Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга вторая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 59 страниц)

– Доброе утро, Ваше сиятельство, – с издёвкой произнёс Валентин. – Можешь продолжать трудиться во славу принца Камии. Да поторопись, Артём обещал вернуться через два часа, и полтора из них уже прошли.

– Пошли вон, трусы! – прорычал граф и вскочил: – Распорядителя пира ко мне! Быстро!

Толпившихся в дверях камийцев, как ветром сдуло, а на пороге возник подтянутый мужчина средних лет в черной ливрее с золотым кантом.

– Докладывай! – рявкнул Кристер, сверля его яростным взглядом.

Валентин и Бастиар не стали слушать доклад попавшего под раздачу камийца. Они вышли в коридор, и Валентин, широко зевнув, брюзгливо заметил:

– Выходка Ричи лишила меня отдыха, а теперь уж и ложиться смысла нет. Самое большее, что успею – ванну принять да переодеться и снова в бой! Артём приведёт из Бэриса Диму и неизвестно, что взбредёт в его больную голову. Даже предположить не могу, как он собирается мстить ему! – Валя пристально посмотрел на усталого приятеля и протянул ему стакан с зеленовато-бурым напитком. – Выпей-ка это зелье, дружище, а то, чует моё сердце, до пира ты не дотянешь!

Бастиар взял из руки Валентина стакан, залпом выпил его и поморщился:

– Ну и гадкое же варево ты мне подсунул!

– А лекарства, как говорит мой учитель, и должны быть противные и горькие, иначе от больных отбоя не будет!

Солнечный Друг расхохотался, и они оказались около коричневой, украшенной затейливым растительным рисунком двери:

– Твои покои, Басти. Гостиная, кабинет, спальня, в общем – стандарт. Иди, помойся, переоденься и прошу ко мне – горло перед пиром промочить. – Он указал на дверь чуть поодаль, и исчез, а Бастиар толкнул резную дверь и замер от удивления – он стоял на пороге своих личных покоев. Сначала граф подумал, что Валентин всего лишь точно повторил интерьер, но тут дверь спальни отворилась и в гостиную вошла Мальда, его любимая наложница.

– Вы вернулись, господин? – радостно воскликнула она и бросилась ему на шею.

"Вот что значит, иметь в друзьях мага", – усмехнулся Бастиар, подхватил Мальду на руки и ногой захлопнул дверь в Ёсс.

Глава 6.

Брат принца Камии.

Тёмные струйки крови, словно реки на карте, рассекали каменную твердь пола. Они не успевали высыхать, ибо всё новые и новые мертвецы подпитывали их мрачное течение. Сотни пьяных испуганных глаз следили за кровавым побоищем: на арене, сражаясь не на жизнь, а на смерть, правительницу потешали и рабы, и свободные камийцы. Звенела сталь, хрустели ломающиеся кости. И не было в кровавом марафоне победителя, потому как на место поверженного бойца гвардейцы выталкивали нового. Придворные дрожали от ужаса: любой из них мог оказаться следующим. Они робко поглядывали на кайсару и обречённо вздыхали – правительница не собиралась прекращать "веселье".

Восседая в тени могучего грозного шырлона, за ломящимся от яств и вин столом, кайсара ни на миг не отрывала бешеного взгляда от схватки, а крепкая рука, привыкшая сжимать рукоять сабли, раз за разом подносила кубок ко рту. Сабира жадно смотрела на порубленные тела, точно чужая смерть могла предотвратить её собственную.

Рядом сидел Сахбан. Визирь не ел и не пил, опасаясь, что отвратительное зрелище заставит его исторгнуть пищу, а подвижный ум работал не прекращая, просчитывая варианты будущего. Сахбан понимал, что если в ближайшие дни не предпримет кардинальных мер, то лишится власти, однако прежде чем убить кайсару нужно было найти подходящую марионетку, чтобы посадить её на харшидский престол, а такой кандидатуры у визиря не было. И он всё больше склонялся к мысли, что придётся вызвать правительницу на поединок. Только поразив кайсару саблей, визирь мог спокойно править страной. Но Сахбан отчаянно плохо владел оружием и о честном поединке не могло быть речи. Содрогаясь от страха, он ждал, когда кайсара упьётся вусмерть – в противном случае, у него не было ни единого шанса на победу.

Кудлатый широкоплечий наёмник одним махом срубил голову противнику, и гвардейцы тотчас вытолкнули на арену растрёпанного купчишку в синем парчовом халате. Торговец со страхом проследил, как отрубленная голова подкатилась к столу, громко икнул и неуверенно поднял саблю.

И вдруг по залу пронёсся мощный порыв ветра. Светильники и люстры вспыхнули разноцветным огнём, неровное пламя факелов стало золотым. Волосы харшидцев вздыбились, будто рядом ударила молния, а наёмник и купец, едва успевшие скрестить клинки, отшатнулись друг от друга и растерянно закрутили головами. Лишь кайсара сохранила невозмутимый вид. Она была готова к смерти и, поставив кубок на стол, медленно поднялась на ноги. Сахбан с недоумением посмотрел на Сабиру и, проследив за её взглядом, уставился на середину арены. "Свихнулась что ли?" – сердито подумал визирь и замер: воздух на арене сгустился, став искрящимся и тёмным. В глубине тягучего мрака мелькнули и погасли стальные молнии. По коже поползли мурашки – сознание отказывалось воспринимать происходящее. "Не может быть! Не верю!" – мысленно простонал визирь и опёрся руками о стол, ошалело глядя на молодого светловолосого мужчину, возникшего на арене. Чёрные одежды. Сверкающий серебром плащ. Надменный весёлый взгляд.

– Мы погибли… – прошептал Сахбан и рухнул на стул.

Кайсара же, не мигая, смотрела на принца Камии и его спутника, важного рослого камийца в роскошном золотом халате, красных шароварах и высоких сафьяновых сапогах. Хоть и с трудом, она узнала в нём главу лиги работорговцев. Джомхур помолодел на два десятка лет и выглядел цветущим и счастливым. Сердце кайсары исполнилось зависти: умиравший в ёсских застенках купчишка возвысился, а её, великую правительницу Харшида, вот-вот должны были низложить. Какая несправедливость!

Оправившись от шока, харшидцы выскочили из-за столов, упали на колени и, не щадя лёгких, завопили:

– Слава принцу Камии! Слава великому сыну великого Олефира!

Артём махнул рукой, приказывая им замолчать, обвёл взглядом залитый кровью пол и довольно крякнул.

– Какое милое моему сердцу развлечение. Обожаю смотреть, как люди убивают друг друга… Но, к сожалению, у нас мало времени, господа!

Наёмник с торговцем упали замертво. Харшидцы истово зааплодировали, а принц перешагнул через трупы и обошёл стол. Остановившись напротив Сабиры, он с интересом оглядел её и плотоядно оскалился:

– Здравствуй, прекрасная кайсара. Надеюсь, ты рада узреть своего господина?

Сабира дёрнулась, точно от пощёчины, и медленно опустилась на колени. Пальцы до боли сжали рукоять сабли. Женщине показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

– Я преклоняюсь перед Вами, мой принц, – хрипло произнесла она и склонила голову.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Кайсара послушно уставилась на принца, и тот улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы.

– Я пришёл за своим братом, милочка. Не подскажешь ли, где он? – вкрадчиво поинтересовался Артём, и шоколадные глаза блеснули льдом.

Кайсара стиснула зубы, чтобы не закричать. Она боялась сказать, что живьём замуровала брата правителя. Принц же насмешливо смотрел на Сабиру и ждал ответа. Душевные муки харшидки доставляли ему исключительное удовольствие.

"Он в прекрасном расположении духа! – возликовал Сахбан. – Нельзя упускать такую возможность!" Визирь проворно подполз к принцу и распластался у его ног:

– Я знаю, о, величайший! Позвольте мне отвести Вас к нему!

Артём издевательски взглянул на распростертое тело:

– Ты кто?

– Сахбан, главный визирь Харшида.

– Было приятно познакомиться, Сахбан, – вежливо произнёс принц Камии, и визирь забился в предсмертных конвульсиях.

Артём дождался окончания агонии, едва заметным движением пальцев испепелил тело и вновь посмотрел на кайсару. Доброжелательный взгляд парализовал бедную женщину, а лучезарная улыбка заставила трястись от страха. "Пусть он убьёт меня быстро!" – затравленно подумала она, и принц усмехнулся.

– Тебе рано думать о смерти, дорогуша. Мы ещё не закончили беседу. Теперь, когда помеха устранена, я жду ответа. Где Дима?

Кайсара открыла и закрыла рот. Артём с глумливым сочувствием качнул головой, подошёл к ней вплотную и ехидно заметил:

– Я, конечно, знаю, где мой брат, но хотелось бы услышать это от тебя, красотка.

– Он в подземелье, – еле слышно выдавила Сабира и нервно всхлипнула.

– Отлично! Первый шаг сделан. А теперь, объясни, дорогуша, как ты посмела замуровать моего брата?

– Он был рабом и ослушался моего приказа.

– Что ж, правильно. Ты следовала заветам моего великого отца и сделала рабом сильного. Похвально, – с удивительной мягкостью произнёс Артём и поднял кайсару с колен. – Но, видишь ли, лапушка, он, как-никак, мой брат. Мне полагается отомстить за его мучения.

– Я знаю, повелитель.

Артём отпустил трясущуюся от страха женщину, обошёл вокруг, придирчиво осматривая её стройную подтянутую фигуру, и вдруг спросил:

– Жить хочешь?

Робкая надежда затеплилась в душе кайсары, и, вскинув голову, она поспешно ответила:

– Да, господин.

– Тогда мы договоримся! – заявил принц Камии и с силой сжал её правую грудь: – Здесь будем договариваться или найдём более укромное местечко?

Сабира вскрикнула от боли, но тут же заставила себя улыбнуться. Возможность остаться в живых окрылила её. "Я вынесу всё, лишь бы искупить вину перед правителем!" – в фанатичном экстазе подумала она и с придыханием вымолвила:

– Мои покои к Вашим услугам, принц.

– Ты прелесть, Сабира.

Артём стиснул женщину в объятьях и болезненно властно впился в её губы. Кайсара рьяно ответила на поцелуй, стараясь не думать о сильных руках принца, сдирающих с неё одежду. Принц Камии сорвал с Сабиры халат и тонкую рубашку, выставив напоказ прелести будущей любовницы, одобрительно потрепал её по щеке, обвёл взглядом коленопреклонённых придворных и указал на работорговца:

– Знакомьтесь, господа, мой наместник в Харшиде – достопочтенный Джомхур!

– Слава принцу Камии! Слава его наместнику Джомхуру! – разом грянули харшидцы, но правитель чуть сдвинул брови, и крики мгновенно смолкли.

Волоча за руку полуголую кайсару, Артём подошёл к работорговцу и ласково промурлыкал:

– Осваивайся в новом доме, друг. И не скромничай, я люблю, когда вокруг всё красиво.

– Вы останетесь довольны, мой принц.

– Знаю, – кивнул Артём, обнял бледную, дрожащую кайсару и исчез.

В бездонной, гнетущей тишине звякнули цепи, но Дмитрий не почувствовал боли. Он давно уже не чувствовал собственного тела, но писк копошащихся в соломе крыс напоминал, что нужно подавать признаки жизни, чтобы отпугивать прожорливых серых зверьков. Маг старался не спать, зная, что если заснёт, крысы начнут терзать его плоть. Будь у пленника силы, он бы поэкспериментировал с доступной ему магией и попытался создать, например, водяной щит, или вовсе оборвать цепи и освободиться, но сил не было. Совсем. С того момента, как Сабира покинула камеру, а солдаты замуровали дверь, глаза мага оставались иссиня-чёрными. Он словно погрузился в состояние полутранса: с одной стороны, Дима понимал, что находится в застенках бэрийского дворца, но какая-то часть сознания находилась в Ёссе. Он видел, как принц Камии стряхнул рабское ярмо, как вместе с Кристером прошёл по коридорам замка, позволяя Смерти творить кровавый пир. Маг всей душой стремился в Крейд, чтобы защитить и поддержать брата, притушить снедавшее его сумасшествие, и сам не заметил, как в порыве отчаяния соединил их жизни воедино. Теперь он всё время был рядом с Артёмом, чувствовал его настроение и переживания, правда, облегчения это не принесло.

Закинув голову, маг с горькой усмешкой взглянул на распухшие, стёртые до кости запястья. "Скоро этот кошмар закончится и начнётся другой", – отстранённо подумал он и закрыл глаза. Дима слабел, зато восприятие его обострялось, и картины настоящего стали перемежаться с картинами будущего. Маг знал, что не умрёт, что брат придёт за ним и заберёт в Ёсский замок. Он знал многое из того, что будет дальше, и не мог понять одного – за что?..

Через два часа принц Камии вернулся в обеденный зал и удовлетворенно огляделся. Тела наёмника и торговца убрали, кровь замыли, а на столе появились кувшины со сладким харшидским ликёром, который он так любил. Придворные улыбались, словно никакого переворота не случилось, а Джомхур восседал в тени шырлона и со снисходительным благодушием внимал их льстивым речам.

Увидев правителя Камии, наместник вскочил и низко поклонился:

– Позвольте предложить Вам кубок вина, мой принц.

– С удовольствием, дружище, – хихикнул Артём и подтолкнул Сабиру к столу.

Кайсара лишилась привычных мужских одежд. Принц облачил её в длинное прозрачное платье, перехваченное под грудью тонким золотым шнурком, и женщина выглядела попросту голой. Придворные с немой радостью взирали на синяки и ссадины, сине-красным узором испещряющие тело бывшей правительницы, на непривычно длинные волосы, заплетённые в толстые косы, на медальон с головой волка, болтающийся между высокими буграми грудей. Великой госпожи больше не существовало – принц Камии сотворил наложницу и пометил её своим клеймом.

Сабира же не замечала бывших подданных. Взгляд её был намертво прикован к Артёму, а мысли заняты тем, чтобы не забывать вовремя переставлять ноги. Кайсара выжила, но, побывав в постели принца, больше не была уверена, что это счастье.

Артём толкнул рабыню на стул и сунул ей в руки бокал:

– Выпей, крошка, тебе нужны силы. Мы ведь ещё не закончили.

Сабира послушно глотнула вина и опустила голову, с трудом сдерживая рвущийся из горла крик. Ощутив её дикий иступлённый страх, маг довольно ухмыльнулся, принял от Джомхура кубок и провозгласил:

– За провинцию Харшид, вернувшую мне драгоценного родственника!

Кубки и чаши взмыли вверх, и нестройный хор пропел:

– Да здравствует повелитель Камии! Да продлятся дни его во веки веков!

– Спасибо, славные жители Бэриса, – промурлыкал Артём и отеческим тоном добавил: – Живите в ладу с моим наместником, и вы не навлечёте бедствий на Харшид.

Принц пригубил вино, поставил кубок на стол и обратился к Сабире:

– Пора, кошечка, навестить моего любезного братца.

Кайсара поставила кубок на стол и тяжело поднялась. Схватив её за руку, Артём улыбнулся Джомхуру и прогулочным шагом направился к дверям. Сабира чувствовала, как в предвкушении встречи принц дрожит от нетерпения, и не понимала, почему он не использует магию. Принц неторопливо шёл по залам и галереям, равнодушно смотрел на богатый интерьер, не замечая ни гвардейцев, салютующих ему алебардами, ни рабов и придворных, в едином порыве опускающихся ниц.

Они спустились на первый этаж, миновали чайный зал, галерею с портретами предков Сабиры и по крутой винтовой лестнице спустились в подземелья. Мертвенная тишина окружила мага и наложницу, словно жизнь неожиданно закончилась, и они вступили в царство вечного покоя. Слабо мерцали масляные светильники, молчаливые стражники тусклыми изваяниями застыли вдоль стен. Они бесшумно поднимали алебарды, приветствуя принца, и вновь замирали в сосредоточенной неподвижности.

Поворот, коридор, ещё поворот… Сабира устала и замёрзла. Атласные туфли на высоких тонких каблуках вязли в земляном полу, застревали в щелях между плитами, а прозрачное платье не защищала от могильного холода подземелья. Но Артём не обращал внимания на то, что рука наложницы стала ледяной. Он упрямо шагал вперёд, и в глазах его переливались яркие серебристые искры.

Наконец они добрались до двери, заложенной ровными рядами белого кирпича. Солдаты отсалютовали принцу и обеспокоено переглянулись: они знали, кто замурован в камере, и страшились гнева правителя.

– Уходите, – тихо сказал Артём, и стражники, сломя голову, бросились прочь.

Сабира тихо вздохнула: ей тоже хотелось убежать, но она больше не принадлежала себе и вынуждена была остаться на месте. Маг выпустил руку наложницы, положил ладонь на кирпичную кладку и прикрыл глаза. На его лице отразилась бесконечная мука, словно он собирался сложить голову на плахе, а не встретиться с братом. Но минуту спустя лицо принца разгладилось, губы искривила ядовитая улыбка. Он резко взмахнул рукой, впечатал кулак в стену, и во все стороны брызнуло каменное крошево. Сабира закрыла лицо руками и испуганно закричала: острые брызги рассекли кожу, изорвали тонкое платье, запорошили волосы. Артём проигнорировал вопли наложницы – сквозь неровный пролом он с любовью и ненавистью смотрел на друга.

– Привет. Как поживаешь?

Принц Камии шагнул в камеру, приблизился к узнику и остановился, ожидая ответа. Дмитрий с трудом поднял голову и посмотрел ему в глаза.

– Здравствуй, Тёма… Рад… что ты… очнулся, – с трудом шевеля потрескавшимися губами, прошептал он.

Артём пронаблюдал, как стремительно светлеют иссиня-чёрные глаза друга, и пренебрежительно похлопал его по щеке:

– Не унывай, братишка. Я заберу тебя.

Из груди Дмитрия вырвался хриплый смех, но принц щёлкнул пальцами, и смех оборвался. Цепи пропали, и измождённый узник камнем рухнул на земляной пол. Артём флегматично понаблюдал, как друг пытается подняться, а потом ногой перекатил его на спину и с деланным сочувствием осведомился:

– Тебе плохо, да? Ты не представляешь, как мне жаль.

– Мне тоже жаль тебя, Тёма, – выдавил Дмитрий и получил удар в живот.

– Не смей так разговаривать со мной! Я – принц Камии, а ты – никто! – взвизгнул временной маг, но, увидев, что друг потерял сознание, хмыкнул и повернулся к наложнице: – Мы отправляемся домой, пташка.

Стены камеры дрогнули, исчезли, и Сабира с удивлением огляделась: они оказались в огромном пустом зале, выложенном чёрно-белыми плитами. У стен были расставлены высокие скамейки с решётчатыми спинками, по углам раскинули ветви красные клёны в инкрустированных серебром кадках. Тяжёлые кованые люстры диковинными птицами замерли под потолком, а на небольшом возвышении, устланном ярко-синими коврами, словно тёмная скала возвышался рубиновый трон.

Принц Камии взбежал по ступеням, уселся в жёсткое кресло и закинул ногу на ногу. Сабира же, не получив никакого приказа, осталась стоять рядом с распластанным на полу Димой. "Сумасшествие какое-то", – растерянно подумала она и мысленно хлопнула себя по губам: после того, как сын Олефира несколько месяцев изображал шута, о безумии лучше было не заикаться, даже мысленно.

Артём уставился в потолок, поболтал ногой, о чём-то усердно размышляя, потом почесал затылок, перевёл глаза на друга и приказал:

– Очнись!

Сабира вздрогнула: повинуясь команде принца, Дмитрий открыл глаза и медленно сел.

– Как плохо ты выглядишь, братишка. Негоже монарху показываться на празднике в таком виде.

Временной маг взмахнул рукой, и на Диме появились чёрные брюки, белая шелковая рубашка и чёрный плащ с красным подбоем. Удовлетворённо кивнув, Артём склонил голову к плечу и непринуждённо заметил:

– Тебе всегда нравилась эта одежда, братец. Помнишь?

– Нет.

– А я помню. Встать!

Дмитрий сжал зубы и, превозмогая боль, поднялся на ноги. Артём напряжённо следил за его медленными движениями, а когда друг выпрямился, довольно кивнул, не сводя глаз с бусинок пота, блестевших на лбу.

– Я знаю, как быстро ты приходишь в себя, Дима, так что, лечить не буду, – ухмыльнулся он, перевёл взгляд на Сабиру и задумчиво протянул: – Ты тоже выглядишь не ахти, детка… Что бы такое с тобой сделать?

Затравлено всхлипнув, наложница рухнула на колени:

– Пощадите меня, повелитель!

– Успокойся, лапуля, – обворожительно улыбнулся принц. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Более того, сейчас мы тебя приоденем и отправим на бал. Потанцуешь со мной, крошка?

– Да, господин, – обречено кивнула Сабира и залилась слезами.

Артём моментально оказался рядом.

– Прекрати рыдать! – прошипел он, нависнув над невольницей, и с размаха залепил ей пощёчину.

Наложница упала на бок и инстинктивно поползла в сторону, стремясь оказаться подальше от разгневанного хозяина. Артём же презрительно фыркнул:

– Ты добровольно согласилась ублажать меня, детка, так изволь держать слово. Или ты больше не хочешь жить?

Сабира похолодела: по глазам принца она видела, что достаточно сказать: "да" и мучения кончатся, но как же страшно было расставаться с жизнью. Она представила своё бездыханное тело, трупные пятна на ухоженной, нежной коже и едва не взвыла от ужаса. "Лучше в постели с принцем, чем в могиле!" – решила она и поспешно встала на колени:

– Простите, господин.

– Ты моя лапушка, – рассмеялся Артём и игриво дёрнул Сабиру за косу. – Правда, она у меня прелесть, братец?

– Конечно, Тёма.

Дмитрий с горечью посмотрел на коленопреклонённую женщину и отвернулся.

– Не стоит рыдать, братишка. Девочка получила то, что заслужила, и понимает это. Правда, Сабира?

– Да, господин.

– Вот видишь, Дима, она всем довольна.

Артём рывком поднял женщину на ноги и провёл рукой по её спине. Кайсара послушно изогнулась, подставляя тело ласкам принца, и изумлённо вскрикнула: прозрачное платье потемнело, став тёмно-синим. Оно обтянуло фигуру, как вторая кожа, а на оголившиеся руки и плечи легла серебристая газовая накидка. Длинные косы сложились в искусную причёску, шею и запястья украсили жемчуга и бриллианты, и лишь медальон с головой волка остался неизменен. Сабира выглядела ослепительно, правда, чувствовала себя по-прежнему усталой и разбитой – синяки и ссадины исчезли, но боль осталась при ней.

– Прелестно! – умилился принц, галантно подал наложнице руку и посмотрел на друга: – Не отставай, братишка.

Дима кивнул и, с трудом переставляя непослушные ноги, поплёлся следом за другом. Неприятности только начинались.

Бальный зал переливался тёмной радугой. На задрапированных чёрным шелком стенах искрились мириады крошечных звёзд, под потолком ярко светились люстры-луны, словно ясное ночное небо изогнулось над каменными плитами пола. На золотых цепях покачивались остроносые ладьи, в которых сидели и стояли музыканты. Тихая, ненавязчивая музыка обволакивала камийцев, мирно прогуливающихся по бальному залу. Пёстрые наряды, щедро отделанные золотом и драгоценными камнями, делали их похожими на ожившие новогодние ёлки. Придворные и гости заносчиво косились друг на друга, перекидывались ничего не значащими фразами и то и дело поглядывали на свиту правителя, молчаливой кучкой стоящую неподалёку от входа. На общем блистающем фоне наряды друзей принца выделялись, как скалы среди цветущего луга. Странно было видеть великого целителя, сменившего солнечный балахон на простые синие штаны и клетчатую рубашку. Да и меч за спиной господина Ричарда смотрелся неуместно на праздничном балу. А уж о боевой наложнице и говорить нечего: Маруся в сером замшевом костюме воина была единственной женщиной в зале. Только каруйский граф выглядел более-менее привычно, правда, его простой камзол цвета воронова крыла подходил скорее для рядового обеда, чем для чествования правителя Камии.

Когда Артём вошёл в зал, камийцы на секунду замерли, а потом разразились приветственными криками:

– Да здравствует повелитель Камии! Слава великому сыну Олефира!

Принц одарил вассалов снисходительным кивком, благодарно улыбнулся Кристеру и взмахнул рукой. Шёлковые стены колыхнулись, и по натёртому до блеска паркету, грациозно покачивая бёдрами, заскользили наложницы в лёгких, как сумеречная дымка нарядах. Камийцы зааплодировали, а потом стали хватать приглянувшихся девушек за руки, выбирая партнёрш для танцев и любовных утех.

Пока гости распределяли красоток, Валечка, Ричард и Маруся во все глаза смотрели на Дмитрия. Их друг, несмотря на богатые одежды, выглядел бледным и усталым. И, самое страшное, равнодушным. Он стоял позади Артёма и Сабиры и без всякого интереса смотрел на окружающее его великолепие. В какой-то момент Димин взгляд мазнул по лицам друзей и… проследовал дальше.

– Он совсем ничего не помнит, – с горечью прошептала Маруся, и Ричард ободряюще сжал её руку:

– Главное, он с нами.

– Не уверен, – буркнул Солнечный Друг. – Похоже, Тёмочка что-то затеял, и меня это беспокоит.

– Начнём, господа! – внезапно крикнул Артём, и под звёздными сводами грянула весёлая музыка.

Временной маг сгрёб Сабиру в охапку и закружил в стремительном залихватском танце. Измученная наложница задохнулась от ужаса. Зал закачался и завертелся, а разноцветные звёзды слились в сплошную радужную полосу. "Только бы не упасть!" – твердила себе Сабира, из последних сил повторяя за Артёмом замысловатые па.

К правителю присоединились остальные камийцы, и блестящая толпа заколыхалась, словно пульсирующая гора драгоценностей. И только пятеро остались неподвижными серыми скалами на краю пляшущего людского моря.

Бастиар поедал глазами брата принца: Дмитрий явно был родственником Олефира, причём очень близким, и это вселяло в его сердце надежду. "Интересно, почему другие не видят сходства?" – растерянно подумал он, пробежал глазами по залу и повернулся к новым друзьям, но те не обратили на него внимания. Их взгляды были прикованы к Диме. Валечку, Ричарда и Марусю отделяли от него всего несколько шагов, но они никак не решались сделать их, потому что не знали, как начать разговор с другом, забывшим прошлое.

– Почему Тёма не представил его? – тихо спросил Ричард. – Бросил у дверей как раба.

Маруся вздрогнула, а Валечка подался вперёд.

– Не смей! – Инмарец удержал его за руку. – Сначала нужно понять, что задумал Тёма.

– Он не вылечил его!

– Вижу, – процедил Ричард и настойчиво добавил: – И всё же не стоит с наскока влезать в разборку Смертей.

– Плевать!

Валентин выдернул руку и решительно направился к другу.

– Что он творит? – расстроено пробормотал инмарец, и Маруся, положив ладонь на плечо мужа, чуть сжала пальцы и шепнула:

– Лучше посмотри на Артёма.

Ричард обернулся: принц танцевал с Сабирой, но его горящие ненавистью глаза раз за разом возвращались к Дмитрию. "Что происходит, Тёма? Он же твой друг!" – в отчаяние подумал инмарец и вздрогнул, ощутив насмешливый взгляд шоколадных глаз.

Тем временем Валентин приблизился к другу и встал перед ним, засунув руки в карманы джинсов. Дмитрий отчуждённо взглянул на рыжеволосого мужчину, привалился к стене и устало смежил веки: поход по коридору отнял последние силы, и ему невыносимо хотелось есть и спать.

– Здравствуй, пропащая душа, – покачиваясь с пятки на мысок, произнёс Валечка и улыбнулся.

Дима приоткрыл глаза:

– Мы знакомы?

– И давно, – кивнул землянин и, покусывая губы, добавил: – Знаешь, Дима, мне не хочется думать, что ты всё забыл.

– Тем не менее это так.

– Брось. Соберись и вспомни. Ты не мог забыть Стасю, Лайфгарм и всё остальное.

Голубые глаза распахнулись, и в них засветилось любопытство:

– Кто ты?

– Солнечный Друг.

– Я слышал о тебе. Ты всемогущий целитель.

– Да бог с ним, с целительством, – раздражённо отмахнулся землянин. – Главное – я твой друг, Дима!

– Тогда скажи, кто я?

– Ты – король Годара, Смерть и лучший маг Лайфгарма.

Дмитрий сипло рассмеялся, но почти сразу смех перешёл в натужный кашель. Прикрыв рот ладонью, маг сгорбился и опустил голову.

– Я помогу! – воскликнул Солнечный Друг, положил руку ему на грудь, и в тот же миг рядом с ними оказался Артём.

Сверкая ледяными глазами, он оттолкнул Валентина и с нажимом произнёс:

– Дима не нуждается в лечении!

– Перестань дурить, Тёма. Он едва жив! Я должен помочь ему. Я – целитель!

– А я – принц Камии! И я буду решать, что хорошо для моего брата! – гаркнул временной маг, и Валя задохнулся от возмущения:

– Брата? С каких пор он стал твоим братом?

– Не твоё дело, Солнечный Дружок!

– Моё! Он – мой друг!

– Сожалею, но друга ты потерял. Димы уже нет! Считай, что он умер!

– И это говоришь ты? – взорвался землянин, и его гневный голос громовым раскатом пронёсся по бальному залу.

Музыка резко оборвалась, пары остановились, и воцарилась тишина. Гости и рабы в безмолвном недоумении уставились на дерзкого целителя, смеющего повышать голос на самого повелителя Камии.

– Ты окончательно свихнулся, если собираешься убить человека, который столько раз спасал твою жизнь! – кричал Валентин. – Дима вытащил тебя из Вилина! Он едва не умер, спасая тебя! Да, что там Вилин! Вспомни Керонский замок! Он прыгнул через голову, чтобы защитить тебя от…

– Я всё помню! – раздувая ноздри, яростно прошипел Артём. – Он всё делал нарочно! Он хотел, чтобы я убил Олефира! Он заставил меня убить любимого магистра! Он умрёт, и смерть его будет долгой и мучительной!

– Опомнись! Ты всё перепутал, Тёма! Олефир заманил нас в ловушку! Ты – его жертва! Он свёл тебя с ума и заставил убивать!

– Заткнись!!! – не своим голосом заорал временной маг, шагнул к землянину и… наткнулся на инмарскую сталь.

– Я не позволю тронуть Валю! – хладнокровно изрёк Ричард. – Сначала убей меня!

Артём отступил, развернулся к Дмитрию и свирепо сузил глаза.

– Это ты виноват! Ты поссорил меня с друзьями! – прорычал он и наотмашь ударил друга по лицу.

Дима мешком повалился на пол, а Артём крутанулся на каблуках и вперил взгляд в Ричарда и Валентина.

– Не смейте приближаться к нему! Это моя игрушка! – Он потряс в воздухе кулаком и вперил грозный взгляд в Бастиара: – А ты что отлыниваешь от веселья? Бери наложницу и танцуй! Нечего стены подпирать!

– Как будет угодно Вашему высочеству, – поклонился граф, ободряюще улыбнулся бледной как привидение Марусе и поманил к себе ближайшую наложницу.

Легкокрылым мотыльком девушка метнулась к Бастиару и с готовностью скользнула в его объятья. Граф стиснул тонкую талию, заглушив болезненный стон грубым поцелуем, а потом вопросительно взглянул на принца.

– Продолжай в том же духе, – удовлетворённо кивнул Артём и, как ни в чём ни бывало, направился к Сабире.

– Увидимся позже, господа, – угрюмо бросил Бастиар, коротко поклонился и вместе с наложницей влился в разноцветную толпу.

Музыка зазвучала вновь, пары заскользили по паркету. Кружась по залу, камийцы старательно отводили взгляды от целителя и камийской мечты, с растерянным видом застывших над неподвижным братом принца.

– Тёма окончательно спятил, – с горечью прошептал инмарец.

– Мы не можем помочь ни ему, ни Диме, – скорбно откликнулся Солнечный Друг.

– Хорошо, что Стася этого не видит, да и Вереника тоже. – Маруся подошла к мужу и взяла его за руку. – Нужно рассказать Диме о его прошлом. Нам до Артёма не достучаться, а вот он… Он сможет!

Валентин устало потёр лоб и скривился:

– Легко сказать – трудно сделать. Боюсь, Тёма не допустит душевных бесед со своим "братом".

– Мы должны попытаться! Если Дима вспомнит, кем был – всё встанет на свои места!

– А магия?

– Тёма будет слушаться его и без магии!

– А вот в этом я совсем не уверен, – буркнул Ричард и покосился на Артёма: – Вон как на нас зыркает!

Маруся и Валечка повернули головы, и принц Камии лучезарно улыбнулся им. "Последний раз говорю: оставьте мою игрушку в покое. Марш танцевать!"