Текст книги "Исправляя ошибки (СИ)"

Автор книги: Раэлана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 62 страниц)

– Слишком, Калуан, слишком. Он с самого рождения требовал такого внимания, которое не могли дать ему ни я, ни Хан, ни позже Люк. Каждый из нас занимался своим делом. К тому же, мы с Ханом с годами стали все больше ссориться. Молодые, дурные на голову, не способные уняться даже тогда, когда Трипио, которому много раз случалось видеть эти супружеские разборки, осторожно напоминал, что «юный мастер Бен за стенкой все слышит». Стоит ли удивляться, что сын перенял нашу несдержанность? Не получая того, что хотел, он с одной стороны, все больше отдалялся, с другой – ежедневно требовал внимания, еще большего. Я чувствовала, как отчаянно растет напряжение в нашей семье по мере того, как Бен становится старше, и как отъезды Хана затягиваются все на большие сроки. Я не справлялась. Люк выразил готовность взять Бена в ученики, когда его чувствительность к Силе уже не оставляла сомнений – я сочла это решением всех проблем. Наш мальчик будет в безопасности, вдали от постоянных родительских скандалов, среди таких же необычных детей, как он сам, что может быть лучше? – голос Леи вдруг стал отдавать ядом. – И его глупой матери не придется больше морочить себе голову лишними проблемами. Все ее обязанности относительно сына сводились отныне к редким голографическим сообщениям и подаркам на праздники. Я решила буквально сбыть Бена с рук.

– Что ты говоришь? – изумился майор.

Подскочив на ноги, он тотчас, в два прыжка, оказался возле нее.

– Лея, – сказал пожилой воин, заключив руки генерала в свои – грубовато-теплые, покрытые мозолями, широкие и благородные. – Согласен, за все время, что мы знакомы, ты иной раз производила впечатление истеричной, изнеженной девчонки, которая привыкла, чтобы все вокруг подчинялись ее прихотям. Это так. Но я ни на секунду не поверю, чтобы ты могла оказаться холодной, жестокой матерью, не способной позаботиться о собственном ребенке. Скажи правду, ты испугалась за его будущее, только и всего.

Лея молчала, глотая слезы и совершенно не зная, что сказать. Чтобы быть сейчас объективной – а объективность требовалась в этом довольно щекотливом деле, как ни в одном другом, – ей следовало сделать именно то, что было крайне сложно сделать для женщины и матери. Говорить без оглядки на свои чувства. Без подсознательных попыток оправдать, или наоборот, очернить себя или Бена. Только эта дорога к истине – самая прямая и понятная.

Сама же истина заключалась в том, что в жизни генерала Органы, какой бы блистательной ни была эта жизнь, почти все основополагающие события происходили стихийно, как бы походя, и зачастую вставая поперек одно другому.

Так в самый разгар войны ее угораздило влюбиться. Влюбиться – подумать только! – в благородного жулика, подобного которому она прежде никак не мыслила возможным своим спутником. А полюбив, она в какой-то момент всецело отдалась вспышке, воздушному ощущению счастья, полету своей души. В первые месяцы после битвы при Эндоре, так удивительно перевернувшей ход борьбы, сделав победу Альянса практически неоспоримой, Лея позволила себе, наверное, впервые позабыть обо всем, оставить и Мон Мотму, ставшую канцлером нового сената, и возрождающуюся Республику. Она попросту сбежала. Самым романтичным образом ускользнула прочь от забот на корабле своего возлюбленного. Хан в буквальном смысле умыкнул ее – то ли всерьез, то ли в шутку. Затем они растворились среди звезд, милые авантюристы. Кто решится их осуждать?

О беременности же Леи стало известно за несколько месяцев до решающей битвы при Джакку. И эта новость, в целом, счастливая, послужила, однако, концом сказки. Сама будущая мать, хотя и позволила себе ненадолго потерять голову, и не думала совершенно уходить с арены, покидать сенат, устраняться от дел, и уж точно до поры не желала задумываться ни о замужестве, ни тем более о детях. Бен в ее понимании родился некстати рано, когда все усилия новой власти были нацелены лишь на то, чтобы вновь собрать галактику воедино, по крупицам восстановить то, что было утрачено. Каждый день был равен целой вечности. В то время главное смятение Леи, которая, даже наблюдаясь в акушерском центре на итоговом сроке, умудрялась не выпускать из рук переговорного устройства, обсуждая те или иные вопросы, с ее ребенком нисколько не связанные, подсознательно звучало примерно следующим образом: «Я люблю это существо, которое живет во мне. Но именно сейчас оно связало мне руки. Так нельзя!»

Лея, хоть и неосознанно, все же воспринимала сына, как обузу, которая не позволяет ей дышать в полную силу. Приходилось выбирать; приходилось нервничать, сомневаться, торопиться, уделять время обидным мелочам, на которые она прежде не обращала внимания. При всей своей любви к Бену, мать, ранее существовавшая одними порывами, высокими мыслями и целями, почти не думавшая о будущем, чувствовала себя рядом с ним все равно, что в неволе.

Ее обиду осложнял и тот факт, что отец Бена, напротив, нисколько не желал поступиться прежней свободой. Вот что послужило первопричиной их разлада. Лея открыто заявляла Хану, что тот снова и снова бросает ее. В этом обвинении, в общем-то справедливом, доминировала невольная зависть. Оба гордые, целеустремленные, отважные и еще изумительно молодые, они то и дело обвиняли друг друга в эгоизме, в пренебрежении своими обязанностями относительно дома и сына, и ни один не желал уступать.

Другая причина относиться к ребенку, тем более, владеющему Силой, с отстраненной настороженностью – это память о былом. Тень Вейдера, преследовавшая Лею и через годы после гибели Темного лорда ситхов. Ее отец своим примером показал детям, куда может скатиться одаренный, не способный обуздать бурю внутри себя.

– Все верно, я испугалась, – произнесла, наконец, генерал. – Всякий раз, думая, что мое дитя может повторить судьбу своего деда, мне становилось дурно, но не думать об этом, не воображать себе самого скверного итога, я почему-то не могла уже тогда.

– И что же случилось дальше?

– Бен жил на Явине. Он учился, рос и понемногу смирился с тем, что родители отказались от него, потому что он не такой, как другие дети, и создает много хлопот. Если обида и осталась где-то глубоко в его душе, то мой мальчик научился не по-детски виртуозно скрывать ее. В конце концов, путь джедая в самом деле был ему интересен. В последующие годы все мы не могли на него нарадоваться. Люк отзывался о Бене, как о лучшем своем ученике. На редкость смышленом, хотя и немного мрачноватом. Бен схватывал налету все науки, к пятнадцати годам он в совершенстве владел телекинезом и знал все шесть основных форм боя на световых мечах. Кроме того, Люк всегда хвалил его отменную реакцию, развитую интуицию и великолепную память. – Внезапно Лея зло расхохоталась. – Какими же слепцами мы были! Наша гордость успехами Бена не позволяла нам увидеть, как его душа мерно скатывается во Тьму. Да, он быстро учился. Слишком быстро. Уже тогда с ним что-то было не так. – Она продолжала: – В пятнадцать лет Бен заявил о намерении смастерить себе сейбер, говорил, что знает особую, какую-то древнюю технологию. Только тогда Люк вновь насторожился – откуда? Бен не стал отвечать. Тогда Люк резко возразил ему, что тот еще не готов. Видишь ли, Калуан, среди джедаев изготовление собственного меча считается одним из финальных испытаний перед посвящением в рыцари. Желание пройти это испытание – по большому счету, не что иное, как претензия на самостоятельность. Бен стоял на своем. Люк попытался внушить ему, что его обучение не завершено, что никто еще не становился рыцарем в таком юном возрасте, но… Бен не хотел и слушать. Он считал, что уже знает необходимое. В конечном счете, завязалась ссора; ученик покинул учителя расстроенный и взбешенный. Вот с этого дня все и пошло наперекосяк. Мой сын вновь стал, как малое дитя: дерганным, непослушным, даже агрессивным. То подерется с кем-нибудь из старших детей, то раскричится и убежит. Люк то и дело жаловался на него. Бен снова принялся ломать и разбрасывать собственные вещи в припадках ярости. Сперва лишь от случая к случаю, сам стыдясь собственных порывов, а после – почти каждый день. Но и это не самое ужасное. На его руках то и дело появлялись глубокие, кровоточащие порезы, которые долго не заживали. Это – не легкие ожоги от тренировочных сейберов. Бен и не скрывал, что сам режет себе кожу, мол, это помогает ему собраться, сосредоточиться, лучше ощутить свое тело и его возможности. И попробовал бы кто-нибудь ему возразить! Он начал сторониться других детей, а во время медитации словно говорил с кем-то невидимым. Понемногу Бен уходил от нас куда-то в себя, в собственный иллюзорный мир. Где у него имелся другой наставник.

Скрывавшийся до поры в самом тайном углу юного сознания, этот зловещий призрак, однако, так и не исчез, не отступился от своего за все это время.

– А что же магистр Скайуокер?

– Отношения между ними день ото дня становились все более напряженными. Бен утверждал, что Люк нарочно сдерживает его, придирается по пустякам, не позволяет пользоваться своим потенциалом в полную силу. Что тот попросту завидует, поскольку сам не настолько талантлив. Все эти мысли не являлись его собственными выводами; кто-то внушил их ему.

– Почему же ты, зная, что происходит с парнем, не забрала его к себе? – изумился Иматт.

– Я хотела. Несколько раз даже обсуждала это с Люком. Но тот уверял, что в Академии, под его личным присмотром Бен будет в большей безопасности, чем на свободе. Ведь мой сын провел большую часть жизни в изоляции, почти без контактов с внешним миром. Наше обычное существование – каждодневное бурное, полное перипетий, радостей и разочарований – могло, по меньшей мере, смутить юношу, привыкшего к аскетизму и уединению. А потом… – Генерал Органа прервалась, чтобы перевести дух. Но эта неосознанная пауза явилась косвенным свидетельством того, что ее рассказ приближается с самой драматической части. – Потом началась чехарда на Биррене и постоянные нападки центристов в сенате. Наверное, ты помнишь эту череду скандалов? Бену было двадцать два года, когда правда о моем отце – и о его деде – стала известна всем. Первое, что я сделала – это отправила сыну сообщение, в котором обстоятельно рассказала, кем был Дарт Вейдер. Я не находила себе покоя, чувствуя, что это начало конца. Бен уже долгое время существовал на грани, его душа наполнялась обидой, он страдал от одиночества. Между ним и окружающими росла пропасть. То, что произошло, стало для него толчком. Он так и не простил мне и Люку того, что мы держали его в неведении. На двадцать третьем году жизни; на пятнадцатом году своего обучения в Академии мой сын бесследно исчез. Все до одной вещи Бена остались лежать там, где им и положено; не пропал ни одни из кораблей. Это наводило, прежде всего, на мысли не о бегстве строптивого юнца, а о похищении сына сенатора. Впрочем, с какой целью его забрали, так и осталось тайной. Никто не связывался с нами, не выдвигал никаких требований. Мы искали Бена повсюду, бросили на это максимум сил. В основном, поиски организовывал Хан, ведь у него в распоряжении имелась целая торговая компания. Ему пришлось всколыхнуть старые криминальные связи – и ничего. Никаких следов пропавшего мальчишки. А спустя около года в Академии на Явине случилась резня. Ученики Люка погибли от рук неизвестных, о которых мы в ту пору знали лишь то, что они скрывают лица за черными металлическими масками и владеют световыми мечами.

– Рыцари Рен, – выдохнул майор.

Лея кивнула, подрагивая.

– Только тогда нам стало отчасти понятно, что произошло с Беном. Он не знал, по крайней мере, мы так и не успели рассказать ему, но… убийство детей, Калуан. Это один в один напоминало события на Корусанте, которые случились половину столетия назад, незадолго до нашего с братом рождения. Вот так мы потеряли сына; он пошел проторенной дорогой. А Люк лишился всего: учеников, пристанища, надежды, которой он жил все эти годы, на возрождение ордена джедаев. Сломленный этой трагедией, он решил уйти от всех. Я не могла его осуждать. От бессилия, от горького осознания собственной глупости, недальновидности мы – все трое – больше не могли держаться вместе. И мы разошлись в разные стороны. Хан, тоже уничтоженный горем, совсем пропал, уйдя с головой в свое дело. Напоследок он сказал, что боится, будто один его вид напоминает мне о Бене и тем самым причиняет боль. Ну, а я… впрочем, эту часть истории ты знаешь.

Только теперь генерал Органа освободила свои руки, вспотевшие и отчего-то странно холодные.

– Прошло еще шесть лет. Имя магистра рыцарей Рен, ученика Сноука, зазвучало по всей галактике. Слухи о нем доходили до Центральных миров, до самой столицы. Очевидно, даже в Первом Ордене мало кто знал правду о его прошлом. Прежнее имя – Бен Соло – запрещалось у них к произношению под страхом смерти. Зато каждый хоть краем уха, да слышал, что Кайло – потомок Дарта Вейдера, его преданный последователь; эта информация не утаивалась, а напротив, всячески распространялась. И как только никто из наших до сих пор не догадался сопоставить одно с другим?.. Так вот, когда я встретила Хана несколько дней назад, он сообщил мне, что вновь натолкнулся на Бена, что тот сейчас находится на «Старкиллере». Это – еще одна, быть может, самая главная причина, по которой Хан решил лично заняться энергетическим щитом вражеской станции. И ты видишь, какой необычайный оборот приняло это дело. Отец погиб, а сына – израненного, едва живого, – доставили к нам на базу Чуи и эта девочка, Рей.

– Очевидно, они оба тоже знают?

– Да, знают. Но я уверена, никто из них не станет попусту болтать языком. Как бы то ни было, Чуи нянчил Бена с рождения. Он не захочет причинить ему вред, несмотря ни на что. К тому же, они оба сейчас далеко, в неизвестных мирах.

Взгляд генерала вновь обратился к звездам.

– Это все? – сурово вопросил Иматт.

– Еще одно, – Лея опустила голову. Совесть и понятие об ответственности за тех, кто находится на борту корвета, не позволили ей умолчать о последнем, самом ужасном преступлении Рена. – Это Бен… это он пронзил грудь Хана лезвием сейбера. Рей и Финн видели это своими глазами.

Майор тотчас взвился на ноги. От негодования его затрясло. Лицо в обрамлении благородной седины внезапно покраснело.

– Твой сын убил собственного отца?

Органа, тяжело сглотнув, кивнула в знак подтверждения.

– И вы хотите, генерал, чтобы рядом с нами находилось это чудовище?

– До тех пор, пока мы не окажемся на Эспирионе, – невозмутимо уточнила Лея. – После этого вы и вся команда сможете при желании воссоединиться с основными силами Сопротивления. Там, на Эспирионе, у меня есть друзья, родичи царственных домов Органа и Антиллес. Пусть их не так много, как мне хотелось бы, но имеющихся у них сил должно быть достаточно. Уверена, они пойдут мне навстречу и согласятся принять под свою охрану и меня, и Бена.

– И как вы намерены убедить их в этом? Или полагаете, что они не осознают опасности? Телекинез, телепатия, что там еще?.. шесть форм боя на световых мечах… даже мне, человеку далекому от всего, что связано с джедаями, ясно, что выдающиеся таланты магистра рыцарей Рен не сулят окружающим ничего хорошего. И о каком его спасении может идти речь теперь?

Когда он так наглядно продемонстрировал свое вероломство и твердое нежелание возвращаться к былой жизни.

– У меня есть основания полагать, что Бен не сможет никому причинить вреда даже при всем своем на то желании.

– И насколько ваши основания объективны? – осведомился Иматт, продолжая неодобрительно фыркать.

– Вполне объективны, хотя пока и не знаю, как это объяснить. Скажу лишь, что самую тяжелую рану мой сын нанес себе сам. И рана эта не лечится даже бактой. Она будет терзать его, высасывать силы. Ему придется туго, когда он очнется. Я хочу ему помочь.

Задумчивое молчание и хмурый, исключительно напряженный вид собеседника послужили лучшим ответом, чем любые слова.

– Что ж… – вскоре протянул старый вояка. – Под вашу ответственность, генерал. И учтите, если этот парень причинит вред лично вам, я сочту необходимым пристрелить его без разговоров.

На губах Леи возникла легкая усмешка: «Поверьте, майор, если я не смогу совладать с ним, то не сможет и любой член команды».

– Я постараюсь оказать вам любую поддержку, какая только будет мне по силам.

– Спасибо тебе, Калуан.

– И все же, Лея, после стольких лет и событий на что ты рассчитываешь?

Генерал, сложив на груди руки и слегка склонив голову к левому плечу, с легкой улыбкой отвечала:

– Сперва я хочу просто поговорить с ним. Уж это право я заслужила. Годами слез, сомнений, неразберихи. Еще раз взглянуть в глаза своему ребенку – это, в конце концов, не так уж и много. А что будет после – увидим.

========== VI ==========

Планета Эспирион притаилась во Внутреннем кольце, в системе Бестин, чуть в стороне от Хайдианского маршрута. Крохотный, светлый мир, нисколько не привлекательный ни для политиков, ни для крупных торговцев, ни тем более для военных.

Большинство тех, кто знал о его существовании, причисляли Эспирион к колониям Альдераана, хотя это и можно считать правдой лишь постольку-поскольку. В действительности на планете – густонаселенной, невзирая на ее малый размер, – существовало несколько колоний приверженцев самых различных миров, и люди с Альдераана составляли лишь одну из них, хотя и едва ли не самую большую по количеству жителей. С ними соседствовали биты, родианцы, телзы и собственно эспирионцы – немногочисленные аборигены, коренные жители планеты. От людей они отличались немного. Разве только цветом кожи, которая была у них окрашена в красно-оранжевые оттенки зари – и тем самым эспирионцы отчасти напоминали жителей Шили – однако без характерного для тогрут оригинального рисунка белых линий; и красноватым, либо хищно-желтым, без белков, цветом глаз.

Многие годы Эспирион принимал беженцев, изгнанников и просто путников, не нашедших себе пристанища нигде более. Для некоторых обитателей даже были созданы искусственные экосистемы, имитирующие условия жизни в их родных мирах. Это говорит о том, что эспирионцы, вероятнее всего, изначально считали себя малым, непримечательным народом. Понятия о национальной гордости, о стремлении сохранить самобытность своего мира были им не то, что чужды, скорее попросту непонятны. Идя на сближение с подчас не самыми выдающимися представителями иных миров – причем, идя с огромной охотой, – вряд ли они руководствовались лишь неким врожденным гостеприимством и состраданием к отщепенцам. Нет, куда логичнее предположить, что в их действиях превалировали рациональные мотивы. Быть может, эспирионцы полагали, что население колоний поможет процессу урбанизации, росту промышленности и, как следствие, процветанию планеты?

Если так, то в большей части своего замысла они не ошиблись. Планета в самом деле процветала, в основном, именно благодаря пришельцам. Росло число городов, строились заводы и фабрики, умножающие благополучие жителей Эспириона – старых и новых. Однако с годами приезжие стали отодвигать местное население на второй план – ситуация, в общем-то, не из ряда вон. Даже, можно сказать, неизбежная в данном случае. И опять же, только явная патриотическая несознательность коренных обитателей планеты помогла избежать конфликтов на национальной почве и радикальных настроений.

Понемногу доминирующие позиции заняли люди – существа, во многом похожие на эспирионцев, и даже способные иметь с ними общее потомство. В основном, на Эспирион перебирались жители Альдераана. Объяснения этому нет. Единственное – так распорядились звезды, что именно альдераанцы одними из первых представителей человеческой расы обнаружили этот гостеприимный мир и сумели, так сказать, приспособить его под свои нужды.

Среди них имелось немало представителей альдераанской аристократии. И вот это уже можно попробовать объяснить.

Дело в том, что за несколько десятков лет до начало Войн Клонов и почти за сотню лет до трагического конца Альдераана на этой крупной, цветущей, величественной планете, случилась одна из самых неприятных вещей, какая только может постичь общество, тем более подчиненное демократическим основам – а именно, там разгорелась борьба за власть. Эта самая борьба брала из далеких времен, когда на Альдераане только зарождалась феодальная монархия, которая впоследствии стала лишь конституционной и могла бы скатиться вовсе до номинальной, если бы не давняя традиция, обязывающая наследника престола одновременно представлять сектор Альдераан в галактическом сенате. Испокон веку за право наследовать королевский титул боролись две самых влиятельных династии: Органа и Антиллес. И вот, их противостояние достигло апогея, названного в анналах Правительственным кризисом.

В разгар неспокойного времени многие родственники или даже прямые потомки этих семейств, избегая вступать в конфликт, предпочитали убраться подальше от родной планеты. И хотя впоследствии при вмешательстве ордена джедаев противостояние удалось свести на нет, а традиционные династические браки между названными знатными домами стали естественной частью культуры Альдераана, некоторые беженцы так и не возвратились назад, предпочитая спокойную жизнь в колониях, подальше от суеты власти. В том числе, и на Эспирионе.

Все это, однако, происходило задолго до рождения Леи. А для ее сына эти времена должны были и вовсе представляться ветхой и скучной стариной.

С годами альдераанцы совершенно обжились на Эспирионе и ассимилировались с коренными жителями. Этот процесс дал начало расе альдер-эспирионцев, или эспирионцев человеческого происхождения, которые в настоящий момент составляли основу населения планеты.

Для полноты картины стоит назвать некоторых прославленных выходцев с Эспириона, имеющих прямое отношение к правящему на Альдераане семейству и, следовательно, непосредственно к генералу Органе. Как уже известно со слов Леи, таковых насчитывалось вовсе не так много, как ей хотелось бы. В основном, это побочные родичи Антиллесов (что не вызывает удивления, поскольку, несмотря на компромисс, решающее слово в минувшем противостоянии осталось, все же, за домом Органа) – а именно, Беонели, Мерианы и Метонаэ.

Ирима Антиллес, сестра Реймуса Антиллеса, была замужем за неким представителем семейства Метонаэ. Большую часть жизни эта пара прожила именно на Эспирионе, и лишь в пожилом возрасте перебрались на Альдераан, что и кончилось для них трагически. Эта пара имела нескольких дочерей, родившихся еще до распада Старой Республики. Одна из них, Корла, служила на печально известном «Тантиве IV» под началом своего героического дядюшки.

Лиана Мериан, помощница сенатора Бейла Антиллеса, провела свое детство на Эспирионе. Позднее она проявила немалую инициативу при создании на Альдераане колоний для беженцев аналогичных тем, что она видела здесь.

Наконец, Беон Беонель, по происхождению альдер-эспирионец, губернатор колонии альдераанцев на Эспирионе в те годы, когда Империя уничтожила их родную планету, был близким родственником семейства Метонаэ, соединенного единой кровной линией с Антиллесами (о чем, однако, уже говорилось).

Все эти люди относились к своему происхождению и к своей многочисленной родне отнюдь не однозначно. Известно, что Беон предпочитал вовсе не иметь ничего общего с именитыми родичами, и прибытие на Эспирион принцессы Леи – где-то через несколько месяцев после потери Альдераана – воспринял поначалу в штыки. Но после сменил гнев на милость, признав единство жителей местной колонии с их уцелевшими сородичами, и с тех пор находился с принцессой, а точнее, с генералом Органой, в весьма дружественных отношениях.

Его племянница, которая ныне и занимала пост губернатора, напротив, всегда любила Лею и старалась всячески угодить бывшей принцессе.

Райла Беонель – так звали эту еще молодую, энергичную и немного нелепую женщину альдер-эспирионского происхождения – в юности состояла в Альянсе повстанцев, но вскоре после Эндора оставила организацию и возвратилась на родную планету с тем, чтобы целиком посвятить себя ее благополучию.

Близкой подругой Райлы, кроме Леи, была Шара Бэй – лейтенант Альянса, выдающаяся пилот и мать По Дэмерона. Поэтому Райла относилась к По с такой очаровательной и порой навязчивой заботой, словно приходилась ему родной тетушкой.

Райла была ровесницей генерала Органы. Эффектная, не лишенная экстравагантности, кажущаяся молодой и не меняющейся с течением лет. С кожей оттенка красного яблока и неизменной прической из тугих белоснежных кос. Она любила платья с глубоким вырезом. Любила бывать в центре внимания и окружать себя лишь самым лучшим. Ее изумрудные, сверкающие живой, ясной мыслью глаза, наверное, постоянно смеялись.

Собственно, говоря о некоторой своей родне на Эспирионе, Лея Органа имела в виду, в первую очередь, ее, Райлу – единственную, кто могла хоть чем-то помочь. А прочие отдельные родственники, давно оборвавшие связи с другими колониями Альдераана, не в счет.

Получив сообщение с корвета, Райла направилась встречать прибывших гостей – разумеется, добрых и почетных – при целом эскорте приближенных, заместителей и личных охранников губернатора. Лея, поневоле привыкшая к помпезности за свою немалую жизнь политика, и та несколько смутилась, а Бранс и Иматт вовсе начали откровенно хмуриться.

– Дорогая кузина, – Райла, завидев генерала, сейчас же двинулась к трапу, на ходу сердечно расставляя руки. Ее лицо приняло выражение такого трепетного и возбужденного радушия, которое являлось подлинным отражением духа этого мира. Всех дальних родственников губернатор, не мудрствуя попусту, именовала «кузенами» и «кузинами». – Каким космическим ветром тебя занесло в наше захолустье, да еще и при некоторой свите, как я погляжу?

Органа ответила ей, взяв те же высокие ноты, тот же карикатурно-напыщенный, озорной и счастливый тон.

– Дорогая, можешь считать мой визит сугубо неофициальным, натуральной старушичьей прихотью, – сказала она. – Общественные дела страшно меня утомили. Вот и решила отдохнуть немного в компании друзей.

Райла всплеснула руками.

– Ах, не поверю! Не поверю, что ты, известный трудоголик, вдруг решила взять отпуск, да еще в такой час, когда галактика вновь на грани войны.

– Ошибаешься, кузина, – лицо генерала вдруг потемнело, – мы уже перешли за грань. Война теперь неизбежна.

– Тем более, – Райла игриво погрозила пальцем в воздухе. – Не пытайся меня провести, кузина.

– И не думала. Мы поговорим чуть позже с глазу на глаз, и я расскажу тебе, с какой целью мы здесь. А пока, гляди-ка, кого я привезла тебе!

Сказав это, она с загадочным видом посторонилась, давая губернатору увидеть немного взъерошенного с дороги По. Весь ее вид еще оставался угрюмым, но губы ее улыбались.

– Ах, По Дэмерон, милый мой мальчик! – губернатор тут же заключила его, сконфуженно умолкшего, в объятия и расцеловала в обе щеки.

Они виделись в последний раз, когда По еще служил пилотом в составе республиканского флота в качестве командира эскадрильи «Рапира».

– Как же я по тебе скучала! – декламировала Райла. – Каким же большим, бравым ты стал! А почему на тебе лица нет? Слышала, что Лея не дает тебе продыху, это правда?

Вдруг, пристыженно стихнув, она провела ладонью по его лицу.

– Ты был в плену?

– С чего вы взяли? – осведомился По, опустив глаза.

– Известное дело, мальчик, бывших пленников Первого Ордена видно сразу. Мука остается в их глазах; она видна, как ее не прячь. Таких на нашей планете все больше и больше. Те, кому посчастливилось выжить, рассказывают ужасные вещи.

– Да, Первый Орден не церемонится с военнопленными, – По многозначительно хмыкнул.

Райла вновь его обняла – на этот раз спокойнее и крепче. Затем, оглядев прибывших, весело предложила:

– Давайте уже проедем в мою резиденцию, там и потолкуем.

Они дружным строем направились к репульсорной яхте, дожидавшейся губернатора в дальнем конце посадочной платформы.

Дорогой Лея оглядела наметанным глазом окружение Райлы. Львиную его долю составляли альдер-эспирионцы, отличимые от коренных обитателей благодаря относительно высокому росту и «человеческому» оттенку глаз: карие, зеленые, серые. В сравнении с гибридными отпрысками своего народа истинные эспирионцы выглядели неказистыми, низкорослыми и грубовато-забавными. В свите губернатора присутствовали и те, и другие, что косвенно свидетельствовало о стремлении Райлы соблюдать необходимую дипломатическую меру, не ущемляя никого.

Одним из сопровождающих был человеческий мужчина, чей атлетический, плечистый силуэт разительно напоминал фигуру Реймуса Антиллеса. Лея отгадала Охара, личного секретаря Райлы – крайне бойкого молодца, чьи отношения с губернатором были хорошо известны в пределах Эспириона, и даже в определенной мере порицались, хотя и откровенно вяло, без тени энтузиазма и праведного возмущения. Впору подумать, что местной общественности, даже самым отъявленным поборникам нравственности, на самом деле глубоко наплевать, кто согревает постель эксцентричной губернаторши, которая, к слову, официально все еще была одинока, и одним этим фактом, даже при отсутствии Охара, немало себя компрометировала. А непрекращающиеся слухи о ее личной жизни, в которых зачастую отсутствовала откровенная пошлость, но зато присутствовали пикантность и высшее любопытство, обусловлены, прежде всего, особым вниманием к ней со стороны мужского пола. Что при возрасте Райлы заслуживало не осуждения, а всестороннего восхищения.

Где-то перед самой посадкой госпожа Беонель взяла под руку По, словно он был ее кавалером, и улыбнулась ему так широко и очаровательно, что Лее на секунду показалось, словно «кузина» делает это нарочно – лишь для того, чтобы немного позлить своего любовника ради достижения между ними определенной остроты. Подобное было, исходя из их прежнего опыта общения, вполне в духе Райлы.

Губернатор в сопровождении По Дэмерона, своего приметного секретаря и еще парочки крепышей-охранников первыми поднялись на борт. Следом за ними – беззвучными стражами – майор Иматт и лейтенант Бранс, и далее – прочие члены губернаторского эскорта.

Лея задержалась у трапа. Водрузив ступню на металлическое покрытие, словно опасаясь, что друзья могут позабыть о ней, оставить ее здесь, она огляделась кругом. И увидела живой поток людей, струящийся рядом с нею, как на ладони, увидела высотные постройки в дали горизонта, уводящие свои пики куда-то за облака, увидела торговцев какими-то самодельными безделушками, раскинувших прилавки у самого входа в порт в надежде, что приезжие заинтересуются их нехитрым товаром. Все это заставило ее задуматься об одной простой вещи – как же давно она, генерал Сопротивления, и верные ей бойцы не видели цивилизации! Как долго им приходилось скрываться на необитаемых планетах, на задворках миров во Внешнем кольце, не видя простой повседневности, размеренного, неспешного течения жизни, которое большинство и называют счастьем.