Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 71 страниц)

– Что за читерские приемы? – удивилась брюнетка, подходя к стене и прикасаясь к месту, которое только что претерпело столь стремительные метаморфозы.

– Мне сообщили об этом приеме разработчики Телешоу, когда впервые внедрили в игру. Все локации усеяны такими вот точками перелома, удар по которым определяет состояние игры. Меня научили чувствовать эти точки, так что твое бесцельное настукивание не принесет результата, – вздохнул Дэй, наблюдая за тем, как Найт неистово стучит по стене.

– Но я бью туда же, куда ударил секунду назад ты сам.

– Точки в постоянном движении, так что это уже бессмысленно. И сейчас совсем не важно! Надо уходить отсюда. За нами, между прочим, все еще погоня! Соберись. Ты сможешь идти самостоятельно?

– Постараюсь, – неуверенно кивнула Королева.

– Не может быть, чтобы Шут контролировал всю череду локаций! Наверняка он завел нас в одну из так называемых «черных дыр», от которых обычно защищают прописанные блоки Телешоу. Шут умеет их взламывать. Помнишь, как из-за этого в прошлой игре нас чуть не изнасиловало дерево?

Лязг неумолимо приближался.

– Такое трудно забыть. Слушай… Я тут подумал, а что, если и эта железная бандура хочет сделать с нами то же, что и то дерево?

Девушки молча переглянулись и одновременно застонали сквозь зубы.

– Можно, я сделаю вид, что не слышал этого предположения? – почти взмолился Дэй.

– Но что, если все-таки…

– Найт, прошу, помолчи! И шевели уже своими изящными ножками! Надо выбираться отсюда! Не знаю, как! Не знаю, куда! Но надо!!!

С уходом Королевы прежний лоск роскошного тронного зала, изобилующего золотом и драгоценными камнями, мгновенно померк. Блестящие стены посерели и облупились, богатая мебель превратилась в убогую рухлядь, а бриллианты, сапфиры и изумруды вздрогнули и разбежались, оказавшись живыми насекомыми. Свет померк, но это место не поглотила непроницаемая тьма. Потолок треснул, а через мгновение и вовсе обвалился, позволив свету трех радуг проникнуть внутрь и создать вокруг трона, оказавшегося обыкновенной кучей пустых коробок, гнетущий полумрак. И не только трон, большинство предметов в этом месте разделилось на сегменты, продемонстрировав истинную коробочную суть.

Шут не сдвинулся с места, наблюдая за тем, как зал приобретает привычные очертания его обители – города из коробок. Никому не нужных коробок. Выброшенных, растоптанных, спрессованных. Пустых. Таких же, каким был и Шут.

– С-с-стоит ли удерживать их в игре дальш-ш-ше? – тихо прошелестела Ваара, возникшая у ног господина и потершаяся щекой о его колено.

– Стоит, – кивнул Шут, даря любимому питомцу жуткую ухмылку. – Ведь если мы выпустим их слишком рано, моя драгоценная Королева порушит все карты, да.

– Разве она опас-с-сна для нас-с-с? – встрепенулась желтоглазая.

– Для нас – нет. Но она опасна для стечения обстоятельств, которые еще не произошли. Шуту необходима отправная точка, то, с чего начнется кульминация. Шуту нужна Пуля, да.

– Пуля? – удивленно протянула Ваара, но так и не решилась уточнить, что же именно имел в виду ее безумный хозяин. Слишком счастливым он казался, слишком пугала его улыбка. А потому химера предпочла обнять ногу Шута и уткнуться в нее носом, стараясь не думать о демонах, что все это время стояли за спиной ее господина, не замечать зловония, исходящего от их тел, и игнорировать тревогу, что они вызывали у Ваары одним лишь своим присутствием.

– Тээки, – тихо выговорил Шут, сладко потягиваясь. Из вязкой темноты за его спиной выступил один из тех мертвецов, что так пугали Ваару. Темная фигура словно утопала во мраке, оттого бледно-фиолетовая кожа и глаза без зрачков и радужки незнакомца пугали еще больше.

– Тээки, – повторил Шут, с наслаждением ощущая волну ненависти, направленную в его сторону от темной фигуры, – нам необходима пуля. Обеспечь.

И фигура, украдкой кивнув и криво усмехнувшись, исчезла.

– Гера, мой изящный скальпель в человеческом обличии, скорее иди и посмотри, что здесь творится! – выдохнул Нил, в восторге наблюдая за происходящим на экране.

– Я занята, – пробормотала в ответ девушка, ненавидящая разного рода телешоу, а “Научи меня любить”, что в данный момент транслировалось по плексотелевизору, в особенности.

– Но ведь там разворачивается грандиозная трагедия, наверняка связанная с маньяком, в поисках которого мы косвенно участвуем, – заметил мужчина.

– Я занята, – настойчиво повторила девушка.

– Поверь, если ты отвлечешься на пару минут, твой свежеусопший вряд ли расстроится и напишет жалобу.

– Еще слово и жалобу напишу Я. На Вас.

– И на каком основании?

– На основании сексуального домогательства.

– Но я же пальцем к тебе не прикасался!

– Вот только кто это докажет? Знаете ли, свежеусопшие не только не пишут жалобы, но также отличаются импонирующей мне молчаливостью.

– Значит, смотреть Телешоу ты не будешь?

– Нет.

– И не поедешь туда, дабы разузнать поподробнее о происходящем?

– Нет. И вы не пойдете, нам тут трупы всю ночь препарировать, о каком Телешоу может идти речь?!

Ответом Гере стал спешный стук в дверь, после чего в пронизанную холодом и запахом формалина обитель патологоанатомов заглянула Ксин Койнэ.

– Добрый вечер, Хоуни, Дорино!

– Добрый, милочка, – кивнул Нил.

– Добрый вечер, – с несвойственной сдержанностью пробормотала себе под нос Гера, явно напрягаясь. И причина ее напряжения заключалась вовсе не в том факте, что Ксин Койнэ невольно стала носителем информации о ее не совсем законной подработке. Куда больше Геру беспокоило, что девушка из ГОР оказалась безумно хорошенькой. Когда Дорино обнаружила девушку у Кота, она оказала ей первую помощь и помогла добраться до полицейского отделения. За это время они едва ли обмолвились парой слов, разве что представились друг другу и заключили договор о том, что Ксин в благодарность за помощь не станет распространяться по поводу подработки помощницы патологоанатома. Единственную же мысль, которая действительно мучила Геру с момента их встречи, Дорино огласить так и не решилась. А мысль заключалась в приглашении новой знакомой на чашечку кофе.

– Дэй загреб в дерьмо по самые гланды. Я еду на Телешоу, постараюсь вытащить Бренди из техномира до того, как он затеряется там окончательно. В любом случае, понадобится медицинская помощь, а на Телешоу сейчас не хватает медиков!

– Ближе к теме, – прервал Нил тараторящую девушку.

– Пожалуйста, езжайте со мной!

– В качестве кого?

– В качестве врачей.

– Милочка, ты, кажется, обозналась. Мы же патологоанатомы. В наши обязанности входит выявление причины смерти, а не борьба с нею.

– Но мне больше не к кому обратиться! – в отчаянье воскликнула Ксин.

– Я бы и рад помочь, но моя дорогая вредная помощница… – было забормотал Нил Хоуни.

– Мы поедем, – кивнула Гера, стягивая с себя рабочий халат, сгребая в рюкзак необходимые вещи и следуя за Ксин.

– Ты же пять минут назад... – забормотал было Хоуни.

– Какой же вы бессердечный! – выдохнула Дорино, выглядя очень грозно. – Люди умирают, а вам бы только трупы препарировать! Немедленно собирайтесь!

– Но я же... Но ты же... – но Нила никто уже не слушал.

Время в мирах Телешоу теряло тот смысл, который в него вкладывали в реальности. На самом деле здесь не было ни минут, ни секунд. Любое обозначение данного явления в качестве часов играло лишь роль украшения или объекта интерьера. Мало кто знал, что на самом деле для того, чтобы игра шла параллельно с реальным временем, создателям Телешоу приходилось затрачивать массу человеческих и технологических ресурсов. Сейчас же, когда связь с настоящим миром была потеряна, Дэй и Найт практически растворились в вакууме убивающего безвременья. Каждое их движение, каждый жест из-за этого казались им чем-то странным, недоделанным, незаполненным и потому тревожащее, угнетающее и необъяснимое ощущение лишь нарастало. А вместе с ним нарастала и усталость во всем теле.

– Боже... Все... Не могу... Я даже не понимаю, от чего мы бежим и зачем! – выдохнул Найт, обессиленно привалившись к стене и с интересом наблюдая за тем, как капелька пота сползает с его шеи к ложбинке между пышными грудями.

– Что тебе неясно?! Мы спасаемся от прихвостней Шута!

– А он вообще нас преследует?!

– Конечно, преследует! Мы же слышим шаги.

– А на кой хуй?!

– На кой хуй мы слышим шаги?

– На кой хуй он нас преследует?

– Надеюсь, чтобы убить, а не сделать то, о чем рискнул подумать ты!

– В том-то и дело, – развел Найт руками. – Сначала сгоряча я поддался панике, но теперь, вернув самообладание и поразмышляв, я понял, что при желании Шут давно бы уже поймал или убил нас. Так зачем же так изгаляться, влезать в игру, глумиться и тратить кучу времени на беготню за нами?

– Ну... Он же сумасшедший извращенец. Их пути неисповедимы.

– Шут, конечно же, сумасшедший, но в первую очередь он очень хитрый, – заметил Найт, оглядывая серые стены очередного тоннеля, в который они забрели в поисках выхода из огромного замка.

– У тебя есть предположения по поводу того, для чего он все это устроил? – осведомился Дэй.

– Есть...

– Так поделитесь соображениями, Ваше Величество.

– Такое ощущение, будто Шут тянет время.

– Но зачем?

– Черт его знает… А еще он сказал, что моя мать мертва.

– О... О, Господи, я соболезную и...

– Хватит. На самом деле я и сам уже знал об этом. Не спрашивай, откуда. Просто знал. Погрустить о матери я еще успею, но лишь в том случае, если мы выберемся отсюда. А выбраться нам Надо даже не ради себя, а ради... – здесь Королева осеклась.

– Ради кого? – настороженно поинтересовался Дэй, даже не заметив, насколько явно в его голосе послышалась нотка ревности.

– Ради моего сына.

– Чего?

– Ради сына, говорю.

– Какого еще, блять, сына?! Еще скажи, что женат?! Если ты скажешь, что женат, я закопаю тебя раньше Шута!

– Я не женат. И вообще не понимаю, какое тебе должно быть до этого дело, – холодно заметил Макк.

– Какое дело? Дело какое, говоришь?! – рыжая задохнулась от возмущения. – Вот урод! – процедила она, в сердцах треснув Королеву прямо по украшающему ее голову фонтажу.

– Эй! Полегче, госпожа истеричка! Прекрати ломать мою безупречную прическу! – охнул Найт, поправляя выбившиеся волосы.

– Сучка!

– Мымра!

– Эгоист! Как ты можешь говорить мне такое! Я же люблю тебя! – выдохнул Дэй и затем оторопело уставился в одну точку. – Вот это я щас пизданул.

– Чего? – опешил Найт.

– Погоди, мне надо осознать, – простонал Дэй, отворачиваясь от Королевы и начиная что-то бормотать себе под нос, активно выдирая длинные рыжие волоски из густой челки.

– Нашел время!

– Это вышло случайно! – нахмурился Дэй. – И вообще, где ответное признание?!

– Какое еще признание?!

– В любви, естественно.

– Мы на грани не то смерти, не то безумия, а ты говоришь о любви?!

– Именно потому, что мы на грани, о ней и говорю!

– Так или иначе, я тебя не люблю, – фыркнул Найт, резко развернулся и зацокал каблуками вглубь тоннеля.

– Бессердечный!

– Именно.

– Хладнокровный!

– Как скажешь.

– Я, значит, жизнью рискую, чтобы спасти тебя, а ты такая неблагодарная сволочь?!

– Да, именно такая, – кивнул брюнет, раздражаясь все больше.

– Но я же нравлюсь тебе!

– Нет.

– Но ты же спал со мной!

– Я был пьян. По трезвянке с тобой нормальный человек не свяжется.

– Козлина, ты еще пожалеешь... – пообещала рыжая. Следующие пару минут они шли по тоннелю в гробовой тишине.

– Так что, мой сын тебя больше не интересует? – как ни странно, но именно Найт разрушил гнетущее молчание. В полумраке и вне времени без звенящего в ушах голоса Дэя парню тут же становилось не по себе. Поневоле в голове возникали образы совсем еще свежих воспоминаний о том, что ему пришлось пережить за то мгновение, что за пределами мира Телешоу пролетело почти незаметно, а в его границах превратилось практически в вечность.

– Ничего мне неинтересно, – буркнул Дэй, явно обидевшись. – Ну, хорошо, может быть самую малость, – почти тут же поправился он. – От кого хоть сын?

– Неважно, – поморщился Найт.

– Нет, важно.

– Я сказал, что это неважно, значит неважно. Я неясно выражаюсь?

– Хорошо, неважно... – больше прежнего помрачнел рыжий. – А почему раньше о нем не рассказывал?

– Потому что не знал.

– То есть как?!

– Вот так! Не знал, и всё... Мать ребенка мне о нем не сказала.

– Так это Шут просветил тебя на сей счет? – с явным облегчением удостоверился Дэй.

– Он самый.

– И что думаешь делать?

– Надо найти ребенка. И спасти, потому что, как я понял, после матери… – Найт запнулся. – Ну, в смысле, после моей матери следующий в списке именно он.

– В чьем списке?

– Хотел бы я знать…

– Да уж, что ни день, то приключения, – вздохнул Дэй. – Ты все еще не хочешь признаться мне в любви?

– Нет!

– Очень зря, я ведь популярен. Смотри, глазом не моргнешь, как меня уведут.

– Кто? Бутылка виски?

– Намекаешь на то, что у меня проблемы с алкоголем?

– Не намекаю. Говорю прямо, – хмыкнула брюнетка. – Но поверь, сейчас это наименьшая из твоих бед… Лучше присмотрись, впереди, кажется, свет, – кивнула Королева. В конце тоннеля действительно что-то мерцало.

– Ловушка? – с сомнением пробормотал Дэй.

– Или выход, – с куда большим оптимизмом предположил Найт, приподнимая пышную юбку и неуклюже ковыляя в сторону спасительного света.

– Не думаю, что все так просто! – предостерег брюнетку Бренди.

– Вот и не думай. Думать тебе вредно.

– Упертый баран, – не смог сдержать возгласа негодования Дэй.

– Кто же тогда тот дебил, который втрескался в упертого барана? – ехидно осведомилась Королева, не сбавляя скорости. – Деревенский пастух?

– Твои фантазии меня пугают!

Извилистый тоннель тянулся на куда более ощутимое расстояние, чем могло показаться на первый взгляд. Чуть изогнутые стены и то приподнимающаяся, то опускающаяся поверхность пола любого проходящего по тоннелю человека ввела бы в легкое замешательство. Когда же девушки, наконец, выбрались из злополучного коридора, глазам их предстало совсем не то, чего они ожидали. Перед ними ни оказалось распахнутой двери, ведущей наружу, как хотел этого Найт, и не нарисовался Шут с коронной ухмылкой, чего боялся Дэй. Округлое абсолютно пустое помещение, в которое попали девушки, заканчивалось плотно сдвинутыми красными бархатными кулисами, которые освещал одинокий луч света, словно приглашая нежданных гостей пройти за мерцающие складки ткани.

– Нам туда, – уверенно заявил Найт.

– Сомневаюсь, – не согласилась с брюнеткой рыжая, но удержать Королеву на месте так и не смогла. Макк подбежал к кулисам и уже было коснулся кончиками пальцев мягкой ткани, когда руку его остановили.

– Не стоит, – тихо проговорил блондин, взирая на Королеву черными, словно уголь, глазами.

– Ты еще кто, – мгновенно среагировал Найт, отпрыгивая от незнакомца и напрягаясь. – Еще один приспешник Шута?

– Скорее переживающий наблюдатель, – пожал тот плечами. – Тэгион, ты слышал! Она решила, что мы с Шутом!

– Да ни в жизнь, – фыркнул длинноволосый брюнет, так же появившийся будто из ниоткуда. – Скорее мы переживающие наблюдатели.

– Я так и сказал!

– Вайдэ, будь добр, помолчи. А ты... – взгляд белесых глаз перекочевал с блондина на Королеву, – слишком легко поддаёшься эмоциям. Шут манипулирует тобой, будто марионеткой, а ты и рад плясать под его дудку.

– Как обычно, – добавил свои три копейки Вайде, за что был одарен испепеляющим взглядом.

– Вайдэ, будь добр...

– Да молчу я, молчу. Сказать-то уже ничего не разрешают.

– Тебе следует быть осторожнее, – вздохнул Тэгион, взирая на Найта.

– Я сам решу, что мне лучше делать, – фыркнула брюнетка, одним резким движением распахнула кулисы и зашла за них.

– Слишком... стремительно, – простонал Вайде, хватаясь за голову. – Я был уверен, что мы разубедим его! А он так просто взял и ушел!

– Наши слова не доходят до его ушей. Разумом его овладел Шут. Он выглядит обыкновенно и может показаться, что ничего не изменилось. Но это далеко не так. Ты ведь и сам видишь это, Дэймон Бренди?

– Вижу, – согласилась рыжая, приоткрывая одну из кулис и вглядываясь в ожидающую ее темноту. – Но это ничего не меняет, – выдохнула она и последовала за Королевой.

– Интересно, они вернутся? – проговорил Вайдэ, протягивая руку к кулисам, но тут же отдёргивая ее с таким видом, будто его ошпарило.

– Должны вернуться, – вздохнул и Тэгион, вытягивая из темноты табличку на длинной метровой ножке и выставляя ее перед кулисами. – Потому что если не вернутся... Нам всем конец, – протянул он, стирая с таблички пыль и обнажая давно забытую надпись: “Локация «Тэхонит» – Вход воспрещен”.

– Давай, парень, не расслабляйся! Дави сильнее! – распорядилась маленькая ширококостная медсестра, что выловила Криса в коридоре и тут же против воли мужчины внедрила его в самую гущу событий. И ладно бы женщина заставила его подавать бинты или таскать за собой тяжелое оборудование. Нет, она вручила ГОРовцу белоснежное полотенце и приказала удерживать его на обильно кровоточащем горле одного из участников Телешоу. Парнишка, которому с виду было не больше восемнадцати, выйдя из игры, начал с остервенением расцарапывать собственную глотку. Дабы успокоить несчастного, ему пришлось вкатить лошадиную дозу обезболивающего. Но к тому времени парень уже успел нанести себе ощутимые повреждения, с последствиями которых Крис сейчас и боролся. Полотенце уже насквозь пропиталось кровью, густой запах которой окутал полицейского, не давая ему лишний раз вздохнуть. Слабый желудок тут же дал о себе знать в виде пока еще робкого позыва поделиться со всем миром ранее съеденным и теперь полупереваренным, но Крис стоически терпел, плотно стиснув зубы и стараясь дышать через рот.

– Сюда! Пульс не прощупывается! – внезапно донесся до парня чей-то возглас. – Остановка сердца! Скорее, дефибриллятор!

Крис вздрогнул и на мгновение отвлекся от запаха крови, обернувшись на источник нарастающей суматохи, и с запозданием сообразил, что на этот раз внимание медперсонала сконцентрировалось на Брэнди и Макке. Кто же из них стал очередной жертвой Шута? Дэй или Найт? Найт или Дэй? Ответ на мучающий Криса вопрос полицейский получил уже через мгновение, когда к рыжему и брюнету подкатили не один, а два дефибриллятора, так как сердца остановились у обоих.

– Раз-два-три, разряд!

Парень вздрогнул, ощутив, как уже знакомый приступ паники подбирается к ослабшему разуму, чтобы разгромить его раз и навсегда. Колени у парня затряслись, к горлу подкатил комок, а с губ начал срываться сдавленный смех.

– Мы их теряем!

Крису показалось, будто вот-вот остановится его собственное сердце. Бешеный пульс оглушил его, а голова закружилась, и полицейский уже приготовился бухнуться в обморок, но уже знакомая медсестра не позволила ему этого.

– Эй! Ты чего творишь?! – воскликнула она, приведя Криса в чувства. – Я же сказала давить сильнее! Надо остановить кровь! Парень, ты вообще соображаешь, какая на тебе ответственность?! Его жизнь в твоих руках, а ты засматриваешься по сторонам?!

– Но... Там... – еле ворочающимся языком залепетал было Крис, указывая дрожащим, испачканным в чужой крови пальцем в сторону умирающего сослуживца.

– Тех парней пытаются спасти. Твоя же задача заботиться о сохранении жизни, которую ты держишь в своих собственных руках, – нахмурилась медсестра, наставляя Криса не хуже монахини. Парень даже смутился тому, как легко поддаётся панике. Действительно, чего это он так разволновался? Врачи обязательно откачают Дэя! Так что и думать об этом лишний раз неч…

– Бесполезно, – услышал Крис чей-то вздох. – Их уже не спасти. Фиксируйте, время смерти – восемь часов тридцать две...

– У нас нет ордера!

– Не будь занудой.

– Нас отстранят от дела!

– Если мы не поймаем Шута, нас вообще расформируют, – резонно заметил Стэм, спускаясь по длинной узкой лестнице и внимательно всматриваясь в экран телефона. Пунктом их назначения оказалось высокое офисное здание, в которое парни без труда проникли, используя ГОРовские значки. Без особых проблем минуя один пост охраны за другим, Тараби окончательно уверовал в свое всесилие и теперь старался настроить Эгона на взлом с проникновением без необходимых на то разрешений со стороны высших инстанций.

– На кой черт мы вообще сюда приперлись, если не собирались вламываться к нашим маньякам? – задал блондин вполне логичный вопрос, следя за шкалой на экране. Это Несравненный Мик постарался, скинув на телефон Тараби промо-версию Несравненной программы по расшифровке сигналов, которую он написал еще год назад для полицейского отделения и которую забраковало руководство. Более того, ее использование запретили, решив, что она нарушает личные права человека. С ее помощью полицейские сперва отыскали телефон на крыше офисного здания, а затем поймали еще один сигнал, который завел их на подземные этажи.

– Не знаю, на кой черт… Поддались эмоциям, – пожал Эгон плечами, нервно проводя рукой по татуировке, украшавший его абсолютно гладкий череп.

– А можно вопрос? – тут же сориентировался Стэм.

– Нельзя, – сходу ответил Йот.

– Ты голову бреешь просто так или потому что лысеешь? – проигнорировав ответ Эгона, поинтересовался Тараби.

– Просто так.

– Врешь.

– ПРОСТО ТАК!

– А я говорю, ВРЕШЬ! Точнее, пытаешься, но получается у тебя хреново.

– Тогда не твое дело.

– Расцениваю как «Да».

– Можешь злить меня сколько угодно, но вламываться в офис без ордера без веских на то причин я не стану!

– А кровь из-под двери – это веская причина? – на полном серьезе спросил Стэм, подняв глаза на ничем не отличающуюся от других дверь, из-под которой сочилось нечто густое и насыщенно-красное.

– Может… Может, это не кровь, а, скажем, краска.

– Будто ты запаха не чувствуешь.

– А мы вообще там, где нужно? Ты уверен?

– Абсолютно. Сигнал исходит из этого офиса. Ломай дверь.

– Но…

– Эгон, ломай дверь, или я сломаю тебя, – пообещал Тараби, и Йот, тяжело вздохнув, подчинился. Он ухватился за ручку и собирался попробовать снести дверь ударом плеча, когда понял, что этого и не требуется. Дверь оказалась открыта.

– Подозрительно, – нахмурился Стэм, грациозно, как кошка, проскальзывая внутрь и стараясь оценить обстановку. В темноте удалось ему это едва ли. Когда же Эгон, проследовав за сослуживцем, робко притворил за собой дверь, скрыв единственный слабый источник света, роль которого играла тусклая коридорная лампа, парни и вовсе на пару секунд оказались в непроницаемой тьме.

– Очень продуманно! – фыркнул Тараби, пытаясь нащупать карманный фонарик.

– Уй! – тихо выругался Эгон, наступив на стекло и, кажется, проткнув им подошву своих ботинок насквозь.

– Тише ты, чего вопишь?! – фыркнул Стэм, наконец, выудив фонарик, включив его и лишь затем двинувшись в глубь огромного офиса, раздробленного на многочисленные сегменты. Кровавый след от двери шел к самому центру помещения, которое при ближайшем рассмотрении все меньше походило на обыкновенный офис. Странные символы, разбитые банки, кровь и, что самое важное, фиолетовое пламя, остатки которого полыхали то здесь, то там, наводили на не самые лучшие выводы.

– Тут повсюду кровь и еще какая-то липкая дрянь, – пробормотал Эгон, ощутимо хромая.

– Офис моей мечты, – усмехнулся Стэм, вылавливая лучом света то старое чучело, то банки с дрянью, совсем не похожей на домашние заготовки. Парни могли блуждать по этому месту не один час, если бы Стэм не вильнул фонариком в очередной раз и не осветил им фигуру, разместившуюся на стуле. Кажется, это была женщина, в руках у нее покоился включенный телефон, сигнал которого полицейские и поймали.

– Мисс? – тихо позвал Эгон, остолбенев. – Мисс, вы меня слышите?

Стэм, в отличие от лысого, ответа ждать не стал. Он мгновенно оказался напротив женщины и проверил ее пульс.

– Мертва, – констатировал он.

– Это не?…

– Она самая. Мать Найтарусса Макка, – кивнул Стэм, приподнимая голову женщины за подбородок и всматриваясь в потухшие глаза. – А она была красивой.

– Господи, хотя бы сейчас забудь о своих предпочтениях! Прояви уважение!

– А я и проявляю, – пожал Стэм плечами. – Уверен, ей было бы приятно узнать, что даже после смерти она не растеряла своей красоты. Неважно... Его присутствие здесь и явное отсутствие других предметов, как, например, какой-то установки, что стояла в центре зала и от которой остались одни лишь грубо вырванные провода, говорит о том, что мы опоздали. Наша цель успела уйти, еще и прихватив с собой улики, поэтому полную картину произошедшего нам не восстановить. То есть, это провал. Мы снова в тупике. Маслоу с нас шкуры спустит и будет прав. Такое ощущение, что наш противник всегда на несколько шагов впереди! Это бесит!

– Эй, кто здесь? А ну-ка поднимайте руки и выходите! – послышался голос у двери офиса.

– Гляньте-ка, да здесь кровь! – тут же донесся второй, после чего вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив Тараби и Йота.

– Вот они! Держите их!

И прежде чем ГОРовцы сообразили, что происходит, их уже окружило с десяток охранников, каждый из которых нацелил на них пистолет.

– Эй-эй, мужики, не горячитесь, – привыкнув к яркому свету и разглядев охрану, виновато улыбнулся Стэм. – Мы сами из полиции!

– Ага, из полиции они! Как же! Вы только гляньте, здесь мертвая женщина! Они убили женщину!

– Да никого мы не убивали! – возмутился было Эгон, но это лишь всполошило и без того перепуганных охранников еще больше.

– Молчать! Поднимите руки! Немедленно! – нервно выдохнул один из охранников.

– Говорим же, мы здесь не при чем! Когда мы пришли, женщина была уже мертва. Сами мы из Главного Отделения Расследований! И здесь мы… – взялся терпеливо объяснять Стэм. – Если вы позволите, я покажу Вам свои документы, которые уже предъявлял Вашим коллегам. Только корочки в кармане. Вы же не против, если я их достану? – спросил он.

Большинство охранников тут же явно успокоились, лишь один продолжал паниковать. Его поведение должно было вызвать беспокойство. Но Стэм списал это на тупость охранника, Эгон – на болезненное чувство справедливости мужчины, его же собственные коллеги решили, что друг с утра встал не с той ноги. Никто и подумать не мог, что у охранника на предплечье имеется фиолетовая татуировка в виде шутовского колпака. И естественно никто не заметил, что как только охранник зашел в комнату, всполохи фиолетового пламени скользнули к нему и растворились в его теле.

– Андрэ, да опусти ты пушку, дай им показать удостоверение, – попытался было охладить пыл друга один их охранников, но тот его будто и не услышал, продолжая целиться в улыбчивого Тараби.

– Видите, карман нагрудный, пистолет там бы все равно не уместился, верно же? – спокойно проговорил блондин, одной рукой расстегивая карман и засовывая туда несколько пальцев.

“Пуля…” – тихий шепот будто пронзил сознание охранника.

– А теперь я медленно вытащу удостоверение. Без резких движений.

“Нам необходима пуля…”

Тараби вытянул документы из кармана наполовину, когда почувствовал, что удостоверение за что-то зацепилось. Он дернул сильнее, чтобы вытащить его полностью, но одурманенный охранник посчитал этот жест несущим опасность. Поэтому он и нажал на курок. Раскатистый хлопок на миг оглушил всех присутствующих, словно разорвав реальность на куски. Стэм пошатнулся и обессиленно сполз на пол, схватившись за живот, из которого заструилась свежая кровь.

– Вот… Сука же, – выдохнул он сдавленно, бледнея, как мел. – Это была моя любимая… Футболка, – простонал он, падая навзничь.

– Стэм? – заторможено отреагировал Эгон, поменявшись в лице. – Эй... Эй, Стэм! Ты чего?! – воскликнул он, кидаясь к блондину и пытаясь поставить его на ноги. – Эй, ты чего? Ты чего? Ты чего?!

– Идиот, оставь меня… в покое. Я ранен. Возможно… умираю, – выдохнул в ответ Тараби, даже в таком состоянии искренне удивляясь глупости Йота.

– Ты ранен? Ты сильно ранен?! У тебя кровь!

– Какой вы на… наблюдательный, мистер Анаболик.

– Они тебя ранили, столько крови. Здесь столько крови. Ты умрешь? Ты правда умрешь?

– Эгон… ну-ка, мать твою, взял себя… в руки и немедленно… вызвал мне…

– Ты умрешь. Боже, ты однозначно умрешь, – завороженно забормотал Эгон, теряя последние искры рассудка. – Ты умрешь у меня на глазах. И что я скажу маме. Это Вы Во Всем Виноваты?! – прорычал он, переводя взгляд невидящих от слепой ярости глаз на охранников. – Вот вы Маме рассказывать обо всем этом и будете!

“Просто считай! Дыши ровно и считай до ста! Один-два-три-четыре...”

– Эгон...

– Вы убили его!

“…тридцать шесть-тридцать семь-тридцать восемь…”

– Черт тебя дери...

– Его кровь на ваших руках! – Эгон потерял свой человеческий облик, с каждой секундой все больше походя на одичавшего зверя. Пандемия разума, присущая третьему поколению, вырвалась на свободу. Движения Йота, его искаженное яростью и ужасом лицо и клокочущий голос любого напугали бы не на шутку.

“…шестьдесят пять-шестьдесят шесть…”

– Дебил... Я еще...

“…восемьдесят один-восемьдесят два…”

– Думаете, это сойдет вам с рук?

– Чудила, вызови...

“Сто”

– Я Убью Вас.

– Помощь...

– Убью одного за другим.

====== Глава 39. Волк и камень ======

Виденья страшные рвут на куски,

Обезображенное ужасом лицо.

Ты давишь пальцами на вспухшие виски,

Следя за тем, как тухлое мясцо

Гуляет по миру, вершит суды,

Решает судьбы тысячи людей,

Внедряя в разумы прогнившие винты

Своих позиций: жестче и подлей.

Тебе так хочется куда-нибудь уйти,

Забыться в теплой неразумной синеве,

Но общество опять пытается снести

Хрупкие стены, что скрывают душу, как во мгле.

Ты не стремишься что-нибудь менять:

Бессмысленная трата времени и сил.

Тебе лишь хочется хоть чуточку понять

Зачем на свете ты все это время жил.

Они уже и не помнили, когда и как оказались в этом месте. Кажется, с того времени прошла не одна сотня лет. Парень, прикованный к камню, и волк, что всё это время за ним наблюдал. А иногда и не только наблюдал. В особенно холодные зимние ночи зверь позволял себе приближаться к подозрительному, но однозначно пленившему его душу субъекту, и сворачивался клубком у его ног. Несмотря на наготу рыжего создания, от него всегда веяло теплом, а иногда и жаром. В отличие от камня, на котором парень сидел, словно приговоренный к смерти каторжник на электрическом стуле. Каменистая поверхность сомнительного предмета оставалась покрытой тонкой коркой льда даже в самые знойные летние деньки.

Но обычно зверь все же старался держаться от обнаженного парня на определенном расстоянии, бесцельно наворачивая круги вокруг его лесной обители и мучаясь от периодически возникающих нервирующих воспоминаний. То были сочные, яркие, но мутные картины из прошлой жизни, о которой волк успел позабыть не одну сотню раз. Прошлого, в котором его дикая натура еще скрывалась глубоко внутри, тогда как на поверхности оставался вполне обыкновенный, мало чем отличимый от остальных живой организм с самыми обыкновенными, мало чем отличимыми от остальных мечтами и желаниями. Время, в которое он, будучи одиночкой, все еще старался заверить себя в том, что является частью окружающего мира, что он сможет жить среди всех этих прогнивающих и молящих о пощаде душ, свергнутых в пучину залитого кровью, потом и выделениями мира. Тогда ему хотелось верить в собственную значимость в бесконечном круговороте судеб. Теперь волку не надо было верить во что-то, подстраиваться под кого-то. Он обрел свободу, о которой всегда мечтал. Чего нельзя было сказать о рыжем парне, прикованном к камню. Пленяющий разум волка субъект все еще не забыл прошлого. Именно его олицетворял камень, что не давал парню сдвинуться с места. Прошлое. Ох, как же давно это было. И было ли? Волчьи воспоминания ускользали, будто вода сквозь решето, и зверь все чаще задавался вопросом, не плод ли его фантазии эти странные, размытые сцены? В одном волк не сомневался – всё, что он помнил, не имело для него хоть какую-то ценность. В отличие от обнажённого телом и оголенного душой парнишки с этим Гребаным Камнем, что не давал волку покоя. Зверь долгое время не мог понять, что же именно ему нужно от желанного создания? Свежее мясо, которым смог бы полакомиться зверь, убей он прикованного к камню? Ласку, которую проявлял к нему парень, когда волк, замерзнув, вновь укладывался ему на ноги. Тогда, пользуясь случаем, рыжий, в блекло-зеленых глазах которого плескалась безграничная грусть, касался макушки волка и мягко гладил его по голове меж стоящих торчком ушей. Волк следил за каждым движением создания, рычал на него, но гладить себя позволял. До поры до времени. Далеко не каждый раз зверь скрывал свои истинные эмоции. Иногда гнев и необъяснимая обида заполняли его настолько, что он кусал худые руки и ноги парня, рвал его кожу или вгрызался в самое чрево. Он знал, со временем пленительное создание восстановится. И на его и без того изуродованном шрамами теле появится новый, свежий, омерзительно-розовый. Но сладкая плоть обнаженного незнакомца не утоляла болезненного голода волка, не приносила ему облегчения, тогда как ласки лишь распаляли внутренний огонь сильнее.