Текст книги "Исправляя ошибки (СИ)"

Автор книги: Раэлана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 62 страниц)

Не исключено, что Рей в скором будущем суждено отведать такого знакомого ему разочарования, узнав, что родители не всегда являются для своего ребенка укрытием ото всех несчастий.

И все же, вполне вероятно, что ее заблуждение сыграло не последнюю роль в решении спасти гибнущего врага. А если так, значит, им еще суждено увидеться.

Наконец, дверь шкафа слабо сдвинулась. Кайло упал на колени и низко опустил голову, проклиная себя и свою самоуверенность. Час назад он мог свободно использовать телекинез. И кто знает, куда забросят его неуверенность и стыд еще через час, или через сутки…

Тяжелый и злой взгляд его глаз взметнулся к собственному отражению, и губы, подобно проклятию, шепнули:

– Туда и дорога, Бен Соло…

О Сила, как же люто он себя ненавидит! Убийца Хана Соло, презренный и жалкий трус!

Наверное, впервые в своей жизни он не делал разницы между собой прежним и настоящим. Да и была ли она на самом деле хоть когда-либо, эта разница? Возможно, что условное разделение на прошлое и будущее – только ложь, самая большая ложь в его жизни. Возможно, как бы ни был Кайло Рен убежден в том, что бесповоротно разделался с Беном, однако тот есть и остается его первообразом, его заготовкой, отправной точкой нового человека, и отрицать частичку Бена в душе Кайло – все равно, что отрицать само существование Кайло, поскольку без Бена тот никогда не родился бы. И Кайло Рен, и Бен Соло воистину стоили один другого – и оба не стоили ничего. Ни прощения, ни даже того доброго родительского слова, которым он пренебрег:

«Помоги мне».

«Всем, чем смогу».

Юноша сдавленно застонал и отвернулся.

Итак, он убедился, что его слабость – слабость духа, а не тела – это не плод воображения, не самообман. Как же быть теперь со знанием этого?

Ясно, что никто не явится спасти его. Если уж величайший одаренный из тех, кто еще не сошел с круга, магистр рыцарей Рен, позволил пленить себя, то наиболее разумное в этой ситуации – самому и освободиться, или окончательно сгинуть. Верховный лидер наверняка рассуждает так же. Значит, его прямая задача – доказать свою состоятельность. Всем, и главным образом, себе самому.

В свете нового, неприятного открытия его обещание собственноручно убить мать приобретало еще больший смысл – это должно стать своеобразной «работой над ошибками», новой попыткой пройти испытание Светом, только на сей раз достойно. Но даже если ему не удастся достичь желаемого, разве не является первостепенной целью адепта Первого Ордена уничтожить, пусть даже ценой собственной жизни, опасного противника? Кайло Рен мало смыслил в политике, а уж тем более в стратегии (собственно, примерно столько же, сколько разумел генерал Хакс в вопросах Силы и делах ордена Рен). Но и он ясно понимал, что сейчас, когда действующий сенат в подавляющем составе, как и большая часть флота Республики уничтожены «Старкиллером», Сопротивление остается основной угрозой для новой Империи. Таким образом, генерал Органа представляет собой главного врага для всех приверженцев Верховного лидера. И для своего сына в том числе.

Если так, то ему необходимо не пытаться сбежать, а напротив, быть рядом с нею, дожидаясь удобного случая, чтобы исполнить обещанное. Это полезно заодно и в качестве еще одного испытания для него самого – на твердость и верность принципам. Ведь не стоит отрицать, что тогда, на мосту, пусть на какие-то мгновения, но безвольная натура Бена Соло все же возобладала, заставив Кайло почти согласиться оставить все, к чему он шел, отказаться от своих целей, предать Первый Орден и уйти с отцом, повинуясь его глупому заверению: «Никогда не поздно признать истину. Полетели со мной домой». Хотя подобный исход даже на первый взгляд казался нелепым. Согласись он поддаться родительскому убеждению, разве не пришел бы к тому же, к чему пришел сейчас – к новым сомнениям, к истощению сил, наконец, к заключению под стражу в ожидании суда с перспективой расстрела, либо (в исключительном случае) пожизненного тюремного срока на одной из скрытых станций типа «Призмы»? Или же генерал пошла бы против своих принципов, рискнула бы всем, за что боролась долгие годы, согласившись замалчивать его преступления? Прежде она вовсе не была такой самоотверженной матерью, стоит ли надеяться, что стала ею теперь? Едва ли.

Понимал он и то, что пока не должен пытаться свершить свою цель просто потому, что не чувствует в себе твердости ее совершить. Достаточно сказать, что от одной мысли о матереубийстве в придачу к отцеубийству он начинал ненавидеть себя еще сильнее, так что впору пробить головой стену.

Вот какова она на деле, эта каверза его философии, эта противоречивая идея отрицания и Света, и Тьмы в пользу лишь собственного превосходства, которая завела его в тупик. Теперь он не мог совершить как раз то, что был обязан совершить – и нынешняя его обязанность казалась еще более важной с учетом предыдущей неудачи. Но осуществить ее означало бы сейчас для него не возвышение, а уже окончательную погибель.

Наступил один из тех моментов, когда Бен Соло снова стоял Кайло поперек дороги. Бен был зол на мать; возможно, он ее ненавидел, однако ни при каких обстоятельствах не мог желать ей смерти, как не желал смерти и своему отцу. Его убийством сын совершил над собой страшное насилие, отчего и терзался теперь. Но лишить жизни их обоих – это важная веха для Кайло Рена, обойти которую никак нельзя.

… Глядя на скорчившуюся на полу фигуру, Лея торопливо отвернулась от монитора. Взгляд, дотоле пристально изучавший беззвучный язык движений молодого человека, оставался натуженным и мрачным.

Ничем не выдавая своих чувств, генерал Органа распорядилась строго проследить, чтобы без ее разрешения ни одна живая душа, даже медицинские работники не навещали опасного пленника. Пусть дроиды следят за его состоянием и доставляют пищу, а доктор Калония ежедневно просматривает их отчеты и докладывает генералу. Пока это все. Остается ждать.

Лея поблагодарила охрану за добросовестный труд – обычная дань уважения, предполагаемая уставом, – после чего покинула пост, удаляясь торопливо, без оглядки. Что именно подсказала ей трансляция с камер наблюдения, и насколько мать сумела угадать в рваных движениях Рена проекцию его мыслей – это пусть так и останется неизвестным.

Комментарий к X

Ну вот, думаю, немного «достоевщины» тут не повредит.

Извиняюсь за нудность.)

И да, вовсе без Рейла почему-то у меня не получается. Но вряд ли у этого появятся какие-либо романтические последствия.

========== XI ==========

Хакс долго, степенно разглядывал хрупкое тело в крепкой хватке широких ладоней одного из штурмовиков, и взгляд генерала таил в себе холодное торжество.

Верховный лидер оказался прав, когда особо похвалил бывшего командующего «Старкиллером» за возможность отследить движение «Тысячелетнего сокола», открывшуюся благодаря своевременной смекалке Хакса. И когда намекнул, что чувствует, будто это ветхое судно способно помочь Первому Ордену отыскать того, кого до сих пор никому не удавалось найти. Генералу не нужно было разъяснять, кого именно Сноук имеет в виду. И хотя Хакс довольно скептически относился к такой малопонятной для него вещи, как интуиция – даже интуиция чувствительных к Силе, которой, на его взгляд, в этом мире отводилось через чур много внимания, – сейчас он на деле убедился в справедливости предчувствия Верховного от начала и до конца.

Небольшой отряд штурмовиков отправился вглубь местных джунглей по следу беглецов, которых удалось отследить при помощи термосканеров еще на подходе. Сам генерал и пара солдат задержались на поляне неподалеку от границы леса, чтобы исследовать пещеру – судя по остаточным следам (таковых, впрочем, было немного; видно, здешние обитатели узнали об их приближении загодя), она еще недавно служила кому-то жилищем.

Остальные сопровождающие генерала остались в низине вместе с кораблями, среди которых – «Тысячелетний сокол», безошибочно определенный ID-транспондерами и тотчас взятый в оцепление силами бойцов штурмового корпуса вместе с единственным оставшимся на борту пилотом-вуки.

Хакс планировал доставить того на «Хищник», который дожидался на орбите планеты и, прибегнув к современным технологиям, используемым при общении с военнопленными, допросить. Само собой, наслышанный о баснословной физической силе коренных обитателей Кашиика, генерал, возможно, поостерегся бы везти с собой одного из представителей этого опасного народа, но делать нечего. Слишком большая вероятность, что вуки – несомненно, тот самый, что был давним приятелем Хана Соло и генерала Органы – располагает ценными сведениями, а здесь, в окружении Хакса, не нашлось никого, кто разбирал бы шириивук.

Бойцы, посланные в лес, возвратились спустя около часа – и не с пустыми руками. Их командир вел впереди себя, удерживая за тонкие предплечья, молодую женщину в простецких одеждах, которые Хакс, не обладай он привитой с детства обходительностью, охарактеризовал бы попросту как «обноски». Другой солдат ступал рядом, приставив к виску пленницы дуло бластера.

С первого же взгляда Хакс определил в девчонке, которую довелось поймать его парням, ту самую девчонку, которая бежала со «Старкиллера» незадолго до взрыва и которую столь безуспешно и яростно разыскивал Рен. Отточенная память военного без особого труда подсказала ее образ, соединив в воображении генерала настоящее и прошедшее, хотя Хакс и видел эту девушку только однажды, и то мельком. Раньше она казалась ему не более чем очередной причудой магистра, а на большинство его причуд генерал старался по возможности закрывать глаза, чтобы не возыметь лишних препирательств с любимым учеником Верховного лидера и тем самым не нажить себе неприятностей. Но теперь, когда Сноук собственной персоной проявил заинтересованность относительно странной девицы с Джакку (а ведь тот сказал дословно следующее: «Похоже, Кайло Рен был прав на ее счет»), наступила пора и Хаксу пересмотреть свое отношение к ней; изначально глубоко пренебрежительное, теперь оно естественно сменилось любопытством и даже в определенной мере участием к ее судьбе.

Когда пленницу подвели к нему, генерал в небрежной манере коснулся ее подбородка двумя пальцами, с аккуратной настойчивостью заставляя повернуться и поглядеть себе в лицо.

Кругом властвовала кромешная темень тропического леса, оттененная редкими, приглушенными криками ночных птиц, в которой всегда присутствует что-то завораживающее и одновременно угрожающее. И хотя фонари, встроенные в оружие штурмовиков, в значительной мере рассеивали мрак, но они не истребляли, а скорее напротив, умножали тени с их таинственной недосказанностью, которая накладывала свой отпечаток и на человеческие фигуры. Так что люди, в чьих образах при свете дня нельзя было увидеть ничего примечательного, теперь приобретали загадочные черты пришельцев из иного мира, мира за гранью возможного.

Таковым впервые явилось Хаксу лицо плененной девушки. И быть может, именно благодаря причудливой игре света и теней, которая восхитительно дополняла уже существующее у него впечатление, девушка тотчас показалась мужчине невероятно привлекательной.

Он ясно увидел, насколько она восхитительно юна. Если точнее, то ее возраст генерал определил бы, как тонкий стык между детством и подлинной женственностью, который как раз нравится мужскому полу более всего. Настолько, что даже неряшливый вид и тяжелое, сбившееся дыхание лишь добавляли ей очарования непосредственности. Нежный рисунок лица и выступающих скул подчеркивали дорожки от слез, пересекающие бледные щеки. Бриллианты глаз, которые, отражая свет фонарей, казались золотистыми, источали ненависть и глухую боль. А сочетание крохотного, вздернутого кверху носика и мягких губ, словно созданных природой для поцелуя, окончательно расставили все по своим местам. Теперь рыжий генерал воочию видел то, о чем прежде мог только предательски догадываться, насмешливо ухмыляясь и не соглашаясь при этом сам с собою. Хотя и предполагал, что Сноук тоже заподозрил нечто похожее – оттого они оба поначалу и не вняли в полной мере предупреждению Рена. Что-то подсказывало ему – и теперь, видя пленницу во плоти, Хакс тем более не отвергал такую возможность, – что внезапная одержимость магистра столь чарующим существом не сводилась к одной только открывшейся у девушки одаренности, чувствительности к Силе, или как там оно правильно называется… Говоря простыми словами, Хакс был склонен думать, что Кайло всего-навсего влюбился.

Впрочем, слабость магистра, даже если таковая и имела место, с лихвой оправдывалась двумя фактами, которые, по разумению Хакса, не вызывали сомнений. Во-первых, Рен едва ли отдавал себе отчет в своем чувстве, и даже наверняка действовал бессознательно, руководимый лишь буйным нравом, с которым генерал был, к своему прискорбию, вынужден мириться на протяжении всего их знакомства. И во-вторых, Хакс чувствовал в себе готовность признать, что и сам едва ли остался равнодушным к тому, что созерцали его глаза.

– Не бойся, – шепнул генерал и осторожно провел тыльной стороной ладони по нежной скуле, мягко стирая след печали.

Девочка вздрогнула. Хакс, угадав ее тревогу, покорно убрал руку.

В его движениях отчетливо прослеживался личный интерес, быть может, излишне интимный – однако, интимный ровно настолько, чтобы не переступить известную грань, которую Хакс, невзирая на явный соблазн, переступать все же не собирался.

Да, он не был чувствителен к Силе, и потому не мог охватить своим рассудком всю важность находки. Хакс не видел, как Рен, феномен этой девочки, ее редкие возможности (пока неведомые, впрочем, и ей самой). Но он видел ее, и уж ее-то видел в полной мере. Сознавая ее ценность чутьем, отличным от чутья одаренных – чутьем мужской природы. И хотя его понимание магистр, да, наверное, и сам Верховный лидер, сочли бы пошлым и примитивным, кто решился бы сказать, что оно было неправильно? В конце концов, почему бы не допустить, что духовная уникальность девушки нанесла отпечаток и на ее внешность, добавив к юной прелести лица особую одухотворенность, которую Хакс хоть и не мог, и даже не рассчитывал постичь, но все же увидел отчетливо. Красота столь гармоничная, когда лицо лишь отдает естественную дань складу души – эта красота сама по себе является уделом немногих людей, избранных людей, выделяя их и возвышая над другими. Потому, даже довольствуясь поверхностным взглядом, без углубления в суть, Хакс все понял верно; возможно, даже вернее, чем Кайло, поскольку иной раз истина не скрывается в глубине, а лежит именно на поверхности.

– Где Люк Скайуокер? – спросил генерал со всею возможной мягкостью. Таким тоном принято говорить с малыми детьми, чтобы не напугать их.

Впрочем, вопрос был адресован пленнице лишь отчасти, и ответ поступил вовсе не от нее, чему Хакс никоим образом не удивился.

– Нам удалось наткнуться на мужчину в лесу, – доложил командир отряда. – Человек. Уже немолодой. Он пытался привлечь к себе наше внимание, чтобы позволить девчонке уйти. А после покончил с собой.

Генерал тревожно сглотнул, предчувствуя, что подобного рода новости могут вызвать у Верховного лидера множество вопросов, ответить на которые он, Хакс, едва ли сумеет. Да и Рен, если возвратится живым, не обрадуется преждевременной кончине врага, которого магистр надеялся уничтожить не иначе, как собственными руками.

– Как это произошло? – спросил он сухо.

– Выстрелил себе в висок. В упор.

– А тело?

– Тело упало с обрыва в океан.

– Как удобно, – съязвил генерал, на сей раз обращаясь, очевидно, в большей степени к себе самому. – Теперь, стало быть, удостовериться в его смерти не представляется возможным.

– Сэр, – возразил штурмовик, – десяток человек стали свидетелями самоубийства. Уверяю вас, ошибки быть не может. У беглеца не было ни единого шанса спастись. Даже если бы выстрел оказался не точен, после падения с такой высоты человек должен был погибнуть от удара о воду.

Хакс только покачал головой. Все, сказанное солдатом, было бы, конечно, верно, если бы только речь не шла о предполагаемом джедае, бывшем главе ордена. Возможности же чувствительных к Силе до сих пор остаются для обычных людей тайной за семью печатями, поэтому, говоря о них, ничего нельзя было утверждать наверняка.

Впрочем, если Скайуокер, живой или мертвый, исчез в океане, искать его и вправду бесполезно. По данным бортовых компьютеров, водный простор занимает около девяноста пяти процентов всей поверхности данной планеты – даже больше, чем на Лехоне. Прибавить к этому подводные течения и обитателей глубин, среди которых наверняка если не все, то многие питаются падалью – и выйдет, что море здесь является лучшим могильщиком.

На всякий, однако, случай Хакс распорядился, чтобы несколько человек еще раз прочесали окрестности. А пленницу было велено отвести вниз и доставить на командирский шаттл.

Солдаты принялись исполнять приказ. Хакс отвернулся и сделал несколько шагов в сторону, когда легкое движение внутри кобуры на поясе заставило генерала запоздало вспомнить о том, что его личный легкий бластерный пистолет «Защитник» был все это время не пристегнут – чтобы беспрепятственно извлечь оружие в случае опасности.

Девушка ловким движением высвободилась из рук ошарашенного ее прытью штурмовика и вскинула наизготовку притянутый Силой бластер. Этот прием, называемый Захватом Силы, она использовала лишь второй раз в жизни, да и то первый произошел почти помимо ее воли, так что самое разумное сказать, что не столько она притянула к себе меч Скайуокера, сколько он сам, подчиняясь лишь собственному стремлению, направился к ней в руку. Теперь же все произошло исключительно потому, что она того захотела. Казалось, что это знание было заложено в ее голове и в ее теле уже давно, и теперь стремительно поднималось из забвения.

– С дороги! – прорычала она, начиная пятиться к границе леса. – Убирайтесь! Я не шучу…

Рей нарочно старалась казаться яростнее, опаснее, чем на самом деле, чтобы не выдать истинных растерянности и страха, сжигающих ее душу в этот отчаянный момент. Голос преобразовывал в звериный рык всю невыраженную боль, всю досаду от потери еще одного человека, с которым она успела сблизиться, и весь испуг перед перспективой нового плена.

Хакс сделал шаг в ее сторону, показательно поднимая руки вверх. Так он надеялся создать у девушки мнимое ощущение превосходства.

Пистолет, который он носил при себе, являлся спортивным, а не боевым, и в большинстве миров даже не считался за полноценное оружие. Выстреливающий энергетическими зарядами малой мощности и на крайне ограниченное расстояние, «Защитник» будто оправдывал свое название, служа исключительно для самообороны. Признаться, Хакс носил его в большей мере по привычке, оставшейся со времен ученичества в Имперской военной академии на Арканисе, где подобную игрушку имел едва ли не каждый курсант. Спортивный бластер, кроме того, был идеален для стрельбы по мишеням в тире для оттачивания навыков дальнего боя.

Пленница – а девушка, несмотря на свое короткое преимущество, все же оставалась пленницей – тут же взяла генерала на прицел.

– Не подходите ближе, – предупредила она сквозь зубы, напряженно и почти панически.

Она чувствовала, что не сможет скрыться, окруженная со всех сторон вооруженными штурмовиками, смущенная и потерянная, выбитая из колеи новым горем, которое обрушилось ей на голову слишком внезапно. Хакс видел все это, просто потому что замечать слабость в противнике – первостепенная из всех наук, которой обучают годы военной службы, а Рей, если вглядеться, и не таила, поскольку не умела утаить ни трепета в руках, ни сумбура в своей голове. И если генерал до сих пор медлил наброситься и повергнуть ее окончательно, то причиной тому было одно только несерьезное, игривое чувство восхищения ее отвагой и сообразительностью – лучшими дополнениями для женской красоты с ее обворожительным свойством иногда выходить за отведенные природой границы кротости.

Он сделал еще шаг, потом еще. Его лицо вдруг расцвело улыбкой, которая в мистическом отсвете фонарей приобрела не только угрожающий, но и какой-то вовсе демонический оттенок.

Рей, не сдержав испуга, сделала один произвольный выстрел. Генерал упал перед нею на одной колено, схватившись за пострадавшее плечо. «Вот это девушка!» – мельком подумал он почему-то с гордостью. Должно быть, узнай Хакс, как точно совпала эта его мысль с восторженным восклицанием пилота-изменника По Дэмерона, он изумился бы до крайности.

Сразу трое солдат метнулись к ним. Двое, забежав с разных сторон, вывернули пленнице руки, заставляя выбросить пистолет на землю. Один подлетел к генералу, чтобы помочь ему. Хакс, впрочем, лишь отмахнулся, сказав, что ранение несерьезно, и медленно выпрямился. Заряд прошел чуть выше ключицы, лишь немного задев плечо.

– А ты не промах, как я погляжу, – констатировал он, нависнув над девушкой, которую штурмовики заставили согнуться почти вдвое, так что она могла видеть лишь сапоги Хакса и низ его шинели.

Генерал старался говорить с обычным для себя высокомерием, лучше всего подходившим для общения как с подчиненными, так и с пленниками, хотя голос его то и дело выдавал смешливые нотки, поскольку на деле все это происшествие лишь позабавило его.

– Кайло Рен явно недооценил тебя. – «Потому, наверное, и попался врагам». – Я не повторю его ошибки.

Он распорядился, чтобы за нею постоянно приглядывали не менее пяти человек – так нужно было на случай, если девушка вновь попытается применить к кому-нибудь из конвоиров Обман разума, как уже было на «Старкиллере» (генерал знал об этом). На «Хищнике» же полагалось заключить пленницу в энергетическое поле, покуда корабль не прибудет к месту назначения (под которым подразумевалась резиденция Сноука). Если ей удастся сбежать, Хакс пообещал лично подписать распоряжение о расстреле проявивших халатность солдат, хотя, возможно, в действительности вовсе не собирался идти на такие крутые меры, а хотел лишь подчеркнуть своей угрозой, насколько важно его бойцам сохранять бдительность в необычной для них ситуации. Даже самому Хаксу прежде не случалось иметь дела с пленными, наделенными чувствительностью к Силе; более того, помня о способностях Рена, от которых подчас даже у скептически настроенного генерала захватывало дух, тот, будь у него выбор, предпочел бы обойтись вовсе без подобного опыта.

***

Они стояли посреди охваченного теменью леса спина к спине, и со страхом озирались вокруг. Куда ни кинь взор, всюду был виден белый свет фонарей. Преследователи уже заметили их и теперь заходили со всех сторон, понемногу беря свои жертвы в кольцо.

Рей отстегнула с пояса бластер и держала его перед собой, готовая отстреливаться, покуда хватит заряда. Она никак не могла предвидеть, того, что сделал мгновение спустя ее спутник. Одно решительное движение металлической руки – Скайуокер махом обезоружил ее. Затем, ухватив ее локоть, заставил пригнуться.

Только теперь она заметила, что в паре шагов за их спинами находилась небольшая яма, прикрытая высокими кустами, почти неразличимая впотьмах. Идеальное место, чтобы скрыться; но только лишь одному. Исчезновение сразу двоих беглецов будет через чур подозрительно; штурмовики обыщут все вокруг, и в результате наверняка обнаружат столь нехитрое укрытие.

– Оставайся здесь, – скомандовал Люк. – Не бойся, я вернусь за тобой.

Рей застыла на мгновение, широко моргая.

Нет, больше всего ее поразила вовсе не та решительная самоотверженность, с которой Скайуокер готов был рисковать, отвлекая на себя внимание, чтобы спасти ее жизнь. Хотя и это, несомненно, являлось весьма важным для одинокой девочки с Джакку, которая прежде полагала, что не стоит ни доброго слова, ни сочувствующего взгляда – просто потому, что до недавнего времени практически не видела в свой адрес ничего подобного – и вся ценность ее жизни сводилась к тем крохам, которые ей удавалось заработать в течение дня. Но еще изумительнее казалось ей то, как невероятно совпала эта заботливая непоколебимость в голосе магистра с ее видением в подвале кантины Маз Канаты.

Итак, девушка осталась одна. Затаившись под покровом зелени, она старалась не двигаться и не дышать. Еще она прислушивалась, ибо прислушиваться – это все, что ей оставалось. Последнее оружие в борьбе с томительной неизвестностью. Пытка ожиданием, такая знакомая ее душе, была в нынешних отчаянных условиях почти нестерпима, и Рей снова и снова кусала губы до крови, чтобы только взять себя в руки. Она старалась оставить беспокойство, призвать в союзники Силу, чтобы, как недавно, слышать и чувствовать все, что происходит вокруг.

И она слышала – как шаги штурмовиков и их голоса стали вдруг удаляться. Как они бежали за стремительно удаляющейся к дальнему концу леса скрытой во тьме фигурой в широком плаще. Слышала их редкие выстрелы, которые не достигали цели; преследуемый то и дело оказывался быстрее, ловчее, а иной раз отражал заряды при помощи Силы. У Рей перехватило дыхание. Пока ей впору было лишь мечтать овладеть подобными техниками.

В определенный момент новизна и необычность ощущений вновь поглотили без остатка внимание девушки, как и утром, во время медитации, заставляя погрузиться с головой в поток звуков и образов, который окружал ее. Сила, ее волшебство, ее могущество, открывали столько возможностей, позволяя видеть невидимое и постигать непостижимое – от этого поистине захватывало дух! Подхваченное быстроходным течением энергии, окружающей и пронизывающей все сущее, сознание Рей как бы само окружало и пронизывало, давая ей почувствовать себя ветром, гулявшим над водной поверхностью, и травой, примятой ногами бегущих по лесу людей, и звездным светом, льющимся из-за ночных облаков… Все это была она и не она. Сумевшая слиться с Силой начисто, без остатка, и сама научившаяся становится тем, чего касалась в своем полете.

Полет прервал внезапный выстрел, пронесшийся над обрывом на другой стороне леса, чуть выше по склону горы. Этот выстрел, заставивший преследователей резко остановиться в искреннем удивлении, поразил не только свою прямую цель, но и ее, Рей, буквально наповал. Девушка, обхватив голову руками, закричала в испуге, даже не замечая, что кричит, и этот ее порыв лишь на первый взгляд мог показаться обычным состоянием аффекта, которое было вызвано горем от потери. Однако в то время Рей еще не успела осознать произошедшего, она лишь почувствовала – словно заряд бластера оглушил ее.

«Ты увлеклась, девочка. Ушла слишком глубоко. Будь осторожнее, научись управлять собой».

От неожиданности Рей широко распахнула глаза. Сквозь полупрозрачную призму энергетического поля ей виделись лишь очертания камеры, в которую ее поместили. Вокруг не было ни души; никого, кто теперь мог бы говорить с нею.

Она тряхнула головой, силясь прогнать наваждение, и вновь предалась воспоминаниям – хотя бы потому, что иного ей теперь не оставалось.

Что происходило с нею потом, Рей помнила смутно, будто во сне. Она тотчас угадала, что ее заметили, и, покинув свое убежище, пустилась бегом сквозь темень, не замечая ничего вокруг – ни корней деревьев, широких и витых, которые то и дело возникали у нее под ногами, норовя подставить подножку; ни хлеставших оголенные щиколотки зарослей кустарников; ни слез, плотно застилавших глаза, мешавших зрению, которое, впрочем, и так было теперь почти бесполезно.

Так продолжалось до тех пор, пока погоня не сошла на нет; пока дула вражеских бластеров не окружили беглянку со всех сторон, и грубые, цепкие руки не схватили ее за плечи.

Стоит ли отдельно говорить, что творилось в этот момент в ее душе? Достаточно упомянуть, что вихрь событий последних недель – новых открытий, потерь и приобретений – был настолько стремительным, особенно в сравнении с ее предыдущим мерным существованием на Джакку, что в определенный момент это как бы притупило остроту восприятия. Рей казалась самой себе крохотной песчинкой, которая, подгоняемая бурей, несется, сама не ведая, куда. Она давно перестала чему-либо удивляться. Ей думалось, будто она уже не владеет собой и даже не является собой в той же степени, что и раньше. Нечто, ставшее частью ее судьбы и ее натуры – нечто обширное и могущественное – вело ее за собой, а сама Рей, прежняя Рей, только подчинялась.

И вновь перед глазами та же неподвижная обстановка камеры. Где-то поблизости слышен вялый писк R2, которого по каким-то причинам решили держать вместе с девушкой. И Рей опасалась подумать об участи Чубакки.

Штурмовики стерегли снаружи, опасаясь заходить к ней. В этом не было ничего удивительного; Рей и сама боялась не меньше. Себя и Силы внутри себя; Силы, которой мыслила овладеть, и которая в действительности сама овладела ею. Бессмыслица, которую проще почувствовать, испытать на себе, чем объяснить.

«Ты слишком остро воспринимаешь поток Силы, «никто». Ты вся на взводе, каждое новое ощущение поглощаешь с такой жадностью, с таким восторгом, словно человек, который много лет провел во тьме и внезапно вышел на свет, даже несмотря на то, что свет с непривычки может его ослепить. Мне становится страшно за тебя. Помни, что, нырнув однажды, можно вовсе не вынырнуть назад. Помилуй тебя великая Сила, Бен был таким же!»

«Магистр Скайуокер…» – кажется, Рей давно догадалась, что за аномалия окружила ее, безапелляционно проникая в мысли, но имя решилась назвать только лишь теперь.

«Почему бы и нет? – призрачный голос был полон иронии. – Раз уж Сноук позволил себе подобный фокус с Беном, отчего бы и мне не попытаться поселиться на время в твоей голове? Ведь ты не отказываешься учиться?»

«Нет, что вы…»

«Ты должна успокоиться, постараться взять себя в руки. Тебе предстоит непростое испытание, «никто». Ведь ты уже догадалась, что тебя везут прямиком к Сноуку?»

Узнав эту новость, Рей едва не задохнулась. Не столько, впрочем, от страха – потому что о главе Первого Ордена она достоверно знала недостаточно, чтобы его бояться, всего-то одно имя – сколько от изумления. Мог ли кто-нибудь представить, что легендарная личность, Верховный лидер однажды пожелает встретиться с девочкой с помойки?

«Хватит уже принижать себя! – Люк, казалось, пылал раздражением. – Пойми, если уж великий поток проложил себе дорогу к сердцам живых существ – проложил через тебя, дитя, – то ему все равно, являешься ли ты мусорщицей с Джакку, или малолетним рабом с Татуина. Я почувствовал в тебе пробуждающуюся Силу, Бен – тоже. Значит, и Сноук может ее почувствовать».

«Тогда в чем же мое назначение?» – вопросила она нетерпеливо, с надрывом, зажмурившись вдруг так сильно, что на глазах показалась влага. Может ли магистр, или хоть кто-нибудь помочь ей разгадать этот ребус?