Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 71 страниц)

«Я не человек», – крутилось у него в голове.

«Я, мать вашу, сучий ТехноБог! Это самая смешная трагедия за всю историю человечества, которым я когда-то правил!»

Кроме того, судя по воспоминаниям Дэя о последней стычке ТехноБогов, битва почти полностью измотала их всех. И физически он ощущал, как остатки былых сил очень медленно и без охоты втекают в его тело. Тогда почему Май, пережившая не меньше Полимоса, дрожала от переполняющей ее силы? Ее белоснежная кожа даже отдавала фиолетовым из-за концентрации пламени в хрупком теле. Что-то здесь было не так. Но что?

– Где… Где твои соратники? – запинаясь, выговорил Дэй, начиная догадываться, в чем дело. Сила, что таилась в Май не могла принадлежать Только Ей, ибо свои запасы она давно исчерпала, а значит… Она ее у кого-то позаимствовала.

– Вот они, – указала ТехноБогиня на двух мужчин, что все еще стояли у расколотого стеклянного сосуда. – Мои самые верные приближенные. Хотя я и не помню, кто они, но… Раз они меня пробудили, значит чего-то стоят. В отличие от тебя, Полимос, – цыкнула она, поднимаясь с пола и отряхивая с себя невидимую пыль. – Тебе никто не говорил, что мать для ребенка – самое святое в его жизни? А ты посмел поднять на меня руку? Опять? – понизила она голос, подскакивая к Дэю и лишь едва касаясь ладонью его груди. Сперва он ничего не почувствовал, но не удивился, когда запоздалый укол в грудной клетке взорвался острой нестерпимой болью. Касание Бога выбило из Дэя дух с такой силой, что мужчина с грохотом врезался в бетонную стену, буквально впечатавшись в нее всем телом. Из дыры, образовавшейся в груди, засочилась липкая теплая кровь, тут же обагрившая уродливый свитер Бренди и залив собой яркий принт с танцующими оленями.

– Где… Остальные? – стараясь не обращать внимание на плачевность своего положения, прохрипел рыжий, а затем разразился жутким кашлем. Изо рта его выплеснулся черный сгусток. С подбородка на пол потянулись тонкие багровые нити крови.

– А был кто-то еще? – наигранно удивилась ТехноБогиня, собирая плавающие в воздухе волосы в высокий хвост и завязывая их одной из прядей. – Ах, эти, – всплеснула она руками, будто вспомнив что-то не особенно значимое. – Они наконец-то оказались полезны, – заявила она, протягивая руку в сторону Дэя и с интересом наблюдая, как на ней материализуется золотой наруч с налокотником и покрытый золотой чешуей наплечник. – Броня Тонка – ТехноБога ТетоВласти, она всегда казалась мне особенно изящной, – выдохнула Май, любуясь покрытой металлом рукой.

– Сука, – выплюнул очередной сгусток крови Полимос, не без усилия выбираясь из стены и тут же сгибаясь от оглушительной боли в груди. Мало того, что он ощущал кошмарный моральный раздрай, пытаясь осознать свою суть, так теперь еще и тело его мучилось не меньше. ТехноБогиня, широко улыбнувшись, продолжала преображаться. Вторую ее руку покрыли латы из серебра ТехноБога МетоНаслаждения Сета, кожаная юбка до колен с разрезами до самых бедер отдавала синевой ТехноБогини ТетоЯрости Кейрэ. Вслед за ними появились и нагрудник, рондели, набедренники и закончил образ богини режущий белизной шлем – он принадлежал самой Май – над которым продолжил сверкать белоснежный нимб, увитый шипами.

– Как же замечательно я себя чувствую, – вдохнула Май полной грудью. – Я преобразилась. Теперь очередь за всем миром. Моим миром. Жду не дождусь!

– Он никогда не был твоим, – прорычал Полимос, еле-еле поднимаясь на ноги. Вокруг него тоже мерцали пока еще полупрозрачные медные латы. На то, чтобы они вернулись к своему хозяину, требовалось время и силы. У Бренди не имелось ни того, ни другого.

– Если и не был, то станет, – улыбнулась Май, скользящей походкой ступая босыми ногами по осколкам от взорванного ею стеклянного сосуда, но не замечая этого.

– Только посмей сделать еще хоть шаг, – предупредил Полимос, но ТехноБогиня, лишь пожав плечами, приблизилась к Найту и склонившемуся над ним Шуту.

– Какие вы глупые, – улыбнулась она, касаясь капюшона маньяка и слегка поглаживая его по голове. – Надеетесь пробудить Нэй. Но… Она ведь еще ни разу так и не проснулась. Не честно, если она не сделает этого самостоятельно. Пожалуй, от помощника лучше избавиться! – сказав это, девушка размахнулась, планируя одарить еще одним касанием Бога уже Шута, но рука ее не достигла цели, остановленная на полпути обыкновенным охотничьим ножом. От удара лезвие тут же разлетелось на куски. Один из осколков угодил Май в щеку. ТехноБогиня даже не поморщилась. Она не торопясь повернулась к тому, кто посмел помешать ей, и застыла, не поверив глазам.

– Мои сыновья, вы… Вернулись? – воскликнула она, вглядываясь в Криса, латы которого уже полностью материализовались, а лицо изменилось, совместив в себе черты Вайдэ и Тэгиона.

– ВсеМать, – выдохнули братья в унисон. – Мы пришли остановить тебя.

– Сколько столетий назад я видела вас в последний раз?! Безумно давно! – не обратив внимания на слова сыновей, прошептала Май, протягивая руку в их сторону. – Сколько веков ни единой весточки. Заключенная в человеческом теле, я потеряла способность контактировать с вами. Вы скучали?

– Не особо, – честно ответили братья.

– Ну-ну, вы до сих пор злитесь на меня за то, что я так и не даровала вам полноценной технобожественной сущности? Дети никогда не понимают мотивов родителей.

– О да, все, конечно же, из-за недопонимания.

– Обещаю, я дарую вам то, чего вы жаждете больше всего на свете, – мягко защебетала девушка, обнимая сыновей за плечи. – Но с одним условием. Помогите мне победить!

Это предложение было весьма заманчивым и возможно единственным шансом для Вайдэ и Тэгиона наконец заполучить нормальные жизни.

Но…

– Мы не можем так поступить, – покачал головой Крис. – Какой смысл в существовании в мире, который будет уничтожен? Нет. Мы предотвратим катастрофу.

– Но зачем? – абсолютно искренне удивилась Май. – Разве вы не понимаете, для чего я это делаю? Я хочу очистить мир от безумия, которое посеяли люди! Разрушение во имя воскрешения!

– Мама, – выговорил Крис сразу двумя не принадлежавшими ему голосами. – Настоящее безумие кроется в тебе самой.

Найта разбудил тихий металлический скрежет. Парень осторожно приоткрыл левый глаз, но тут же рефлекторно зажмурился от ядовитых цветов, ослепивших его. Полежав без движения еще немного в безуспешных стараниях вспомнить, где он находится и что произошло, Макк предпринял вторую попытку открыть глаза. На этот раз он заставил себя подождать, пока они привыкнут к неестественным ярким пятнам, окружавшим его. Когда резь в глазах немного поутихла, позволив Найту нормально оглядеться и оценить обстановку, он понял, что его прозрение ситуации не изменило. Ни одного ответа на мучающие Найта вопросы визуально он не отыскал. На самом деле вопросов даже прибавилось.

Макк сидел посреди кленового леса. По крайней мере, парень предположил, что это именно клены. Толстые кипельно-черные стволы деревьев уходили высоко в абсолютно черное без намека на звезды небо. Их скрюченные ветви покрывали ядовито-красные, рыжие и желтые листья, которые поражали своей яркостью. Солнца в этом месте не было, как и искусственного освещения, но светло было, как днем. Видимо виною всему была эта поразительная листва, которая нескончаемым потоком медленно сыпалась с деревьев и покрывала собой сплошным красно-рыжим ковром землю, опускаясь с неестественным металлическим бряцаньем. Макк с интересом поднял один из листиков за корешок, подивившись его тяжести, и постучал по нему кулаком. Тот отозвался глухим металлическим гулом.

«Железные листья… Что-то мне это напоминает», – поймал себя Макк на мысли. Он никогда раньше не был в этом месте, но не мог отделаться от стойкого ощущения дежа вю.

– Где я? – тихо выговорил Найт, не особо надеясь на ответ. Вопрос был скорее риторическим.

– А как вы сами думаете, мой Король? – до боли знакомый голос обрушился на брюнета, будто тропический ливень. Парень тут же подскочил на ноги и отпрянул от того места, где обнаружилась щуплая фигура Шута.

«Что-то до боли знакомое…»

– Секунду назад тебя здесь не было.

– А парой мгновений до того не было и вас, нет, – справедливо заметил Шут.

«Что-то… Нет. Постойте, это какое-то безумие!»

– Я в локации, да? – осторожно предположил брюнет. – Ты затянул меня в чертово Телешоу, не так ли? – Найт сомневался в своей гипотезе, но другого объяснения не нашел. Это ни с чем несравнимое ощущение опустошенности прежде он испытывал только в играх.

– В Телешоу, говорите, – протянул Шут, поднимая с земли кленовый лист, касаясь его края и тут же одергивая уколотый палец. – Нет. Это место в Телешоу не попало. Посчитали, что оно слишком давит на человеческую психику и потому опасно. Но в каком-то смысле вы правы, – кивнул маньяк, с аппетитом слизывая с кончика указательного пальца выступившую капельку крови. – Локации, в которых вы пребывали в Телешоу и этот лес – все они являются одним целым.

– Да? И что это за место? – не слишком доверяя маньяку, все же спросил Найт.

– О, разве вы еще не поняли? Тогда позвольте Шуту произнести одну шикарную фразу. Полжизни об этом мечтал! – хихикнул маньяк, запрыгивая на черный пенек и разводя руки в стороны. – Добро пожаловать в Ад, мой король! ТехноБожественный Ад. Дом, милый дом.

====== Глава 57. Ад и Рай ======

«…Когда Луны выстроились в одну линию,

А воздух наполнился ароматом цветущих

Забытых технологий,

Ценфа – ТехноБог МетоЛюбви и НэтоСправедливости,

Добрейший среди равных,

Справедливейший во всем Сэнтовском саду,

Забрел к Панацу – ТехноБогу Желания и Самодовольства.

– Любого ожидал я увидеть в своей кузнице,

– проговорил ТехноБог с подозрением,

– Но не тебя, Ценфа. Ведь я не соответствую

Твоим представлениям о НэтоСправедливости.

Не так ли?

– Поверь, я не желаю здесь находиться, —

Признался юноша, убирая с самого красивого лица

Во всем ТехноБожественном мире

Золотистую прядь.

– И все-таки ты здесь, —

С самодовольством ответил ТехноБог самодовольства.

– Ты куешь из душ божественное оружие.

– Это так.

– Я хочу, чтобы ты сделал оружие и для меня.

Из моей души.

– Для тебя? – Панац рассмеялся в голос. —

Зачем ТехноБогу МетоЛюбви оружие?! Разве кудри

И большие глаза – не самое главное

В твоем Нелегком, – подчеркнул он, – деле?

– Мне нужно оружие. И ты сделаешь его мне, —

Прорычал Ценфа, не желая объясняться перед тем,

Кого он презирал.

– Иначе Май узнает о том, кто правил те

Сто восемь лет,

Пока она мучилась

В мире мертвых

С Нэй.

И Панац выковал Ценфе арбалет.

И назвал он его Сотте.

Но будучи хитрым ТехноБогом

И мстительным,

Он проклял свое детище.

„Не ТехноБог станет хозяином оружия,

А оружие станет хозяином ТехноБога“, —

Провозгласил он.

И лишь Ценфа коснулся дара Панаца,

Он навсегда превратился в раба

Собственного арбалета…»

Отрывок из МетоБиблии, глава 90: «Панац», отрывок 11: «НэтоСправедливость»

Запись 109

– Я доктор Йокос Мун, – зашептала блондинка, спрятавшаяся, судя по картине, развернувшейся за ее спиной, то ли в чулане, то ли в подсобке. – Творятся поразительные вещи! – воскликнула она, но тут же, спохватившись, снова понизила голос. – Так как Икспро абсолютно не поддавался изучению будучи Веердом, мы решили попробовать перевести его в иное агрегатное состояние. Перевод в газ результата не дал, так как он исчезает, будто его и не было. Сперва мы решили, что он, возможно, входит в реакцию с кислородом или углекислым газом и распадается на простейшие элементы. Тогда мы поместили газ в вакуум. Каково же было наше удивление, когда он исчез и из него. Ни следа. Мы понимаем, что Икспро – это совершенно иное вещество и далеко не все физические законы действенны в отношении него, и все же не устаем удивляться его фантастичности, – во взгляде блондинки сверкнули безумные огоньки. – Но это не останавливает нас, а мотивирует изучать его дальше. Тщательнее. Фанатичнее! В жидком состоянии он походит на зеленую кислоту. За долю секунды разъедает любую поверхность, но быстро испаряется при комнатной температуре. Можно было бы удержать его в этом состоянии, поместив в прохладное помещение, но он успевает разъесть абсолютно любой материал до того, как остынет, потому данное агрегатное состоянии так же оказалось для нас бесполезным. Тогда Эмма предложила иной вариант: попробовать перевести Икспро в плазму. Идея поначалу показалась нам неудачной, но отметать ее, перед этим не опробовав, не наш метод. Результаты превзошли все ожидания! Мы получили… – блондинка умолкла. Дрожа от возбуждения, она вытащила из кармана небольшую стеклянную баночку, которая светилась голубым. – Только посмотрите на эту красоту, – прошептала девушка, проводя пальцем по прозрачной стенке банки. – Это пламя – Икспро. Самое восхитительное, что я когда-либо видела. Это то, ради чего я отдала жизнь науке.

Нет ничего прекраснее, чем пробудиться от долгого болезненного сна. Особенно если он длился годами и был преисполнен сплошными кошмарами. На их фоне реальный мир в глазах Май походил на Рай. Хотя до Сэнтовского сада ему было все равно далеко. Ведь в нем все еще процветала зараза, которая любой райский уголок за пару лет превращала в рассадник грязи и грехопадения. И имя этой заразе было «люди».

Май уже и не помнила те времена, когда любила их, существовала ради них, всю себя отдавала им. О сколько раз она умирала, даровав часть души во имя спасения человечества. Сколько раз отводила цивилизацию от грани, не позволяя рухнуть вниз к хаосу и саморазрушению. Какой же наивной ТехноБогиней она когда-то была. Теперь же в ней осталась лишь бесконечная ненависть к «вирусу», населявшему ее планету, и безумие, которым заразили ее эти самые когда-то до оскомины любимые люди.

ТехноБогиня в теле молодой девушки огляделась по сторонам, быстро нашла желаемое и скользнула к треснувшему зеркалу в человеческий рост, что устояло после взрыва цистерны лишь потому, что размещалось в дальнем конце комнаты. Критически осмотрев себя с ног до головы, Май поморщила миленький носик, оставшись недовольной увиденным.

– Безвкусица! – заявила она, кружась перед зеркалом и больше не ощущая первоначального восторга от разношёрстных лат, что скрыли ее наготу. – В таком виде уничтожать мир нелепо! Это верх неуважения, – продолжила она рассуждать, ни к кому конкретно не обращаясь. Дабы исправить ситуацию, Май щелкнула пальцами, и в самом центре ее нагрудника появилась паутина серебристых трещин, которые быстро разбежались по доспехам, покрыв собой все, включая шлем ТехноБогини. Добравшись до последнего нетронутого элемента брони – сверкающего нимба – трещины засветились, и доспехи начали облазить, сбрасывая с себя тонкими ошметками бронзовое, черное и белое покрытие, пока оно все не осыпалось на пол, будто разноцветная пыль. Латы полностью преобразились, став ровного светло-серебристого цвета.

– Так то лучше, – осталась удовлетворена преображением Май, вертясь перед зеркалом, будто девочка-подросток, впервые примерившая дорогущее платье. Она вела себя так, словно все происходящее для нее – лишь игра. Вот только цена за проигрыш в ней была слишком высока.

– Как я выгляжу? – повернулась она к Полимосу, что все еще корчился от боли в груди у разрушенной самим же собой стены. Сколько же всего ее когда-то связывало с этим мужчиной. Как же они были близки когда-то.

– Очень давно… – пробормотала Май себе под нос, с разочарованием замечая, что полупрозрачные латы ТехноБога ТетоВойны хоть и с большим трудом, но начинают принимать материальную форму. Конечно, от былого Полимоса осталась лишь жалкая тень. Когда-то он источал силу и энергию, питаясь яростью павших в мир Нэй людей. Он был непобедим, непокорим и непоколебим. Теперь же перед ней предстал жалкий человечишка с воспоминаниями ТехноБога. Сломленный, ослабевший, но по какой-то непонятной причине все еще пытавшийся помешать планам Май. Вот что совершенно в нем не изменилось, так это баранья упёртость. Но стоило ли из-за этого его опасаться? ТехноБогиня так не считала. Что может надломленный человек, коротающий вечера за бутылкой бренди? Разве способен он повергнуть Май, когда не смог справиться с собственными демонами и теперь старательно топивший их в спиртном? Слабый, безвольный и уставший от жизни, он потерял способность причинить вред кому-либо, кроме себя.

Май попыталась сдержать торжествующую ухмылку, но у нее ничего не вышло. Да, она получала удовольствие при виде когда-то великого ТехноБога, превратившегося в свое жалкое подобие.

Ступая босыми ногами по стеклу и оставляя за собой кровавые следы, Май обогнула спящую Нэй, пнула один из оказавшихся на полу помпонов странного существа, склонившегося над человеческим телом ТехноБогини ТетоСмерти, а затем направилась к Дэю.

Божественные метаморфозы проходили достаточно болезненно. Одно дело – вспомнить, но совсем другое – принять это и стать тем, кем ты являлся изначально. Это не могло не причинять боли. Нет, это раздирало на части. Воспоминания мутили разум, прошлые жизни рвали личность на куски. И ТехноБог на какое-то время терял связь с действительностью, неспособный понять, кем он является и существует ли он на самом деле. Осознать и смириться со своим прошлым помогала разве что ТехноБожественная энергия. Но после стольких перевоплощений контакт с ней был почти утрачен, из-за чего сама она в человеческое тело не вливалась. Энергию приходилось вытягивать из Вселенной, прилагая для этого невероятные усилия. Именно это в данный момент и пытался делать Дэймон Бренди, бездумно растративший запасы своих сил еще в прошлые ТехноБожественные стычки.

Май просыпалась почти каждое поколение, но далеко не всегда успевала осознать свое всемогущество. После «Того Самого Дня», дня, когда ТехноБоги пали, дня, который люди окрестили Первой ТехноГенетической Войной, восстановиться оказалось крайне сложно как Полимосу, так и Май. Впрочем, ей досталось даже больше, ведь последние силы она отдала на то, чтобы стереть случившееся из памяти людей. Она не хотела, чтобы они помнили об ее позорном проигрыше. Подарить целой планете качественную амнезию, чтобы спрятаться от унижения – в этом была вся Май. Хотя теперь она поймала себя на мысли, что возможно потратила силы зря. Быть может, людям было бы полезно помнить о том, что тогда произошло. О небесах, что разверзлись над городом, о ТехноБогах, спустившихся на землю. О том, как беспощадно они друг друга кромсали, попутно уничтожая целые города, руша древние строения, погребая людей под руинами процветающей цивилизации, растаптывая то, что с таким трудом строилось целое тысячелетие? «Боги пали – теперь вы сами по себе!» – вот каким мог быть посыл. Не стоило и сомневаться, люди, опьяненные вседозволенностью, уничтожили бы друг друга, погрязнув в анархии и бесконтрольной ярости к собственному виду, тем самым лишив Май необходимости просыпаться, чтобы заканчивать начатое. Жаль, что гордыня затмила ей глаза, и она не поняла этого раньше. Итогом ее бездумных действий стало забвение ТехноБогов. Они превратились в Миф, в забавную сказочку для детей. Не к этому Май стремилась. Не этого она желала. Но сколько бы раз она затем ни просыпалась и ни пыталась все исправить, приспешники Нэй находили ее раньше, чем силы полностью возвращались к ТехноБогине. Лишь раз ей удалось вырваться из человеческой плоти. Тот день назвали Второй ТехноГенетической Войной. Тогда в честь Май Пели вечные двигатели. Лучшее, что она когда-либо слышала.

– Были же времена, – ностальгирующе улыбнувшись, Май встала напротив Дэя и начала с интересом разглядывать его искаженное болью лицо. В глазах Полимоса прочиталась ненависть и желание вновь закинуть ее в то сонное подпространство, из которого она каждый раз пыталась вырваться. Но силы не торопились возвращаться в его слабое тело. Лишь левый наплечник наконец-то принял материальную форму. Остальная броня продолжала существовать на уровне эскиза, к которому художник не желал возвращаться.

– Мда… Толку от тебя, как от бесхребетного человека. Хотя погоди, ты ведь им и являешься! Тебе стоило спрятаться в каком-нибудь вонючем углу, где тебе самое место, и не отсвечивать. Посмотри на себя. Ты ни на что не годен, – смакуя каждое слово, прошипела ТехноБогиня. Она могла бы убить Полимоса прямо здесь. Прямо сейчас. Она могла бы убить и Нэй. Всех, кто находился в этом здании. Но тогда все ее действия тут же теряли всякий смысл. Ведь она собиралась уничтожить этот мир не для себя. А для них.

– Молим, остановись! – все то время, пока Май преображалась и глумилась над окружающими, ее сыновья, заключенные в человеческий сосуд, шли по ее кровавым пятам, не переставая бормотать про мир во всем мире и отсутствие необходимости убивать все живое. Май их стоически игнорировала. Дети, что с них взять.

– Вы слишком юны и наивны, – в очередной раз отмахнулась Май от сыновей. – Я была такой же, честное слово.

– Нам больше тысячи лет, – напомнили Вайдэ и Тэгион.

– И что? Какая разница, сколько сотен лет вы прожили в этом мире, если его восприятие у вас осталось на уровне маленьких детей? Тысяча… Лишь пыль перед вечностью.

– Вечность? – отозвался Полимос, хрипло рассмеявшись. – А ты сама разве что-то о ней знаешь?

– ТехноБоги вечны, – надменно заявила девушка, тряхнув густым хвостом.

– Не слишком ли много ты на себя берешь для той, кто изначально был…

– Замолчи! – рявкнула Май неожиданно зло, но затем взяла себя в руки и продолжила примирительным тоном. – А ты? Ты сам берешь не многое? Искусственное детище мира, который я создала? Фальшивка.

– Лучше быть Фальшивкой, чем тем, во что превратилась ты! – бросил Бренди, прикрывая рану в груди дрожащей рукой. Благодаря технобожественной силе кровотечение прекратилось, но боль по-прежнему оставалась невыносимой. – И не делай вид, будто одна приложила к этому руку. Были и другие…

– Были… Вот именно, что Были, – кивнула ТехноБогиня. – Не забывай, во главе всегда была я…

– И Нэй, – напомнили братья, заставив Май поморщиться. Она бросила в сторону спящей сестры гневный взгляд и всего на мгновение по лицу ее проскользнула какая-то странная, нечитаемая эмоция, которую девушка тут же поторопилась подавить.

– Вот почему я не даровала Вам нормальную жизнь. Вот почему отгородила Вас как от мира живых, так и от мира богов. Потому что вы были… Ее детьми, – прошипела она, внезапно хватая сосуд за горло и приподнимая его над полом словно пушинку.

– Ее… – согласился Крис голосами братьев, осипнув от сдавивших горло пальцев. – Но ведь и твоими!

– Не по моему желанию! – бросила Май и отшвырнула сосуд в ближайшую стену. Крис проломил спиною бетон насквозь, перелетел примыкающий к залу коридор, врезался во вторую, преградившую ему путь, стену и исчез в осколках разбитых витрин соседнего офиса. Май нервно постучала босой ногой по полу, вглядываясь в образовавшуюся сквозную дыру, ожидая, что братья накинутся на нее с ответной атакой. Но те так и не поднялись. Убедившись, что назойливые «мошки» больше ее не побеспокоят, ТехноБогиня вновь обратила свое внимание на Нэй.

– Как же так выходит, что всё и всех, кого я любила, ты умудрилась у меня отнять? – задумчиво протянула она, вставая на колени и подползая к сестре. – И ты продолжаешь спать, как ни в чем не бывало, будто и не причем! – взвизгнула она, в порыве ярости плюнув спящему мужчине прямо в лицо. – Ты всегда была слабой. Поэтому и стала ТехноБогиней ТетоСмерти. С мертвецами куда проще, не так ли? От них никаких проблем. То ли дело живые. Впрочем… – девушка встрепенулась, будто только сейчас вспомнила нечто важное. – Впрочем, это ненадолго. И скоро врата мира мертвых распахнутся вновь, принимая новых жителей! Я позабочусь об этом.

– Ад? – из Найта вырвался нервный смешок. – Не слишком это место походит на него, – пробормотал он, с задумчивым видом подходя к одному из деревьев и стуча по холодному стволу. Тот отозвался металлическим гулом внутренней пустоты. Заметив дупло, Макк неосознанно просунул в него руку и тут же выдернул обратно. На ладони появилась тонкая глубокая ссадина, обозначившаяся бусинками выступившей крови.

– Нет? – на губах Шута как обычно играла его уникальная безумная улыбка, от которой мороз так и бегал по коже. – А каким же Ад представляете себе вы, мой Король? – поинтересовался он. Пользуясь заторможенной реакцией брюнета, он взял пораненную ладонь Найта в руки и внезапно слизал появившуюся кровь. Запоздало очухавшись, Макк резко вырвал руку из цепких пальцев Шута и на всякий случай спрятал ее в карман джинсов, про себя замечая, что после прикосновения маньяка боль в ладони утихла.

– Место, где все мучаются. Варятся в котлах. Переживают целую вечность невыносимую боль, – на автомате описал стереотипное представление о данном месте Найт. – По крайней мере, так его описывают люди.

– А разве люди могут что-то о нем знать, да? – больше прежнего развеселился Шут, с наслаждением вдыхая свежий аромат леса, к которому примешивался ощутимый запах чего-то еще. Железа? Или крови. И если в первое мгновение Найт его не чувствовал, то теперь с каждым вдохом запах становился все более явным. – Ведь те, кто когда-либо описывал Ад, не забывали упомянуть и то, что выбраться из него невозможно. Тогда кто и когда вырвался из его пут и рассказал о нем человечеству?

– Некоторым он снился, – попытался выкрутиться Найт. – Наверное.

– Нет, людям снится только то, на что способна их фантазия. Нельзя увидеть во сне то, что ты не способен осознать. Например… Разве кому-нибудь и когда-нибудь снился новый цвет? Тот оттенок, которого нет в нашем мире?

– Я понял, к чему ты клонишь, – сдался Найт, не желая спорить в принципе, а с маньяком, находившимся в опасной близости, в частности. – Но по-прежнему не понимаю, зачем Ад создавать настолько… Красивым, – чуть подумав, подобрал он самый подходящий на его взгляд эпитет.

– Тот, кто создал его, был весьма искусен, когда дело касалось причинения боли, – Шут прошептал это почти с благоговением. – Знаете, мой король, люди издавна считали, что нет ничего страшнее боли. И они были правы, но лишь отчасти. Они свое внимание акцентировали на физической боли. Вот только такие муки доступны телу, не душе. Душу нельзя резать. И в котле она вариться не может. Ведь это душа. Но и она не неуязвима. Уж кому, как ни вам, участнику Телешоу, знать, что же может ранить не тело, но нечто, чем каждый из нас является на самом деле. Вот вам, король, что причинило самую ужасающую боль? Заноза в пальце, удар в челюсть или же… Смерть матери?

Найт мгновенно побледнел. Слышать о Пэйрис Макк от Шута ему хотелось меньше всего. Уж точно не от него.

– Вот видите, – удовлетворенно кивнул маньяк, прочитав ответ на лице Макка. – Вот что действительно болезненно. Но если душевную боль ощущать постоянно, приходит апатия. А с ней человек понимает, что есть нечто пострашнее, чем чувствовать боль. А именно: не чувствовать ее вовсе. Не чувствовать вообще ничего. Быть сгустком пустоты, не способной реагировать ни на внешние, ни на внутренние раздражители. Поняв это, Нэй и создала это место, – провел Шут рукой по стволу. – Точнее… Она создала целую череду мультивселенных. И Шут искренне удивлен, что вы до сих пор не поняли этого, побывав в Аду не один десяток раз, – тихо выговорил он без тени насмешки.

– Я… Не понимаю.

– Разве? – Шут убрал руку от ствола и с интересом уставился на исполосованную ровными порезами ладонь. – А чем же, по вашему, являлись миры Телешоу?

– Цифровыми голограммами.

– Ах да, конечно, как же Шут мог забыть. Цифровыми, значит, голограммами, да. И то, что псевдосоздатели данных миров не раз усердно намекали на то, что их «детище» не имеет никакого отношения к виртуальной реальности, значения не имеет, нет. Как их там звали?

– Марази – отец и сын, – мрачно напомнил Найт.

– Вот-вот, семейное изобретение, да. Лишь воплощения маленьких ТехноБожков, выполнявших поручения свыше.

– Хорошо, – решил пойти на поводу у Шута Найт. – Предположим, все миры Телешоу – это Ад, как бы бредово это не звучало. В таком случае… Как вообще… Это же…

– С помощью забытых технологий душу человека отделяли от тела, забрасывали в один из миров и наблюдали за ним. Забавно, не правда ли, жить в мире, где никто ничего не знает о природе окружающих технологий, но усердно ими пользуется, не задумываясь о последствиях. На что только не пойдешь ради денег, да. Люди, да. Что с них взять, да, – пожал маньяк плечами, невозмутимо облокачиваясь на крону дерева, о которую только что изодрал ладонь. – Бросать себе подобных в Ад, а затем с наслаждением наблюдать, как они мучаются. Великолепный закат цивилизации.

– Что же это за Ад такой, если в нем позволяли так прекрасно жить? – Найту не хотелось спорить, но в голове не укладывался бред, который Шут с такой уверенностью преподносил ему как единственную истину во вселенной. И преподносил настолько убедительно, что в это хотелось верить. Вот только маленький скептик в голове Найта никак не желал заткнуться.

– Я же говорю. Нэй была справедлива, но жестока. Если боль чувствовать постоянно, она не причиняет столько неудобств. Если ты пьяньчуга без семьи и друзей, который живет на улице и просит милостыню, и в один прекрасный день ты попадаешь в руки озлобленных подростков и становишься жертвой их издевательств, тебе будет больно и страшно и плохо. Но не так больно, как богатенькой сучке, которая всю свою жизнь не знала бед. Не так страшно, как ребенку, которого окутывали любовью. Не так плохо, как любимому мужу, которого дома каждый вечер ждет горячий ужин. Понимаете, мой король? Рецепт настоящей боли? Настоящего горя? Чтобы заставить человека испытать самую страшную душевную боль, сперва необходимо дать ему огромное счастье. А затем беспощадно его отнять. И вот тогда муки его могут длиться очень долго, безутешность его не будет иметь границ, да. Создатели «Телешоу» просто возвращали вас в мир смертных раньше, чем наступала вторая фаза Ада.

– В таком случае, чем же Ад отличается от обычной жизни? – справедливо спросил Найт.

– Выбором. В том мире, в котором вы пребываете сейчас, у вас есть выбор. В Аду же все предрешено. Вы живете лишь для того, чтобы страдать. В жизни смертных все немного иначе. Большинство проблем, выпадающих на их долю – их личное решение, их личные ошибки.

– Потрясающе, – пробурчал Найт. – Если Ад Таков, – окинул он взглядом лес, – боюсь представить, чем же является Рай.

– О, это самое интересное! – в голосе Шута появились язвительные нотки. – Не хочу вас расстраивать, мой король, но Рая нет и никогда не было.