Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга вторая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 59 страниц)

– А… – Артём с подозрением взглянул на сияющий камень. – Значит, это Лайфгарм издевался над Димой? Ну и задам я ему, когда вернусь. Узнает, как ссориться с временным магом! Дрянь!

– Не кипятись, Тёма. – Дмитрий затянулся и, выпуская дым кольцами, произнёс: – Ричард рассказал один из вариантов легенды о первой Хранительнице. В других – Ключ появлялся на плитах, или падал с неба, или зависал в воздухе, а в одном старом свитке я наткнулся на утверждение, что Верна родилась с Ключом на шее, и именно поэтому Лайфгарм сделал её Хранительницей. Так что, утверждать, что Ключ – создание мира, я бы не стал. Хотя Источник и Ключ связаны между собой. Ведь до Стаси магов среди Хранительниц не было, и они открывали Источник только с помощью Ключа.

– А что, были маги способные открыть Источник без помощи Хранительницы? – заинтересовался Валентин. – Вас с Тёмой я не считаю.

– Ну и зря! Мы как раз и есть такие маги! Запретный сын Хранительницы и повелитель Времени! В летописях ещё демиурги упоминаются, но как-то вскользь, со множеством но.

– А ты, оказывается, вспомнил достаточно много, Дима, – заметил Артём, нежно поглаживая светлые кудри Вереники. – И я очень-очень рад этому. Теперь ты наконец готов признать величие моего любимого магистра, добровольно и безоговорочно.

– Конечно. Я признаю Олефира великим магом и учителем. Он достоин восхищения уже за то, что не побоялся воспитывать нас с тобой, Тёма. На чём и погорел!

Ричард одобрительно улыбнулся, и принц Камии бросил на него уничижающий взгляд, однако промолчал. Некоторое время он перебирал волосы Ники, стараясь сплести их в косичку, а потом поднял влажные шоколадные глаза на Диму:

– И ты скорбишь о его смерти? Ты осознаёшь всю глубину своего преступления?

– Да, – серьёзно кивнул Дмитрий. – Он был моим дядей, учителем и защитником. Мне жаль, что пришлось убить его.

Артём моргнул, по его щеке скатилась слезинка, и он слизнул её языком:

– Тогда я должен казнить тебя. А я не хочу. Придумай, пожалуйста, что-нибудь!

– Помилуй меня своей властью повелителя Камии: замени смертный приговор на пожизненное служение тебе. Камийцы народ покладистый, и на ура примут любое решение своего правителя.

– Ну да, – хихикнул Валентин. – Верёвки самим приносить или профсоюз обеспечит?

Хавза неодобрительно покосился на Солнечного Друга, но тот с серьёзным видом смотрел на Артёма.

– И то верно! Я же справедливый правитель! Вернёмся в Ёсс, прикажу Бастиару всё это на бумаге написать. С обоснованием и прочее, прочее, прочее… Что?

Временной маг с испугом взглянул на землянина, потом на Диму и, схватив со стола Ключ, спрятал его в карман.

"Давай, не тяни, просто вытрави из их памяти знание о том, как Ключ влияет на Диму. Никто не должен догадаться об этом! – настойчиво повторил Солнечный Друг. – Пусть помнят о том, что ты отобрал Ключ у Стаси и взял себе, а потом мы болтали ни о чём, пили, ели и поздравляли вас с Никой. Пусть они помнят только о выпивке и веселье! Защити Диму!"

"Сделано!" – отрапортовал Артём через минуту и заглянул в глаза Нике:

– Устала, девочка?

– Самую малость, Тёма. Но ещё кусочек тортика съела бы…

– А я бы выпил! – заявил Ричард и улыбнулся Диме: – Выпьем за всю нашу компанию. Пусть всем нам будет хорошо!

– Замечательный тост, Ричи! – подхватил Валя. – За любовь и дружбу!

– Присоединяюсь! – Артём обворожительно улыбнулся Хавзе: – Не тормози, купец. Раз уж тебя угораздило связаться с Солнечным Другом, привыкай пить вёдрами. Он без спиртного не может, а поскольку алкоголиком себя не считает – один не пьёт, вот и спивается наша дружная компашка потихоньку.

Валентин ободряюще похлопал камийца по плечу:

– Пей, Хавза, не смущайся. Я ж как-никак всемогущий целитель! Только первые признаки алкоголизма учуешь – обращайся. Вылечу так, что до конца дней своих на вино не глянешь.

– Ну, это, пожалуй, слишком, – пробормотал гольнурец и взял в руки бокал. – За вас, господа!

По столовой разнёсся хрустальный перезвон, а когда вино было выпито, Артём встал и поклонился:

– Спасибо, что пришли на нашу свадьбу, друзья! Доброго вам отдыха!

Новобрачные исчезли, а Валентин посмотрел в окно на сияющее жаркое солнце и весело сказал:

– Спать ложиться ещё рановато! Может, пульку распишем, а?

– Без проблем, – усмехнулся Дима и перед ним возник чистый белый лист и шариковая ручка.

Глава 15

Во имя жизни.

Кевин перевернул котёл, насыпал на тряпку чистого речного песка и принялся с усердием тереть жирное закопченное дно. Нужно было разделаться с ним побыстрее, чтобы принести госпоже Амалии яблоневых дров. Джона сегодня отпустили в город – у его матери родилась двойня, и семья устраивала небольшой праздник. Главная повариха не хотела давать лучшему поварёнку незапланированный выходной, но Кевин пообещал, что возьмёт его обязанности на себя. И с самого утра вертелся как белка в колесе. Работать за двоих было нелегко и, если б не опыт всей его жизни, юноша наверняка запросил бы пощады. А так он лишь крепче стиснул зубы и заставил себя двигаться быстрее, как во дворце кайсары. Иногда Кевину даже слышался свист бича. Он настороженно оглядывался и с облегчением вздыхал, не увидев надсмотрщика.

Наконец с котлом было покончено, и юноша бросился за дровами. Возле сарая он увидел Алекса и Нила. Ребята оживлённо болтали, время от времени кидая палку лохматому, как пучок кудели, Рони. Кевин стрелой пронёсся мимо друзей, молясь, чтобы те не окликнули его, и юркнул в спасительный полумрак сарая. Перевел дыхание, быстро набрал охапку поленьев и припустил обратно. На бегу он всё же бросил короткий взгляд на мальчишек и мысленно вздохнул: ему не хватало их открытых улыбок, звонкого смеха. "Да и Клару я давно не видел. Интересно, Витус помог ей забыть меня?" – подумал камиец и нахмурился от досады. Мысль о том, что друзья могут забыть о нём, была ужасно неприятной.

Свалив дрова возле печи, Кевин приблизился к Амалии:

– Что мне делать дальше, госпожа?

– Поешь, а потом натаскай воды,– бросила главная повариха и отвернулась – приближалось время обеда, и ей было не до болтовни.

Кевин кивнул широкой спине Амалии и бегом направился к угловому столу. Налив кружку молока и отрезав кусок свежего белого хлеба, он уселся на табурет и стал наблюдать, как повара украшают блюда, предназначенные наместнице и его учителю. "И чего я взъярился? – жуя тёплую булку, тоскливо подумал юноша. – Учился бы себе магии, пока давали". Кевину не хотелось вспоминать о том, что гном сказал ему напоследок, потому что пятки начинали гореть, а внутренний голос орать: "Просто попроси прощения, идиот! Зачем тебе кухня? Неужели, хочешь до гробовой доски быть слугой?"

– Если б слугой, – пробормотал юноша и хлебнул молока.

Толстый, как колобок, Жагрон ударил в гонг, и суета на кухне достигла апогея. Поварята сняли фартуки, натянули белые перчатки и, подхватив подносы, устремились к дверям. Кевин проводил их насмешливым взглядом: его к столу не допускали, чтобы он лишний раз не встречался с наместницей. "Странно, что мадам Розалия до сих пор не явилась на кухню и не устроила мне разнос", – кисло усмехнулся юноша, поднялся со стула и вышел на улицу. Ему захотелось взглянуть на Алекса и Нила, ну и на Рони, само собой.

Он устроился на лавке, неподалёку от входа, закинул ногу на ногу и поставил на колено глиняную кружку. Стараясь не проявлять заинтересованности, он смотрел, как друзья о чём-то тихо переговариваются. Рони крутился возле их ног, подпрыгивал и тянул за одежду, призывая продолжить игру, но мальчишки отталкивали щенка и продолжали спорить.

– Тогда я сам! – громко заявил Алекс и зашагал к Кевину.

Юноша напрягся: предательское желание сбежать захлестнуло его с головой. Он покосился на приоткрытую дверь кухни, однако рыжеволосый мальчишка оказался на редкость шустрым – проскочил мимо Кевина и перегородил пути к отступлению.

– Привет, Кеви. Долго ещё от нас бегать будешь?

– Я не бегаю, – пробормотал камиец, чувствуя себя полным болваном. – У меня работа.

– Слышал. Чего это тебя в поварята потянуло? Ты же маг.

От прямого вопроса Кевина бросило в жар. Он тупо таращился на приятеля, не зная, что сказать. Алекс же терпеливо ждал ответа.

– Ты не понимаешь, – наконец выдавил камиец.

Рыжеволосый мальчишка хмыкнул и упёрся кулаками в худые бёдра, копируя мадам Розалию.

– Конечно не понимаю. Это ж надо было додуматься, отказаться от обучения магии! О чём ты думал? Я бы на твоём месте держался за господина Витуса руками и ногами! Маги уважаемые люди! А уж господину Витусу каждый лайфгармец в пояс кланяется! Он целитель!

Кевин отвёл взгляд от раскрасневшегося лица Алекса и скривился. Объяснять приятелю свои поступки он не желал, потому что тогда бы пришлось рассказать о годах, проведённых в рабстве. Рассказ вышел бы унизительным и жалостливым, а в сочувствии юноша не нуждался.

– Так было надо, – твёрдо проговорил он.

– Глупо, Кевин, – тряхнул волосами Алекс. – Если вы с Витусом поссорились, то ты обязан попросить у него прощения. Он же старше! Неужели, в этой твоей Камии тебе не объясняли таких простых вещей?

– Я не могу.

– Ясно. А мы-то надеялись, что ты станешь настоящим целителем…

Мальчишка разочарованно махнул рукой, отвернулся и зашагал к Нилу. Глядя ему вслед, Кевин уныло подумал, что во всём виновата его дурацкая гордость. "И почему я не послушался Витуса? Он же прямо говорил, что я лгу себе. Ну, какой я теперь раб? Смешно. Да окажись я сейчас во дворце кайсары, меня бы мигом засекли до смерти! Совсем я в Лайфгарме распоясался. Маг, видите ли, мне не угодил!" Кевин почувствовал, как щёки заливает краска. Впервые за время жизни в Кероне, он признался себе, что изменился. Юноша соляным столбом стоял у дверей кухни, смотрел, как Нил и Алекс по очереди кидают Рони палку и пытался понять, что теперь делать. Попросить прощения у Витуса и вновь стать его учеником? Или натаскать воды, забиться в тёмный уголок и продолжить лгать себе? Не в силах принять решение, Кевин представил хозяина – смертельно-опасного мага с пылающими холодными глазами. Но образ, обычно действовавший на него, как ледяной душ, на этот раз не сработал. И через минуту Кевин осознал почему: он устал постоянно бояться.

"А ведь всю эту неделю я мог бы обучаться магии. Мог узнавать что-то новое, учиться защищать себя и своих друзей. Возможно, и хозяин взглянул бы на меня по-другому". Слово "хозяин" больно резануло по сердцу, но юноша не стал отмахиваться от действительности. "Витус говорил, что Дмитрий самый сильный в Лайфгарме маг, а, значит, если он вернётся и скажет, что я свободен – прекрасно, нет – буду служить ему и все дела. В конце концов, не в поварята же он меня отрядит, всё-таки я маг! Дело за малым – попросить у Витуса прощения". Кевин поставил кружку на лавку и поёжился. Ему было страшновато встречаться с учителем, но, собрав волю в кулак, он сорвался с места и понёсся в трапезный зал.

Юноша бежал по коридорам, не замечая ничего и никого вокруг. Он сильно бы удивился, если б на минуту остановился и огляделся. Его провожали задумчивые и одобрительные взгляды, открытые улыбки и довольные голоса. Но Кевин с его камийским воспитанием никогда не задумывался о том, как относятся к нему в Кероне. Он представить себе не мог, что и взрослые, и дети сочувствуют ему, уважают за трудолюбие и скромность, и всем сердцем ратуют за то, чтобы он стал настоящим магом. И лучше всего целителем, таким же могущественным и умелым, как господин Витус.

Стражники у дверей трапезного зала переглянулись, увидев бегущего со всех ног камийца, и, не сговариваясь, распахнули высокие массивные створки. Не снижая темпа, Кевин влетел в зал и подбежал к столу. Витус и Розалия обедали с министром финансов и тремя незнакомыми юноше аристократами, но это не умолило его решимости. Камиец посмотрел прямо в глаза учителю, поклонился и замер, ожидая, когда тот позволит ему заговорить.

Розалия Степановна бросила взгляд на гостей, которые с нескрываемым интересом разглядывали сына Олефира, и склонилась к мужу:

– Может быть, вам поговорить в кабинете?

– О нет, дорогая, – улыбнулся гном и поцеловал руку жены: – Мальчика пробило на подвиги. С нашей стороны было бы неразумно останавливать его. – Витус строго посмотрел на ученика, выдержал паузу и произнёс: – Говори, Кевин.

Камиец снова поклонился. Сердце в груди колотилось как бешеное, коленки подрагивали, но он заставил себя говорить громко и чётко:

– Я пришёл попросить прощения, учитель. Вы были правы: я лгал себе. Но теперь я осознал это, и, прошу Вас, господин Витус, возьмите меня обратно в ученики. Клянусь: я буду выполнять все Ваши приказы и слушаться Вас во всём…

Юноша покраснел: оставалось сказать самое неприятное. Подбородок пополз вниз: желание опустить голову и уткнуться взглядом в пол нарастало, но Кевин не позволил себе проявить слабость. Он вперил взгляд в лицо учителя и твёрдо закончил:

– До тех пор, пока не вернётся Дмитрий!

– По крайней мере, ты назвал его по имени, – пробормотал гном, и уголки его губ дрогнули. Он одержал маленькую, но крайне важную победу: робкий, зажатый камиец начал осознавать себя свободным.

Чувствуя на себе заинтригованные взгляды, Витус придал лицу задумчивое выражение, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и благосклонно кивнул:

– Я прощаю тебя, Кевин.

– Спасибо, учитель, – облегчённо выдохнул юноша.

Розалия хотела пригласить мальчика к столу, но Витус взял жену за руку, многозначительно качнул головой и обратился к камийцу:

– Однако есть одно но, Кевин. Став поварёнком, ты взял на себя определённые обязательства. Ты это понимаешь?

– Да, учитель. – Кевин почувствовал, как запылали его уши. Он вспомнил, что госпожа Амалия приказала ему натаскать воды, а он бросил работу и убежал, никого не предупредив. – Я немедленно вернусь на кухню, учитель.

– Молодец, – похвалил его гном. – На сегодня ты останешься в распоряжении Амалии, но завтра утром ты вновь станешь моим учеником и братом короля. Со всеми вытекающими последствиями!

Кевин поклонился и пулей вылетел из трапезного зала, а Розалия повернулась к мужу и очаровательно улыбнулась:

– Я всё думаю, кто же ты больше – учитель или воспитатель?

– Разница принципиальна?

– О, да, но это я объясню тебе позже. – Землянка обласкала мужа взглядом и повернулась к гостям: – Итак, господа, вернёмся к нашему разговору.

– Позже, – внезапно произнёс гном и положил ладонь на плечо жены. – Простите нас господа. Мы продолжим разговор в другой раз.

Розалия хотела возмутиться, но, взглянув на побледневшего Витуса, нахмурилась и, ни слова не говоря, поднялся из-за стола. И в тот же миг они оказались в спальне королевы: на кровати, прямо на белоснежном, расшитом золотыми оленями покрывале лежала Станислава. Глаза её были закрыты, руки сложены на животе, грудь вздымалась ровно и редко – женщина спала глубоким, крепким сном.

– Как она сюда попала?

– Возможно, Дима помог. – Витус приблизился к Хранительнице, внимательно оглядел её и осторожно коснулся пальцами неестественно холодного лба. – С ней что-то не так.

Гном прикрыл глаза, попытался проникнуть в Стасино сознание, но натолкнулся на плотную тёмную стену. Маг усилил заклинание – безрезультатно.

– Так что с ней? – с надеждой спросила Розалия. – И, кстати, где Ключ?

– Не знаю. Меня пугает её появление в Кероне, Роза. А Ключ, скорее всего, остался в Камии.

Землянка скрестила руки на груди и, сверля взглядом расслабленное лицо бывшей невестки, пробормотала:

– В свете последних слов Марфы предлагаю готовиться к крупным неприятностям. Может быть, предупредить Кевина?

– Не стоит. У мальчика и так нервы ни к чёрту. Не хватало ещё, чтобы он поддался панике и выкинул что-нибудь из ряда вон выходящее. А он может – дар у него сильный и необычный!

Розалия присела на край кровати и, помолчав, осведомилась:

– Сколько у нас времени до того, как она проснётся?

– Трудно сказать. Час или сутки. Её сон магического происхождения, – задумчиво произнёс гном, приподнял веко Хранительницы и с интересом всмотрелся в изумрудно-жёлтую радужку. – Что-то мне это напоминает. – Внезапно маг отпрянул от постели и скрипнул зубами: – Это не Дима!

– А кто?

– Я должен кое-что проверить, дорогая. – Витус обвёл цепким взглядом спящую Хранительницу и попросил: – Посиди с ней, Роза, вдруг она проснётся, пока меня не будет.

– Но…

– Ничего не бойся, для тебя она не опасна.

Витус быстро поцеловал жену в щёку и исчез, а Розалия мрачно уставилась на Хранительницу:

– И что за проблемы ты принесла в наш замок, девочка? Хочется верить, нам не придётся убивать тебя. Ссориться с Димой не хотелось бы.

Землянка встала, достала из шкафа лёгкое шёлковое покрывало, накинула его на спящую женщину и устроилась в большом кожаном кресле у окна. Так, чтобы не упускать Хранительницу из виду. "Одна радость, когда ты очнёшься, я наконец-то узнаю, как поживает мой сын".

Стася стояла на краю бездонной пропасти, заполненной обрывками лёгкого светло-серого тумана. Страшно не было: Стася никогда не боялась высоты и сейчас с интересом наблюдала, как полупрозрачные сгустки беспорядочно скользят во мраке, то сливаясь в густые тучи, то расползаясь рваными клоками. Трусость инмарца, предательство брата, капризы временного мага – всё это растворилось в светлом тумане, перестав волновать Хранительницу. В душе воцарились мир и покой, как в детстве, когда она жила на Земле с любимым отцом. "Никуда отсюда не уйду", – подумала Станислава, улыбнулась, но резкий, болезненный толчок в спину мгновенно изгнал улыбку.

– Что за чёрт? – возмутилась женщина, повернулась и с ужасом вытаращилась на шипастую каменную стену, которая неумолимо двигалась на неё, грозя столкнуть в пропасть. – Нет!!! Не хочу!!! – закричала Стася и рухнула вниз, в бездонный мрак забвения.

Она нелепо махала руками, орала и летела, летела, летела… Внезапно падение прекратилось. Хранительница спиной впечаталась в липкое серое облако и распласталась на нём морской звездой. Гадкая склизкая масса облепила женщину с ног до головы, по капле высасывая жизнь.

"Я умру. Сейчас я умру, – беззвучно запричитала Станислава. – Меня не станет, и они будут счастливы. Мерзавцы!

– Ты абсолютно права, девочка, – прозвучал во мраке хриплый, скрипучий голос.

Хранительница вздрогнула, попыталась повернуть голову, но противная серая слизь тут же затвердела, и женщина оказалась замурованной в ней. Только лицо осталось открытым, правда, увидеть, что творится вокруг, мешали обрывки тумана.

– Кто ты?

– Разве это важно?

– Да.

– Не думаю. Для тебя важно остаться в живых, а кто поможет тебе – не суть.

– Чушь! Я не приму помощи неизвестно от кого!

– Твоё право. Прощай.

Липкие серые обрывки скользнули к лицу, забились в рот, нос, и Хранительница отчаянно взвыла: "Помоги! Кто бы ты ни был!"

– Хорошо.

Клочки тумана исчезли. Стася с наслаждением вдохнула чистый горный воздух:

– Спасибо.

– Рано благодаришь, детка. – Голос стал чуть громче, словно неведомый собеседник приблизился. – Сначала мы кое-что обсудим.

Стасе до жути хотелось увидеть "спасителя", но, даже собрав все силы, голову повернуть не удалось.

– Я согласна на всё, только вытащи меня отсюда!

– Прямо-таки и на всё? – ухмыльнулся голос. – А если я прикажу тебе убивать?

Станислава представила себя с окровавленным ножом в руке, и к горлу подступила тошнота. Но потом она вспомнила, сколько людей погибли от руки её мерзких родственничков, и рявкнула:

– Значит, буду! Чем я хуже их?!

– Золотые слова, девочка. Итак, мы договорились: я возвращаю тебя к жизни, а ты делаешь всё, что я прикажу.

– Да! – выдохнула Хранительница и почувствовала, как затвердевшая масса трескается и рассыпается в прах.

Тёплые ласковые руки подхватили Стасю и, баюкая, понесли вверх, к чистому бледно-голубому небу. "Кто же спас меня?" – подумала женщина, и почти сразу волна приятной дремоты накрыла её, даруя тихий, спокойный сон…

– Слава Богу, ты очнулась!

Станислава открыла глаза и в смятении взглянула на бывшую свекровь:

– Что со мной?

Розалия успокаивающе погладила её по руке:

– Теперь всё в порядке, дорогая. Ты проспала почти сутки. И спала так крепко, словно отсыпалась за сотни бессонных ночей. Неужели в Камии было настолько плохо?

– Ужасно.

Станислава откинула шёлковое покрывало и села, растерянно глядя по сторонам. Комната, в которой она провела в затворничестве целый год, показалась чужой и мрачной, несмотря на светлые стены и огромные окна, а солнечные лучи, танцующие на огромном белоснежном ковре – враждебными. "Ну, почему он не выбросил меня на Землю? Нарочно! Хотел, чтобы я мучилась в этом треклятом Лайфгарме, в этом ненавистном замке, среди грязных, аморальных людишек! – Станислава покосилась на бывшую свекровь и вздохнула: – Конечно, Розалия – исключение". С трудом подавив приступ злобы, женщина босиком прошлёпала к столику, на котором стояли фарфоровый кувшин и тазик, умылась и вытерлась мягким полотенцем. Жизнь сразу же показалась немного приятнее. Вновь покосившись на Розалию Степановну и мысленно порадовавшись, что та ни о чём не спрашивает, Станислава прошла в гардеробную и, скинув мятое платье, стала рассматривать королевские одежды.

– Как там Валя?

"Ну вот, спросила", – кисло подумала Хранительница. Сказать что-либо приятное о Валентине и его собутыльниках язык не поворачивался. Сдёрнув с плечиков простое коричневое платье, Стася натянула его на себя и, аккуратно застегнув мелкие, отделанные речным перламутром пуговицы, повернулась к бывшей свекрови:

– Насколько я знаю, с Валей всё в порядке. Видите ли, Розалия Степановна, мы встретились с ним всего пару дней назад и толком не поговорили, но, судя по тому, что я видела, Ваш сын вполне доволен собой и жизнью.

Если ответ и не понравился наместнице, то виду она не подала. Всё с тем же ненавязчивым участием Розалия протянула Хранительнице деревянный гребень, потом тонкий золотой обруч с утопленным в металл изумрудом и раздвинула дверцы обувного шкафа. Осторожно расчёсывая примятые, спутанные волосы, Станислава с невозмутимым видом наблюдала за бывшей свекровью. Удивительное дело, но на эту строгую пожилую женщину злиться она не могла, а ведь её сынок был самым большим прохиндеем из тех, что встречались Хранительнице. "А ещё говорят, что дети – отображение родителей. Ерунда! – подумала Стася и тут же почувствовала себя виноватой. – Бедная женщина, больше полугода не знала, жив её ребёнок или нет!" Станислава отложила расчёску, возложила на голову обруч и неуверенно приблизилась к бывшей свекрови:

– Не волнуйтесь, Розалия Степановна, Ваш сын выглядит прекрасно. Он сыт, здоров и наслаждается камийской жизнью. Сейчас он живёт в великолепном двухэтажном особняке вместе с друзьями, а вскоре они отправятся в замок Артёма.

Наместница повернулась, и Станислава отшатнулась: на правильных, чуть подкрашенных губах Розалии лучилась насмешливая улыбка.

– А почему ты не осталась с ними? Почему оказалась в Лайфгарме да ещё в состоянии, похожем на летаргический сон?

Приступ ярости смыл благие намерения: Стася хотела как лучше, она старалась успокоить несчастную мать, подружиться с ней, а та начала задавать неприятные, раздражающие вопросы. Хранительнице готова была рвать и метать, а лучше – вышвырнуть зарвавшуюся землянку из своего замка, но едва взглянула в мудрые, проницательные глаза, желание выступать пропало.

– Я здесь, потому что мы с Артёмом немного повздорили, – пробормотала она, схватила с полочки туфли и обулась.

– Дима позволил ему выставить тебя из Камии? – Наместница недоверчиво качнула головой, её взгляд стал цепким и напряжённым. – Или он тоже был не против?

– С чего Вы взяли?

– Иногда ты бываешь несдержанна.

– Может быть и так, но Дима любит меня такой, какая я есть! И никогда не расстался бы со мной, если б владел магией! Но с его даром что-то случилось, и спятивший Тёма делает, что ему заблагорассудится. А заблагорассудилось ему избавиться от меня! Спасибо, хоть не убил! – на повышенных тонах закончила тираду Станислава и, резко выдохнув, заговорила сдержанным светским тоном: – Который сейчас час? Я ужасно хочу есть. Не могли бы Вы распорядиться сервировать завтрак?

– Завтрак уже сервирован. – Розалия досадливо взглянула на королевский обруч в волосах Хранительницы: – Надеюсь, ты спустишься в трапезный зал, чтобы познакомиться со своим кузеном? Раз королева вернулась, самое время определиться с его титулом.

"Ещё один брат? – ужаснулась Стася. – Только не это!"

– Его зовут Кевин, – разглядывая побледневшую Хранительницу, продолжила Розалия. – Он сын покойного Олефира.

– Опять Олефир… – зло прошептала Станислава и сжала кулаки.

Кровь прилила к щекам так стремительно, что ей показалось, будто кожа сейчас покроется волдырями. Имя дяди всколыхнуло забытые страхи, и Хранительница издала сдавленный стон: жизнь с катастрофической скоростью неслась под откос. Попомнив недобрым словом всех своих "милых" родственничков, Стася мысленно обозвала Кевина чудовищем и стала лихорадочно соображать, сможет ли избавиться от него, не имея на шее Ключа. "Вряд ли…" – с тоской признала она и в сердцах воскликнула:

– Откуда он взялся?

– Из Камии, – невозмутимо ответила Розалия. – Твой непутёвый брат прислал мальчишку в Керон с месяц назад.

"Ты сволочь, Дима! Почему ты не сказал мне о нём? Что мне с ним делать?"

"Главное, не паникуй, – прозвучал в голове знакомый хриплый голос, и Станислава замерла с широко распахнутыми глазами.

Розалия Степановна тоже застыла, растерянно глядя на бывшую невестку: изумрудные зрачки расширились, вокруг радужки образовалось тонкое золотисто-жёлтое кольцо. Сначала наместница хотела позвать мужа, но передумала и, шагнув к Хранительнице, помахала рукой перед её лицом. Стася не отреагировала.

– Словно в транс впала… – пробормотала землянка и вгляделась в стеклянные глаза женщины, пытаясь угадать, что творится сейчас в её сознании.

А Стася тем временем всё глубже погружалась в себя.

"Вы?" – запоздало выдавила она.

"Я, – согласился голос и вкрадчиво поинтересовался: – Ты же не думала, что тебе всё приснилось, дорогая?"

"Я вообще ни о чём не думала!"

"Очень на тебя похоже. Но ты дала обещание и обязана его выполнить".

"И чего же Вы хотите?"

"Развлечься. Теперь, когда мы обрели друг друга, ничто не мешает нам прекрасно провести время. Хочешь, чтобы гадкие, жалкие люди трепетали при одном взгляде на тебя? Слушайся меня, и никто, никогда не посмеет перечить тебе. Ты заведёшь в Кероне свои порядки и сможешь делать всё, что захочешь. Правда, заманчиво?"

"И все будут меня слушаться?"

"Как один!"

"Я готова! Что надо делать?"

"Отправляйся в трапезный зал!"

Станислава моргнула, и Розалия едва не подпрыгнула от неожиданности.

– Что с тобой происходит, Стася? – с сочувствием поинтересовалась она, хотела взять женщину за руку, но не рискнула. Хмурый взгляд и вызывающая поза Хранительницы подсказали ей, что прикосновение чревато непредсказуемыми последствиями. Наместница мысленно скрипнула зубами и, пообещав Диме и Тёме весьма неприятный разговор, участливо проговорила: – Не стоит расстраиваться из-за Кевина, дорогая. Он хороший мальчик. Олефир не знал о его существовании и не успел приложить руку к воспитанию сына. Единственный недостаток юноши в том, что он камиец до мозга костей, но мы учим его нормальному общению с людьми и уже…

– Все камийцы – гнусные, тупые животные! – Хранительница с неприкрытой злобой уставилась на бывшую свекровь: – Если бы я могла, я бы разрушила Камию собственными руками! Вместе со всеми, кто там находится! И ни слезинки бы не проронила!

Розалия поджала губы. Рука так и тянулась залепить злобной девчонке пощёчину, но землянка не поддалась эмоциям. Она решила разобраться, что привело Хранительницу в столь плачевное состояние. "В конце концов, она уже сходила с ума. Может, рецидив?" Наместница расслабилась и заговорила мягко и спокойно:

– Ты, должно быть, пережила нелёгкие времена, Стася. Но зачем озлобляться? Тем более на Кевина. Мальчик с рождения был рабом. Он хлебнул в жизни горя и наша задача помочь ему обрести себя.

– Я хочу есть! – рявкнула Хранительница и, развернувшись, зашагала к дверям.

"Витус! Ты должен немедленно спрятать Кевина! Им нельзя встречаться!"

"Боюсь, я не в силах ничего изменить", – тихо ответил гном.

"Чёрт! Неужели, ты настолько веришь провидице?"

"Да, Роза".

Землянка приглушённо рыкнула и последовала за Стасей, надеясь, что вместе с мужем сумеет предотвратить надвигающуюся бурю.

Твёрдой царственной поступью Хранительница шла по замку, с наслаждением отмечая, как почтительно склоняются перед ней слуги и аристократы. "Что ни говори, а быть королевой чертовски приятно, – думала она, игнорируя приветствия керонцев. – А единоличное правление – предел всех мечтаний! Ради этого и магом не зазорно быть. Если я сумею выдернуть всех этих невежд из мерзкого средневековья и заставить жить, как положено, то смогу наконец-то вздохнуть свободно и создать семью. Мои дети должны расти в нормальной обстановке, чтобы не стать такими, как Дима и его дружки!"

– С возвращением, Ваше величество! – громко поприветствовали Хранительницу стражники и распахнули двери трапезного зала.

– Благодарю, – бросила Станислава, сделала несколько шагов и остановилась, угрюмо разглядывая светловолосого юношу, сидящего за столом рядом с гномом.

У мальчишки были такие же, как у Олефира, русые, чуть вьющиеся волосы и голубые Димины глаза, что особенно возмутило и разозлило Станиславу. Дрожа от гнева, она с усилием отвела взгляд от растерянного лица Кевина и посмотрела на Витуса:

– Что он делает за моим столом?

– Ест, – невозмутимо ответил гном и сделал глоток кофе. – Ты тоже сможешь поесть, если успокоишься и сядешь за стол.

Кевин с опаской посмотрел на красивую рыжеволосую женщину, которая чувствовала себя в замке хозяйкой, и, стремясь проявить вежливость и почтение, встал:

– Меня зовут Кевин, госпожа. Я ученик мага-целителя.

– Что? – Станислава подбоченилась и с негодованием взглянула на гнома: – Ты взял в ученики раба?

Юноша побледнел. Он беспомощно взглянул на учителя, на разъярённую женщину и рухнул на стул: кем бы ни была рыжеволосая аристократка, она явно пришла из Камии и, в отличие от лайфгармцев, знала и принимала её законы.

– В нашем мире нет рабства, Хранительница! – жёстко произнёс Витус. – Так что, будь любезна обращаться с моим учеником почтительно!

– Хранительница… – прошептал Кевин и побледнел ещё больше. Юноша не ожидал, что предсмертные слова провидицы сбудутся так скоро. "Твой единственный шанс выжить – покориться Хранительнице", – мысленно повторил он и склонил голову, с трепетом ожидая, чем закончится перепалка учителя и рыжеволосой красавицы.