Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 64 страниц)
– Промышленное поселение? – кивнул Эдвард, – В курсе таких. Обычно ничего значимого, кроме самого объекта. Командуй, куда идти?
Шурик и сам плохо ориентировался в городе, если бы не навыки Эдварда, способного найти дорогу не то, что в четко разлинованном улицами городе, а даже в диких развалинах пустошей, то вполне могли плутать среди почти что одинаковых улочек, застроенных коробками панельных и кирпичных домов высотой в три или четыре этажа. Для Эдварда же было любопытно буквально все, что встречали по пути. Тихая и размеренная жизнь обычного провинциального городка, где практически ничего не происходило, была для него отражением совершенно другого мира, удивительно и чуждого его пониманию. Здесь не было вооруженных патрулей и стен, разделявших город на четко разграниченные сектора, за все время их пути они всего лишь один раз встретили постового, которого Шурик назвал милицейским, но и у того из всего вооружения была лишь полосатая дубинка и лежавший в кобуре пистолет.
В разбитых между коробками домов дворах с детскими площадками играли дети под присмотром матерей и бабушек, возясь в песочницах с жестяными крышами, а те что постарше, гоняли мячи на закрытых площадках. У одной такой Эдвард даже остановился, расспрашивая Шурика о правилах игры с тем же названием, какое когда-то упомянула Ульяна, о «футболе». Шурик сам оказался довольно неглубокого уровня познаний в этой игре, объяснив тем, что не любитель активного спорта, но общие правила все-таки знал, только с удивлением спросив, почему сам Эдвард не слышал ничего подобного. В этот раз удалось отделаться пространным ответом о том, что интересовался совсем другими вещами.
Как раз в середине обсуждений их позвали бегавшие по площадке ребята, заметив двух топтавшихся у забора пионеров. Шурик вежливо отказался, а вот Эдвард решил попробовать на себе смысл этой довольно простой игры. Гонять мяч ногами в попытке забить его в ворота соперника вполне несложно, хотя, тот факт, что нельзя применять физическую силу к соперникам несколько расстраивал. Командные игры, известные в королевстве, обычно рассматривались как подготовка молодежи к военной службе и понятия «не применять силу к сопернику» там просто не существовало, поскольку в реальном бою никогда не получится сказать, что какой-то из приемов запрещен правилами. Однако освоился Эдвард довольно быстро, уже вскоре резво гоняя накачанный мяч по площадке, а его возможности давали вполне ощутимое преимущество перед всеми остальными игроками. Ребята оказались молодыми школьниками, веселыми и отзывчивыми, хотя сами удивлялись Эдварду, носившемуся по полю как метеор, с легкостью обгоняя всех остальных, пусть ему еще пришлось учиться бить и подавать мяч, поскольку оказалось это не так просто, как можно подумать на первый взгляд.
В перерыве, когда все остальные уже забегались, а у Эдварда даже не участилось дыхание, его принялись расспрашивать, не тренируется ли он где, и пришлось на ходу выдумывать что-то про спортивную секцию и регулярные занятия, в результате которых и развивал свои навыки бега и дыхания. Многие знали и про «Совенок», пионерлагерь, какой, оказывается, находился в ведении градообразующего предприятия, сталелитейного завода, на котором работали почти все родители у ребят. И почти все из них провели хотя бы одну смену в этом лагере, отзываясь очень хорошо и о самом лагере, и о его персонале. Двое ребят даже вспомнили Алису, бывавшую в лагере далеко не в первый раз, получившую уже славу рыжего разбойника, и со смехом рассказывали Эдварду случаи из прошлых смен.
От этой дворовой компании они с Шуриком отсоединились где-то часа через два, когда все уже окончательно набегались, и снова направились к центру города, где единственным более или менее достопримечательным местом оказался вокзал. Его Шурик узнал сразу, поскольку уже был здесь, когда только ехал в лагерь, но здесь же, на площади Эдварда и привлек другой весьма любопытный момент. Женщина в белом халате и с тележкой, продававшая сладость с забавным названием «мороженое», о котором Эдвард даже никогда не слышал.
– Мороженого хочешь? – рассмеялся Шурик, когда Эдвард его остановил и поинтересовался, что это такое и что конкретно продает, – Ну, давай купим, все равно на улице жарко.
Здесь он тоже был прав, летнее солнце палило в городе, закрытом в кирпиче, бетоне и асфальте, с неимоверной силой, встречая сопротивление только в виде крыш домов и крон деревьев, лениво шелестевших под почти незаметным ветерком. Многие прохожие изнывали от жары, потому у тележки с мороженым все время была очередь.
– Два эскимо, – попросил Шурик, протянув девушке с передником несколько металлических монеток, и та вытащила из тележки, оказавшейся небольшим холодильником, две таких же сладости в фольге, как и у всех остальных. Протянув одну Эдварду, Шурик, держа мороженое за палочку, снял верх упаковки и откусил с верхушки, покрытой шоколадом. Эдвард, с любопытством держа прохладную сладость, повторил все действия своего приятеля, осторожно попробовав на вкус то, о чем в родном мире никогда и не слышал. Холодное, и совершенно незнакомое на вкус, что весьма удивительно, и, все больше удивляясь, решил, что как-нибудь расспросит Алису, из чего делают подобные вещи.
Эдварда удивляли вещи, казавшиеся Шурику совершенно обычными, даже автоматы с газированной водой живо привлекли его внимание. Сам принцип их действия не был чем-то особенным, водяной насос с дозатором был вещью простой, но вот воду с сиропом он пробовал впервые. В его мире чистая вода была большой редкостью и быстро портилась, в полевых условиях ее заменяли влагосодержащими гелями, а при дворе пили вино и соки. Шурик только удивлялся, доказывая Эдварду, что между газировкой и игристыми винами нет ничего общего.
– Ты словно с другой планеты! – качая головой, заметил его приятель, когда они снова остановились перед небольшой вывеской с надписью «тир», и у Эдварда сразу же возник вопрос, имеет ли он что-то общее со стрельбищами, – Тир же обычный, из пневматических винтовок можно пострелять, если хорошо стреляешь, призы дают.
Мимо такого, Эдвард, естественно, пройти не мог, а потому потащил Шурика внутрь, оказавшись в вытянутом в длину помещении, перегороженном стойкой с лежавшими на них примитивными пневматическими винтовками. Пока Шурик расплачивался, поддавшись на уговоры Эдварда о том, что его ждет незабываемое зрелище, сам разглядывал возможные призы: различных размеров мягкие игрушки, какие-то шапочки и куколки.
– Что надо сделать, чтобы выиграть вот это? – Эдвард обратился к продавцу, показывая на большого плюшевого медведя, висевшего среди прочих. Шурик только присвистнул, а торговец, почувствовав наживу, сложил руки на груди.
– Десять десяток из десяти, – сказал он уверенно, глядя на двух молодых пионеров, – Десять попаданий в десятку из десяти выстрелов. Пока еще никто не смог, – добавил еще и посмотрел на Эдварда, уже подошедшего к стойке и примерявшего пневматику на вес и баланс, – Хочешь попробовать, малой? Не струсишь?
– А зачем трусить? – усмехнулся он, прикидывая возможный разброс пуль. Винтовка была тяжелой, неудобной и со слишком тяжелым прикладом, перевешивающим остальную часть, словно о такой вещи, как баланс, здесь и не слышали, – Мишень же меня не сожрет, если промахнусь.
– Эд, ты серьезно? – удивился Шурик, – Это же выше всяких нормативов по гражданской обороне! Тем более, в такую мишень… – сам он из-за близорукости едва мог разглядеть маленький клочок бумаги с черной точкой прицельной сетки у дальней стенки тира, – Черт, ты же не сделаешь!
– Запомни одну вещь, мой друг, – кивнул Эдвард, вкладывая первую пульку в ствол винтовки, – Никогда не разочаровывайся, пока не попробуешь. Первый проверочный… – предупредил он продавца, и тот кивнул. Прицелившись, чуть повел плечом, выбирая наилучшее положение ствола и спокойно выстрелил. Пуля угодила в мишень в виде зайчика. Эдвард перезарядил винтовку, – баланс перекошен, приклад тяжелый. Мушка слишком большая, надо подпилить, из-за нее идет перекос по вертикали… так, в эту мишень, говорите? – он посмотрел на продавца, внимательно смотревшего за ним с удивленным взглядом, и тот только кивнул.
Считал выстрелы Шурик, пока торговец бледнел все больше и больше. Эдвард стрелял с позиции «стоя», отвлекаясь только на перезарядку и целясь чуть меньше секунды, аккуратно всаживая пулю за пулей в едва заметный черный кружок мишени, даже ничего не комментируя.
– Десять выстрелов, – отложил он винтовку в сторону, и Шурик утвердительно кивнул, глядя на посеревшего продавца, едва удерживающего свою челюсть от того, чтобы та не свалилась вниз. Кивнув, он потянул за веревку, подтягивая мишень, ближе. Черной точки в самом центре, обозначавшей десятку, как таковой уже не осталось, она была разодрана попаданиями, но в жестяной коробке, где мишень и закреплена, позвякивало ровно десять пулек. Продавец даже не посерел, а окончательно побелел, как и Шурик. Только его приятель радовался такому успеху, в отличие от продавца, никак не способного поверить, что подобное возможно.
– Как ты вообще это сделал? – только и выдавил из себя, разглядывая мишень с таким видом, словно пытался понять, как этот кусочек бумаги мог подыграть стрелку, – У меня даже военные были, не смогли такое повторить, чтобы ровно десять десяток в цель… А ты… Ты специально такому нигде не учился?
– Просто отдайте мне мой выигрыш, – попросил Эдвард, – А так, вам вряд ли интересно будет узнать, где и как я научился стрелять. Уверяю вас… – продавец лишь разочарованно покачал головой, но все-таки отдал обещанного плюшевого медведя.
– Эд! Это было нечто! – восхищенно прокомментировал Шурик, когда они вышли из тира, оглядываясь, куда еще можно сходить, – Серьезно, где ты так стрелять научился? Я саму мишень вообще едва разглядеть мог, а ты в нее выстрел за выстрелом так укладывал, словно в намагниченную!
– Друг мой, ты вообще меня слышал? – поинтересовался Эдвард, держа в руках мягкую игрушку и жалея, что нет никакой сумки, чтобы туда ее убрать, – У меня нет ни малейшего желания рассказывать, как и откуда у меня такие навыки. В этом нет ничего хорошего или интересного. Можешь только радоваться тому, что у тебя такой нужды учиться нет. Так, нам скоро бы уже надо возвращаться, Лена уже должна прийти в себя, но думаю, свободный час времени еще есть… куда направимся? – в ответ Шурик только пожал плечами, сам не зная, что еще можно здесь найти. Единственной достопримечательностью, хоть сколько-то достойной внимания здесь оказался только городской парк, к которому вышли спустя некоторое время.
Старые и ветвистые деревья, разросшиеся среди плохо ухоженных лужаек, выложенные растрескавшимся асфальтом дорожки и деревянные скамейки, облупленные, вытертые и изрисованные самыми различными надписями и даже порой довольно похабными картинками. Ничем не выдающееся для подобных городов место, но все же весьма удивительное для Эдварда. У него на родине тоже были подобные парки, но в них не было этого чувства единения с природой, какое сразу же ощутил в этом месте. Траве и деревьям не нужен был постоянный присмотр и уход, чтобы не вяли и не чахли, они вполне свободно росли и сами, отсутствовала эта геометрическая точность и идеальность, характерная для заложенных в дронов-садовников программ, вместо нее была природная свобода формы. Здесь Эдвард позволил себе просто удивляться и радоваться, как маленький ребенок, особенно, когда увидел в маленьком, затянутом тиной прудике семейство небольших водоплавающих птиц, названных Шуриком утками. Не опасные и не напоминающие мутантов его родного мира, они мирно плавали и доверчиво смотрели на проходящих мимо людей, а когда оказалось, что их даже можно покормить хлебными крошками, так вообще пришел в восторг.
– Хорошо у вас, – заметил Эдвард, когда купленная булка закончилась, полностью израсходованная на крякающих птиц, все еще плавающих возле берега. Обняв плюшевого медведя двумя руками, он кивнул Шурику, чтобы и тот присел рядом с ним на траву, – Тихо, спокойно. Небо голубое…
– Эд, ты таким простым вещам радуешься, что я только удивляюсь, – его спутник не разделял подобных восторгов, – такое можно в каждом городе найти. Ты вообще где рос, если даже неба голубого толком не видел, а?
– Очень далеко отсюда… – покачал он головой, но замер, услышав приближающиеся к ним шаги. Двое подходили к ним со стороны асфальтовой дорожки. Народа в парке было немного, пока ходили, они с Шуриком встретили всего лишь нескольких старичков, греющихся на солнышке, так что довольно бодрые шаги, направленные к ним, сразу насторожили его инстинкты солдата.
– Эй, пацаны, закурить не найдется? – голос принадлежал одному из подошедших, и, обернувшись, Эдвард увидел двух молодых людей, наверное, на пару лет старше, чем Шурик, внешне по одежде ничем не отличающихся от многих других местных, но подсознательно ощутил тревогу. Может быть, по тому, как сразу же напрягся Шурик, услышав этот вопрос, а может быть, по развязному тону и выражению лиц этих двух местных.
– Нет, мы не курим, – как можно вежливее заметил Шурик, поднимаясь. Эдвард поднялся вместе с ним, буквально видя, как напрягается его спутник, и, соответственно, не доверяя двум подошедшим. Хорошее настроение улетучилось так же быстро, как и появилось.
– Эй, классный у тебя медведь, – заметил второй, ткнув пальцем в мягкую игрушку, какую Эдвард все так же держал в руках, – Девчонке своей купил? Или как?
– Выиграл, – покачал он головой, – в тире…
– Аааа… – понимающе кивнул один из подошедших, тот, что был немного меньше ростом, – стрелок, значит… Слушай, а для нас постреляешь? Я бы себе тоже такого заимел…
– Мы торопимся, ребят, нам уже скоро идти надо, – взяв Эдварда за локоть, потащил его Шурик в сторону, – в другой раз поговорим.
– Эй, слышь, я вас никуда не отпускал, – лениво бросил один из подошедших, вынимая руки из карманов, – так что стоим на месте.
– А кто ты такой, что решать, идти нам или нет, – теперь уже Эдвард решил, что пора перестать играть хорошего мальчика. Протянув Шурику игрушку, он чуть подвинулся в сторону, прикрывая своего товарища.
– А ты самый умный, да? – сконцентрировавшись уже на нем, говоривший протянул руку, рассчитывая схватить его сейчас за галстук. К его несчастью, он даже не представлял, кто перед ним стоит, Эдвард перехватил руку прежде, чем тот успел даже его коснуться, плавно, последующим движением плавно выворачивая сустав. Парень закричал от боли и неожиданности, на что отреагировал уже второй.
– Ах ты тварь! – на секунду опешив, в следующий миг уже бросился в атаку с кулаками, и эта фраза стала сигналом к началу боя.
Отпустив первого, Эдвард среагировал прежде, чем кто-либо еще успел понять, что происходит. Сердце сразу же забилось учащенно, перегоняя по мышцам кровь с быстро повышающимся уровнем адреналина, ускоряя и так отточенные рефлексы, и следующие действия шли уже на автоматизме, быстрее, чем мозг сам успевал воспринимать все происходящее. Уход в сторону от вытянутого кулака, идущему ему в лицо, и контрудар в горло. Даже не в полную силу, но кадык все равно сминается под костяшками пальцев. Парень отступает назад, выпучив глаза, но не успевает даже закашлять, как идет уже второй удар в солнечное сплетение. Пока он падает, Эдвард разворачивается к первому, с круглыми от удивления глазами смотревшим на все происходящее. Эти ребята не бойцы, они даже драться толком не умеют, а рефлексы слишком медленные, чтобы противопоставить Эдварду хоть что-то.
Продолжая движение, раскрытой ладонью бьет его слева по лицу, такая оплеуха скорее оскорбительна, чем действительно опасна, но даже от такого удара соперник теряет ориентацию. И, когда Эдвард, остановившись, наносит прямой удар ногой в живот, оказывается совершенно к нему не готовым. Сразу же отлетает назад, сбитый с ног, оставляя после себя только продолжительный звук выбиваемого из легких воздуха.
– Куда?! – рявкнул Эдвард, увидел, как первый из подошедших к ним парней пытается встать, приходя в себя после удара, – Напал, так дерись! – удар ногой в лицо сворачивает тому нос и челюсть, выбивая кровавые капли из разорванных губ и ноздрей. От силы удара парень переворачивается и снова падает, в этот раз уже лицом в землю.
Эдвард уже на автоматизме перехватывает вытянутую в его сторону руку, но, прежде чем вывернуть из сустава и ее, осознает, что это Шурик, пытающийся его остановить. Напряжение тут же спадает, и все-таки отпускает его, теперь уже понимая, что его спутник что-то хочет сказать.
– Да остановись ты уже! – кибернетик даже повысил на него голос, – Ты их сейчас убьешь! Хватит уже! – отрезвленный его окриком, Эдвард остановился. Шурик же краснел быстрее, чем уголек, брошенный в костер, – Ты с ума что ли, сошел? Они бы и так отвязались, если бы мы быстро ушли!
– Я не позволю, чтобы со мной разговаривали в подобном тоне, – ледяным голосом ответил Эдвард, только сейчас сообразив, что у него кулаки в крови. Пытаясь стереть ее с костяшек, бросил на Шурика еще один холодный взгляд, так что тот даже отступил на шаг, – И тем более, не позволю им мне угрожать силой…
– Им надо помочь, – сказал его спутник, присев на одно колено перед тем парней, которому Эдвард свернул челюсть, – Эд, ты же ему все лицо разбил. И он, кажется, без сознания… черт, я даже не знаю, как ему помочь… – судя по голосу, он действительно очень сильно волновался, чем еще больше удивлял Эдварда, не испытывавшего к лежащим на земле телам ничего, кроме легкого раздражения. Шурик снова на него накинулся, – Эд, надо же скорую вызвать! Им же помощь нужна!
– Они бы тебе ее не вызвали, – лаконично заметил Эдвард, – после того, как бы сами избили и бросили здесь же. Странно, что такие люди у вас редкость, с подобным прежде встречался часто. Нападают на тех, кто бесспорно слабее, выбивая все возможное, а потом оставляя ни с чем. Ни чести, ни совести. Почему ты о них так волнуешься, в конце концов?
– Потому что они тоже люди! – ответил Шурик, – Нельзя просто так бить людей, просто потому, что ты с ними не согласен!
– А им, значит, можно? – усмехнулся Эдвард и, подняв сначала с травы игрушку, какую Шурик бросил, беспокоясь о нападавших. А потом свободной рукой схватив и его самого, оттаскивая в сторону, – Нам здесь больше делать нечего, пора и в больницу, там Лена в себя уже должна прийти. Будем беспокоиться о тех, о ком действительно надо беспокоиться, а не о каждом встречном.
Упоминание о девушке произвело на Шурика самое успокаивающее влияние, но он все равно был уверен, что последнее слово все равно должно остаться за ним. Пристроившись в шаг Эдварду, заметил, поправляя очки:
– Нельзя опускаться до уровня таких, как они. Если им закон не писан, то не значит, что и все остальные должны себя так вести, – фраза звучала как заученная и столь притянутая к идеалистическим утверждениям, что Эдвард все же не выдержал.
– Запомни, что силу может изменить только сила. И ничто другое, – резко ответил он, повернувшись к Шурику, – вся твоя дипломатия гроша ломанного не стоит, если за ней не стоит ощущаемая и способная использоваться сила, подтверждающая вес твоих слов. О мире можно просить только врага, поставленного на колени, иначе он рассмеется тебе в лицо. Хочешь вечно сдаваться и убегать, – он снова потащил Шурика к выходу из парка, но теперь тот уже почти не сопротивлялся, – тогда действуй так, как считаешь нужным, но меня учили другому. Простите… – мимо них шла женщина с ребенком, и Эдвард остановился рядом, бросив на Шурика испепеляющий взгляд, – вы не можете сообщить сейчас в скорую, что около пруда двум молодым людям плохо. Подрались, кажется, мы с другом просто не местные и очень торопимся, и не знаем, где можно вызвать помощь…
– Да, конечно, – кивнула женщина, испуганно посмотрев на парк, – Идем Любочка, нам сейчас в другую сторону, – желание прогуляться там с маленьким ребенком у нее моментально исчезло, и засеменила обратно, не поспевая за быстро шагающими пионерами.
Настроение было безвозвратно испорчено, прежнее чувство легкости и спокойствия исчезло. Небольшое столкновение испарило прежнее впечатление об этом мире, напомнив, что утопии нигде на самом деле не существует, хотя еще больше его раздражала миротворческая болтовня Шурика, никак не соглашавшегося с тем, что Эдвард поступил правильно. Его рассуждения о человеческом равноправии выглядели настолько наивно и глупо, что едва сдерживался от того, чтобы не наорать в ответ. Так что в больницу они вернулись не в самом хорошем расположении духа.
– Ну, ты хоть понимаешь, что не стоило доводить дело до драки? – продолжал держаться своей позиции Шурик, – нет, конечно, с одной стороны себя защищать надо, я не спорю, но ведь можно все и мирным путем решить было. Не стоило так резко.
– Как говорил один мой хороший друг, если в тебя целятся из пистолета, лучше в ответ прицелиться из автомата, – покачал головой Эдвард, – Нас оскорбили, я ответил…
– Так, и куда это вы опять ввязались? – от стойки регистратуры отошла Виола, посмотрев на них с самым придирчивым видом, – Пионеры, я все понимаю, гормоны и взросление, но у меня нет никакого желания вас сейчас по очереди укладывать в больницу. Эдвард, куда ты опять Шурика втянул? И… – она уткнулась взглядом в большого плюшевого медведя у него в руках, даже не сразу сообразив, что перед собой видит, – Так, а это что еще?
– В тире выиграл, – быстро ответил Эдвард, – Виола Церновна, вам Шурик все в подробностях расскажет, а мне интересно, Лена сейчас в себя уже пришла?
– Да, даже слишком быстро, – кивнула медсестра, – врачи даже удивлены, теперь уже опасаются, что при операции ввели слишком малую дозу, – при этих словах усмехнулась, явно невысокого мнения о профессионализме своих коллег, – но девушка уверяет, что у нее все в полном порядке… Хочешь ее навестить?
– Собираюсь, – кивнул в ответ, – Все еще у себя? – Виола кивнула в ответ, усмехнувшись, и Эдвард прошел мимо, благодарно кивнув и оставив на пару с Шуриком выяснять прошедшие события сегодняшнего дня.
Коридоры все равно пустовали даже в разгар рабочего дня, ни количеством персонала, ни количеством больных данная больница явно не была обременена, и шаги Эдварда отдавались тихим эхом под выкрашенным белой побелкой бетонным потолком. Палата, где лежала Лена, сейчас была ярко освещена заглянувшим в окно солнцем, солнечные зайчики играли на постельном белье и покрытом затертым линолеумом полу. Девушка, смяв подушку, сидела на кровати, не обращая внимания на стоявшие на тумбочке рядом с ней тарелки с едой, принесенные, наверное, либо одним из служащих местной больницы, либо Виолой.
– Ну, здравствуй, – улыбнулся Эдвард, когда Лена повернула голову в его сторону, – Как ты себя сейчас чувствуешь? И да, это тебе, – он посадил плюшевого мишку рядом с ней, держа его за игрушечную лапу и, покачав ей, добавил пищащим голоском, – Привет, Лена, я плюшевая игрушка! Улыбнись мне, пожалуйста, и придумай имя! Мне без имени скучно! – девушка все-таки улыбнулась, посмотрев на подарок, и Эдвард мысленно поздравил себя с тем, что первая преграда сломана.
– Не стоило, правда, – покачала головой девушка, взяв плюшевого мишку и положив себе на колени, – Эд, ты же не такой, каким хочешь казаться, зачем же тогда ты это делаешь?
– Делаю что? – он присел чуть поближе, погладив Лену по взъерошенным от долгого лежания волосам, пытаясь что-то сделать с ее прической, – И с чего ты взяла, что я не такой? Что-то узнала?
– Я… Мне… Это сложно объяснить, – Лена прижала мишку к груди и отвернулась, пытаясь скрыть собственные эмоции, в каких сейчас и сама не могла разобраться, – я сама сижу и думаю, что же со мной произошло. Это все похоже на какое-то сумасшествие, но почему-то уверена, что все правда. Все настолько убедительно, что нельзя не поверить.
– Тогда поделись, – предложил Эдвард, – Убить ты меня уже пыталась, так почему-бы сейчас не попытаться быть со мной честным? После произошедшего это уже и не шаг назад. Может быть, заодно и расскажешь, что на тебя нашло, раз пыталась закончить жизнь самоубийством.
– Это все очень странно, – покачала головой Лена, – Той ночью, после того как я… – девушка оглянулась на остальных пациентов в палате, скучающих и пытающихся развлечься кто как умеет, от чтения газет до игры в шахматы, и уже более тихим тоном добавила, – ну, после нашего…
– Откровенного разговора, – помог ей Эдвард, и девушка, подобрав подходящее словосочетание, благодарно улыбнулась.
– Да, пусть так. И той ночью я услышала голос… – округлив глаза, посмотрела на Эдварда, – понимаешь, настоящий голос, который говорил со мной. Только, пожалуйста, не говори, что я сумасшедшая, я сама чуть с ума не сошла от страха.
– Потому ты и была такой на следующий день? – вспомнил Эдвард, и она сразу кивнула, соглашаясь.
– Да… я не знаю, правильно ли я делаю, что говорю сейчас тебе все это, но после того, что ты сделал, спасая меня, – Лена снова виновато опустила глаза. Эдвард, успокаивая ее, погладил девушку по плечу, хоть таким образом пытаясь облегчить ее внутренние переживания, что есть рядом, кто может помочь или просто поддержать, – И после того, что я видела… Ты же настолько другой, чем тот, кого я вижу в лагере. И мог себя вести совсем не так… я запуталась…
– Что говорил голос? – направил Эдвард ее снова, – Я верю тебе, точно так же, как знаю, что ты бы не стала убивать себя без крайне веской на то причины. Голос дал тебе эту причину? Или он заставлял тебя?
– Он мне рассказал очень многое, – всхлипнула вдруг Лена, – Я не хотела верить, хотела, чтобы он замолчал, но он продолжал меня преследовать, и шептал прямо в уши. Я не могла отвязаться от него. Рассказывал очень страшные вещи, а стоило закрыть глаза, как я видела все это так, будто сама там нахожусь. Он показал тебя… Ты был в каких-то тяжелых доспехах и гораздо старше, стрелял… в людей… И с тобой были такие же, слушались каждого твоего слова. И убивали… там было столько крови и тел. Я не могла поверить, что это ты, но голос уверял… Я видела, как людей сжигали заживо по твоему приказанию… снова смерть и кровь. Так много, что мне стало страшно. Эд, скажи, ведь это неправда?
– Мне говорить честно или то, что ты хочешь услышать? – вопросом на вопрос ответил Эдвард, и в глазах Лены мелькнул неподдельный страх, а сами они наполнились слезами. Он же только глубоко вздохнул, – Ты сама сказала, что я не похож на остальных. И это действительно так, но гораздо больше, чем можешь даже себе представить. Те места, откуда я родом, гораздо страшнее, чем то, что ты привыкла видеть. И порой, просто для того, чтобы выжить, мне приходилось делать действительно ужасные вещи. Я не горжусь этим и вполне понимаю, что творил, но другого пути у меня не было.
– А это… где ты стрелял в людей, тоже было необходимо? – спросила Лена.
– О чем именно ты говоришь? – поинтересовался он, – Таких случаев было немало. Конкретных деталей не помнишь? – когда она отрицательно покачала головой, только усмехнулся, – Поверь мне, я никогда не любил убивать, и видел в этом только необходимость. Я не безумец, веришь?
– Ты даже не пытался защищаться, когда я… ну, пыталась тебя ранить, – Лена грустно усмехнулась, – Но голос рассказывал мне столько… а потом еще про меня… про девочек. Что на самом деле «Совенка» нет, это всего лишь выдумка, а мы вынуждены раз за разом переживать это время, каждый раз просто теряя память и начиная все заново… И что мы все всего лишь ловушка для тебя…
– Глупости какие, – покачал головой Эдвард, – Если бы ловушки были бы на самом деле такими, думаю, я бы из них тогда вообще не вылезал, – он одобряюще улыбнулся, и девушка тоже несмело улыбнулась в ответ, – Лена, только ты же не поэтому попыталась вскрыть себе вены, ведь так? Не от одного этого факта?
– Нет, – девушка отрицательно покачала головой, – Я думала, что смогу всех спасти. Он сказал, что есть возможность…
– Как ты могла всех спасти, самоубившись? – Эдвард покачал головой, но Лена вдруг как-то слишком внимательно и серьезно на него посмотрела.
– Он сказал, что нужна жертва, чтобы все закончилось. Тогда все, кто в клетке, смогут освободиться, – со спокойным голосом сказала девушка, – Он это называл кровавым договором. Кровь жертвы сможет разорвать договор, а все пленники вернутся в реальный мир. Я сначала испугалась, но он был настойчив, убеждал, что только я смогу всех спасти… и я ему поверила. Он все повторял, что все равно никому не нужна, а так сделаю хоть что-то полезное, – у нее снова слезы на глазах выступили, – Эдвард, а если он был прав? Если все, что здесь происходит, всего лишь ловушка во времени, и мы раз за разом переживаем одно и то же? Может быть, я действительно все могла закончить, а? А вместо этого вы меня спасли, и теперь снова все будет повторяться. И я тоже забуду этот разговор, и уже никто никому не поможет… – мысли о подобных последствиях, выплеснутые наружу, заставили девушку снова нервничать, но для Эдварда подобные рассуждения о вещах, о каких местные и представления не имеют, звучали даже слишком глупо. Кем бы ни был этот голос, но он правильно выбрал цель, Лена была единственной из девушек, с какими познакомился в лагере, способной действительно убить человека. Ей не хватало совсем немного, нужного толчка в этом направлении, чтобы перешагнуть через грань страха, а собственную судьбу всегда решать несколько легче, чем чужую. Нашептал ей нужную мысль и оказался достаточно убедителен, чтобы Лена попыталась умереть от потери крови. И ради чего? Кровавый договор звучал глупо и бессмысленно, но Эдвард видел здесь и другой, быстро связав произошедшее с рассказом гибрида. Что-то еще пришло в этот лагерь, но Юля не заметила, как оно начало действовать, и первая жертва сорвалась лишь в последний момент.
Эдвард обнял девушку, прижав к себе, почти сразу же почувствовав, как ее слезы падают ему на плечо, рукав рубашки почти сразу же намок. Она прижалась к нему, выговорившись, и найдя первого живого человека, которого в эту секунду не боялась, не зная, то ли сама сходит с ума, то ли, наоборот, постепенно поддается безумию весь окружающий мир.
– Ничего подобного не происходит, – соврал, пытаясь ее обнадежить, – Смена скоро закончится, все разъедутся по домам и будут счастливо жить дальше. И, тем более, не стоит для этого приносить никаких жертв. Помнишь, что я пообещал? – чуть отстранившись, посмотрел девушке в глаза, – Что никому не позволю причинить вам боль. Пусть это даже бестелесный голос, о котором ты говоришь, но и он не смеет вам угрожать. Не слушай его и его уговоров, он врет только для того, чтобы увидеть твою смерть, ничего больше.
