Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 64 страниц)
– Эд, скажи, а откуда у тебя это? – спросила Славя, указывая на металлические пластинки на его позвоночнике, но только сейчас решившись задать этот вопрос. Каркас системы нейроподключения автоматически нагрелся после купания, просыхая и обеспечивая безопасность контактов, и сейчас, уже остывая, чуть заметно блестел на солнце, возбуждая любопытство многих пионеров на пляже, но больше поинтересоваться его назначением ни у кого смелости не хватало.
– Скажем так, эта вещь несколько раз спасала мне жизнь, – ушел Эдвард от прямого ответа, – Только расплатой стало то, что носить мне ее придется до конца жизни, если его снять, то, скорее всего, умру через несколько часов, – он усмехнулся, заметив, как удивилась его собеседница, – Не волнуйся, ничего страшного тут нет. Если хочешь, можешь потрогать… не кусается, обещаю.
– Да не стоит… – Славя снова смутилась, но любопытство пересилило, и осторожно, одним пальчиком коснулась металлических пластинок, закрывавших позвоночник, проведя по ним пальцем и нащупывая едва заметные стыки между ними, – Шершавый... Это что-то вроде гипса получается?
– Ну, может быть… – Эдвард пожал плечами, сравнение было настолько отдаленным и ничего не объясняющим, что самому ему на ум бы никогда не пришло, но особенно углубляться в эту тему желания не было. Перевернувшись на спину, он внимательно посмотрел на девушку, – Славя, есть такие вопросы, на которые не стоит искать ответы. Я надеюсь, ты не станешь обижаться на меня за это?
– Ну конечно нет, – девушка улыбнулась и пододвинулась к нему, положив голову почти что ему на плечо, – Я просто волновалась, вдруг это что-нибудь опасное для тебя… – он только погладил ее по еще мокрым волосам, искреннее тронутый такой заботой.
====== Осознание. Глава 15. ======
Глава 15.
Теплое солнце, тихо шелестящие на слабом ветру ветви над головой, звонкий и беззаботный детский смех, слабый плеск воды, небольшой рябью набегающей на песчаный берег, но снова и снова откатывающейся назад, и, конечно, лежавшая рядом девушка, так доверчиво прижавшаяся головой к его плечу, настраивали сознание на спокойный лад, и Эдвард позволил себе прикрыть глаза и немного расслабиться. Нет, заснуть сейчас было бы совершенно глупой идеей, насильственный сон изматывает организм едва ли не больше, чем активная деятельность, но он умел входить в некое состояние полудремы, когда мозг расслаблен как во сне, но при этом продолжает получать и анализировать данные, приходящие со всех задействованных органов чувств. Специалисты по психологическим практикам, обучавшие этому молодых курсантов в королевской армии, называли такое состояние «сном разума».
Эдвард слышал пионеров, что веселятся вокруг, чувствовал тех, кто проходил мимо, по привычке напрягаясь, когда незнакомый человек оказывался в зоне досягаемости руки, и, естественно, ощущал совсем рядом с собой Славю, уставшую от плавания и действительно заснувшую рядом с ним, кажется, полностью доверяя ему свою безопасность. Поняв этот факт, Эдвард снова почувствовал прилив умиления к этой наивной и ответственной девушке, пытавшейся всегда и во всем быть лучшей, но на деле так же нуждающейся в заботе, как и любая из представительниц прекрасной половины человечества. Свободной рукой пригладил ее волосы, высыхающие на солнце и начинавшие топорщиться, от чего коса приобретала небрежный и распушенный вид, и Славя, отреагировав на касание, улыбнулась кончиками губ и еще сильнее прижалась к его плечу.
Забота… Еще один кусочек его души словно встал на свое место, заняв прежде выжженное место, когда Эдвард наконец-то понял, как можно назвать то чувство, что пробуждалось в нем, когда смотрел на эту белокурую девушку, так умильно уткнувшуюся носиком ему в кожу. Не ответственность за подчиненных, чьи жизни ты должен сохранить или же, что выглядит даже правдивее, как можно эффективнее потратить в предстоящем сражении, не обязанности за сохранность и развитие вверенных тебе территорий или армий, и даже не сохранение взаимовыгодных отношений с политическими или экономическими партнерами. А именно простая забота о человеке, что просто рядом с тобой, без каких-либо сторонних мыслей и ожидания какого-то результата от сделанного, где ты оцениваешь успешность только по тому, насколько он счастлив, не требуя и не прося ничего взамен. Он даже не мог вспомнить конкретно, когда вот так заботился о ком-либо, кроме собственных интересов в последние годы своей жизни. И только здесь, в «Совенке», это чувство, практически забытое за ненадобностью, в нем проснулось вновь.
Жаль только, что такие приятные моменты имеют свойство кончаться, и Славю разбудил кто-то из других пионеров, отдыхавших на пляже, вдруг подбежавший к ним и, прежде чем Эдвард успел даже подняться, почувствовав угрозу, плеснул водой из ведра. Если бы держал глаза открытыми, то, быть может, Эдвард еще успел как-то отреагировать, но слишком расслабился, отвыкнув от постоянных угроз, а потому пионер успел сбежать, заливаясь на всю округу громким смехом, к которому почти сразу же присоединились несколько других столь же веселых голосов.
В этот момент показавшаяся очень холодной вода из реки разбудила девушку, от неожиданности ойкнувшую и сразу же поднявшуюся, озираясь по сторонам и отряхивая косы. Эдвард же в этот момент уже успел вскочить, последними словами помянув обидчика и то нелепое создание, что только по недоразумению стало его матерью, собираясь догнать такого шутника и методом прямого кинетического воздействия вбить в его голову понятие деликатности и уважения к другим людям, но Славя его остановила одним касанием руки.
– Не надо, – как в старой легенде о прекрасной деве, одним жестом успокаивающей дикого зверя, девушка, удержав Эдварда за руку, моментально погасила в нем вспышку гнева, – Всего лишь балуются, – взглядом проследила убежавших на другой край пляжа компанию из пяти мелких ребят, что теперь снова побежали к воде, явно в поисках новой жертвы, – Дети…
– Как прикажешь, – кивнул Эдвард, усаживаясь обратно рядом с ней, – хоть мне и неприятно прощать такие выходки, но ради тебя и пальцем их не трону, – кивнул девушке, продолжавшей держать его за руку.
– А сколько времени? – вдруг забеспокоилась Славя, оглядевшись по сторонам, наверное, только сейчас сообразив, что заснула рядом с ним, – Давай собираться, Эд, мы еще обещали Ольге Дмитриевны земляники нарвать… Нехорошо получается. Может, еще успеем до обеда… – их посиделки на пляже закончены, и теперь снова придется выполнять поручения вожатой, но хотя бы присутствие этой девушки рядом сглаживало удручающее впечатление. По пути Эдварду было так же объяснено, что землянику пионеры собирают на острове посреди реки с весьма оригинальным названием «Ближний», а рядом находился еще один, столь же оригинальный «Длинный», но там земляники мало, по большей части песок и небольшие елочки, кроме шишек искать там что-либо нет никакого толку. А вот до островов добраться можно только на лодках, какие стояли в общем доступе на лодочной станции. Их там сразу несколько штук и никто не волнуется по поводу того, возьмут ли пионеры парочку для прогулок или нет.
За то время, пока лежали на пляже, успели высохнуть под солнцем, поэтому переодевшись обратно в форму, особенных неудобств Эдвард не чувствовал, только волосы превратились во что-то скомканное и непонятное. Пока ожидал Славю, переодевавшуюся в соседней кабинке, пытался привести их в порядок, но все равно получалось не прическа, а не пойми что. Не то, чтобы его особенно волновал свой внешний вид, но даже в походах стремился сохранять опрятность.
– Ну, пошли? – Славя вышла через пару минут, успев даже косы расчесать, снова выглядя так, будто только что сошла с картинки учебника института благородных девиц. У нее в руках уже были две плетеных корзинки, вероятно, оставленные в кабинке, куда, видимо, и собирать землянику. Если бы ей вместо этой ужасной формы дать нормальный придворный наряд и пару фрейлин в свиту, то она бы блистала даже при королевском дворе. Эдвард мысленно улыбнулся, представляя, как ведет ее под руку к королевскому трону, чтобы представить новому королю. Времена мира… как жаль, что вы прошли…
– Конечно, пошли, – Эдвард оторвался от раздумий, следуя за Славей к лодочной станции, находившейся чуть дальше вдоль берега. Хотя увиденные там лодки его, мягко сказать, разочаровали, на воде, покачиваясь от ряби, болтались сколоченные из досок деревянные корыта. Лучшего названия для них подобрать просто не мог, затертые до крайности, с облупившейся краской и уже постепенно начинающим гнить днищем, а вместо даже самого примитивного винтового двигателя у них были весла, как на какой-то доисторической галере из дикого анклава.
– Что-то не так? – спросила Славя, видимо, выражение удивления и разочарования слишком сильно отобразилось на его лице, что даже девушка без проблем это заметила, – Мы не очень долго, ты не волнуйся…
– Нет, что ты, все просто превосходно, – протянул Эдвард, забираясь в лодку и протягивая ей руку, помогая спуститься, – Только когда ты говорила о лодках, я думал о чем-то большем, чем эти реликты давно исчезнувшей эпохи…
– Так какие есть, – рассмеялась девушка, сев на свободной скамейке, пока он отвязывал лодку от причала. Кто-то ее тут так хорошо завязал, что достаточно лишь потянуть за конец узла, чтобы все сразу размотать, и им сильно повезло, что течение здесь минимально слабое, иначе бы лодку давно бы уже смыло, – Давай я тебе с веслами помогу… – она попыталась взять одно из весел, лежавших здесь же, на дне лодки, и все равно Эдвард мягко, но уверенно усадил ее обратно. Лучшего слова, чем «весло», для этого инструмента придумать сложно, стертый обломок дерева, напоминавший гибрид между лопатой и копьем, едва пролезший в уключину, тяжелый и неудобный. Сквозь зубы пару раз ругнувшись, все-таки смог приноровится к тому, что эти плохо обструганные бревна все время пытаются вывалиться наружу, и широкими гребками, направил лодку в сторону острова.
– А ты уже была на этом острове? – поинтересовался Эдвард, пристроив дыхание под гребки веслами, стараясь не сбиваться с ритма, – Раз так уверена, что там земляника есть… – оглянувшись, оценил примерное расстояние, какое, получается, можно преодолеть всего лишь за несколько минут такого темпа.
– В этой смене еще нет, – Славя пожала плечами, – Но в прошлой там ягод было целое море, и девочки, плававшие туда, говорят, что и в этом году очень много. Я думаю, мы быстро соберем.
– У нас времени предостаточно, – кивнул Эдвард, – Земляника хотя бы не пытается тебя в ответ сожрать, – он вспомнил ядовитые споровые стебли, что росли в его родном мире, жуткие растения, высасывающие из попавших в споровые ловушки животных все соки, оставляя один лишь скелет, обтянутый кожей. Слава Небу, что здесь ничего подобного не водится, иначе популяция пионеров, с их безалаберным отношением ко всему, что только можно, быстро бы сокращалась.
Примерно через три или четыре минуты киль лодки уткнулся в песчаный берег острова, и Эдвард спрыгнул на мягкий и рыхлый пляж, следом вытянув лодку еще немного, чтобы не смыло водой ненароком. Островок на самом деле оказался совсем небольшим, обойти по береговой линии можно минут за пятнадцать, и только небольшая роща березок в центре придавала ему хоть какой-то оживленный вид. Пока оглядывался по сторонам, рассматривая, как выглядит пионерский лагерь с этого берега, Славя с самым беззаботным видом вручила ему корзинку и потащила за собой к деревьям. Оказывается, как объяснила ему парой минут спустя, земляника не очень любит жаркое солнце, и ягоды сгорают под прямыми лучами всего лишь за несколько дней, а вот в тени деревьев пусть и зреют медленнее, но вырастают гораздо сочнее.
И что самое интересное, оказалась права. Большие красные ягоды были размером с фалангу пальца и росли чуть ли не под каждым листиком, так что даже охотничий интерес, проснувшийся у Эдварда в первые минуты, довольно быстро пропал, превратившись в методичный сбор этих даров природы с красным и сладким соком. С непривычки раздавил несколько первых ягодок, нажав слишком сильно, и теперь ладони были все измазаны соком, быстро засыхавшим и превратившимся в настоящую клейкую ловушку.
Укладывая ягоды в быстро наполнявшуюся корзинку, Эдвард снова невольно погрузился в воспоминания, в те дни, когда в самом начале восстания партии «Возрождения» корвет, где путешествовал вместе с несколькими членами королевского дома, был сбит, и ему пришлось заботиться о немногих выживших, оказавшись в диких пустошах поверхности. Подобная полянка ягод могла бы многих спасти от мук голода, но его мир гораздо суровее, таких подарков не делает, и за выживание приходится бороться всеми силами, а не просто выйти в лес и собрать корзинку спелых ягод. Тогда ему даже однажды пришлось вырезать лагерь аборигенов ради нескольких связок вяленого мяса, чтобы накормить голодных людей, которые доверили ему свои жизни…
– Эд, – Славя снова вырвала его из размышлений, – Ты о чем опять задумался?
– Да так, воспоминания, – отмахнулся он, прогоняя из головы тяжелые мысли, стараясь настроить себя на тот факт, что сейчас находится в «Совенке», где нет ничего подобного и нет никакого смысла зубами рвать друг друга, – Не обращай внимания.
– Эд, ты сначала такой веселый, а потом вдруг грустить начинаешь, – рассказала Славя о своих наблюдениях, – Что у тебя такое на душе висит, не хочешь поделиться? – она присела рядом с ним, помогая обрывать небольшую полянку с ягодами, какие Эдвард срывал чисто механически, укладывая в наполненную по большей части корзинку, не зная, что же сейчас ответить.
– Есть такие вещи, которые нельзя рассказывать, – все же не решился человек, который поднимал людей в атаку под огнем скорострельных орудий, но испугавшийся реакции молодой девушки, сидевшей сейчас рядом с ним, – И тебе не стоит знать того, что было со мной раньше. Могу только сказать, что ничего хорошего… До этого лагеря… – он отложил корзинку в сторону, – Знаешь такое чувство, будто ты заснула и попала в прекрасное место? И не хочется уходить, но что-то стучится в твое сознание, напоминая, что все это всего лишь сон, и реальность гораздо страшнее.
– А ты уверен, что это всего лишь сон? – Славя, сидевшая на коленях, чтобы удобнее собирать землянику, распрямила спину и посмотрела на Эдварда, встряхнув косами, – Может быть, в этом месте, что ты видишь, все такое же настоящее.
– Если бы, – улыбнулся Эдвард, видя, что девушка понимает ход его мыслей, но не догадывается, о чем именно он думает, – Только смена скоро закончится, все уедут, и это маленькое приключение тоже останется всего лишь воспоминанием, – он развел руками, захотев добавить, что для него все и вовсе может кончиться в любой момент, но «Совенок» уже произвел на него такое неизгладимое впечатление, что вряд ли когда-то исчезнет из памяти.
– Так у нас еще полторы недели впереди, – улыбнулась Славя, – А хочешь, я тебе подарок оставлю? – ей в голову пришла идея, и от нее девушка словно засветилась, – Чтобы не осталось просто воспоминанием.
– Да зачем… – Эдвард попытался отмахнуться, но девушка все же оказалась настойчивей, достав из кармана своей рубашки вышитый платок, практически сунув его ему в руки, не принимая попыток отказа.
– Возьми, мне только приятно будет, – стесняясь, все же настояла на своем Славя, вкладывая ему в руку небольшой бархатный кусочек материи, – У тебя останется, будешь лагерь вспоминать… – и даже покраснела немного.
– И буду вспоминать прекрасную девушку, что мне его подарила, – кивнул Эдвард с благодарностью, осторожно складывая платок и убирая его в нагрудный карман, – Славя, ты такая чудесная, что даже не знаю, как тебя благодарить. Ты знаешь же, что значит платок девушки? – он присел перед ней, снова погрузившись в воспоминания.
– Нет, – Славя улыбнулась, тоже присаживаясь рядом, – А он что-то значит?
– Очень многое, – кивнул в ответ, – Платок одна из тех вещей девушки, которая считается личной и очень значимой вещью, – этикет королевства включал в себя не только правила поведения, но и множество различных традиций и обычаев, корни которых уходили в совсем глубокое прошлое, но некоторые вполне объяснимы и порой весьма утончены, – Во время праздничных турниров молодые дворяне показывают свое мастерство в фехтовании и поединках, сходясь в схватках перед зрителями, и порой молодые девушки, что присутствуют там, могут поддержать своего избранника…
– И как же? – Славя заинтересовалась его рассказом, слушая каждое слово, присев на траву совсем рядом.
– Они могут подарить участнику свой платок, – он показал ей только что полученную вещицу, вытащив ее из кармана, – Некоторые девицы благородных домов носят с собой множество платков, раздаривая чуть ли не каждому, привлекая к себе внимания, но по-настоящему благородные девицы дворянских домов на турнир берут всего лишь один, отдавая тому, за кого действительно переживают. Маленький подарок, что очень ценится каждым, кто его получит, – он снова бережно убрал Славин подарок, – Это знак внимания, которым выделен участник. Некоторые подвязывают платки на рукоятки турнирного оружия, а некоторые прикрепляют к наплечнику… – он вспоминал свое участие в турнирах, бывший лишь молодым баронетом, впервые попавшим в свет, и ароматный кружевной платочек, что протянула ему Изабелла, когда его оппонент взял паузу в поединке. Один из таких моментов, что никогда не забываются, – И чем меньше платков дарит девушка за время турнира, тем более ценными они считаются. Единственный же платок считается же знаком особого внимания, который оказала дама участнику турнира, становясь его «дамой турнира» и чаще всего подобный подарок не снимают до самого окончания…
– Ты так рассказываешь, словно сам был там, – сказала девушка, так мило склонив голову, – Так интересно… вот бы на самом деле попасть на такой турнир…
– Ты бы там блистала, – улыбнулся Эдвард, – будь у меня такая возможность, я бы вас всех туда отвез. Даже Ольгу Дмитриевну, уверен, она бы там нашла и своего рыцаря… если бы только не начала ему втирать про порядочных пионеров! – он рассмеялся, представив себе эту картину, а вот девушка, когда упомянули вожатую, сразу же всполошилась.
– Ой, Эд, мы тут с тобой заговорились, а в столовой уже ягоды давно ждут! Ольга Дмитриевна нас же просила принести, – забеспокоилась девушка, – Наверное, и обед уже скоро, давай обратно возвращаться, – Эдвард ответил ей выражением искреннего и абсолютного равнодушия к данному факту, но спорить все равно не стал, забрав полные корзинки и направившись к лодке, все так же и стоявшей на своем месте.
Путь обратно оказался даже тяжелее, чем можно представить сначала, солнце вышло в зенит, и на поверхности реки не было ни одного укрытия от его прямых лучей, пекущих прямо в спину и голову. Непривычного к такой дозе ультрафиолета Эдварда быстро утомило, и можно было выжимать от пота, когда все-таки снова пристали к пристани.
Выбравшись из лодки и привязав к причалу нормальным узлом, он не без облечения вышел с пристани, надеясь, что больше его не заставят таскаться на этот остров, дабы выполнить еще одно дурацкое поручение. Хотя с другой стороны, ничем особенным, кроме безделья и общения с местной прекрасной половиной человечества здесь и не занимался, но именно такой подход его устраивал. Может быть, он тоже имеет право на отпуск… При этой мысли Эдвард остановился и расхохотался, заставив Славю, шедшую рядом, обернуться и одарить его недоумевающим взглядом, явно не понимая причины такого веселья.
– Все в порядке, – махнул рукой, все еще улыбаясь от мысли про «отпуск», каким ему сейчас показался «Совенок». Насколько же надо растерять самоконтроль, чтобы начинать думать подобным образом? В любом случае, он уже слишком близко подошел к этой черте, но и повернуть данный процесс вспять не мог. Здесь просто не было опасностей, которые могли бы напрячь сознание и вернуть мысли в привычное течение, – Старую шутку вспомнил… – такого ответа для девушки достаточно, и она снова беззаботно пошла впереди, и ее походке, как Эдвард заметил, загруженный корзинками с земляникой, могли позавидовать многие придворные девицы.
Только вот до столовой дойти не получилось, уже на подходе к площади их безмятежная парочка была перехвачена пылающей от гнева вожатой, которая, кажется, не знала, куда себя можно деть. И, конечно, не нашла лучшего громоотвода, чем Эдвард, обнаружив его прямо по курсу.
– Добрый день, Ольга Дмитриевна, – прежде, чем вожатая успела рот открыть, поздоровался Эдвард, сбив ее с первоначально взятого темпа, – А мы тут землянику несем в столовую…– две полные корзинки не произвели на нее никакого впечатления, но желанной цели все же достиг, в этот момент вожатая была похожа на вытащенную из воды рыбу, открывшую рот и не в состоянии вздохнуть.
– Ольга Дмитриевна, что-то случилось? – Славя тоже заметила нехарактерное для вожатой настроение и, как настоящая помощница явно желала оказать все возможное содействие, – Мы на острове были, простите, что сразу не вернулись.
– Эдвард! – Ольга Дмитриевна сделала самое суровое лицо на которое только была способна, – Ты сейчас идешь со мной. Славя, отнеси корзинки в столовую, потом приходи на площадь.
– Как прикажете, – Эдвард передал корзинки своей очаровательной спутнице, – Я весь к вашим услугам. Только объясните, пожалуйста, что же случилось? – этот вопрос получилось задать уже тогда, когда спешным шагом направились в сторону памятника неизвестному деятелю местной революции, а точнее, к флагштокам, где сейчас оживленно галдели пионеры, чем-то привлеченные к этому месту. Вожатая не отвечала, но шла быстро, заставляя торопиться и Эдварда, чем-то глубоко рассерженная и недовольная. Причина оставалась неизвестной, пока не обратил внимания не на толпящихся пионеров, а на флаги высоко над ними, вместо уже ставшего привычным красного полотнища, водружаемое на это место каждое утро, там теперь красовалась какая-то черная тряпка, развевающаяся на ветру. А приглядевшись, Эдвард с удивлением узнал в ней флаг, прежде висевший на домике Алисы, тот же самый белый череп с перекрещенными костями, которым так хвалилась Ульяна, и тут уже сам не знал, начинать ему смеяться или плакать. Выглядело все это донельзя забавно, но оскорбление флага, а иначе такую выходку никак не назовешь, являлось очень серьезным, и не проступком, а преступлением, которое нельзя простить просто так. И сложить в данной ситуации все слагаемые хватило ума даже у вожатой.
Вокруг флагштока собрался, кажется, почти весь первый отряд. Тут и Лена, почему-то испуганная, словно больше всех виновата в случившемся, и Мику, что-то без остановки говорившая Шурику, у которого на лице уже проступало выражение тихого отчаяния, и Электроник, задравший голову вверх и пытающийся что-то разглядеть на тряпке над собой, и беззаботная Ульянка, прыгавшая вокруг всех остальных и явно жалевшая, что весь переполох не из-за нее. Не было только Алисы, но Эдвард уже подозревал о причине ее отсутствия среди остальных, не понимая только, зачем же еще надо было и его сюда тащить.
– Вот как это понимать?! – поинтересовалась вожатая почему-то именно у него, ткнув пальцем в сторону черной тряпки, – Стоит только одну ее оставить, как тут же начинается черти что!
– И зачем это мне выговаривать? – Эдвард потемнел, посмотрев на вожатую так, что она даже поперхнулась словами, – Вам совершенно заняться нечем, что ли? Устраиваете из таких мелочей событие государственного масштаба! Если вы проморгали даже тот факт, что у вас посреди лагеря снимают государственный флаг и вместо этого поднимают какую-то тряпку, то не стоит делать из этого общественное достояние! И уж тем более не стоит каждого тыкать в это носом! – кажется, он заговорил громче, чем положено, на них внимание обращали уже и остальные пионеры, открывшие рты при виде того, как кто-то смеет выговаривать вожатой подобным тоном. Эдвард понимал, что надо идти в наступление, дабы Алисе потом не пришлось отвечать за столь серьезный поступок, как оскорбление флага.
– Эдвард… – начала было вожатая снова строго, но прервал ее, не дав закончить начатое.
– Нет, Ольга Дмитриевна, это вы меня сейчас выслушаете! – рявкнул Эдвард тем резким тоном, каким привык кричать на своих генералов, когда те в штабе начинали заниматься какой-то ерундой в самый ответственный момент, не поспевая за происходящим. Впечатление на вожатую произвело чудодейственное, так и замерла, в удивлении выпучив на него глаза, – То, что вы сейчас устроили, собрав здесь весь отряд, иначе, как представлением, назвать нельзя! Вместо того, чтобы тихо снять эту тряпку и повесить обратно прежний флаг, вы решили устроить показательное выступление в духе коллективного осуждения! Я не знаю, зачем вам это надо, но не смейте даже и думать о том, что я позволю тут подобное устроить!
– Да… – Ольга Дмитриевна даже не знала, что сказать, подавленная таким резким выпадом со стороны своего подчиненного, мысли в голове спутались, и не представляла теперь, с какой следует начинать, особенно на фоне остальных пионеров, для которых увиденное было и вовсе удивительно. Строгая иерархия власти в лагере дала сбой, и оказалось, что с вожатой можно спорить. И это уже само по себе у многих вызывало сильнейший когнитивный диссонанс.
– Хватит! Или у вас здесь такая традиция выделять одного и забивать его всей толпой?! – оборвал Эдвард, снова не давая вожатой договорить. Направившись к флагштоку, он понял вторую причину, почему поднятая Алисой тряпка до сих пор болталась наверху. Кажется, девушка так торопилась, что проржавевшее колесико сорвалось с подшипника и заклинило, не давая ничего больше сделать. Интересно, они хотя бы пытались вправить его на место? Или же не стали даже мучиться, решив, что возможное шоу с публичными обвинениями будет гораздо веселее. Одним ударом кулака вернув колесико на место, быстро спустил череп с костями обратно.
– Циркачи, чтоб вас! – процедил Эдвард сквозь зубы, смотав полотнище в кулек и вернувшись к вожатой, – А теперь можете поднимать свою красную тряпку обратно! Самим не противно от происходящего?! Я мог бы понять, если было что-то действительно опасное, но здесь же детская шутка! Неужели надо всех собирать, отрывать от дел и еще позволять этому безобразию болтаться и дальше?! В Бездну! Надоели! – он круто развернулся и направился в сторону домиков, оставив шокированную вожатую переваривать все услышанное, уже понимая, что сам только что довольно сильно перегнул палку. Хотя теперь, если вожатая все же решится продолжить этот скандал, то основное внимание будет отвлечено на него, а не на Алису, и это уже положительный момент. Ему самому было глубоко наплевать на возможные последствия, остаток своей жизни в этом мире точно не провести, а вот у девушки могли бы возникнуть довольно серьезные проблемы.
Среди домиков, под тенью деревьев, Эдвард в первый раз остановился, размышляя, куда ему теперь следует идти. С вожатой те хорошие отношения, какие у них только начинали складываться, теперь испортились окончательно, и ему теперь предстояло серьезное разбирательство в ближайшее время. А вот с Алисой уже ему самому предстоял весьма серьезный разговор, почему же занимается таким разгильдяйством, стоит только ее оставить без присмотра. Он еще крутил в руках флаг с черепом, когда услышал приближающиеся торопливые шажки Ульяны, бежавшей за ним следом.
– Чего тебе, реактивная? – поинтересовался Эдвард, когда девчонка, запыхавшись, подлетела к нему, размахивая своими толстыми рыжими косами, – У меня сейчас настроение не очень, поэтому давай без всяких жуков? Ладно?
– Эд! – у Ульяны глаза готовы из орбит выскочить, настолько из нее во все стороны восторг лез, – Это было просто потрясающе, что ты сейчас устроил! Я еще никогда не видела, чтобы вожатку так ставили! – девочка даже подпрыгивала, пока говорила, – Там все в шоке стоят! Ты вообще был очень крутой!
– Лучше скажи, зачем Алиса это все устроила, – кинул ей скомканное полотнище, что девочка тут же прижала к груди, наверное, уже успев с ним распрощаться, – И не думай, что поверю, будто ты не имеешь к этому никакого отношения, – внимательно посмотрев на Ульяну, не мог не заметить тут же поползшие вверх уголки губ, как от удачной шутки.
– Моя идея! – довольно вякнула рыжая, добровольно доверяя Эдварду подобные секреты, – Алиска сама не своя после завтрака ходила, не знала, чем себя занять. А я предложила в пиратов поиграть. Ну знаешь, только над пиратским кораблем должен пиратский флаг висеть, а у нас даже не корабль, а целый лагерь…
– И вы оказались настолько умными, что решили поднять над лагерем пиратский флаг, – простонал Эдвард, закрыв глаза правой рукой, лишь бы ее не видеть, и уже тише добавил, – Святое Небо, ну как же вы вообще все еще живы со столь пустой головой…
– Ага! – Ульянка даже вся надулась от гордости, не заметив неприкрытого сарказма в его голосе, – Круто, правда?! Алиске тоже понравилось! Я еще думала из галстуков пиратские банданы сделать, а она решила прямо на площади флаг поднять! Тут ее вожатая и замела… – голос Ульянки потух, – Меня не заметила, и я убежала. Испугалась… А вот Алиске досталось… Ольга Дмитриевна обещала домой написать… и в школу… и что ее в комсомол не примут…
– Ой, тоже мне беда, – улыбнулся Эдвард и погладил загрустившую рыжую по голове, – Не бойся ты за свою подругу, я с вожатой позже поговорю, и ничего ей не будет. Тем более, раз флаг у тебя, пусть попробует еще что-нибудь доказать… Где Алиса сейчас? – с девушки станется опять куда-нибудь убежать на целый день, как она уже сбегала с обеда, а если угрозы вожатой действительно серьезны для местных, то может сделать и еще что-нибудь более глупое. Просто из-за того, что может, от этой рыжей хулиганки можно ожидать любых выходок.
– Ее вожатая в домике закрыла, – кивнула Ульяна, – Наказала до ужина. Даже без обеда оставила. Вот ведь какая, да? – она явно ожидала поддержки, и Эдвард кивнул в знак согласия.
– У вожатых свои правила, от которых они не должны отступать, – примирительно произнес в ответ, – не стоит винить Ольгу Дмитриевну в том, что выполняет свою работу. Только я согласен, что порой она бывает немного жесткой. Ладно, беги уже, обед скоро… – он хлопнул девчонку по макушке, от чего та снова счастливо заулыбалась, поразительно быстро возвращаясь к хорошему настроению. Хотя она вообще невероятно позитивный ребенок, и любые печали у нее проходят, как вода стекает с изоляционного покрытия.
