Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 64 страниц)
«Теперь ты знаешь, не так ли?» снова услышал он уже знакомый голос демона, нисколько не расстроенного тем, что его слугу убили «ты действительно достойный противник, я буду радоваться, когда заполучу твою душу. Он был слаб и наскучил мне, благодарю за то, что избавил от забот по его выдворению отсюда».
«Ты ведь не выпустишь их, так?» с трудом опираясь на стену, мысленно обратился Эдвард к хозяину этого лагеря. «Не дашь им уйти, как и мне, так?»
«Та девчонка, что ты привел, мешает мне начать все сначала. Так что она умрет последней» задумчиво сказал голос, а потом еще добавил «только сначала я заставлю вас наблюдать, как умрут все остальные, а потом уже займусь тобой. Ты потратил почти все свои силы, убивая моего слугу, и это лучшее, как он мог мне послужить…»
– ЭД! ЭД! – громкий голос Юли прорвался сквозь темную пелену, захлестнувшую его сознание, и понял, что сам стоит на коленях перед тем местом, где еще недавно был демон. Глаза кровоточили, и что-либо разглядеть оказалось делом сложным, успел только заметить хвостатый силуэт, кинувшийся к нему, а секунду спустя просто повалился на землю, когда Юля буквально прыгнула ему на шею, – Дурак! Почему ты это сделал! Дурак! Так нельзя! Нельзя.
– Так надо, – он попытался оттащить ее от себя, но девочка, стуча хвостом во все стороны, и не собиралась от него отцепляться. Вместо этого вдруг почувствовал у себя на губах ее прикосновение. Навалившись на него и вцепившись в плечи своими коготками, девушка впилась в него длительным поцелуем, царапая растрескавшиеся губы своими непривычно острыми зубками.
Поцелуй Юли был полной неожиданностью, Эдвард даже не сообразил в первые секунды, что происходит, но то, что он почувствовал дальше, было куда удивительнее. Девушка забирала из него еще не до конца растворившуюся сущность демона, вытягивая его из того, что можно называть душой Эдварда, снова ее очищая. Он попытался дернуться, разорвать контакт, но Юля вцепилась в него так крепко, как только могла, сама слабея с каждой секундой. Как для псионика, такое испытание для нее было гораздо тяжелее, чем для любого другого человека, но все же, она смогла вытащить все, до последней капли. И только после этого без сил повалилась на землю.
– Что же ты наделала? – Эдвард обнял бесчувственное тело девушки, с трудом улавливая ее едва ощущающееся сердцебиение. Юля была слишком слаба и неподготовлена для подобного, если бы он не разорвал истинное имя перевертыша, то, скорее всего, демон бы оказался крепче, но даже оставшаяся неосознанная энергия Бездны почти убила ее. Девушка только каким-то чудом еще цеплялась за жизнь, необдуманно пожертвовав собой только ради того, чтобы дать Эдварду еще один шанс, которого он и не просил.
«Самопожертвование. Как глупо». Прокомментировал демон, забавляясь всей ситуацией. «Она была вашим последним шансом, но теперь мне не придется даже стараться, чтобы превратить вас в пыль. Хотя, конечно, жаль, что она не сможет прочувствовать всю ту гамму боли, что подобрал для нее».
«Я тебя уничтожу», холодно пообещал Эдвард, подбирая оружие и поднимая потерявшую сознание девушку на руки, «за все, что ты сделал».
«И как же? Ты один, эти куклы, каких ты так усердно спасаешь, не в счет. У тебя нет ни кораблей, ни армии, чтобы хоть что-то противопоставить мне. Будешь расстреливать моих девочек, пока не кончатся патроны, да? А что потом?»
«Потом я отправлю тебя обратно в Бездну», мрачно подумал Эдвард, глядя, как в тоннель забегают все остальные. Семен буквально тащит на себе Электроника, а Мику сразу же кидается к ним, полными страха глазами глядя на неподвижную Юлю у него в руках.
– Что случилось? Мы слышали крики, твоя девушка вдруг сорвалась с места и побежала назад… – попытался объяснить Семен, подходя ближе и отпуская Электроника, тут же устало прислонившегося к стене.
– Все в порядке, – голос Эдварда холоден как лед, и этот неудачливый попаданец отступает на шаг, почувствовав перемену, – Юле сейчас просто нужен отдых и тишина, она выкарабкается. Слишком сильная, чтобы сдаться просто так, – последние слова уже больше для собственного успокоения, когда осторожно опуская девушку к стене и разгибаясь, держа пулемет в руках. Предохранитель с чуть заметным сопротивлением сдвигается под пальцем к режиму стрельбы одиночными, но Семен слишком растерян, чтобы заметить такую мелочь.
Эдварду не в первой предавать союзников, политическая арена не знает таких понятий, как честность и правдивость, там все фигуры лишь расходный материал, который можно принести в жертву в случае необходимости. Он привык смотреть в глаза таким людям за секунду до того, как выстрелить им в лицо. Пуля пробивает Семену ногу насквозь, пролетая ее на полной скорости вместе с брызгами крови, обрывками мяса и осколками кости. Несчастный тут же падает валиться назад, с секундным запозданием заходясь жутким криком боли, а его левая нога падает следом какое-то мгновение спустя, в нескольких сантиметрах
от своего хозяина.
Мику. Добрая, милая и говорливая девчонка, так усердно пытавшаяся научить его играть на гитаре, всегда внимательная и ласковая даже к такому каменному существу, каким был Эдвард. Глаза успевают только в ужасе открыться, когда ее любимый падает на рельсы шахты, а в следующую секунду ствол пулемета направлен уже на нее. Мику, может быть, ты даже сможешь понять и простить такое решение, но сейчас Эдварду придется взять на себя еще один страшный грех, причинив боль столь доброму и невинному существу. Единственная пуля срывает ей левую руку у самого плеча, отбрасывая в сторону, и безумный крик девушки, буквально парализованный болью, отдается в каждом уголке тоннеля, разрывая сердце Эдварда на части, но, как бы страшно и ужасно это ни было, другого шанса у него, может, и не останется.
Электроник последний, а потому успевает понять, что происходит. Закричав в ужасе, пытается бежать, все равно ничего другого сделать даже не может, но его медленные ковыляния вдоль стеночки для опытного стрелка как неподвижная мишень. Репульсорная пуля перебивает ему позвоночник чуть выше пояса, рвет на части внутренности и выходит из живота вместе с фонтаном крови и порядной части изорванного в клочья кишечника. Он не умирает сразу, нервная система буквально парализована болью, все что остается, так это кричать и плакать, чувствуя, как жизнь выходит из тела вместе с быстро разрастающейся красной лужей под ногами.
Всего несколько секунд. Несколько секунд болевой вспышки и предсмертной агонии умирающих, которой демон упивается, оставшиеся у Эдварда прежде, чем успеть принять последнее решение.
«Вот это шоу!» радостно взвизгивает голос у него в голове, когда он снова поднимает Юлю на руки, к счастью, не видевшей ничего из произошедшего, и спокойно идет к выходу, «только ты зря думаешь, что избавил их от страданий. Как только твоя девка умрет, я обновлю лагерь, и тогда их будущие муки станут более изощренными. А вот ты будешь страдать прямо сейчас».
Эдвард не отвечает, перешагивая через умирающего Электроника, и направляясь сразу к выходу. Ему уже никто не мешает, тоннель чист и спокоен, прежние игры демону надоели, и теперь уже хочет лично посмотреть на свою последнюю жертву, саму явившуюся в лагерь, играя в героя и на что-то надеясь. На чужом поле, против игрока, который мучал и терзал жизни смертных, когда сам Эдвард еще даже не родился, у него не было ни единого шанса. И все же, это не могло быть поводом просто встать на колени, признав свое поражение, и если умереть, то все-таки лучше стоя на ногах.
Демон даже больше не пытается лезть ему в голову, словно уже прочитав все, что необходимо, и теперь просто ждет, чтобы все закончить. Последние двое выживших в этом лагере, каких здесь и не должно быть, если считать по изначальному положению вещей. И самые интересные жертвы, как и сама эта тварь признает, с которыми развлечение, во что все равно превращают свои издевательства над реальностью, гораздо веселее, чем с остальными пионерами.
Юля едва дышит, и Эдвард понимает, что внимательно прислушивается к ее дыханию, боясь, что в какой-то момент просто не услышит еще один вздох. И грустно улыбнулся, что даже несмотря на страх перед тем, кем он является на самом деле, ни секунды не медлила, рискнув собственной жизнью только ради того, чтобы дать ему еще один шанс. Хранитель, как и многие другие, какие, оказывается, существуют в этих мирах, несущие на себе бремя более тяжкое, чем многие из отвернувшихся от людей богов, и при этом же столь хрупкое и ранимое существо.
Он оставил ее около люка, ведущего в тоннели, в последний раз погладив по волосам и попрощавшись. Может быть, у нее все-таки будет шанс выбраться из этого места, куда завел по собственной глупости и наивности. И вышел наружу уже один, держа в руках активированное оружие, ничуть не удивившись, что снаружи его уже ждут. Там, уперев привычным жестом руки в бедра, стояла Ольга Дмитриевна.
– Тристан! Что ты здесь делаешь, почему в таком виде? И что это у тебя в руках! Займись делом! Надо на кухню мешок с сахаром отнести! – заявила вожатая уже знакомым командным тоном.
– Сбрось этот облик, тебе не идет, – покачал Эдвард головой, – Мне надоело играть по правилам твоих собратьев.
– Тристан! Ты совсем обнаглел! Я сделаю из тебя порядочного пионера! – заявила вожатая, но Эдвард не стал даже дослушивать до конца ее фразу, подняв пулемет и выстрелив. Вожатая тут же разлетелась брызгами по всей поляне, не успев даже вскрикнуть.
– Эй, так дела не делаются, – от ближайшего угла отделилась еще одна тень, и Эдвард узнал Славяну, лениво перекатывавшую между зубами травинку, – Ты же должен быть пытаться допытываться у нее, настоящая перед тобой стоит или нет, – новый выстрел, и Славяна так же разлетается в клочья вместе с куском стены.
– Значит, убив пионерку один раз, становится потом легче стрелять в них, да? Пионер, наверное, так же начинал… – с той же стороны выходит и Алиса, в этот раз рубашка не завязана узлом, края просто болтаются, готовые в любую секунду открыть прекрасные части женского тела. Спокойно оглядев мелкие брызги, оставшиеся на стене, когда-то бывшие Славяной, Двачевская снова поворачивается к нему, томным голосом добавив, – Хочешь?
Новый выстрел и его рыжая красотка превращается в ничто, не успев даже стереть гадкую улыбку с лица. Эдвард делает еще пару шагов, прежде чем из кустов на него выпрыгивает Ульяна, крикнув громкое «бу» за секунду до того, как и Эдвард всаживает в нее еще одну пулю, оставив на месте девчонки только небольшую воронку и мелкие красные капли.
– Ты будешь расстреливать мои порождения до тех пор, пока не кончатся патроны, да? – из-за ближайшего дерева снова выходит Ольга Дмитриевна, покачал головой, словно разочаровавшись, – А что будешь делать потом? Я был о тебе несколько большего мнения, – Ольга Дмитриевна только глубоко вздохнула, когда Эдвард навел на нее пулемет. Новый выстрел, и вожатая второй раз разлетается на мелкие кусочки, разорванная силой репульсорной пули.
– Ты все равно не сможешь победить! – из-за каждого дерева выходят все новые пионеры и пионерки, обступая со всех сторон, – Бесполезно сражаться с тем, что нельзя убить! – их прерывает пулеметная очередь, с одинаковой легкостью крошащая и податливые человеческие тела, и толстые стволы деревьев, но число наступающих и не уменьшается. На месте каждого убитого тут же появляется еще двое, и медленное наступление ведомых демоном кукол не останавливается ни на секунду. Отступать Эдварду дальше было просто некуда, да и не было большего такого желания, он просто методично расстреливал подходящих порождений, понимая, что даже все его усилия не могут нанести хоть сколько-нибудь существенного вреда демону.
– Хватит! Пора умирать! – все пространство вдруг будто изогнулось и рванулось к нему, разрывая пионеров, оказавшихся на пути. Сильный удар в грудь отбрасывает Эдварда назад, а пулемет отлетает в другую сторону, смятый и переломленный как тонкая палочка. Генератор оружия тут же вспыхивает крошечной вспышкой освободившейся точки антиматерии, превратившись в оплавленный кусок металла.
Новый скачок реальности, и Эдварда бьет уже в спину, отбрасывая к обломкам качелей, в какие и врезается со всей силой, рискуя переломать ребра, не будь скелет дополнительно усиленным. И все же, дыхание перехватывает, с трудом глотает воздух, когда его хватают за шею и поднимают над землей. Реальность перед ним искажается, пытаясь отобразить человекоподобную фигуру, словно продавленную в трехмерном пространстве. С легкостью удерживая Эдварда одной рукой, как опытный охотник пойманного детеныша, демон все-таки не может не удержаться, смакуя собственную почти одержанную победу.
– Я не стану тебя убивать сразу. Сначала я на твоих глазах разорву эту глупою девчонку, что ты столь любезно привел ко мне, а потом уже сожру и твою душу. Она гораздо сильнее всех остальных, какие видел прежде. Я буду доволен, поглотив ее…
– Ошибка… – прохрипел Эдвард и, подняв окровавленные руки, вцепился в едва заметную фигуру пальцами. Боль в этот момент пронзила его до самого основания, но точно так же закричал и демон, когда коснулся иридия. Единственным шансом победить подобное существо, было заставить принять его материальную форму, которую и можно уничтожить. Заставить его показать себя, но при этом скрыть и собственные мысли, и Эдвард плотоядно усмехнулся, почувствовав бешенство и ненависть демона, когда тот все понял. Страх и боль пионеров перед смертью были столь сильными эмоциями на общем фоне, что закрыли на несколько столь нужных секунд сознание Эдварда, дав достаточно времени, чтобы загнать под ногти иридиевые иглы зарядов, а контролировать собственные мысли и сознание, не допуская лишних эмоций или рассуждений, он учился еще в раннем детстве.
– Просто сдохни, – прошипел Эдвард на языке Бездны, не выпуская демона из хватки, хотя реальность вокруг них так и плясала, изгибаясь и закручиваясь, подчиняясь неосознанным метаниям демона, пытавшегося стряхнуть с себя человека, сумевшего его перехитрить. Продолжал держать даже тогда, когда его били об стены и швыряли в разные стороны, зациклившись только на желании увидеть, как эта тварь все-таки сгорит. Иридий жег демона изнутри, почти полграмма этого металла доставляли ему невероятные мучения, буквально прожигая саму его сущность.
– Ты не можешь! – взревел демон, расшатывая реальность лагеря, но сам уже слабея. Жертва, принесенная Эдвардом, не была напрасной, он очистит этот лагерь, и здесь все начнет заново, Алиса, Лена, Мику и остальные снова будут живы, будут радоваться яркому солнцу и зеленой траве, больше не являясь игрушками в жестоких играх демона, где все заканчивается только со смертью последнего из игроков. Демон кричал и бросался из стороны в сторону, пытался подчинить Эдварда, вклинившись в его сознание, заваливая его массой посылов и уговоров, обещаний и даров, но он был неотступен.
Ментальные атаки не могли заставить его ослабить хватку. Каждый образ, забивающий его сознание, он выделял из всех остальных, осознавал и следом выбрасывал из своей головы, понимая его бесполезность. Казалось, подобное могло идти бесконечно, час за часом, день за днем, пока иридий медленно растворяется, проникая все глубже в демоническую плоть. Конечно, таким образом нельзя убить демона, его истинная сущность, ослабленная и израненная, просто вернется обратно в Бездну, зализывать раны, но вряд ли он сможет так легко снова вернуться сюда, преодолев все барьеры и препятствия, выставленные Хранителями на границах этого мира. Надо только продолжать держаться.
Эдвард даже не понял точно, когда все закончилось, просто в какой-то момент почувствовал, что уже ничего не сжимает, между пальцев только пустота, и лишь кровь медленно капает с изломанных ногтей на грязную землю, перемешанную сотнями прошедших здесь ног. Не хватало сил даже на то, чтобы просто стоять, истощенный и избитый организм требовал хотя бы нескольких минут покоя, нейроинтерфейс же просто выл, предупреждая о критическом состоянии, но раз за разом Эдвард отказывал в требовании перейти в спящий режим, понимая, что теперь нужно как можно быстрее уходить отсюда. С трудом поднявшись и покачиваясь при каждом шаге, смог вернуться обратно внутрь заброшенного корпуса, где тут же сполз по стене рядом с Юлей, слабо шевелившей ушами.
Девушка с трудом открыла глаза и, слабо улыбнувшись, посмотрела на Эдварда.
– Ты… ты смог… да? – прижав ушки, Юля радостно посмотрела на него и чуть потянулась, словно заново ощущая собственные конечности.
– Лагерь чист, – кивнул он в ответ, сплюнув проступавшую в горле кровь и не без труда кивнув, – Я не мог его убить, но он потерял то, что удерживало его здесь, и вынужден вернуться в Бездну. Может быть, когда-нибудь он попытается вернуться.
– Тебе сложно, наверное, понять, но сейчас мне стало намного легче, – Юля попыталась сесть, но сил у нее тоже почти не оставалось, и сразу же сползла Эдварду на плечо, щекоча ему шею пушистыми ушками, – Лагерь сразу стал чище… Эд… – она подняла на него свои широко открытые глаза, – А где все остальные?
– Мертвы, – он отвел взгляд в сторону, – Остались только мы. Как только уйдем, здесь все начнется сначала. Все они будут живы. И Алиса, и… Мику… У них будет второй шанс все исправить, не будет только этого кошмара.
– Жаль, – Юля всхлипнула, – Мы пытались им помочь… А в итоге так получилось… но не грусти, у них ведь действительно будет еще одна попытка. И у этого Семена тоже.
Эдвард не ответил. Не хотелось отвечать на такие слова и продолжать врать человеку, который рискнул своей жизнью ради него. Вместо этого он глубоко вздохнул и сосредоточился на собственном сознании, отправляя призыв к мерцающей в темноте реальности печати, крепко привязывающей к его воле еще одну искалеченную душу. В этот раз Пионер, представлявший, что его может ждать, явился практически сразу, не делая даже никаких попыток сопротивляться, послушавшись первого же указания.
– Эй, что здесь произошло? – Пионер оглянулся по сторонам, но тут же злобно оскалился, увидав Эдварда и Юлю, сидевших у стены рядом друг с другом,
– Так, а ну рассказывайте, что тут у вас произошло? Перепихон, пока Алиска не видит, да?
– Заткнись, – прошипел Эдвард, почувствовав, как Юля, напрягшись, вцепилась ему в ладонь, подсознательно выпуская свои острые коготки, – Верни нас обратно в мой лагерь, и можешь быть свободен.
– Чет ты какой-то усталый… – Пионер снова усмехнулся и задумчиво почесал подбородок, – Так, что у нас получается… Эд, ты даже в другой лагерь сбежал, чтобы вас Алиска не увидала, так? И здесь… прямо до изменожения… ну ты даешь, – он расхохотался, – И, кстати, как ты здесь оказался? Расскажешь? Сам научился между лагерями перепрыгивать?
– Заткнись и перенеси нас обратно, – Эдвард сам оскалился, – Не заставляй меня думать, будто ты забыл, кто кому здесь подчиняется.
– Ладно, не злись только, – Пионер пожал плечами и протянул ему руку. Эдвард прижал Юлю к себе покрепче и схватился за его ладонь. Почти сразу же реальность снова моргнула, на какое-то мгновение превратившись в радужные и пляшущие всюду безумные пятна. Рефлекторно закрыл глаза, чтобы не ослепнуть, а как только открыл их снова, то увидел вокруг себя всю ту же комнату заброшенного здания старого лагеря, но почти сразу же услышал птичьи трели, разлетающиеся в воздухе над поляной. Посмотрев на Пионера, кивнул головой и отпустил его, моментально растворившего в воздухе.
В разбитое окно с потемневшими от пыли осколками уже падали утренние лучи восходящего летнего солнца, теплого и ласкового. В паутине под потолком запуталась какая-то мушка, громко жужжащая в окружающей тишине и стучавшаяся теперь в потолок. Не было только теперь этого давящего ощущение скопившегося в этом месте зла и тьмы, простое заброшенное здание, куда сбегающие из-под присмотра вожатых пионеры пытаются выкурить свою первую противозаконную сигарету или же целоваться вдали от любопытных глаз.
– Это было приключение, – вдруг улыбнулась Юля, снова пытаясь встать. В этот раз у нее получилось лучше, даже смогла на ногах удержаться, – Только такое еще раз я повторять больше не хочу. Эд, прости, что покидаю тебя, но сюда кто-то еще идет… мне нельзя показываться другим… – девушка сначала подошла к выбитой двери, но, подумав, с трудом дошла до лестницы на второй этаж, видимо, решив там немного прийти в себя. Теперь, когда ее жизнь была вне опасности, и сама смогла справиться с тем, что забрала у Эдварда, нужно только время, чтобы окончательно пришла в себя.
– Спасибо тебе, – кивнул он на прощание, проводив девушку взглядом. Сам мог еще с трудом двигаться, все тело и сознание ныло, требуя немедленного отдыха, но просто так отключиться где-то в лесу в заброшенном здании Эдвард не мог себе позволить, надо было хотя бы найти каких-нибудь людей. Поднявшись и с трудом опираясь на стену, дошел до дверей корпуса и вышел наружу, зажмурившись на несколько секунд от слишком яркого солнца после мрачной атмосферы зараженного лагеря. Чистое голубое небо, разбавленное небольшими белыми облачками, приветствовало его свежим ветерком, несущими с собой запахи травы и сырой листвы. Утро было ранним, солнце только поднялось из-за горизонта, и даже роса на травинках еще не успела испариться, за несколько шагов промочив Эдварду все гетры.
– Эд? Ты что здесь делаешь? – его отвлек удивленный голос Шурика, только что показавшегося на полянке со стороны лагеря. Юный кибернетик вряд ли ожидал, что будет здесь кто-то еще, а потому весьма удивился подобной встрече. Эдвард сделал еще один шаг, помахав ему рукой и подумав, что вот теперь уже можно терять сознание. И повалился на траву, наконец-то расслабившись.
Сознание отключилось не сразу, нейроинтерфейс испытал слишком тяжелые перегрузки, некоторые контакты перегорели, и нужно было время, чтобы наниты полностью восстановили систему. Голубое небо перед глазами вращалось, смазывая облака и верхушки деревьев, успел даже услышать испуганный голос Шурика, увидевшего, как его товарищ повалился на землю. Кажется, он подбежал к нему и попытался поднять, но теперь уже Эдвард с трудом контролировал происходящее. Мир перед глазами постепенно становился темнее, не прошло и десяти секунд, как окончательно утратил связь с реальностью, провалившись в пустой и столь необходимый ему сейчас сон.
Полуразрушенные залы дворца сейчас пахли озоном энергетических разрядов, порохом и столь знакомым тошнотворным запахом сгоревшего человеческого мяса. Каждые две минуты под его сводами раздавалась одна и та же команда, после чего воздух раздирал хлопок залпа десяти штурмовых винтовок.
Кровавый и жестокий бунт, захлестнувший столицу королевства, был подавлен. Лишившись общего командования и приказов, восставшие не смогли организовать серьезного сопротивления неожиданно вошедшим в город штурмовым частям бароната. Последним их оплотом стал королевский дворец, хорошо укрепленная цитадель, способная выдержать полноценную осаду, но восставших было слишком мало, и им не хватило времени, чтобы организовать оборону. Последние очаги сопротивления были подавлены через несколько часов после того, как карательные части взяли штурмом центральные ворота. Теперь же наступало время расплаты. Никаких трибуналов, судов или публичных обвинений. Расстрельные команды уничтожали всех, кто был обнаружен во дворце, в том числе прислугу и пленных из дворцовой тюрьмы. Никто не должен рассказать, что здесь произошло, никто не должен вынести эти события за пределы стен дворца.
Эдвард со снятым шлемом боевого костюма наблюдал за продолжавшимися расстрелами. Даже несмотря на то, что сервисные дроны убирали тела приговоренных, их все равно становилось только больше, процесс уничтожения шел без единого промедления, когда выводили новых, им приходилось перешагивать через тела своих товарищей и стараться не поскользнуться в растекавшихся лужах крови.
– Стойте! – увидав знакомое лицо, поднял руку, остановив процесс. Расстрельная команда, уже прицелившаяся, синхронно вернула винтовки в прежнее положение и вытянулась по стойке «смирно», ожидая дальнейших распоряжений. Выйдя вперед, подошел к выстроенным вдоль стены высшим офицерам королевства, поддержавшим восставших. Именно это и было самым страшным и ужасным в произошедшем. Не какая-то колония или отдельный городской квартал вспыхнули пламенем хаотически рожденного бунта, а высшее командование, старшие офицеры и приближенные к трону люди. Прежде думал, что может им доверять, может на них положиться, но в итоге оказалось, что практически каждый из них собирался вогнать нож ему в спину.
– Даже ты… – разочарованно прошептал Эдвард, покачав головой, – Ну почему? Почему даже ты? Я ведь действительно называл тебя другом… И так ты мне ответил? За что? Что я такого сделал, чтобы даже ты… – с трудом подбирал слова. Не было даже злости, была пустота разочарования, обида и страшная, глубоко проникающая боль, разрывающее последние надежды в клочья. Даже самые близкие друзья, те немногие, кого действительно мог так назвать, предали его, ударив в спину. Непонимание и обида, именно так легче всего было охарактеризовать его чувства.
– За что? Ты задаешь неправильные вопросы, – пленник с разбитой губой и простреленным плечом даже в такой ситуации сохранял положенные дворянину гордость и достоинство, – Почему. Эдвард, ты действительно великий человек, я скажу это и сейчас, но теперь… Ты сошел с ума! Ты хоть сам это понимаешь? Ты бросаешь королевство из одной войны в другую. У тебя руки даже не по локоть в крови! Ты уже по горло в ней! Посмотри сам… – он закашлялся кровью, но тут же снова взял себя в руки и смело посмотрел в глаза Эдварду, – Ты видел, сколько гробов каждый день возвращается домой? Сколько кораблей ежедневно прибывает в наши города, загруженные под завязку телами сынов королевства? Кто виноват в их смерти? Кто их бросает в мясорубку снова и снова?
– Я пытаюсь спасти свой народ, – ответил ему Эдвард, – Каждый день умирают десятки тысяч, чтобы миллиарды могли проснуться следующим утром. Неужели это чрезмерная цена? Я…
– Ты воюешь потому, что в тебе уже ничего другого не осталось! – рявкнул пленник, – Ты выгорел, это скажет тебе каждый! Я не вижу того дворянина, что был когда-то, вместо него пустышка, тело без души и жалости. Ты вообще можешь еще хоть что-то чувствовать? Что ты испытывал, когда выжигал целые города на Саальте вместе с гражданскими? Ты слышал крики тысяч детей, что сгорали заживо? Ты безумец! Ты успокоишься только тогда, когда уничтожишь все, до чего сможешь дотянуться, и следом умрешь сам. Тебя необходимо было остановить, пока еще возможно сохранить хоть что-то!
– Ты не понимаешь, – покачал Эдвард головой, – Никто из вас не может понять…
– Что не можем понять? Думаешь, ты один терял близких людей? Мы все кого-либо теряли! Все прошли через это! И смогли жить дальше! А ты все никак не можешь успокоиться! Ты сам уже как мертвец, только тянешь за собой в могилу и остальных! Я не хочу в этом участвовать!
– Ты не будешь, – покачал головой Эдвард, отходя в сторону, – Твоя семья и твои дети не понесут ответственности за случившееся, все их привилегии и имущество будут сохранены. Никаких репрессий к близким людям не будет. Ваши имена не будут осквернены упоминанием о случившемся, – он кивнул головой и в следующую секунду воздух разорвала трескотня автоматических очередей. Тела смертников затряслись от многочисленных попаданий, вырывающих из них куски и забрызгивающих кровью стену позади, а когда они наконец-то упали, Эдвард опустил взгляд и уже сам для себя, отключив связь, тихо прошептал, – мы еще встретимся. На том берегу…
Он снова открыл глаза, услышав звуки голосов. Кажется, кто-то звал его, хотя, может быть, просто в разговоре упомянул его имя. Сложно представить, что говорили о ком-то еще, других Эдвардов в этом лагере не было. И, кажется, это был голос вожатой, только на удивление тихий и встревоженный.
Прямо перед ним все тот же сходившийся треугольником дощатый потолок домика вожатой все с тем же уже начинавшим надоедать плакатом лысого мутанта с серой кожей и хитрыми глазами. Солнечного света, льющегося в распахнутое окно, хватало, чтобы залить весь домик теплом, но прохладный ветерок не давал воздуху застояться и стать душным. Поскольку сейчас в единственной комнатке домика было даже слишком много народа. Сам он, прямо в форме и обуви лежащий на собственной кровати, Ольга Дмитриевна, о чем-то тихо разговаривавшая с Виолой Церновной, сложивший руки на груди физрук, подпиравший угол шкафа, и сам Шурик, с трудом дышавший и покрасневший. Кажется, он действительно смог дотащить Эдварда до самого лагеря.
– … не было больше суток. Весь лагерь его обыскался, уже в милицию хотела звонить, чтобы организовать поиски. Да и сама посмотри, как он выглядит, наверняка что-то случилось. Он весь в синяках… – что-то в полголоса вожатая доказывала медсестре, стоявшей со строгим видом, сложившей руки на груди и терпеливо выслушивавшей все доводы.
– Оля, не возводи все в ранг мирового события. В «Совенке» пионеры уже не в первый раз убегают черт знает куда и черт знает когда возвращаются, только прежде из этого никогда не делали ничего больше обычного происшествия. У нас здесь огромная территория, целый лес и река. Вспомни, как в прошлой смене одна парочка пыталась до железнодорожного моста добраться и на поезде в Африку уехать! И это была младшая группа!
– А я считаю, что на него надо написать докладную по всей строгости, – добавил физрук спокойно, – Этот Тристан совсем обнаглел, что хочет, то и делает, а весь остальной лагерь у него на поводу бегает, язык высунувши. Одного накажем, все остальные сразу на место встанут.
– Он Тихонову из могилы вытащил, – напомнила Виола, – сам чуть кровью не истек, но даже не подумал отойти в сторону. Это гораздо важнее, чем все прочие мелочи. Пока ты гири таскаешь, он уже человеческую жизнь спас. За это можно закрыть глаза на подобные глупости…
– Он из меня уже нервов вытянул больше, чем вся остальная смена, – вдруг пожаловалась Ольга Дмитриевна, – И я его вообще не могу понять, кто он такой. Сам на себя не похож. В Двачевскую вцепился, будто в первый раз влюбился, а во всем остальном… вы слышали, как он рассуждает? У него словно война за плечами…
– И вам доброго утра! – Эдвард решил все-таки обозначить свое пробуждение, – Прошу извинения за предоставленные неудобства и потраченное на меня время.
