Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 71 страниц)

– Справедливо, – послышалось с дальних рядов.

– Вы, чтоб вас, воины за добро и справедливость! Я многое повидал на своем веку! Но такого позора еще не испытывал! – орал Маслоу, багровея, как помидор.

– Все когда-то случается в первый раз, – вновь раздалось с задних рядов.

– Тараби, а не заткнуться ли тебе?

– А я что, я ничего, – забормотал парень с тех самых задних рядов. – Босс, не кипятитесь вы так. Вам нельзя нервничать, лучше выпейте, вон, кофейку.

– ТАК И СДЕЛАЮ! – проорал Серж, схватил стакан с напитком и залпом осушил его. Краснота лица сменилась бледностью. Кое-как проглотив жидкость, Маслоу заговорил уже куда тише:

– Что с моим кофе, – выдохнул он. – Кто-то что-то туда добавил? – простонал он, бухаясь на свое кресло.

– Молока… – скромно пробормотал Эгон, краснея, как красна девица. – Я… я беспокоился о вас, Босс.

– Водки, – решил признаться и Дэй. – Я ж беспокоился о вас, босс!

– Горчицы, – пробубнил себе под нос Тараби, – я ж беспокоился сильнее всех.

– Гашиша, – вздохнул Джеф, – но я всегда его вам туда добавляю, – пожал он плечами.

Лишь Нил Хоуни, который также решил поприсутствовать на сегодняшнем собрании, предпочел не говорить своему другу о том, что проходя мимо его стакана, незатейливо кинул ему таблетку не самого слабого успокоительного.

– Вы меня в гроб сведете! – простонал Маслоу, хватая губами воздух. – Воды, мать вашу! Воды мне, скорее! – Эгон тут же набрал боссу воды в пластиковый стаканчик и вручил мужчине, который жадно все выпил и лишь затем немного успокоился.

– По тебе, Тараби, со всеми твоими шуточками, вообще психиатрическая больница плачет! – прохрипел он, смахивая капельки пота со лба.

– Ну почему сразу психиатрическая…

– И венерическая! – продолжал орать Маслоу.

– Разве такая бывает?

– Если и не бывает, то для тебя, Тараби, построят! – заверил парня мужчина.

– Ой, да ладно, босс, я всегда предохраняюсь, – беспечно отмахнулся Стем, игнорируя осуждающий взгляд Эгона.

– От глупости не предохранишься! – рявкнул Маслоу, переводя гневный взгляд с Тараби обратно на всех ГОРовцев. – А теперь, пупсики мои, мальчики сладкие, сучьи потроха мои ненаглядные, кто-нибудь ответит мне, почему сегодня ночью НИКТО из вас не взял трубку?

– Какую трубку? Я взял, – пробормотал человек-трава, как раз раскуривая старую деревянную трубку.

– ТЕЛЕФОННУЮ, УКУРОК!

– А-а-а… я был в отрубе, – не стал врать Джеф.

– Ты всегда в отрубе! Даже сейчас!

– И то верно.

– НАХЕР УВОЛЮ!

– Это было бы чудно.

– А ВОТ НЕ ДОЖДЕШЬСЯ! А ЕСЛИ БЫ ТРУБКИ ВЫ ВСЕ-ТАКИ ВЗЯЛИ, ТО УЗНАЛИ БЫ, ЧТО НАША НЕНАГЛЯДНАЯ КСИН, О КОТОРОЙ ВЫ ВСЕ, БЕЗУСЛОВНО, ТАК ВОЛНОВАЛИСЬ, ЧТО ВЫПЛАКАЛИ ВСЕ ЕБУЧИЕ ГЛАЗА, ЧТО ТЕПЕРЬ МНЕ ТАК ХОЧЕТСЯ ВЫДАВИТЬ… Так вот, наша ненаглядная Ксин сбежала от Шута. И попала в лапы Кошкам.

– Так надо скорее ее вызволять! – воскликнул Дэй, хватая настольную лампу в качестве оружия и продираясь к выходу.

– Бренди, верни лампу на место и дослушай. Это и остальных касается, – прошипел Маслоу, пронаблюдав, как половина ГОРовцев не хуже Дэя похватали различные предметы мебели, что стояли в кабинете босса, и уже было ринулись девушке на помощь. То, что каждый из них имел огнестрельное оружие, никто и не вспомнил, заставив Маслоу лишний раз проклясть тот день, когда он согласился стать главой самого идиотского отделения полиции за всю историю существования планеты.

– Да, босс?

– Она уже и без вашей помощи освободилась. Скажем спасибо помощнице Нила, – кивнул Серж в сторону патологоанатома.

– Вау, так это же круто! – воссиял Дэй.

– Да, просто замечательно! – кивнул Стэм.

– И как она себя сейчас чувствует? Она не пострадала? – с беспокойством поинтересовался Эгон.

– Так может, сами у нее и спросите?! Она в этом кабинете с начала собрания! – ткнул Маслоу пальцем в сторону Койне, что действительно переминалась с ноги на ногу в дальнем углу кабинета. Рядом с ней стояла девушка в больших наушниках, из которых прямо сейчас лилась какая-то заунывная музыка, в бровях же ее блестели колечки пирсинга. На бейджике, что был прикреплен к ее рубашке, значилось «Гера Дорино». Так же, рядом с Ксин вился Крис, то интересуясь, не хочет ли та присесть, то притаскивая ей кофе, то предлагая отдохнуть в другом кабинете. Подобная суета вокруг своей персоны Ксин жутко не нравилась, потому она, мрачнее тучи, пыталась игнорировать повышенное внимание со стороны Стивенса. Когда же Серж публично огласил ее возвращение, девушку и вовсе передернуло.

– О, с возвращением, – махнул ей Дэй лампой, как ни в чем не бывало.

– И как тебе Шут? – с гиеньей улыбкой поинтересовался Тараби.

– Он ничего тебе не сделал? – с беспокойством спросил Эгон, ставя схваченный было диван на место. Остальные ГОРовцы, почувствовав на себе сразу два испепеляющих взгляда: Ксин и Сержа, – предпочли промолчать.

– Хватит с меня ваших телячьих нежностей! Взрослые мужики, а все как дети малые! – взвыл Маслоу, ударяя кулаком по столу.

– Друг мой, успокойся, тебе нельзя так много орать, – остудил пыл мужчины Хоуни.

– А как на этих идиотов не орать?! – выдохнул Серж.

– Поберегите себя, мы все рядом, поможем, чем сможем, и вообще, на нас можно положиться, – заверил босса Дэй.

– Как-то это не очень правдоподобно звучит из уст идиота в очках-бабочках, – фыркнул Серж. – Ну да хрен с ним. У нас есть проблемы посерьезнее. В конце концов, Бренди явно бухает за весь отдел, а в передряги попадает, кажется, вообще за всю полицию вместе взятую, так что ничего удивительного. Тараби – исчадием Геенны был и остаётся. Ну а то, что вы все конченные идиоты, также по странному стечению обстоятельств, уже известно, как минимум, половине города. Куда больше меня беспокоит вот что, – с этими словами Маслоу развернул один из мониторов своего компьютера ко всему отделу и нажал на проигрывание видеозаписи. На цветном экране появилось хранилище улик. Пару минут все взирали на монитор со скучающим видом, кто ковырялся в носу, кто в зубах. Но их внимание моментально переключилось на экран, когда в дальней части видео появился некто в маске панды. Да еще и с котом в рюкзаке.

– Такого дебилизма я еще не видел, – нахмурился Дэй.

– Бренди, не тебе об этом говорить, – фыркнул Маслоу, взирая на свитер Дэя, на котором как раз красовалась большая панда, поедающая бамбук. У детектива всегда на работе лежало несколько любимых свитеров на случай, если он не сможет ночевать дома и ему потребуется переодеться. То, что при этом рубашка и штаны оставались теми же, и от них разило сигаретами и спиртным за километр, не слишком удручало рыжего. Главное, что свитер модный!

– Ого! Интересно, что эта панда собирается делать с котом?

– Только это вас волнует?! А тот факт, что он проник в третье хранилище, никого не напрягает?!

– Да ладно, это же третье хранилище … Оно же самое плохо охраняемое, если бы не безумный Гэбидж, от него бы вообще уже ничего не осталось, – пожал плечами Тараби.

– И зная об этом, ты преспокойно отправил единственную улику по Шуту именно туда?! – рявкнул Маслоу.

– А… Э… что-то мне в туалет захотелось, можно выйти? – пробормотал Стэм.

– ТЕРПИ! – рявкнул Маслоу. – Терпи и смотри видео!

– О-О-О… Так этот парниша… спер улику? – с запозданием понял Эгон.

– Какая бурная реакция, – вновь зарычал Маслоу, – держите себя в руках, а то я боюсь, как бы вы не заснули от перевозбуждения.

– Ну бо-о-о-о-о сс…

– Что босс? Что, сукины вы дети, босс?! Расформируют нас к чертям собачьим! Расформируют, зуб даю! И все из-за вас, идиотов!

– Мы найдем этого странного парня с котом, – попробовал заверить Сержа Дэй.

– Как? Напьешься вусмерть и настроишь связь с космосом?

– Как вариант.

– Я тебе дам, вариант! Щас такой вариант вкручу! – Серж уже было метнулся к Дэю, но в последний момент Эгон удержал его в крепких объятьях. Кроме него, никто бы с Маслоу мериться силами не рискнул.

– И что, у вас всегда так? – тихо поинтересовалась Гера у Ксин, наблюдая, как Маслоу хватает со стола папки, и начинает кидаться ими в ГОРовцев, которые, в свою очередь, молили о пощаде, падали на колени, а человек-трава даже поклонился до пола.

– Не… обычно еще хуже, сегодня босс что-то даже спокойный, – с извиняющейся улыбкой ответила Койне, уклоняясь от книги, что случайно улетела в ее сторону.

– Мужики… – протянула Гера, пытаясь не замечать того, как Маслоу вскочил на стол и пытается отмудохать Дэя шваброй.

– Дети… – поправила Ксин, думая о том, что стул Бренди не спасет, даже при том, что парень прикрывал им голову.

– Одно и то же, – пожала плечами Гера, отказываясь от косяка, что предложил человек-трава. Получив отказ уже от третьего человека кряду, парень расстроился, вытащил из карманов с десяток косяков и начал кидаться ими в присутствующих. Один из косяков попал Маслоу в глаз, за что почти тут же поплатился весь ГОР.

– И то верно.

– Неужели им действительно на тебя наплевать?

– Нет, не наплевать. Они просто идиоты.

– Это заметно.

– Я УБЬЮ ВАС ВСЕХ!!! – тем временем орал Серж.

В этом помещении, как и в любом другом старом подземном строении, через которые не провели высокотехнологичные отопители, было очень холодно, но парень, что находился здесь большую часть суток, тем не менее, расхаживал по нему лишь в свободных бриджах и яркой цветастой рубашке нараспашку. Конечно, если он ждал гостей, тогда поверх позитивного великолепия он набрасывал черный халат с эмблемой компании. Но в любое другое время предпочитал прятать служебное одеяние в закромах большого шкафа-купе, а сам шлепать босиком по обжигающе-холодной плитке. Царящая здесь температура была самой, что ни на есть, идеальной для поддержания цистерн с химикатами в лучшем состоянии. Обычно парень находился в компании обнаженной девушки, что, зависнув в твердом растворе, будто спала. Она была идеальным собеседником, потому что всегда слушала его и ни разу не попробовала перебить, а ведь парня так бесило, когда его перебивали. Последний, кто проделал сей мерзкий акт, поплатился ухом, которое парень отрезал с помощью лазерного ножа. С тех времен его больше не звали на корпоративные собрания, утверждая, что многие вопросы могут решить и без него. Давно бы так.

В отличие от бестактных коллег парня, девушка в растворе не только умела слушать, но и красноречиво отвечала молчанием. И за это он боготворил ее. Любил ее. Любовался ею. Сутками. Неделями. Месяцами!

Далеко не все понимали его одержимость: в свое время от него ушла жена, прихватив с собой двух детей, затем отвернулись и друзья, когда парень отказался посетить нанятого ему психолога, последними, кто сдался, были родители. Они ничего не сказали. Просто перестали ему звонить, а он перестал звонить им. Люди от него уходили, один за другим, тогда как девушка в цистерне продолжала там находиться, она никогда на него не кричала и уйти тоже не пыталась. И от этого становилась для него еще более ценной. С каждым днем всепоглощающая любовь и уважение к ней росли в нем с новой силой.

Но сегодня мужчина со своей заключенной в растворе куклой оказались в этом помещении не одни. Напротив цистерны на стуле сидела постаревшая, но, тем не менее, не утратившая части своей красоты шатенка.

– Лари, ты снова хочешь сыграть в похищение? – бормотала и бормотала она себе под нос, поникнув плечами и скрыв лицо за густыми волосами.

– Дориан, ты уверен, что она...

– Подходит? – закончил за своего собеседника мужчина в яркой рубашке, подходя к стулу, поднимая женщину за подбородок и вглядываясь в ее шальные глаза. – Пэйрис Макк – когда-то самая красивая женщина Майбурга, бедствующая аристократка, кроме того, еще и поглотитель пламени – она подходит по всем параметрам!

– Кроме возраста, – поправил Дориана собеседник.

– Именно, – не стал спорить мужчина, улыбаясь высокому парню в черном костюме и солнечных очках, которые он, кажется, не снимал даже когда ложился спать.

– И вы все равно рассчитываете...

– Попытка не пытка, друг мой, попытка не пытка, – повторил он, пятясь от стула, что размещался на круглом пьедестале. От него отходили десятки лучей, каждый из которых заканчивался таким же железным пьедесталом, но поменьше. На каждом из них стоял стеклянный куб, внутри которого в растворе покоились человеческие органы, по одному на каждый куб.

– Миледи, вы даже не представляете, какой вклад в науку вносите прямо сейчас! – выдохнул Дориан, заставляя женщину поднять голову к потолку и силком вливая ей в горло тот раствор, в котором плавали органы и спящая девушка. Пэйрис закашлялась, начала сопротивляться, но сил у женщины почти не осталось. После того, как ее схватили в больнице, силком притащили в это странное место и усадили на этот стул, прошло не меньше двенадцати часов. Женщина, уставшая и замерзшая, только и могла, что взывать к давно умершему Лари и попеременно плакать.

– Кхам... фрх... Во всем виноват ты! Только ты, Найт! – закричала она, проглотив уже изрядную порцию ядовитой жидкости.

– О, теперь она называет меня именем своего сына. Как это мило, – ухмыльнулся мужчина, заставляя пленницу выпить остатки жидкости. В горле у нее заклокотало. Дориан, отбросив уже пустую банку, попятился от женщины, наблюдая, как ее тело начинает сводить судорога.

– Сердце-сердце-сердце, тебя-то нам и не хватало.

– Она слишком стара, она не выдержит.

– Кто, знает, Эдмон, кто знает, – лишь отмахнулся мужчина, взирая на дрожащую от судорог женщину. Изо рта у нее хлынула кровь, которая быстро пропитала собой ее дешевую блузку, свободную юбку, толстыми струями потекла по красивым икрам и, наконец, попала на пьедестал. Тот среагировал мгновенно, замерцав. А в следующую секунду кровь вспыхнула фиолетовым пламенем. И чем больше крови попадало на пьедестал, тем больше разгоралось пламя. Заполнив собой все пространство, кровь потекла по многочисленным лучам, ведущим к внутренним органам в химрастворах, неся за собой фиолетовое пламя. Дориан наблюдал за всем этим, затаив дыхание и стараясь унять дрожь в руках.

– Эдмон, получается! Получается, слышишь! – воскликнул он, зажимая рот руками, чтобы не закричать от восторга.

– Рано радуешься... – выдохнул в ответ парень, сам не веря всему происходящему. Пламя уже охватило все стеклянные темницы с внутренними органами внутри них. Кровь перестала литься изо рта женщины так же резко, как и начала. Голова ее внезапно сникла, и многим бы могло показаться, что она умерла, но буквально через мгновение женщина вздрогнула, резко подняла голову и уставилась нечеловеческими глазами на цистерну. Белок глаз ее приобрел фиолетовый цвет, тогда как, почти белоснежные, радужки разделяли два узких горизонтальных зрачка.

– Ма-а-а-аа... – вырвалось хриплое из нее. Девушка в химическом растворе продолжала хранить молчание. Так Дориану показалось изначально. И лишь приглядевшись, он заметил, как та еле заметно вздрагивает. Но чем больше фиолетовые глаза взирали на нее, тем ощутимее она вздрагивала. Раствор, что хранил при низких температурах желеобразное состояние, накалился, разжижился и забурлил. Девушка же в цистерне медленно открыла красный левый глаз с белоснежной радужкой и таким же горизонтальным узким зрачком, какой был у женщины. Она взглянула на ту, что взирала на нее из-под копны каштановых волос. Сейчас ее уже нельзя было назвать Пэйрис.

Это знал Дориан.

Это знал Эдмон.

И девушка в цистерне тоже знала.

Знала, кто там на самом деле.

– Н... – сорвалось с ее губ. – Нэ-э-э... – загудело протяжное. – Нэ-э-э-э-э-э-э-э-э... – все вокруг завибрировало. Стенки цистерны задрожали. Кубы, в которых хранились внутренние органы, раскололись и из них засочился химический раствор.

– Во-о-о-от мы-ы-ы-ы сно-о-о-о-о ва-а-а-а-а и-и-и… – некто в теле Пэйрис хотел сказать еще что-то, но слова его оборвались. Женщина тихо застонала, схватилась за блузку в районе сердца и упала замертво. Фиолетовое пламя тут же потухло, а девушка в цистерне прекратила кричать и вновь закрыла глаз, как будто и не просыпалась.

– Эдмон! Скорее, нам надо поместить органы в новые кубы до того, как они повредятся, – засуетился Дориан, спотыкаясь о раскиданные вещи из-за внезапного землетрясения, вызванного голосом девушки в цистерне.

– Уже, – кивнул мужчина. – Я же говорил, что ее сердце не выдержит.

– Ничего, у нас осталось еще два варианта.

– К одному из которых подступиться будет очень сложно.

– Сложно… если только не схитрить.

====== Глава 32: Он идет за тобой ======

Глава писалась под песню “А perfect circle – go back to sleep”

«…Горизонт превращается в линию цвета красного золота,

Ты выходишь на охоту, на окраину мертвого города.

Пыль, грязь, лужи под кедами, в руках бутылка виски.

Ты охотник, и жертва твоя совсем близко…»

Приходишь в себя от хлесткого удара по лицу. Щуришь глаза от слишком яркого света, ощущая, как к горлу подкатывает рвотный комок, а голову раздирает тупая настойчивая боль. Силишься вспомнить, что произошло: ты подошел к дому, почувствовал что-то неладное, а затем… Вспышка боли и темнота. Судя по ощущениям, одарили тебя сотрясением мозга. Замечательно. Мало-помалу привыкаешь к свету и открываешь глаза окончательно, стараясь рассмотреть помещение, в котором находишься. Но первым, на чем замирает взгляд, оказывается вовсе не темница, а два человека, что сидят перед тобой на корявых, явно неудобных табуретах. Они связаны, руки их завернуты за спину, одежда разодрана и испачкана в грязи и крови, лица опухли от многочисленных гематом, но, несмотря на все это, ты все равно без труда узнаешь в них своих родителей. Даже после многочисленных пыток.

«…Вот из бара выходит шикарная брюнеточка,

Совсем еще деточка,

Конфеточка,

Сладкая…»

– Ма… – против воли срывается с твоих губ.

– Наконец-то очнулся, щенок! – слышится в ответ на это где-то сбоку, после чего на тебя обрушивается череда ударов. – Кто тебя нанял, а? Говори! Немедленно!

«…Ночь с ней стала бы жаркой похотью, извращенной нежностью.

Ночь с тобой будет стоить ей жизни, с болью, беспощадностью.

Ты медленно движешься к цели, касаешься девушки.

Она кричит, а затем замолкает…»

Ты упорно переводишь взгляд обратно на родителей. Несмотря на их состояние, в глазах не видишь ни страха, ни паники, ни даже гнева, лишь спокойствие. Конечно же, вы обыгрывали подобное раньше. В первый раз родители устроили тебе проверку в одиннадцать – поздней ночью кто-то пробрался к тебе в комнату, схватил и вырубил. Пришел же в себя ты уже в полуподвальном помещении, в котором следующие несколько дней тебя топили в ледяной воде, морили голодом, вынуждали справлять нужду под себя, не давали спать и постоянно требовали выдать определенную информацию. Тогда ты провалил проверку, расколовшись на третьи сутки невыносимых пыток. Каково же было твое удивление, когда жестокими мучителями оказались собственные родители. Сначала ты злился, не хотел их больше видеть, кричал о том, насколько их ненавидишь, но вскоре понял, для чего проделывали весь этот спектакль. У снайперов вашего уровня существовал особый кодекс, в котором честь и репутация стояли превыше собственной жизни. А раскрытие имени заказчика влекло за собой утрату достоинства и уважения. Потому, несмотря на все пытки, ты был обязан молчать. Во что бы то ни стало – молчать. Как бы над тобой ни измывались – молчать. Понял ты это далеко не сразу. Но понял. Точнее, в тебя это в буквальном смысле Вбили. Иногда подобные тренировки проходили и твои родители. Либо вы с матерью скручивали отца в самый неожиданный для него момент, либо вы с отцом – мать. Они утверждали, что это закаляет характер для молодых и проверяет, не пора ли уходить на покой старикам. Ты каждый раз уверял, что твои отец и мать вовсе не старые, и они на ваших семейных «мероприятиях» доказывали это. Их выдержка восхищала тебя, и хотя ты понимал, что подобные вещи ненормальны, в каком-то смысле соглашался абсолютно с каждым их действием.

Но одно дело – проверка, совсем другое – реальные пытки. Тебя готовили к боли и психологическому натиску. Но ты оказался бессилен перед ужасом, который ощутил, увидев родителей в таком состоянии.

Тело начинает бить озноб, на лбу выступают капельки холодного пота.

«…Он идет за тобой,

Ты глумишься над телом.

Он идет за тобой,

Надругаешься всласть.

Он идет за тобой,

Жизнь начертана мелом.

Он идет за тобой,

Жертва в этот раз Ты…»

– Только не говори, что такой же молчун, как и твои дорогие мамочка и папочка! – шипит тебе в самые губы некто в маске, и запах виски у него изо рта заставляет тебя поморщиться. – Маленький гаденыш! – хрипит мужчина и вновь бьет тебя по лицу. Ты сплевываешь кровавый сгусток вместе с несколькими зубами и, несмотря на все происходящее, не можешь оторвать взгляда от родителей.

«Молчи», – одними губами шепчет мать, и человек в маске каким-то образом замечает это, несмотря на то, что смотрит, кажется, на тебя. Он резко разворачивается и бьет женщину по лицу. Ты вздрагиваешь и морщишься так, будто ударили не ее, а тебя.

«…Твои руки в крови, под ногтями чужая плоть.

Запах смерти пьянит, заставляя шипеть, стонать,

Будоражится кровь, ты вбиваешься в женский труп

И хрипишь, нависая над ней, любя…»

– Старая шлюха! Еще слово – и я оттрахаю тебя на глазах у твоей семьи! – угрожает мужчина, и у тебя не остается сомнений, что он действительно способен на это. – Ну, мелкий? Не передумал? Почему бы тебе не назвать человека, заказавшего Джинго?! Ты же помнишь? Верно? Точно помнишь!

Не помнил. Не мог помнить, ведь вы же, в конце концов, профессионалы и предпочитаете вовсе не видеться с клиентами. Они оплачивают заказ через нелегальные счета, затем вы находите в указанном месте папку с фотографиями и выполняете заказ. Все. Единственная ниточка к заказчику – имя посредника между ним и киллером, через которого, при большом желании, вычислить человека возможность все-таки была. Имя каждого посредника вносилось в специальные списки, которые киллеры вели в качестве защиты, ведь посредники, в отличие от заказчиков, киллеров знали в лицо, а значит, опасность какую-никакую, а представляли.

«…Позже куришь, смотря прямо ей в глаза,

Улыбаешься, делаешь фото. Смех.

Твой улов, твоя жертва – однозначно успех…»

– Кодекс не позволяет им знать заказчиков, я уже говорил тебе об этом, – подает голос некто из самого темного угла. Голос незнакомца спокоен, а движения плавные. Он кардинально отличается от психа в маске. Но именно он несет реальную опасность. Ты понимаешь это мгновенно, наверняка это же почувствовали и родители.

– Ах да, как я мог забыть, простите, босс, – сипло смеется мучитель в маске, – ведь нам нужен какой-то там список! Где тетрадь, мелкий?! – еще один хлесткий удар.

«…К остальным своим жертвам, закопаешь словно клад

В ад. Спрячешь прядку волос в кошелек,

Трофей – он бесценен, хранит ее аромат.

Ты давно уже понял: им тебя не найти.

В безнаказанность веришь, но тебе от него не уйти…»

Чертова песня, что заполняет комнату и явно стоит на повторе, с каждым ударом врезается в память лишь сильнее. Слова, будто молитва, заполняют твой разум и мешаются с мыслями, вытесняя часть безумного страха, что сотрясает тебя и буквально выворачивает наизнанку.

– Посмотрите-ка на него, он же обоссался! – внезапно восклицает мучитель в маске и разражается громким смехом. Ты, вздрогнув, невольно кидаешь взгляд на свою ширинку и действительно обнаруживаешь лужу под собой. Слезы унижения и злости на себя против воли катятся по щекам. Ты смотришь на разноцветные из-за синяков лица родителей и беззвучно молишь о прощении. На разбитых губах отца появляется успокаивающая улыбка. Он словно говорит: «Ничего, сынок, бывает всякое, в следующий раз получится лучше!» Вот только следующего раза не будет. Из этой комнаты вас уже не выпустят. Это понимают твои родители и ваши мучители, и только теперь осознаешь ты сам.

«…Он идет за тобой,

Ты копаешь могилу.

Он идет за тобой,

Прячешь тело в земле.

Он идет за тобой,

Возвращаешься в город.

Он идет за тобой,

Нет, тебе не уйти…»

– Ну что, зассыха. Ты будешь говорить, где эта гребаная тетрадь, или нет?!

«Молчи», – на этот раз шепчет отец. Они волнуются о тебе, но еще больше волнуются о том, что ты расколешься. И на секунду у тебя в голове действительно возникает предательская мысль все рассказать. Но повторная просьба о молчании заставляет тебя плотнее сжать губы.

– Мальчишка воспитан по кодексу киллеров, его словесными угрозами не расколоть, – говорит некто из темноты, заставляя тебя вздрогнуть.

– Что ж, так даже лучше! – ухмыляется мучитель в маске.

«…А с утра на работу ты идешь, улыбаешься.

От вчерашней охоты все еще в эйфории, еле держишься,

Чтобы всем не кричать, что ты Бог, что всесилен ты,

Искусав губы в кровь, терпишь и задыхаешься…»

Все, произошедшее в следующие несколько часов, для тебя как в тумане. Это больно. Невыносимо больно и страшно. Беззвучно кричишь, морщишься, дрожишь, выгибаешься и, наконец, просто плачешь навзрыд. Но молчишь. Иногда ты слышишь, как тихо всхлипывает видящая все это мать или начинает рычать в бешеном бессилии отец. Наблюдать за тем, как измываются над их ребенком, наверняка не менее болезненно, чем испытывать все это на себе. Вырванные ногти, воткнутые в нервные окончания спицы, вывихнутые суставы, переломанные кости, выбитые зубы. И ты уже ждешь, когда же наступит тот заключительный удар, после которого ты испустишь дух, но организм твой сильный и умирать не собирается. А лишь сознание начинает уплывать, как под нос тебе суют промоченную нашатырем ватку, резкий запах которой не только приводит тебя в чувство, но и на секунду обостряет и без того ужасающую боль, пульсирующую в висках то ли от сотрясения мозга, то ли, быть может, от перелома черепа.

– Смотрите-ка, какой выносливый, – смеется мучитель, которого совсем не расстраивает твоя стойкость. Наоборот! Все происходящее вызывает у него неописуемое удовольствие. А чертова песня продолжает и продолжает играть…

«…Ты беспечен, не видишь его, не чувствуешь

Плотоядного взгляда садиста, ухмылки дьявола,

Что кривит его губы, уродует

Удивительный лик красоты безумия…»

– Может, уже прекратишь играть и возьмешься за них всерьез? – со скукой предлагает некто, и мучитель в маске пожимает плечами.

– Если вы правда хотите этого, Босс, – улыбается он, после чего вытаскивает из-за пазухи большой тесак, подходит к твоей матери и приставляет острое лезвие к ее горлу. – Скажи мамочке «бай-бай»! – но ты не успеваешь вымолвить и слова, как лезвие перерезает тонкую кожу и из глубокой раны начинает хлестать кровь. Внешне женщина остается совершенно спокойной. Она в последний раз шепчет, как заклинание: «Молчи, ничего не говори им!» – а затем взгляд ее стекленеет и голова падает на грудь.

– Вы видели! Шикарно! – восклицает мучитель, крутя тесаком из стороны в сторону, от чего капли крови, оставшиеся на нем, попадают тебе на лицо. – Что? Не ожидал? Ха! Если не хочешь потерять еще и отца, пора начинать говорить! – кричит он, подходя к мужчине и играя перед ним тесаком. Ты в ступоре. Затаив дыхание, смотришь на мать, уверенный, что прямо сейчас она внезапно поднимет голову и выдаст что-нибудь вроде: «Сюрприз! Это всего лишь очередная проверка! И ты справился с ней безупречно! Мы гордимся тобой, сынок!» Но кровь пропитывает ее футболку, проливается на штаны и табурет, а оттуда капает на пол, образовывая кровавую лужу. Голову мать так и не поднимает.

«…Всего несколько метров меж вами.

Костлявая

Держит руку его, а меж тем...»

– Эй, парень, ты видишь это?! – выводит тебя из ступора голос мучителя, который в этот самый момент вытирает тесак о рубашку отца, а затем приставляет уже чистое, блестящее в тусклом свете лезвие к горлу мужчины. – Наверняка теперь ты ужас как хочешь поделиться с нами информацией о вашем драгоценном списке, не так ли?! – смеется он, вперив в тебя безумный взгляд. Ты знаешь, что живыми вам не уйти, и лишь ты поделишься с ними необходимой информацией, как вас обоих убьют. Но в данном случае лучше раньше, чем позже. Ведь и дальше терпеть этих мук ты уже не способен. Мать наверняка еще теплая. А если к ней присоединится еще и отец…

Ты открываешь рот, но сказать ничего не успеваешь. Твой отец не так прост. Все то время, пока над вами измывались, он мерно растягивал тугие узлы, что сковывали его руки за спиной. Все происходит в мгновение ока. Ударом ноги он отбрасывает от себя мужчину с тесаком, хватает выпавшее из рук мучителя холодное оружие, в два счета преодолевает расстояние, что разделяет вас, и парой ловких движений разрубает веревки, что стягивают твои запястья и щиколотки.

– Беги! – ревет он, но ты не двигаешься с места, как завороженный глядя на мать. Если бы только мучитель подождал еще чуть-чуть, она бы наверняка осталась жива.

Не обращая внимания на суматоху, происходящую вокруг, ты обходишь стул и замечаешь, что женщина, равно как и ее муж, все это время пыталась освободить руки, оттого запястья ее истерлись в мясо. Она могла спастись. Толика везения – и мать сейчас стояла бы рядом с тобой, обнимая или поглаживая по голове. Но чуда не случилось. И она умерла. От его руки.

«…Он идет за тобой,

Ты не чувствуешь страха.

Он идет за тобой,

Тебя уже не спасти.

Он идет за тобой,

Слышишь, он приближается?..»

Ты переводишь помутневший взгляд на мучителя, что как раз вскакивает на ноги и бесстрашно идет на тебя. Адреналин стучит в висках, и ты уверен, что, несмотря на многочисленные повреждения, ты обязательно победишь! За маму! Но удар мужчины в маске принимает отец.

– Беги!!! – кричит он громче прежнего. – Немедленно! Сию секунду!

Но…

Тебе хочется возразить, но слова застревают в горле, и ты, не смея не подчиниться приказу отца, срываешься с места, выбегаешь из комнаты и проносишься по старому каменистому, покрывшемуся плесенью и изредка освещаемому тусклыми лампочками коридору. Не успеваешь преодолеть и сотни метров, как за спиной раздается два выстрела, раскатистые звуки которых эхом отражаются от стен коридора и на мгновение оглушают тебя.

«…Он идет за тобой,

Он тебя не простит.

И он схватит тебя,

Ты лишь снова усни…»

– За ним! – слышится за спиной, и ты понимаешь, для кого предназначались пули. Твой отец мертв, но перед смертью он успел забрать с собой мразь, что убила маму. Однозначно.

Прижимая сломанную в четырех местах левую руку к груди и придерживая ее правой, у которой сломано лишь запястье, хромая и стараясь не обращать внимания на иглы, что все еще торчат из твоих бедер и приносят невыносимую боль, ты двигаешься дальше, окропляя грязный пол собственными кровью и слезами, что, смешиваясь с обильными кровавыми соплями, капают с подбородка. Дыхание твое то прерывается, то срывается на хрип. На секунду ты останавливаешься из-за раздирающего тебя болезненного кашля, который подгоняет к горлу кровавый комок. Отхаркнув его, ты продолжаешь свой, как тебе кажется, бесконечный путь к отступлению. Потому почти не веришь своему счастью, когда после очередного поворота поднимаешься по крутой лестнице и оказываешься в обшарпанном проулке. В нос ударяет несвежий городской воздух, который, по сравнению со спертым, пропитанным запахом крови и мочи воздухом в комнате, в которой вас мучили, кажется истинно райским. Несколько глубоких жадных вдохов заставляют тебя вновь закашляться и отхаркнуть очередную порцию крови. Голоса за спиной стремительно приближаются. Любой другой на твоем месте давно бы отчаялся, но не ты. Теперь, когда терять, кроме собственной жизни, нечего, мыслишь ты удивительно трезво и быстро. Недолго думая, зарываешься в бак с мусором, что стоит прямо около входа в странный коридор. Нагло? Самонадеянно? Быть может, но спрятаться в твоем состоянии кажется куда лучшей идеей, чем продолжать бежать.Через пару секунд в темную подворотню выбегает несколько мужчин. Они ругаются, матерятся, затем рассредоточиваются по территории. Никому из них и в голову не приходит искать тебя в баке с мусором.