Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 64 страниц)
– От тебя точно ничего не скроешь, – покачал головой Эдвард, удивленно посмотрев на девушку, – что не расскажешь, сама додумаешь. Никогда не думала в детективах работать?
– А что это вы тут шепчетесь? – к ним подсела Ульяна, и они оба сразу же отодвинулись друг от друга, хотя от мелкой рыжей все равно уже было не скрыться, – О чем разговариваете?
– Ни о чем особенно… – Эдвард пожал плечами, – Просто радуемся последним денькам в этом лагере.
– Да, – протянула Ульяна, тоже опустив голову, – жалко, что смена заканчивается так быстро. А так ведь все было здорово! Эд, ты ведь будешь мне писать, да?
– Писать? – не сразу понял о чем речь, и Ульяна довольно сильно стукнула его кулачком по коленке, состроив обиженную мордашку.
– Письма писать! – довольно громко заявила девчонка, но тут же заулыбалась во весь рот, – Обязательно! Пообещай, что будешь писать мне письма! А то еще раз стукну! – девочка даже пригрозила Эдварду своим кулачком, вызвав у него еще одну улыбку, – Не шучу!
– Ладно, убедила, буду тебе письма писать, – он потрепал ее по голове, – Как только смогу, сразу же напишу, договорились?
– И я тебе буду писать, – улыбнулась Ульяна, – Будет тогда весь год переписываться, а следующим летом опять все сюда приедем! Договорились?
– Рано еще договариваться, – утихомирила ее Лена, – вот когда поедем обратно, тогда и будем адресами обмениваться. В этот раз и правда очень интересная смена была, – Эдвард дернулся, когда девушка взяла его за руку, но успокоился, глядя в ее глаза, сейчас заметно подобревшие, – Я бы, наверное, не отказалась еще раз с вами со всеми увидиться. И надеюсь, что в следующий раз вы с Алисой приедете вместе, а не по отдельности?
– До следующего раза все может очень сильно измениться, – усмехнулся Эдвард, а потом вдруг вспомнил строки той песни, услышанной случайно по радио, и обратился к их гитаристке, – Мику! Можно тебя попросить об услуге одной?
– Конечно, – девушка улыбнулась и положила руки на гитару, – Что хочешь?
– А ты знаешь песню такую, там еще слова есть «а снится нам трава у дома…»? – напомнил Эдвард, вспомнив те цепляющие строки, столь странно звучащие в его ситуации, – Можешь ее сыграть?
– «Земляне», что ли? – приподняла голову Мику, – Конечно! Отличная песня!
Конечно, голос Мику отличался от того исполнителя, которого Эдвард слышал по радио, но слова были те же. Чужой дом, чужой мир, и тоска по родным местам для него были сейчас очень близкими по настрою. Там, в родном мире, его ждала война, смерть и разрушение, от такого невозможно отвыкнуть или даже просто забыть, отточенные инстинкты выживания все равно дадут о себе знать, а холодная логика войны, в которой люди всего лишь простой ресурс, причем даже не один из самых значимых, все равно останется. Даже все эти дни в лагере все равно не смогли до конца выжечь из него того старого, когда-то пришедшего к воротам лагеря, достаточно вспомнить, как поступил в том, втором «Совенке», захваченном демоном.
Да, снится Эдварду не та трава у дома, о которой поется в песне, здесь ему снятся боль, ужас и кровь его родного мира, словно напоминая, кто же такой на самом деле, не давая забыть свою истинную сущность. А если вернется отсюда домой, то что он вспомнит? Что заберет с собой в памяти об этом лагере? Девушек? Такие теплые вечера и посиделки, когда никто не мешает наслаждаться атмосферой тишины и покоя «Совенка», лица окружавших его сейчас людей?
Эдвард не строил иллюзий по этому поводу. Имена забудутся, воспоминания побледнеют и поблекнут, даже оставшиеся в памяти лица могут стереться и размыться, оставив после себя в памяти только светлые размытые контуры, за которые по ночам будет цепляться и мучать себя, пытаясь вызвать в голове более четкие образы, но никак не в силах этого сделать. Время неумолимо, оно закроет даже самое яркое и светлое пластами новых забот, проблем и насущных дел, не поможет и не поддержит, лишь затрет и сомнет то, что так хочется сохранить.
– Эд, ты опять погрустнел? – Алиса села рядом с ним, тоже завороженная словами песни, и уже привычно легла ему на плечо. Его сердце тут же забилось чаще, ускоряя ритм, и чувство теплоты захлестнуло грудь. А может быть, он ошибается, может быть, что-то у него действительно останется. Забыть можно все, и плохое и хорошее, но собственную душу Эдвард забыть не сможет, и пока будет жить, она будет в нем, а значит, будет жива память о том человеке, который когда-то помог ему эту душу вернуть.
– Алиса, – он обнял девушку, искренне радуясь тому, что она сейчас рядом с ним, – Я тебя действительно люблю. Поразительно и страшно такое говорить, но это так, – девушка моментально покраснела до самых корней волос от смущения, но вместо того, чтобы оттолкнуть его в сторону, только теснее прижалась к нему.
– Я тоже, – прошептала в ответ с довольной улыбкой, – Эд, я тоже ведь тебя люблю…
– Вы на обед не собираетесь? – в домик зашла Ольга Дмитриевна, застав тут сразу всю компанию, – Так… Даже Лену привели? Эдвард, ты прямо в центре всеобщего внимания! Как майская роза…
– Ольга Дмитриевна, все сами пришли! – попыталась защитить его Славя, но в ответ вожатая только махнула рукой, сама улыбаясь.
– Да ладно вам, я же не ругаться пришла. Все равно Мику пол лагеря уже слушает, – от этих слов японка моментально смутилась и даже играть прекратила, но Ольга Дмитриевна поторопилась оправдаться, – Хорошо играешь. На завтрашний концерт случаем не ее решили поставить?
– Нет, немного другое, – вмешался Эдвард, – Это я Мику попросил, просто вспомнил ту песню, какую по радио услышал на обратном пути из больницы.
– Почему-то я не удивлена, – вожатая и ему улыбнулась, – Ладно, вы действительно обедать пойдете или нет? Эдвард! – заметив, что он поднимается вместе с остальными, предупредила вожатая, – А ты куда собрался? Сиди тут, тебе кто-нибудь все принесет. У нас и так уже один ходячий больной завелся, – и подарила Лене строгий взгляд, от которого девушка сразу потупилась, – Не хватало еще, чтобы снова где-нибудь в обморок не свалился!
– Ольга Дмитриевна, я скорее обморок получу от сидения на одном месте! – возмутился Эдвард, – А вы меня даже укладываете еще!
– Я за ним присмотрю! – уверенно добавила Алиса, – Со мной он никуда не пропадет больше! Если понадобится, за ручку буду водить!
– Ладно, вас все равно не остановишь, я уже знаю, – вожатая даже спорить не стала, только разочарованно вздохнула, – Двачевская, тогда теперь на тебе вся ответственность за Эдварда. Если до конца смены опять куда-нибудь пропадет, то я знаю, с кого спрошу…
– Никуда он не пропадет, – усмехнулась Алиса, – А попытается, то я его вообще привяжу куда-нибудь, будет у меня знать… Кстати, а это действительно идея! – озорно подмигнула ему, на что он только возвел глаза к потолку.
Из домика выходили уже всей компанией, продолжая болтать о каких-то пустяках или просто вспоминая, что случилось за эту смену. Как-то так оказалась, что Эдвард, идущий за руку с Алисой, оказался рядом с вожатой, видимо, решившей лично проводить их до столовой, чтобы снова никуда не пропали.
– Куда потом направишься? – вдруг спросила вожатая, чуть притормозив, чтобы идти плечо к плечу с ним. Он оторвался от Алисы, с которой разговаривал просто ни о чем, начав с того, что девушка настаивала, чтобы опирался на нее, но в ответ отказывался, говоря, что может идти нормально вполне самостоятельно.
– Наверное, репетировать потом, – он пожал плечами, – концерт уже завтра, а у нас еще не все готово. Будем наверстывать упущенное за вчерашний день.
– Я не об этом, – покачала головой вожатая, удивившись, что он сразу не понял вопрос, – После того, как смена закончится, что делать будешь? Доучиваться это понятно, всего-то один класс остался, а что после?
– Что именно вы спрашиваете? – Эдвард даже удивился, – Мои дальнейшие планы? Ольга Дмитриевна, я так далеко еще не загадывал.
– Странно, – вожатая усмехнулась, – Ты же все на несколько шагов вперед просчитываешь, а тут, значит, ничего не решил еще? На тебя как-то не похоже.
– Ольга Дмитриевна, значит, не настолько уж я все и просчитываю, – Эдвард пожал плечами, – Я не знаю даже, что именно со мной произойдет после этой смены. Может быть, придется сразу домой возвращаться, там у меня строго определенные планы, – честно признался, – Все распределено уже. Даже лишний раз вздохнуть не получится, а может быть, – тут он посмотрел на Алису, идущую рядом с ними и внимательно слушавшую весь разговор, – Может быть, после этой смены у меня начнется действительно новая жизнь. Тогда буду планы выстраивать по ходу, начиная от обучения и заканчивая своим местом в обществе. Я уже не раз сталкивался с тем, что любые планы оказываются более или менее надежными только до тех пор, пока действительно не столкнутся с реальностью.
– Может, ты и прав, – Ольга Дмитриевна пожала плечами, – А ты, Алиса? Что-нибудь решила для себя?
– В музыкальное поступать она будет, – опередил ее ответ Эдвард, заметив, что девушка смутилась, – Вы же знаете, у нее от природы талант к этому, грех будет его терять. Так ведь?
– Так, наверное, – Алиса отвела взгляд в сторону, а потом резко повернулась к Эдварду и с вызовом сказала, – А вот возьму, и поступлю. Музыкантом стану и свою группу сделаю!
– Обязательно! – Эдвард только улыбнулся и обнял девушку за плечи, – Буду на каждый ваш концерт приходить, на место в первом ряду.
– Вот и хорошо, – вожатая тоже улыбнулась, – Эдвард, а ты не думаешь, что иметь хоть какие-то определенные устремления в будущем не так уж и плохо?
– Я бы сказал, что иметь будущее не так уж и плохо, – честно признался в ответ, не отпуская Алису, старательно делавшую вид, что ничего не происходит, – Каким бы они ни было.
– Опять ты какой-то пессимистичный, – вожатая неожиданно улыбнулась и зачем-то ткнула Эдварда кулачком в плечо, – даже сейчас, когда все хорошо, ты опять начинаешь думать о чем-то грустном. Не думаю, что Алисе понравится, если ты все время будешь ходить с такой постной физиономией.
– Постараюсь исправиться, – улыбнулся Эдвард. Подобное у него получалось гораздо проще, когда Алиса была рядом, и даже вопросы о будущем, с каким сам никак не мог определиться, не вызывали у него никакого отторжения, а мрачные мысли забывались как-то сами собой. Вожатая в ответ только покачала головой, после чего заспешила вперед, к столовой, где в отсутствие Слави и ее собственной персоны младшие группы снова организовали непонятную давку, в которой сами же в первую очередь и запутались.
Алиса уже привычно остановилась рядом с Эдвардом, ожидая, пока очередь рассосется, и сейчас уже никого не стеснялась, стоя с ним в обнимку. Конечно, ловили на себе взгляды толпившихся пионеров, что-то тут же начинавших обсуждать, но их мнение уже никого не волновало. Они двое уже были друг у друга, и остальное казалось слишком мелким на этом фоне. Счастье, колотившееся сейчас в груди у Эдварда, не могли омрачить даже мысли о том, что вскоре все это может закончиться, и жизнь пойдет совсем другим чередом. Пусть у него и оставалось всего лишь два дня, но хотя бы будет действительно счастлив все это время.
Не могла его расстроить даже еда в столовой, над которой повара снова особенно не колдовали. Картофельное пюре, больше похожее на склизкую массу, вкупе с котлетой и каким-то растительным гарниром, тот же овощной суп, что был и в первый день, и снова стакан горячего чая вместе со сдобной булкой. Эдвард, забирая свой поднос и усаживаясь на освободившийся столик вместе с Алисой, Славей и Ульяной, подумал, что успел пропустить уже несколько таких обедов, снова ввязавшись в те дела, каких в лагере быть и не должно. Зато сейчас можно радоваться если не самой еде, то той компании, какая сейчас была рядом с ним.
– У кого какие планы на вечер? – спросила Ульяна, размазывая свое картофельное пюре по краям тарелки и заодно старательно делая вид, что ест его, – Мне понравилось, как сейчас у Эда сидели…
– Мне тоже, – кивнула Славя, но потом посерьезнела, – только на вечер у нас у всех общелагерное мероприятие, – от этих слов Эдвард остановил ложку на середине пути, с удивлением посмотрев на девушку. Алиса и Ульяна поступили так же, и Славя только тяжело вздохнула, – Ладно, Эд, ему простительно, на линейке не был, но вы же двое… Или вы вожатую не слушали? Сегодня вечером идем в поход. Все старшие группы.
– Опять? – искренне возмутилась Ульяна, – там же снова будет скука смертная!
– Опять? – повторил Эдвард, – Насколько я помню, при мне в поход не ходили.
– Не опять а снова, – улыбнулась Славя, – Ты тут только две недели, поход был как раз до тебя. И сегодня его повторим. Только Эд, я тебя прошу, хоть в этот раз не потеряйся, ладно?
– Меня будет Алиса контролировать, – он подмигнул своей красавице, но та сделала вид, что внимательно изучает содержимое тарелки, – И что за поход предстоит? Я, получается, опять на правах новенького все расспрашиваю.
– Скука будет смертная, – уверенно заявила Ульяна, – погуляем по лесу гуськом, как первоклассники, потом сядем на полянке и разведем костер. Стемнеет, и все пойдут обратно. Вот и весь поход.
– Мы не должны отходить далеко от лагеря, – напомнила ей Славя голосом старшей, – Конечно, всякое бывает, но никто еще основные правила не отменял. Так что все здесь будет правильно, Ульяна, не возмущайся!
– А я хочу настоящий поход! – сделала обиженную мордашку Ульяна, – С палатками, ночевками и кострами! Вот это поход, а не такие детские игры!
– Ульяна, лучше тебе не знать, что такое настоящий поход, – спокойно заметил Эдвард более прохладным тоном, – Поскольку то, что ты описала, тоже не больше, чем прогулка под открытым небом.
– А ты был в походах? – у мелкой рыжей тут же загорелись глаза, да и Алиса со Славей тоже отвлеклись от своих тарелок, прислушиваясь к Эдварду.
– Конечно, – он только пожал плечами, – Я большую часть жизни провел в походах, и официально заявляю, что в них нет ничего хорошего. Это значит, что большую часть своего времени ты должен топать в пешем строю, и все равно, что у тебя под ногами, битый камень, болото или песок. Есть и запивать на ходу, если, конечно, интенданты не забудут раздать пайки, а свой неприкосновенный запас ты трогать не будешь, зная, что если потеряешься, то блуждать один сможешь неделями, и не факт, что потом вообще вернешься. Мыться не сможешь, и все надежды будут только на системы фильтрации твоего костюма, с которым за это время успеешь сродниться… а ночевки в палатках… поспишь несколько недель в такой, и будешь буквально мечтать о настоящей, удобной кровати с матрасом. Так что, прогуляться не мешает, – он кивнул Славяне, – а вот поход… хоть здесь его не устраивайте…
– Странное у тебя какое-то представление о походах, – пробормотала светловолосая девушка, несколько впечатленная описанной картиной, – я вроде тоже в походы ходила, даже на несколько дней, и все было гораздо веселее.
– Значит, мы в разные походы ходили, – Эдвард быстро сдался, не считая, что здесь нужно что-то доказывать. В этом мире природа и окружение гораздо добрее, чем в его родных местах, так что понятие «поход» для него оставалось чисто военным термином, гражданские подобными вещами не баловались. А здесь, может, и можно выехать с палатками куда-нибудь в лес на несколько дней, пусть для него это все равно больше похоже на детскую прогулку.
– Друзья! Можно минутку тишины! – голос Ольги Дмитриевны прозвучал гораздо громче обычного, и все разговоры, привычным гулом висевшие в столовой, постепенно замолчали, оставляя только напряженную тишину ожидания. Вожатая не торопилась продолжать, пока все окончательно не замолкли, а в столовой не установилась практически полная тишина. Только после этого, встав, как настоящий оратор, продолжила взятое слово, – Как многие из вас знают, вчера пропал один из наших товарищей, и многие из вас участвовали в его поисках. Только сегодня утром его нашли в полном здравии и спокойствии. Здесь в первую очередь надо благодарить человека, показавшего, что значит настоящая пионерская дружба… Шурик, поднимись, – юный кибернетик, смущаясь, как девушка при первом знакомстве, все-таки поднялся со своего места под всеобщие аплодисменты, старательно пряча глаза и стараясь ни на кого не смотреть, и почти сразу так же быстро сел обратно. Вожатая проводила его взглядом и продолжила, – Он нашел нашего пропавшего товарища и привел его в лагерь. По счастью, все обошлось, все живы и здоровы, но я посчитала, что такой повод необходимо отметить! Поэтому, у нас для всех вас есть сюрприз!
Эдвард почувствовал, как Славя, удивленная не меньше, чем он сам, от неожиданности схватила его локоть двумя руками, но хорошо, что Алиса этого не видела, тоже обратившая все свое внимание на происходившее в центре зала.
А там одна из поварих вывезла на небольшой тележке целый торт, розовый и украшенный взбитыми сливками, встреченный пионерами настоящими овациями, хотя Эдвард в первую очередь задумался о том, как они собираются делить такой относительно маленький тортик на такую толпу народа. Либо же каждому достанется по несколько грамм, либо же что-то должно случиться. Конечно, его мнения на этот счет никто не спрашивал, а потому Алиса со Славей просто потащили его к столу, где уже вожатая, вооружившись лопаточкой, пыталась разделить торт так, чтобы всем хватило, попутно пытаясь закрыть его одновременно со всех сторон от толпившихся мелких, пытавшихся отхватить свой кусочек торта раньше всех остальных.
И естественно, что-то и произошло, как Эдвард и боялся, и главным действующим лицом оказалась Ульяна, прорвавшаяся сквозь ряды своих собратьев по возрасту. С боевым кличем, напоминавший рев орочьих вождей при атаке, рыжий реактивный двигатель добрался до торта и тут же вцепился в него зубами, проскользнув под рукой вожатой. Ровно секунда тишины прошла, после чего все вдруг закричали в голос. Вожатая, забыв о дележе торта, теперь пыталась оторвать от него Ульяну, другие мелкие визжали, Алиса с Леной бросились вожатой на помощь, Славя пыталась утихомирить остальных, но громче всех, конечно, была сама Ульяна. Она пыталась одновременно визжать, кусать торт и жевать, в результате чего это произведение кулинарии разлеталось ошметками во все стороны. В какой-то момент девчонка просто схватила торт руками и тут же вместе с вожатой отскочила назад, сжимая в руках большой кусок того, что еще оставалось более или менее неповрежденным.
Продолжая что-то визжать, Ульяна так же быстро выскочила за дверь, прижимая с боем отобранный трофей к груди, оставляя всех в шоке и удивлении от происходящего. Только Эдвард, стоявший от всего происходящего в стороне, больше не мог сдерживаться. Больше не способный удерживать челюсти сжатыми, просто рассмеялся. Громко и не стараясь скрывать свое отношение к произошедшему, смеялся в полный голос над картиной произошедшего разгрома. Наверное, получилось даже заразительно, поскольку через несколько секунд смеялись уже все, в том числе и вожатая.
Ситуация разрядилась сама собой, сбежавшая с остатками торта Ульяна оставила на подносе только какие-то малопонятные руины, которые вожатая теперь пыталась разделить между остальными, а Эдвард, еще посмеиваясь, отошел в сторону. Вроде и глупость случилась, но от чего-то на душе было только легко и спокойно, ведь это действительно какие-то детские шалости, на которые и обижаться не получается. Ульяна проявила себя такой, какая есть, чего и следовало ожидать.
– Пошли, найдем нашу мелкую, – подошла к нему Алиса, прислонившись к стене рядом и тоже наблюдая за тем беспорядком, что происходил вокруг останков торта, – Интересно у нее спросить, что случилось.
– Мне больше интересно, как Ольга Дмитриевна будет дальше реагировать на произошедшее, – пожал Эдвард плечами, – Ульянке ведь и достаться может. Такое устроить на глазах всего лагеря.
– Тебе-то не досталось, – усмехнулась его рыжая красавица, – Только одна она сейчас глупость может какую-то устроить, – и взяла его за руку, – Поможешь?
– Конечно, – Эдвард улыбнулся и поцеловал девушку в щеку, – Неужели ты могла подумать, что посмею тебе отказать? Пошли искать наш реактивный двигатель.
Найти девчонку не было никакой проблемы. Мелкие кроши и капли растекшегося крема, оставшиеся на траве и аллеях, указывали дорогу не хуже, чем специально расставленные знаки. Алиса сначала и не обращала на них внимания, оглядываясь по сторонам и не зная, в какую сторону идти, пока Эдвард пальцем не указал на остававшиеся следы.
– Может, тоже хотела чем-то выделиться? – вслух предположила Алиса, пока шли по следу из крошек, – Тоже захотела, чтобы ее в смене запомнили? А то ведь только про тебя все говорят, как терялся, снова находился. Как физрука отмететил…
– Об этом тоже говорят? – Эдвард усмехнулся, – Вроде же я никому не рассказывал. И ты тоже, – посмотрел на нее с сомнением, но девушка тут же замахала руками, отказываясь от своего участия в распространении слухов.
– Я тоже никому ничего не говорила, – уверенно заявила Алиса, – Только ты же знаешь, у нас в лагере ничего не остается в секрете. Рано или поздно обо всем узнают.
– Хорошо, что хоть обо мне рассказывать не торопятся, – Эдвард пожал плечами, – А то бы уже попытались бы сжечь на костре и обложить томиками сочинений из библиотеки… Я не очень-то сочетаюсь с местной идеологией.
– Дурак, – спокойно сказала девушка и толкнула его в спину, – Вечно какие-то глупости говоришь! Вообще, что я в тебе нашла?
– А искала? – Эдвард усмехнулся. В нем снова заговорило какое-то детское ребячество, словно оставшееся еще с того времени, когда сам был лишь ребенком, но так и не растраченное до конца. Алиса покраснела, начиная злиться, но от этого казалась ему только еще более милой.
– Да ты вообще че о себе возомнил, а? Думаешь, можно просто так смеяться, да? – кажется, зацепил ее сильнее, чем стоило, и развивать тему дальше уже и не очень хотелось, – Сам пропадаешь, где ни попадя, все время что-то не договариваешь.
– Хватит, – он обнял девушку, даже не обратив внимания на то, что попыталась от него отступить, – Я действительно не знаю, что ты во мне нашла такого, что можно было бы полюбить. Алиса, я знаю, что я в тебе нашел. Ты добрая, милая и очень красивая девушка. Уже само по себе счастье просто находится рядом с тобой, и никогда бы не поверил, что такое чудо, как ты, действительно может найти что-то в таком, как я…
– Дурак, действительно большой дурак, – после его слов девушка сразу же размякла и тоже обняла, крепко вцепившись ему в спину пальцами. – Эд, я не хочу знать, что ты там о себе думаешь, но ты самый лучший из всех, кого я знаю. Ты… Рядом с тобой спокойно, понимаешь? Когда ты рядом, я уверена, что все будешь хорошо. А когда тебя нет… я очень боюсь снова остаться одна, понимаешь? Только сейчас почувствовала, что значит, когда рядом кто-то есть, кому я действительно нужна. Я… ты просто такой хороший… – она говорила часто, запинаясь и краснея, и эти слова одновременно было приятно и очень больно слышать. Девушка доверяла ему без остатка, полностью положившись на него, и та возможность, что после смены ее оставит, становилась только еще болезненнее.
– А чего это вы тут делаете? – голос Ульяны прервал их небольшую сцену нежности, и только начавшийся поцелуй пришлось спешно прерывать. А мелкая, измазанная тортом с ног до головы, хитро на них смотрела, явно все видев и все слышав, – Целуетесь, да?
– Тебя ищем, – попытался изобразить строгость Эдвард, – Ты вообще что устроила в столовой? Разнесла весь торт, испортила всем праздник.
– Что хочу, то и делаю! – подняла свой носик вверх Ульяна, – Имею право!
– Права одного человека заканчиваются там, где начинаются права другого человека, – по привычке повторил старую фразу Эдвард, от чего Ульяна несколько растеряла свой бравый вид, – Ты хоть понимаешь, что о тебе вожатая сейчас думает? Накажет так, что мало не покажется!
– Тебя-то не наказали, – обиженным тоном напомнила ему мелкая, – Ты ведь пропадал на целый день, всем лагерем искали, а это ведь побольше будет.
– Я не устраивал представление на глазах у целого лагеря, – напомнил Эдвард.
– Ладно, хватит вам двоим, – примиряюще сказала Алиса, выйдя чуть вперед, – Уль, тебя сейчас отмывать надо, вся в сладком. Да и переодеться тоже. Пошли, я помогу. Хорошо хоть, что ты сама не убежала куда-то далеко. Эд, а ты тогда вернешься к вожатой, скажешь, что мы ее нашли и все нормально?
– Конечно, – кивнул он в ответ, – Алис, если что, в музыкальный клуб приходи. Я там буду, скорее всего, – девушка тоже кивнула в ответ и, взяв Ульяну за руку, повела ее к умывальникам, снова оставив его одного.
Когда Эдвард вернулся к столовой, там уже оставалось совсем мало народа, пионеры расходились, недовольно обсуждая устроенное Ульяной представление и то, что от торта им самим почти ничего не осталось. Такое вполне ожидаемо, и оставалось лишь надеяться, что девочке припоминать это событие не будут. А если попробуют, то пару зубов он выбить всегда успеет.
Внутри Ольга Дмитриевна как раз возвращала поднос обратно поварам, когда он вошел и поздоровался.
– Ой, Эдвард, хорошо, что ты здесь, – вожатая тепло улыбнулась, – Ой! Прости, тебе же торта, получается, не досталось. Да и ты сам куда-то пропал…
– Без торта как-нибудь переживу, – Эдвард покачал головой, – Мы с Алисой за Ульяной ходили. Я вернулся сказать, что нашли ее, с ней все в порядке.
– А, вот и хорошо! – Ольга Дмитриевна снова изобразила суровое выражение лица, – Передайте ей, что я очень недовольна ее поведением, и серьезно ее накажу.
– Полно вам, – заступился он за мелкую, – Не такое уж это и большое событие. Ну, не сообразила девчонка, что сотворила. Не стоит же ее так сразу наказывать.
– То есть, на моем месте ты бы не стал с ней ничего делать? – наклонив голову набок, поинтересовалась вожатая, решив самому ему предоставить право выбора. Конечно, маловероятно, чтобы Эдвард мог оказаться на месте вожатого в пионерском лагере, а там, где все-таки принимал решения, правила были куда жестче. Подобное нарушение дисциплины в войсках, игнорирование приказов вышестоящего офицера и сюзерена, срыв собрания. Он даже на секунду задумался, какое наказание предусмотрено для такого нарушителя. Кажется, что-то вроде сорока ударов хлыстом на плацу и карцер, и, конечно, штрафной батальон со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только здесь не линия фронта и не строго иерархическая система армейских чинов, а детский лагерь, где о дисциплине вообще никто особенно не задумывается, предпочитая гражданские вольности.
– Нет, не стал бы, окажись на вашем месте, – кивнул Эдвард, потратив на размышления около минуты, – Можно ее отчитать, даже прилюдно, чтобы извинилась и пообещала подобное не повторять, но наказывать ее не стоит. Во всяком случае, серьезно.
– Хорошо, – вожатая улыбнулась еще раз, и в этот момент Эдвард почувствовал, что чего-то не заметил сразу, и упустил какую-то мысль из виду. Ольга Дмитриевна же действительно все-таки сделала свой ход конем, – Тогда в походе ты будешь следить за Ульяной, если и там что-то устроит, то я знаю, с кого за это спрошу, – и хитро прищурилась, упиваясь выражением разочарования на лице Эдварда. Сейчас он не видел нужды в том, чтобы скрывать свои эмоции, эти люди все равно действуют слишком открыто и безобидно.
– А за мной следить будет Алиса, – вернул он на свое лицо улыбку, – Прямо настоящая система контроля. Не боитесь, что так всем скопом и устроим какую-нибудь глупость?
– Я за вами за всеми буду присматривать, – успокоила его вожатая, – Будете все время рядом со мной. На всякий случай.
– Слушаюсь и повинуюсь, – кивнул Эдвард, – Приятно, когда руководство все уже просчитало. Спокойно на душе становится.
– Ой, иди уже, – отмахнулась вожатая, – тебя послушать, так не знаешь, то ли хвалить тебя, то ли по голове бить.
– Лучше второе, – кивнул Эдвард, – похвала обычно портит людей, если ее становится слишком много, – чуть поклонившись, вышел снова на улицу и, недолго думая, сразу направился через площадь к музыкальному клубу. В разгар дня здесь полно пионеров, но на него почти не обращали внимания, у каждого оказываются свои заботы в последние дни. Доделать недоделанные дела, рассказать недосказанные истории, договорить незаконченные разговоры. Много всяких вещей остается на последний день, которые все растягиваешь и растягиваешь, никак не желая заканчивать, поскольку после этого придется расставаться с уже привычным местом, оставляющим в душе столь значимый след.
Из музыкального клуба уже доносилась музыка, когда он подошел к дверям, а зайдя внутрь, нашел там Мику, наигрывающую на гитаре какую-то незнакомую мелодию. Заметив как скрипнула, открываясь, дверь, она сразу же подняла голову и встретилась с Эдвардом взглядами.
– Привет! Репетировать пришел? А где Алиса? Вы же вроде вместе выходили из столовой? Забавно очень получилось с тортом, – на него, как всегда, снова обрушился словесный поток из уст девушки, – А я тут решила пока просто вспомнить, что умею. Это одна из классических мелодий. То есть, в Японии классических, а здесь не знаю. Так сложно, когда сразу две страны родными называешь, и такие культуры еще разные… – тараторила без умолку, но он почти все пропускал между ушей. Прямо сейчас перед глазами как живая стояла другая Мику, за секунду до того, как нажал на спусковой крючок. Страх и непонимание в глазах, а потом крик боли, когда репульсорная пуля разрывает ей руку на куски.
– Мику… – спокойным голосом остановил ее Эдвард, снимая со стены гитару, на которой репетировал в последний раз, отметив, что держит ее более уверенно, уже успев запомнить, как надо класть руки и расставлять пальцы. Это как тот же автомат, только для другого предназначенный, все дело в привычке.
– Да? Эд, что такое, ты прямо весь загрустил как-то? – несмотря на свою говорливость, Мику была умной девочкой и сразу же замечала изменения в настроении своего собеседника. К тому же, весьма впечатлительной. Так что и сейчас, заметив, что он не такой веселый, какой был утром, когда сидели все вместе в домике вожатой, сразу же поинтересовалась о его состоянии.
– Нет, все нормально, – Эдвард покачала головой, – Мику, просто… прости меня, ладно? – это все-таки надо было сказать. Наверное, где-то действительно есть настоящая Мику, а не этот психофизический отпечаток, каким является и сам, и весь остальной лагерь, и вообще все в этом «Лагере», зацикленном во времени и пространстве. И та, настоящая Мику, чувствует и переживает все то, что произошло с каждым из ее отпечатков в каждом из лагерей. Наверное, что-то сильнее, что-то слабее, что-то и вовсе забудет, но может, в ее памяти останется его лицо, смотрящее на нее через прицельный блок ручного пулемета.
