Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 64 страниц)
– Конечно, твоя игра, – кивнул Эдвард, улыбнувшись, – И нет никакого значения, что делают остальные, Славя, Ульяна, Лена, я или кто-нибудь еще. Если ты сейчас поверила мне, а я поверил тебе, то только это и важно.
– Странные у тебя игры, – Алиса вроде как успокоилась, а Эдвард понял, что самый критический момент между ними пройден, в ее словах уже не было той холодной стены неприятия, – И ты вообще какой-то странный порой бываешь…
– Давай о моей персоне поговорим в следующий раз, – усмехнулся Эдвард, отпуская ее, – А сейчас ты умоешься, после чего пойдем заканчивать столь важное для меня поручение от Ольги Дмитриевны с обходным листом. Хорошо? – он тронул ее пальцем за кончик носика, от чего девушка рефлекторно отдернулась, но оба почти одновременно улыбнулись, будто между ними рухнул какой-то барьер, раньше разделявший их по разные стороны баррикад.
– Ты и дальше собираешься командовать? – Алиса отступила на шаг, возвращая себе прежний более или менее боевой вид, – Я еще гитару забрать у Мику собиралась, и усилок надо на сцену отнести…
– Усилок мне сейчас Мику покажет, – кивнул Эдвард, – Я отнесу. А ты за это время успеешь до умывальников дойти и вернуться, а гитара нам по пути не помешает. Во всяком случае, я так думаю. Или ты снова бросишь меня одного, как перед медпунктом? – напоминание про их первое разногласие несколько омрачило Алису, но виду в этот раз не подала, все же обретя новый настрой, радикально отличавшийся от прежнего.
– Ладно, только я могу и больше времени потратить, – она кивнула головой, – Если задержусь, ты ведь подождешь?
– Нет, что ты, – Эдвард не сдержался от еще одной шутки, – я даже секунды ждать не буду, сразу сорвусь с места и бегом брошусь по всем остальным пунктам этой ничего не значащей бумажки! – Алиса шутку оценила и улыбнулась, в таком виде Эдварду нравилась гораздо больше, чем в каком-либо другом. Действительно как-то сказал мудрый человек, что на самом деле для счастья надо лишь немного, все остальное лишь перегружает сознание, занимая его лишними заботами и волнениями, – Иди уже, я никуда не денусь!
Проводив Алису взглядом, Эдвард вернулся в музыкальный клуб, где обнаружил Мику, пытавшуюся научить Ульяну выудить из гармошки хотя бы один действительно музыкальный звук, а не то звуковое оружие, что она собиралась использовать против ушных перепонок несчастных пионеров. Только девочка в красной футболке была уверена, что для красивой музыки, нужно дуть как можно сильнее. К тому же японка говорила слишком много и слишком быстро, чтобы из ее объяснений что-то получилось внятное.
– Мику, – прервал их Эдвард, предварительно прокашлявшись, привлекая к себе внимание, и аккуратно прикрыл за собой дверь, – Алиса сказала, что ей нужно какой-то усилок на сцену оттащить. Я обещал помочь, так что где эта штука и куда конкретно ее нужно тащить? – Мику сразу же спрыгнула с рояля, только хвостиками махнула, а вот Ульяна, освободившись от контроля своей недавней учительницы, постаралась исполнить на губной гармошке какую-то мелодию, в таком исполнении больше похожей на звуки пробитого танкового мотора, который раз за разом снова пытались завести.
– Вот он! – японка попыталась сама хотя бы приподнять усилитель над полом, но результатом всех ее потуг стало только напряженное личико, и быстро сдалась, вместо этого указав на усилитель Эдварду, – Может быть, у тебя получится, уж больно он тяжелый, – она даже стукнула здоровый деревянный корпус ногой, все равно не сдвинув его с места ни на сантиметр. Высотой чуть больше полуметра и чуть уже по ширине, усилитель оказался довольно мощным динамиком, с несколькими расшатанными разъемами для подключения, с корпусом из прессованной древесной стружки, только уже старым, затертым и захватанным, даже тонкая решетка, прикрывавшая непосредственно бумажный динамик, в нескольких местах была даже чем-то пробита, но сам усилитель казался вполне рабочим. Для более удобной переноски наверху еще даже было две ручки, Эдвард за них и взялся, сразу приподняв этот нехитрый прибор над полом, весом едва ли больше двадцати или двадцати пяти килограмм.
– И куда его? – на сцене еще не был, так что весьма смутно представлял, где находится и как к ней пройти, а таскать усилитель по всему лагерю, интересуясь у каждого встречного, в какую сторону идти, было не самым перспективным занятием.
– Я покажу! – тут же вызвалась Мику, а вместе с ней и Ульянка, готовая, кажется, участвовать в любом мероприятии, где обещается хоть какое-то движение. Губную гармошку она реквизировала из музыкального клуба надолго, и Эдвард начинал чувствовать свою вину за то, что создал подобного монстра, приведя Ульяну в музыкальный клуб, где она и этот духовой инструмент нашли друг друга, ныне представляя страшную комбинацию, направленную против слуха пионеров.
Идти от музыкального клуба до сцены оказалось не так уж и долго, особенно если не пользоваться специально проложенными для маршрутов дорожками, но Эдвард уже начинал привыкать, что здесь довольно редко пользуются теми путями, какие подготовлены заранее, так что бодро шагал за идущей впереди Мику по высокой, несколько выше щиколотки, траве, таща на себе усилитель.
– А ты только второй день в лагере? Да? И как он тебе? Понравилось? Мне здесь сначала тоже очень понравилось! – Мику готова была разговаривать на любую тему, лишь бы не молчать, но все равно, ее скороговорки были гораздо лучше Ульянки, все порывавшейся еще что-то сыграть на гармошке, но Эдвард сразу пообещал стукнуть ее усилителем, если выдаст из этого инструмента хотя бы еще один звук на расстоянии ближе, чем сто километров от него. Улыбаясь и беззаботно топая ножками по траве, Мику все время оглядывалась на идущего позади носильщика, – Папа говорил, что мне обязательно надо побывать в пионерлагере, я и согласилась. Мне тут сначала понравилось, но потом как-то скучно стало. Понимаешь, я в Японии привыкла, что все время что-то происходит. Это как когда каждый день что-то новое. Я все время репетировала или училась, или новые костюмы в примерочной… Эдвард, представляешь, у меня на каждое выступление был новый костюм! Это так здорово, но иногда их приходилось перешивать, поскольку мне это очень важно. Знаешь, когда на сцене что-то мешается, петь очень тяжело… А вот и сцена! – больше всего сцена напоминала гигантскую ракушку какого-нибудь головоногого, выброшенную на берег и вросшую в землю в стороне от лагеря, на большой солнечной поляне. Только эта конструкция была собрана из дерева и множество раз перекрашена, что все же не мешало ей постепенно гнить на отрытом месте, под солнечным светом и осадками. Эстрадная часть на пару метров выдвигалась из-под крыши, и именно там была лесенка в четыре ступеньки, ведущая наверх, куда Мику влетела всего лишь за пару прыжков, и Эдвард поднялся следом по скрипевшим от времени и влаги ступенькам, поставив усилитель в углу, только после этого позволив себе вздохнуть и растерь руки, несколько занемевшие после нагрузки.
– Устал? – сразу участливо поинтересовалась Мику, но он только отрицательно покачал головой, больше прислушиваясь к собственным ощущениям. Все же это не его тело, не то, к которому привык, но пока что ни в чем его не подводило, действительно напоминая те времена, когда был еще совсем мальчишкой, резвым и бойким, готовым на любое безумство, лишь бы завоевать признание отца, казавшегося вечно недовольным. Сейчас, конечно, понимал, почему так вел себя с ним, но тогда отцовское внимание и что гораздо важнее, похвала, казались для него вершиной успеха. И все же, если возвращаться к делам насущным, то на свое тело пожаловаться не мог, нагрузку с усилителем выдержало с легкостью, даже дыхание не участилось.
– А давайте устроим дискотеку! – подскочила Ульяна, еще минуту назад присевшая на скамейке перед сценой. Там, на одинаковых и длинных деревянных скамейках, наставленных двумя рядами, мог поместиться весь лагерь или, во всяком случае, его большая часть, что тут довольно часто бывало, судя по истертому виду мест для сидения.
– Ульяна, дискотека будет в пятницу, – рассмеялась Мику, – если ее проводить каждый день, всем надоест и никто приходить не будет. Так ведь? – она посмотрела на Эдварда, – Ой, конечно, а ты пойдешь на дискотеку? Там будет очень весело, Ольга Дмитриевна мне по секрету сказала, что у нее есть записи иностранных групп, и если все будет хорошо, то даже даст их поставить. Только я еще не знаю, каких именно, а она не сказала. Было бы очень здорово, если бы что-нибудь из современных исполнителей, а то здесь очень много старой музыки. Она, конечно, очень красивая, но на дискотеку нужно что-то другое. Эдвард, а ты музыку слушаешь? А кого слушаешь? Кто больше нравится? – порой возникает желание убить эту девочку, все больше напоминающую словесный пулемет, но глядя на ее милое личико, Эдвард сразу отказывался от такой идеи.
– Я с музыкой довольно слабо знаком, – уклонился от прямого ответа на этот поток вопросов, – Времени особенно много на нее нет, изредка какие-нибудь записи включаю, но не более того, так что и музыкальных предпочтений особенных нет. Мику, нам здесь еще что-нибудь надо сделать? – девушка отрицательно покачала головой, продолжая что-то говорить про отечественных и зарубежных исполнителей, но слушая ее краем уха, все равно имена и названия ему ровным счетом ничего не говорили, – Тогда в клуб вернемся. Ульян, ты с нами?
– Неа, – улыбаясь от уха до уха, бросила рыжеволосая, спрыгнув со сцены, – Я на спортплощадку, у нас там матч скоро, а без меня у наших ничего не получится, их порвут, как тузик грелку. Потом увидимся! – и, в своем репертуаре, чуть ли не бегом направилась к основной части лагеря,
– Матч? – переспросил Эдвард Мику, удивленно выгнув бровь. Логично предположить, что у Ульяны должен быть какой-то сторонний выход энергии, иначе ее просто разорвет в клочья, но все равно удивительно, что здесь девочкам разрешали заниматься спортом, к этой особенности мира «Совенка» тоже следует привыкнуть.
– Она про футбол, – пожала Мику плечами, – Здесь очень многие в него играют, хотя я совсем его не понимаю. И правила какие-то в нем сложные, никак не могу разобраться, да и не для меня это, по полю бегать… Эдвард, а ты футбол любишь? Или волейбол? Или что-нибудь еще? С мячом столько игр на самом деле! И я почти ни в одну играть не умею. Нет! То есть я правила знаю, но играть все равно не получается. Там ведь тоже тренировки нужны, а у меня почти все время уходит на репетиции. Мне это гораздо лучше дается…
– Пошли лучше в клуб, – прервал ее Эдвард, – Там еще Алиса должна вернуться, и нехорошо получится, если будет нас под дверью дожидаться. А футбол как-нибудь подождет, – на самом деле он слабо представлял, что эти названия вообще обозначают, но игры с мячом были и у него на родине. Наверняка здесь популярно что-нибудь похожее, но ничем подобным Эдвард никогда не увлекался из-за нехватки времени даже в детстве, слишком занятый учебой и тренировками.
Когда вернулись, Алиса действительно уже дожидалась их, сидя на ступеньках веранды и катая между зубами тростинку, но сразу же ее выплюнула, когда заметила возвращение своего носильщика и организатора музыкального клуба. Теперь перед ними снова была та бесшабашная и агрессивная девчонка, какую Эдвард встретил в самом начале своего пребывания здесь.
– Я гитару, наверное, все-таки потом заберу, – кивнула она Мику, когда японка предложила всем зайти внутрь и, если есть такое желание, выпить чаю. У нее, оказывается, есть отличный чай, который привезла с собой чуть ли не из Токио, города, который, как понял Эдвард, является столицей той страны, где живут такие странные говорливые девушки с удивительными волосами. И чай там тоже очень хороший. Только заваривать его надо по-особенному, и что для этого есть целая чайная церемония, и еще целая гора действительно интересной, но сейчас ненужной информации, свалившейся на их головы.
– Обязательно зайдем, – кивнул Эдвард, не сдерживая улыбки при виде радости Мику от того, что к ней пожалуют гости, – я заинтригован чайной церемонией и очень хочу ее посетить, но только не сейчас, у меня еще обходной лист.
– А я обещала ему помочь, – усмехнулась Алиса, ткнув его локтем под бок, – А то новенький у нас здесь еще ничего не знает, глядишь, заблудится еще. Потом будем искать всем лагерем, а он где-нибудь под дверью лежит, – она улыбнулась, а Эдвард просто не мог обижаться на такие беззлобные шуточки, которые, кажется, были единственным знаком внимания, какой Алиса могла оказывать другим людям, то ли не умея, то ли стесняясь делать подобное каким-либо другим образом.
Распрощавшись таким образом с Мику, Эдвард решил отложить посещение медпункта на как можно более поздний момент, вместо этого заглянув в библиотеку, где еще ни разу не был, а вот Алисе, кажется, было все равно куда идти, просто шла рядом, изредка на него посматривая из-под челки, но не заводя разговор первой. Эдварду сейчас именно это и нужно было, несколько минут тишины для того, чтобы осмыслить только что произошедшее у дверей музыкального клуба. Конечно, это был чисто эмоциональный поступок, практически не отдавал себе отчета в том, что делает, и теперь, логически на него взглянув, уже начинал себя обвинять в глупости, нужно было оставить все, как есть. Алиса, конечно, красивая и милая девушка, но вот ему нельзя вести себя таким образом, надо было оставить все так, как есть, а вместо этого только усложняет ситуацию, пытаясь налаживать отношения с местными обитателями. Зачем ему это? Для чего?
До библиотеки идти совсем недолго, так что сложившееся между ними молчание не успело перерасти ни во что большее, как перед ними снова выросло кирпичное одноэтажное здание с рядом широких окон и простой фанерной дверью, сейчас едва прикрытой. На скамейке перед зданием сидела парочка пионеров, уткнувшись в книги и буркнувших что-то вроде приветствия, когда проходили мимо.
– Сюда? – спросил Эдвард у Алисы, почему-то усмехнувшейся.
– А говорил, что заблудишься? – сказала девушка странным тоном, – Когда ты успел в библиотеке побывать? У нас тут сюда приходят только когда совсем уж нечем заняться, – Алиса кивнула на парочку с книгами, – Или когда просто занятия поинтереснее себе не придумают…
– Славя показала, когда в первый день успел к вашей Виоле попасть, – пожал плечами Эдвард, открывая дверь и по привычке отходя чуть в сторону, позволяя девушке пройти первой. Алиса хмыкнула, не оценив такой вежливый жест, но все же прошла вперед, первой зайдя внутрь. Он зашел сразу за ней и был неприятно удивлен, увидав внутренние интерьеры. В действительности, на библиотеку убранство здания походило совсем мало, больше напоминая какой-то выставочный отдел министерства пропаганды, символика красного флага и уже знакомого герба из серпа и молота здесь была буквально всюду, куда взгляд не брось. Здесь же и бюсты, изображавшие какого-то явно очень знаменитого человека с лысиной и маленькой бородкой, раз не писали даже его имя, надеясь, что и так всем известно, развешанные на стенах многочисленные изречения, взятые в рамочку как нечто необходимое для каждого посетителя, там же висевшие портреты то ли писателей, то ли цензоров, имен знакомых здесь все равно не было и быть не могло. Зато практически нет символики оружия, за исключением тех же красных флагов, иногда изображавшихся вместе с древком, на вершине которого был острый наконечник. Как военного человека, Эдварда привлек только единственный плакат, изображавший почти такой же постамент в виде пятиконечной звезды, из которого шло пламя, как и на нашивке на его рубашке, но здесь еще за пламенем стояли белые силуэты солдат с оружием в руках, а сам плакат гласил «они умерли, чтобы мы жили», вместе с двумя датами временного отрезка, с тысяча девятьсот сорок первого по сорок пятый года.
Книги сами стояли в высоких и широких деревянных стеллажах, занимавших большую часть помещения, только справа, у окон, еще несколько столов для чтения и даже алфавитный указатель с картотекой, которыми, кажется, все равно никто не пользовался. Подоконники окон заставлены многочисленными цветами в глиняных горшках, словно того вида на лес и поляну, что открывался за стеклом, было недостаточно, но по большей части эти растения уже подсыхали, их поливом здесь явно занимались весьма нерегулярно.
Алиса, не обратившая внимания практически ни на что из того, что здесь было, тронула его за плечо, показав на библиотекаря, мирно дремавшего на своем месте, сложив руки на столе и уложив на них голову. Тоже пионер, даже точнее сказать, пионерка, вряд ли старше Алисы, немного ниже ростом и с темными волосами, почти ровно уложенными, за исключением единственного локона, забавно торчавшего сверху. Отдельной особенностью были большие очки с довольно толстыми линзами, сейчас медленно сползавшими с носа. Кажется, стук дверью и шаги новых посетителей ее не разбудили, и девушка продолжала сладко спать, словно от нее здесь ничего и не зависело, заодно поставив Эдварда перед дилеммой, стоит ли ее будить сейчас или же немного подождать, пока сама не проснется. Он, может быть, выбрал бы второй вариант, заодно самостоятельно ознакомившись с содержимым книжных полок, но вместе с ним пришла Алиса. У этой девушки чувство такта в подобных вопросах развито гораздо меньше, а потому просто разбудила библиотекаршу резким хлопком ладонью по столу, от которого даже углубившийся в чтение выставленных на полках книжных корешков Эдвард бросил на свою сопровождающую удивленный взгляд.
– Зачем... Зачем пришли? – девушка на месте библиотекаря, открыв глаза, сразу же постаралась сделать серьезный вид и, поправив очки, строго посмотрела на Эдварда с Алисой, словно и не спала несколько секунд назад.
– Обходной лист мне подписать надо, – положил ей необходимую бумажку на стол, – Что был в вашей библиотеке.
– А, понятно. Новенький, – кивнула библиотекарша, взяв протянутую бумажку и, приподняв очки, посмотрела на нее без помощи увеличительных линз, – Ну да, понятно, первым делом в музыкальный клуб. Все у нас одни хиханьки да хаханьки, – непонятно к чему добавила она, кладя написанный Ольгой Дмитриевной листок на стол, – Алиса? А ты зачем сюда пришла? – второй вопрос направлен уже к стоявшей рядом девушке, явно редко появляющейся в подобных местах и сейчас не находившей себе подходящего места, – Сдать книжку хочешь или еще что-нибудь взять? – вот это уже интересный момент, сразу отметил Эдвард про себя, несмотря на показушную неприязнь к людям, уделяющим много времени чтению литературы, сама в библиотеке тоже числилась, и даже на нее что-то записано. Так значит, если соотносить с ее же словами, заняться ей здесь было действительно нечем. Интересно, а как вообще, кроме чтения и выполнения заданий вожатой, пионеры проводят свободное время? На военный или подготовительный лагерь это место не похоже совершенно, значит, не стоит здесь ждать занятий или учебы, скорее место отдыха, но и отдыхать можно по-разному… надо будет как-нибудь расспросить поподробнее.
– Нет, Жень, я только начала, позже принесу, – почему-то Алиса от такого вопроса покраснела, словно спросили что-то очень неприличное. Стеснение от того, что читаешь, отлично подходит к образу бунтарки, но придает уж слишком много наигранности такому типажу, заставляя усомниться в его подлинности. Зачем он вообще ей нужен, что так усердно за него цепляется, ограничивая свои собственные желания?
– А ты? Читательский билет заводить будешь? – Женя посмотрела на Эдварда примерно таким же взглядом, каким уборщица смотрит на выползшее из-под кресла насекомое за несколько секунд до того, как приложить его шваброй.
– Конечно, – кивнул Эдвард, – Здесь ведь книги можно и с собой забирать? Необязательно читать прямо в библиотеке?
– Ты откуда вообще приехал? Из юрты какой-то? – Женя даже очки приспустила, посмотрев на него поверх оправы, – Приходишь, берешь книгу и уходишь. В следующий раз вижу тебя только тогда, когда книгу возвращаешь. Такое объяснение тебе понятно? Не хватало еще, чтобы вы тут целыми днями просиживали.
– Ага, ты же у нас одна такая занятая! – не преминула подколоть Алиса, из-за чего удостоилась еще одного свирепого взгляда.
– Принял к сведению, – кивнул Эдвард, – И раз уж речь пошла о книгах, я бы хотел заказать небольшую подборку, чтобы не ходить постоянно и каждый раз не брать по одной, – судя по взгляду Жени, будучи на месте библиотекарши, эта девушка вообще не привыкла, что к ней часто заходят, и уж тем более, берут больше, чем одну книжку за смену, но все же продолжить ему позволила, – Нужна учебная литература. Общий курс истории, географии, что-нибудь по физике и курс по новейшей технике. Да, и если есть, что-нибудь о небе… – здесь проблема, как называть науку о небесных светилах и самой структуре неба, он не знал, в своем родном мире ничего подобного не было, пустоту сколько не исследуй, она пустотой и останется. Здесь же ситуация совершенно другая, бездонное пространство над головой заполняли сияющие огни, облака и небесные светила, возбуждая любопытство Эдварда, никогда прежде не видевшего ничего подобного, но Женя, видимо, привыкла и к более дурацким запросам.
– Школьный курс астрономии подойдет? – спросила она, записав все по пунктам на вытащенном из полки стола листке, – По технике есть учебник довузовской подготовки, насколько я помню, остальное тоже только школьные курсы. Устроит?
– Вполне, – кивнул Эдвард, но Алиса опять вмешалась в разговор, хлопнув Эдварда по плечу.
– Ты что, до конца смены собираешься за книжками сидеть? – с трудом сдерживая смех, поинтересовалась у него, пока Женя, разочарованно вздохнув и пробормотав себе под нос что-то про шумное поведение в библиотеке, скрылась где-то за стеллажами с пропагандистской литературой, состоявшей в основной из сочинений политиков, судя по названиям, то ли современным, то ли уже больше относящимся к историческим личностям, – Эд, только не разочаровывай меня!
– Нет, конечно, – он повернулся к Алисе, – За книжками всю смену просиживать не буду, даже не надейся, но раз уж я здесь, то вполне можно совместить приятное с полезным, не находишь это разумным? – он улыбнулся девушке, стоявшей совсем близко от него, а она, тряхнув головой, от чего хвостики на заколках тоже забавно закачались в такт ее движениям, тоже растянулась в довольной улыбке.
– Никогда не думала, что ботаники могут быть такими, – присев на стол библиотекарши, разглядывала Эдварда, почти в точности копируя Ульяну в ее пренебрежении к правилам этикета, – Вы должны быть в толстых очках и белых рубашках, и все преподаватели должны ставить вас в пример классу… Как Женю, наверное, ставят…
– Ботаник? – рассмеялся Эдвард, не зная, что именно значит это слово, но судя по продолжению фразы, имеет в виду учеников с отличной успеваемостью, полностью посвящавших себя занятиям и подготовке, даже в ущерб собственной социальной жизни. Получается, в детстве, по принуждению отца, он и сам был таким же «ботаником», но почему-то никогда не видел в этом ничего плохого, – Алиса, не знаю, как на это реагировать, а потому отреагирую как на комплимент. Благодарю покорно! – сделал жест рукой, словно снимает шляпу и делает поклон, и девушка рассмеялась от удачной шутки, нисколько не заботясь, что под потолком висит транспарант почти на всю длину помещения, призывающий к тишине в библиотеке.
– Ты еще уляжся здесь! – прервал их окрик Жени, снова появившийся из-за стеллажей с небольшим складным картонным квадратиком, но без запрошенных книг, – А ты… как там тебя?
– Эдвард, – представился он, удивившись тому, что девушка вообще не пожелала представляться. А теперь не стала даже дослушивать до конца, просто кивнув и, вернувшись к своему месту, уже освобожденному Алисой, и вписала его имя в первую строку. Дальше шла фамилия или родовое имя, как девушка любезно согласилась записать, отчество, а после этого пошли вопросы, на которые Эдвард честно отвечать не мог, если только не хотел, чтобы его отнесли в дом для умалишенных. Пришлось выкручиваться из ситуации, опираясь только на собственную интуицию и надеясь, что даже столь странные ответы для Жени будут в пределах дозволенного. Явно, у них здесь другое летоисчисление, да и деление на месяца явно другие, даже если сравнить с семидневной неделей, где еще и каждый день имел собственное название. Так что лучше обойтись более обобщенными понятиями, и на следующие вопросы Жени, заполнявшей читательский билет, отвечал вроде как и правильно, но все равно странно. Так, на вопрос про год рождения сказал, что ему семнадцать лет, сравнив с примерным возрастом местных пионеров, Алиса усмехнулась, а Женя опять посмотрела на него поверх оправы своих очков и переспросила про год, назвав тысяча девятьсот семьдесят второй, на что Эдвард поспешил кивнуть головой. Датой его рождения стало первое число прошлого месяца, название которого оказалось «июль». Больше ничего, к счастью, не потребовалась, и Женя протянула ему билет, где еще нужно расписался.
– Книжки тебе срочно нужны? – спросила девушка совершенно серьезным тоном, – Заказ большой, нужно время, чтобы все найти.
– Тогда я завтра зайду, – сразу согласился Эдвард, – этого времени будет достаточно? – Женя даже не ответила, лишь кивнула головой, достав из полки стола большую тетрадь и полностью в нее углубившись, делая какие-то пометки, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. И им, получается, тоже здесь делать было нечего, так что поспешили покинуть помещение.
– И зачем тебе столько книг? – сразу же спросила Алиса, – Да еще и учебников! Я бы поняла, если бы там фантастики набрал или приключений, но учебники… Эд, ты в лагере собираешься читать учебники! Это же глупистика чистой воды!
– Знания подтянуть никогда не мешает, – кивнул ей в ответ, – Да и потом, этих книг не так уж и много, чтобы занять меня на долгое время. А так, чем вообще заниматься в этом лагере? – он развел руками, – Я весь во внимании… Да, кстати, нам теперь в медпункт надо. Кажется, я там появляюсь слишком часто...
– Да можно чем-нибудь заняться, – Алиса пожала плечами, – на пляж сходить. Или в лес… многие еще на спортплощадку ходят… Но не читать же весь день напролет, как ты собираешься! – она снова развела руками.
– Вот и отлично! – Эдвард рассмеялся, – Если ты не хочешь, чтобы я читал весь день напролет, предоставляю мой досуг в твое полное распоряжение. Покажешь мне, чем же занимаются пионеры в то время, когда Ольга Дмитриевна не дает им крайне важных и срочных заданий, – возвращаться в медпункт в сопровождении Алисы, а не в гордом одиночестве было гораздо легче и интереснее, а Виола Церновна уже не казалось таким пугающим персонажем, как после первого посещения, вряд ли позволит себе такие вольности в общении, когда к ней сразу зайдут два пионера.
Как всегда, дверь открыта, а сама медсестра что-то продолжала заполнять в журнале, но Эдвард из вежливости постучался и попросил разрешения зайти, на что им, естественно было дано согласие.
– Обходной лист? Понятно, – взяв у него бумажку, Виола неодобрительно посмотрела на от руки написанные пункты посещения, тоже поставила свою роспись и отложила листок в сторону, – Что ж, тогда приступим к стандартным процедурам, – положив ногу на ногу, она внимательно посмотрела на Эдварда, – Раздевайся!
– Простите, что? – он не ожидал подобного указания и теперь очень надеялся, что ослышался, а медсестра имела в виду что-то совсем другое. Алиса, стоявшая рядом, опять прыснула от смеха, но успела прикрыть рот кулачком и теперь лишь стояла рядом, задорно улыбаясь. Кажется, присутствие здесь еще одного пионера, к тому же женского пола, нисколько Виолу не смущало.
– Осмотр проводить будем, – спокойно сказала медсестра, – тебе же нечего скрывать, пионер… Сейчас, посмотрим, проверим… пощупаем, – она прикусила кончик ручки, посмотрев на Эдварда столь вызывающе, что даже Алиса притихла.
– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал он в ответ, – Если у меня что-то болело, то я бы обязательно сказал. А так я еще несколько тороплюсь… – медсестра особо и слушать его не хотела, указав ручкой на висевший на стене в стороне от окна плакат с буквами разных размеров.
– Глаза по одному закрывай и читай, – сказала она, решив, видимо, все же начать с проверки зрения. Искренне не понимая, зачем все это происходит и зачем он вообще теряет здесь свое время, Эдвард глубоко и отчаянно вздохнул, вызвав новый приступ смеха у Алисы, старавшейся подавить его внутри себя, но от того, сама выглядевшая еще забавнее. Чтение прошло без всяких проблем, в свое время несколько лазерных операций на глазу решили все его возможные проблемы со зрением как сейчас, так и в возможном будущем, но рассказывать об этом медсестре, конечно, не стоило, пусть думает, что у него просто хорошие глаза.
– Вот видишь, в осмотре ничего страшного нет, – усмехнулась Виола, – А теперь все же сними рубашку, послушаем твое сердце и легкие. В твоем возрасте многие ребята уже курить пробуют, да и алкоголь для них уже не так запретен… Да, Алиса?
– А я что? Со мной все хорошо, – дернулась девушка, как ужаленная, – Я не употребляю, даже не волнуйтесь, – сказала это так быстро и с таким усердием закачала головой, что даже Эдвард засомневался в правдивости этих слов, но Виола Церновна, кажется, обратилась к Алисе лишь для того, чтобы сбить с толку, и вместо продолжения опроса вернулась к Эдварду, выжидающе на него глядя. Пришлось действительно снимать рубашку, открывая всем голый торс. Хорошо хоть, что контакты нейронной связи закрыты, иначе сейчас было бы слишком много лишних вопросов, но теперь проблемы возникли совсем с другой стороны.
– Тебя за это Ольга Дмитриевна вообще убьет, если увидит… – протянула Алиса, в этот момент стоявшая со спины и даже присвистнувшая от открывшегося вида. Эдвард обладал хорошо тренированным и относительно худым телом, наиболее подходящим по строению для управления тяжелыми экзоскелетами, где выдающиеся в разные стороны лишние килограммы пилота могут сильно мешать нейроконтактам, не способным послать прямой сигнал через слои жира, но многочисленные походы, заключенные дипломатические союзы и предоставляемые для них порой весьма странные требования тоже оставляли свои отпечатки. И если шрамы от ранений еще можно было убрать с помощью пластической хирургии, то некоторые оставленные знаки приходилось сохранять, порой в напоминание о том, через что прошел, а порой для того, чтобы напоминать, кто ты сам есть такой. Спину Эдварда украшала гибкая хромированная вставка, длинной почти во весь позвоночник, узкая и разделенная на несколько секций, операцию по ее вживлению пришлось перенести после того, как возникла необходимость использовать боевые костюмы на синаптической связи, и теперь под слоем гибкого металла скрывались контакты для подключения. И если по этому вопросу еще что-то можно придумать о поврежденном позвоночнике, то вот широкая шрамированная татуировка в виде сложенных крыльев дракона, закрывавшая почти всю спину, объяснению не подлежала, особенно после того, что вожатая устроила по поводу татуировки на руке. Не станет же он объяснять действительную историю ее происхождения, почему позволил себе ее наложить и почему после этого так и не стал удалять. Слишком длинный и сложный рассказ окажется, выходящий за рамки понимания этих людей и привычного им мировоззрения. На груди ничего подобного не было, только контакты нейронной связи, но эти хотя бы не видны внешне, Виола с первого взгляда могла оценить только рельефную мускулатуру, но и такая картина медсестре пришлась по нраву, судя по плотоядной улыбке.
