Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга вторая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 59 страниц)

– Он больше не твой ученик! – приблизившись к столу, громко заявила Станислава.

"Умница! – одобрительно прохрипел голос. – Покажи ему, кто здесь хозяин! А то глупый коротышка, похоже, решил, что Керон принадлежит ему!"

– Керон мой! – в запале проревела Хранительница и ткнула пальцем в сторону камийца: – И выродок Олефира тоже мой!

– Кевин твой двоюродный брат! – Витус прищурился, разглядывая золотистое кольцо вокруг изумрудной радужки Стаси, и сухо добавил: – Он твой родственник, в отличие от поработившего тебя мага!

"Так не пойдёт, драгоценная, – вмешался голос. – Мы только сотрясаем воздух. Коротышка не воспринимает тебя всерьёз. Покажи-ка ему, что настроены мы серьёзно!"

"Как?"

"С помощью раба, разумеется. Выплесни ярость на маленького ублюдка!"

"Но я не могу… – растерялась Станислава. – Бить детей нельзя".

"Он не ребёнок, лапуля. Он маг, претендующий на твой трон. Хочешь, чтобы он очухался и начал командовать тобой?"

"Нет. – Хранительница с сомнением взглянула на поникшего юношу. – Он слаб и беззащитен! Я не хочу обижать его".

"С какой стати ты защищаешь его? Только что ты кричала, что он ублюдок, а ублюдкам не место в приличном обществе, что ты собираешься построить".

"Но я не думала…"

"Думать за тебя буду я!" – рыкнул голос, и Стася почувствовала, как серое липкое облако накрывает сознание.

"Не надо!" – взвизгнула она, метнулась к Кевину и со всей силы ударила по лицу.

Голова мальчишки дёрнулась, и он полетел на пол.

– Прекрати! – Витус мгновенно оказался рядом со Станиславой, схватил её за плечи и хорошенько встряхнул: – Остановись, пока не стало слишком поздно!

– А что ты сделаешь? Убьёшь? Начинай и посмотрим, что сделает с тобой Дима! Он не простит смерти любимой сестры!

– А смерть любимого брата?

– Разве я собираюсь убить Кевина? – Станислава истерично хохотнула. – Ни за что! Мы будем дружить. Как хозяйка и пёс! Как госпожа и преданный раб! Эй, малыш, ты же хочешь дружить со мной?

– Прекрати истерику, Стася! – потеряв терпение, крикнула Розалия.

Хранительница обернулась к бывшей свекрови, о которой и думать забыла, и надменно вскинула голову:

– Не смейте кричать на меня! Я королева Годара и сестра Смерти!

– А я его наместница!

Губы Станиславы растянулись в ядовитой усмешке:

– Бывшая наместница. Отныне Годар подчиняется только своей королеве!

– Собираешься развалить страну?

– Вон! – Хранительница указала на дверь. – Чтобы через минуту духа Вашего в замке не было!

– Повежливей с моей женой, дорогуша! – хищно оскалился гном.

Окинув Витуса ехидным взглядом, Стася качнула головой:

– Женой, говоришь? Так катись вместе с ней к чертям собачьим!

– Я уйду вместе с учеником!

– Нет! – прозвучал звонкий дрожащий голос Кевина, и три пары глаз устремились на него.

Проницательные взгляды Витуса и Розалии смутили юношу, а неприкрытое торжество Хранительницы заставило сжаться и обхватить руками плечи. И всё-таки он нашёл в себе силы последовать совету провидицы.

– Я буду служить королеве, – произнёс Кевин, едва сдерживая слёзы. – Она сестра моего господина и моя хозяйка.

– Видишь, гном, мальчик умнее тебя, – зло рассмеялась Станислава. – А теперь убирайся из замка и постарайся не попадаться мне на глаза в ближайшую тысячу лет! Прощай, Роза, – добавила она, взглянув на бывшую свекровь, – ты разочаровала меня своим идиотским выбором. Это ж надо! Лечь в постель с мелким плюгавым придурком! Я была о тебе лучшего мнения!

– Как и я о тебе. – Розалия Степановна подошла к камийцу и жёстко произнесла: – Дима приказал тебе выжить. Помни об этом, Кевин, и не дай растоптать себя.

– Достаточно! Долгие проводы – лишние слёзы! Валите отсюда!

Витус смотрел, как лицо Хранительницы покрывается красными пятнами, как раздуваются и опадают правильные крылья носа, как зловеще сжимаются в кулаки тонкие ухоженные пальцы, и думал о том, что проще всего испепелить Димину сестру и навсегда избавиться от неё. Но последствия сиюминутного порыва были бы катастрофическими. И не только для него. Витус отвёл глаза от Станиславы, переместился к жене и взял её под руку. Но прежде чем исчезнуть, он не удержался и посмотрел на ученика.

Кевин вздрогнул, прочитав в его взгляде живое участие, затаённую ярость и… вину. Буря чужих эмоций захлестнула камийца. Он никогда не думал, что его сдержанный и рассудительный учитель способен испытывать столь разные и сильные эмоции. Юноша так растерялся, что даже когда маг исчез вместе с женой, продолжал таращиться на то место, где он только что стоял.

– Кевин!

Требовательный окрик заставил повернуть голову и вспомнить, что неприятности только начинаются.

– Да, госпожа, – выдавил юноша, досадуя, что голос звучит робко и жалко. Что бы там ни было, Кевину хотелось быть сильным. Только не получалось: под пылающим взглядом Хранительницы у него помимо воли тряслись поджилки.

– Я жду!

Стася сплела руки на груди. Тщетно пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок, Кевин поднялся, добрёл до Хранительницы и опустился на колени. Для него это должно было быть привычным – камиец полжизни провёл на коленях – но почему-то сейчас он чувствовал себя униженным. "Возможно потому, что я позволил себе надеяться на свободу", – с горечью подумал юноша, с трудом подавляя желание уткнуться взглядом в пол.

Станислава молча разглядывала сына Олефира. В худощавом мальчишке с красивым породистым лицом не чувствовалось ни капли силы. "Наверное, в Камии он был постельной игрушкой у какого-нибудь Хавзы", – решила она и скривилась от отвращения.

"Не торопись с выводами, королева. – Голос в сознании усмехнулся. – Мальчик маг, не забывай об этом. Ты ещё удивишься, как много он способен вынести".

"Зачем он нам? – возмутилась Стася, у которой при одной мысли о неправильной ориентации братца возникло стойкое ощущение гадливости. – Если он маг, значит, жди неприятностей! Не лучше ли сразу прикончить его?"

"Вот как, прикончить? Ты меня поражаешь, королева! Совсем недавно ты говорила, что детей даже бить нельзя. А теперь – прикончить? Или ты боишься его?"

"Никого я не боюсь!"

"Правильно, со мной тебе нечего бояться".

"Дима тоже так говорил. И Олефир!"

"Я не они! – разозлился голос, и, уловив на краю сознания липкую сеть тумана, Хранительница моментально взяла себя в руки. – Так-то лучше, королева. Начинай задавать ему вопросы!"

"Какие?!

"Я подскажу".

– Зачем Дима прислал тебя в Керон?

– Не знаю, госпожа, – тихо ответил Кевин. – Он дал мне свою саблю, приказал выжить, и я оказался здесь.

Хранительница презрительно улыбнулась:

– Прямо-таки кладезь информации.

– Я больше ничего не знаю, госпожа.

"Да уж, – пробормотал голос, – ничего нового мы не услышим".

"Так пусть катится на все четыре стороны! Зачем с ним возиться, если он бесполезен?"

"А вот тут ты совершенно не права, королева. Перед тобой уникальный экземпляр камийского мага. Единственный в своём роде".

"И что с того?"

Хранительница окончательно успокоилась. Если раньше её пугал странный голос, то теперь, когда он разговаривал с ней, как старый приятель, это становилось даже забавным. И приятным.

"Хочешь узнать мои планы, деточка?"

"Конечно, мы на одной стороне".

"О, нет, моя милая, пока ещё нет. Ты должна кое-что сделать, и тогда я поверю в твою… э… лояльность".

"Что?"

"Ударь его!"

"Зачем?"

"Опять вопросы?"

– Ладно, – буркнула Станислава и посмотрела на юношу, который стоял на коленях, безропотно ожидая приказа. "Бить его, всё равно, что пинать котёнка", – мелькнула досадливая мысль, и, зажмурившись, Хранительница залепила брата пощёчину.

Удар вышел вялым, похожим на неласковое поглаживание, и Кевин изумлённо распахнул глаза – Димина сестра, словно сомневаясь в правильности своих действий, таращилась на ладонь и часто моргала. "Да она не в себе! – ужаснулся юноша и икнул от страха. – Я в руках сумасшедшей магички!"

"Что ты стоишь, как пень?! – рыкнул голос. – Бей ещё раз! Сильнее! А то смотри, сама на его месте окажешься!"

"Но…"

"Считаю до трёх! Раз!"

Стася закусила губу и наотмашь хлестнула камийца. Вторая пощёчина оказалась жёсткой – Кевин почувствовал во рту кровь. Он машинально поднял руку, чтобы коснуться разбитой губы, но опомнился и вытянулся в струну. "Ну, подумаешь, ударили. Первый раз что ли. Скоро ей надоест, и она заставит меня что-нибудь делать. Все аристократы считают, что работа это нечто унизительное. Не думаю, что королева Годара – исключение. Так что, скоро, я окажусь на кухне или на конюшне, и меня оставят в покое".

"Так у нас ничего не выйдет, – тем временем пробормотал голос. – Пожалуй, нам понадобиться помощь".

"Что ты собираешься делать?"

"Не я, а ты, рыжеволосая королева. И не юли: ты прекрасно знаешь, что ждёт Кевина. Хватит строить из себя дуру!"

"Ах, ты…"

"Осторожнее, милочка. Сегодня у меня хорошее настроение, но оно может измениться. Вдруг я захочу поменять вас местами?"

"Не посмеешь! Ты, как и другие, видишь во мне сестру Смерти!"

"От которой у меня уже сводит зубы! Всё! Закончили с болтовнёй! Зови стражу и делай, что требуется! Я хочу видеть твои старания. Иначе, решу, что ты не хочешь жить".

– Стража!

Двери обеденного зала распахнулись, и двое гвардейцев рысцой подбежали к королеве.

– Этот мальчишка оскорбил меня!

Стася до крови кусала губы, не чувствуя ни боли, ни солоноватого привкуса во рту: смертельно опасный туман, маячивший на краю сознания, поверг её в беспросветный ужас. Гвардейцы же поклонились королеве, но с места не тронулись. Они не получили вразумительного приказа, и выжидательно смотрели на сестру Смерти. На коленопреклонённого Кевина стражники не смели даже коситься.

"Что ты молчишь, идиотка? – насмешливо поинтересовался голос. – Фантазии не хватает? Так сделай всё топорно и банально!"

"Кто бы ты ни был, мразь, Дима убьёт тебя! Где бы ты ни прятался, он найдёт тебя и порвёт на части!"

"Прелестно! Сколько в тебе противоречивых эмоций, моя радость. Ты бы уж как-нибудь разобралась с ними, а то ведь с ума сойдёшь. Люблю – не люблю, друг – враг… Что-то я тебя не понимаю. Впрочем, с твоими эмоциональными мытарствами мне разбираться недосуг! Отдавай приказ, или я возьму власть в свои руки!"

"Явишься в Керон? Замечательно! Чертовски хочу увидеть твоё лицо!"

"Как есть дура… Зачем мне показываться, милочка? Я просто-напросто выкину из этого тела мелкую трухлявую душонку и буду править Годаром".

"Ты не сможешь…"

"Проверим?" – мерзко хихикнул голос, и Хранительница сжалась от страха.

– Избейте его! – рыкнула она с такой злостью, что гвардейцы отступили на шаг. – Я хочу, чтобы за своё оскорбление, он истекал кровью!

Кевин вздрогнул, а стражники недоумённо переглянулись.

– Вы уверены, что хотите именно этого, Ваше величество?

– Не рассуждать!

Хранительница истерично взвизгнула и сжала кулаки. В её взгляде бушевала ненависть, граничащая с безумием, и гвардейцы, положив алебарды на пол, покорно приблизились к юноше.

Кевин опустил голову. Он чувствовал, что если посмотрит в глаза керонцам, те не смогут ударить. А ещё юноша с пугающей ясностью осознал: с того момента, как его нога ступила на белый ковёр в покоях Дмитрия, он обрёл свободу. "Нет! Не так! Дима освободил меня ещё в Бэрисе! И чтобы это понять, я должен был вновь потерять свободу!" Сердце Кевина затопила жалость, ведь сейчас гвардейцы должны были избить брата своего короля и ученика могущественного мага-целителя. Камиец украдкой приподнял ресницы и скользнул взглядом по озабоченным лицам стражников. Он не раз сталкивался с ними обоими. Одного звали Тан, а второй… Кевин болезненно скривился – второй был отцом Нила.

Тан замахнулся, и от увесистой оплеухи в ушах зазвенело, а перед глазами замерцали золотисто-белые звёздочки. Юноша упёрся руками в пол. Было очень больно, и в то же время он испытал облегчение. Кевин не хотел, чтобы гнев безумной магички обрушился на невинных людей.

Однако Хранительница осталась недовольна.

– Не солдаты, а немощь ходячая! – прорычала она, шагнула к брату и со всего размаха врезала ему ногой в живот. – Даже я, слабая женщина, способна ударить сильнее! Прекратите валять дурака, если хотите жить!

Она угрожающе сдвинула брови, и, посерев, как талый снег, гвардейцы стали пинать Кевина ногами. Стася презрительно усмехнулась, но первый же крик мальчишки заставил её вздрогнуть и ужаснуться. "До чего я докатилась?.. Но я не могу иначе. Я должна выжить! Скоро придёт Дима и убьёт мразь, которая заставила меня издеваться над ребёнком!" Стараясь не обращать внимания на крики камийца, Хранительница подошла к столу, плеснула в бокал вина и поднесла его к губам.

"Да… И зачем я только с тобой вожусь?.. – задумчиво протянул голос. – Похоже, с тобой вообще нельзя иметь дела. Ты говоришь, что мы на одной стороне, и одновременно лелеешь мечту прибить меня".

Хранительница поперхнулась вином и закашлялась. Опершись рукой о стол, она повернула голову и с тоской уставилась на вздрагивающего от ударов мальчишку.

"Ты ещё поплачь!"

"Зачем всё это?"

"И, правда, зачем?.. – Голос на секунду замолк, словно переводя дыхание, и зазвучал грубо и решительно: – Да потому что мне так хочется! Ладно, запри его где-нибудь, а то сойдёшь с ума раньше времени. Займёмся государственными делами. Может, здесь от тебя будет больше проку?!"

– Достаточно! – крикнула Стася. – Отведите Кевина в его комнату и глаз с него не спускайте! Сбежит – повешу!

Гвардейцы подхватили юношу под руки и почти бегом потащили к дверям. Ноги мальчишки безвольно скользили по мраморному полу, и, глядя на отлично сшитый сапог из мягкой коричневой кожи, Хранительница едва сдержала слёзы. Однажды она уже видела эту картину. "Я стала такой, как Олефир", – подумала она, и голос ехидно рассмеялся:

"Не льсти себе, дорогуша. До уровня Фиры тебе никогда не дотянуться, даже если ты всю жизнь посвятишь магии. – Смех резко оборвался. – Зови писаря! Указ будем диктовать".

– Писаря ко мне! – гаркнула Хранительница, усилив приказ магией, и залпом допила вино.

Через пару минут в зал вбежал взъерошенный молодой человек в тёмном костюме и чёрном берете на голове. Остановившись перед королевой, он быстро поклонился, едва не выронив из рук папку, и дрожащим голосом произнёс:

– Мариус Бор, к Вашим услугам, госпожа. – Бедняга изо всех сил старался не смотреть на окровавленный подбородок Хранительницы, но, помимо воли, взгляд упорно возвращался к подсыхающим тёмным полоскам.

– Пиши, – бросила ему Станислава и начала диктовать, старательно повторяя слова хозяина: – Я, королева Годара и Хранительница Источника, своей волей и волей моего брата, короля Годара, объявляю: иномирянка Розалия, бывшая наместница, за нарушение возложенных на неё обязательств и самовольные действия, приведшие к узурпации власти в Лирии и Инмаре, приговаривается к смертной казни. Муж бывшей наместницы, целитель Витус, признаётся виновным в пособничестве иномирянке и так же приговаривается к смертной казни, – выговорив это, Станислава округлила глаза. В голове роилось множество вопросов, но она не посмела задать их и продолжила: – Это первый указ. Теперь второй: именем королевы и короля Годара маг-учитель Корней и маг-миротворец Михаил немедленно освобождаются из-под стражи. С них снимаются все обвинения. Им возвращаются прежние должности, и в качестве компенсации за причинённый моральный и физический ущерб, Михаил и Корней могут представить мне, королеве Маргарет, по одной просьбе, которые будут удовлетворены в безусловном порядке.

Писарь поставил точку, протянул оба указа королеве и, не веря собственным глазам, проследил, как резкий росчерк пера повергает Лайфгарм в хаос: "Бедная мадам Розалия! Все труды насмарку!"

"Вот теперь в Лайфгарме будет весело!" – загоготал голос.

Хранительнице на его веселье было глубоко наплевать. Повинуясь мысленному приказу, она притянула к себе государственную печать, с силой хлопнула по обоим документам и вручила их писарю:

– Указы вступают в силу немедленно! И обжалованию не подлежат!

Писарь покрутил в руках документы и робко посмотрел на королеву:

– Но я не имею права отдавать приказы, Ваше величество. Вы должны сами…

– Тогда зови сюда маршалов и генералов! – Хранительница вырвала из его рук указы. – И полицейских, или как их там! Чтоб через десять минут все были здесь!

Мариус машинально кивнул, бросил опасливый взгляд на подбородок королевы и припустил к дверям так, словно за ним гналась орда демонов…

Отойдя подальше от трапезного зала, стражники остановились, и Тан подхватил Кевина на руки:

– Бедный мальчик. За что его так?

– Да кто ж знает?.. Никогда не думал, что Хранительница дойдёт до маразма.

Кевин протяжно застонал, и, переглянувшись, гвардейцы поспешили в его покои. Обитатели замка, встречавшиеся им на пути, останавливались, расширенными глазами провожали избитого брата короля, и бросались прочь: королева-магичка подняла руку на своего кузена, значит, она в ярости и оставаться в замке опасно. Аристократы ринулись паковать чемоданы, слуги спешили затаиться в укромных уголках, и лишь гвардейцам и должностным лицам бежать было некуда. Им оставалось лишь трепетать от страха за свою жизнь, ведь никто до конца не знал, на что способна сестра Смерти.

Тем временем Тан и отец Нила добрались до спальни Кевина. Они бережно положили юношу на кровать, сняли с него грязный плащ и камзол и осторожно смыли кровь. Прохладная вода привела Кевина в чувство. Он со стоном открыл глаза, рассеянным взглядом скользнул по лицам гвардейцев, не сразу поняв, кто это, а когда сообразил, испуганно пробормотал:

– Мне ничего не нужно, уходите.

Юноша попытался сесть, но тело буквально взорвалось от боли. Шепча проклятия, он откинулся на подушки и зажмурился, сдерживая слезы и стоны.

– Надо дать ему что-нибудь обезболивающее, – предложил Тан.

– Нет! – сквозь зубы рявкнул камиец. – Не надо. Уходите!

Гвардейцы понимающе взглянули друг на друга, и отец Нила тихо произнёс:

– Не бойся, Кевин, если что, мы возьмём вину на себя.

Глаза юноши распахнулись:

– Я боюсь не за себя! Я – никто, а у вас семьи…

– Никто? Ты брат нашего короля! – сердито заявил Тан. – И ты маг…

– Вы не понимаете, – обречённо прошептал камиец. – Хранительница жила в моём мире. Она знает его законы. Будь я хоть трижды брат короля, для неё это ничего не значит. По камийским законам я не человек. Я – вещь. Сабира подарила меня Диме. И он принял её дар. Родственные связи в Камии не имеют значения. Для Хранительницы я, прежде всего, раб! И, если Дима позволил ей издеваться надо мной, она вправе сделать со мной всё, что угодно, даже убить.

– А с чего ты решил, что он позволил?

– Она заявила, что я принадлежу ей. Кто я такой, чтобы возражать сестре Смерти? Я вынужден верить ей.

– А я – нет! – припечатал Тан.

– Прости нас, – угрюмо произнёс отец Нила. – Я не знаю, как принято в Камии, но в Лайфгарме рабства нет, и в следующий раз мы откажемся выполнять приказ королевы. А теперь, отдохни. Я скажу жене, и она принесёт тебе ужин прямо сюда.

Кевин растерянно смотрел на стражников, не понимая, что ими движет и почему они рискуют головой ради ничтожного раба.

– Почему вы помогаете мне?

– Ты дружишь с нашими сыновьями, они в восторге от тебя, – благодушно ответил отец Нила. – А ещё ты брат нашего короля, а он очень трепетно относится к родственникам и друзьям. Я не верю, что Дмитрий позволил сестре измываться над тобой, не тот он человек.

– Так что, Хранительница, скорее всего, занимается самоуправством. Она, конечно, королева, но… – Тан поморщился. – Короче, мы не бросим друга наших детей в беде!

Кевин нервно сглотнул: дружба – дружбой, но одно он знал наверняка – гвардейцы не представляли себе во что ввязываются. "Они не должны рисковать из-за меня!" Юноша медленно сжал пальцами покрывало и твёрдо произнёс:

– В таком случае, я тоже хочу помочь вам: не отказывайтесь выполнять приказы моей госпожи. Она убьёт вас. Она маг и она вернулась из Камии. Я знаю, что говорю. Камия – жестокий мир, где признают только силу!

Неожиданно двери распахнулись, и в спальню ворвались Алекс, Нил и Клара. Увидев их, юноша чуть не взвыл от досады: ситуация становилась всё более опасной и непредсказуемой.

– Уходите! Немедленно! – забыв о боли, заорал он и сел.

– Тише ты, не ори. – Алекс с невозмутимым видом усадил на постель Рони, и лохматый пёс тут же развалился в ногах юноши.

– Мы знаем, что произошло, Кевин, – с сочувствием погладив камийца по руке, проговорила Клара, шмыгнув носом: – Наша королева опять сошла с ума!

– Молчи! Или ты хочешь, чтобы с тобой сделали тоже, что с ним?– прикрикнул на девочку Тан.

Дети притихли, разом взглянув на избитого друга, и Кевин вздохнул: он знал, что этого делать нельзя, но не мог вынести испуганных взглядов своих маленьких друзей. Прикрыв глаза, юноша потянулся к целителю:

"Вылечи мне, учитель".

"Будет только хуже, мальчик мой".

"Пусть".

"Я уважаю твоё решение", – ответил гном, и камиец почувствовал, как живительная сила вливается в избитое тело. Синяки и ушибы пропали, с рубашки исчезли засохшие пятна крови, и Кевин вдохнул полной грудью. Теперь, когда боль ушла, нужно было внушить друзьям мысль, держаться от него подальше. Юноша взъерошил волосы, потёр щёку и посмотрел на детей:

– Мне очень жаль, но я больше не смогу играть с вами.

Клара и Нил обиженно нахохлились, а рыжеволосый Алекс упрямо поджал губы:

– Мама говорит, что королева Маргарет уже сходила с ума, но вылечилась. Она уверена, что и на этот раз всё обойдётся. Главное, чтобы король поскорее вернулся.

– Тогда не приходите ко мне, пока его нет.

Алекс обдумал слова камийца и серьёзно кивнул. Но стоило юноше немного расслабиться, как рыжеволосый мальчишка категорично заявил:

– Я дарю тебе Рони! С ним тебе не будет так одиноко.

Кевин потрепал собаку по загривку и вздохнул:

– Спасибо, Алекс, но Рони лучше остаться с тобой.

– Почему?

Юноша беспомощно посмотрел на Тана. Гвардеец ободряюще хлопнул камийца по плечу, подхватил Рони и вручил его Алексу:

– Не нужно вопросов, малыш. Просто сделай, как просит Кевин.

Мальчишка с неохотой кивнул. На секунду в спальне повисла тишина, как вдруг Кевин встрепенулся и одним прыжком слетел с кровати.

– Уходите все! – выпалил он, подхватил со стула камзол и поспешно натянул его на плечи: – Сюда идёт королева!

Алекс прижал к себе щенка, и дети опрометью бросились к дверям. Кевин умоляюще посмотрел на гвардейцев:

– И вы уходите.

– У нас приказ не спускать с тебя глаз, – пожал плечами Тан, а отец Нила негромко добавил:

– Ты хороший парень, Кеви. Надеюсь, королева скоро одумается… А пока держись, мальчик. Мы будем помогать тебе.

– Не надо, – испуганно замотал головой юноша, глядя, как гвардейцы отступают к дверям и замирают навытяжку.

Даже на расстоянии, он чувствовал ярость Хранительницы. Но, если ему было суждено покориться Станиславе, то Тан и отец Нила могли избежать её приказов, стоило им просто покинуть Керон. Стася вряд ли заметила их исчезновение – ненависть к брату застилала ей глаза. "А может, самому выкинуть их?" – подумал юноша, но опоздал: двери распахнулись, и в спальню ворвалась королева. Быстрым шагом она приблизилась к камийцу и залепила ему пощёчину:

– Что ты себе позволяешь, дрянь? Разве я разрешала тебе разговаривать со слугами? Разве я приказывала тебе лечиться?

Новая пощёчина обожгла лицо. Кевин упал на колени:

– Простите, госпожа.

Стася проигнорировала его лепет. Она повернулась к гвардейцам и грозно проревела:

– Немедленно верните его в прежнее состояние!

Тан и отец Нила машинально шагнули вперёд и остановились. Кевин приподнял голову, с мольбой взглянул на них, но исполненные решимости лица не дрогнули. "Она убьёт их!" – в отчаяние подумал камиец, и мысли в голове лихорадочно заметались: он, во что бы то ни стало, должен был спасти друзей.

Отказ гвардейцев выполнять приказ несказанно удивил Хранительницу. Она считала, что керонцы вышколены Олефиром и готовы выполнить любой, даже самый дикий приказ. Голос в сознании требовал немедленно убить негодяев, но Стасе безумно захотелось понять, что подвигло обычных солдат ослушаться королеву.

– В чём дело? Я неясно выразила свои пожелания?

– Простите, Ваше величество, но мы не палачи, – тихо, но твёрдо ответил Нил и гордо вскинул подбородок.

"Если ты не испепелишь их – в замке начнётся бунт и твой престол достанется мальчишке, – ехидно предупредил голос. – Как ты думаешь, что он сделает с тобой за то, что произошло в трапезном зале? Он сын Олефира, не забыла? Хочешь опять развлекать солдатню?"

"Никогда!"

Стася сжала губы и начала поднимать руку.

– Не надо! – заорал Кевин и, не успев удивиться собственной смелости, вскочил на ноги и повис на руке сестры: – Не убивай их!

Хранительница оторопела. Как разбуженная днём сова, она вытаращилась на доселе покорного юношу, точно увидела перед собой совершенно другого человека.

"Может, я неправильно выбрал помощника, дорогая? Честно говоря, мальчишка начинает мне импонировать. Есть в нём что-то такое…" – насмешливо протянул голос и замолчал, словно прикидывал, что делать дальше.

"Нет! – запаниковала Стася. – Я справлюсь!" Отринув сомнения, она сжала губы, оттолкнула камийца и ударила его кулаком в лицо:

– Что ты о себе возомнил? Как ты посмел дотронуться до своей госпожи?

Кевин рухнул на пол, но тут же поднялся и, ужасаясь самому себе, заявил:

– Вы мне не госпожа! В Лайфгарме нет рабства! Здесь я свободен!

"Что я делаю? – мысленно простонал камиец. – Я должен покориться Хранительнице! А я… Нет, я никому не позволю умереть из-за меня!"

– Ты прав, – сузив глаза, прошипела Станислава и подалась вперёд. – В Лайфгарме нет рабов, но ты – исключение из правил

"Я должен остановиться", – похолодел камиец, но вслух произнёс:

– Пусть так, но кайсара подарила меня Дмитрию, а не Вам!

– Ах, вот как ты заговорил?! – Лицо Хранительницы исказил звериный оскал. – Придётся тебе кое-что объяснить!

Магичка выбросила руку вперёд, и в тело юноши впились острые когти невидимого зверя. Кевин душераздирающе закричал, и стражники увидели, как на его щеках, скулах, шее, груди проступают глубокие, рваные царапины.

– Ты умрёшь, если откажешься подчиниться мне, раб!

Кевин стиснул зубы и, преодолевая дикую боль, метнул в королеву комок жёлтого песка. Но та лишь на секунду исчезла в центре золотого смерча, злобно расхохоталась, и жестокие изумрудные глаза впились в лицо юноши:

– Мальчишка! Никто лучше меня не умеет защищаться! Никто не умеет разрушать мои щиты! Ты никогда не сможешь убить меня! А вот я обязательно расскажу о твоём геройстве брату! И, если ты не умрешь от моей руки, Смерть ввергнет тебя в бесконечную агонию, и ты будешь вечно обливаться кровавыми слезами!

От слов Хранительницы Кевина замутило. Раб в его душе, покорный и безответный, требовал сейчас же пасть ниц и униженно молить о прощении, а едва расправивший крылья брат короля и ученик Витуса жаждал гордо расправить плечи и принять бой, даже если он окажется последним. "Это безумие! Я не хочу ни того, ни другого! – мысленно проорал камиец и затравлено посмотрел на Хранительницу, окружённую странным бесцветным пламенем. – Я не имею права драться с госпожой!" Кевин обхватил себя руками, пробежал глазами по комнате и… исчез.

"Упустишь мальчишку – сдохнешь", – любезно сообщил голос, и Стася ринулась за братом.

Кевин стоял посреди двора и растерянно крутил головой, не зная, что делать и куда бежать.

– Витус! Помоги! – взмолился он и всхлипнул, увидев перед собой ненавистную королеву.

– Сейчас же вернись к себе, Кевин!

– Нет! – отступая, замотал головой юноша. – Я не хочу быть рабом!

– Возвращайся в свою комнату! – ледяным голосом повторила Хранительница и сжала кулаки.

– Лучше умереть!

– Мразь!

Стася вскинула руку, и с её пальцев слетела багровая молния. Кевин зажмурился, прощаясь с жизнью, но ничего не произошло. Молния ударилась о невидимую преграду и растворился в воздухе. Юноша открыл глаза и часто заморгал, а Станислава топнула ногой и в бессильной ярости потрясла кулаками.

– Витус!!! – Она сорвалась на визг. – Не смей вмешиваться!

"Витус?" – в сердце камийца затрепетала надежда. Он едва не запрыгал от радости, когда рядом с ним возник старый гном. В эту минуту Кевин готов был расцеловать учителя, ибо верил, что тот пришёл спасти его.

– Ты вне закона, гном! – свирепо выплюнула Станислава. – Твой смертный приговор подписан, так что советую убираться из Лайфгарма!

– Я подумаю.

– Что тут думать?! Мальчишка – мой! Убирайся!

Витус окинул Хранительницу угрюмым взглядом:

– Твой или твоего нового друга?

– Без разницы! Убирайся!

– Я могу помочь, Стася. Пусти меня в сознание, я прогоню голос.

Станислава окаменела: предложение выглядело заманчивым, но могла ли она доверять высшему магу? Да и липкий туман после слов гнома стал уплотняться и темнеть, предвещая мучительную смерть. "А вдруг у Витуса не получится?" Хранительница сглотнула и отрицательно замотала головой.

– Не глупи. Позволь мне помочь. Я могу защитить тебя, Стася!

– Нет! – чувствуя, как туман поглощает рассудок, вскричала Хранительница. – Не лезь не в своё дело! Я – королева Годара! Я устанавливаю порядки в этом замке! Кевин – мой раб!

– Послушай себя, Хранительница! Ты же женщина, будущая мать! Как ты можешь мучить ребёнка?

Стася задыхалась: ещё секунда-другая, и смерть настигнет её.

– Я буду делать с ним всё, что потребуют! Я не хочу умирать! – простонала она, шагнула к гному и слабо толкнула его в грудь. – Уходи, убирайся, исчезни.

Кевин с горечью посмотрел на сестру. "Так вот в чём дело. Она не сама… – С губ юноши сорвался нервный вздох. – Если я буду сопротивляться, Стася умрёт, и Дима не простит мне её гибели". Он виновато посмотрел на учителя и опустился на колени:

– Я понял, госпожа. Я больше не сбегу. Я Ваш раб, и… Простите меня, госпожа.

Витус потёр виски, словно на него напал приступ мигрени.

– Мне жаль вас обоих, – пробормотал он, растворился в воздухе, и в то же мгновение липкий туман выскользнул из разума Хранительницы.

Станиславу качнуло, она инстинктивно опёрлась на плечи юноши. Кевин поднял голову, и их глаза встретились. Горечь и сострадание во взгляде брата, едва не повергли Стасю в истерику: она почувствовала себя отвратительной и гадкой. "Ну и пусть! Зато я буду жить!"

"Умничка, – равнодушно заметил голос. – Мы получили, что хотели. Пора убираться со всеобщего обозрения".

Хранительница подняла голову. Керонцы взирали на них отовсюду: из щёлочек между занавесками, из-за чуть приоткрытых дверей, прячась за хозяйственными постройками и кустами. Женщина ощутила их недоумение, страх и гордо подняла голову. "Все боятся меня!" – удовлетворённо подумала она, оттолкнула брата и направилась к замку, бросив через плечо: