Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 64 страниц)
Остановившись, он с сомнением посмотрел на девушку, но натолкнулся только на встревоженный и нервный взгляд, вцепившийся в него так, что Лена даже почти не моргала. Почувствовав ее напряжение, Эдвард по привычке чуть отступил назад и успел заметить опускающуюся к бедру руку девушки.
– Лен… – протянул он, напрягаясь, – Зачем такие вопросы?
– Потому, что я видела… – рука ее на секунду исчезла под юбкой, а потом вынырнула снова, с уже знакомым металлическим блеском. Быстрый и уверенный выпад, но Эдвард отреагировал тоже с отработанными навыками, и лезвие ножа скользнуло всего лишь в паре сантиметров от его груди.
– Так вот, в чем секрет, – усмехнулся он, когда девушка, с покрасневшим от моментально вышедшего из нее напряжения лицом, замахнулась снова. Потеряв фактор неожиданности, она все же не отступила, даже несмотря на то, что после первого промаха шансов у нее уже не оставалось. Эдвард мог уже дважды ее контратаковать, ударив по болевым точкам, пока размахнулась рукой, готовясь снова ударить, но вместо этого только снова отступил чуть в сторону, уходя от удара. Девушка, одновременно злая и удивленная, чуть отступила, держа нож в прямой руке, наставленный ему в грудь, тяжело дыша.
– Я видела тебя… Вчера, в лесу! – зло сказала Лена, – Ты пытал кого-то, я видела! Я никому не сказала, но ты… возвращаешься так, словно ничего не произошло…
– Значит, кто-то меня все-таки нашел, – Эдвард усмехнулся, глядя в ответ на девушку, которую, казалось, разрывает от напряжения, – Только, думаю, ты не видела всей картины…
– Не подходи! – сразу дернулась девушка, – Ты ведь не простой пионер? Ты даже ведешь себя по-другому… Кто ты?
– Ты неправильно держишь нож, – спокойно сказал Эдвард, делая шаг вперед и уткнувшись грудью в острие лезвия. Обычный кухонный нож с пластиковой рукояткой и широким лезвием, вполне подходящий для того, что резать колбасу, но почти бесполезный в настоящем ножевом бою. Девушка дернулась, но Эдвард только улыбнулся, – у твоего оружия слишком широкое лезвие, если ударишь в таком положении, скорее всего, натолкнешься на ребра. Это болезненно, но не смертельно. Скорее всего, просто разозлишь противника, – медленно подняв руку, осторожно взял кулачок Лены, в котором сжала свое оружие так крепко, что даже пальцы побелели, следом повернув его так, чтобы лезвие стало почти параллельно земле, – вот так лучше. Теперь шансов, что попадешь между ребер, гораздо больше. И целиться старайся в левую часть груди, а не в центр… – он чуть сдвинул лезвие, приставляя между ребер там, где находится сердце, – только бей сильнее, чтобы добраться до внутренних органов, а то все равно есть шанс, что лезвие не дотянется. Хорошо?
– Отойди! – Лена вдруг отскочила назад, взмахнув лезвием перед собой, – Кто ты такой? Что ты здесь делаешь?
– А вот в этом случае, старайся бить либо в живот, это наиболее болезненные ранения. Либо сразу в горло, – он снова сделал шаг вперед, но в этот раз Лена его послушалась, и острие лезвия ее ножа оказалось под его кадыком, – Вот теперь правильно, – одобрительно произнес Эдвард, не отрывая от нее взгляда, – в большинстве случаев смертельно. Только не смотри при этом в глаза…
– Не подходи ко мне… – уже более испуганным голосом произнесла Лена, ожидавшая чего угодно, но не подобного поведения, но Эдвард отступать уже не собирался.
– Первого убитого ты никогда не забудешь. Особенно если увидишь его глаза. Когда перерезаешь человеку горло, некоторое время он еще жив. Пытается дышать, хотя уже не может, кровь заливает легкие, но пока в крови еще есть воздух, он живой. И смотрит на тебя… и в самый последний миг, когда уже практически мертв, его зрачки успевают чуть-чуть расшириться, поскольку именно в этот миг его охватывает панический страх, что уже не может сделать новый вдох. Страх смерти добирается до каждого, насколько бы силен человек ни был…
– Кто ты? – пискнула Лена, уже явно жалевшая, что устроила подобное.
– А не без разницы? – улыбнулся Эдвард, – ты же все равно меня сейчас убьешь. Уверяю тебя, убить незнакомца гораздо легче, чем того, кого ты хорошо знаешь. Тебе даже многое не потребуется. В горле нет ничего, что может остановить лезвие ножа, просто нажми чуть посильнее и потом проведи в сторону… это не сложно, всего лишь одно движение…
– Не заставляй… – пискнула Лена, прикусив губу, – Я могу!
– Так сделай! Если ты наставила на человека оружие, то ты должна быть готова к тому, что его придется убить! – рявкнул Эдвард, – Режь! Давай! Просто ударь один раз и все это закончится! Все это наконец-то закончится… Давай же…
– Я… Я… я не могу… – Лена несколько секунд собиралась с силами, чтобы все-таки довести начатое до конца, но все-таки ошибалась, убеждая себя в том, что может убить безоружного человека. Опустив нож, вдруг заплакала, – Я не могу…
– Не стоит плакать по этому поводу, – улыбнулся Эдвард, не без облегчения поведя шеей из стороны в сторону, – это только значит, что ты хороший и добрый человек… перестань… – он попытался как-то успокоить девушку, но та сразу же отступила на шаг.
– Кто был там, в лесу? – спросила Лена, – я же видела тебя. Ты мучал кого-то, и он тоже был в пионерской форме. Ты… ты даже не испытывал жалости… ты просто его…
– Пытал? – закончил ее фразу Эдвард, – Я не буду тебе врать, это было. И это был очень плохой человек, совсем не из этого «Совенка». Лена, скажи сама, я хоть раз хоть кому-нибудь из вас угрожал? Хотя бы раз я пытался хоть кому-нибудь из вас причинить вред? Скажи, я делал что-нибудь подобное? – девушка отрицательно покачала головой, и он только улыбнулся, – Вот… Вы мне очень дороги. Я никогда никому не позволю хоть как-то обидеть кого-то из вас… а тот парень… скажем так, если бы не я, то он мог бы причинить очень много зла. Поверь мне, это последнее, о чем только вообще мог подумать…
– Тогда… Тогда… тот парень… он так кричал… – сказала Лена.
– Поверь мне, это меньшее из того, что он заслужил на самом деле, – сказал уверенно Эдвард, – веришь мне?
– Я… я не знаю… – покачала головой Лена, но теперь не стала отскакивать в сторону, когда Эдвард снова к ней подошел и обнял ее за плечи, – мне было страшно. За всех… за Алису… я боялась…
– Я никогда и ни за что не причиню вред Алисе, – только усмехнулся Эдвард, – и никогда больше не думай о таких глупостях. Пошли назад в лагерь, пока еще не совсем стемнело, – небо оставалось все таким же серым и закрытым облаками, но на улице уже стало намного темнее, чем прежде. Забрав у Лены нож, просто забросил его в ближайшие кусты, – Заодно и расскажешь, откуда у тебя привычка носить с собой холодное оружие и для чего.
Девушка, банально перенервничав, теперь, вцепившись Эдварду в руку, выдала буквально все, что долгое время держала на душе. Как в субботу, когда все его искали, сбилась с тропинки и сама чуть не заблудилась, как случайно вышла на полянку, где Эдвард пытал Пионера, но испугавшись увиденного, сбежала обратно и целый день накручивала себя увиденным, пытаясь понять, как один и тот же человек может вести себя столь разным образом. Как испугалась за Алису, что рядом с ней будет такой человек, и как решилась действовать сама. Что на самом деле нож она с собой носит уже давно, как оружие самозащиты после того, как к ней один раз пристал пьяный, и что об этом знает только Алиса. Что действительно серьезно им почти никогда не пользовалась, хотя порой пыталась дома тренироваться, и никогда не думала, что придется защищаться на самом деле. Заканчивала свой рассказ, когда уже стояли на крыльце перед дверью ее домика, теперь даже немного улыбаясь и постепенно снова приходя в себя.
– Все-таки ты странная, – усмехнулся Эдвард, – Умная, но странная. Давай мы с тобой так поступим. Ты сейчас выспишься, а завтра с утра перестанешь думать обо всей этой чепухе. В таком месте вам просто не может ничего угрожать, – он посмотрел на девушку, чуть улыбнувшуюся, – И я последний, кого ты можешь опасаться. Клянусь жизнью.
====== Осознание. Глава 24. ======
Глава 24.
И снова Эдвард стоял на берегу реки, вслушиваясь в ее тихий шелест и собственные мысли. Сложив руки за спиной, разглядывал умиротворяющий пейзаж на горизонте, окрашенном в кроваво-багровые тона. День почти закончился, но под самый конец успел подарить ему тему для размышлений, изгонявшую любые попытки успокоиться и прийти в себя.
Он напугал Лену. Напугал тем, что сам считал вполне обычным и нормальным, но довел девушку до попытки убить его, стоило ей только мельком взглянуть на происходящее. И от этого уже ему самому становилось страшно, поскольку уже теперь, после недели в этом лагере, Эдвард не знал, действительно ли жертва, что принес ради своего будущего, была уж столь необходимой. Стоило ли жертвовать своей человечностью, превратившись в настоящего монстра, способного напугать невинную девушку одним своим видом? Прежде ему казалось, что страх, какой вселял во врагов, и уважение, вселяемое им в союзников, были необходимы, стали частью его самого, но здесь, где его душа вернулась, заняв свое прежнее место, эта прежняя часть уже смотрелась лишней. Он не стал героем, не стал лидером, как думал прежде, где в реалиях его родного мира все выглядело несколько иначе. Наоборот, он стал настоящим чудовищем, одним из тех, кого поклялся уничтожить. И за это будет гореть в аду, если, конечно, для душ умерших действительно есть место, где они могут остаться после смерти. Стоило ли оно того? Раньше, до этого лагеря, даже не стал бы раздумывать, утвердительно кивнув головой, но здесь стал по-другому смотреть на мир. В простой человеческой жизни тоже была какая-то своя прелесть, сложная и недостижимая для его мышления, но такая привлекательная и действующая как наркотик, стоило только коснуться ее хотя бы краем, как хотелось снова и снова к этому возвращаться.
Он напугал Лену. Эта мысль никак не могла покинуть его сознание. Сможет ли он когда-нибудь стать частью чего-то другого? Чего-то, не связанного с кровью и смертью? Сможет ли он снова стать человеком или все равно останется заточенным клинком, который живет лишь тогда, когда убивает? Для него мир уже изменился, но сможет ли он измениться для этого мира, уже совсем другой вопрос. Эдвард вздохнул, вспоминая те из своих чувств, что испытывал, когда пытал Пионера. И не мог ничего вытащить из собственной памяти, поскольку их просто не было, та привычная пустота, лишенная и жестокости, и понимания, только холодный расчет, что и как надо сделать. И та теплота, заполнявшая его сердце, когда обнимал Алису. Это чувство отпечаталось очень глубоко, даже гораздо глубже, чем оставленные войной шрамы.
Он не мог вспомнить всех лиц, кого убил. Они смазывались в единый поток боли и ужаса, которую оставлял за собой, порой возвращаясь к нему в кошмарах, где он стоял на берегу подобной реки, чья черная водная гладь вечно закрыта туманом. А с другой стороны, во тьме глубокой ночи, горели сотни тысяч глаз, уставившихся на него и ждущих, когда же и за ним прибудет старый лодочник, что перевезет на другую сторону.
И помнил каждую секунду, каждый миг, что провел здесь. Всех девочек и каждую улыбку, обращенную в его сторону. Это все оставалось для него новым и все равно чужим, тем, что не мог принять как что-то обычное, и все равно остававшимся в памяти ноющими занозами. Он помнил все это потому, что «Совенок» все еще был для него чудом, которое получил… наверное, все-таки по ошибке. Такие, как он не заслуживают второго шанса… Таких, как он, ждет лишь Бездна. И раньше без колебаний принял бы такое решение… Но сейчас совсем другая мысль его тревожила.
Он напугал Лену. Напугал девочку, которую молчаливо поклялся защищать, что она никогда не столкнулась с тем, что он сам собой представлял, как бы это цинично не звучало. Эдвард прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Вдох, выдох, еще один вдох.
Тихие приближающиеся шаги, скрипящие маленькими босоножками по шершавому песку, пока их владелица пыталась незаметно подобраться со спины. Улыбнувшись, Эдвард сделал вид, что ничего не замечает, позволил привести в исполнение маленькую задумку рыжей красавицы.
– Угадай, кто? – ему на глаза легли мягкие ладошки, закрывая обзор, и довольный голосок под самым ухом произнес вопрос вслух.
– Алиса, я же как-то попросил тебя не подбираться ко мне незаметно, – усмехнулся Эдвард, взяв ее за руки и повернувшись, – У меня на подобное совсем другая реакция отработана, – обняв девушку за талию, позволил себе улыбнуться. Она одним своим появлением выметала из головы все прочие мысли, полностью заполняя собой все сознание.
– Ты обещал, что будешь недолго, а сам ушел куда-то, – усмехнулась Алиса, – Что там у тебя Лена спрашивала? Мне интересно…
– Ничего серьезного, – покачал головой в ответ, – Немного за тебя волнуется. Все-таки, я чужой человек, а ты ей, наверное, не последний, за кого станет беспокоиться, – заметив ее чуть погрустневшее лицо, добавил, – не волнуйся.
– Да я не об этом, – Алиса вздохнула и отошла чуть в сторону, высвобождаясь из его объятий, – Я вот сейчас подумала, когда ты сказал про чужого человека… если ты действительно из другого мира… Неужели я такая дура, что в своем не могу найти того, который бы мне подошел? – отвернувшись к воде, девушка подобрала с песка первый попавшийся камень и бросила его как можно дальше в реку, ударившего в воду с громким всплеском.
– Хочешь, расскажу одну легенду? – Эдвард присел рядом с ней на песок, разглядывая водную рябь, – нам ее рассказывают в детстве, когда только учимся ходить и говорить…
– Расскажи, – кивнула Алиса, присаживаясь рядом с ним, – А у вас сказки еще не рассказывают? Про Красную Шапочку? Или Золушку?
– Про кого? – переспросил Эдвард, непонимающе посмотрев на девушку, – Я еще не понял, почему вы про Селезневу говорите, а теперь ты еще каких-то красных шапок вспоминаешь. Мифология это дело такое, что нельзя с середины начинать, – он даже несколько обиженно добавил, – не люблю говорить о том, чего не понимаю… Это как пытаться стрелять из разряженной винтовки…
– Ну ладно, – толкнула его Алиса в плечо, – завтра возьмем в библиотеке книжку со сказками, почитаешь. Тебе, наверное, понравится… Рассказывай свою легенду. Если нет Золушек, то рассказывай, что есть…
– Хорошо, – кивнул Эдвард, – Это одна из историй о сотворении мира. Ее рассказывали, когда прадеда моего прадеда даже в помине еще не было… Слушай. Когда-то, на заре мироздания, когда Отец только создал Первый мир…
– Кто? – удивилась Алиса, довольно улыбаясь, – это еще кто такой?
– Те, кто верят, считают, что это бог, создавший наш мир. Хотя я в богов не верю, обычные демоны, насосавшиеся человеческих душ… И вообще, ты будешь слушать? – девушка тут же закивала головой, и Эдвард продолжил, – Когда Отец создал Первый мир, он решил, что должен поделиться той красотой, что сотворил. И тогда он создал людей по образу и подобию своему, наделив их всем, что считал необходимым, чтобы они поняли красоту его мира. Пришли первые люди в этот мир, и восхвалили они Отца, что подарил им красоту этого мира, что дал им возможность жить в нем и радоваться, но счастье не длилось долго, поскольку не имея цели, не могли люди жить. Они умирали, не видя, ради чего им стоит жить. Тогда понял Отец, что творения его слишком совершенны, чтобы жить. И изменил замысел свой… – он посмотрел на Алису, внимательно слушавшую его рассказ, – взял он души, что вложил в создания свои, и разорвал их на две половины, разделив навеки. С тех пор в каждом человеке есть пустота, которую он пытается заполнить, и посвящает этому всю свою жизнь. Люди обрели цель, и жизнь стала им нужна… Только решил Отец, что все же поступил жестоко, и дал людям еще один дар. Дар, что если две разорванные половинки встретят друг друга, то смогут снова стать одним целым, но в двух телах… – Эдвард грустно усмехнулся, – я думал, что потерял свою вторую половину… Только здесь ее нашел снова. И знаешь, мне все равно на то, что разделяло нас прежде, – посмотрев на Алису, он попытался ее обнять, но девушка неожиданно его оттолкнула, а потом вдруг навалилась на него, толкая в грудь и пытаясь повалить на песок.
Чисто для проформы Эдвард сопротивлялся несколько секунд, а потом позволил Алисе повалить его на спину. С довольным видом рыжая уселась на нем сверху, нависнув над ним с хитрым выражением лица. Он чувствовал ее дыхание, видел, как равномерно поднимается грудь при каждом вздохе, ощущал тепло ее тела, и мог разглядеть задорные огоньки в ее янтарных глазах.
– Что, нравится, когда девушка сверху? – поинтересовалась Алиса с самым хитрым выражением лица, но прежде чем успел ответить, быстро его поцеловала, – Я тоже нашла свою вторую половинку и совсем не хочу ее терять… – добавила, когда все-таки оторвалась от его губ, – Скажи, если ты не врешь про то, что из другого мира, то… там, у себя… ты уже когда-нибудь был с девушкой? – она густо покраснела, но все-таки сохранила свое боевое выражение лица.
– Был, – честно кивнул Эдвард, распластанный на песке, глядя прямо ей в глаза, – И не раз, но это не играет никакого значения…
– Не играет? – Алиса даже начала злиться, все так же удобно устроившись у него на бедрах, – Значит, не играет? И, значит… – она задумалась на секунду, подбирая наиболее подходящее слово, но что будет дальше, так договорить и не успела, поскольку Эдварду хватило даже секундной заминки, чтобы успеть ответить. Резко дернувшись, он повернулся, сваливая Алису, успевшую только удивленно раскрыть глаза, с себя, и уже в следующую секунду оказавшись сверху, прижав ее правую ногу к земле бедром и успев перехватить правую руку. Левая уже было взметнулась к его щеке, но и ее Эдвард поймал быстрее, чем ударила, окончательно лишая девушку возможности двигаться.
– Значит, тебе интересно? – спросил Эдвард, находясь всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Алиса дышала глубоко и часто, а в ее глазах можно прочитать целый ураган чувств, бушевавших внутри, – Что у меня было с другими?
Осторожно отпустив левую руку девушки и убедившись, что та спокойно лежит, Эдвард кончиками пальцев осторожно коснулся ее подбородка, затем опустив руку чуть ниже, проведя по совсем тонкой и нежной шее, сразу напрягшейся от его касаний, а потом еще ниже, к груди, пройдя точно посередине, пока не коснулся узла, стягивавшего рубашку. Девушка смотрела на него совсем иначе, чем даже самые из недоступных и гордых дворянок его родного мира. В ее глазах не было ни страсти, ни похоти, к которым уже так привык и не находил ничего нового, а только ожидание чего-то большего и совсем слабый страх перед новым и еще неизведанным чувством. Аккуратно обойдя узел, он провел рукой по ее животу, теплому и мягкому, прогибавшимся даже под одним пальцем, остановившись у самого пояса юбки.
– Я как-нибудь расскажу, – прошептал Эдвард замершей в ожидании девушке. После чего с улыбкой отвалился в сторону, повалившись спиной на влажный песок пляжа.
– Что?! – почти возмущенно пискнула девушка, удивленно поднимаясь с выражением одновременно крайнего разочарования и раздражения на лице, – Это что сейчас было?! Эд!
– Ответ на твой вопрос, – он приподнялся на локтях и улыбнулся, – Прости, но у меня сейчас нет настроения вспоминать с кем и когда я был, равно как и в каких условиях, – девушка казалась даже еще милее, когда злилась. Только уже в следующую секунду Алиса снова на него накинулась с явным намерением вбить его голову в песок, возможно, даже кулаками. Он даже пропустил пару ударов в грудь и один еще ладонью по щеке, прежде чем смог закрыться так, чтобы не повредить девушке. Та же выметала на нем все эмоции, которые еще несколько секунд назад бушевали внутри, пока, наконец, не открылась настолько, чтобы Эдвард успел ее схватить. Еще несколько секунд борьбы, и уже крепко держал ее руки за спиной.
– Почему нет? – вдруг пискнула девушка, остыв и растеряв свой эмоциональный напор, – Те были красивее?
– Глупенькая, – Эдвард только улыбнулся, – Вроде и умная девушка, а порой совсем глупенькая. Ты моя, понимаешь? Моя единственная рыжая красавица из освещенного солнцем мира. И я обязан защищать твою честь, а не первым ее нарушать. В этом вся суть. Не знаю, как принято у вас, но там, откуда я родом, это очень важно, – осторожно отпустив девушку, замершую в раздумьях, он поднялся на ноги. Алиса, все еще задумавшись над его словами, поднялась на пару секунд позже.
– Эд… – не поднимая взгляда, позвала девушка, когда они вдвоем уже уходили с пляжа. Ночь быстро опускалась на лагерь, наступив неожиданно резко, словно кто-то сменил фильтр на источнике освещения, всего за несколько минут превратив багряное небо в темный и мутный фон, на котором не было видно ни ночного светила, ни звезд. Алиса шла рядом с ним, но потом прижалась к его плечу, поцеловав в щеку, – Ты точно не такой, как все. Наверное, поэтому я в тебя и влюбилась, – стрельнув в него своим янтарным взглядом, она почти что побежала в сторону пионерских домиков, сразу опередив его на несколько шагов и стремительно увеличивая расстояние. Только прежде, чем скрыться за поворотом, развернулась и помахала ему рукой, счастливо улыбаясь, и сам Эдвард успел только помахать в ответ, прежде чем снова остался наедине, вынужденный в одиночку добираться до домика вожатой.
Внутри горел свет, и дверь была не заперта, так что, все же предварительно постучавшись и войдя внутрь, Эдвард обнаружил вожатую, сидевшую за столом и читавшую книжку в толстом сером переплете. Заметив его возвращения, Ольга Дмитриевна оторвалась от чтения и повернулась к нему.
– Как вечер? Как Алиса? – с хитрой улыбкой добавила вожатая, пользуясь положением старшей по званию, порой задавая не вполне подходящие вопросы. Конечно, не всегда он ее воспринимал, как действительно свое непосредственное руководство, но при хорошем настроении все же пытался изображать из себя пионера.
– Можно без подобных вопросов? – Эдвард присел на свою кровать, пока вожатая продолжала его внимательно разглядывать своими придирчивым взором, под которым сразу начинал чувствовать себя неуверенно.
– Рассказывай, – уверенно кивнула вожатая, сама довольная, как рядовой на передовой после двойной порции, – Я хочу знать все подробности. И, надеюсь, ничего лишнего там не было?
– Ничего не было, – покачал Эдвард головой, опуская взгляд, – Я просто влюбился в эту девочку. Вот и вся канва истории, – снова подняв глаза на вожатую, еще и добавил, – Сам не знаю, как это произошло.
– Я за тебя рада, – кивнула вожатая, – ты сильно изменился за эту неделю. Сначала волком настоящим смотрел, а сейчас даже довольный ходишь. Алиса тебя поменяла…
– Это есть, – кивнул Эдвард укладываясь на кровать, – Она меня действительно изменила. Не думал, что вообще подобное возможно…
Вожатая выключив свет, вышла, пообещав приятных снов и сказав, что перед сном обойдет лагерь на всякий случай. Оставшись один, Эдвард, не долго решая, разделся и забрался под одеяло, раздумывая над словами вожатой, что изменился за эту неделю. Спорить с подобным было сложно.
Снова капитанский мостик корабля, но именно тот, который никогда не забудет в своей жизни. Огромный и богато украшенный мостик «Сакрала», флагмана его объединенного флота. Гигантские голографические мониторы формировали полное трехмерное изображение места битвы, где небольшими точками различных цветов отмечались сошедшиеся в схватке корабли на орбите крупного анклава. Разведенные на дальних и ближних орбитах, они двигались без остановки, порой обрушивая друг на друга артиллерийские и ракетные залпы.
– Мы их поймали! Поймали! Теперь не уйдут! – человек с расчесанной бородой в белоснежном костюме адмирала флота с золотым и зеленым шитьем, не смог сдержать эмоции и вцепился в ограду центрального сектора для высших офицеров, – Наконец-то!
– Спокойнее адмирал, – сквозь зубы процедил Эдвард, сам с трудом контролируя собственные эмоции, сжав пальцы в кулаки так, что тонкая кожа одетых перчаток с вышивкой в виде символики его феода чуть не лопалась, – Мы еще точно не знаем, что он может быть на одном из этих кораблей.
Заработала боевая тревога, оглушая мостик предупредительным ревом сирен, означавшая, что корабль взят в локационную сеть противником. Судя по голограммной модели, к ним приближался, судя по габаритам, линкор, проскользнувший в щель между отрядами корветов, сейчас ожесточенно атакующих вражеские фрегаты и крейсера, не ожидавшие нападения с тыла и не успевшие перестроиться. Залпом носовых башен сметя один из корветов, случайно оказавшегося на пути этого бронированного монстра, одного из крупнейших классов кораблей, он пошел прямо на сближение с «Сакралом», поддерживаемый несколько фрегатами своего сопровождения.
– Поднять щиты правого борта! Полная мощность! Подготовить к залпу первые и шестые башенные порядки! Начать накачку накопителей бортовых батарей! – командовал адмирал, отдавая распоряжения операторам на мостике, – Рассчитать курс на сближение по низкой орбите!
– Прикажите сиру Де Гарлосу перебросить звено фрегатов в центр, – приказал Эдвард, спокойно наблюдая за приближающимся к его флагману кораблем противника, – Закройте эту щель, и надавите на правый фланг, у противника там даже какого-то подобия строя не сохранилось, – если адмирал отвечал за оперативные действия флагмана, то он сам командовал всей эскадрой, и не мог позволить подобной мелочи, как приближение вражеского линкора, отвлечь его от этого дела.
– Башенные орудия противника открыли огонь! – доложил один из операторов, – Ведут стрельбу с расстояния в восемь тысяч единиц!
– Первый залп перехвачен дефлекторными щитами! – тут же отчитался другой оператор, – детонация вражеских зарядов на расстоянии в полтора километра.
– Орудия первого и шестого башенных порядков готовы! – с другого края мостика доложили операторы башенных систем, – Есть наведение, противник в зоне поражения!
– Огонь! – скомандовал адмирал, пока Эдвард с пульта управления рассылал команды связистам для отсылки на другие корабли, все сильнее стягивая удавку вокруг захваченных врасплох сил противника. Тут же загорелись иконки отстрела на пульте, отмечая действующие орудийные системы. Значит, сейчас массреактивные орудия сверхтяжелого калибра один за другим отправляют в сторону приближающегося вражеского корабля трехсоткилограммовые снаряды на скорости примерно равной десяти километрам в секунду. Стреляли с короткими паузами, в пять с половиной секунд, компенсируя дрожание ствола орудия после каждого выстрела. «Сакрал» был уникален тем, что использовал мощности, недопустимые ни на одном корабле, обладая огромнейшей разрушительной мощью, несравнимой ни с чем, используемым прежде, но и против него был один из лучших кораблей, которые только взлетали со стапелей королевства.
– Первые восемь снарядов перехвачены дефлекторным полем противника, -доложил один из операторов, – Семь снарядов залпа шестого башенного порядка так же перехвачены. Восьмой пробил дефлекторный щит и повредил одну и кормовых башен противника. Есть данные о втором залпе! Пять попаданий в противника! Повреждения в кормовой и центральной частях. Зафиксировано воспламенение…
– Они не знают, что мы перестроили «Сакрал», – заметил адмирал, – иначе бы попытались сбежать сразу же, как только были обнаружены…
– Проверьте, что «корабли-ловушки» продолжают действовать и находятся в безопасности, – приказал Эдвард, – Если помехи исчезнут, они сразу же постараются уйти в прыжок… И да, попытайтесь настроить видеосвязь с этим кораблем…
Линкор и его флагман, продолжая вести огонь из основных орудий сошлись ближе, на расстояние бортовых залпов, и почти сразу же обрушили друг на друга почти непрерывный поток огня, круша дефлекторные щиты и хорошо бронированные борта. На секции панели повреждений вспыхивали и тут же гасли огоньки, отмечавшие попадания в той или иной секции, и тут же гасли, как только там начинали работать ремонтные команды дроидов, латавшие повреждения.
– Есть видеосвязь! – сказал один из операторов, выводя изображение на один из основных мониторов капитанского мостика. Там почти сразу же отобразилось перекошенное напряжением и злостью лицо вражеского капитана, которое Эдвард сразу же узнал. От одного только его вида сердце бешено застучало, а дыхание словно перехватило.
– Сир Салвей Гористар, – услышал он собственный голос, хриплый от сдавившего горла спазма, – а я не знал, что вы сбежали вместе с Респиром. И каково это, быть в одной компании с убийцей?
– Проклятая Бездна! Эдвард! Вы же мертвы! – один из прихвостней человека, убившего его возлюбленную, мертвенно побледнел, увидев, с кем разговаривает.
– Я не позволю себе умереть, пока Респир и его прихвостни вроде вас все еще дышат, – Эдвард с трудом удерживался от того, чтобы не ударить кулаком в монитор, – Кстати, он с вами на борту вашей шаланды?
– Проклятье! Это все-таки тристанцы! – продолжая бледнеть с каждой секундой все сильнее, Салвей Гористар отключил сигнал.
Эдвард же, с трудом заставляя себя дышать, поскольку от волнения едва мог заставлять пропихивать воздух в легкие, выдавил из себя только один приказ:
– Уничтожить всех… Уничтожать все эвакуационные капсулы, отстреливаемые со сбиваемых кораблей. Я хочу видеть только обломки и трупы в открытом пространстве… – с нескрываемой ненавистью он продолжал смотреть на иконку вражеского корабля, с которым шла активная перестрелка. Наверное, он никогда так точно и не узнает, был ли сбежавший убийца на борту одного из этих кораблей, или не был, но он точно уверен в том, что это те люди, которые помогли Респиру осуществить задуманное, а значит, виноваты не меньше.
– Эдвард! Эдвард! – его разбудил голос вожатой, трясущей его за плечо. Резко открыв глаза, он чуть было рефлекторно не ударил склонившуюся над ним девушку, но в этот раз сознание отреагировало быстрее рефлексов, и только схватил вожатую рукой, останавливая тряску.
– Что-то случилось? – первого взгляда достаточно понять, что уже давно наступило утро, и, наверное, уже скоро должен быть подъем по лагерю, но сейчас на вожатой была только ночная рубашка, да и сама она выглядела очень взволнованной.
– Ты кричал во сне, – пояснила Ольга Дмитриевна, – Я даже испугалась. Что-то про уничтожение и какие-то корабли… Я особо и не слушала, но так громко все происходило… кошмар, наверное, приснился? Да?
– Я… я не помню, – покачал он головой, хотя перед глазами так и стояло испуганное лицо убитого им в тот день человека, а внутри все словно выворачивало наизнанку от еще бушевавших в нем эмоций. Такое чувство, что даже сейчас пальцы лежат на сенсорных панелях пульта управления, одно касание, и корабли, закованные в тысячи тонн стали и керамита, двинутся вперед, исполняя его приказы. Глядя на лицо вожатой, он возвращал себе понимание того, что еще находится в «Совенке», в этом лагере с пионерами… рядом с Алисой…
