Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 64 страниц)
– Нет, мне это надоело, – честно признался Эдвард, обнаружив нужный текст и в течение нескольких минут искренне пытаясь найти в нем смысл, но так и не обнаружив ничего даже близко похожего, – Много там еще осталось? – спустившись, он выглянул за поворот, где два других пионера откровенно страдали какой– то ерундой, явно довольные отсутствием какого-либо контроля со стороны, а потому просто убивавшие время, остававшееся до обеда, – Лена, теперь расклад такой. Добиваем этот стеллаж, а остальное оставляем на наших товарищей, с таким энтузиазмом относящихся к делу…
– Но им же тогда больше останется, – девушка была даже слишком честной, но он только махнул рукой, не желая даже спорить с такой святой наивностью. Стеллаж был вычищен меньше, чем за двадцать минут, после чего буквально оттащил Лену от книжных полок.
– Нашей библиотекарши пока не видно, – заметил Эдвард, возвращаясь к Жениному столу, где сейчас кроме открытой тетради для записей и шариковой ручки никого не было, – Лена, ты мне обещала свои рисунки показать… – обернулся к зеленоглазой художнице, все еще волновавшейся по поводу того, что большую часть работы по протирке никому не нужных талмудов оставили на двоих лентяев, и не собиравшихся заниматься ничем подобным.
– Они в соседней комнате, – кивнула Лена на деревянную дверь, почти закрытую книжными стеллажами, если бы на нее прямо не указали, самостоятельно Эдвард вряд ли бы придал ей какое-нибудь значение, посчитав очередным подсобным помещением, – У нас там что-то вроде редакторской…
– Тогда у вас вообще все серьезно, – развел Эдвард руками, – Пошли… И перестань оглядываться на этих двоих, у них на лбу написано получить выговор от нашего желтоокого цербера, хуже все равно им не будет, – убежденная такими словами, Лена первой зашла внутрь, щелкнув переключателем, тут же озарив помещение светом пары ртутных ламп под потолком. Комнатка совсем маленькая, с одним окном, все равно выходящим на теневую сторону, а потому и не особо спасавшую в плане освещения. В центре же два сдвинутых вместе стола, где лежала пара наполовину раскрашенных ватманов с налепленными на них листками бумаги, исписанными вручную, какие-то фотографии и несколько рисунков, вплетенных в общую концепцию.
– Твоя работа? – заметил Эдвард, подходя к одному из ватманов. Название стенгазеты было чрезвычайно лаконичным «Совиные вести», – Я, конечно, не мастер в таких вещах, но мне очень нравится… – на рисунках без проблем угадывались места из пионерлагеря, которые даже он сам успел запомнить: спортплощадка с играющими детьми, площадь с памятником неизвестного ему политического героя, лес с вышедшим на опушку рогатым животным… Ему очень сложно представить, что все это можно нарисовать всего лишь грифелем и двумя руками, но Лена вряд ли использовала технику многомерного сканирования и точечного нанесения изображения.
– Моя, – девушка заулыбалась, обрадованная похвалой, – Я специально для газеты рисовала, а так больше для себя рисую… иногда что вижу, а иногда и просто так придумываю… – стоило только приблизиться к ней совсем немного, даже просто обратить на нее внимания, выйдя за пределы посредственного общения, и скромная зеленоглазая девушка моментально осмелела, потянувшись к даже слегка проявленному чувству интереса, но еще борясь с собственным смущением.
– Талант, – одобрил Эдвард, – Тебе надо профессионально этим заниматься… – в основном помещении кто-то грохнул дверью, а следом раздался резкий голос Жени, кого-то с усердием распекавшего, – О, а вот и наш хранитель знаний вернулся… Лена, у меня к нему срочное дело!
– Да, конечно, я здесь останусь, – и снова увела взгляд куда-то в сторону, – порисую немного…
– Не прощаюсь, – Эдвард вышел за дверь, осторожно прикрыв ее за спиной. Еще не хватало, чтобы библиотекарша опять повесила на девочку какую-нибудь работу, оторвав от того, что ей действительно нравится.
А Женя тем временем срывала весь скопившийся негатив на Электронике, разве что только пол им не вытирая. На несчастного техника даже смотреть было жалко, раздавленный и обессиленный он мог только что-то мычать, бесспорно соглашаясь с получаемыми эпитетами и боясь даже взгляд поднять на рассерженную библиотекаршу, но чем перед ней провинился, из всей мешанины Жениных возмущений вычленить конкретную информацию не получалось.
– А теперь с самого начала и помедленнее, – вставил Эдвард, влезая между ними и закрывая почти что уничтоженного морально кибернетика, – А то я никак не пойму, в чем причина…
– Не тебя касается! – рявкнула на него Женя, а Электроник за спиной что-то промычал про сорванную полку, куда не очень удачно потянулся. Представив картину обрушенной полки с книгами и реакции библиотекарши на все это дело, Эдвард с трудом сдерживался от смеха, но кибернетика действительно надо было спасать, пока того окончательно не превратили в топливо для биореактора.
– Не спорю, но, Евгения, вы мне обещали мой заказ, и сейчас я позволю себе настаивать на его получении, – мирно, но твердо сказал Эдвард в ответ, – пожалуйста.
– Сейчас! – все еще кипя от возмущения, Женя резко развернулась и исчезла за книжными стеллажами.
– Беги, дурак! – тут же повернулся Эдвард к Электронику, – Беги, пока она тебя вообще на фарш не пустила! – с трудом сдерживая смех, посоветовал удивленному кибернетику, – Как ты только полку сорвал! У нее на глазах! Беги! Потом остынет, тогда и извиняться будешь, заодно полку снова повесишь. А сейчас беги! – кажется, слова начали доходить до получателя, и он неуверенно кивнул, – Да свали ты с глаз уже! – чуть ли не вытолкал Электроника за дверь, когда библиотекарша вернулась с стопкой книг, с громким звуком уложив все все на стол.
– Вот, расписывайся… – кивнула ему Женя, но отсутствие провинившегося пионера обнаружила сразу, – А этот слон где?
– За инструментами убежал, – объяснил Эдвард, ставя росписи в квитках, – Полку обратно вешать… Ты бы с ним помягче, что ли…
– Без тебя разберусь, – отрезала Женя, не отрывая взгляда от двери.
– Мое дело посоветовать, – в конце концов, это их личные отношения, пусть и разбираются, а у него теперь совсем другая задача. Подхватив книги, Эдвард вышел из библиотеки и направился к своему домику.
====== Осознание. Глава 12. ======
Глава 12.
Эдвард никогда не любил скрытные операции, где слишком многое зависело лишь от того, насколько неразумным окажется противник, оставляя бреши в своей системе охраны, куда и можно проникнуть, не оставляя за собой кучи трупов, какие, естественно, вызовут подозрения, как только будут обнаружены.
И еще глупее попытка проскочить незамеченным выглядела в пионерском лагере, где основное население составляли подростки, только достигающие совершеннолетнего возраста, да еще с кучей книг в руках. Эдвард отлично знал, стоит только ему быть обнаруженным, как шанс познакомиться ближе с этим миром, где и так чувствовал себя не слишком уверенно, не зная порой даже самых простых вещей, превратиться в очередное задание от вожатой или от еще одного ответственного пионера. Пусть и не очень срочное, но возможность спокойно посидеть в своем домике снова исчезнет, потому и приходилось пробираться через не предназначенные для подобного полянки и кусты между домиками, обходя дорожки стороной. Во всяком случае, удача в этот раз оказалась на его стороне, и до треугольного домика, облепленного сиреневыми цветами, добрался без каких-либо помех, надеясь только на то, что вожатой сейчас нет на месте, и она где-нибудь следит за тем, чтобы пионеры со всей доступной ответственностью превращались в довольные своим местом винтики общества.
Дверь заперта, и Эдвард позволил себе вздох облегчения, открывая ее собственным ключом. А зайдя внутрь, тут же снова запер за собой, чтобы избежать возможных нежданных гостей, и, не особо задумываясь, сложив книги на столик, сам свалился на жалобно заскрипевшую кровать прямо в одежде. Естественно, не стоит и надеяться на то, чтобы успеть прочитать столько книг всего лишь за сутки, даже владея техникой скоростного чтения, не говоря уже о том, чтобы запомнить все написанное там, но у Эдварда были возможности, каких лишены все остальные в этом лагере. Имплантат в его нижней челюсти был напрямую связан с усилителем памяти, встроенным в его мозг еще в раннем детстве, когда проходил цикл искусственного усиления организма, обязательной программы для всех дворянских детей. Один из самых необходимых имплантатов для любого командующего, чтобы держать в голове всю постоянно изменяющуюся оперативную ситуацию на поле боя и успевать на нее реагировать, либо же запоминать и постепенно усваивать даже самые большие объемы информации. Достаточно только отсканировать книжные страницы, а остальным уже займется его подсознание, постепенно считывая всю получаемую от расшифровки информацию, после подавая ее сознанию по мере необходимости. На сканирование книжного разворота уходило примерно полторы или две секунды времени, так что Эдвард рассчитывал со всем управиться за пару часов, главное, чтобы его никто не беспокоил. Продолжая валяться на кровати, не глядя достав из стопки первую книжку, какой оказалась география для десятого класса, разглядывая порядком истрепанный переплет, активировал выдвижную гарнитуру и дал команду на автоматическое сканирование печатного текста…
Информация полилась в его голову непрерывным потоком, успевал только страницы переворачивать. И чем дальше листал, тем более странным и непохожим на его собственным мир казался тот, в котором он сейчас оказался. Огромные массы воды разделяли сушу на континенты и острова, порой настолько сильно отличавшиеся друг от друга, что казались собранными с совершенно разных участков поверхности. Здесь не было аномалий и летающих островов, а пустыни и пустоши занимали далеко не подавляющую часть территории планеты. Ледники и джунгли, пустыни и саванны, горы и равнины, моря и океаны, леса и болота, собравшиеся на одном небольшом комочке суши, общей площадью не превышавший средний остров его родного мира.
Почему они называли свой мир планетой, понял только тогда, когда добрался до учебника астрономии, впечатлившем его еще больше, чем география. Космос напомнил ему его собственный мир, такой же темный и холодный, жестокий и враждебный, но остальное, хоть и не выходило за рамки его понимания, казалось чудным и удивительным. Звезды и планеты, туманности и кометы, галактики и созвездия, совершенно не укладывающиеся в привычную ему картину мира. Словно древние легенды, собравшиеся вместе, превратились во все эти чудеса, так спокойно соседствующие друг с другом в одном измерении.
Однако страшнее всего оказалась история этого мира, до боли похожая на то, что он видел и читал в своем родном, буквально пропитанная кровью и страданиями. Вся история человечества идет сквозь постоянные войны и конфликты, геноциды малых народов и бессмысленные бойни во имя выдуманных религий, устраиваемые фанатиками и поддерживаемые королями и правителями ради больших богатств. Эдвард надеялся прочесть, что в мире, освещенном чистым солнцем, где нет необходимости постоянно заботиться о чистом воздухе, воде и незараженной земле, люди могут быть чуть добрее и спокойнее, но они словно из воздуха вытаскивают поводы для конфликтов, и чем старше становится их цивилизация, тем страшнее и сильнее становятся войны, в которых гибнет все больше и больше народа. Как и в его родном мире, главным механизмом для развития становятся непрерывные войны, от которых растет промышленность, создаются новые технологии, формируется система связи и снабжения, и все это в первую очередь внедряется в армии, а уж потом постепенно идет в гражданскую жизнь. И, как апофеоз, мировые войны, захлестнувшие всю планету и заканчивающиеся взрывами атомных бомб, стерших с лица планеты два города.
Эдвард вздохнул, откладывая учебник по истории в сторону, пытаясь уложить в голове все, что только что узнал. Получается, дело даже не в том, в какие условия поставлен человек, поскольку до этого искренне верил, что бесконечная и непрерывная война на выживание, что вел в своем мире, связана именно с тем, что его родной мир ставит невероятно жесткие условия перед людьми, где за любые ресурсы необходимо сражаться, где сама природа враждебна, не оставляя иного шанса, кроме как формировать постоянную защиту от всего и вся, привыкая к оружию и смерти как к чему-то обычному и повседневному. И здесь, где нет ничего подобного, все то же самое, войны сменяются войнами, государства сметают друг друга, города превращаются в развалины, и на них строят новые крепости победители, только для того, чтобы их снова разрушили новые завоевательные походы. И они уже дошли до атомного оружия… что же будет на этой тесной планетке, когда решатся обратить его друг против друга, накопив достаточное количество. А с первого боевого применения этого оружия, если верить учебнику, прошло меньше половины столетия… Эдвард помнил атомные зачистки городов, видел, как целый остров исчез во вспышке термоядерного взрыва, испепелившего почти два миллиарда местного населения… Видимо, действительно, как говорил один провидец, человек создан для того, чтобы уничтожать миры, вне зависимости от того, как это скажется на нем самом. Правда, в тот раз провидец говорил про него самого.
Стук в стекло прервал его размышления, заставив вздрогнуть от неожиданности. Кажется, он слишком сильно углубился в собственные мысли, оторвавшись от реальности, хорошо только, что неожиданный посетитель не вломился прямо в комнату через дверь, обнаружив его с активным имплантатом. Быстро отключив гарнитуру, снова убравшуюся в свое место в полости нижней челюсти и закрывшись складкой искусственной кожи, он резким движением поднялся с кровати и отдернул шторку. Там, с другой стороны, вытянувшись на своих коротких ножках, стояла Ульяна, никак не дотягиваясь до окна, чтобы разглядеть происходящее внутри, но вот роста, чтобы постучать в окно, все же хватило. Вздохнув, Эдвард открыл окно и, не говоря ни слова, ухватил Ульянку за руку, быстрым движением затянув внутрь, рыжая только охнуть успела, как оказалась внутри.
– Эд! Ты чего делаешь?! – она, кажется, была одновременно испугана и обрадована тем, что оказалась внутри, потирая свою правую руку, где, все же потянула мышцы, пока затаскивал ее наверх.
– Составляю себе компанию, – развел в ответ руками, усаживаясь обратно на кровать и откладывая в сторону учебник истории, где сканировать уже ничего и не оставалось, последние главы чуть ли не полностью были посвящены критике бывших союзников, с которыми теперь шло активное противостояние, а заучивать эту бесхитростную пропаганду не было никого желания. В учебниках, на самом деле, оказалось очень много подобного материала, если его выкинуть, то вряд ли останется даже половина от всего написанного, но Эдвард умел отсеивать информацию, пропуская большевистские материалы сквозь свое сознание, не видя в них особого смысла.
– А ты тут читаешь? – Ульяна сразу же схватил первую попавшуюся книжку, какой оказался учебник по астрономии, – Это же учебники! Тебе в школе мало, что ли?
– Ты в руках держишь знание, – сказал Эдвард спокойным тоном, – А знание дает силу. Сила дает власть… а власть… дает все остальное…
– Ну и какую силу мне даст учебник астрономии? – Ульяна, отложив неинтересную ей книгу обратно на стол, без какой-либо сторонней мысли уселась на кровать Ольги Дмитриевны, – Если бы после его прочтения я могла бы камни с неба призывать, тогда конечно! – она заулыбалась, представив себе такую возможность, – А так что? Перед доской ответить… это не интересно…
– Ты пришла со мной о пользе учебников спорить? – усмехнулся Эдвард, не желая вступать в столь пространный спор со своей рыжеволосой посетительницей, – Или у тебя какое-то дело неотложное появилось?
– Ага, появилось! – обрадовалась Ульяна, вспомнив, зачем же вообще стучалась в окно, – Смотри! – и вытащила из кармашка тот самый спичечный коробок, из которого доносилось раздраженное гудение сразу нескольких насекомых. Прежде, чем Эдвард успел запротестовать по поводу того, что только этого здесь не хватает, оттуда был вытащен большой черный жук, тут же попытавшийся улететь, но его крепко держали за панцирь, оставляя возможность только гудеть как перегретая катушка, – Видал какие большие! Я их штук десять поймала, могла бы больше, да не успела… – ее глаза светились самым настоящим восторгом, в то время как самому Эдварду захотелось расхохотаться. Ничего не скажешь, это действительно повод для гордости.
– И зачем они тебе? – спросил рыжую, снова прятавшую свою несомненно ценную добычу в коробок. Удивительно, что только к нему пришла хвастать своей добычей, хотя первой в этом плане должна была стать Алиса, как соседка по домику и одновременно лучшая подруга. Или тот несчастный энтомолог, что и рассказал ей способ нахватать таких трофеев.
– Чего-нибудь придумаю, – ничуть не смутившись, вякнула Ульянка, а потом хитро так улыбнулась, – Может, на обеде в суп подсыплю! Во дело тогда будет!
– Тогда я тебя посажу в эту кастрюлю с супом, – Эдвард даже не пытался себе представить той ор и вой, когда забитые в столовую пионеры неожиданно обнаружат в своих тарелках плавающих в супе жуков, от одной только мысли о подобном звуковом ударе ему становилось нехорошо, – И крышкой закрою. И никому открывать не разрешу… – Ульяна нисколько не боялась его слов, обнаружив, что если коробок несколько раз встряхнуть и поднести к уху, то можно услышать, как жуки злобно гудят, гораздо сильнее, чем обычно.
– Да ладно тебе, забавно будет! – она спрятала коробок обратно в карман и улыбнулась во всю свою щербатую улыбку, – Весь лагерь сразу напугать!
– Только через мой труп, – предупредил Эдвард, – кстати, обед там скоро, а то с книгами совсем счет времени потерял…
– Скоро, – кивнула Ульянка, – а девчонок что-то нет нигде… Я Алиску сначала искала, потом думала Ленку попугать… а их нигде нет… Мику репетирует, в клубе заперлась, а от Слави я сама бегаю, – она сделала испуганное выражение лица, – а то еще чего-нибудь делать заставит. А ты ведь хорошо придумал, в домике запереться… Только мне делать нечего… вот… думала, может Алиска у тебя…
– С чего бы это? – Эдвард удивленно приподнял бровь, – Ульян, помнишь, что мы с тобой говорили о сплетнях…
– Я не о том! – покачала Ульянка головой, – Ты же с ней после обеда к Мику идти собирался, вот я и подумала, что и сейчас вы где-нибудь вместе сидите… А ты ее, значит, не видел?
– После линейки нет, – честно признался Эдвард, – Мне в библиотеку надо было, а она по своим делам ушла… – это выглядело так, словно оправдывается, будто оставил рыжеволосую хулиганку одну, хотя, по большому счету, он ни ей, ни Ульяне ничего не должен. В этот момент в голову снова полез разговор с вожатой об Алисе и возможном развитии их отношений, но сразу же постарался отбросить его в сторону.
– Ага, вот и я том же… – Ульяна дрыгала ногами и оглядывалась по сторонам, – Так чего делать будем? – и вцепилась в него взглядом.
– Как я понимаю, предложение покинуть этот домик и оставить меня одного даже не рассматривается? – вздохнул Эдвард, на что получил еще одну наглую улыбку и отрицательные кивки головой. Кажется, было ошибкой вообще ее затаскивать внутрь, но, нельзя не признавать, что общение с Ульяной после всех мыслей, собравшихся в голове после прочтения местной истории, было отличным успокоительным и расслабляющим средством. Глядя на нее, можно подумать о любых глупостях и недоразумениях, но никак не о глобальных проблемах. Он протер глаза, успевшие немного устать от постоянных вспышек сканера имплантата, и развел руками, – Ульян, скажи, а какие у вас вообще развлечения есть, что не предполагают издевательства над другими? Ну, кроме карт, разумеется…
– Да никаких… – девочка думала с минуту, что-то перебирая в своей голове, прежде чем ответить, – телек есть с видиком, но он в клубе в подсобке стоит, и включали его всего один раз, и то с Ольгой Дмитриевной…
– Что есть? – переспросил Эдвард, не поняв сленговых слов в ее речи, – Что еще за «видик» с «телеком»?
– Телевизор. С видеомагнитофоном. На каких кассеты смотрят, – объяснила ему Ульяна, посмотрев при этом так, словно впервые видела человека напротив себя, – Никогда таких не видел, что ли?
– Видел, – кивнул в ответ, сообразив, о чем речь идет. Может быть, технологии здесь и устаревшие, но общий принцип работы телевидения и видеозаписи должен быть примерно один и тот же, – Не самая удачная мысль вломиться к кибернетикам, чтобы посмотреть телевизор, ты не находишь? – Ульяна пожала плечами, не зная, что ответить, так что продолжать разговор снова пришлось ему, – Кстати, мне Алиса говорила, что на пляж собирается. Ты ее там не искала?
– Неа, – рыжая покачала головой, – я там сразу после сцены смотрела, и чуть вожатке нашей не попалась. Алисы там точно нет, а если бы оказалась, наша Олька бы ей какое-нибудь занятие нашла, – вот здесь уже стало интересно, куда девушка могла исчезнуть, но раздался горн, сообщавший о начале обеда. Время с книгами действительно пролетело моментально, но теперь Эдвард хотя бы знал, что же это за мир, в котором оказался, и чувствовал себя гораздо увереннее.
– Пошли, рыжая, обед стынет, – он открыл дверь, щелкнув ключом в замке, – Заодно посмотрим, нет ли твоей подружки в столовой…
– Моей? – Ульяна посмотрела на него из-под челки, поймав на слове и словно обидевшись, когда Алису упомянули в таком контексте.
– Нашей подруги… – Эдвард поправился, пробуя на вкус новое словосочетание, снова рискуя кого-то называть своим другом. Привязываться к конкретным людям крайне опасно, и он как никто другой на собственном горьком опыте знал об этом, но, с другой стороны, осознавать, что девочки для него не просто какие-то сторонние люди, было приятно, словно что-то внутри него вставало на свое законное место.
– Тогда пошли! – Ульяна радостно сиганула вперед, только уже на улице обернувшись, дожидаясь, пока ее спутник выйдет и закроет за собой дверь, – Эд! Давай быстрее, а то в столовой все места разберут!
– Успокойся, пара стульев обязательно останется свободной, – отмахнулся он, неторопливо догоняя ее и жестом руки велев следовать рядом, – А если не останется, то просто дождемся, пока кто-нибудь закончит и освободит их.
– Ты скучный! – уверенно заявила Ульяна, не обрадованная тем, что ее желание опрометью нестись к столовой, уподобившись ракете «земля-земля», не нашло ожидаемой поддержки, но Эдвард на такое обвинение не обратил ровным счетом никакого внимания. Выбирая между желанием успеть как можно раньше в столовую или же прийти туда в компании Эдварда, мелкая все же выбрала второй вариант, по пути снова достав коробок с жуками и слушая, как они возмущенно гудят внутри.
– Зря только животных мучаешь, – неодобрительно покачал головой Эдвард.
– Да ладно тебе, это все равно жуки, – отмахнулась рыжая, – да и не мучаю я их, они просто в коробке сидят… а классно жужжат!
Эдвард усмехнулся, вспоминая подземные джунгли Эсмерских пещер, куда как-то его занесло еще в молодости, и откуда едва выбрался живым. В джунглях не было каких-либо животных, за исключением гигантских насекомых, сплошь ядовитых и сплошь хищных, охотящихся друг на друга. Одними из самых страшных там оказались совсем небольшие, конечно, относительно остальных обитавших там тварей, жучки, чуть больше человеческого кулака размером, но всегда нападавших огромными стаями, со стороны казавшихся сплошным черным покровом, стелющимся по земле, за секунды сжиравшим незащищенного человека до самых костей. Отбиваться от них получалось только при помощи струйных огнеметов и плазменных разрядников, выжигая лес вокруг лагеря до черных угольков. И каждое их нападение сопровождалось гулким жужжанием, разносившимся вокруг от тысяч маленьких кровожадных тварей. Интересно, про них бы Ульяна тоже заметила, что «классно жужжат»? Хотя, она бы их еще ловить бы начала, запихивая в такие же коробки…
– Если начнешь их опять по тарелкам кому-нибудь распихивать, Небом клянусь, сдам тебя Ольге Дмитриевне, – пригрозил Эдвард, когда уже подходили к столовой. Ульяна обиженно надула губки и убрала коробок обратно, но возмущаться все же не стала, значит, надежда на спокойный обед все же оставалась.
В столовой, как всегда, масса народа и постоянный гул голосов пионеров, считавших, что нет лучше места для глупых разговоров и постоянного смеха, чем столовая, может быть, не догадываясь, что здесь в первую очередь их собирают для того, чтобы накормить. Ульяна вцепилась ему в ремень шорт, чтобы не отстать в той толпе, что опять бурлила у раздаточной, где повар был уже близок к тому, чтобы начать размахивать своим половником, отгоняя наваливающихся на него пионеров. То, что было здесь вместо очереди, постоянно перемещалось и все время то кто-то вываливался из нее, а кто-то неожиданно влезал, все равно никто никак не мог запомнить, кто и за кем стоит, так что слишком многое решалось обычной наглостью, но Эдвард забрав свой поднос и удерживая рядом Ульянку, так и порывающуюся снова влезть в самую мешанину, спокойно держался своего места, пока, наконец, не добрался до раздаточной, где повар сразу выдал им по две порции. В этот раз на обед был странный суп, почему-то темно-красный с плавающими там листочками и мелко нарезанными кусочками овощей, самые настоящие макароны с намешанным в них фаршем и горячий чай с извечной сдобной булкой.
А вот найти здесь свободные места оказалось намного сложнее, пионеры утрамбовались в столовой еще плотнее, чем гражданские в транспорте во время аварийной эвакуации, но рядом с Мику оказался целый свободный столик. Почему, наверное, даже вслух озвучивать не стоит. Девочка, забросив свои длинные хвосты за спину, что-то внимательно ковыряла в своей тарелке с супом, пока напротив нее не приземлилась Ульяна, прервав ее явную сосредоточенность.
– Ой! Привет! – японка от неожиданности даже подпрыгнула, сразу же затараторив как работающий на подавление пулемет, – А у нас сегодня борщ! Я в Японии никогда борща не ела, а мой папа всегда говорил, что борщ здесь национальное блюдо, и здесь его готовят из свеклы. Здесь вообще очень много супов, а в Японии супов почти нет. Там есть только из морепродуктов, а здесь это все ухой называют. Эдвард, а ты уху не пробовал? Я русскую уху тоже никогда не пробовала, а в Японии ухи нет, хотя мой папа все японские супы ухой называет… – кажется, не только ее слушатели, но и она сама потеряла основную мысль, с которой разговор и начинался, но все продолжала говорить о каких-то различиях между японскими и местными особенностями национальных кухонь. Если бы только еще Эдвард знал местную кухню или японскую, а так разговор был для него совершенно пустым, в отличие от борща, который оказался даже очень ничего, как оказалось, с мясом или, по крайней мере, животным жиром, брошенным в кастрюлю от души. Слушая Мику и занимаясь своей тарелкой, он только оглядывался по сторонам в поисках Алисы, которая просто обязана была здесь появиться. Или же он сам ее потом найдет только для того, чтобы высказать все, что о ней думает, раз заставляет его волноваться своим отсутствием, хотя бы из-за их дальнейших планов идти к Мику. Посещать музыкальный клуб в одиночку откровенно побаивался, волнуясь даже за свой мозговой имплантат, что может и не выдержать такого потока слов в минуту.
– Мику… Мику! – попытаться вставить даже слово в речевой поток своей собеседницы оказалось довольно большой проблемой, поскольку японская девочка окончательно отвлеклась от супа и продолжала что-то тараторить про особенности то ли приготовления борща, то ли его уничтожения, поскольку в местной ботанике Эдвард был не силен, а встречная речь изобиловала самыми различными названиями овощей и фруктов, – Мику! – только с третьего раза все таки удалось вклиниться, и ультрамариновая девушка замолчала и посмотрела на него своими большими голубыми глазами, – Скажи, пожалуйста, ты Алису сегодня после завтрака не видела?
– Нет, – его собеседница пожала плечами, после чего снова приступила к своему супу, наверное, уже порядком остывшему, но все равно уплетая с удовольствием. А главное, ее рот был почти все время занят, так что хватало только на короткие предложения, подарив сознанию Эдварда несколько минут разгрузки, – Я думала, вы вместе были… Она от тебя убежала? Или ты от нее?
– Никто ни от кого не убегал, – Эдвард покачал головой, приступая к макаронам. Их явно следовало доварить, поскольку при работе челюстями возникало ощущение, словно жуешь резину, – Я в домике своем был, а где она, не в курсе… Она что, вечно так куда-то пропадает?
– Нет… – задумавшись, протянула Мику, – она никогда еще обед не пропускала. Сколько мы здесь, она все время приходила. Завтрак иногда пропускала, а вот чтобы обед, такого ни разу не было… Как ты думаешь, с чего это она так поступила?
– Вот найду ее и спрошу лично, – Эдвард недолго воевал с макаронами, решив, что хоть зубы и давно заменены на полимерные, так что можно хоть саму металлическую вилку прожевать, но все же потом вычищать из них это совершенно неудобоваримое произведение кулинарного мастерства будет слишком хлопотно, оставив половину содержимого тарелки недоеденной. Хорошо, хоть булки они явно где-то закупали, а не готовили на месте, и они оставались настолько же съедобными, насколько и прежде, – Мы с тобой сейчас до клуба дойдем, если ее и там не будет, ты уж меня прости, но пойду ее искать…
– Ты за нее волнуешься? – Мику захлопала своими длинными ресницами. Кажется, макароны ей тоже пришлись не по вкусу, и почти нетронутая тарелка так и осталась стоять в стороне. А вот за спиной у нее показалась Ульяна со своим коробком, явно затевая что-то нехорошее, судя по тому, что постоянно озиралась по сторонам, а главное, по невероятно хитрому выражению лица, но, получив испепеляющий взгляд от Эдварда, немедленно ретировалась. Японка же, даже не подозревая, какая ей только что опасность угрожала, сложила свои ладошки вместе, положив на них голову, выглядя при этом настолько умильно, что он даже против воли улыбнулся, – Это так романтично…
– Романтично? – усмехнулся он, не уставая удивлять тому, как просто жители «Совенка» смотрят на жизнь, – Романтика – это когда ты стоишь на капитанском мостике корабля, отправляющего в неизвестность, где никто и никогда до тебя не бывал… во всяком случае, это романтика приключений… А здесь простая забота, – он развел руками, – Я не хочу, чтобы кто-нибудь из нашего отряда пострадал или попал под выговор Ольги Дмитриевны. Товарищеская солидарность, понимаешь? – как, все-таки, довольно просто оперировать людьми, которых с самого начала учат следовать всего лишь в одном ключе мышления, нисколько не заботясь о существующей вариативности. Достаточно показать им, что выбранный путь соответствует уже заложенным в них параметрам, и они слепо верят тебе, смело маршируя в совершенно другом направлении. Еще не хватало, чтобы и Мику начала думать, что у них с Алисой какие-то более тесные связи, превосходящие дружеские, гораздо лучше опереться на ввинчиваемое здесь в мозги коллективное воспитание.
