Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 71 страниц)

– Замечательно, – без энтузиазма фыркнул детектив, – не думаю, что твоя мать могла…

– Здесь есть лазейки, – остудил пыл Дэя Найт, поспешно двигаясь параллельно забору.

– Оу, да ладно тебе, это место – погибель! Ходят слухи, что даже недолгое пребывание за этими воротами может привести к скоропостижной смерти! – Воскликнул детектив, выразительно хватаясь за и без того всклокоченные волосы.

– Бред, – лаконично ответил Найт, постукивая по мало чем отличающимся друг от друга табличкам и внимательно прислушиваясь. – Ага! Это здесь! – С этими словами парень потянул одну из досок на себя. Несмотря на многочисленные шляпки гвоздей, которыми табличка была усыпана сверху донизу, кусок железа легко отошел от забора, открывая небольшой проход.

– Что-то я сомневаюсь, что твоя мать – в ее-то состоянии – нашла бы эту табличку и проникла бы внутрь запретной зоны! – продолжал бубнить себе под нос Дэй.

– Тебя идти никто не заставляет... – Раздраженно фыркнул Найт, пролезая в проход.

– Ну, уж нет! Я тебя не брошу!

– Еще пара дурацких фраз с твоей стороны – и я сам от тебя убегу...

– Не убежишь, – хмыкнул Дэй, разминая спину, – от меня еще никто не убегал, – многозначительно заявил он.

– Значит, я буду первым, – уже менее уверенно продолжал Найт.

– Ну-ну, – ехидно улыбнулся Дэй, – хочешь попробовать?

– А я смотрю, ты спишь и видишь, как бы найти повод, чтобы побегать за мной, – в тон детективу ответил Найт, – так ты идешь или нет?

Дэй, оглядев небольшой лаз, обреченно вздохнул.

– А я точно здесь пролезу?

– Я же пролез.

– Ну… Это ты!

– У нас комплекция примерно одинаковая, – настаивал Найт.

– Да, но…!

– Но?

– Я не такой гибкий!

– Оу, я бы так не сказал, – на губах Найта заиграла похотливая ухмылочка, – по мне так ты очень гибкий. Хорошо выгибаешься, – ядовито продолжал парень, тогда как Бренди медленно багровел то ли от злости, то ли от смущения.

– Сейчас я тебе покажу, какой я гибкий! Такую демонстрацию устрою – в старости вспоминать будешь! – Пообещал Дэй, втискиваясь в проем.

– В нетерпении, – хмыкнул Найт, не сводя с детектива внимательного взгляда. Парень неуклюже преодолел проделанную в заборе дыру, умудрившись зацепиться за ее неровные края и штанами, и рубашкой, и даже волосами, клок которых так и остался висеть на одной из зазубрин отверстия.

– Чтоб тебя..! – Процедил сквозь зубы Дэй, выбираясь из прохода, но тут же спотыкаясь о камень и продолжая путь уже в горизонтальном положении.

– А я все думал, когда же ты падешь к моим ногам, – ухмыльнулся Найт, из последних сил сдерживая крики отчаянья, что так и рвались из его груди наружу. Его напускное спокойствие и чрезмерная концентрация язвительных подколок в адрес Дэя были лишь способом Макка хоть как-то отвлечь себя от пугающих мыслей, что так или иначе прорывались между ехидными фразами и рисовали у него в голове столь жуткие картины, после которых хотелось лишь одного: наложить на себя руки. И сколько бы Найт ни убеждал себя, что все будет хорошо, что его мать найдется, живая и невредимая, а уже через месяц ее выпишут, и он сможет видеть ее каждый день, что-то глубоко внутри уже тихо смирилось с ее смертью. И это Найта пугало как ничто другое. Смирение.

Бренди же был не настолько глуп и наивен, чтобы так просто верить в пропитанные напускной радостью и счастьем натянутые смешки и подколы брюнета. Дэй чувствовал фальшь в каждом слове, в каждом движении Найта и терпеливо подыгрывал ему, потому что сделать что-то большее Бренди попросту не мог. Найт бы не принял открытую жалость, а жалеть скрыто Дэй не умел. Поэтому детектив так и нарывался на новую шуточку, ведя себя еще более глупо, чем обычно, и тем самым давая больше поводов для язвительных замечаний. Никакого другого способа для поддержки Найта Дэй, увы, придумать не смог. Когда дело касалось плохих новостей и определенной тактичности или даже сердечности, с которыми эти новости стоило рассказывать людям, Бренди всегда отходил на второй план, бразды правления оставляя Эгону. Йот, несмотря на покрытую татуировкой лысину, всегда сразу располагал к себе людей. Наверное, секрет парня заключался в его взгляде и улыбке, таких еще детских и чистых. У Дэя давно уже не было ни светлой улыбки, ни, тем более, наивного взгляда. Поэтому приходилось делать ставки на природную неуклюжесть.

– Очень смешно, – беззлобно фыркнул детектив, поднимаясь с земли и издавая легкий возглас от развернувшейся перед ним картины.

– Впервые вижу это вживую, – тихо выдохнул он, наблюдая, как на его глазах целый квартал буквально полыхает в фиолетовом огне. Дома, лавочки, деревья и рекламные вывески были частично охвачены необыкновенного цвета пламенем: настолько прекрасным, насколько и опасным.

Пламя это было открыто людьми при весьма печальных обстоятельствах. Забытые технологии всегда считались для всего человечества загадкой номер один. А, как известно, чем таинственней предмет, тем больше желающих залезть вглубь него и узнать его тайну. Вот и залезли, вот и узнали. Разобрав странный шарик – одно из первых найденных приспособлений такого рода – ученые обнаружили внутри него фиолетовое пламя. После долгих экспериментов они пришли к выводу, что пламя это не обжигает, так как железо под ним не плавилось, бумага не горела, ткань не возгоралась. Единственный минус заключался в том, что такой огонь, попав на какой-то предмет, оставался на нем полыхать. А потушить его могли лишь растворы из алюминия. И только при условии, что пламя было небольшое.

Итак, после экспериментов над предметами, ученые, безусловно, на этом не остановились и решили посмотреть, как странный огонь повлияет на живой организм. Результат превзошёл все ожидания. Лабораторная крыса, на которую поместили фиолетовое пламя, взбесилась. Несчастный зверек несколько минут метался по стеклянному кубу, внутри которого проводился эксперимент, ударяясь о его стенки, пока не испустил дух. Тщательно записав все наблюдения, ученые засунули в куб вторую крысу, и с ней произошло то же самое. А вот третьей жертве повезло больше. Не в плане ее кончины, а в том, что третьей мечущейся и с неимоверной силой бьющейся крысы толстые стенки куба не выдержали и разбились. Зверь вырвался на свободу и накинулся на ученых. Сама по себе крыса была не опасна, но не фиолетовое пламя, которое тут же перекинулось на людей. Увидев, как несколько ученых в буквальном смысле полыхают изнутри, люди запаниковали. Как следствие, погиб весь научный состав. После этого официальные проекты по дальнейшему исследованию таинственного фиолетового пламени были приостановлены.

Но людская природа непобедима. Конечно же, вскоре это пламя появилось на черном рынке. Причем отнюдь не в качестве оружия. В Майбурге и без всякого пламени производилось такое огромное разнообразие огнестрельного и лазерного оружия, что любой самый крупный продуктовый супермаркет умер бы от зависти. Пламя же научились помещать в специальные кристаллы, которые быстро вошли в моду. Драгоценности, несмотря на таящуюся в них опасность, а, может быть, именно благодаря ей, стали очень популярны. Фиолетовое пламя не могло оставить равнодушной ни богатую даму в возрасте, ни молоденькую модель, желающую похвастаться побрякушкой перед своими подружками. Со временем все позабыли о том, как опасен фиолетовый огонь, и вскоре пожалели об этом.

– Блин, прошло уже столько времени, а он все горит и горит! – пробормотал Дэй, опасливо озираясь. Одно неверное движение – и жизнь его могла подойти к концу раньше, чем он даже успел бы осознать, что коснулся пламени.

– Говорят, что он вечен, – тихо ответил Найт, приближаясь к полыхающей мусорке и протягивая руку к языкам огня. – От него веет то холодом, то жаром. Странно, правда?

– Убери руку и не подходи к огню так близко! – Тут же запаниковал Дэй, мгновенно хватая Найта в охапку и отволакивая его подальше от полыхающего объекта.

– Эй! Ты сдурел? – Возмутился было Найт.

– Это ты сдурел! Даже в шутку так не делай! – Нахмурился рыжий, отпуская парня и смотря на него с укором.

– Ты сейчас похож на мою бабушку, которой у меня никогда не было, – ухмыльнулся Макк.

– Да хоть внучку! – пожал плечами Дэй, – просто не подходи к пламени так близко!

– Очень сложное пожелание, если учесть, что нам надо пройти вглубь квартала.

– Да ты издеваешься! Ты, действительно, веришь в то, что твоя мать могла попасть туда?! Она что, сверхсумасшедшая?!

– Она безумна, но не немощна... – Недовольно буркнул Найт. – В любом случае, надо проверить. И тебя я за собой не тащил. Еще раз повторяю: не хочешь – не иди.

– Ага, а ты сначала вновь руку под пламя подставишь, потом ногу, а там и до яиц недалеко!

– А я смотрю, мои яйца тебя что-то сильно волнуют.

– Конечно, волнуют, без них ты станешь совсем невыносим!

– Что, правда? А я-то думал, что во вредности своей стал непревзойденным, и дальше развиваться мне некуда.

– Так вот, тебе показалось! – Разговор уже переходил на повышенные тона, когда неподалеку послышался скрежет. Оба парня тут же замолчали и посмотрели туда, откуда донесся звук. Дэй жестом показал Найту молчать. Брюнет в ответ продемонстрировал парню средний палец и ринулся на звук.

– Ох, черт, это же…! – Договорить Найт не успел.

Найт не сразу пришел в себя. В первые секунды после пробуждения единственное, что он смог сделать, – это открыть глаза. Но рассмотреть что-либо ему так и не удалось, то ли из-за слабого освещения, то ли из-за того, что в глазах его двоилось, а к горлу подкатывал отвратительный рвотный комок.

«Мой господин, они Вас ждут!

Шоу начинает верный Шут…»

«Что еще за… хрень…» – обессиленно подумал Найт. Да, даже думать отчего-то было очень трудно. Голова разрывалась от тупой, тяжелой боли.

«О, мой король, один лишь миг –

Раздастся тихий стон и крик…»

– Дэй, скажи на милость, с какого хрена… – Пробормотал себе под нос Найт, поднимаясь на ноги. Но, разогнувшись, парень осекся, поняв, что окружает его отнюдь не полыхающий фиолетовым пламенем квартал. Если говорить начистоту, брюнет был не в состоянии даже примерно предположить, где же он находится. Пустая улица, освещенная лишь парой сиротливых фонарей. Силуэты высоток вдалеке. Легкий запах гари. И странная, незнакомая тяжесть, витающая в воздухе.

«Прольется кровь,

Проникнет смерть,

Все лишь для Вас,

А не для них!» – звучал голос впереди. Найт, справившись с головокружением, инстинктивно поплелся на звук, надеясь на то, что обладатель голоса поможет ему понять, что здесь вообще происходит. Он и помог. Одного лишь взгляда на певца Макку хватило для того, чтобы оценить всю глубину задницы, в которой он оказался. Посреди мрачного парка, взобравшись на фонтан и мастерски играя на электрогитаре, пел Шут.

«И пусть падут они к ногам

Того, кто выше их, без сил,

Не смея взгляда приподнять!

Не смея слова прошептать!»

Вспыхнули разноцветные фонари, что висели параллельно аллее. Шут был не один. Чуть поодаль с нечеловеческой скоростью ударяла по барабанам девочка с ярко-красными волосами. Еще один гитарист – мрачный тип без глаз – стоял на самой вершине фонтана. В странной, необычной мелодии, что играли эти трое, то и дело прослеживался саксофон, который словно подпевал Шуту, вплетаясь в создаваемую музыку, дополняя ее и как будто делая целостной, являясь тем дополнительным акцентом, с которым песня становилась законченной. Саксофонист прятался в тени, но играл ярко и очень старательно.

«О, мой король, они рабы,

Они ничтожны и глупы!

Да, мой король, они грязны,

Прогнили кости их…»

У Найта появилось вполне объяснимое желание развернуться и побежать подальше от этого кружка самодеятельности. Вот только он не смог пошевелить и пальцем. В то время, пока парень вслушивался в странную песню, он не заметил, как полупрозрачные сущности, которыми кишела аллея, аккуратно облепили его со всех сторон, лишив способности двигаться.

«Они давно мертвы…

Бесцельный взгляд,

Бесплотные труды!

В них нет ни толики гордыни и любви!

А от того, они беспомощны, слабы

И омерзительно смешны…»

– Шут послушал песни, которые нравятся королю, и написал свою в излюбленном стиле Вашего Величества, – закончив петь, улыбнулась фигура, спрыгивая с фонтана, отбрасывая гитару и приближаясь к Найту.

– Где я?

– В вашем королевстве, мой господин! – Развел Шут руками.

– Предпочитаю свою квартиру, – нахмурился брюнет, чувствуя, как его ноги и руки начинает медленно сдавливать.

– Ах, скромность Вас не красит, – улыбнулась фигура. – Не стоит бояться ответственности! Ведь ваши подданные так долго ожидали вас! – Взмахнул Шут руками, и полупрозрачные сущности подняли Найта над землей, протащили его по аллее и буквально вдавили в заранее приготовленный трон, усыпанный длинными и острыми, как бритва, шипами. Они проткнули грудную клетку Найта насквозь, заставив парня поперхнуться воздухом и застонать от нестерпимой боли во всем теле.

– Нравится ли Вашему Величеству его трон? – Радостно улыбаясь, поинтересовался Шут.

– Более… чем… – Выдохнул Найт, с ужасом осознавая, что не чувствует своих ног и рук, что по телу его вместе с кошмарной болью растекается пугающий холод смерти. Очень хотелось кричать от боли, реветь от обиды, просить о пощаде! А почему бы и нет? Может быть, Найта еще можно будет спасти? Может, Шут сжалится над ним?

«Кого ты обманываешь…» – пронеслась в голове Макка отрезвляющая мысль. – «С чего ты решил, что в этот раз все будет иначе?»

Именно. Найт уже сидел в кресле и испытывал такую же боль. Только она была не физической, а душевной. И оттого еще более невыносимой.

– Найт… Не отводи взгляд, смотри на ужасы, происходящие вокруг тебя, широко открытыми глазами, – шептала рыжая девушка в нижнем белье, стоя около кресла, с которого мальчик наблюдал очередную оргию с участием своей матери. – Смотри внимательно, ведь из-за всей этой грязи ты можешь не заметить своего счастья. А оно обязательно будет, вот увидишь. Только смотри! Не отводи взгляда. Больно? Терпи! И главное, Найт, никогда, слышишь, никогда и ни за что не забывай о своей гордости. Тебя могут унижать и избивать, насиловать и терзать, но ты должен оставаться чистым. Не так важна целостность тела, как души. Будь сильным, Найт. И преисполненным гордыни. Смотри на все свои проблемы свысока и тогда ты обязательно победишь.

«Обязательно, говоришь…»

– Вы даже не представляете себе, как прекрасны… – Тем временем завороженно смотря на побледневшее лицо Найта, прошептал Шут в самые его губы. Слуга хотел было поцеловать короля, когда Макк вздрогнул и внезапно рассмеялся.

– Вы что-то хотите сказать? – Слегка удивился Шут подобной реакции. Впервые его жертва смеялась.

– Не… – Справившись с эмоциями, выдохнул Найт и сглотнул, – не смей… Касаться меня! Грязная! Тварь! – Прошипел Макк с улыбкой превосходства на губах.

– Я не расслышал, будьте добры повтор…

– НЕ СМЕЙ МЕНЯ КАСАТЬСЯ, НИЧТОЖНЫЙ ШУТ! НА КОЛЕНИ! – Проревел Найт, тратя остатки сил. Он и сам не до конца понимал, почему сказал именно это. Молить о пощаде смысла не было. Требовать отпустить – тем более. Но что-то же Шут всем этим добивался, верно? Он постоянно твердил о своем господине! Так почему бы не дать ему то, чего он так желал? И стать его королем? Пусть и всего на пару минут перед собственной смертью?!

Реакция Шута Макка удивила. Он вздрогнул. Отпрянул от Найта, как от прокаженного, а затем внезапно упал на одно колено и склонил перед ним голову.

– Шут просит прощения за свою фривольность, мой король! – Торопливо зашептал он, явно нервничая. – Не могу поверить… Не могу поверить, что наконец-то выбрался из четвертого тоннеля! – Выдохнул Шут, начиная нервно хихикать.

– Четвертый… тоннель…? – Прохрипел Найт, чувствуя, как сознание его утекает. Ему было плохо и больно. И парню очень хотелось оповестить Шута о том, что ему откровенно посрать и на четвертый тоннель и на три, что были до него, потому что он Умирает! Но Король вести себя так не мог. Он был преисполнен гордыни и высокомерия, а ничтожная тварь под ногами не заслуживала увидеть его истинные эмоции.

«Терпи… – Шептало подсознание. – Бывало и хуже. Выдержали тогда, так неужели не сможем выдержать теперь?»

– Все дело в одном эксперименте над крысами! – С охотой взялся объяснять Шут. – Если построить лабиринт с четырьмя тоннелями и подложить сыр в четвертый, крыса через какое-то время найдет его. Если же сыр класть в четвертый тоннель несколько раз подряд, она к этому привыкнет, поэтому, когда сыр окажется в другом тоннеле, все равно побежит в четвертый тоннель, поймет, что сыра там нет, вернётся, но затем тут же побежит обратно. Так знаете, мой король, в чем состоит кошмарная разница между людьми и крысами?

– Жду не дождусь… услышать… ответ... – Прошептал Найт, из последних сил держа себя в руках.

– В том, что крыса через какое-то время поймет, что бегать в четвертый тоннель бессмысленно и начнет искать сыр в других тоннелях. А люди бегают по своим собственным четвёртым тоннелям до бесконечности! Вот и Шут очень боялся столкнуться с этим, ведь раз за разом он давал статус короля новому человеку, а они его так и не оправдывали! Они боялись Шута вместо того, чтобы управлять им! Они молили Шута вместо того, чтобы приказывать ему! И это было мерзко! А Шут так старался воззвать к их королевской гордыне! Тогда, забыв о боли, в них бы проснулся истинный монарх, который бы поставил Шута на колени! Так, как это произошло с Вами, мой король… – Протянул Шут руку к Найту, но, столкнувшись с его мутным злым взглядом, отдернул её, заскулил и прогнул спину.

– Шут просит прощения за столь вольное поведение!

– Так и быть… Накажешь себя сам… – Приказал Найт.

– Как скажете, мой король!

Эти слова, будто спусковой крючок, вызвали резонанс во всем, что окружало Найта. Земля и его трон задрожали, небо будто бы раскололось на части, а затем…

– Эй! Ты слушаешь меня? Э-э-эй! – Найт вздрогнул и осознал, что сидит на земле, а перед его глазами маячат чьи-то пальцы.

– Бренди?

– Макк? У нас игра во «Вспомни фамилию находящегося перед тобой человека» ?

– Придурок...

– А вот здесь ты слегка ошибся, – хмыкнул рыжий, – кажется, ты пришел в себя.

– Что произошло?

– Это ты меня спрашиваешь? Ты внезапно остановился и свалился бы на землю, если бы я тебя не поймал!

– И сколько я был в отключке?

– Хм… не знаю… минут пять, – рассеяно пожал плечами Дэй. – Так что случилось?

– Ничего… устал, наверное, – тихо пробормотал Найт, осматривая свои руки и тело. Ни следа от полученных ран.

– Устал? Последствия от игры? – Тем временем не отставал от Найта Дэй, не скрывая своего беспокойства.

– Может быть… – Фыркнул брюнет, не желая обсуждать произошедшее с кем-либо. – И хватит на меня так смотреть. Мне не нужна твоя жалость. – Зло фыркнул Макк, в действительности чувствуя смущение от того, каким Дэй был с ним внимательным. – Я не ребенок, бегать за мной не обязательно.

– Да я и не бегаю, – невозмутимо ответил рыжий, – просто спросил… Но раз ты в порядке, то думаю, мы можем продолжить поиски.

– Да, можем… О господи, что это?! – внезапно выдохнул Найт, отлетая от Дэя метров на пять и прячась за камень.

– Что? – Удивился Дэй.

– На… на… на плече!

– М?

– На твоем йоптвоюблятьмать долбаном плече!

– А, ты об этом! – улыбнулся Дэй, беря в руки большого паука размером с его ладонь и начиная с ним сюсюкаться, – я его нашел здесь неподалеку. Ты как раз шел в его сторону, когда внезапно отрубился. Я даже сначала подумал, что ты боишься пауков, и поэтому упал в обморок. Но так как причина была совсем не в нем… Разве он не клевый? – улыбнулся Бренди, протягивая руку с пауком в сторону Найта.

– Даже близко ко мне с этой хреновиной не подходи! – взвыл брюнет.

– Хреновина? Да как ты можешь?! Не слушай его, Спайки, он со всеми такой злой! – забормотал Дэй, поглаживая паука по волосатому тельцу. Членистоногое не противилось, пауку, кажется, даже нравилось такое внимание к своей персоне. Ну, или он планировал вцепиться Дэю в глотку, как только тот потеряет бдительность. Найт был уверен во втором.

– Только не говори, что ты возьмешь его с собой.

– Возьму!

– И не думай! Сейчас же выкинь это дерьмо.

– Это живое существо, как ты можешь!

– Это как Ты можешь поглаживать этот отвратительный волосатый комок?

– Ты сначала в трусы себе загляни, а затем уже говори об отвратительных волосатых комках!

– Я с места не сдвинусь, пока ты не избавишься от этой хреновины.

– Кто бы мог подумать, что наш бесстрастный Найт так боится паучков! – ехидно улыбнулся Дэй.

– Ага, паучок! Да это паучище! Выброси! Немедленно! Сейчас же! Сию минуту!

– Да-да, мамочка, конечно… – фыркнул Дэй и опустил членистоногое на один из камней. – Прощай, Спайки! Я никогда не забуду те мимолетные минуты счастья, что мы успели друг другу подарить! – вздохнул детектив.

– Меня сейчас стошнит, – огрызнулся в ответ Найт, за километр обходя то место, куда был опущен паук. – Пошевеливайся! У нас на счету каждая секунда.

– Да-да… каждая, – тяжело вздохнул детектив и последовал за брюнетом.

– Вот, казалось бы, один человек, а что натворил, – долго молчать Дэй не смог. – Весь квартал полыхает уже который год, а все из-за какого-то психопата, которому ни с того ни с сего приспичило все здесь сжечь!

– Это было не без причины, – тихо пробормотал Найт.

– Тебе-то откуда знать?

– Потому что «каким-то психопатом» была моя мать.

====== Глава 26. Портной и «Мяуэ-уэ-уэ-уэ-уэу!!» ======

Колючий взгляд холодных глаз,

То осужденье и презренье.

Тогда мы виделись в последний раз

В прозрачном сне беспечного виденья.

Я не просил прощенья, не кричал,

Не прятал взгляда, гордо улыбаясь.

На все вопросы я спокойно отвечал,

А ты молчала, слушала, смеялась.

То была истина, то были свежие слова

Болезненной, правдивой аксиомы.

Ты мне не верила, ты плакала, ждала,

Когда солгу я, не стерпев надлома.

Ждала ты страха, промелькнувшего в моих глазах,

Ждала отчаянья и слез, или смиренья.

Но ничего, когда-нибудь я появлюсь во снах

Твоих, чтобы потребовать отмщенья.

Прошлое…

– Скажи, это правда? – её голос дрожал, плечи поникли под тяжестью вины, а пальцы, плотно сжатые в замок, побелели от напряжения. Собеседница ждала его ответа. Но юноша, сидящий напротив неё, молчал.

– Правда или нет? – повторила она еле слышно, хотя уже и так знала ответ. Но в душе, в самой её глубине, ещё таилась малюсенькая надежда на то, что никакой ошибки женщина не совершила, а сделала всё правильно. И она почти молилась о том, чтобы молодой парень с когда-то потрясающей улыбкой и веселым взглядом опроверг страшные домыслы, не дающие женщине покоя уже которую ночь.

«Нет, – как всегда очаровательно улыбаясь, пробормотал бы он, – сказанное ею – очередная ложь, направленная на то, чтобы снова позлить тебя. И ничего больше. А я виноват, и расплачиваюсь за это!» – вот слова, которые бы её успокоили. Женщина бы вскочила со стула, кинула в адрес парня какую-нибудь презрительную фразу, после чего вышла из комнаты, чтобы уже никогда не вернуться.

Но узник не собирался делать одолжение той, что разрушила его жизнь, и врать лишь для того, чтобы её совесть осталась чиста. После недолгого молчания он всё-таки поднял пустые, потемневшие от подавляемой злобы глаза на свою нежданную гостью.

– Ты пришла сюда не за правдой. Проваливай, – сухо выдавил он, еле ворочая пересохшими губами. Говорил узник с придыханием, останавливаясь после каждого брошенного слова, как будто обыкновенный разговор давался ему с большим трудом. Горло парня ужасно саднило, всю глотку покрывали царапины и гнойные язвочки. У уголков губ блестели свежие болячки, из-за чего ему не то, что говорить, – и улыбаться было очень больно. Но, увидев панику во взгляде гостьи, парень не удержался и всё-таки ухмыльнулся.

– Что ты имеешь в виду?! – в голосе её проскользнула нотка истерики, заключённый же, морщась от боли, улыбнулся шире.

– То и имею, – продолжал он аккуратно выговаривать слова, теперь не сводя с женщины тяжелого пристального взгляда. С того времени, как он видел её в последний раз, она ни капельки не изменилась: те же уложенные волосы, тот же строгий костюм, облегающий идеальное тело, тот же макияж, броский, но не вульгарный. Только выражение её лица ещё никогда не становилось столь жалким и несчастным.

– Стэм! Ради ТехноБогов, скажи мне правду! – воскликнула она срывающимся голосом, но тут же взяла себя в руки, из последних сил сдерживаясь, дабы не зарыдать.

– Правду… – спокойно выговорил узник, опираясь локтями о стол, что разделял парня и его гостью. На руках брякнули магнитные наручники. – Правда проста и видна невооруженным глазом, – снисходительно вздохнул он. – Тебе нужна правда? Вся правда? – на всякий случай переспросил Стэм, выглядя удивительно спокойным, почти умиротворённым. В отличие от своей собеседницы, он изменился, и очень. На молодом лице появились преждевременные морщинки, кожа посерела, глаза поблекли, а губы пребывали в таком кошмарном состоянии, что смотреть на них женщине было страшно, и каждый раз, натыкаясь на них взглядом, она поспешно отводила глаза. А виновником подобного состояния столь милого юноши являлся не кто иной, как она сама.

– Стэм, прекрати меня мучить! – прошипела женщина, стараясь выглядеть непроницаемой и надменной, той, кому следовало не перечить, а безоговорочно подчиняться. Она не знала, что узник больше не признавал авторитетов; более того, желающих ими быть он презирал, а на их уловки, конечно же, не вёлся.

– Мучить? – искренне удивился парень, щурясь и будто всматриваясь в сидящую напротив собеседницу. – Мучить?! – переспросил он и, внезапно вскочив со своего места, вмиг перегнулся через стол, схватил женщину за ворот блузы и, несмотря на её жалкие попытки сопротивления, притянул к себе настолько близко, что гостья почувствовала несвежее дыхание на своих губах. – Как Ты смеешь говорить мне о муках?! Что ты вообще о них знаешь?! Глупая курица! – успел выкрикнуть он ей в лицо, прежде чем подоспела охрана. Двое мужчин схватили Стэма за руки и силой заставили сесть на место.

– Нам увести его? – поинтересовался один из охранников.

– Нет, будьте добры, покиньте помещение.

– Но…

– Покиньте, – потребовала женщина, стараясь унять дрожь во всем теле. Охранники переглянулись. Оставлять её наедине с этим психом казалось им не самой лучшей идеей, но перечить старшему по званию они не рискнули. Лишь двери за охранниками закрылись, как женщина не выдержала и всё-таки разревелась. Сначала она усиленно подавляла всхлипы, но вскоре уже не стеснялась откровенно выть на всю комнату. Узник молчал. Он сидел на стуле, чуть сгорбившись и наблюдая за гостьей сквозь длинную чёлку, не мигая и не выказывая ни единой эмоции.

Он наслаждался. Её всхлипами и душевными метаниями, её болью, сожалениями, слезами совести и раскаянья.

Он не понимал. Как раньше мог любить эту обезображенную собственными грехами женщину.

Он не верил. В то, что когда-то не знал об этой её личине.

Он улыбался. Потому что это единственное, что ему хотелось делать в данной ситуации.

– Прошу тебя… – пролепетала гостья, утирая влажные глаза тыльной стороной ладони и походя в этот момент на слабую маленькую девочку, стоящую перед педофилом и молящую о том, чтобы её отпустили. Но, как известно, ещё ни один педофил не повелся на детские слёзы. Стэм, тем более.

– Правда… – произнес он одними губами, – правда-правда-правда… – протянул парень, разваливаясь на стуле, как в кресле. – Правда? – ухмыльнулся он, издеваясь, – правда… Вся правда заключается в том, что я влюбился в своего босса, – заговорил он, растягивая слова, – в том, что я даже сделал ей предложение. Представляете себе! Какой же я дурак! Наивный дурак! Действительно верил, что она меня любит!

– Любит… – выдохнула было гостья, но узник встрепенулся и жестом попросил её помолчать.

– Я хотел провести с ней остаток своей жизни. Жизни, которой она же меня и лишила! Без суда и следствия… Хотя... что это я! – парень наигранно всплеснул руками. – Простите ли Вы мне мою дырявую память? Суд был! Только какой-то странный. Ведь мне не предоставили не только адвоката, но даже слова. Меня лишили права защищать самого себя, и это в наше-то время, в наш цивилизованный век! Безумие… – выдохнул узник, – а я стоял в наручниках перед всеми этими людьми, терпел осуждающие взгляды, которых не заслужил, и чувствовал себя быком на скотобойне. Хотя в средние века, когда судили животных, представьте себе, даже им предоставлялись адвокаты. Но не в этом суть нашего разговора! – выпалил парень всё это на одном дыхании, а затем замолк. Следующие десять минут он с интересом разглядывал свои ногти, тогда как собеседница терпеливо ждала продолжения.

– Возможно, если бы эта женщина всё-таки провела расследование, сейчас бы она передо мной не сидела и не просила рассказать ей правду, до которой ей следовало докапываться самостоятельно, – ехидно заметил Стэм, – но, так и быть, я сделаю Вам, моя гостья, одолжение и расскажу свою историю до конца, – согласился парень. – Итак, меня обвинили в изнасиловании несовершеннолетней и посадили в тюрьму строгого режима. Скажите, а Вы знаете, что в подобных заведениях делают с насильниками? Кем их считают и как к ним относятся? Рассказать? – женщина громко всхлипнула, но Стэм продолжал как ни в чём не бывало, – моя половая жизнь приобрела потрясающую гамму разнообразных красок. Сколько желающих, сколько Жаждущих – никогда я ещё не был столь популярен. Я был силён. Но они сильнее. Я сопротивлялся. Но их это не останавливало. Я дрался, калечил, сидел в карцере, а затем снова дрался и снова калечил и снова – карцер. Мне даже казалось, что таким образом я смогу их перехитрить! Но перехитрили меня. Они заплатили охраннику и пришли ко мне ночью. Представляете себе? Они сказали, что я настолько красив, что у них стоит сутками. И мне предоставили возможность сполна ощутить это. Унижение? Боль? Страх? Я тогда ничего не чувствовал. Удивительно, правда? – хмыкнул блондин, начиная накручивать прядку волос на палец. – От кого-то я отбивался, кому-то продавался за сигареты, других оставалось терпеть. С некоторыми мне даже понравилось, – криво ухмыльнулся он, – и чему меня здесь только не научили. Вот она – настоящая школа выживания, в которой приходится Заставлять себя получать удовольствие от того, что какой-то урод впихивает в тебя свой член. Потому что иначе психика не выдержит, и ты попросту сбрендишь! – воскликнул парень, без стеснения смотря на женщину. Его собеседница дрожала.

– Хотите знать, сколько партнёров у меня было за те три месяца, что я здесь уже нахожусь? – наклонившись к ней ближе, прошептал блондин, – Да-да. Я их считаю, и запоминаю каждого в лицо. Ведь и моё время еще придёт, – подмигнул он женщине. – Пятьдесят восемь, – выговорив это, парень нервно хихикнул, а затем продолжил таким же спокойным, даже бодрым, голосом, – Но всё это не имеет значения, Вы не беспокойтесь. Ни мой порванный рот, в который впихивают по два члена одновременно, ни моя задница, которой так здорово досталось, что даже сидеть мне приходиться на геморройной подушке, – с этими словами Стэм поднялся со стула, стащил с сидения названный предмет и продемонстрировал её гостье. – Клёвая, правда? – хмыкнул он, без стеснения возвращая подушку на место и поудобнее усаживаясь на нее. – Вы только не подумайте, что я жалуюсь! О, нет, упаси ТехноБоги! Всё это лишь для демонстрации уровня моей ненависти к Вам и Вашей дочери. Вы ведь наверняка уже задались вопросом, откуда во мне такая внезапная жажда жить? – улыбнулся парень мягко. Ранки в уголках его рта, не выдержав такого количества улыбок за последние двадцать минут, раскрылись и закровоточили.