Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга вторая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 59 страниц)

– Как зовут это чудо?

– Рони! – с гордостью сообщила темноволосая девочка и вцепилась в руку камийца. – Кевин спас его.

– Вот как? А что ещё делал Кевин?

– Он играл с нами. Мы ходили в лес и на рыбалку. Правда, у Кевина не всегда было время, он же учился у Витуса. Но всё равно было здорово!

– Понятно… – протянул Валентин, выпрямился и забарабанил пальцами по колену: "Пожалуй, разговор лучше отложить. Чует моё сердце – детишки растормошат нашего малыша лучше любых мозгоправов".

Между тем дети окружили камийца, усадили его в кресло и стали наперебой делиться последними новостями. Лохматый Рони развалился на полу, пристроив голову на сапоги Кевина, а черноволосая большеглазая Тина взобралась на колени юноши и обняла его за шею. Валя же молча наблюдал. Сначала Кевин походил на деревянную куклу. Он не шевелился, лишь взволнованные синие глаза то и дело стреляли в сторону всемогущего камийского целителя. Но постепенно болтовня маленьких друзей расслабила юношу, уголки его губ тронула счастливая улыбка.

"Что и требовалось доказать! – мысленно рассмеялся землянин. – Стоит признать, что я гениален по сути! И раз моё дальнейшее присутствие не требуется, самое время нанести пару нужных визитов. Но сначала – мамочка!" Маг в последний раз взглянул на беззаботно воркующих детишек и исчез.

Белолесье встретило Артёма ласковым, едва уловимым шелестом крон, сладким ароматом цветов и тишиной. Ни пения птиц, ни шороха ветвей… Даже кузнечики не стрекотали. Временной маг растерянно покрутил головой, взглянул на безоблачное синее небо, на невозмутимое оранжевое солнце и побрёл к дому. Встречаться с матерью расхотелось, однако неясная, смутная тревога упрямо толкала его вперёд.

– Лес, – тихонько позвал Артём, но Белолесье не откликнулось на призыв своего любимца.

Сердце болезненно сжалось, и маг остановился, часто и тяжело дыша.

– Да что же это?!

Он чувствовал: случилось что-то страшное и непоправимое, однако воспалённый рассудок отказывался связывать молчание Леса со свершившейся трагедией.

– Не хочу! – взвизгнул Артём и в ту же секунду осознал, что произошло. – Мама…

Шоколадные глаза полыхнули серебряным светом и погасли, став чёрными и пустыми. Маг стоял на тропинке, смотрел прямо перед собой и не мог понять, что чувствует. Боль утраты или безразличие, сожаление о беззаботных днях детства или запоздалую обиду на мать за опасливые и тоскующие взгляды, которыми она потчевала его весь год, пока не было Димы. Наверное, светлый мальчик Тёма, всё ещё живущий в глубинах израненной души мага, свернулся бы сейчас калачиком и зарыдал, но принц Камии не умел плакать. Жестокий, сумасшедший наследник великого Олефира алкал мести. Он желал окунуться во временной поток, узнать имя убийцы и разорвать его на клочки.

"Не надо, – шепнуло Белолесье. – Останься со мной, будем скорбеть вместе".

И Артём послушался. Он всегда верил волшебному лесу, почти так же, как Диме. Маг опустился на жёлто-коричневую землю, поджал ноги и закрыл глаза. Сознание поплыло, подхваченное лёгким тёплым ветерком, закружилось над верхушками вечных деревьев, согрелось в лучах полуденного солнца.

"Что бы ни случилось, ты снова дома, – нашёптывал Лес. – Я помогу тебе успокоиться. Не нужно рваться, спешить. Здесь ты можешь быть самим собой".

– И кто я? – спросил маг и горько рассмеялся, почувствовав, как вокруг сгущается плотное мягкое облако.

Серебристый Волк вскочил на ноги, отряхнулся и большими прыжками понёсся прочь от родного дома. Свернул с тропы, углубился в лес, опасно лавируя между белоснежными стволами деревьев, и выскочил на поляну с высокой, в человеческий рост, травой. Остановился, запрокинул голову и издал трубный гортанный вой, вместе с которым ожил волшебный лес. Запели птицы, застрекотали кузнечики. Над мордой Волка закружил деловой и ворчливый шмель.

"Вижу, тебе лучше", – ласково проворковало Белолесье.

"Мне хочется жить! Хочется быть нужным, что-то делать!"

"Не спеши, ты только пришёл".

"Но Дима вот-вот проснётся. Знаешь, Лес, я готов к великим свершениям. Хочу сделать что-нибудь невероятное. Что-нибудь, что заставит Диму гордиться мной! Сюрприз! Точно! Я сделаю ему сюрприз. Что-нибудь правильное и полезное!"

"Тогда оставайся со мной. Это правильно и полезно".

"Нет, не то! Я хочу, чтобы он удивился!"

"Жаль…" – прошелестело Белолесье, но Артём уже не слушал его. Успокоившееся было сознание вскипело и забурлило идеями. От избытка чувств Волк присел на задние лапы, а потом вскочил, подпрыгнул на месте и растворился в воздухе. Он не услышал, как тяжёлый, разочарованный вздох прокатился по траве, деревьям и разбился у берега маленького лесного озера – Белолесье сокрушалось об уходе своего любимца, отказавшегося хоть немного ослабить бремя безумия…

Лучи полуденного солнца играли на картинах и гобеленах тронного зала Литты, ласкали бока напольных вазонов, прыгали по золотым стрелкам массивных настенных часов. Восседая на кресле, специально установленного для временного правителя Лирии, маршал Крейн внимательно слушал доклад о внезапном наводнении в прибрежном районе Вирэля. Министр по чрезвычайным ситуациям оглашал сухие цифры потерь и разрушений, а стоящий рядом с ним казначей делал пометки в маленьком блокноте. Наконец, доклад был закончен, и маршал уже собирался высказать своё мнение по вопросу ликвидации последствий наводнения, но стены тронного зала дрогнули, и с громким хлопком в шаге от кресла возник огромный серебристый Волк.

Казначей и министр попятились и исчезли, а Крейн поднялся из кресла и церемонно поклонился:

– Счастлив видеть Вас в добром здравии, Ваше величество. С тех пор, как Вы покинули нас, Лирии пришлось пережить трудные времена. Правление Корнея подорвало…

Громкий рык заставил маршала замолчать. Серебристая шерсть встала дыбом, в больших шоколадных глазах засветилась ярость.

– Ваше величество, Вы не дослушали…

"Развалили страну! Гады! Вон!!!"

"Умываю руки! Пусть мадам Розалия сама с ним разбирается", – подумал маршал и поспешил убраться, пока цел.

А Волк отдышался, ударом мощной лапы сбросил кресло наместника с постамента и с независимым видом разлёгся на ковровой дорожке. Вот теперь он был готов к встрече с бывшим учителем. И, не иже сомневаясь, выдернул его прямо из директорского кабинета УЛИТа.

Корней поправил кожаный жилет, поднял глаза на временного мага и криво улыбнулся:

– Привет, Тёма, опять сходишь с ума?

"А ты скучаешь по утерянной власти? – подмигнул ему Волк. – Вижу, что скучаешь. Ничего, сейчас повеселимся!"

– Собираешься убить меня? Так ты обычно веселишься?

Равнодушный голос высшего мага озадачил и расстроил Артёма. Он ожидал оправданий, обвинений или на худой конец воплей о пощаде, а Корней не выказал ни страха, ни раскаяния. Волк почесал задней лапой за ухом и недовольно фыркнул:

"Да, что сегодня за день?! Никакого удовольствия! У всех такие лица, словно вы вот-вот уснёте вечным сном. И, что обидно, без моей помощи!"

– Хватит играться, Тёма! Лучше займи лирийский престол. Может, ответственности научишься.

"Не хочу!"

Маг-учитель неодобрительно покачал головой, хлопнул в ладоши, и Артём сердито поморщился.

– Волком мне было удобнее! – заявил он, поднимаясь на ноги. – И, вообще, я не собираюсь тебя убивать. Двух раз вполне достаточно. Так что, несмотря на проблемы Лирии, я не держу на тебя зла.

– А ты изменился, – осторожно заметил Корней.

– Конечно. Меня предавали, ломали, научили убивать и, наконец, свели с ума. Странно было бы, если б я остался прежним.

– Сказать, что мне жаль?

– Только соплей не хватало! – Артём развалился на троне, закинул ноги на подлокотник и насмешливо посмотрел на бывшего учителя: – Ты был мне отцом, Корней. Ты вырастил меня, научил азам магии, а потом предал. Ты такой же, как мои родители и прочие высшие маги.

– Что ж, откровенность за откровенность. Ты всегда нравился мне, Тёма, но в тебе есть один недостаток, с которым я до сих пор не могу смириться – ты временной маг. Твоя мать…

– Моя мать умерла!

– Когда? – опешил Корней.

– Пока не знаю. Недосуг было по Времени ходить. Но это дело поправимое. Давай лучше о политике поговорим. Или о лирийской экономике. А ещё лучше расскажи, что за представление вы с Михаилом устроили в Кероне? Хранительница попросила или сами мальчишку прибить решили?

– Он сын Олефира, и неизвестно, что из него вырастет! Кевин необычный маг и…

– В чём его необычность?

– Он – полукровка, а сочетание магий двух миров всегда опасно и не сулит нам ничего хорошего. В Лайфгарме и так предостаточно странных магов: ты, Дима, Хранительница и этот непонятный Солнечный Друг…

– Ещё и королева Мария. Я видел её магию. Невероятное зрелище!

– Она – маг?

– Да.

– Час от часу не легче. Значит, за исключением Ричарда, в вашей компании все маги, – задумчиво произнёс Корней. – Это неправильно, что вы собрались вместе.

Артём откинул голову и зло расхохотался:

– Ты верен себе, высший маг. Почему ты против нашей дружбы?

– Я бы хотел, чтобы вы поубивали друг друга. Особенно ты и керонский выродок!

– Спасибо за откровенность, но зачем тогда вы растили нас? Убили бы детьми и все дела.

– Ты прав. Жаль, что мы этого не сделали – вздохнул Корней и скрестил руки на груди: – Значит, так: если не собираешься меня убивать, я, пожалуй, вернусь в УЛИТ. Пока, Тёма.

Маг-учитель исчез, а Артём потянулся, встал и враждебно посмотрел на трон:

– Вот так погулял… И что теперь делать? Не самому же, в самом деле, править! – Временной маг сконфужено зыркнул по сторонам, словно надеясь отыскать кандидата на лирийский престол, чертыхнулся и заорал: – Дима!!!

Дмитрий появился мгновенно.

– В чём дело?

Взгляд бело-голубых глаз замер на лице Артёма, и тот невольно поёжился: от друга исходила взрывоопасная смесь агрессии и симпатии.

– Что случилось, Тёма? – с нажимом повторил Дмитрий, и, тяжко вздохнув, временной маг ответил:

– Я тут Лирию правления лишил. Нечаянно!

– Доигрался. Зачем ты сюда пришёл?

– Сюрприз хотел тебе сделать.

– Вот спасибо!

– Не ворчи, пожалуйста. Я же не знал, что так получится. Я пришёл – а они разбежались. И Корней.

– А что Корней?

– Тоже ушёл. – Артём склонил голову к плечу и улыбнулся. – Сделай что-нибудь, а? Ты же не оставишь меня в Литте?

– Только это на ум и приходит.

– Не надо! Подумай о лирийцах. Зачем им сумасшедшая Смерть на троне?

– А ты держи себя в руках и всё будет в порядке.

– Я не могу! Я безумец!

– Симулянт! Пользуешься моей добротой, – с досадой покачал головой Дмитрий. – Так и быть, выручу.

– Вот спасибо! – возликовал временной маг, подскочил к трону и рукавом плаща протёр сидение. – Садись, пожалуйста.

– Стань невидимым и стой рядом! Запомни: один звук, и ты – царь! – Артём нервно кивнул и растворился в воздухе, а Дмитрий рявкнул: – Маршала Крейна ко мне!

– Кто это?

– Идиот! Ты же правил страной целый год! Крейн был моим наместником в Лирии, когда твой великий магистр сбежал в Камию, а ты – следом. А сейчас заткнись и позволь позаботиться о судьбе лирийского народа. Кстати, доклады маршала будешь выслушивать лично.

– А какие цветы любит Розалия? – озабоченно поинтересовался Артём.

– Даже не думай!

– Прости, но я не царь, я – убийца…

– Я тоже, ну и что?

– У тебя есть Розалия, а я один-одинёшенек. – Временной маг жалобно всхлипнул. – И с малым ребёнком на руках!

– Это ты про Веренику? Лучше молчи!

– Молчу, молчу, – быстро сказал Артём, но через секунду снова заскулил: – Дим, а Дим, можно я хоть проконсультируюсь у Валечкиной мамы?

– А может, вернём на трон Веренику и избавим тебя от возни с ребёнком?

– Это запрещённый приём! Вечно ты применяешь ко мне силу. А я, между прочим…

– Заткнись, Крейн идёт, – шикнул Дима, и временной маг умолк.

Глава 6.

Брат Смерти.

Покинув гостевые апартаменты, дабы не мешать детишкам "лечить" Кевина, Валентин уверенной походкой направился к покоям матери, а в голове, сама по себе, без натуги и напряжения, складывалась вдохновенная речь о целительских подвигах в Камии. Валечка даже припомнил пару особо сложных случаев, что без сомнения могли заинтересовать кардиолога с многолетним стажем. Правда, пользовал больных он при помощи магии, но Розалия Степановна никогда не чуралась новаторских методов, так что блудный сын надеялся произвести своей речью фурор. И, в кои веки, получить одобрение мамочки.

Валентин кивнул проходящему мимо слуге, кажется, его звали Вальтер. В бытность шутом землянин пару раз распивал с ним вино, а собутыльников, с которыми встречался хоть единожды, он запоминал. Вальтер ответил на приветствие сдержанным кивком и с достоинством прошествовал мимо, на что Валя лишь пожал плечами и толкнул сразу обе двери, ведущие в покои матери. Он хотел обставить своё появление с особой торжественностью и, переступив порог, громко воскликнул:

– Я вернулся, мама!

Валентин вскинул руки, словно, выйдя на сцену, приветствовал публику, по инерции сделал несколько шагов и замер, растерянно хлопая глазами: серьёзная и неприступная Розалия Степановна сидела на коленях у Витуса, нежно обнимала его за шею и что-то нашёптывала на ухо.

– Вот те раз… – только и смог выдавить Валентин и сделал непроизвольный шаг к распахнутым настежь дверям. – Вы это… Извините за вторжение.

Розалия Степановна чмокнула гнома в щёку, поднялась на ноги и медленно повернулась к сыну. Лицо наместницы Смерти выражало сдержанное негодование.

– Валентин! Разве можно так врываться? Что подумают люди о твоём воспитании? Разве я не учила тебя стучаться, прежде чем войти?

Валя покраснел, как варёный рак, и перевёл взгляд на невозмутимого гнома, молча обещая ему предоставить весь спектр услуг гиены огненной. Но напугать Витуса игрой в гляделки было невозможно. В ответ на мечущиеся в глазах Валентина молнии, он лишь хитро улыбнулся и заявил:

– Ты просил позаботиться о матери? Я забочусь.

– Вижу… – проворчал Солнечный Друг и сделал ещё шаг к дверям: нужно было немедленно ретироваться с поля боя и осмыслить происходящее, желательно за кружкой доброго вина, а лучше – водки. – Я, пожалуй, зайду позже.

– Подожди! – Требовательный голос Розалии пригвоздил Валечку к месту. – Раз уж ты пришёл, хочу сообщить, что мы с Витусом поженились.

– Уже?

– Ты отсутствовал почти год, так что твоё "уже" – не уместно!

Щёки Валентина приобрели свекольный оттенок, а веснушки стали оранжевыми, как лайфгармское солнце. Витус впервые видел пройдоху-землянина скованным и смущённым и веселился от души.

– Можешь звать меня папой, – дружелюбно предложил он, чем вырвал у Валентина стон подстреленной птицы:

– Мама…

– Что мама? – возмутилась Розалия. – Ты всё время в разъездах, должна же я о ком-то заботиться!

– Но…

– Никаких "но"! Витус стал твоим отцом, и, будь любезен, относиться к нему с почтением!

– Хорошо, – поспешно кивнул Валентин и, как ошпаренный, выскочил из спальни матери.

"Ну и дела, – думал он, мчась по коридору. – Витус – мой папаша! Дожили! Нужно срочно выпить! Но с кем?.. Ричи!" Валечка остановился, зыркнул по сторонам и потянулся в Камию, благо стараниями Дмитрия ускользающий мир теперь был открыт, впрочем, как и Лайфгарм. Прорываясь в Керон, Смерть смёл защиту обоих миров, и теперь они тихо приходили в себя, или просто-напросто затаились, не желая гневить опасного мага, приятельствующего с сумасшедшим повелителем Времени…

Дотянувшись до ёсских покоев Артёма, Валентин "вытащил" инмарца из-под бочка Вереники, попутно умилившись тому, как сладко и беззаботно девочка причмокивает во сне пухлыми губками, и перенёс его в Керонский замок.

– Ну, ты и гад! – Были первые слова Ричарда, когда он протёр слипшиеся ресницы. – Какого лешего тебе понадобилось меня усыплять?

Но землянину было не до праведного возмущения друга. Душа его сгорала от несправедливости и требовала залить "пожар" вином, поэтому он пропустил слова инмарца мимо ушей и сразу же перешёл к делу:

– У меня трагедия, Ричи! Мамочка вышла замуж!

– Ого! И какой же смельчак рискнул сделать ей предложение?

– Витус!

Несколько секунд Ричард хлопал глазами, переваривая сногсшибательное известие, а потом согнулся пополам от хохота:

– Вот это да! Вот так гном! Ай да молодец!

– Да ты хоть представляешь, каково мне?! – взвыл Валентин. – Знаешь, что он мне заявил: "Зови меня папой"?!

– Папой?

Ричард аж хрюкнул и закатился так, что из-за дверей стали выглядывать обеспокоенные керонцы. Они смотрели на дико хохочущего инмарского короля, на пунцового от негодования Солнечного Друга и недоумённо пожимали плечами. Со времени воцарения Дмитрия, керонцы видели немало странного и непонятного, но они были людьми разумными и не задавали вопросов. "Если государством правит маг – странности в порядке вещей", – рассуждали они и принимали сложившееся положение вещей как данность.

– Ладно, – отсмеявшись, сказал Ричард, – думаю, ты разбудил меня не просто так. Выпить захотелось?

– Зришь в корень! – Валечка мгновенно забыл обиду и улыбнулся. – Коньяка?

– Ну, не в коридоре же! – Инмарец огляделся, хмуро сдвинул брови и посмотрел на друга: – Мы в Кероне. Но как?

Землянину не хотелось пускаться в объяснения, и он постарался высказаться кратко:

– Дима увидел, как Стася пытает Кевина, озверел и прорвался в Лайфгарм.

– А кто такой Кевин?

– О, чёрт! – Валентин хлопнул себя по лбу. – Я совсем забыл о нём!

– Стоп! – рявкнул Ричард. – Не увиливай от ответа! Я требую, чтобы ты немедленно мне всё объяснил! Где Дима?

– Спит.

– Опять?

– Да. – Валечка схватил друга за руку и настойчиво заговорил: – Мне поручили заботиться о мальчике, поговорим в его покоях. Лады?

И, не дожидаясь ответа, землянин вместе с инмарцем переместился в спальню Кевина. Кевин, растрёпанный и счастливый, сидел в окружении своих маленьких приятелей, а рыжий наглец Рони, свернувшись калачиком, дремал в изголовье кровати, прямо на шёлковых подушках. Дети смеялись и что-то наперебой втолковывали камийцу, так что, гвалт в покоях стоял неимоверный.

– Всем привет! – жизнерадостно воскликнул Солнечный Друг, шагнул к кровати и с видом жуликоватого факира начал вытаскивать из карманов джинсовой куртки шоколадки, зефиринки и конфеты в красочных обёртках.

На миг притихшие дети радостно загомонили и стали расхватывать угощение. И только Кевин не прикоснулся к сладостям. Он во все глаза смотрел на могучего воина в чёрном кожаном костюме, пытаясь понять, для чего целитель привёл его с собой.

Когда конфеты и шоколадки исчезли в карманах и ртах детей, а довольные перепачканные мордашки засветились бесконечным сытым счастьем, Валентин чуть сжал ладонью плечо подшефного мага и радушно обратился к юным гостям:

– Заходите почаще, дорогие мои. Кевину скучно со взрослыми занудными магами и ваша компания, как ничто, скрасит его жизнь. – Фраза получилась так себе, но Валя слишком спешил выставить посторонних из комнаты. – А сейчас вам пора домой, время обеда!

Ребятишки дружно вздохнули, выражая тихий протест, но послушно слезли с постели, лишь большеглазая Тина чуть задержалась, чтобы обнять камийца напоследок. Алекс растормошил пса, и шумная ватага наконец покинула спальню, оставив Кевина наедине с Солнечным Другом и королём Инмара. Едва дверь за последним гостем закрылась, юношу вновь охватила паника. Хотелось сорваться с места и бежать за приятелями, куда угодно, лишь бы не ощущать на себе цепкие, внимательные взгляды. Не зная как себя вести, камиец сполз с кровати, вытянулся в струну и уткнулся взглядом в пол.

Ричард приподнял брови и озадаченно посмотрел на друга, но Валентин лишь дёрнул плечом – мол, я на это уже насмотрелся – подошёл к столу и наколдовал огромный графин лирийского вина, стаканы и бутерброды с сыром. Предоставив землянину право действовать на своё усмотрение, инмарец уселся на стул, жалобно скрипнувший под его немалым весом, и стал молча наблюдать за происходящим. Валентин же, закончив приготовления, развернулся к своему подопечному и добродушно произнёс:

– Кеви! Ну что ты как неродной? Иди сюда.

Настороженно взглянув на мага, камиец бочком приблизился к столу и опустился на краешек стула. Весь его вид говорил: если что – дам стрекача. Солнечный Друг хмыкнул, наполнил гранёные стаканы вином и вручил один из них камийцу:

– Выпьем за знакомство, Кевин.

Ричард и Валентин парой глотков расправились с вином, а юноша осторожно пригубил душистый терпкий напиток и поставил стакан на стол.

– Э нет, так не пойдёт! – встрепенулся землянин. – Чтобы компания сложилась, нужно выпить до дна!

Он почти насильно впихнул стакан вяло протестующему камийцу, дождался, пока тот выпьет вино до последней капли, и удовлетворённо кивнул.

– Вот теперь можно и познакомиться. Это, – Валя подошёл к инмарцу и хлопнул его по плечу, – знаменитая камийская мечта, а в миру – король небольшой, но воинственной страны Инмар!

– Очень приятно, – пролепетал юноша, чувствуя, как спасительное тепло разливается по телу, заглушая страх и примиряя с действительностью.

– За знакомство!

Землянин хотел вновь наполнить стаканы, но Ричард перехватил его руку:

– Погоди. Что-то знакомство у нас однобокое. Может, прежде чем пить и молодого человека представишь?

– Да тут и представлять нечего. Кевин, сын Олефира.

– Что?!

Инмарец развернулся, едва не сломав стул, и вытаращился на камийца, точно перед ним возникла ядовитая гадина. Кевин втянул голову в плечи и вцепился в стакан, точно в спасительную соломинку: "Ну вот, сейчас начнётся!"

– Спокойно, Ричи! Мальчишка Фиру в глаза не видел! Всю жизнь в рабах провёл!

Ярость на лице инмарца сменилась изумлением, затем грустью и сочувствием, отчего Кевину стало совсем нехорошо. Он предпочёл бы, чтобы в нём видели угрозу, а не жалкого слабого сиротку. А ещё юноше очень хотелось понять, за что все эти люди так ненавидят великого Олефира.

– Хочешь знать – спроси, – мягко предложил Валентин, и Кевин побледнел:

– Вы читаете мои мысли.

– А ты не выставляй их напоказ, – назидательно заметил землянин, разлил вино по стаканам и насмешливо поинтересовался: – Так будешь спрашивать или останешься прозябать в неведении?

– Буду. – Юноша схватил стакан, жадно опустошил его и с уверенностью, больше походящей на браваду, произнёс: – Расскажите мне об Олефире!

– Нашли тему, – проворчал инмарец. – Фира да Фира – и чего с ним так носятся? Помер, и ладно!

Кевин вздрогнул, с надеждой заглянул в пустой стакан и поднял на Валентина слегка затуманенный алкоголем взгляд:

– В Камии Олефир был великим, а в Лайфгарме, откуда он родом, о нём стараются не вспоминать, а если вспоминают, то недобрым словом. Чем он обидел королеву Годара?

– Ого! С места в карьер? – Валентин залпом выпил вино и тяжело вздохнул: – В общем, так, Кевин. Олефир принёс нам много горя. Особенно "повезло" Диме, Артёму и Стасе. Именно он свёл с ума временного мага и сделал его принцем Камии. Впрочем, он не мог иначе… Что же касается Стаси… Твой отец воспользовался моментом и… Хотя ты камиец, и не поймёшь, в чём тут трагедия, так что, оставим это.

– А Дима?

– Олефир вырастил его и сделал Смертью.

– Что значит Смертью?

– А вот этого тебе лучше тебе не знать, – наливая камийцу вино, наставительно сказал Валентин. – Знаешь, мне не хочется говорить о воспитательной методике Олефира. Лучше выпьем!

Шумно выдохнув, Ричард опрокинул стакан в рот, а вот Кевин медлил. Он и так чувствовал себя далеко не трезвым и усугублять ситуацию не хотел. Наконец юноша решился, сделал маленький глоток, и Валентин, уговоривший свою порцию одновременно с инмарцем, рассердился:

– Ты пьёшь так, словно стакан тебя сейчас укусит! А ну-ка до дна! Смелее, ученик!

Кевин зажмурился, залпом опустошил стакан, и Валечка тут же наполнил его вновь:

– Между первой и второй перерывчик небольшой! Впрочем, как и после второй. И, вообще, долой перерыв!

Юноша тяжело вздохнул и покорно выпил вино.

– Вот и умница, – оценивающе глядя на раскрасневшегося камийца, сказал Солнечный Друг и вложил в его руку бутерброд: – Главное, вовремя закусить.

Ричард скептически хмыкнул, а Кевин послушно откусил кусок хлеба с сыром и стал жевать, пытаясь унять головокружение. "Клиент готов", – ухмыльнулся про себя Валентин и поинтересовался:

– Почему тебя волнует Олефир, Кеви?

– Я хочу выяснить, кто ненавидит его сильнее всех. По чьему приказу мстила мне Станислава? И кто следующий получит приказ? Ты – маг, ответь мне.

Солнечный Друг поперхнулся вином:

– Что за глупый пессимизм? Дима не даст тебя в обиду!

– Станет он обо мне заботиться. Как же! Лучше бы подарил меня Витусу! Он сильный! Он учитель самого великого Олефира! Он заботился обо мне, обучал магии, а дети играли со мной. И то, и другое случилось в моей жизни впервые. А потом появилась королева…

– Дальше я знаю, – оборвал его Валечка и покосился на мрачного, как туча, инмарца. – Не сейчас, Ричи.

– Но от разговора ты не уйдёшь. И не надейся!

Валя кивнул, подлил камийцу вина и задушевно произнёс:

– Всё будет хорошо, Кевин. У тебя есть брат. Он поможет тебе справиться с любыми неприятностями.

– Нет. – Юноша икнул, и на его лице проступило отчаяние: – Я умру!

– Не говори ерунды!

Камиец склонился к Солнечному Другу, почти завалившись на него, и громким доверительным шепотом сообщил:

– Я боюсь.

– Это я понял. Но чего?

– Ни чего, а кого. – Кевин затравленно огляделся и одними губами произнёс: – Диму.

Ричард нахмурился ещё больше, а Валечка приобнял юношу за плечи и так же доверительно поинтересовался:

– Почему?

– Он меня убьёт, – вздохнул Кевин и залпом выпил вино.

– Ты что-то натворил?

Юноша отстранился от мага, упёрся локтями в столешницу и, уткнувшись взглядом в опустевший стакан, жалобно шмыгнул носом:

– Я – сплошное недоразумение!

– Только не реви. Слёзы – последнее дело для настоящего мужчины!

– Не утешай. Дима убьёт меня!

– За что? – раздался с порога растерянный голос короля Годара.

Увидев своего "убийцу", Кевин проворно юркнул под стол и замер, мысленно взывая к великому Олефиру и умоляя его, чтобы смерть пришла быстро и, если можно, безболезненно. Дима с недоумением взглянул на босые ноги брата, выглядывающие из-под кружевной белой скатерти, заторможено кивнул Ричарду и посмотрел на Валентина:

– Зачем ты спаиваешь ребёнка?

– Я?! – Солнечный Друг, приложив немного магических усилий, рывком выдернул камийца из-под стола. – Он первый начал! Сидит, понимаешь ли, в гордом одиночестве и талдычит, что ты его убьёшь. Почему ты хочешь убить ребёнка, Дима? – ехидно спросил он и подмигнул топчущемуся в дверях Артёму.

Временной маг прыснул в кулак, а Ричард, собравшийся было спросить побратима, что у него с глазами, страдальчески закусил губу, понимая, что раз Валя в ударе без шумной перепалки не обойдётся и он опять не получит ответов на свои вопросы.

Тем временем Дмитрий шагнул к столу и удивлённо посмотрел на брата:

– А ну-ка, выкладывай, что ты там себе напридумывал!

Кевин рванулся из рук Валентина, но тщедушный на вид маг держал его на редкость крепко, и, смирившись с тем, что разговаривать с хозяином всё же придётся, юноша зажмурился и выпалил:

– Я – сын Олефира!

На лице Дмитрия отразилось искреннее недоумение. Пару секунд он таращился на Кевина, пытаясь уяснить смысл его глубокомысленного заявления, а потом бело-голубые глаза впились в Валентина и возле носа землянина замер стиснутый до белизны в костяшках кулак:

– Вот оно твоё тлетворное влияние, алкоголик! Посмотри на ребёнка, он же до белой горячки допился!

– Я – сын Олефира, – уже не так уверено повторил Кевин, но Дима лишь отмахнулся:

– Да, слышу я. Валентин! Сейчас же протрезви мальчика, иначе, я за себя не ручаюсь!

– Я же говорил, что он меня убьёт, – пьяно рыгнув, простонал камиец и уткнулся в плечо Солнечного Друга. – И за что? За папу!

– Валентин! – пожарной сиреной взревел Дмитрий. – Даю тебе три секунды! Раз…

– А вот фиг!

Землянин расхохотался, разжал пальцы, и Кевин сполз на пол.

– Мама! Убивают! – пискнул он и загородился стулом.

Тут уж и инмарец не выдержал. Повалился на стол и загоготал так, что стаканы задрожали. Дмитрий растерянно взглянул на побратима и скрипнул зубами. Он собрался было разметать друзей по разным покоям Керонского замка, чтобы, наконец, обрести тишину и покой, но его отвлёк язвительный голос Артёма.

– Дима! Оставь ребёнка в покое! Что ты на него взъелся? Ты же добрый и ласковый, так покажи это!

Дмитрий обернулся и умоляюще посмотрел на друга:

– Хоть ты помолчи, Тёма!

– Ни за что! Как я могу молчать, если на моих глазах свершается акт несправедливости? Изверги вы все, господа! Что с мальчиком сделали! – Временной маг метнулся вперёд и за долю секунды выудил Кевина из-за стула. – Не бойся, дружок, я не дам тебя в обиду. Слово принца Камии!

Юноша осоловело взглянул на сына великого Олефира и расплылся в улыбке:

– Правда?

– Правда, – с абсолютно серьёзным видом кивнул Артём, пристраивая камийца на стул рядом с Валентином.

Дима заторможено проследил за манипуляциями друга, скользнул взглядом по Ричарду, который, нервно хихикая, утирал рукавом выступившие на глазах слёзы и посмотрел на хохочущего Валентина:

– Я, конечно, могу и сам протрезвить мальчика, но тогда…

– Понял, не дурак!

Оборвав смех, Солнечный Друг отсалютовал Дмитрию бокалом и в мановение ока привёл несчастного камийца в норму. Но вышло только хуже: Кевин в панике отшатнулся от принца Камии, встретился с бело-голубыми глазами брата-хозяина, охнул и трясущимися губами зашептал заклинание невидимости.

– Вот поэтому я его и поил! – сообщил Валентин, бросив укоризненный взгляд на Дмитрия, обнял дрожащего юношу за плечи и участливо произнёс:

– Не бойся, Кевин, они дурные, но безобидные.

Дмитрий отвёл глаза от бледного лица брата, опустился на возникший за спиной стул и устало вздохнул:

– Наливай, Валя. Может, хоть пьяным я смогу отдохнуть. Ты не представляешь, что за денёк сегодня выдался. А всё этот обормот. – Он ткнул пальцем в Артёма. – И чего ему в Кероне ни сиделось?

– Но всё же закончилось хорошо, – заискивающе проныл временной маг, сотворил себе стул и уселся справа от Дмитрия.

– Ты так считаешь? А то, что вместо того, чтобы разбираться с магией Смерти, я почти час проторчал в тронном зале Литтийского дворца, а потом восстанавливал разрушенный район Вирэли – это, по-твоему, нормально?

– Я тебе помогал!

– Да уж… – Дмитрий снова вздохнул и перевёл взгляд на Валентина: – Наливай уже.

Землянин кивнул, сотворил бурдюк и с провизорской точностью разлил вини. Не дожидаясь приглашения, Кевин схватил стакан и, мигом осушив его, преданно уставился на хозяина:

– Так Вы не будете убивать меня?

Дима глотнул вина и усмехнулся:

– Конечно же нет, дурачок. Я рад, что у меня появился брат.

Кевин заметно повеселел и, расхрабрившись, на одном дыхании выдал: