Текст книги "Осознание (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 64 страниц)
– Сейчас будет больно, – предупредил девушку, и та кивнула, но отвернулась. Прижав края раны пальцами, Эдвард резким движением выдернул из нее кусочек веточки чуть больше фаланги пальца длиной, отломившийся и засевший внутри. Девушка зашипела от боли, но удержалась от громкого крика, так что одобрительно кивнул в ее сторону, – Все хорошо, серьезных ранений нет, но рану надо промыть и обработать. И перебинтовать бы хорошо… – посмотрев на свой эластичный бинт, закрывавший татуировки, уже потрепанный, потемневший и пыльный, отрицательно покачал головой, – чистыми перевязками.
– И где? – девушка, кажется, подобного подхода от него не ожидала, и такая резкая перемена в его настроении для нее было весьма убедительным. Эдвард сейчас не собирался объяснять, что жестокость всего лишь инструмент, а не основа поведения при общении, и, пусть девушка является гибридом с нечистым генофондом, но ее смерть и страдания не принесут никому никакой пользы. Так что его долгом было помочь этой странной девушке, а не обрекать на продолжительные мучения.
– В медпункте, – пожал плечами Эдвард, – сейчас потерпи… – он осторожно взял ее под колени и под плечи, подняв на руки. Испуганно зашипев и выпустив когти, девушка смотрела на него с еще большим недоверием и непониманием. Эдвард только усмехнулся, оглядываясь по сторонам, чтобы сориентироваться и определиться в какой стороне лагерь. Выбрав направление и уверено зашагав в ту сторону, поинтересовался, – Больно?
– Больно, – кивнула девушка, – ты холодный и колючий, но сейчас тебя чувство любви прогревает изнутри, поэтому я потерплю… Я чувствую, что ты больше не хочешь причинить мне вреда. Эдвард…
– Что? – он шел по лесу без каких-либо проблем, девушка была такой легкой, что можно было и не обращать на такой вес внимания.
– Тебе не придется просто ждать до конца это недели... Тебе предстоит выжить…
Комментарий к Осознание. Глава 24. извиняюсь за задержки, но я не железный, да и не могу посвящать себя одной только писанине, как с месяц назад. Надеюсь, не разочаровал после ожидания
====== Осознание. Глава 25. ======
Глава 25.
Эдвард оставил гибрида на полянке неподалеку от медпункта, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сложно точно представить, как местные пионеры могут отреагировать на столь явное проявление смешения генетического кода, но, в любом случае, девушка там точно станет причиной всеобщего внимания, а это будет лишним. Она должна оставаться тайной лагеря, которую нельзя выставлять на всеобщее обозрение. Усадив ее у корней старого и высокого дерева, заставив вытянуть ноги, еще раз внимательно осмотрел ее полученную при погоне рану.
– Загноиться все может, – объяснил при этом девушке, все еще испуганно на него смотревшей, – с местной примитивной медициной ногу тогда уже можно будет и не спасти. Так что жди меня здесь и никуда не уходи. Поняла? – в ответ та кивнула, и Эдвард похлопал ее по голове, от чего сразу испуганно дернулась, словно рука была горячей и обжигала.
Медпункт стоял практически на отшибе лагеря, поэтому дойти до него незамеченным было не так уж и сложно. Только заглянув в окно, Эдвард увидел внутри медсестру, сидевшую за столом и что-то заполнявшую в тетради, а ее присутствие являлось неприятным моментом. Объяснять, что и зачем ему нужно не хотелось, Виола Церновна, несмотря на свое довольно своеобразное поведение, была человеком проницательным и вполне могла догадаться, что это все необходимо не самому Эдварду, и тогда ее пришлось бы либо убить, чтобы молчала, либо рассказать всю правду. Так что необходимо как-то устранить ее из помещения хотя бы на несколько минут. План в голове сформировался сам по себе, хотя и был, мягко сказать, наивным, но ничего лучше без человеческих жертв пока что на ум Эдварду не приходило.
– Виола Церновна! – изобразив испуганный вид, он заглянул в медпункт, – Вас Ольга Дмитриевна просила к ней подойти.
– О, пионер, давненько не заглядывал… – медсестра томно улыбнулась и обернулась на его голос, – Я уж соскучилась по тебе… Что там меня вожатая ищет?
– Я не знаю точно, сказала, чтобы вы как можно быстрее. У спортивной площадки была, просила поторопиться, – изображая запыхавшийся тон, пояснил Эдвард, стараясь отправить медсестру как можно дальше от медпункта, чтобы выиграть больше времени, – Даже сам не видел, что там произошло, сразу к вам отправили, как можно быстрее.
– Таак… – протянула медсестра, вставая с места и снимая с полки небольшую аптечку, похожую на полевую, наверное, с минимальным набором, – Значит, опять кто-то с турников сорвался. Как же мне надоел этот физрук со своими мышцами. Посмотрела бы я на него, заставь его кто головой подумать. Мышц же там нет, накачать не получается… – продолжала бурчать медсестра под нос, оглядываясь и решая, что делать, – Пионер, раз уж ты сюда заглянул, присмотри за медпунктом, пока меня не будет. Только смотри, аккуратнее… – бросив ему ключи, спустилась по крыльцу, стуча каблуками, – Если что, потом с тебя спрошу!
– Будет все исполнено в лучшем виде, – кивнул Эдвард и зашел внутрь, но сразу же прижался к стене рядом с окном, наблюдая за медсестрой, как та торопливо идет по аллее в сторону спортплощадки. Значит, у него есть несколько минут на то, чтобы добежать до кошкодевки, принести ее сюда, обработать ранение и отнести обратно. Виола Церновна дойдет до спортплощадки, никого там не обнаружит, пойдет искать физрука и вожатую, точно найдет хотя бы одного из них, потратит примерно пару минут на то, чтобы выяснить, что в действительности ничего не произошло, и потом еще пара минут, какие потратит, возвращаясь обратно. Времени немного…
Оставив медпункт, он чуть ли не бегом добежал до того места, где обнаружил девушку, и которая, Хвала Небесам, не пыталась никуда убежать. Только разглядывала свою глубокую царапину на ноге и осторожно трогала ее кончиками пальцев, тут же шипя от боли. Заметив возвращение Эдварда, снова испуганно дернулась, но не сопротивлялась, когда тот взял девушку на руки и понес к медпункту. Вцепившись своими коготками ему в рубашку, с широко открытыми от страха глазами посмтривала то по сторонам, то на Эдварда.
– Я думала, что понимаю людей, – задумчиво сказала девушка, когда он зашел вместе с ней в медпункт и, усадив ее на кровать, закрыл за собой дверь. Пока копался в шкафчике, сквозь зубы ругаясь на местную примитивную медицину и доисторические лекарства, которые в другом месте постыдились бы использовать, выискивая хоть что-то подходящее, гибрид осторожно вытянула раненную ногу и наблюдала за ним со смесью страха и любопытства. Позволив даже себе чуть улыбнуться, показав острые клыки в конце челюсти, – А тебя не понимаю. Ты странный. Такие люди, как ты, не должны помогать другим.
– Позволь мне решать, кому помогать, а кому нет, – Эдвард повернулся, держа в руках склянку со спиртом и иглу с ниткой, – Я не такая кровожадная тварь, как ты думаешь… Нет, конечно, я кровожадный ублюдок, – рассуждал он вслух, промочив спиртом ватный тампон и присев на одно колено рядом с нее раненной ногой, – И в своей жизни сделал столько всего, что знаю, что никогда не буду прощен, но далеко не всегда делал подобные вещи потому, что действительно этого хотел. Гораздо чаще приходится выбирать между плохим и очень плохим вариантами… Сейчас будет больно, потерпи.
Спирт был неплохим дезинфицирующим средством, только при этом довольно болезненным, но приходилось обходиться тем, что есть. О биогелях и заживляющих системах органического протезирования здесь даже и не слышали, от чего Эдвард только удивлялся, как вообще тут умудряются кого-то ставить на ноги и возвращать в строй. Девушка зашипела от боли, но закусила губы, стоически перенося обработку раны.
– Так, с этим справились, – Эдвард активировал свой голограммный экран, чем сразу же вызвал бурный интерес со стороны девушки по этому поводу, но тут же усадил ее на место, не дав и коснуться изображения, – Теперь самое тяжелое. Рану надо будет зашить, иначе может и не срастись, края разошлись слишком далеко друг от друга. Это очень больно, но есть один способ, как избежать слишком сильной нагрузки на нервную систему… – вспоминая знания по полевой медицине, он прочистил в спиртовом растворе иглу и вытащил из упаковки нити, как отмечалось, специально предназначенные для стяжки различных ранений. Наверное, подобное здесь было не настолько уж выходящим из ряда вон моментом, раз Виола Церновна держала здесь запас подобных материалов, –
Так, есть один вариант ослабить боль, но в начале будет очень больно, так что придется снова потерпеть.
Вытащив из упаковки иглу шприца, попросил приподнять край платья. Девушка немного смутилась, но он посмотрел на нее таким строгим взглядом, что не посмела спорить. На бедре у нее, надеясь, что все-таки анатомия совпадает со стандартной человеческой, нащупал болевую точку, так что девушка даже зашипела, когда на нее надавил, и воткнул иглу прямо в это место. После этого отреагировал быстрее, как только девушка вскрикнула, закрыл ей рот ладонью, прежде чем закричала в голос от разошедшегося по всей нервной системе болевого спазма. Рефлекторно сжала зубы и вцепилась в него с такой силой, что клыками вскрыла кожу, глубоко прокусив ладонь. Эдвард сам сжал зубы, чтобы случайно не дернуться слишком резко и не причинить девушке вреда, пока та выла от боли, вцепившись зубами в его ладонь. Правда, быстро успокоилась и тут же испуганно отдернулась, сообразив, что жует чью-то руку.
– Все нормально, – кивнул Эдвард, глядя на свою прокушенную в нескольких местах ладонь, сочившуюся кровью. Уже через несколько минут кровотечение должно остановиться, а сами ранки затянутся еще через пару часов, но, несколько раз сжав и разжав ладонь, убедился, что даже с прокушенными мышцами рука нормально двигается, пусть и немного болезненно, – Такая реакция вполне обычна… а за руку не волнуйся. Теперь проверим, – он взял иголку с ниткой и осторожно кольнул ногу девушки. Та удивленно открыла глаза, но только покачала головой.
– Я ничего не чувствую, – от удивления даже ушки приподняла, испуганно глядя на Эдварда, – я даже ногой пошевелить не могу…
– Все правильно, – кивнул Эдвард, – Так и должно быть. Я тебе временно отключил нервные окончания, но ненадолго. Скоро снова все сможешь чувствовать, – с этими словами он начал работать над раной девушки, быстро стягивая края стежками крест-накрест, пока та удивленно за ним наблюдала. После чего все еще раз осторожно промыл спиртовым раствором и следом забинтовал. На весь процесс ушло не больше нескольких минут. В кадетском корпусе в королевской армии учили оказывать первую медицинскую помощь на поле боя, используя даже самые примитивные способы, почти что на одной только силе воли и желании жить возвращая человека в реальность. Так что подобные ранения он мог даже подсобными материалами закрыть.
– Хорошо, – кивнул Эдвард, еще подойдя к окну и выглядывая наружу, – Прости, но оставаться здесь тебе нельзя, сама понимаешь. Еще не хватало, чтобы медсестра обнаружила на подведомственной территории подобное чудо. Времени у нас и так мало осталось… – девушка понимающе кивнула и, взмахнув хвостом, даже немного улыбнулась.
Эдвард снова взял ее на руки и вынес наружу, к деревьям, где и оставил в тени одного из них, почти на самой опушке, так что даже оттуда можно было разглядеть медицинский пункт. Посадив девушку около ствола, помог ей сесть поудобнее, дав последние наставления.
– Примерно минут через двадцать вернется чувствительность, – сказал он, сейчас заставляя ее вытянуть ноги, чтобы кровоток шел как можно легче, – будет болеть вся нога. И, скорее всего, сильно заболит сама рана, но это хорошо, значит, все в порядке, так что не бойся. Только сразу не ходи, контролировать ногу будешь плохо. Часика два здесь посидишь, потом уже можешь на ноги попробовать опереться. Все понятно? – она кивнула, и Эдвард чуть улыбнулся, – Вот и хорошо. Прости, что все так получилось…
– Я могу тебя понять в лагере, – кивнула гибрид, глядя на него сейчас даже без особого страха, – только все равно не понимаю тебя, какой ты есть. Люди такие странные… А ты даже более странный, чем все остальные. Ты же не плохой человек, но поступал так…
– Так, как должен был, – уверенно сказал Эдвард, – В моем мире эмоции слабость, и если руководствоваться ими, то не найдешь ничего, кроме страшной смерти. И всегда приходится чем-то жертвовать.
– И чем же пожертвовал ты? – навострила ушки его собеседница, с любопытством щупая собственную ногу, которая сейчас вообще не реагировала, словно отмерла. Эдвард даже усмехнулся. Гибрид была сущим ребенком, хотя порой рассуждала так, словно видела и знала гораздо больше, чем многие из живущих на земле. Еще одна особенность этого лагеря, вкладывать в головы и души местных обитателей гораздо больше, чем они могут усвоить в подобном возрасте, словно пытается научить чему-то, на таком уровне контактируя с теми, кто попал в него, проснувшись в салоне автобуса.
– Душой, – кивнул Эдвард и снова обернулся в сторону медпункта, – Все, приходи в себя. Может быть, ты мне еще понадобишься, далеко не уходи из лагеря. Хорошо? – девушка кивнула в ответ, и он довольно похлопал ее по голове, после чего сразу же заторопился обратно к медпункту, где еще надо было сделать вид, что откровенно скучал все это время.
Снова закрыв за собой дверь, Эдвард осмотрелся по сторонам, убедившись, что все остается примерно так же, как и было с самого начала, а исчезновения пары бинтов и нитки внешне и не заметно, если только все не перебирать и не пересчитывать. Внешне шкафчик с лекарствами и перевязочными материалами выглядит точно так же, как и с самого начала. Пока оставалось свободное время, занялся изучением списков имевшихся здесь лекарств, многие из которых отмечались и в его родном мире, но преимущественно как устаревшие или же использовавшиеся в отсталых анклавах. Дочитав до третьей страницы, услышал звук шагов, поднимающихся по крыльцу, и тут же отложил книгу записей в сторону, повернувшись к двери с самым невинным видом.
Виола Церновна вошла внутрь все с той же аптечкой, устало вздохнув, после чего смерила Эдварда пронзительным взглядом, на что он ответил, изобразив на лице полное непонимание происходящей ситуации.
– И зачем все это было? – поинтересовалась Виола суровым тоном, жестом поднимая Эдварда и сама присаживаясь обратно на свое место, – Никого на спортивной площадке не оказалось, а наш физрук, как всегда, спит в спортзале. Может быть, тогда ты объяснишь причину, по какой меня следовало гонять по всему лагерю?
– Мне вожатая так сказала, – пожал в ответ плечами, решив отыгрывать свою роль до конца. Конечно, в итоге все равно придется что-то придумывать, чтобы объяснить все более или менее действительными вещами, но избежав правды, но вот сейчас вполне можно изобразить из себя стеснительного пионера, ковыряющего босоножкой пол в медпункте.
– Эдвард, вожатая тебя никуда не отправляла и вообще с утра не видела, – уже более строгим тоном сказала Виола Церновна, забыв даже о своем привычном стиле разговора. Вероятно, такое поведение ее действительно расстроило, так что хотела допытаться до правды. Медсестра, сложив руки на груди, продолжала сверлить его взглядом, – Давай рассказывай, зачем тебе понадобился пустой медпункт, или же я напишу докладную вожатой на твое имя. Выбирай, что тебя больше устраивает?
– Хорошо, я расскажу, – изобразил разочарование и раскаяние на своем лице Эдвард, – Просто я не хотел никому рассказывать, что случилось. Вы же знаете вожатую, она может и переволноваться лишний раз, а мне не надо, чтобы еще это по всему лагерю обсуждали, – с этими словами он показал прокушенную гибридом руку, где еще отчетливо проступали рваные следы укусов на ладони, не успевшие затянуться. Тяжело вздохнув, еще добавил, жалостливыми глазами глядя на медсестру, – Я с утра в лес сбежал, чтобы линейку прогулять, не хотелось там появляться, все равно там скучно. Только в лесу вот натолкнулся на зверька какого-то, а он очень даже кусачим оказался, на меня бросился. Как я потом вожатой расскажу, что в лесу линейку прогуливал, а на такие неприятности напоролся?
– Ну и дурак же ты, пионер, – усмехнулась медсестра, сразу потеплев немного, – Можно же было сразу мне все рассказать, незачем было еще гонять по всем лагерю. Я бы тоже ничего не рассказала, если бы ты попросил. Вежливо только попросить надо, незачем такие истории придумывать… – она снова улыбнулась кончиками губ, и Эдвард понял, что самая большая угроза уже прошла мимо, Виола ему поверила. Мысленно вздохнул, когда она еще попросила, – А теперь руку мне покажи, посмотрим, что у тебя там.
Рука уже постепенно начинала снова затягиваться, во всяком случае, кровотечение практически остановилось, а вот ранки от зубов больше всего напоминали недавние шрамы, покрасневшие и распухшие, выглядевшие довольно мерзко. Виола Церновна внимательно рассматривала его ладонь, удивленно качая головой.
– Эдвард, если тебя покусали, то только не сегодня, – наконец, задумчиво выдала медсестра, отпустив его и направившись к шкафчику, доставая оттуда бинт и дезинфицирующее средство, – А, по меньшей мере, пару дней назад, или же я просто ничего не понимаю. Ранки начинают уже срастаться. Я бы сказала, что ты врешь, но кровь только свернулась, местами даже еще влажная… Ты меня в чем-то путаешь. Давай сюда свою руку, забинтовать ее надо…
– У меня метаболизм ускоренный, – пожал он плечами в ответ, шипя сквозь зубы, пока медсестра ватным тампоном протирала ему места укусов, – так что такие мелочи затягиваются немного быстрее, чем у большинства других людей. Многие удивляются такому… хотя мне нормально, – он притворно улыбнулся, когда медсестра подняла на него задумчивый взгляд. Опыт обмануть труднее всего, это Эдвард знал по себе, а Виола, несмотря на все свое показное поведение, была профессионалом своего дела, достаточно только посмотреть, как быстро и уверенно накладывает повязку.
– Да? Все равно это очень странно, – неуверенно пожала она плечами, завязывая узелок бинта, чтобы не развалился обратно, – Тогда зайди ко мне завтра, посмотрим, что у тебя там с твоим укусом. И зайди сейчас к вожатой, у нее к тебе будет парочка вопросов… пионер, – уже в своем привычном стиле Виола улыбнулась одним кончиком рта и закинула ногу на ногу, – А с тебя тогда должок будет, за то, что бегала из-за тебя сегодня. Договорились?
– Так точно, – кивнул Эдвард, – Только скажите, если будет в моих силах, обязательно выполню.
– Ну, смотри тогда, пионер, – Виола Церновна улыбнулась еще сильнее, – Я ведь о многом попросить могу. И самом разном… – добавила уже настолько томным голосом, что Эдвард на какой-то миг пожалел о том, что дал столь прямое обещание, не убедившись точно, в чем именно его могут попросить. Только отступать от данного слова слишком поздно, остается лишь надеяться, что ничего слишком запредельного от него не попросят. Медсестра же, потратив несколько секунд на уж слишком откровенное его разглядывание, все же кивнула головой, – Можешь быть пока свободен. Эд… только скоро снова увидимся.
– Жду с нетерпением, – он по привычке чуть поклонился и сразу же поторопился выйти за дверь, получив хоть какую-то преграду между собой и медсестрой. Итог можно назвать успешным, но с большими жертвами, причем настолько, что сама успешность ставится под сомнение. Медсестра может попросить о чем угодно и когда угодно, и тогда придется держаться данного слова вне зависимости от обстоятельств. Игра в прятки с Виолой ему казалось опаснее, чем все то, с чем прежде сталкивался в «Совенке», поскольку она до сих пор оставалось единственным человеком в лагере, которого он до конца не понимал.
Вздохнув, Эдвард решил по совету медсестры отправиться к вожатой, чтобы получить очередную порцию нравоучений о порядочности и правилах поведении настоящего пионера. Так что, сунув руки в карманы и быстро загрузившись невеселыми размышлениями об услышанных словах гибрида. Лагерь же, словно не замечая плохого настроения одного из своих пионеров, жил полной жизнью, счастливые и веселые дети в бело-синей форме, бегали и смеялись, радуясь яркому солнечному дню и вполне уверенные в своем будущем. Странно вообще воспринимать их всех всего лишь как отпечатки настоящих личностей, которые уже давно прошли этот этап и теперь вообще вряд ли вспоминают эту летнюю смену в лагере, живя своей жизнью. А эти несколько недель, вырванные из общего четырехмерного пространства повторяются снова и снова, закручиваясь в бесконечности цикла, где все действия могут измениться лишь из-за одного попавшего извне раздражителя, вроде того же Пионера или самого Эдварда, который, как оказывается, здесь оказался не случайно. Копии, копии и копии…
– Эд! – он услышал знакомый голос и, обернувшись, увидел торопившуюся к нему Славю, – Ты здесь! А на линейке не был, я снова волноваться начала… – одновременно с улыбкой и с легким раздражением, как при разговоре с провинившимся ребенком, вроде и любимым, но сейчас нашалившего и которому следует сделать выговор, – Ты же знаешь, что без серьезных причин линейки пропускать нельзя!
Эдвард, наклонив голову вправо, несколько секунд ее внимательно рассматривал, пока Славя, учащенно дыша после короткой пробежки, в своей извечно безупречно заправленной форме, встала перед ним, а потом обнял ее двумя руками, крепко прижав к себе. Девушка только испуганно охнула, но не успела даже руки выставить, чтобы изобразить хоть какое-то сопротивление.
– Живая, – прошептал Эдвард, прижимая ее к груди и гладя по мягким светлым волосам, почти не обращая внимания на негодующее бурчание девушки, явно порывавшейся вырваться из его объятий, – Настоящая… Слишком жестоко… Даже я на такое не способен… – несколько секунд помешательства, когда клокочущие в душе темные эмоции, требовавшие выхода, все-таки вырвались наружу в этом неожиданном порыве нежности к девочке, даже не понимающей, что все они всего лишь декорации в дешевой опереточной постановке, пусть даже настолько реальной, что даже Эдвард не мог отличить где заканчивалось настоящее и начиналось воображение. У них реальные души, реальные тела, обнуляемые в тот момент, когда цикл заканчивается, после чего снова все начинающие с чистого листа. Пленники, которым не суждено вырываться и даже не понимающие, насколько трагично все их действительное положение. Не было ненависти, как у Пионера, или того понимания, как у той странной девочки-гибрида. Жалость, вот что он чувствовал по отношению к ним, и сейчас, прижимая к себе возмущающуюся Славю, просто пытался не заплакать.
На самом деле, очень тяжело жить, когда у тебя есть душа. Эмоции, что она рождает, становятся порой более тяжким грузом, чем логическое осознание всех тех грехов, что совершаешь. Он убивал миллионы и обращал в пепел целые города, не чувствуя раскаяния и сожаления за совершенное. И не мог без слез смотреть на наивную девушку, которой суждено совершать цикл за циклом в надежде, что в какой-то момент один из попаданцев все-таки найдет способ его разорвать и, выбрав именно ее, уведет из этого бесконечного лагеря.
– Да что с тобой не так? – слегка обиженно фыркнула Славя, когда все-таки ее отпустил, покрасневшая и не знавшая, куда деть глаза, – Мы же с тобой вроде все решили… Зачем ты снова так себя ведешь?
– Прости, – Эдвард покачал головой, пытаясь выбросить из головы то хаотическое безумие мыслей, что творилось внутри, – Утро неприятное выдалось… Хотя, зачем оправдываться, если виноват. Моя ошибка, признаю, больше подобное не повторится… – он снова покачал головой, но заметил, как Славя чуть загрустила. Сердцу действительно нелегко приказать, и если даже Эдварду с таким трудом удается подавлять в себе эти неожиданные эмоции, какие в нем проявляются спонтанно, то сложно даже представить, что может происходить в этой нежной душе, никогда не грубевшей от кошмаров гражданских войн и атомных бомбардировок.
– Да нет, не виноват, – улыбнулась Славя, – я только не понимаю, что с тобой происходит… Может, у тебя что-то случилось?
Эдвард даже на секунду улыбнулся, представив, что будет, если сейчас расскажет, что же у него случилось на самом деле, начиная с того самого момента, как открыл глаза в салоне автобуса. В лучшем случае, она посчитает его психом и предложит отвести его в медпункт и проверить на перегрев и галлюцинации. То, что с ним случилось, в действительности не должно касаться этих девочек, так что лучше им не знать, что здесь происходит на самом деле. Как говорил какой-то священник, прежде чем Эдвард сжег его вместе с его храмом – «незнание есть лучшая из благодетелей».
– Все нормально, – кивнул в ответ девушке и улыбнулся, – факт в том, что сейчас идти к Ольге Дмитриевной и получать от нее взбучку за отсутствие на построении. Сама понимаешь, веселого в этом мало, – пожав плечами, нарисовал на своем лице как можно более беззаботное выражение, – Кстати, ты ее не видела?
– Будешь искать вожатую, чтобы получить от нее взбучку? – рассмеялась Славя, – Ты точно какой-то странный. Алиса, например, от нее бегает, когда что-нибудь натворит, пока Ольга Дмитриевна не остынет, – девушка с любопытством на него посмотрела, – Эд, я тебя порой не понимаю, то ты следуешь правилам лагеря, то вдруг первым же и сбегаешь, так что тебя все найти не могут. Ты же вроде не глупый, почему тогда так себя ведешь?
– А может, есть причины, – усмехнулся Эдвард, – Может быть, весь мир не ограничивается правилами «Совенка»? Никогда об этом не думала? – кажется, он сказал что-то лишнее, поскольку лицо Слави вытянулось в недоумении. Хотя, с другой стороны, пусть думает о нем именно в таком ключе, так что, наклонившись к ней чуть ближе, добавил, – Запомни, мир не ограничивается одними только правилами. И если хочешь действительно чего-то добиться, то порой против этих правил придется идти.
– Эд, только революцию не устраивай, – посчитав все за шутку, улыбнулась помощница вожатой, – У нас и так здесь все очень хорошо.
– Ну раз ты так просишь, то не буду, – Эдвард изобразил на лице разочарование, вызвав новый порыв смеха у девушки, да и сам рассмеявшись следом, но найдя силы остановиться, – Ладно, скажешь мне все-таки, где вожатая?
– У себя должна быть, – пожала девочка плечами, – Сегодня же никаких особых планов нет. Ай, ты же на линейке не был… – Славя посерьезнела, – Эд, поскольку пошла последняя неделя, то у нас все кружки готовятся к отчетам о проделанной работе. Ты ведь в музыкальном состоишь, да? И Мику уже в курсе, что вам сделать надо. И прошу, не прогуляй хотя бы это, – улыбнувшись, девушка снова вцепилась в свою косу, – у тебя же получается, как Мику говорит, и я очень не хочу, чтобы ты провалился в конце… постарайся, ладно? Твои дела ведь могут подождать немного?
– Ради тебя я готов сыграть даже гимн социалистов, – усмехнувшись, Эдвард сделал реверанс, – А насколько я знаю Мику, она мне скорее пальцы сотрет, чем выпустит меня на сцену, не уверенная в том, что все получится.
Попрощавшись со все еще улыбающейся Славей, Эдвард быстрым шагом направился к домику вожатой в несколько более приподнятом настроении, отвлекшись от дурных мыслей. В конце концов, все происходящее вокруг невероятно забавно и можно на некоторое время забыть о настоящей подоплеке происходящего, просто расслабившись и отдаваясь непередаваемой атмосфере пионерского лагеря. Только на площади ему предстояла еще одна встреча, даже более удивительная, чем многие предыдущие, ибо прямо перед ним вырос счастливый Электроник, сиявший своим позитивом настолько, что казалось, еще немного и начнет затмевать Солнце, висящее высоко в небе.
– Эд! Привет! Я тебя уже который день поймать не могу! – довольный и улыбающийся он крепко вцепился в руку Эдвард, принявшись ее трясти с явным желанием оторвать, – Я же тебя так и не поблагодарил за все!
– За что? – вырывая из его захвата свою руку прежде, чем восторженный кибернетик превысил возможности его кистевых суставов, – Слушай, я, конечно, рад за тебя, что бы там хорошего не случилось, но можно чуть подробнее обрисовать ситуацию? – на площади в тени памятнику непонятного строителя социалистического режима в местном государстве пионеров было не то, чтобы много, но в количестве достаточном, чтобы чувствовать себя в публичном месте. Хотя внимания на них с Электроником почти не обращали.
– Да за советы твои, – улыбаясь еще шире, добавило будущее светило технических наук с таким тоном, словно говорил какую-то очевидную вещь, – Я не знаю, куда ты в пятницу на дискотеке делся, но пропустил самое интересное. А я там с Женей танцевал! – у него был настолько счастливый вид, что напоминал командующего, докладывающего об успешном завершении масштабной операции, изменившей всю ситуацию на фронте. Наверное, для Электроника это было не меньшим свершением, но Эдвард в ответ смог изобразить только скромную улыбку, пока его собеседник продолжал расписывать охватившие его эмоции, – Представляешь, она сама подошла и сказала, что передумала… – на этом моменте он смутился, но зная суровую библиотекаршу, ситуацию не сложно домыслить. Скорее всего, согласие на танец выглядело как угроза вкупе с обвинениями в нерешительности и бесхребетности.
– Вот видишь, – Эдвард усмехнулся и хлопнул его по плечу, – А ты еще идти не хотел. Надеюсь, потом у вас все нормально было?
– Ага, – Электроник кивнул с невероятно довольным видом, – Я теперь ей по библиотеке помогаю. Сейчас опять к ней иду… Эд, она вроде даже мягче стала…
– Молодец, – Эдвард готов был рассмеяться, глядя на эту святую наивность, но, с другой стороны, когда сам влюбился, наверное, выглядел точно так же, если не еще глупее, поскольку любой знак внимания со стороны любимого человека способен разворотить душу сильнее, чем прямое попадание артиллерийского снаряда, – Только помни, что она девочка… Знаешь, что это требует от тебя?
– Что? – кибернетик чуть смутился, а улыбка начала уползать с его лица в ожидании ответа.
– Значит, что ты за нее должен отвечать, – сказал Эдвард, – Если, конечно, хочешь, чтобы у вас все сошлось, а не остались просто знакомыми людьми. Как бы там ни было, но ты должен стать опорой для этого человека, – еще раз хлопнув задумавшегося собеседника по плечу, направился дальше, сворачивая на знакомую уже аллею с ровными рядами пионерских домиков, утопающих в зелени. Здесь пионеров было гораздо меньше, большая их часть, вероятно сместилась к уже знакомым местам отдыха, не видя особого смысла сидеть на одном месте, пропуская еще один солнечный день. А для вожатой, наверное, это возможность передохнуть хотя бы пару часов в тишине и покое, предоставив своих подопечных самим себе.
