

Из горла Станиславы вырвался клокочущий злобный смешок:

– Надеюсь, он трясётся под каким-нибудь кустом. Пусть трясётся! Когда я его найду, мало ему не покажется. Тупица! Грязный извращенец! Он мне заплатит за всё!

– Да что с тобой?! – в сердцах воскликнула Вереника. – Ты гоняешься за несчастным парнем, как спятившая маньячка!

– Своим присутствием он оскверняет мой дом!

– Он горбатится на тебя с утра до вечера!

– Он мне омерзителен!

– Так отпусти его!

– Чтобы он рассказал о нас всем и вся? Лучше – убить!

Вереника нахмурилась. На её памяти Хранительница ещё никогда не была так близка к убийству. "Бессмысленному убийству!" – уточнила для себя девочка и твёрдо произнесла:

– Дело не в Хавзе.

– Да что ты понимаешь, малявка?..

– Тебя, как и нас, достало сидение в четырёх стенах!

– Чушь!

– Так докажи обратное! – рыкнула Вереника и, подавшись вперёд, ткнула пальцем в блестящее лезвие тесака: – Быть домохозяйкой, может быть, и прекрасно! Но дом строят для кого-то Стася! Для людей, которых любишь! А для кого построила дом ты?

– Для себя!

– Именно! И теперь тебе одиноко в нём! Давай найдём наших друзей! Диму, Тёму, Ричарда…

– Им не нужен дом! – яростно выкрикнула Станислава, и над садом пронёсся швальный порыв ветра, срывая с ветвей плоды и листья.

Красное спелое яблоко камнем врезалось в плечо девочки, и она вскрикнула от боли. Прижав ладонь к ушибленному месту, Ника сердито взглянула на Хранительницу и зашагала к дому, бросив через плечо:

– Можешь убить Хавзу, но не жди, что я заменю его! Я скорее повешусь, чем буду и дальше выполнять твои приказы! И плевать мне на твою магию!

– Магию… – выдохнула Хранительница и, ругая себя на чём свет стоит, ухватилась за Ключ: – Хавза!

Несчастный гольнурец тотчас возник рядом со Стасей. Он сидел за кустом на корточках, и так и остался сидеть перед хозяйкой, ошалело глядя на тесак в её руке. Вереника, обернувшаяся на возглас Хранительницы, мысленно выругалась и устремилась обратно.

– Хватит беситься, Стася! – выкрикнула она, загородив собой мужчину. – Если ты его зарежешь, мне и общаться-то будет не с кем в этой глуши!

Станислава позеленела от злобы:

– Да не собираюсь я его убивать! Но проучить – проучу!

Услышав, что убивать его не будут, Хавза несколько приободрился. Конечно, получить взбучку от обезумевшей ведьмы тоже было неприятно, но, по крайней мере, не смертельно. Гольнурец медленно поднялся на ноги и открыл рот, чтобы сказать хозяйке, что готов понести наказание, однако Вереника опередила его.

– Тогда и меня накажи! Помнишь подгоревший омлет? Так вот: это я подбросила дров в плиту, чтобы он сгорел! А порванное бельё, которое ты штопала три дня кряду? Это я запихнула мышей в твой шкаф! И грядку испортили не кроты, а я! А сегодня утром, я вылила ведро воды на твою кровать, так что в спальне тебя ждёт сюрприз!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю