Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 71 страниц)

====== ЧАСТЬ 1: Искусственная среда Глава 1. Вера и неверие ======

...И помни, всё не то, чем кажется

Найт относился к тому типу людей, которые не верили в любовь и раздражались каждый раз, когда слышали из уст собеседника даже незначительное упоминание об этом светлом чувстве.

«Что за чушь?!» – тут же начинал возмущаться парень так рьяно, будто ему пытались доказать, что люди произошли от туалетного ершика. Хотя подобное утверждение наверняка Найту показалось бы даже куда правдоподобнее. Но существование легендарной любви? Какая глупость, ей-богу!

Нет, Найту не разбивали сердце, его не предавали, и он не переживал болезненного разрыва. Он не верил в любовь по одной простой причине: парень действительно никогда с ней не сталкивался. Конечно, ему пару раз признавались в любви, но Найт не обращал на это внимания. «Не путайте сексуальное влечение с мифом», – привычно хмурился он и возвращался к делам.

Не может быть, чтобы он совсем никого не любил, скажете вы. У него же есть родители? Друзья? Домашнее животное? Хоть кто-то? Вы удивитесь, но и здесь любовь отыщется едва ли. Родители Найта, как впрочем, и девяносто процентов родителей любого подростка, к его взрослению успели друг друга возненавидеть и день за днем демонстрировали сыну яркие примеры гнева, раздражения, непонимания и лютой ненависти, но никак не любви. Когда они развелись, Найт не слишком грустил. Вообще не грустил. Весь вечер мальчик играл в песочнице, и никаким местом эта ситуация его не напрягала. Играл в гордом одиночестве, не нуждаясь в компании и так называемых друзьях. На кой они вообще сдались? Шумные, пакостливые, обидчивые. Под каждого надо подстраиваться, с каждым необходимо мириться. К черту. Играть одному проще и интереснее. Родители развелись? Нашли горе. Наоборот хорошо, наконец, перестанут скандалить и, соответственно, мешать Найту смотреть его любимые мультики.

После развода родителей парень виделся с отцом только по выходным, и его это откровенно напрягало. Папа таскал сына по кино, паркам, порывался что-то купить или чем-то угостить. Найт умирал от скуки. Старый дурень, сколько можно проявлять чрезмерное и никому не нужное внимание? Мальчик лишь тяжело вздыхал и иногда тихо-мирно, не повышая голоса и не меняя выражения лица, высказывал подобные мысли “любимому” родителю. Своеобразное отношение сына к отцу несчастного мужчину доводило почти до истерики. Он делал вид, что его это не трогает, но расстраивался. А любое расстройство рано или поздно выливается во что-то большее. Нервы отца довели его до инфаркта. А, может быть, до инфаркта его довел сам Найт?

Выжить мужчина выжил, но с сыном после этого происшествия общаться почти перестал. Найт не любил отца. Ему было все равно. Это понял бы любой, кто увидел, как посреди комнаты небольшой съемной квартиры от внезапной боли в сердце корчится и задыхается мужчина, как он падает на пол, схватившись за футболку в районе груди и, в надежде на помощь, протягивает одну руку в сторону мальчика, который равнодушно наблюдает за его муками. Найт не отличался жестокостью, но ему было все равно. Найт не казался бездушным, но ему было все равно. Найт не ненавидел своего отца, но ему было все равно. Кто виноват в подобном восприятии мальчиком нашего бренного мира? Наверное, всю вину мы аккуратно переложим на плечи общества, которому всегда и на все, так или иначе, было все равно.

В тот день отец Найта стал бы жертвой равнодушия сына, если бы не встроенные в тело каждого жителя планеты датчики, что считывали состояние организма с его рождения и до самой смерти. Именно они в тот день исполнили свое предназначение и оповестили ближайшую скорую помощь о состоянии и местонахождении мужчины.

Мать же Найта после развода горевала недолго и вскоре отыскала мальчику нового «папу». Не сказать, что ее сын так уж этому обрадовался. Низенький толстячок по имени Гарри с пухлыми губами, наивными глазами и пивным брюшком, конечно, казался милым малым, но слишком пристально разглядывал Найта каждый раз, когда тот переодевался в своей комнате или плавал в бассейне по субботам, вторникам и четвергам. Когда же Гарри в пьяном бреду – а выпить он любил – полез к Найту целоваться, его намерения окончательно раскрылись, ровно, как и потенциал Найта, который одним прицельным ударом сломал отчиму челюсть. Парню к тому времени уже исполнилось шестнадцать лет. Он любил спорт и много времени проводил либо в бассейне, либо в тренажерном зале, а, значит, обладал достаточной силой и выносливостью. Удар у него был поставлен неплохо – в этом деле помогли надоедливые одноклассники, которые с удивительным постоянством ввязывались в уличные драки и ввязывали в них Найта. На самом деле парень даже любил драться. Он не всегда побеждал и не всегда приходил домой целым и невредимым, но растекающийся по венам адреналин, который не отпускал Найта еще какое-то время после стычки, будоражил парня как ничто иное. Долгое время парню казалось, что альтернативного источника получения подобных ощущений ему не найти, пока в семнадцать лет Найт не узнал, что такое секс. Первый раз его не слишком впечатлил. Но парень быстро сообразил, что в любом деле большое значение имеет опыт и техника. Ведь и от драки удовольствия не получить, если не сможешь ударить своего противника хотя бы разок. В сексе было так же.

Мать Найта являлась женщиной суровых нравов. Она любила держать все под своим контролем, поэтому вынести ее мог далеко не каждый. Гарри, например, был мягкотелым не только в прямом, но и в переносном смысле. Он не осмеливался сказать и слова против своей жены и все делал по ее указке и только с ее разрешения, так что женщине с ним жилось очень даже удобно. Пугала мысль о том, что бы она сделала со своим вторым мужем, узнай, как он иногда глазеет на ее единственного сына. Тут дело было даже не в том, что она волновалась за Найта, а скорее в том, что парень, получалось, являлся куда более привлекательным, чем его мать? О нет, этого бы женщина не стерпела! Благо о странном увлечении мужа она так и не узнала. Отчасти потому, что Найт ничего ей не рассказал. Он знал женщину слишком хорошо, чтобы осознавать в какой скандал бы вылилось все это и кто оказался бы виноватым. Отчасти, потому что женщина и сама инстинктивно не видела ничего, что могло бы ее расстроить. Она не слишком заботилась о своем сыне, потому что куда больше ее беспокоила своя внешность и увядающая молодость. Полки в доме ломились от косметики. Шкафы не закрывались от тонны журналов с самыми модными новинками и статьями про экспериментальные лекарства, которые были направлены на поддержание молодости и свежести кожи лица и всего тела. Найт не любил свою мать и это чувство относилось к взаимным. Но женщина, как минимум, любила себя. Ее сын не мог похвастаться даже этим.

Теперь вы осознали, насколько плачевно обстояли дела? Парень действительно не понимал, что такое любовь и как у человека может возникнуть потребность в близком общении, которое бы держалось не только на дружбе или сексе. Конечно, Найт какое-то время, как и любой подросток, желал влюбиться и построить определенные отношения. Но ни с одной девушкой он так и не смог испытать той страсти, тех страданий и мук от мимолетной разлуки, о которых так ярко и живописно любили распространяться в романах и сериалах. Это странное чувство казалось Найту плодом чьей-то больной фантазии. Детищем безумного демиурга, что в порыве скуки решил оправдать желание женщины оставаться рядом с единственным мужчиной, а мужчины – с единственной женщиной, а не строить отношение с целым гаремом. А, может быть, таким образом общество стремилось привить людям мораль? Найт бы совсем не отказался забыть о морали и оказаться в постели сразу с двумя… Нет, даже с тремя сексуальными цыпочками! На пару деньков, не более. Затем они ему попросту бы наскучили.

Чем старше Найт становился, тем больше убеждался в отсутствии любви. Это ярко демонстрировали ему якобы влюбленные парочки в его классе, которые по утрам вдохновенно целовались на задних партах, а вечера проводили с другими. И люди называют этот Бедлам любовью? Найт этого не понимал. Не понимал и не хотел понимать. Он сходил с ума от скуки.

Когда парень поступил в университет, у него появилась слабая надежда на то, что все еще впереди. Подобную мысль Найту внушил его однокурсник, ставший ему первым и на данный момент единственным другом. Однокурсника звали Вэйлом, и он был геем. Он любил заводить речь о любви, а Найт любил с ним на эту тему яростно спорить. В конце концов доспорились они до того, что кареглазый блондин, коим был Вэйл, предположил, что возможно Найт не испытывал любви к своим девушкам, просто потому что они его изначально не привлекали.

– А ты попробуй с парнями, вдруг получится? – беззаботно предложил тогда Вэйл. Наверняка любой другой натурал, к которым, как казалось Найту, причислялся и он сам, среагировал бы мгновенно, либо осыпав друга-гея трехэтажным матом, либо пойдя дальше и подарив ему душевный удар, после которого у Вэйла еще долгое время хрустел бы песок на зубах. Но Найт не разозлился и не возмутился. В глубине души он очень хотел верить в любовь, поэтому согласился на рисковое предложение и в этот же день, для храбрости высосав бутылку виски, переспал со своим другом. Что ж… Секс с блондином впечатлил парня куда больше, чем ранее с каждой из бывших у Найта девушек. Но парень осознавал, что причина этому крылась не в половой принадлежности партнера, а в безупречной технике секса Вэйла. Не более. Отношение к любви не изменилось. И легкая пустота после секса оставалась легкой пустотой и ничем большим. Конечно же, развивать отношения с Вэйлом Найт не собирался. Не хотел этого и блондин. Будучи человеком творческим, если не летящим, Вэйл воспринимал серьезные отношения с тоской и тягостью. Каждый день он влюблялся в кого-то нового, у него не оставалось времени на любовь к одному-единственному Найту. И слава Богу. Потому что именно это блядское качество Вэйла позволило парням сохранить их дружбу даже после бурной ночи. Ну или пары бурных ночей.

Так и тянулась жизнь Найта. Без любви. Он окончил университет и стал аспирантом. Желание влюбиться исчезло, и парень решил плыть по течению. Не самое умное решение. Но и не самое глупое.

– Едрить твою налево! – возмущенный возглас заставил Найта вздрогнуть, из-за чего ручка, которой до того он активно делал записи в своем ежедневнике, дернулась и прочертила нехилую толстую линию на всю страницу.

– Обязательно так орать? – сдержанно пробубнил Найт, тут же вырывая страницу из ежедневника и начиная записи заново. Он любил аккуратность. Возможно не во всем, но в своих лекциях – однозначно.

– Обязательно! – активно закивал Вэйл, который также стал аспирантом университета. – Эти дети… Эти гребанные дети! Они же тупые! – воскликнул он, разводя руками. – Я им говорю одно, а они понимают совсем другое! Нет, ты представляешь?! Они… Да они меня вообще не слушают! Я полтора часа распинаюсь перед этими дебилами, а они только и могут, что в носу ковырять, да рисовать каракули на полях своих тетрадей! – бегая по небольшому помещению кафедры и яростно жестикулируя, возмущался блондин. Найт на это лишь закатил глаза:

– Чья бы корова мычала, – фыркнул он. – Вспомни, как ты сам сидел на лекциях.

– А что я? Что я??? Я всегда был примерным студентом!

– Ага, ты примерно прогуливал.

– Но когда все же появлялся, был самым примерным! – настаивал на своем блондин.

– Забавно знакомиться с преподавателем на экзамене, не так ли?

– Какая разница, ведь я все знал! – здесь с Вэйлом спорить Найт не решился бы. Парнем он действительно был очень одаренным и, несмотря на плохую посещаемость, сдавал экзамены на высшие баллы.

– Ты принимаешь работу слишком близко к сердцу, – улыбнулся Найт, сам не особенно беспокоившийся о внимательности студентов. Нет, к работе он подходил со всей серьезностью. Старался составить самые интересные лекции, не жалел времени для того, чтобы придумать определенные методы объяснения той или иной теоремы. Все же математический анализ – не та дисциплина, которая понималась легко и непринужденно. И, конечно же, далеко не все студенты усваивали хотя бы десятую часть той информации, которую до них пытался донести Найт.

– Мне хотя бы есть к чему ее принимать, – ехидно заметил Вэйл, намекая на бессердечность друга. Парень никакого внимания на это не обратил.

– На-а-айт… Опять ты какой-то вялый и меланхоличный. Сколько можно? Тебе двадцать четыре года, а такое ощущение, что в душе ты уже дряхлый старик! Пошли сегодня в клуб! – завел привычную волынку блондин, мгновенно превращаясь в кошмарный раздражитель.

– Пожалуй, откажусь. Мне надо доделать лекцию, – как обычно не согласился на предложение Найт.

– Пойде-е-ем… Пойде-е-ем… Пойде-е-ем же!!! Я буду ныть, пока ты не согласишься! – пригрозил блондин. Помнится, как-то раз Вэйл почти четыре часа сидел над душой Найта и повторял одно единственное слово «Пожалуйста», тем самым уговаривая его поехать с ним на вечеринку к другу.

– Не будешь, – на губах шатена появилась легкая улыбка. – Вэйл, прекрати уже опекать меня и пытаться построить мою личную жизнь. Я не хочу в клуб. И не хочу личной жизни! Я…

– Ты старый хрен в ахуенном теле. У меня сердце кровью обливается, когда я думаю о том, что эти кубики пресса ты напрягаешь лишь сидя на толчке!

– Вэйл, иди к черту! – Найт таки разозлился. А когда парень злился, он становился крайне лаконичным. Шатен одним легким движением сгреб со стола нужные ему вещи себе в рюкзак, резко встал со стула и молча вышел из кафедры, не обращая внимания на вопли Вэйла.

«Иди к черту!» – повторил Найт мысленно, выходя из большого кирпичного корпуса университета. В голове парня крутилось два возможных варианта дальнейших действий. Либо поехать домой и закончить записи там, либо расположиться на одной из лавочек, что стояли параллельно длинной аллее, ведущей от университета до автобусной остановки, и доделать лекцию прямо здесь на свежем воздухе. Хорошая погода, прохладный весенний ветер и яркое, но еще не жаркое солнце подсказали парню, что делать. Шатен легкой походкой спустился по длинной лестнице вниз на аллею, отыскал взглядом свободную лавочку и без стеснений разложил на ней необходимый для составления лекции материал. Найт наивно полагал, что теперь-то его точно не потревожат. Но он ошибался. Не прошло и десяти минут, как к парню обратились:

– Зд... Здравствуйте, – скромное приветствие заставило Найта вздрогнуть повторно и тем самым испортить еще одну страничку в своем ежедневнике. Не скрывая раздражения, парень вырвал ее, скомкал, выбросил в находящуюся поблизости мусорку и только затем удостоил своим вниманием говорившего. В паре шагов от Найта стояло нечто. Шатен был бы и рад охарактеризовать это существо как-то иначе, но подобрать нужные слова так и не смог. Темно-рыжая копна волос походила на моток медной проволоки, на размотку которой потребовался бы не один час, блеклые зеленые глаза блестели какой-то детскостью, да и сам парнишка был нездорово худ. Если бы не толстая книга по высшей математике в руках незнакомца, Найт бы ни за что не подумал, что он – студент этого университета. Причем очень невзрачный и крайне непривлекательный студент. Все его лицо, уши и даже шею усеяли мелкие веснушки. Одет же мальчишка был в какое-то тряпье довоенных времен, что также привлекательности ему не прибавляло. Найт отыскал в незнакомце лишь один плюс – если забыть о всклокоченной шевелюре, он был очень опрятен.

Сначала парень решил было, что рыжий – его студент, но быстро отказался от этой мысли. О нет, такое чудесатое чудо шатен точно бы не забыл. Тогда что же ему нужно? Найт ждал ответа на этот вопрос, но рыжий не торопился на него отвечать. Он лишь по-прежнему стоял неподалеку, переминаясь с ноги на ногу и внимательно изучая свои кроссовки. Его бледные губы дрожали. Они то приоткрывались, то захлопывались, делая своего хозяина похожим на рыбу. Незнакомец явно хотел что-то сказать Найту. Хотел, но не мог.

– Здравствуйте. Вам что-то нужно? – после недолгого гнетущего молчания соизволил-таки шатен отреагировать на приветствие парня.

– Я… Эм… – рыжий глубоко вздохнул, вцепившись в свою книгу сильнее прежнего, словно та для него являлась своего рода спасательным кругом.

– Вопрос по математике? – решил подсказать Найт.

– Что? Ой… Нет… То есть да! То есть нет… Я… Нет… Ну… Эм… Блин! – парень резко развернулся к Найту спиной и начал что-то яростно нашептывать себе под нос, то и дело дергая прядку длинной рыжей челки и попеременно выдирая из нее отдельные волоски. Кажется, рыжий ругался или ругал. Себя?

Найту стало как-то не по себе. Он не был фанатом неуравновешенных людей и если сталкивался с подобными экземплярами, старался смыться от них как можно скорее. Но не успел он убрать свой ежедневник в портфель, как парень вновь повернулся к нему, набрал в легкие побольше воздуха и почти проорал:

– Меня зовут Дэй! – представился рыжий. Все, кто находились поблизости, от этого вопля вздрогнули и начали озираться в попытке найти обладателя странного воинственного клича.

– С чем Вас и поздравляю, – нахмурился Найт, которого не привлекали эмоциональные люди. Вэйл был исключением.

Найт закинул рюкзак на спину и невозмутимо направился к остановке. Рыжий побледнел и поспешил за парнем.

– Я… Это! Как его… То есть… Щас! – он снова отвернулся от Найта и вновь что-то забормотал, активно выдирая проволокоподобные волосы, которые откровенно жаждали познакомиться с расческой. Жаждали, как ничто другое. От этой копны волос практически невозможно было оторвать взгляда. Они казались настолько… Всклокоченными, что у Найта невольно чесались руки. Нет, следовало скорее отвести взгляд, иначе…

Парень всегда смиренно слушал свой внутренний голос, поэтому, пусть и усилием воли, но все же оторвался от разглядывания волос Дэя и продолжил путь к остановке.

– Да нет же! – тот факт, что шатен не собирается дожидаться, когда же рыжий подберет нужные слова, чтобы выразить свои мысли, парень заметил лишь через пару минут, когда вновь повернулся в сторону Найта. – Погодите! Постойте! Подождите же! – воскликнул он, кинувшись в сторону парня.

– Чего? – шатен легко скрывал свое раздражение. Но лишь тогда, когда считал это нужным. Сейчас подобной необходимости Найт не видел, поэтому его недовольство ярко выражалось во всем, начиная от взгляда и заканчивая нахмуренным лбом.

– Эм-м-м… Я вот… Ну вот… Ну как? – у парня явно наблюдались большие проблемы с озвучиванием мыслей вслух. – Как же сказать-то?… – в отчаянье застонал он, запуская тонкие пальцы в огненные волосы и начиная их тормошить. Теперь стало понятно, кто являлся виновником столь жуткого беспорядка на голове. Левый глаз Найта задергался. Наблюдать подобное было выше его сил. Не до конца понимая, что он делает, парень начал рыться в карманах своих джинсов. Да ему не раз и не два говорили о соответствующем дресс коде, особом внешнем виде любого уважающего себя преподавателя. Но парень не любил костюмы, Найта куда больше прельщала удобная и стильная, а не чопорная и слишком сковывающая движения одежда. Через мгновение парень нащупал то, что искал.

– Убери руки, – произнес эти слова Найт тихо, но рыжий вздрогнул и тут же подчинился. В руках шатена появилась расческа. Следующие несколько минут он аккуратно расчесывал густые прямые, но такие непослушные рыжие волосы Дэя, которые спереди доходили парню до плеч, а сзади доставали до лопаток. Рыжий стоял, как вкопанный. На лице его отражалось безграничное удивление. А как бы себя повели вы, если бы вас начал расчесывать мало знакомый человек? Удивились бы? Охренели бы…

Но Найта не заботило, что подумает рыжий и к каким выводам придет группа юных девушек, что увидев подобную сцену, звонко захихикали и зашушукались.

– Бесит, – одним словом объяснил Найт свои действия хилому незнакомцу, когда волосы парня были расчесаны и уложены волосок к волоску.

– Угу, – только и выдавил из себя парнишка, судорожно сглатывая. Расческа вернулась в карман, а Найт уже было вновь развернулся к остановке, когда Дэй, наконец, заговорил, причем вполне нормально без странных звуков и вздохов.

– А Вы скажете мне свое имя? – шесть слов одним махом! Найту захотелось зааплодировать и попросить на бис, но он сдержался.

– К чему Вам мое имя?

– Ни к чему, – тут же честно ответил рыжий. – Я его и так знаю, – выпалил он. Вот так новости. Найт даже слегка растерялся, но вида не подал.

– Тем более, – сухо ответил он, по седьмому разу перебирая в голове имена своих студентов и все равно не находя в их списке конопатую мумию. – Я преподавал у Вас? – все же решил он удостовериться. Рыжий отрицательно покачал головой. – Тогда откуда знаете? – парень вновь уставился на свои кроссовки. Лицо и уши его вспыхнули словно мак.

– Я... Я друг Вэйла, – наконец, просипел он.

– А-а-а… – Найт прекрасно знал, какого рода у блондина были «друзья», с парой из них он уже сталкивался. Каждый раз доходило почти до драки, потому что «друзья» Вэйла все как один видели в Найте злостного соперника. Конечно, парень был достаточно симпатичен, да и спортивная фигура его явно не портила. И несмотря на то, что любовники Вэйла порой оказывались настолько эффектными, что рядом с ними Найт выглядел задрипанным неопытным цыпленком, это совсем не спасало его от повсеместной ревности новых ухажёров друга.

– Мы с ним просто друзья, ничего больше, – поспешно заверил Найт рыжего, надеясь на то, что тот не устроит драку прямо посреди аллеи. Парень не боялся побоев, но избиение студента преподавателем – а скорее всего, если бы дошло до драки, выглядело бы все именно так – вряд ли бы осталось без внимания руководства университета.

– Я знаю! – к облегчению Найта рыжий не собирался выяснять с ним отношения.

– Советую не особенно зацикливаться на Вэйле, он парень… Непостоянный… – в приступе доброты решил Найт дать мальчишке дружеский совет.

– Это я тоже знаю, – вяло улыбнулся он. О, значит, спал с ним? Точно спал. Найту даже стало немного жаль Дэя. С такими вот некрасивыми мальчишками блондин обычно связывался в порыве жалости к ним. И порыв этот быстро проходил.

– Тогда что тебе нужно от меня? – вопрос был вполне безобидный, но рыжий отчего-то покраснел еще больше.

– Я… Ну это…

– Будь добр, изъясняйся по-человечески, – раздраженно фыркнул Найт. Дэй его уже порядком утомил.

– Вы мне… Ты мне… Ты мне!!!

– Что я тебе…

– Ты мне очень нравишься!!! – признание было столь же вдохновенно громким, как до того и представление. Окружающие вновь заозирались. Найт обессилено выдохнул.

«Здравствуй жопа новый год, здравствуй рыжий огород, пьем и курим, глубже дуй, мы в дерьме по самый х…» – когда Найт особенно нервничал, в голове тут же возникали странные стишки, которые, благо, озвучивать он не решался.

– С чем тебя и поздравляю, – без тени смущения или взволнованности, которую по идее должны ощущать люди, когда им признаются в недвусмысленной симпатии, сказал Найт вслух и отвернулся от неожиданного собеседника.

– Постой! – а парень оказался куда настойчивее, чем могло показаться на первый взгляд. Найт не отреагировал. Он поставил перед собой глобальную цель: дойти до гребанной остановки – и никто уже не смог бы помешать ему исполнить задуманное.

– Пожалуйста! Прошу тебя! Погоди! Дай мне договорить! – рыжий не отставал.

– Договаривай, – пожал Найт плечами, смотря перед собой и упорно игнорируя просьбы Дэя остановиться.

– Я серьезно… Ты мне очень-очень-очень нравишься! – упорствовал он.

– Нравлюсь… Отлично… Дальше что?

– Д… д-д-д…

– Ну? Что?

– Из-из-извини, – плаксиво пробормотал в ответ Дэй. – Когда я нерв-нерв-нервничаю – начинаю за-заикаться, – стараясь взять себя в руки, ответил он.

«Он еще и заика! Ахеренная подвалила прЫнцесса!» – нервно прыснул Найт.

– Да-да-давай встречаться! – собравшись с силами, воскликнул рыжий, внезапно схватив руку шатена в свою ледянющую худенькую ладошку. – По-по-пожалуйста! – немного подумав, добавил рыжий, но явно тут же пожалел о сказанном. – Я-я-я выгляжу жалко, да? – отпустил он руку Найта, когда как другой рукой до побелевших костяшек сжал толстую книгу.

– Да, жалко… – кивнул Найт. – Не понимаю, на что ты рассчитываешь. Сам же говоришь, что друг Вэйла. Разве он не рассказал тебе о моей… Небольшой проблеме?

Дэй в ответ неуверенно кивнул.

– Чего же ты ждешь в таком случае? – продолжил Найт холодно. – Ты в зеркало-то давно смотрелся? – это было грубо, но справедливо. Если уж рыжеволосое чудовище решило признаться в любви, могло бы надеть что-то получше, чем дедушкины гамаши и бабушкину старую вязаную кофту. Внешний вид для Найта играл не последнюю роль.

– Смотрелся… – горестно вздохнул Дэй. – Я знаю, что не эталон красоты.

– Не то слово, – не смог удержаться от смешка Найт. Парень ждал, когда же Дэй разревется – глаза парнишки и так уже были на мокром месте – и убежит, как это любят делать расстроенные героини в третьесортных сериалах. Но рыжий Найта удивил.

– Зато я могу научить тебя… – в его взгляде проскользнула уверенность и упорство.

– Ты? Научишь? Чему? – опешил шатен.

– Любить!

В любой другой ситуации и при любом другом человеке, услышав подобное, Найт бы искренне рассмеялся. Но что-то во взгляде конопатой мумии заставило его всего на секунду, но поверить в его слова.

– Любить, значит… – от улыбки шатен все же не удержался. Звучало это до ужаса наивно. Но интересно.

– Что ж, попробуй, – пожал он плечами. – Если ты действительно так уверен, что сможешь изменить мое отношение к любви, валяй! – развел парень руками. Дэй в ответ на это просиял и чуть ли не на месте подпрыгнул.

– Только у меня будет одно условие, – чуть подумав, добавил Найт. Рыжий напрягся.

– Будь добр расчесывайся чаще, чем раз в неделю, – Дэй сначала покраснел, а затем внезапно рассмеялся. Так искренне и открыто, что у Найта перехватило дыхание. Ему показалось, или когда парнишка улыбается, он действительно становится милым?

С этого и началось активное обучение Найта этой странной, а может и вовсе не существующей штуке под названием Любовь.

====== Глава 2. Наслаждение и боль ======

– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Месье и мадмуазели! – невысокий мужчина в белом фраке, перламутровой рубашке и серебристой бабочке, в небрежно нахлобученном на голову белоснежном цилиндре с черной лентой, и в серебристых перчатках, натянутых на худые кисти с длинными пальцами, стоял перед бархатным занавесом на сцене, освещенной десятками софитов, и улыбался настолько широко, что это было видно даже с самых последних рядов.

– Мы вновь приветствуем Вас на нашем скромном мероприятии! – вещал он, прохаживаясь по краю сцены и, кажется, смотря абсолютно каждому зрителю прямо в глаза, – Сегодняшний гость наверняка заинтересует Вас как никто ранее! Хладнокровный и никогда не влюблявшийся, потерянный и не знающий, в чем же смысл его существования! Итак, знакомьтесь, месье Найтарус Макк! – с этими словами ведущий указал на мерцающий за его спиной занавес. Тяжелая ткань, будто бы подчиняясь жестам мужчины, пришла в движение и начала медленно подниматься вверх, давая зрителям возможность увидеть того, кого за ней прятали. Посреди сцены стоял большой кованый опаленный железный стул. На нем сидел темноволосый юноша. Его шея, руки, ноги и торс были привязаны к стулу черными кожаными ремешками.

– Месье, как вы себя чувствуете? – мужчина приблизился к стулу, сложив руки на груди и смотря на парня насмешливо и заискивающе.

– Где... где я? – прохрипел в ответ пленник, приоткрывая покрасневшие глаза и пытаясь оглядеться.

– Ах, как это прекрасно, он даже не понимает, что же здесь происходит! Месье, Вы слышите меня? Оглянитесь! Вы – звезда! За Вами наблюдает весь мир! Вы...

Найт вздрогнул и проснулся. Его бил мелкий озноб, а пальцы до побелевших костяшек сжимали пуховое одеяло. Парень глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул, смахнул холодный пот, что выступил на его лбу, а уже после нехотя повернулся к прикроватной тумбочке и посмотрел на электронные часы. Было без одной минуты шесть. Нет ничего более противного, чем просыпаться за минуту до будильника. Еще гаже просыпаться из-за кошмаров, которые последнее время мучили Найта все чаще. Причем все они были однотипные: странный мужчина в странных нарядах на странной сцене со странными зрителями, что внимательно вслушивались в каждое слово странного ведущего со странной манерой обращаться к парню ни как иначе как Месье Найтарус Макк. Найтарус – звучит жутко! Никто не имел права называть Найта его полным именем. Парню оно не нравилось, и он раздражался каждый раз, когда кто-то рисковал обратиться к нему подобным образом. И ведь этот мужчина в белом фраке наверняка тоже знал нелюбовь Найта к своему полному имени и специально называл его именно так, чтобы поиздеваться над своим пленником. Да-да, роль его так же была неизменна, менялся лишь антураж. Иногда вместо стула были цепи или кандалы, странные древние пыточные устройства или большая круглая доска для дартса. Доску Найт не любил больше всего, потому что ведущий неизменно выбирал из зала несколько желающих и давал им в руки большие дротики, а затем предлагал счастливчикам попытаться не попасть в пленника. Обычно получалось ровно наоборот.

Будильник таки дал о себе знать, разорвав утреннюю тишину душераздирающим воем. Отработанным движением Найт выключил устройство, после чего с неохотой поднялся с кровати, потянулся, сладко зевнул и потер глаза. За окном появились первые намеки на рассвет. Вылезать из-под теплого одеяла парню не хотелось настолько, что еще чуть-чуть и Найт был готов позвонить на работу и заявить, что он заболел, чтобы затем завалиться спать на следующие несколько недель. Но природная ответственность подавила в нем это страстное желание вновь окунуться в мир грез, даже заставила Найта подняться с кровати и добраться до душа. Еле теплая вода сделала свое дело, и на кухню, облаченный в одно лишь махровое повязанное на бедрах полотенце, Найт пришел, излучая энергию и силу, насколько только ее мог излучать подобный ему человек. Парень относился к тому небольшому числу людей, которые утром не завтракали, о нет, они пожирали. По крайней мере, по количеству того, что Макк употреблял с утра пораньше, это можно было назвать именно так. Найт поджарил себе омлет, с несколькими сосисками, сделал легкий салат, подогрел пару блинчиков быстрого приготовления, залил их медом, и все это употребил, запивая двумя литрами молока и заедая мягкими булочками.