Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 64 страниц)
– Бис! Бис! Еще! – кричали, когда музыка закончилась, не желая так быстро отпускать их со сцены, и Алиса, обернулась на своих друзей, часто дышавшая, но невероятно довольная и радостная. Мику в ответ на ее молчаливый вопрос только громко ударила по медным тарелкам, соглашаясь сыграть еще раз, да сам Эдвард вполне мог повторить эту мелодию еще раз. Только остаться на заднем плане уже не получилось, девушка схватила его за руку и вытащила к самому краю сцены, поставив рядом с собой.
– Давай зажжем?! – радостно улыбаясь, спросила Алиса, и пальцами провела по струнам гитары, – Вместе?
– Зажжем! – улыбнулся Эдвард, но от этой фразы перед глазами на секунду встал образ огнеметных подразделений, волной пламени идущих по городским улицам, но исчез он так же быстро, как и проявился, осталось только счастливое лицо его возлюбленной, только у него и искавшей поддержки, – Ярче солнечного света!
Музыка была страшным оружием, и захватывала человеческие души тем быстрей, чем лучше звучала, а голос Алисы, казалось, проникал в самую глубь, никого не оставляя равнодушным. Не было ничего, ни проблем, ни забот, ни раздумий. Не было «Совенка», не было окружающего мира, не было последнего дня и финала этой смены, были лишь только они. Здесь, на этой сцене под быстро темнеющим небом, с гитарами в руках и песней на устах. Только тугие струны инструмента под пальцами, счастливое лицо его девушки и звуки ее голоса. Была толпа перед ними, хором подпевающая и двигавшаяся в ритме музыки.
Наверное, у них получилось. Хотели показать лучшее выступление в лагере, и оно действительно оказалось таким. Восторг не утихал даже тогда, когда все трое откланялись, и спустились со сцены под всеобщие овации.
– Это было так здорово! Я в таком восторге! – Алиса, все еще под впечатлением тех эмоций, какие захватили ее на сцене, никак не могла успокоиться, прыгая чуть ли не на каждом шаге, – Все получилось! Теперь можно!
– Что можно? – больше всего ему нравилось смотреть, как радуется эта девушка, все остальное на этом фоне не казалось сколь-либо значительным.
– Как что? – Алиса рассмеялась, – группу свою собирать! Ты же видел, как все здорово вышло! Мику! Мику! Так все здорово! – девушки, счастливо смеясь, обнялись, а секунду спустя вдвоем повисли и на не ожидавшем ничего подобного Эдварде, чуть не повалившегося от неожиданности.
– Все просто великолепно! – Мику от переизбытка эмоций даже поцеловала Эдварда в щеку, заставив моментально смутиться, – А теперь идите танцевать! Ну же! Давайте! – подтолкнув их к остальным, японка кинулась назад к сцене. Потратив время только на то, чтобы нацепить на голову наушники с микрофоном, она сразу включила какую-то бойкую электронную мелодию, – «Совенок»! Сегодня у нас последний день последней смены! Последние танцы! Только давайте не будем грустить! Сегодня мы веселимся! В следующем году мы все вернемся сюда, чтобы встретиться вновь!
Лагерь действительно нисколько не горевал о том, что подходил к концу последний день смены, наоборот, все были счастливы и довольны. Танцевать, конечно, почти никто не умел, но это никому и не мешало. Даже серьезный до невозможности Шурик, весело дрыгал руками и ногами под ритмичную музыку. Отставал только от Ульяны, выглядевшей так, словно перебрала стимуляторов, и никак не могла успокоиться. Только им двоим было не до танцев, заряд эмоций и так был настолько сильным, что сильнее, казалось, испытать невозможно. Обняв Алису, Эдвард сидел с ней на скамейке на самом краю площади, наблюдая за всеми остальными. Девушка, забравшись на скамейку с ногами, улеглась у него на груди и даже ничего не говорила, все-таки устав от напряжения на сцене и кипевших в ней эмоций, сейчас постепенно отходя от всего этого.
Мелодия изменилась, и Эдвард удивленно поднял голову, узнав ее. Именно под эту музыку они с Алисой впервые поцеловались. Вальс, звучавший непривычно и странно после того бойкого темпа, под который все веселились.
– А сейчас у нас немного романтики! – заявила Мику в микрофон, – У нас у всех осталось не так уж много времени, чтобы сказать самые нужные слова! Если они есть у вас, нет лучшего повода, чем этот!
– Твоя мелодия, – улыбнулась Алиса, тоже ее узнав, – Кажется, только сегодня это было…
– Так давай повторим, – он кивнул, – Ты же помнишь, чему я тебя учил?
– Перед всеми? – девушка засмущалась, – Ты же видишь, никто не танцует…
– И никто не поет так, как ты, – заметил в ответ, поднимаясь и протягивая ей руку, – Пошли…
Этот танец он смог бы исполнить даже с простреленными ногами, без музыки и на раскаленном песке, но, держа любимую девушку, никак не мог убрать улыбки со своего лица. Несколько простых движений, сначала медленных, поскольку Алисе требовалось больше времени, чтобы настроиться, но потом все быстрее и быстрее, входя в привычный темп танца. Так танцевали на балах в его родном замке и при королевском дворе под звуки живого оркестра дамы в дорогих платьях и кавалеры в военных мундирах и придворных нарядах, но все это не выглядело настолько настоящим, настолько живым. Уже не помнил, когда в последний раз испытывал столь сильные чувства и настолько сливался с музыкой, забывая обо все вокруг. Им даже освободили место, круг в самом центре площадки, наблюдая за ними почти в полной тишине. И даже вожатая, сложив руки на груди, с улыбкой смотрела за их танцем.
– Вот и все… – улыбнулся Эдвард самыми кончиками губ, когда музыка закончилась, а пионеры взорвались овациями, – Алиса…
– Молчи, – девушка тоже улыбалась, – просто скажи, что любишь меня…
– Больше жизни…
====== Осознание. Глава 36. Финал истории. ======
Глава 36. Финал истории.
– Ты не замерзла? – спросил Эдвард, – обнимая идущую рядом с ним девушку за плечи, но она отрицательно покачала головой, несмотря на то, что идущий с реки ветерок явно был прохладнее лагерного воздуха.
Танцы уже закончились, но многие расходится стали только после прямого указания вожатой, объявившей об окончании вечера и еще раз напомнившей, что на следующий день, прямо с утра, состоится отъезд смены из лагеря, заодно и попросившей, чтобы никто не проспал и ничего не забыл.
– Нет, все хорошо, – девушка прижалась к его плечу и посмотрела на него своими удивительными янтарными глазами, – Не хочу просто уходить…
– Так мы уже, считай, ушли, – Эдвард улыбнулся и кивнул головой на ее домик всего лишь в нескольких шагах от них. Внутри уже горел свет, значит, Ульяна успела вернуться и теперь дожидалась своей соседки.
– Ты не понял… – девушка даже улыбнулась, – Эд, порой ты простых вещей не понимаешь. От тебя не хочу уходить… Останься с нами, ладно?
– И как ты думаешь, через сколько времени вожатая явится сюда по мою душу и в поисках ответа, чего это я делаю ночью у девушки в доме? – он улыбнулся, – Не хочу все портить в последний момент.
– Да все равно… – надула губы Алиса, – ты же уже ночевал у меня в кровати! Хоть ничего и не было… Дурак, в общем…
Он только улыбнулся и крепче ее обнял. Действительно, стоит считаться с мнением одного человека, когда с другой стороны стоит его любимый человек, с каким, может так оказаться, что проводит последние часы собственной жизни? Стоит ли думать о таких мелочах и можно ли отдаться своим естественным желаниям, порожденным тем безумной и бессмысленной реакцией человеческого мозга, для которой придумали воспетое в легендах название «любовь»? Несколько минут единения, способные стать точкой в их отношениях, сладкой, счастливой, но все же последней, за которой их разорвут по разные грани миров.
– Нельзя, – покачал он головой, – Я не позволю себе так поступить с тобой. Возможно, тебе потом придется жить дальше…
– Дурак! – еще раз повторила девушка, – Я, тут значит, сама прошу, а ты…
– А я помню, что такое честь! – твердым тоном ответил Эдвард, – И даже когда у человека не остается вообще ничего, у него может остаться честь… И…
– Не продолжай, – Алиса улыбнулась, – Ты все-таки странный, но ты здорово целуешься, – и крепко его поцеловала, – Завтра тогда приходи пораньше…
– Зачем? – он еще чувствовал вкус ее губ, и сразу не сообразил, что она хочет.
– Как «зачем»? – девушка усмехнулась, – Сумки поможешь отнести. Честь у него… А как помочь, так сразу «зачем»…
– До завтра, – Эдвард проводил ее до самых дверей и даже успел кивнуть Ульяне, показавшейся в проеме, прежде чем снова остался один на крыльце, наедине только с собственными мыслями.
Сразу идти в домик к вожатой не хотелось, и ноги сами понесли его к пляжу, сейчас, как и прежде в такие моменты, пустому и ветреному, только покрытая рябью река чуть заметно шелестела о песчаный берег. Здесь никто не мешал думать, а ему сейчас именно это и было нужно. Успокоиться и разобраться в собственных мыслях, крутившихся в голове со скоростью центрифуги, разбиваясь вдребезги, сцепляясь друг с другом в жестоких схватках «за и против», отчаяние и слабые надежды, логика и разум против сердца и эмоций, безумие против порядка, долг и клятвы, слабость и вера. Голова казалась эпицентром ядерного взрыва, где даже элементарные частицы сходят с ума, высвобождая спрятанные в них массы энергии в безумном порыве всеразрушающей ударной волны.
– Я слишком многое понял, чтобы жить как прежде, – наконец, покачал он головой, опуская взгляд к песку под ногами, – Как… быть… дальше…
– Эд, ты опять здесь? – знакомый голосок заставил его улыбнуться краешками губ, – Ты часто сюда приходишь, чтобы подумать?
– Иногда, – кивнул головой и повернулся к Юле, шлепавшей босыми ножками по влажному песку, – Я рад, что с тобой все в порядке.
– Со мной мало что может произойти здесь, – девушка махнула хвостом и грустно улыбнулась, – Но спасибо, что волновался за меня. Эд… Я должна сказать тебе… Это важно, но, боюсь, тебе будет больно это услышать.
– Что? – может быть, хоть какая-то определенность в будущем заставит его успокоиться и не тешить себя пустыми надеждами, снова и снова пробиравшимися в его сознание, не давая трезво взглянуть на вещи.
– Ты не сможешь завтра сесть в автобус, – честно сказала девушка, – Я снова слышала тот голос. Тот, который рассказал о тебе и велел привести сюда. Он сказал, что твой путь здесь почти закончен, надо возвращаться.
– Оставить Алису здесь одну? – Эдвард снова перевел взгляд на землю, – Как я и думал… И все равно надеялся… Как понимаю, права решать здесь у меня нет?
– Нет, – девушка покачала головой, – Я была бы рада тебе помочь, но не могу.
– Ты и так сделала для меня намного больше, чем можно представить, – он отрицательно покачал головой, – было бы кощунством просить у тебя что-то еще. Значит, завтра все закончится?
– Угу, – кивнула Юля, подходя ближе и беря его за руку. Эдвард чувствовал, как ее хвост касается его ноги, покачиваясь из стороны в сторону, – Когда смена уедет из лагеря, ты вернешься в свой мир. Голос сказал, что у тебя там остались незаконченные дела, и их нельзя оставить незавершенными.
– Дела будут всегда, – заметил Эдвард, – хотя, у меня там действительно осталось еще несколько сердец, какие надо остановить…
– Ты опять будешь убивать? – разочарованно протянула Юля, – Неужели тебе это важно?
– Ты думаешь, у меня есть выбор? – он даже рассмеялся, – Я не могу просто так прийти и сказать, что все, закончили, мне надоело. Мой мир слишком отличается от вашего, любого, кто не будет себя защищать, разорвут на части и сожрут. Мы вынуждены воевать, и если мы перестанем убивать, то убьют тогда нас…
– Тяжело это слышать, – Юля посмотрела на него своими большими глазами, грустно опустив ушки, – Это же…
– Не суди других, если не можешь их понять, – он только покачал головой, – радуйся тому, что тебе не пришлось на собственном опыте все это испытать. И… спасибо за предупреждение, теперь хотя бы все ясно.
– Завтра еще увидимся, – пообещала Юля, прежде чем снова оставить его одного. И Эдвард, уже зная, что ждет его впереди, тоже решил, что пора возвращаться к домику вожатой.
Ольга Дмитриевна уже спала, судя по выключенному свету, так что не стал ее будить, осторожно пробравшись внутрь и забравшись под одеяло. Закрыв глаза, он еще долгое время лежал, раздумывая обо всем случившемся за эти две недели, но постепенно сон все-таки взял свое, и сознание медленно поглотила тьма.
Бутылка, словно нарочито медленно вращаясь и разбрызгивая остатки своего содержимого, пролетела через всю комнату и с громким звоном разбилась о запертую дверь.
– Горите вы все в Бездне! – заорал Эдвард пьяным голосом, не став даже тратить время на то, чтобы открыть дверцу бара и просто выбил стекло ударом кулака, вытаскивая оттуда новую бутылку. Запаянная крышка никак не желала поддаваться, и, не став себя утруждать, вытащил из кобуры пистолет, приставил к горлышку и отстрелил первым же выстрелом. Пенящаяся жидкость тут же брызнула наружу, и Эдвард приложился к бутылке, царапая губы об острые сколы. Алкоголь жег царапины, но эта боль казалось слишком мелкой, чтобы обращать на нее хоть сколько-то внимания. Он пытался залить другую боль, разрывавшую его изнутри, но, даже напившись до совершенно свинского состояния, все равно не мог ее заглушить, – Горите! Горите все! Святое Небо, что же за дрянь! – размахнувшись, запустил в стену и эту бутылку.
– Господин! Что с вами?! – дверь открылась, и в комнату вошел один из его командующих. И сразу же пригнул голову, когда бутылка разбилась с громким звоном, забрызгивая все вокруг крепким алкоголем.
– Пошел прочь! – заорал Эдвард на него, – Кто позволил войти?! – он вытащил из барного шкафчика новую бутылку, сбив горлышко о край стола и прикладываясь к ней, не обращая внимания на то, что льющийся алкоголь заливал мундир, – Прочь! Не желаю никого видеть!
– Господин! Что с вами происходит?! – не отреагировав на его приказ, офицер подошел к Эдварду и попытался забрать бутылку, но наткнулся на направленный ему в лицо ствол пистолета, – Матерь Земная, господин! Эдвард! Что ты устроил?!
– Что я устроил?! Что?! Устроил?! Ты давно не выходил из своего кабинета?! – заорал Эдвард на него отбрасывая пистолет в сторону и даже не пытаясь сдерживать эмоции, – Тогда выгляни наружу, сходи в город и посмотри! Они ненавидят меня! Они все! Святое небо! Я монстр! Чудовище!
– Что на тебя нашло, Эдвард! Какого демона ты все это устроил?! – офицер все-таки выхватил бутылку и отбросил ее в сторону, – Зачем так напиваться?
– Пустота, – покачиваясь, по слогам произнес Эдвард, – Внутри только пустота. И ничего. Ее нельзя заполнить… У меня была цель… Я хотел защитить этих людей. Спасти, дать им шанс… А они пытаются меня убить. Они поднимают оружие против меня. Даже те, кто никогда меня не видел, ненавидят меня. Мной пугают детей… Понимаешь? Пугают этих ничего не понимающих молокососов, приучая их бояться меня как монстра… И они, демон их раздери, правы… Отдай мне бутылку! Я хочу упиться, чтобы не думать об этом!
– Хватит пить! – заявил офицер, снова удерживая его, – Господин, мы через все прошли вместе с вами, и пойдем дальше, если потребуется. Осталось совсем немного! Вы сами этого говорили, совсем немного и все закончится. Мы наконец-то получим мир…
– Мир… – процедил Эдвард с ненавистью, – Для кого? Для кого этот мир? Я до самого конца цеплялся за эту цель, но теперь не вижу ее. Я устал сражаться. Устал ничего не чувствовать… Мир? Может ли мир быть моей целью? Я только и умею, что воевать, забыл уже обо всем другом. И те, за кого я воюю, не примут меня. Навсегда останусь для них кровавым монстром!
– Двадцать семь миллиардов солдат ждут вашего приказа, господин! – офицер даже встряхнул его, заставляя смотреть в глаза, – Крупнейшая армия из всех, когда-либо созданных! И все они готовы умереть за вас! Вы вели нас через огонь и смерть, но отступить сейчас, когда конец так близок?! Неужели вы можете предать нас после всего?!
– Нет, – Эдвард посерьезнел, – Мы дойдем до конца, но сейчас я хочу совсем другого… Я надеюсь, что не вернусь из того сражения… Что Смерть, забравшая у меня столь многих, и которой я служил столь верно, все-таки заберет теперь меня… Я не хочу больше жить… Жить будете вы… В мире, оплаченном кровью. Мне больше нет места… среди живых…
– Эдвард, просыпайся, – в этот раз его разбудил не будильник, а голос вожатой, склонившейся над его кроватью, – Вставай, а то уедем без тебя…
– Уже? Ольга Дмитриевна, мне кажется, вы сегодня раньше обычного… – ему банально не хотелось вылезать из одеяла. Не хотелось покидать лагерь. Не хотелось уезжать от Алисы.
– Конечно, раньше, ты что, на линейке не был? Ах, ну да, не был, – она покачала головой, – У нас сейчас сборы, а через час уже должны отсюда уехать, так что поторапливайся, у нас мало времени. Да, форму оставляй, можешь одевать свою одежду, – добавила вожатая, прежде чем вышла за дверь.
– Форму оставляй, – сухо повторил за ней Эдвард, с грустью посмотрев на уже ставшие привычными рубашку и эти дурацкие шорты, от которых пользы было ровно столько, сколько закрывали нижнее белье.
Комбинезон, аккуратно сложенный, лежал на нижней полке шкафчика, а еще ниже стояли его керамитовые сапоги, кем-то аккуратно вычищенные и надраенные, чуть ли не блестевшие на солнце. Эдвард улыбнулся, представив, как Ольга Дмитриевна, распекая его за беспорядок, сама вычищает сапоги от грязи щеткой. Поразительно, что о нем здесь действительно заботились.
Нейроподключение привычно подходило к своим контактам, с короткими болевыми импульсами в окончаниях при каждом новом активированном разъеме. Комбинезон наверняка очень странно выглядел на фоне местной одежды, но ничего лучше у него все равно не было. Аккуратно заправив свою кровать и сложив стопочкой форму, оставив ее на одеяле, Эдвард вышел на улицу, где уже на аллеях толкались местные пионеры, одетые по погоде, но уже не в форме, а каких-то безрукавках, цветных шортах или хлопковых брюках. Многие оглядывались на его странный комбинезон, но вот обратить на него внимание вслух все-таки не решались.
У домика Алисы дверь распахнута настежь, и оттуда доносились звуки, похожие на борьбу, так что Эдвард заглянул внутрь, ожидая увидеть все что угодно, но обнаружил там Ульяну, сидевшую на чемодане и прижимавшую его крышку своим весом, пока Алиса пыталась его закрыть.
– Утро доброе, девушки, – сообщил о своем появлении, прервав этот явно занимательный процесс, – Кого вы там пытаетесь спрятать?
– Твое чувство юмора! – огрызнулась Алиса, – Эд, иди сюда! Никак не пойму, что с ним делать. Вроде же все влезло, когда сюда приехала, а сейчас он никак не хочет закрываться! И я не представляю, что мне с ним теперь делать!
– Дай посмотреть, – Эдвард жестом согнал Ульяну с чемодана, обнаружив внутри кучу скомканных и набросанных вещей, – Алис… А ты не пробовала свои вещи аккуратно складывать?
– Лень, – честно заявила рыжая без всякого раскаяния в глазах, – Все равно на месте все разбирать. Лучше помоги застегнуть!
– Святое Небо, – только головой покачал, но спорить с девушкой не собирался. Снова закрыв крышку, со всей силы прижал половинки друг к другу, так что чемодан жалобно заскрипел. И теперь Алиса все-таки смогла застегнуть молнию, теперь выглядевшую так, что в любой момент могла сразу расползтись в стороны.
– Вот хоть зачем-то ты, да и нужен, – Алиса улыбнулась и критично еще раз его самого осмотрела, – Знаешь, когда ты в первый раз сюда приехал, я подумала, что это какая-то заграничная мода. А вот теперь уже и не знаю, что и думать. Это вещи на самом деле из твоего мира?
– Получается, что так, – он погладил Ульяну по голове, возившуюся с парой тяжелых сумок явно ей не по плечу, – Скоро все отсюда уедем, и эти вопросы уже не будут столь важны.
– Дурак! Только еще скажи, что ты не так важен, – сразу насупилась Алиса, – Ой! Я же чуть не забыла! Эд, возьми, это тебе… – смущаясь и краснея, протянула ему сложенный листок бумаги в клеточку, – В общем, это… Там мой адрес, домашний телефон и… имена родителей моих… приемных, где работают, и тоже их рабочие телефоны. В общем, все координаты, какие только могу оставить… Если… Если будет возможность…
– Конечно, – он обнял девушку, уже готовую расплакаться, – Я обязательно тебя найду, я же обещал.
– А может, все-таки… – уже хотела было попросить девушка, но раздался еще один сигнал горна, от которого Ульянка подскочила как ошпаренная.
– Все! Пошли! Сейчас отъезжаем! – мелкая попыталась одновременно поднять обе свои сумки, но ей это явно было не по силам. Эдвард только улыбнулся, взял чемодан Алисы и одну из ее сумок, а вторую у мелкой забрала подруга. И таким составом все двинулись к остановке, где уже собирались все остальные пионеры, наполняя воздух веселым гвалтом. Сейчас их ждало сразу несколько автобусов, и возле одного, все с тем же странным номером «четыреста десять», Ольга Дмитриевна собирала свой отряд. Их троица оказалась последней.
– Вот и все в сборе, – немного волнующимся голосом сказала вожатая, кивнув Эдварду, – Ваша смена закончилась, и я надеюсь, что останется у вас в памяти, а может быть, еще и вернетесь в следующем году. Вы все показали себя настоящими пионерами, честными, готовыми помочь, преданными и верными, и я очень рада, что вас всех в этом году узнала… – она остановилась, проглотив подступившие слезы, и все-таки нашла в себе силы продолжить, – А сейчас нам уже пора разъезжаться. Будьте внимательными, ведите себя хорошо и постарайтесь не растерять друг друга за этот учебный год. Я буду очень рада вас всех видеть в следующей смене… Так, а теперь давайте к делам насущным… Эдвард, иди первым, поможешь девушкам потом с чемоданами.
– Ольга Дмитриевна… – он с трудом разлепил свои губы, – я не поеду сейчас с вами.
– Как это? – удивилась вожатая, посмотрев на него не понимающим взором, – А как же ты…
– Уеду… Меня заберут… приедут за мной, – он с трудом подбирал слова, крепко-крепко сжав руку Алисы, никак не в силах смириться с мыслью, что вот и настал конец его времени в этом лагере, о котором не просил, но которое действительно стало едва ли не самым счастливым моментом в его жизни.
– Родители заберут? – вожатая улыбнулась, и Эдвард нашел в себе силы, чтобы кивнуть, – Тогда хорошо, так, Шурик, товарищ где твой? А, вот ты… Тогда вы первые, поможете остальным, а я поговорю с водителем, сколько нам точно ехать…
– Значит, ты действительно не поедешь? – спросила его Алиса, так же крепко сжав его руку, – А может быть, все-таки сможешь? Ну, сядь с нами в автобус, поедем в город, там найдем тебе место…
– Я не могу… – он хотел кричать, рвать себе грудь, выть на несправедливость этого мира, но вместо этого только едва мог выдавливать из себя слова, не в силах оторваться от ее янтарных глаз, – Я действительно не могу…
– Но почему? – она уже не сдерживала слез, и единственное, что мог для нее сейчас сделать, так только крепко обнять, пытаясь запомнить эти последние мгновения, какие им остались до разлуки, – Почему ты не можешь?
– Потому, что сейчас я должен вернуться… – как же это глупо звучало, слишком абсурдно, чтобы казаться правдой, но и слишком реально, чтобы пытаться не обращать на это внимание.
– Почему ты вечно всем все должен?! – закричала на него Алиса, но быстро успокоилась, заметив, как на них смотрят все остальные, – А я… А как же я?
– Я найду тебя, – пообещал Эдвард, – клянусь Небом и Землей, найду. Весь мир перерою, но найду… только не сейчас…
– Тогда я останусь с тобой! – заявила она, – И все! Если ты там должен к себе вернуться, то вернусь с тобой! Все равно куда!
– Нет, – он даже попытался ее оттолкнуть, – Только не туда. Там тебе нет места. Ты не должна там оказаться. Не там…
– Алиса, ты идешь? – Ольга Дмитриевна подошла к ним, – Что вы так расстаетесь? Он же не на другую планету улетает, следующим летом опять увидитесь.
– Конечно, – он сам улыбнулся сквозь слезы, – Алиса, иди уже…
– Ты обещал! – девушка уже плакала, не стесняясь, – Ты пообещал! Я запомню! У тебя адрес есть…
– Я не пообещал, – он покачал головой, – я поклялся.
– Эд, значит, остаешься? – к нему подошла Славя, сама грустная и расстроенная, такой он хотел ее видеть меньше всего, – Тебя родители отдельно заберут, да?
– Да, заберут… – он попытался выдавить из себя улыбку, – Прежде чем ты уедешь… Спасибо за все…
– Ты ведь не приедешь в следующую смену? – почему-то слишком серьезно сказала она, – Если то, что ты рассказал…
– Я не знаю, – не дал ей Эдвард договорить, – Я очень этого хочу, но не знаю, как все будет…
– Попытайся, ладно? – она улыбнулась и тоже его обняла, – Я буду ждать…
– Я не хочу прощаться, – ее волосы были удивительно мягкими на ощупь, так что даже далеко не сразу заставил себя ее отпустить, – Но… передай всем остальным, что я очень их люблю. И даже Ольгу Дмитриевну, – он улыбнулся сквозь слезы, и девушка улыбнулась ему в ответ.
– Конечно, передам, – кивнула Славя, поднимаясь в автобус, – Мы тоже тебя любим! Очень!
Двери закрылись. Автобус загудел своим примитивным двигателем и, выдав в воздух облако выхлопов, выехал на дорогу в самом конце уже тронувшейся колонны. Девушки махали ему из окон, проезжая мимо остановки, и он, с трудом сдерживая свои эмоции, махал им в ответ до тех пор, пока автобус не превратился в небольшую точку на дороге.
– Вот и все, – сказал он висевшему в небе солнцу, щурясь от его ярких лучей, и сел прямо у самого знака, закрыв глаза. Время тянулось медленно, а он даже не знал, чего ждать. Портала, яркой вспышки, чьего-то голоса или собственного накатывающего безумия.
– Ты готов? – тонкий Юлин голосок раздался совершенно неожиданно, словно она просто проявилась из воздуха рядом с ним, но он даже не стал открывать глаза, чтобы кивнуть. Девушка коснулась его лица кончиком хвоста, но моментально его убрала, – если хочешь, я могу дать тебе время еще немного… подумать… вспомнить.
– Нет, – он только вытащил из поясного кармана листок и крепко сжал в руках, – Делай, что должно…
И наступила тьма.
Первой вернулась боль. Страшная, размалывающая тело на тысячи острых, как лезвия, осколков, проникающая в каждый нерв, каждую клетку. Он судорожно вдохнул, прогоняя в легкие горький и рвущий горло воздух, отравленный дымом пожаров и радиацией, и все-таки смог раскрыть глаза.
Интерфейс на внутреннем забрале боевого доспеха шел рябью и сообщал о многочисленных повреждениях костюма и систем жизнеобеспечения. Кажется, его обожгло плазменным взрывом, и, как минимум, в трех местах была нарушен герметичность.
– Господин! Господин! Вы меня слышите?! Господин! – перед ним появилось забрало шлема медика, пытавшегося связаться по внутренней частоте, – Господин! Пульс есть… Сердцебиение есть… каналы мозговых импульсов… Господин!
– Я здесь. Я вернулся… – слабым голосом сообщил он, чувствуя, как легкие медленно наполняются кровью. Как минимум, пара осколков в них точно засела, и поврежденная система жизнеобеспечения никак не могла с ними справиться.
– Господин, нам надо уходить! – ему помогли подняться на ноги, стараясь оттащить назад, к сбитому кораблю, ставшей последней точкой их обороны, – командование попытается вытащить вас отсюда…
– Нет! – рявкнул он, сжимая правую руку. Теперь на ней тяжелая гидравлическая перчатка боевого костюма, но пустая. Там не было столь дорогой сердцу бумажки, и глаза сами против воли наполнялись слезами, – Дайте связь с адмиралом! Срочно.
– Они атакуют! – раздалось по общему каналу, – Они снова идут!
– Господин, надо уходить… – попытался уговорить его медик, но в следующую секунду его шлем превратился в кровавые брызги от попадания заряда крупного калибра. Оглянувшись, Эдвард увидел вражеских солдат, бегущих к ним по перепаханному падениями обломков обшивки корабля полю, уже заваленному телами солдат обеих сторон.
– Мне нужна связь с адмиралом! – пришлось переключиться на общий канал, – Срочно! – в руках все тот же пистолет с почти разряженным магазином и батареей, но этого хватит, чтобы забрать с собой еще нескольких. Выстрел, и ближайший переворачивается в воздухе от попадания импульсной пули в грудь. Еще один выстрел, и второй валится назад. Еще один, еще…еще…
– Связь получена! – сообщили по общему каналу и частота тут же изменилась.
– Эдвард! – старый адмирал даже говорил с трудом, уже истощенный длительным боем, – Продержитесь еще хотя бы минут пятнадцать, мы сумеем к вам прорваться!
– Нет, уводите все корабли, какие еще можно, мы проиграли этот бой, но не эту войну! Армия должна выжить! Слышите меня! Спасайтесь сами, я всего лишь еще один из солдат! – пистолет сообщил о закончившихся боеприпасах, и Эдвард раздраженно отбросил его в сторону, – Армия должна выжить! Моя жизнь уже не имеет значения! Адмирал, это приказ!
– Было честью сражаться рядом с вами, господин, – упавшим голосом сказал адмирал, – Мы вас не забудем.
– Сражайтесь, адмирал, еще ничего не закончилось, – Эдвард отключил связь.
Они уже были совсем рядом, но и он еще не был безоружен. Силовая шпага распорола воздух, и первый попавший под удар развалился пополам, потом переход, уход от вражеского оружия, и новый выпад, точно в лицо, раскроив пополам череп. Все уже решено, но это не значит, что сдастся так легко, дворянина так просто не убить. А они… они всего лишь мусор…
Его сбило с ног и подбросило в воздух, прежде чем снова с силой ударить об землю. Что-то огромное приземлилось совсем рядом с ним, и он, кажется, знал, что. А точнее даже, кто это был.
Монстр, похожий на демона из древних книг, крылатая тридцатиметровая уродливая тварь с огромной, ощерившейся треугольными клыками, пастью, радостно заревела, увидев свою добычу.
– И это все, на что ты способен, жалкий человечишка?! Я ждал большего, когда меня послали за тобой! – от звуков его голоса голова, казалось, разрывалась на части, а ушные перепонки готовы были лопнуть. Чистый язык Бездны, сочащийся тьмой, разрывал реальность с каждым новым словом.
– То есть, за мной послали именно тебя? – Эдвард активировал внешние динамики и встал на ноги, держа перед собой клинок, – Такую мелочь, как ты? Возвращайся к своим хозяевам и скажи, что я не желаю марать оружие о такого червя!
– Ты пожалеешь об этом! – заревел монстр, – Ты не умрешь! Но жизнь твоя отныне будет страданием! Смерть слишком простое наказание для того, кто посмел бросить вызов властителям этого мира!
Откуда ему было знать, что больнее ему все равно уже никто сделать не сможет. Боль физическая не страшна после того, как он потерял ее. Как снова остался один, не способный вернуть туда, в тот светлый мир под настоящим солнцем, где остался единственный человек, которого мог по-настоящему любить. И эта мысль жгла его гораздо сильнее, чем любая рана.
