Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 64 страниц)
– Правда это или нет, но все уже закончилось, – погладил Эдвард ее по голове, – Все закончилось. Сейчас ты в «Совенке», все живы и здоровы. И с тобой все в порядке, это самое главное, – не знал, стоит ли ей говорить всю правду на самом деле, сможет ли вот так, после всего пережитого, понять то, что он сам видел и какие теории строил, но Алиса сама за него сделала выбор.
– Эд, ты сказал, что не оставишь меня там, – она прижалась к нему как котенок, и единственное, что Эдвард сейчас боялся, так это отпустить ее, чувствуя, что держит сейчас самое важное, что может быть у него в жизни. Каждый стук ее сердечка казался ценнее всего того, за что раньше сражался, за что гнал солдат на смерть и обрекал на гибель города. Ничто уже не казалось таким важным, кроме этой девушки в руках, от которой его собственное сердце снова билось с новой силой. Алиса посмотрела прямо ему в глаза, – Не оставляй, ладно?
– Не оставлю, – пообещал Эдвард, – Я не смогу оставить самого дорогого в моей жизни человека, – он улыбнулся, увидев, что и девушка слабо улыбнулась сквозь не до конца высохшие слезы.
– Так вы помирились уже? – обрадованно выдала Ульяна, до этого момента сидевшая молча, – Прямо как в фильмах про любовь! Сначала соритесь, потом миритесь… – мелкая от переизбытка чувств прижала к себе своего игрушечного медвежонка, стиснув его, так, что будь он настоящим, наверняка бы придушила. И даже несмотря на всю абсурдность этой ситуации, Эдвард сам засмеялся, как и Алиса, тоже повеселевшая от наивности своей подруги.
– Эд, а скажи, то, что ты говорил… – присев поудобнее и положив ему голову на плечо, поинтересовалась Алиса, – то, что ты мне вчера говорил, было правдой?
– Конечно, – Эдвард погладил ее по волосам, – Я не стал бы тебе врать...
– А я помню, что ты говорил про паутину и ложь, – Алиса улыбнулась, – Что, мол, правды нет, каждый играет как хочет… Я вчера испугалась, что всего лишь твоя игра… наигрался и…
– Перестань, – Эдвард приложил ей палец к губам, – То, что я тебе сказал, было правдой. Конечно, звучит все это абсурдно, и мне самому еще только предстоит понять, как все это случилось, но кто или что бы это не сделал, я ему благодарен…
– За что же? – девушка удивленно на него посмотрела, и Эдвард не сдержался от еще одной улыбки.
– За то, что встретил тебя, – и стукнул ее по носу, – Ты вернула мне душу…
– Вы про что? – в разговор снова взлезла Ульяна, не понимая, о чем именно они говорят, но явно желая разобраться, – Давайте рассказывайте!
– Как-нибудь в другой раз, – Эдвард отрицательно покачала головой, – Сегодня у нас у всех слишком много произошло всего, чтобы еще и рассказывать страшные истории посреди ночи…
– А я люблю страшные истории! – пискнула Ульяна, широко открыв глаза и сжав своего медвежонка, – Только если они действительно страшные!
– В следующий раз! – повторил Эдвард, хоть и мелкая рыжая состроила обиженное выражение лица, – А сейчас кому-то надо умыться! – и посмотрел на Алису, у которой на лице кровь из носа смешалась со слезами, покрасневшая и припухшая от недавней истерики.
– Так ночь же на дворе! – возмутилась девушка, ткнув его кулачком в грудь, – И на улице холодно! Я никуда не пойду!
– А я тебя и не заставляю, – Эдвард перехватил кулачок и опустил руку девушки, – У вас здесь есть… не знаю… ведро или что-нибудь вроде этого?
– Бутылка есть! – напомнила Ульянка, сорвавшись со своего места и, шлепая босыми ножками по дощатому полу, добежала до шкафа и через пару секунд вынырнула оттуда с пластиковой пустой бутылкой со странной надписью «Дюшес» около литра объема, – Пойдет?
– Превосходно, – кивнул Эдвард, отцепляя от себя Алису и забирая у мелкой пустую бутылку, – Сейчас вернусь, – девушка снова подобралась и, обхватив ноги руками, положила подбородок на колени, все еще шмыгая носом.
Когда первый адреналиновый выброс в крови прошел, Эдвард заметил, что в ночном «Совенке» действительно прохладнее, чем днем. И только сейчас понял, что его собственные босоножки забрызганы кровью, но второпях этого просто никто не заметил, сосредоточившись на совершенно других вещах. Ругнувшись сквозь зубы и приподняв воротник, быстрым шагом направился к умывальникам, прокручивая в голове все, что за сегодня успел узнать.
«Совенок» вполне реален, это не фантазия и не агония его собственного сознания, но это и не просто параллельное измерение, в которое оказался закинут случайным образом. Этот лагерь отдельный мир, чье предназначение еще оставалось узнать. Копия, снятая с чьей-то реальности и бесконечное количество раз умноженная, создав головоломку, в которой затерялось множество человеческих душ, каждая из которых продолжает здесь что-то искать. Одни ищут выход, другие ищут любовь, третьи – надежду. А что ищет здесь он сам? Эдвард остановился, задумавшись над этим вопросом, но потом только покачал головой, улыбнувшись собственной глупости. Он здесь уже ничего не ищет, уже нашел.
Когда подходил к умывальникам, его прервало уже знакомое уханье. Все тот же совенок, распушив перья и склонив голову набок с ярко горящими в темноте желтыми глазами, внимательно наблюдал за Эдвардом, удобно устроившись на краю козырька. Издав свое привычно «уху», совенок, увидев, что на него обратили внимание, перебирая лапками, подобрался к ближнему краю, перевернув голову на другой бок.
– Все наблюдаешь? – Эдвард усмехнулся, открывая кран и набирая воду в бутылку, сейчас казавшуюся даже холоднее, чем днем. Совенок сорвался с козырька и, сделав круг, приземлился прямо перед ним, перебирая лапками по мокрой и холодной кирпичной кладке, но довольно ухнув и распушившись, когда на него попало несколько капель брызгающей в разные стороны воды.
– А ты один такой или в каждом лагере еще есть? – Эдвард даже не знал, как обращаться с этим забавным пушистым существом, которое вело себя совсем не так, как положено дикой птице. К его удивлению, совенок словно понял вопрос и, еще раз ухнув, покрутил головой из стороны в сторону. Поставив полную бутылку на землю, Эдвард попытался помыть босоножки, моментально промочив ноги, но кровь действительно смывалась, – Значит один? – еще раз поинтересовался у совенка, и тот, снова ухнув, утвердительно кивнул. За этот день видел и так слишком многое, чтобы продолжать удивляться.
– Ну, бывай! – еще раз кивнув совенку и подобрав бутылку, Эдвард, шлепая мокрыми босоножками, пошел обратно к домику Алисы. Совенок, нахохлившись, остался сидеть, провожая его взглядом своих желтых глаз.
В домике еще горел свет, когда вернулся, и на его стук Ульяна ответила громким голосом, что можно входить. Обе девушки сидели на одной кровати и Алиса, кажется, пока он отсутствовал, пыталась привести себя в порядок сухим полотенцем, но только растерла лицо. Кроме того, на столе откуда-то появился кулек с конфетами, одну из которых мелкая довольно громко грызла.
– Вернулся, – его красавица довольно улыбнулась, и Ульяна переметнулась на свою кровать, освобождая ему место.
– Куда я денусь? – Эдвард усмехнулся и, забрав у Алисы полотенце, хорошо смочил его водой, – Давай приводить тебя в порядок…
– Я… Я сама… – забрала девушка у него полотенце, а потом вдруг снова испуганно посмотрев на Эдварда, – Я уже тебе это говорила? Там, во сне… или не сне.
– Хватит это вспоминать, там не было ничего хорошего, – Эдвард заставил ее вытираться, смывая с лица все последствия его ошибок, но Алиса, снова углубившись в расплывающиеся в памяти воспоминания, никак не могла взять себя в руки. И тогда пришлось действовать уже самому, все-таки отобрав полотенце и вытирая лицо девушки, пусть она и делала вялые попытки отмахнуться.
– Ты и там мне помог, – пискнула Алиса, когда он снова залил полотенце водой и, встряхнув, принялся стирать остатки крови с ее лица, успевшей немного подсохнуть и с трудом теперь отходившей, – Только там ты… – помнила, что он сделал с тем безумным Семеном. Только Эдвард не хотел, чтобы девушка запомнила его именно таким.
– Не вспоминай об этом, – покачал он головой, откладывая полотенце в сторону, – лучше расскажите пока, что в лагере было?
– Тебя искали, – почти обвинительным тоном выдала Ульяна, продолжая грызть конфеты, – Ольга Дмитриевна еще на утренней линейке переполох подняла, сказала, что ты опять ушел до общего подъема, но никто тебя так и не видел. Вожатая боялась, будто ты куда-то залез и что-то случилось… Даже Алиса тебя искала, – сделав хитрую мордашку, посмотрела на свою подругу, и так красную, но сейчас, кажется, покрасневшую еще больше.
– Ну все, хватит, – отмахнулась она от Эдварда, опустив взгляд, – и ничего я не искала! Это все Славя шум поднимала! Хотя даже Шурик сказал, что с тобой ничего случиться не может…
– Ольга Дмитриевна сказала, что если завтра утром тебя тоже не будет, то придется в милицию звонить, – добавила Ульяна, – И, наверное, уже начальству рассказала, что у нее пионер пропал. Вот здорово будет, когда ты с утра снова здесь объявишься! Вожатую, наверное, разорвет!
– Как бы сначала она меня не разорвала, – усмехнулся Эдвард, – Разнос будет! Наверное, стоит сейчас к ней сходить, – отложив полотенце в сторону, уже собирался было встать с кровати, но Алиса поймала его за руку.
– Вожатая все равно спит, – сказала Алиса, – Будить ее будешь? – снова покраснев, она уже совсем тихо добавила, – останься здесь…
– Как ты себе это представляешь, глупенькая? – Эдвард снова присел обратно, и девушка доверчиво и уже привычно легла ему на плечо, – девушка и молодой человек проводят ночь в одной комнате вдвоем… ладно, втроем, – Ульяна кинула в него фантиком, – Ты хоть представляешь, что после этого могут подумать?
– Какая разница! – усмехнулась Алиса своей задорной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, – Дурак! Сам говорил же, что другие значения не имеют! – и Эдвард получил еще один удар кулачком в грудь, – А теперь значит, когда я попросила, то ты сразу на попятную! – оттолкнувшись, вдруг обиженно посмотрела на него, – Ну и иди тогда!
– Ты хоть понимаешь, что ты просишь меня нарушить все мыслимые правила этикета? – Эдвард был готов рассмеяться, глядя как на ее грустную мордашку, так и на невероятно довольную Ульяну, то ли от того, что с ее подругой все в порядке, то ли от конфет, количество которых в кульке стремительно сокращалось.
– А что тебе важнее? – спросила Алиса прямо.
– Ты, конечно, – он уже понял, к чему девушка клонит, и не имел ни малейшего желания снова ей отказывать. И так причинил слишком много боли, чтобы не пытаться хоть как-то загладить свою вину.
– Ну вот и все, значит, – Алиса снова улыбнулась, – А я хочу, чтобы ты остался, – спорить с этим было бессмысленно и не оставалось ничего другого, кроме как просто подчиниться, оставшись сидеть, пока она удобно устраивалась у него на плече.
Сразу в сон никого не тянуло, и Алиса начала снова выпытывать у Эдварда подробности о его родном мире, но сейчас эту тему осторожно прикрыл, поскольку в разговор очень быстро вмешалась Ульяна, и, несмотря на все теплые чувства к этой девчонке, подобные тайны доверять ей не торопился. Даже не со зла, а просто по недоразумению может сболтнуть чего-нибудь лишнего, а пионерам в этом лагере только дай повод, чтобы повсюду начали расти самые невероятные сплетни.
Вместо этого Эдвард попытался проверить психологическое состояние Алисы, проведя несколько совсем простых тестов на моторику и память, но после первых же попыток девушка рассмеялась и накинулась на него с кулачками, явно желая побить за то, что не доверял ее словам, что все с ней в порядке.
Первой в сон потянуло Ульяну, набегавшуюся за весь день, а сейчас еще и сильно перенервничавшую происшествием с подругой. Усадив своего медвежонка в угол кровати, мелкая забралась под одеяло, свернувшись там калачиком, заодно давая ясно понять, что свет в домике стоит гасить.
– Может быть, мне стоит все-таки уйти? – поразительно, но для Эдварда подобное было в новинку. Еще никогда не оказывался в такой ситуации ни с одной девушкой, поскольку это было нарушением всех мыслимых правил этикета, и даже самого факта проведения ночи в одной комнате с девушкой было достаточно веским основанием для женитьбы, но Алиса, кажется, об этих вещах совершенно не задумывалась. Только ткнула его кулаком под бок, чтобы больше не задавал таких вопросов.
– Только не говори, что ты трусишь! – усмехнулась девушка, взяв его за руку, – Кто тут из нас двоих слабый пол, а?
– Как будет угодно, – Эдвард снова ее обнял. Девушка, неожиданно поцеловав его в щеку, поднялась с кровати и, шлепая босыми ногами по полу, выключила свет, после чего снова вернулась к нему, тихо рассмеявшись.
– Ты всегда в форме спишь? – поинтересовалась она со смехом, залезая под одеяло, – Так удобнее, что ли? – даже не зная, что вообще можно ответить на такое поведение со стороны девушки, Эдвард снял уже становившуюся привычной форму и бросил на стул. После чего вернулся к Алисе в кровать, тут же накрывшей его одеялом. Девушка прижалась к нему всем телом, даже против воли заставляя думать о не самых правильных вещах, которые могут сейчас произойти, все-таки он еще был человеком, которому не чужды и человеческие инстинкты. Не без усилия выкинул все эти мысли из головы, просто обняв в ответ этого родного человека, найденного так неожиданно в чуждом для него мире.
–Эд… только не смейся, ладно? – девушка ткнулась носиком ему в ключицу, и сейчас, кажется, чувствовал каждый ее вздох, – Я… я боюсь… понимаешь?
– Чего боишься? – он не без удивления посмотрел на нее, но в звездном свете, падающем сейчас из окна, можно было увидеть только отблеск ее рыжих волос.
– Я все еще помню тот… второй лагерь… – она с трудом подбирала слова, но Эдварду продолжение не требовалось, чтобы понять всю мысль. Воспоминания ее двойника из параллельного лагеря все еще тревожили душу, напоминая о себе. Девушка, вздрогнув, чуть слышно шмыгнула носом, – Что там было… я помню, как было страшно… и одиноко… и то, как он меня поймал в столовой… это ведь не просто так все было? Только честно ответь…
– Не просто, – он погладил ее по голове, – Это сложно объяснить…
– С тобой вообще все сложно, – прошептала Алиса, устраиваясь поудобнее у него на плече, – Только я помню, как мне было страшно, когда ты появился. И ночь… словно сейчас закрою глаза, а очнусь уже в том лагере, где все мертвы… Там только ты был… не оставил… помог… – девушка снова прижалась к нему, – Я думала, что одной будет легче. Ни от кого не зависишь, что сама хочешь, то и делаешь. У меня даже подруг никогда особых не было, я никогда не старалась с кем-то особо подружиться. Не знаю сейчас даже, почему так делала. А потом так просто стало привычно… Вроде все нормально… пока ты не появился. Я сразу поняла, что ты не такой как все…
– И потому пыталась на пару с Ульяной меня утопить, – усмехнулся Эдвард, но девушка только стукнула кулачком его в грудь, заставляя замолчать и не мешать ей.
– Просто пообещай, что не обманешь меня, ладно? – почти попросила шепотом Алиса, – Останешься со мной. Не надо больше ничего другого, только останься… – от этих слов у Эдварда слезы навернулись на глазах. Он не мог этого обещать, и отлично это знал. Чем бы ни был этот лагерь, но у него есть свой финал, в котором попаданец должен его покинуть, вернувшись в реальный мир. Именно за этим столь тщетно охотится Пионер, окончательно сбившись с правильного пути в поисках ответа. Когда смена кончится, всем придется покинуть этот лагерь, девушки, скорее всего, разъедутся по своим домам, как и остальные пионеры из смены, но что с ним станет, Эдвард боялся даже представить. Откроется ли ему путь в мир Алисы, где она вернется к своей прежней жизни, или же он вернется в свой родной мир, где ждет его незаконченная война. С необычайной ясностью вдруг почувствовал сложность этого выбора, какой только еще предстояло сделать, выбирая между любовью и долгом данных клятв. Конечно, ему меньше всего на свете хотелось покидать эту девушку, зажегшую маленький огонь в его душе, снова возродив ее, но не менее важным для него был и родной мир, где его ждет путь, ради которого никакие потери не могут считаться достаточно серьезным поводом, чтобы с него отступить. Разум требовал возвращения, но сердце упорно цеплялось за этот маленький счастливый мирок с солнцем и ясным голубым небом, где останется эта девушка. Однажды он уже сделал выбор в пользу долга, потеряв ту единственную, что давала ему надежду жить. И сейчас, когда, кажется, снова получил возможность быть счастливым, ему снова придется делать такой же выбор… неужели он вообще не имеет права на свое личное счастье? Неужели весь его путь это только путь боли, крови и потерь?
– Чего ты молчишь? – Алиса ткнула его пальцем под ребра, заставив дернуться, и задорно улыбнувшись, – Язык проглотил?
– Задумался, что будет после конца смены, – сейчас Эдвард даже был рад, что темно и не видно его лица, – Ведь нам всем придется разъехаться. Как я могу дать слово не оставить тебя…
– Мы же все равно не расстанемся навсегда, – уверенно сказала Алиса, – Из этого ты мира или нет, как говоришь, но ты же как-то здесь оказался? Значит, сможешь и снова. Так ведь? И я тебя тогда найду… Понятно?
– Нет, я тебя найду, – Эдвард погладил девушку по волосам, – Обещаю. Если даже придется расстаться после этой смены, я тебя найду. Что бы ни случилось, как бы мы далеко не оказались друг от друга, я тебя найду, – и улыбнулся, глядя на эту милую девушку. Он принял этот дар, его маленький кусочек счастья, отринув прежние доводы логики, открывшись и снова став уязвимым. С того самого первого дня, как оказался здесь, «Совенок» только и делал, что протягивал ему дар любви, от которого однажды отказался, обжегшись и боясь снова повторить эту боль, что причинил не только себе, но и потеряв свою любимую. Может быть, когда-нибудь пожалеет об этом выборе, когда-нибудь снова придется кровью платить за то, что позволил себе любить. Только сейчас, обнимая эту девушку, доверившуюся ему несмотря ни на что, поверив в самое невероятное только потому, что хочет быть рядом с ним, Эдвард подумал, что имеет право и на несколько дней счастья.
Алиса, удобно устроившись у него на груди и обняв за плечи, довольно быстро уснула, а к нему сон так и не шел. Стоило только закрыть глаза, как снова перед глазами вставал тающий в воздухе силуэт, не оставлявший после себя даже крика, и Эдвард снова открывал глаза, видя над собой все тот же дощатый потолок и, каждый раз бросал взгляд на эту девушку, убеждаясь, что все еще рядом с ним. И только постепенно, под успокаивающее дыхание Алисы и сопение, доносившееся с соседней кровати, Эдвард смог закрыть глаза и все-таки уснуть.
Сон даже не был похож на сон, он осознавал, что находится во сне, но это было не настолько уж и важно, потому что к нему снова пришел призрак его первой возлюбленной, прекрасной, как и в тот день, когда она погибла. Эдвард обнял ее, почувствовав, как она тоже счастлива снова его видеть. Не требовалось даже слов, чтобы что-то понимать, давно научился чувствовать все, что она хочет сказать. Слишком много времени прошло с того дня, как потерял ее, но Изабелла все так же любила его, даже несмотря на смерть, теперь их разделявшую. И ей было не менее мучительно видеть, во что он превращается, разрываемый болью утраты и жаждой мести. Она не могла поверить, что человек, которого полюбила, может превратиться во что-то подобное, столь холодное и бездушное, но сейчас его возлюбленная была впервые за долгое время рада за него. Рада, что он снова обрел покой в душе и был счастлив, что он наконец-то снова смог полюбить, а его измученное сердце забилось с новой силой.
Эдвард знал, что она больше не придет. Теперь, когда он обрел новую надежду, его возлюбленная могла обрести покой, оставить его без страха, что душа Эдварда погибнет без остатка. Она будет ждать его там, на другой стороне, куда всех рано или поздно отправит сгорбленный старик в старой лодке, поскольку теперь есть другой человек, что сможет присмотреть за его душой.
Изабелла ушла так же, как и прежде, просто растворившись в темноте, оставив после себя только быстро исчезающее ощущение ее теплой ладони, сорвавшейся с пальцев. Не стоило даже и пытаться ее удержать, но Эдвард все равно, как и каждый раз прежде, подался вперед, коснувшись протянутой рукой лишь холодной, как лед, темноты, снова вставшей перед ним непреодолимой преградой. Ни один живой не сможет пройти этим путем.
Когда опять открыл глаза, «Совенок» уже освещали первые лучи утреннего солнца, поднимающегося над горизонтом, оставив позади вчерашние тревоги и открытия. Алиса все так же лежала у него на груди, крепко обняв и тихо посапывая, так, наверное, и не пошевелившись с того момента, как заснула. Эдвард, погладив ее по коротко стриженным рыжим волосам, подумал, что на самом деле сила далеко не всегда заключена в армиях и не в промышленных мощностях, где создаются эти самые армии. Не меньшей силой может стать и простая девушка, способная поставить на колени даже самую крепкую волю.
– С добрым утром, – Алиса проснулась и, повернув голову, посмотрела на него еще сонными глазами. Одного только этого янтарного взгляда хватало, чтобы сердце Эдварда забилось чаще. Возможно, любовь может быть не только слабостью?
– Доброе утро, – ответил Эдвард, улыбнувшись. «Совенок» с лихвой отыгрался за часть своих приоткрытых тайн, но почему-то сейчас был совершенно не против такого поражения.
Комментарий к Осознание. Глава 21. Ну, вот так и переваливаем за логическую середину истории.
====== Осознание. Глава 22. ======
Глава 22.
– Дурак, – Алиса оставалась верна своему прежнему репертуару, окончательно проснувшись, выдала вполне ожидаемое от нее слово, закутавшись в одеяло и отодвинувшись к стенке. Видимо, после прошедшей ночи ее состояние окончательно нормализовалась, и перед Эдвардом была все та же озорная девчонка, какую встретил здесь в свой первый день.
– Вот так новости, – он усмехнулся, поднимаясь с кровати, – Мне кажется, что этой ночью ты была несколько другого обо мне мнения, – и тут же сообразив, как двояко прозвучала эта фраза, замолчал, пытаясь подобрать более подходящее выражение. Хотя, что вообще можно было думать после того, как они большую часть ночи провели под одним одеялом, даже если это было предложением со стороны Алисы. Это достаточно серьезный повод, чтобы вести ее под венец, но, девушка, кажется, совсем не это имела в виду.
– Вот потому и дурак, – задорно улыбнувшись, выдала Алиса, неожиданно пихнув его ногой из-под одеяла, – Всю ночь провел с девушкой в одной кровати, небось, уже навоображал себе черт знает что! – кажется это была попытка его задеть, но Эдвард только покачал головой, удивляясь такой смене поведения. Еще вчера едва не сошла с ума из-за слившейся памяти, сейчас снова начинала пошло шутить, как ни в чем не бывало.
– Не считай себя идеалом, – посмотрев на нее через плечо, ответил девушке, надевая рубашку и застегивая пуговицы, – И уж тем более, не считай меня сумасшедшим, который только об одном думать и может…
– Что?! – Алиса, скорчив разозленную мордашку, даже вылезла из-под одеяла, но Эдвард только и ждал этого момента, чтобы сразу же ее обнять. Девушка только возмущенно пискнула, когда прижал ее к кровати и навалившись сверху. Оказавшись в таком положении, широко раскрыла глаза, став похожей на загнанную в угол кошку, не знавшую, что может последовать дальше. Поколебавшись ровно секунду, раздумывая, может ли себе позволить такое, Эдвард ее поцеловал, еще раз ощутив вкус ее губ, и она ответила, сразу же обмякнув в его объятиях.
– Не шути так больше, ладно? – попросил Эдвард, когда все-таки смог оторваться от ее губ. Янтарные глаза Алисы находились всего лишь в нескольких сантиметрах от его собственных, и видел в них безумствующие огоньки радости и счастья, точно такие же, какие, наверное, плясали и в его собственных.
– Дурак, – повторилась девушка, а потом снова потянулась к нему, подарив еще один поцелуй, длившийся даже дольше первого, – А может, я была бы и не против… – и снова задорно улыбнулась, и Эдварду стоило большого труда удержать контроль над собственным телом.
– Только при Ульянке этого не говори, – улыбнулся Эдвард, а потом и вовсе чуть не рассмеялся, когда на лице девушке появилось выражение удивления, совсем забывшей о своей соседке. Оставив ее на кровати, сразу же снова зарывшуюся под одеяло, он все-таки оделся и потянулся, заодно выглянув в окно. Разбудившее сначала его солнце постепенно скрывалось за тяжелыми свинцовыми облаками, наползающими с противоположной стороны и висевшими гораздо ниже, чем привычные его взгляду белые барашки, – Кажется, утро будет не таким добрым… Одевайся, жду тебя снаружи, – кивнув Алисе и посмотрев на все еще сладко сопевшую Ульяну, обнимавшую подушку, Эдвард вышел за дверь.
Лагерю словно надоела вечная жара, и сейчас решил порадовать пионеров свежим ветерком, гоняющим по плиткам дорожки земляную пыль и сорванные с деревьев листочки. Осторожно прикрыв за собой дверь и убедившись, что сейчас никаких других пионеров нет поблизости, Эдвард присел на крыльце перед домиком, ожидая рыжих и раздумывая, что можно сказать Ольге Дмитриевне, когда все-таки поинтересуется, где же пропадал целый день.
Первой, как ни странно, выскочила Ульяна, вечный двигатель в красной упаковке с надписью «СССР». Проскакав по ступенькам, девчонка, недолго думая, сразу повисла на шее Эдварда.
– С добрым утром! – гаркнула ему чуть ли не в самое ухо, озарив его еще свой широкой, во весь рот, счастливой улыбкой. Вечно счастливая, Ульяна была зарядом позитива даже для такого логического и холодного существа, как Эдвард, заставляя улыбаться даже без всякого повода.
– И ты проснулась, перпетуум-мобиле рыжий? – усмехнулся Эдвард, но девочка неожиданно сделала обиженную мордашку и отцепилась от него.
– Сам такой! – выдала она, похожая на надувшийся помидор с торчащими в разные стороны хвостами, – Пепетум-мобил! – неправильно выговорив слово, снова улыбнулась, весьма довольная собой, что смогла его повторить.
– Это значит «вечный двигатель», – рассмеялся Эдвард, стукнув ее по носику пальцем, – Такую озорную девчонку, как ты, по-другому и назвать не могу.
– А давай наперегонки к умывальникам! – вероятно, простив его, девчонка схватила за руку и потянула за собой, упираясь ножками в землю, когда отказался за ней следовать. Сообразив, что даже с места его сдвинуть не сможет, опять повернулась к нему с обиженным видом, – Ну теперь что?
– Подождем Алису, – ответил ей Эдвард спокойным тоном, подцепив травинку из тех, что росли рядом с крыльцом, и зажав ее между зубов, – Посиди хотя бы несколько минут, еще целый день впереди.
– Скучный ты! – заявила Ульяна, но все-таки села рядом с ним, елозя ногами по земле и явно не зная, чем еще заняться, – У тебя с Алиской все серьезно, так ведь?
– Наверное, – кивнул Эдвард, посмотрев на медленно сереющее небо над головой, – Никогда бы не подумал, что смогу снова полюбить… Ульян, это такое странное чувство... даже не знаю, как его описать…
– Но ведь это так здорово! – возмутилась Ульяна, – Когда кого-то любишь! Ведь так? Целоваться можно, гулять вместе, всегда кто-то рядом! Люди всегда счастливы, когда любят друг друга! – заявила ему уверенным тоном.
– Если бы, – усмехнулся Эдвард и посмотрел на свою собеседницу, сидевшую с самым серьезным видом, – Это так же предполагает и большую ответственность за этого человека. Далеко не всегда все бывает таким счастливым, как может показаться с первого взгляда. Любовь делает человека уязвимым…
– Кого ждем? – из домика вышла Алиса, своим появлением не дав Эдварду договорить. Как всегда, вместо того, чтобы застегнуть рубашку на все пуговицы, завязала ее узлом на уровне груди, – Чего сидим?
– Теперь уже никого не ждем, – кивнул Эдвард, поднимаясь, – А вот ты и не особо торопилась…
– Лень, – буркнула Алиса, сложив руки на груди, – Ты видел, какое небо? Дождь пойдет. Вообще не стоило сегодня из домика выходить…
Все втроем они направились к умывальникам, где уже галдели пионеры, плескаясь и брызгаясь ледяной водой. Проснувшись позже, Эдвард вынужден был торопливо умываться у первого освободившегося крана, ловя на себе любопытные взгляды. Конечно, история с его вчерашним исчезновением уже распространилась по всему лагерю и теперь стоит ожидать множества лишних вопросов, на которые все равно не собирался отвечать. Рыжие практически сразу куда-то исчезли, оставив его одного в поисках свободного крана. Только огненная шевелюра Ульяны мелькнула в кучке ее сверстников, а Алиса, кажется, решила, что здесь он и самостоятельно справиться сможет, без ее присутствия.
Освободив место для другого пионера, Эдвард отошел в сторону, взглядом выискивая хоть кого-то знакомого, но в этот момент услышал радостный визг, заставивший его оглянуться. И только успел заметить длинные косы Слави, прежде чем она повисла у него на шее.
– Эдвард! Ты нашелся! – радостно затараторила девушка, держа его за плечи, – А мы тебя вчера всем отрядом искали! Ольга Дмитриевна себе места не находила! Все за тебя нервничали, а ты все никак не находился! – вдруг сообразив, что сейчас привлекает к себе всеобщее внимание, помощница вожатой отступила на шаг, густо покраснев, и снова начав разматывать свою косу, пытаясь справиться со стеснением, – И я тоже волновалась… Думала, что с тобой что-то случилось…
– Как видишь, я цел и здоров, северное чудо, – Эдвард взял ее за руки, освобождая многострадальную косу, – И все же должен быть тебе благодарен, что за меня беспокоилась. Очень рад, что хоть кому-то я здесь не безразличен, – от этих слов Славя смутилась окончательно, но хотя бы нашла в себе достаточно храбрости для улыбки.
– Больше не теряйся, ладно? – попросила Славя, посмотрев на него своими большими голубыми глазами, в которых Эдвард просто тонул, стоило только пересечься с ней взглядами, – И где ты был, не расскажешь?
– В лесу заблудился, – выдал Эдвард первое, что взбрело в голову, – Направление потерял, пришлось поплутать, прежде чем вернулся, – конечно, врать, глядя в эти глаза, было очень тяжело, чувствовал отвращение к самому себе, но правда в данном случае выглядела бы намного хуже. Эти девушки даже не подозревали, чем лагерь является на самом деле, и не было никакого смысла им говорить об этом, только зря бы напугал, если вообще кто-то смог поверить в такие слова.
– Ой, страшно было? – Славя испугалась за него каким-то странным, запоздалым страхом, словно в этом насаждении деревьев, что разрослись около лагеря, могло быть что-то действительно опасное, – В лесу же можно и совсем потеряться! У меня дома один раз мальчик потерялся в лесу так, что его лесники три дня искали!
