355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Раэлана » Исправляя ошибки (СИ) » Текст книги (страница 33)
Исправляя ошибки (СИ)
  • Текст добавлен: 29 марта 2017, 16:00

Текст книги "Исправляя ошибки (СИ)"


Автор книги: Раэлана



сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 62 страниц)

– Поймите наконец, ваше превосходительство, решив уговорить врагов на сделку, вы лишь потеряете время, которое, согласно вашим же словам, так неимоверно дорого сейчас.

– Полагаю, генерал, что наш разговор можно считать завершенным, – раздраженно оборвал ее канцлер. – Я не собираюсь менять свое мнение.

Он бы, пожалуй, согласился возвратить Рена его матери до окончания переговоров в надежде, что та, быть может, и вправду сумеет выудить у него важную информацию. Однако Викрамм не мог в достаточной мере доверять генералу Органе, которая уже успела наглядно продемонстрировать, что отдает предпочтение своим чувствам, а не рациональной логике. Если бы она помогла пленнику бежать, Верховный канцлер нисколько бы этому не удивился.

Он позвал охрану и попросил проводить генерала к выходу из здания.

– Я вынужден просить вас пока не покидать столицу, – сообщил Викрамм напоследок.

Лея, впрочем, теперь и сама наверняка пожелает остаться. Тем более, что основные силы Сопротивления до сих пор пребывают на Корусанте, и канцлер не собирался в ближайшее время менять этого расклада.

– Позвольте мне удалиться на мою виллу на Центакс-III, – глухо ответствовала генерал.

Спутник Корусанта; тихий пригород, позволяющий жителям вкушать прелести столичной жизни, не испытывая при этом вечной головной боли от нескончаемого шума Галактик-сити. Лея чувствовала, что после почти двух месяцев размеренной жизни на Эспирионе она может не выдержать здешнего темпа жизни, по крайней мере, первое время.

Канцлер, немного подумав, разрешил это.

***

Ответ Первого Ордена на попытку мирного договора, предпринятую главой Республики, оказался молниеносным и устрашающим. Притом, еще и таким, что его оказалось невозможно утаить.

Всего через несколько дней после прилета в столицу главы Сопротивления Чала Орнула, одна из доверенных лиц генерала, спешно явилась в кабинет Леи, находившийся в штаб-квартире Сопротивления на Корусанте, где та проводила теперь дни напролет, и только ночи коротала на Центакс-III, чтобы в тишине и спокойствии полноценно перевести дух.

Верховный канцлер сдержал слово и не стал раскрывать общественности факт пленения Кайло Рена, равно как и то, какое отношение имеет этот человек к генералу Органе. Даже большая часть Сопротивления до сих пор пребывала в неведении. Временное отсутствие Леи объяснялось тем, что ей попросту требовалась небольшая передышка. Припоминая, что генерал не так давно лишилась близкого человека, своего давнего возлюбленного, друзья легко простили ей эту слабость, тем более, что по прибытии она сразу же с головой окунулась в дела.

– Сообщение лично для генерала Органы, – объявила молодая связистка. – По закрытому каналу.

– Это линия канцлера? – осведомилась Лея, хотя сердце ее предвкушало нечто иное. Нечто недоброе.

Чала лишь отрицательно мотнула головой.

Генерал, схватившись за сердце, поторопилась активировать голопроектор. И тут же пожалела, что сделала это. Во всяком случае, опрометчиво было вопреки собственному внутреннему предостережению транслировать сообщение сразу на главный экран, чтобы адмирал Акбар, адмирал Статура, другие члены высшего офицерского состава, главы эскадрилий, капитаны звездных судов – словом, все члены Сопротивления, находящиеся в эту минуту в штаб-квартире, могли увидеть его.

С экрана глядел человек средних лет с сединой в коротко стриженых волосах, с волевой линией подбородка и небольшими черными усами. Он стоял в окружении штурмовиков и нахально улыбался. Капитан Терекс спешил лично сообщить на Корусант последние новости из сектора Чоммел: минувшей ночью Первый Орден взял под контроль столицу Набу, город Тид, о чем власти Новой Республики, скорее всего, еще не знают, поскольку ранее полностью утратили связь с планетой.

Если бы дурные вести этим и ограничились! Однако капитан решил продемонстрировать неприятелю одно, видимо, крайне занятное, на его взгляд, зрелище – это расстрел военнопленных. А именно, уцелевших в недавней битве пилотов Сопротивления.

Надо сказать, что Терекс не был таким же бескомпромиссным поборником порядка и дисциплины, как Армитидж Хакс. Сам выйдя из солдатской среды, этот человек допускал до определенного предела разгул и пьянство в рядах подчиненных, от всей души полагая, что подобные уступки не только помогают его людям расслабляться, чтобы не сойти с ума от суровой воинской рутины, но и позволяют ему лично добиться от них особой преданности и доверительности. Поэтому казнь происходила на фоне картин взбаламученного Тида, обглоданного мародерами до костей, и над мертвыми телами звучали, лишь отчасти заглушаемые громкой музыкой и периодической очередью выстрелов, солдатские крики, глумливая брань.

Генерал Сопротивления, прижав в губам кончики пальцев, наблюдала, как штурмовики выдергивают приговоренных из толпы и под дикие пьяные восклицания младшего офицерского состава ведут, то и дело подталкивая и подпинывая, к месту расправы.

В первой очереди обреченных было двое – пилоты Синей эскадрильи Иоло Зифф и Тэммин Уэксли. Последний, по прозвищу «Треск»*, доводился если не другом, то хорошим знакомым Лее. Она знала, что этот отважный парень, будучи уроженцем Акивы, хлебнул горечи войны еще в малолетнем возрасте; что он участвовал в конфликте при Ованисе, в битве на Такодане и в операции по устранению «Старкиллера».

Когда раздались напористые залпы бластерных винтовок, Лея, не выдержав, зажмурилась. Ее губы, дрожа, прошептали что-то.

Следующей вывели Джессику Паву. Одежда на ней была непотребным образом разодрана, обнажая ключицы и одну грудь. Ужасающе постаревшая маска ее лица делала эту бойкую девушку почти неузнаваемой для генерала Органы. С Джессикой у Терекса имелись особые счеты, ведь именно она, «Синий-3», уничтожила защиту его корабля в последнем сражении.

Один за другим пали шесть человек – героев и одновременно мучеников, чьи имена Сопротивление никогда не позабудет. Когда все было окончено, штурмовики, недолго думая, забросали тела зажигательной смесью и подожгли.

Терекс с исключительно самодовольным видом наблюдал за происходящим, очевидно, радуясь возможности унизить тех, кто посмел предпринять смешную попытку связать ему руки, оперируя жизнью и свободой всего одного заложника.

Не досмотрев до конца, генерал рывком выключила проектор.

– Избавьтесь от записи, – ледяным тоном приказала она служащим. – Не желаю, чтобы кто-либо еще видел это безумие.

Она, впрочем, была уверена, что имелась еще, по крайней мере, одна копия записи; и эту копию враги отправили, без сомнения, прямиком Верховному канцлеру.

Комментарий к XXV

* Миссия на Ованисе – одна из операций в ходе поиска карты, ведущей к Скайуокеру. На самом деле в ней участвовал не Кайло Рен, а капитан Терекс.

* Дословно «Snap» (Вукипедия переводит как «Щелчок»).

========== XXVI ==========

Финн (о котором этот рассказ незаслуженно позабыл) даже не пытался скрыть волнения, которое вызывало у него одно упоминание о столице. Галактик-сити представлялся ему – юноше, с детства не знавшему ничего, кроме казарм, дисциплины, понуканий командиров и того чувства, которое дает человеку ощущение принадлежности к толпе, но лишает его важной части себя самого – местом вечного праздника, где жизнь не течет, а проносится в стремительном и завораживающем танце. Столица являла в его воображении мир свободы и других порядков, к которым юность испытывала естественное тяготение, однако военное воспитание разбавляло ощущение восторга некоторой настороженностью и отчужденностью. Посему, услыхав распоряжение генерала Органы, которое обязывало его сопровождать майора Калуана Иматта на Корусант, молодой человек был, конечно, обрадован, но радость эта горчила легкой стыдливостью, словно он, Финн, намеревается без спросу явился на чужое торжество, где ему заведомо нет места.

Впрочем, если разобраться, это был прекрасный случай превозмочь себя, навек распрощавшись в душе с прежней жизнью. Какой-то частью сознания Финн наверняка рассматривал будущее свое приключение, как определенную веху на пути к самостоятельности, к новому самоощущению и самовосприятию. Иначе говоря, на пути от FN-2187, обезличенной воинской единицы, раба и пушечного мяса Первого Ордена, к Финну, борцу Сопротивления; к полноценному человеку.

Подоплека происходящего понятна и предельно проста: если он желает нормальной человеческой жизни, то не должен робеть перед нею. Вполне вероятно, что генерал Органа, принимая решение относительно Финна, руководствовалась, хотя бы и подсознательно, пониманием именно этой истины, и тем самым исходила всецело из интересов юноши, за что тот, когда он пришел к пониманию ее мотивов, преисполнился благодарности.

Майор Иматт мрачно оглядел крепко сложенного темнокожего юнца, навязанного генералом ему в попутчики, и коротко кивнул в ответ каким-то своим мыслям.

Ему уже случалось видеть Финна прежде, и теперь Калуан вовсе не намерен был отказываться от своего первоначального мнения – этот малый, конечно, годится в качестве прикрытия на случай, если им случится вступить в схватку, но для помощника и советчика он слишком простодушен и недальновиден. «Впрочем, – оборвал себя Иматт, – можно ли требовать многого от бывшего штурмовика, которого годами натаскивали, как рядового бойца, как объект подчинения, как часть смертоносной команды; и которому ни разу не дозволялось думать собственными мозгами?»

Выходит, что ему, Калуану – который и сам-то с трудом представляет себе порядок расследования криминальных дел – придется, к тому же, руководить действиями еще более несведущего компаньона. Что ж, просто превосходно!

– Значит так, – обратился он к Финну, решив говорить с парнем максимально простым языком приказов, – тебе придется кое-что усвоить, если хочешь, чтобы у нас с тобой не возникло проблем.

Этого Финн определенно не хотел.

– Во-первых, никому и ни при каких обстоятельствах не смей говорить о сыне генерала Органы. Позабудь об этом человеке, словно его вовсе не существует.

«С радостью», – буркнул юноша себе под нос.

Он в самом деле был бы только счастлив напрочь выбросить из головы сам факт существования Кайло Рена. Вот только память о нем осталась на спине в виде уродливых борозд, выжженных лезвием светового меча.

– Если вздумаешь трепать языком, я не стану церемониться. Просто прострелю тебе голову, и не погляжу, что генерал тебе симпатизирует, учти это, – пообещал Иматт. И, не поведя и бровью, продолжил: – Во-вторых, опять-таки не говори никому, что ты был штурмовиком.

Сказав так, майор на миг прикрыл глаза, и щеки его вспыхнули – не то от досады, не то от стыда: «Если бы кто-нибудь со стороны послушал, о чем мы говорим, то непременно решил бы, будто на Эспирионе целое сборище первоорденцев, которые скрываются от властей».

– Да и к чему тебе самому темная слава?

Финн растерянно почесал в затылке.

– Тогда как мне представиться руководству Сопротивления? И леди Антиллес?

Иматт только отмахнулся.

– Основному командованию Сопротивления о тебе известно. Как же они упустят из виду героического штурмовика, который помог отключить защиту на «Старкиллере»? – Седоволосый воин ехидно ухмыльнулся. – А вот мелкой рыбешке вовсе не обязательно знать о твоем подвиге, иначе еще чего доброго начнут перемывать кости и тебе, и генералу Органе, и всему составу нашей базы на Ди’Куаре.

Отношение общества к перебежчикам всегда было и всегда останется настороженным. Предатель – есть предатель, с какой стороны ни погляди.

– Скажем, что ты – служащий базы. На пилота не потянешь – любой раскусит, стоит тебе только раскрыть рот. Ты ведь в летном деле ни хатта не смыслишь, так что, будешь считаться членом обслуживающего персонала.

– На «Старкиллере» я был сантехником, – вставил Финн, желая, очевидно, сказать тем самым, что слава обычного служащего вовсе его не смутит, и кичиться своими заслугами перед Сопротивлением он отнюдь не намерен.

Хотя не будет большим грехом против истины сказать, что если не обида, то какая-то легкая ее тень, какая-то неясная горечь все-таки коснулась сердца юноши. Да и кто бы не почувствовал себя задетым, осознав немилосердную иронию судьбы – что прошлое по-прежнему неотступно волочется за тобой, заставляя возвращаться к тому, от чего желаешь уйти?

Калуан Иматт, рассудив, что негоже попусту гонять туда-сюда генеральский корвет, решил воспользоваться общественным транспортником. При таком способе передвижения, к тому же, они с Финном наверняка привлекут к себе меньше внимания. Генерал одобрила предусмотрительность старого друга, равно как и Финн (хотя его мнения никто не спросил).

Майор, не теряя времени даром, заказал через голонет два билета первого класса до Корусанта, о чем Лея тут же поспешила известить командование Сопротивления в столице. А также леди Полу Антиллес, которая с обыкновенной для нее решительностью обещала лично посодействовать расследованию такого возмутительного преступления, как покушение на жизнь генерала, всеми доступными способами, и которая попросту не приняла бы отказа.

Тем же вечером доверенные лица главы Сопротивления, собрав нехитрый скарб, выдвинулись в путь.

Уже в полете, сидя на борту старого республиканского транспортного корабля лицом друг к другу, майор и бывший штурмовик поневоле разговорились. Путь до Корусанта при скорости движения транспортника в гиперпространстве занимал почти двое суток, так что молчать все это время, упершись взглядом в датапады или рассматривая в иллюминатор усыпанную звездами гладь космоса, было попросту невозможно.

– Мне интересно, – сказал Иматт, – какая нелегкая подвигла тебя выручить нашего По?

Финн поначалу отмахнулся – долго, мол, рассказывать – однако уже через пару мгновений, видя осуждающе-разочарованное лицо Калуана, который, нахмурив брови, как бы говорил своему собеседнику: «Прекрати юлить», решил рассказать все, как есть.

– Вы ведь слышали, что я числился на «Старкиллере», как сотрудник сантехслужбы. Я прошел лишь общую боевую подготовку, никто не учил меня, как убивать людей…

«… и не убить при этом себя самого», – с горечью прибавил он в мыслях.

Он не должен был оказаться в том десантном отряде, который занимался штурмом и зачисткой Туанула; не должен был видеть убийство Лор Сан Текки и других жителей деревни – безоружных монахов-пустынников, среди которых присутствовали женщины и старики. Именно зрелище расправы окончательно его надломило. Что можно тут добавить? FN-2187 с треском провалил первую же серьезную миссию.

Юноша живо вспомнил на своем шлеме кровь товарища FN-2003 – единственного из всего отряда, с кем он успел свести дружбу – как зловещее предупреждение. Красное на белом – замыленный символ утраты невинности, гибели души, не нуждающийся в дополнительном толковании.

– Я понял, что никогда не смогу стать бездушным убийцей.

– Но ведь тебе все равно пришлось убивать, – напомнил Иматт, прищурив глаза. – Или твои бывшие приятели-штурмовики позволили тебе дезертировать просто так?

Финн скосил взгляд к иллюминатору.

– По крайней мере, я убивал не по чужой указке, – глухо произнес парень. – Я сам принимал за себя решения. И не нападал, а только оборонялся.

Майор промолчал, очевидно, полагая, что слова тут излишни. Однако кивнул с явным одобрением.

Калуан готов был согласиться с тем, что его молодой спутник заслуживает уважения. Эта мысль впервые – походя – посетила майора, когда тот узнал, что небольшой след от ожога на левом плече, который Иматт приметил у Кайло, держа руки пленного рыцаря в момент его пробуждения, был оставлен именно Финном. Поражал не столько тот факт, что юноша умудрился ранить более сильного соперника – ранение получилось явно вскользь, в пылу схватки всякое случается; к тому же, Рен во время дуэли (если майору не изменяет память) уже получил удар из арбалета Чубакки – а то, как у парня вообще хватило отваги взять оружие, с которым он и обращаться-то не умеет, и, позабыв обо всем, сражаться, чтобы защитить бессознательную девушку от взбесившегося убийцы. Этот поступок Калуан готов был до конца жизни во всеуслышание ставить в пример молодым бойцам. Хотя распространяться самому Финну о своем восхищении его действиями на «Старкиллере» не собирался – еще зазнается.

– Слушай, – вдруг нахмурился старый вояка, – ты-то хоть не из этих… чувствительных к Силе? – последние слова он произнес, существенно понизив голос.

Не хватало Сопротивлению еще одного больного на голову.

– Вот еще! – фыркнул Финн. – Я нормальный.

– Но ты ведь тоже размахивал сейбером?

– Размахивал. А как иначе?

– У тебя что, не было при себе нормального бластера?

Юноша пожал плечами.

– Бластер был у Рей, только какой с него прок? Эта гадина, Рен, умеет плазменные заряды в воздухе замораживать. Сам видел.

Повисла пауза, во время которой, как водится, каждый подумал о чем-то своем.

– А сейчас Рен что, будет сражаться за Сопротивление? – спросил вдруг Финн, казалось, сам не веря тому, что говорит.

Калуан едва не подпрыгнул в кресле.

– Ты с чего это взял?

– Он погубил отца. Но спас мать от убийц.

Как ни старался, юноша не мог отыскать всему этому никакого рационального объяснения.

– Нет уж, – сурово заявил Иматт, – сражаться за Сопротивление я ему не позволю! Неизвестно, что у этого парня на уме. Сам ведь сказал. Вчера убил отца, сегодня спас мать, а завтра, неровен час, подорвет всю планету.

Будь его, Калуана, воля, он бы, наверное, надел на Кайло смирительную рубашку до конца жизни. Тем более что доктор Калония, кажется, тоже разделяла мнение о невменяемости своего пациента.

– Все-таки генерал права, – поначалу Иматт даже не заметил, что озвучил свои мысли, – нам не хватает Люка Скайуокера.

Как ни крути, только он и может положить конец безумию. Иначе как бы генералу Органе не пришлось до конца жизни прохлаждаться на Эспирионе, укрывая чокнутого сынка.

***

На посадочной платформе прибывших ожидала целая процессия во главе с ангелоподобным созданием в легком белом сатиновом одеянии, традиционном для девиц, принадлежащих к альдераанской знати. Леди Антиллес (или «представитель Антиллес», как к ней принято было обращаться в сенате) дожидалась доверенных лиц генерала Органы в сопровождении тройки охранников, своих подруг и компаньонок, навязанных ей по воле Леи, а также своего родственника, учителя и (до недавних пор) опекуна – лорда Реймуса Мериана, который, на первый взгляд, представлял из себя неуклюжую смесь образов добродушного старичка и мудрого (или, по крайней мере, желающего казаться мудрым) наставника.

Пола Антиллес обладала изысканной юной красотой и традиционной для всей ее родни внешностью. Ее кожа была смуглой, а волосы, уложенные в замысловатую прическу, украшенные золотой лентой, которая, пролегая между ухоженными, лоснящимися прядями, пересекала лоб – холодно-черными, с оттенком синевы, подобно ледяным вкраплениям. Кроме того, Пола была счастливой обладательницей поистине царственной осанки и восхитительных тонких запястий, которые выглядывали из-под широких рукавов ее просторного платья в обрамлении тяжелых браслетов, ненавязчиво, однако заметно. Для любой женщины не является секретом, что лучший способ подчеркнуть достоинства своей внешности – это наполовину скрыть их.

Это молодое дарование, только-только начинающее пробивать себе дорогу на политическом поприще, было восхитительно дерзким; именно дерзость, пронизывающая каждую черту ее облика, делала Полу особенно очаровательной.

Когда они с Калуаном приблизились к встречающим их людям, Финн, впервые увидав Полу Антиллес, вдруг почувствовал, словно какой-то неизвестной природы жар рождается у него в животе и затем стремительно расходится по всему телу. Его дыхание тотчас сбилось, а пульс участился. Юноша внезапно побледнел, однако глаза его засветились особым блеском счастья и одновременно смущения, который нельзя спутать ни с чем другим.

В тот момент, разглядывая одетую в белое воздушную девушку, являвшуюся вершиной встречавшей их процессии, Финн еще не видел двух других, не менее привлекательных молодых особ. Кайдел Ко Конникс – широкоплечая, спортивного телосложения блондинка с бледной кожей и добрыми карими глазами – как раз шептала что-то своей подруге, зеленокожей тви’лечке Чале, которая была, как и все женщины ее народа, изящной и тонкой в кости, с женственно округлыми бедрами и такими прекрасными, длинными пальцами, покрытыми черной росписью, что иной счел бы один их вид неприличным, как бы провоцирующим мужчин на бесстыдные мысли. Ее лекку были уложены так, что одно обхватывало грудь от правого плеча до левого, а другое точно так же обхватывало лопатки.

Остановившись в паре шагов от леди Антиллес, Иматт с самым почтительным видом поклонился ей.

– Доброго дня, ваше благородие. Генерал передает вам поклон.

– Здравствуйте, майор, – прозвенела Пола своим веселым и тонким голоском. – Я рада вашему прибытию и намерена настаивать, чтобы вы и ваш помощник, прежде чем встретиться с командирами Сопротивления, побеседовали со мной. Я являюсь официальным представителем сенатора Органы, кроме того, ее родственницей, и считаю своим долгом помочь расследованию случившегося. Мы прямо сейчас проедем в мои апартаменты в Сенатском округе, где вы сможете отдохнуть с дороги. А после мы обстоятельно поговорим.

– Спасибо, ваше благородие, но мы…

– Мы не откажемся, – вставил вдруг Финн, отчаянно недоумевая, какая это муха его укусила. Пойти против Иматта почти наверняка означало получить серьезный нагоняй.

Майор смерил наглеца уничтожающим взглядом. Однако идти на попятную было поздно, а затевать пререкания на глазах у леди и ее спутников, смущая их, майор не собирался.

– Лорд Мериан, – Пола перевела взгляд на своего слугу и воспитателя, – проследите, чтобы гости были обеспечены всем необходимым.

Старик подобострастно кивнул.

Уже дорогой леди Антиллес между горячих разглагольствований о своей исключительной преданности генералу Органе и о доверительности, как о главном залоге счастливой преемственности, в какой-то момент обратила взгляд на незнакомого юношу, который, надо сказать, заинтересовал ее еще там, на платформе – и, обратив взгляд, уже больше не оставляла Финна своим вниманием.

Старший товарищ послушал его, хотя сам явно намерен был поступить по-другому – это ли не доказательство того, что юноша вовсе не прост? Встречается масса примеров, когда воображение, подогреваемое явными недомолвками со стороны собеседников, способно увести человека далеко, гораздо дальше того места, где скрывается истина, которая чаще всего оказывается проще и логичнее невероятных домыслов. Это – как раз один из таких примеров торжества мнительности и свободы мысли. Пола готова была поверить, что именно Финн является доверенным лицом генерала, а Иматт – только его сопровождающим.

Оглядев молодого человека с ног до головы и высокомерно улыбнувшись, она спросила:

– Как ваше имя?

– Финн, – ответил тот, пряча глаза в пол.

Он и вправду решил не распространяться о том, что «Финном» стал зваться по воле случая, что это имя дал ему впопыхах коммандер Дэмерон, когда они улепетывали с «Финазизатора» на краденом TIE-истребителе, просто потому что не имел никакого желания запоминать труднопроизносимый порядковый номер неожиданного попутчика. А настоящего своего имени (если только оно у него вообще имелось) юноша давно уж не помнил. Такого рода подробности – не для ушей благородной девушки.

– Я очарована нашим знакомством, – кивнула Пола так что парень, не имеющий понятия об условностях светской беседы, начал нервно кусать губы. – Откуда вы родом?

В этот момент Финн впервые по-настоящему пожалел о том, что совсем недавно настоял на дальнейшем обществе этого ангела. Он совершенно не знал, что отвечать.

– С Вджуна, – выдавил юноша севшим голосом первое, что пришло ему в голову.

Врать он не умел. Более того, как показало их знакомство с Рей, еще и испытывал невыразимые муки совести, если ему все-таки приходилось говорить неправду.

Впрочем, девушка пока не заподозрила ничего. Лишь, изумленно покачав головой, воскликнула:

– Подумать только! Я слышала, там круглый год темно, постоянно дуют холодные ветра и выпадают кислотные дожди.

Финн беспомощно поглядел на Иматта, умоляя выручить его – попытаться перевести беседу в иное русло, или вовсе ее прекратить. Однако майор, мстительно усмехнувшись, сложил руки на груди, как бы говоря: «Уволь! Ты сам этого хотел – сам и выпутывайся».

Молодой человек мысленно выругался.

Делу, однако, помогла сама Пола, истолковав растерянность собеседника по-своему:

– Простите меня, Финн, вы почти двое суток тряслись в общем транспортнике и наверняка устали с дороги. Вам не до расспросов.

С этими словами она умолкла, решив, что, возможно, позднее юноша окажется более словоохотливым.

Руководствуясь распоряжением леди Антиллес, лорд Мериан разместил посланников Леи Органы в отдельных, хотя и смежных комнатах, уютных и просторных. С высокими потолками, с широкими окнами и парапетами, окрашенными в цвет золота. Все, что Финн видел кругом – это роскошь и комфорт, огромное количество свободного места – казалось, даже в коридорах поместилось бы целое поле для игры в мяч и стрельбы по мишеням – и свет, нескончаемый, всепроникающий, пронизывающий даже самые укромные уголки. Сейчас на Корусанте стояла летняя пора, так что, окна во всех коридорах и в главной зале стояли распахнутыми настежь в течение целого дня, и затворяли их разве что на ночь. Главная зала напрямую сообщалась с открытым балконом – таким широким, что там без труда удалось разместить небольшую посадочную площадку для легких пассажирских судов.

Пола сообщила, что в последние годы существования Старой Республики эти покои принадлежали леди Наббери, кровной матери сенатора Органы (она называла Лею именно так, не уставая подчеркивать, что в ее глазах та в первую очередь «сенатор», а уж затем «генерал»).

Когда их оставили вдвоем, Калуан Иматт, глядя, как его молодой приятель с восторгом раскачивается туда-сюда на мягкой перине, внезапно рассмеялся – отчаянно, самозабвенно, до слез в глазах. Он упал в кресло и схватился за живот.

Финн воззрился на него с явной обидой.

С первого взгляда и впрямь могло показаться, словно майор всего-навсего насмехается над тем легким чувством восторга и восхищения, которое юноша испытывал вблизи леди Антиллес – однако это вовсе не так. На самом деле Калуан искренне радовался тому, как одна проблема вдруг запросто решила другую.

Он понимал, что Финн с его простодушием и молодецкой сорвиголовостью станет скорее обузой в деле, требующем таких аккуратности и тщательности, которые Иматту еще только предстояло пробудить в себе самом. С другой стороны, теперь на его плечах лежала еще и обязанность отделаться от юной избалованной дуры, которая своим активным вмешательством, своей истовой готовностью помочь, скорее навредит делу. К тому же, в ее присутствии, за этой пустой светской болтовней Иматт каждую секунду опасался сболтнуть что-нибудь не то. Уже несколько раз Пола интересовалась, как здоровье генерала Органы и как Лея переживает случившееся, имея тайной целью прояснить хотя бы отчасти, отчего ее родственница все еще не покинула Эспирион.

Если эти двое, как водится, займут один другого, он, Калуан, только выиграет. Никто не станет ему мешать и путаться под ногами. Никто не будет раздражать, или вводить в смущение лишними вопросами.

Существовала, правда, вероятность, что уж если он, повидавший виды старый вояка, несколько раз ощущал себя близким к тому, чтобы проговориться о чем-либо важном, то уж молодой дурачок с кипящими гормонами и подавно может распустить язык – и этой вероятности никак нельзя было не учесть. Однако Калуан, довольный удачным стечением обстоятельств, быстро успокоился на том, что с его стороны будет достаточно как можно чаще напоминать о себе Финну, тем самым поддерживая у парня необходимую бдительность.

Наутро, проведя завтрак в компании молодых людей и вновь выслушав заверения Полы в том, что люди сенатора Органы всегда могут рассчитывать на ее поддержку, Иматт вдруг поднялся из-за стола, сообщив, что его нынче утром ожидает адмирал Статура, стало быть, у него нет более ни одной свободной минуты. Однако, сообщил майор, Финн с радостью останется и ответит на любые вопросы леди. Затем он учтиво раскланялся и с едва скрываемой поспешностью вышел за дверь следом за охранником, которому Пола – признаться, правда, в некоторой растерянности – поручила проводить гостя.

Молодой человек, впрочем, остался – и это по понятным причинам льстило самолюбию девушки и до определенной степени подпитывало ее амбиции. Она все еще считала, что главой миссии является именно Финн.

***

Весь оставшийся день протек для Финна в компании леди Антиллес, которая отчаянно не желала оставлять его своим вниманием, и внимания которой он, признаться, хотел с такой же силой. Он слушал ее болтовню и молча кивал, не вникая и даже не предпринимая попыток вникнуть в то, что она говорит, а думая только о том, что прежде ему никогда не встречалось таких прекрасных, утонченных и таких умных девушек.

Пожалуй, он еще не влюбился, во всяком случае, влюбился отнюдь не по уши – слишком еще кратковременным было их знакомство. Однако Финн определенно ощущал в себе готовность влюбиться, и шел к этому, не замечая абсурдных доводов разума: «какой же будет парой для леди неотесанный штурмовик-перебежчик?» Можно ли вспомнить хоть один случай, когда здравомыслие всерьез встало поперек стремительно растущему юному чувству?

Нельзя сказать, что в то время, которое он провел с Полой, Финн не вспоминал о Рей. Напротив, он думал о ней даже, быть может, больше, чем прежде. Его ветреная влюбленность и чрезвычайная очарованность необыкновенной девушкой с Джакку никуда не исчезли; только вот изменилось его собственное восприятие этих чувств.

Как это ни парадоксально, его отношение к Рей все больше казалось Финну слишком светлым, чтобы вылиться во что-то большее. Исполненное целомудренной дружеской заботы, оно было напрочь лишено элемента флирта, элемента ласковой игры, в которой один из возлюбленных стремится обыграть и покорить другого. А ведь это важный элемент, без которого не могут состояться здоровые, взрослые отношения.

Поневоле он сравнивал Рей с Полой. Юную оборванку с Джакку, которая покорила его открытостью души, добротой и нежностью, с молодой аристократкой. И что удивительно, сейчас, находясь рядом с нею, юноша готов был уверенно отдать пальму первенства Поле с ее обворожительными белыми одеждами, золотыми украшениями и витиеватыми фразами. Хотя Финн прекрасно отдавал себе отчет в том, что образ леди Антиллес не лишен какой-то двойственности, какой-то показательности, свойственной, наверное, каждому политику. Но именно это и привлекало его душу больше всего.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю