Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 71 страниц)

– А ты сам-то давно школу закончил? – первое, что спросила девушка, как только они остались наедине.

– Давно, – сухо пробубнил Стэм.

– А сколько тебе лет?

– Много.

– Незаметно! – ухмыльнулась девушка.

– Я должен ходить с транспарантом, на котором бы высвечивался мой возраст?

– Хорошо бы!

– Обеспечь меня данной технологией, и я подумаю над твоим предложением.

Стэм не относился к тем общительным людям, которые везде и всюду находили себе друзей. Скорее, наоборот: если человек не являлся для него кем-то важным, как, например, Натали, особой доброжелательностью своего собеседника он не одаривал. Людей это отпугивало, но подростков, таких как Ёрика, наоборот – притягивало, как свет приманивает мотыльков. Чем больше колкостей получала на свои вопросы Ёрика, тем больше ей хотелось спрашивать еще и еще. Стэм оказался первым мужчиной, который обращался с девушкой так, будто бы она была пустым местом. Для Тараби она таковой и являлась, но не забудем, что Ёрика свято верила в свою уникальность и особенность, поэтому подобное поведение своего телохранителя она объясняла его тайной любовью к ее потрясающей персоне. Правда, девушка была уверена, что чувства Стэма останутся не взаимными. В конце концов, на кой черт ей сдался щуплый мужчинка с детским личиком и ростом, едва превышающим ее собственный?

Тараби, сам того не зная, ответил на этот вопрос уже через три дня после того, как заступил на новую работу. Стэм ожидал свою подопечную у ворот майбургской математической школы, нервно поглядывая на часы и осознавая, что дочка Натали опаздывает. Прошло почти двадцать минут с конца последнего урока, а Ёрики все не было. Подождав еще немного, Стэм, несмотря на запрет Ёрики светиться в школе перед ее друзьями, пошел искать девушку и нашел ее в школьном коридоре. Какой-то высокорослый парень – кажется, одноклассник Ёрики – в буквальном смысле слова не давал девушке пройти.

– Да ладно ломаться, не строй из себя целочку! – ухмылялся он, пожирая девушку взглядом. – Всего одно свидание! Поверь, ты не пожалеешь! А мне больше и не надо!

– Дик, я же сказала, отвали! – раздраженно пробормотала Ёрика в ответ. Дик, конечно, был красавчиком и спортсменом, вот только больше чем на одно свидание он еще ни с кем не ходил, а каждая прошедшая через него девушка попадала в его собственный список. И Ёрика становиться частью этого списка не торопилась.

– Я сказал, пошли! – прорычал Дик, хватая девушку за дреды и притягивая ее ближе к себе. Ёрика уже приготовилась к драке, которая в ее жизни стала бы далеко не первой, но ее избавили от участия в потасовке.

– Отпусти ее, – холодный голос Стэма резанул по ушам, заставив вздрогнуть не только Дика и Ёрику, но и с десяток зевак, что все это время снимали их спор на телефон, выкладывали их реплики в социальные сети, делали фотографии, перешептывались и обсуждали, не рискнет ли Дик трахнуть девчонку прямо здесь? Вот была бы умора!

Эффект от голоса прошел, как только все поняли, что произнесший эту фразу парень почти на голову ниже Дика и вполовину уже.

– Ты что-то вякнул? – наигранно спокойно поинтересовался парень, приподнимая брови. – Откуда ты? Из яслей?

Стэм на это лишь беспечно пожал плечами, а затем со всего размаха ударил парня в живот. Причем сделал это настолько быстро, что бедняга не только не успел блокировать его удар, но и просто уследить за ним. Дик тут же отпустил Ёрику, а сам согнулся пополам, простонав сквозь зубы какие-то жалкие угрозы в сторону Стэма. Тараби в ответ с разворота ударил парня ногой в челюсть. Дик, как мешок с картошкой, рухнул на пол и уже не поднялся. Опешившие же школьники, все как один, уставились на с виду слабенького паренька, потеряв дар речи и даже позабыв о телефонах, на которые можно бы было все это запечатлеть. Даже Ёрика растерянно хлопала глазами, не зная, что сказать.

В тот момент мнение девушки о Стэме кардинально поменялось, а интерес возрос, вследствие чего концентрация флирта с ее стороны увеличилась в несколько раз. Тараби сносил это, плотно стиснув зубы и попеременно ворча себе под нос про то, как ему все надоело.

– Твоя дочь флиртует со мной! – после долгих размышлений, все же признался Стэм.

– Она со всеми флиртует, – удивительно невозмутимо восприняла сей факт Натали.

– И ты так спокойно говоришь об этом?! Она флиртует с твоим будущим мужем! – раздраженно бросил Стэм.

– Прости, что? – вздрогнула в ответ на это заявление женщина.

– Ой… Я… Эм… Ты ничего не слышала! – поняв, что проболтался, простонал парень, хватаясь за голову и уходя в дальний угол. – Вот дуболом! Ну как же, а! Кто же просил! Вот блин! – бормотал он себе под нос, когда как женщина поднялась со своего места, медленно подошла к парню ближе и оторопело переспросила:

– Ты что же, серьезно?

– Я… – Стэм хотел возразить, что-нибудь насочинять, в конце концов, соврать, но лишь обернулся к Натали, лишь встретился взглядом с ее карими глазами, и с губ сама собой сорвалась фраза, которую Стэм повторял перед зеркалом как минимум тысячу раз:

– Ты станешь моей женой?

Реакция Натали удивила даже готового ко всему Стэма. Она взвизгнула словно маленькая девочка, повисла на шее парня и, чмокнув его в щеку, тихо выдохнула:

– Конечно!

И пусть предложение руки и сердца вышло не столь романтичным, каким его себе представлял Тараби, он все равно был очень счастлив. Оставалась одна маленькая проблемка. Рассказать обо всем Ёрике. В честь этого Натали со Стэмом и устроили ужин в одном из самых дорогих ресторанов Майбурга.

– Разве я не просила тебя надеть то черное платье, что я купила тебе в прошлом месяце? – осторожно поинтересовалась Натали, проигнорировав вопрос дочери о поводе, который подтолкнул их к проведению вечера в ресторане.

– Просила, – кивнула Ёрика, ковыряясь вилкой в нарощенных ногтях.

– Но ты его не надела…

– Не надела, – согласилась девушка, мило улыбаясь Натали. Сегодняшний вечер для Ёрики был слишком важен, потому что после этого дурацкого ужина она собиралась признаться Стэму в своих чувствах. Да-да, вы не ослышались, в Чувствах! За те две недели, что Стэм провел с девушкой, она успела влюбиться в него! Причем, подобное чувство было для Ёрики в новинку. Еще никогда и ни о ком она не думала так часто и так долго! Еще никого она так не хотела! И было бы обидно признаваться Тараби, будучи облаченной в какое-то дурацкое черное платье!

– Это культурное заведение… – завела было привычный разговор Натали, но Стэм жестом попросил ее не продолжать.

– Да, ты прав, сейчас это не так уж и важно, – тепло улыбнулась женщина парню. – Давайте лучше что-нибудь закажем! – с этими словами Натали взяла меню и начала в него внимательно вчитываться. Ёрика к своему даже не притронулась. Она настороженно вглядывалась то в мать, то в так же упорно разглядывающего список горячих блюд Стэма.

– Что вы от меня скрываете? – нахмурилась девушка, прожигая мать и телохранителя взглядом. У Стэма в связи с этим возникло давно забытое ощущение, приходившее к нему в школьные годы на уроках биологии, когда строгий преподаватель задавал вопросы, а парень, зная ответы, тем не менее, молчал, то открывая, то закрывая рот, не издавая ни звука и тем самым походя на рыбу. Просто взгляд учителя пугал настолько, что казалось, будто в свои пятнадцать лет заработать инфаркт куда проще, чем ответить ему. Нахмуренный лоб и строгий взгляд Ёрики живо вернули Тараби в прошлое.

Натали, конечно же, нервничала не меньше.

– Дорогая… – начала она, набрав в легкие побольше воздуха.

– Та-а-ак, что опять произошло? Ты называешь меня «дорогой» только в особых случаях! – заявила девушка, откидываясь на мягкую спинку стула и скрещивая руки на груди.

– Ёрика… Мы с Тараби… То есть, мы со Стэмом… Фух… – выдохнула женщина. – Мы со Стэмом любим друг друга и собираемся пожениться! – выпалила она.

Ёрика замерла.

Лицо ее побледнело, а затем исказилось гримасой злости.

– Вы ведь шутите? – зло прошипела девушка, начиная хихикать.

– Нет, Ёрика, я серьезно…

– Ты и он?! Что за цирк! – развела руками девушка.

– Никакой это не цирк. – нахмурилась и Натали. – Поуважительнее, молодая леди!

– И что же тебе, старой кляче, от него надо?! – вскакивая со стула и наклоняясь через стол к матери, заорала Ёрика, не стесняясь остальных посетителей ресторана.

– Ёрика! – вскочила на ноги и Натали. – Как ты смеешь…!

– Смею! Он же мой ровесник! Он должен быть Мой!!! Куда ты лезешь, старуха! – сказала, как выплюнула, девушка, готовая наброситься на свою мать с кулаками. Единственное, что ее останавливало, так это мысль о том, что Натали намного сильнее ее самой.

– Еще одно слово…

– СТАРУХА-СТАРУХА-СТАРУХА!!! – пуще прежнего закричала Ёрика. – Старая карга! Бабка! Педофилка!!! Заграбастала себе молодого мальчика и довольна?! Думаешь, он любит тебя?! Не обольщайся!!! Да кому ты нужна, переносная песочница?! Он просто хочет подняться по служебной лестнице! Ты не нужна ему, старая вонючая развалина! Я… – Ёрика, пребывая в настоящей истерике, кричала бы и кричала, но звонкая пощечина заставила ее замолчать. Причем ударила ее вовсе не Натали – женщина, облокотившись на стол, еле сдерживала слезы – а Стэм. Взгляд его был холоден.

– Извинись, – проговорил он тихо, но четко.

– Но, Стэм! – взвыла Ёрика, не понимая, почему же ей так больно. – Ведь я же лучше! Моложе! Красивее! – она не понимала, почему в груди словно все разрывается, а чувство безысходности душит не хуже слез, что уже градом катились по ее щекам. Почему было так плохо? Так страшно? Так безнадежно, гадко, противно, одиноко, так неправильно и ненормально? Такого ведь не могло быть? Не могло и все тут! В мире, который крутится вокруг Ёрики, в мире, где все ей поклоняются, восхищаются ей, желают ее! Почему один-единственный человек, который действительно был ей нужен, принадлежал другой?

– Это несправедливо! – выкрикнула она, утирая сопли длинными рукавами полосатой блузки. – Слышишь меня! Это несправедливо! Неправда! Не может быть! Я не верю вам!!! Не верю ни единому вашему сраному слову!!!

– Ёрика, милая моя! Доченька! Солнце мое… – тихо залепетала Натали, протягивая руки к дочери.

– БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ СВОЕЙ ДОЧЕРЬЮ! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! – это был не крик, скорее вой. Настолько болезненный и отчаянный, что даже Стэм не нашелся, что ответить.

– Я… никогда вас не прощу! – взяв себя в руки, тише проговорила она. – Вы оба будете страдать! Я обещаю! – выдохнула девушка, после чего схватила с соседнего стула свою сумку и выбежала из ресторана.

Через неделю после этого инцидента Ёрика перерезала себе вены, пытаясь покончить жизнь самоубийством. Натали нашла ее в ванной своей квартиры и вызвала скорую. Девушку успели спасти, но лишь придя в себя, она поставила мать перед выбором: «Либо я, либо Стэм». Натали выбрала Дочь.

Через три недели Ёрику нашли изнасилованной и избитой в канаве неподалеку от дома. Придя в себя, девушка рассказала, что тот, кто сделал с ней это, был Стэм. На следующий день, в пять утра по майбургскому времени, восемь полицейских во главе с Натали Дрэйк вломились в квартиру Стэма Тараби и арестовали его. Парню были предъявлены обвинения по статье 3.6.8 ТехноМирового кодекса «Изнасилование несовершеннолетней». Суд над Тараби провели на следующей неделе. Парень был лишен права адвоката.

Стэма приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы в особой тюрьме строгого режима Нимдо, куда незамедлительно транспортировали парня сразу после вынесения приговора.

Настоящее…

– Придурок… – выдохнул Эгон, облокачиваясь на одно из кресел для игроков и пытаясь отдышаться.

– Что такое? – ахнул Стэм, очаровательно улыбаясь. – Вроде бы молодой, а хрипишь, как старпер в рассвете радикулита! – хихикнул парень, бегая вокруг соседнего кресла.

– И откуда у тебя только столько сил?! – зло прошипел Эгон.

– О, жертва анаболиков, все дело в дрочке! Ты тратишь слишком много сил, гоняя лысого, поэтому…

– Ах ты!!! – Эгон сорвался с места, попытавшись поймать Стэма, но парень оказался для Йота слишком юрким.

– И нет, Эгон, даже не проси подрочить тебе. Мои нежные руки не приспособлены к столь грубой работе! У тебя, наверное, уже весь член в мозолях!

– Тараби! Вот отдышусь… и ты покойник!

– У-у-у, я трепещу! – противно захихикал Стэм, лавируя между креслами.

–… Наверное, это здесь… – тем временем послышалось из коридора, что вел к игровому закулисью.

Стэм замер, ожидая новых гостей. Эгон так же насторожился, решив на неопределенный промежуток времени отложить обдумывание жестокой мсти над Тараби. Оба уставились туда, откуда раздавался голос.

– Представляешь, какая это будет сенсация! Мы первые, кто… – в зал прокрался худенький блондин. Эгон и Стэм, которые тут же спрятались за кресла игроков, пронаблюдали за тем, как журналист комично крадется вдоль стены и, не сговариваясь, тихо прыснули, переглянулись, попробовали сделать хмурые лица, а затем все равно беззвучно рассмеялись. Парень же, даже не подозревая о том, что над его поведением ухахатываются два представителя ГОР, прошел на полусогнутых пару метров, только затем заметил валяющегося у стены Садо и сидящего рядом с ним Гайдна, вскрикнул, тут же метнулся к первому попавшемуся креслу и спрятался за него, как будто его не было. Но почти тут же блондин украдкой выглянул из-за импровизированного убежища и, встретившись с хмурым взглядом Гайдна, тихо хихикнул, выполз из-за кресла и, наконец, выдал:

– Эм… Будьте добры, скажите, где у вас здесь туалет?

– А разве ты пришел не оттуда? – подал голос Стэм, выходя из своего укрытия.

– Ты! – ткнул в него пальцем Анжело. – Опять ты!

– Не опять, а снова, – фыркнул Стэм.

– Что ты здесь делаешь?!

– Работаю, – хмыкнул парень.

– О, ты же тот журналист! – наконец узнал блондина и Эгон. – Таким, как ты, вход сюда воспрещен, – пробормотал он смущенно, надеясь на то, что парень не слышал их разговора со Стэмом и не напишет статью с вызывающим заголовком: «Сенсация! ГОРовцы еще тупее, чем предполагало общество!»

– Такие, как я? – растерялся парнишка. – А что со мной не так? А? Погоди, что со мной не так, я страшный, да? О божечки, я страшный! У меня кривой нос! И одна ноздря больше другой! И глаза маленькие! А губы тонкие, как у стервозных училок, что до сорока остаются девственной древесиной, а после сорока превращаются в девственные бетонные блоки?! Или все потому, что я худой? Я очень худой, да? У меня так противно торчат кости! Особенно ребра! А колени! Посмотрите, какие у меня гадкие колени! – с этими словами парень задрал бриджи и продемонстрировал худенькие ножки (которые Бэйн с удовольствием бы закинул себе на плечи). – О боже, они отвратительны! А может дело в пальцах! Сюда не пускают людей с коротенькими пальчиками и маленькими ладошками? Говорят, что у парней с маленькими ручками маленький член! Да, у меня он маленький, именно так! Но что за дискриминация? Я же не виноват, что родился Таким! Я бы и рад вступить в ряды большечленов! Таких, как Бэйн! Но кто меня пустит?! Не делать же мне операцию! Да я бы может и сделал, но зарплата журналистов в ЖЕпр не так уж и высока! И что вы прикажете мне делать, а? АА? ААА? Может, сами тогда подкинете деньжат, раз такие умные?! Да я вас засужу! И за моральный ущерб срублю столько денег, что вам и не снилось! Будете расплачиваться со мной до старости! А на полученные деньги я сделаю себе длинный член и… Хм… а это мысль! – загорелся идеей Анжело. – Никто из вас ударить меня, случаем, не желает? Раз уж разживусь членом, надо еще пару частей тела поправить. За синяк денег будет вдвое больше! А если ты, – он ткнул пальцем в Эгона и тот вздрогнул, – сделаешь мне одолжение и сломаешь мне руку, все вообще будет шикарно! Ну… Давай! – Анжело протянул руку и зажмурился так сильно, будто бы Эгон собирался тут же метнуться к нему и сломать его руку в трех местах. Кьярэ даже не подозревал, что Бэйн не позволил бы случиться подобному. Конечно, рядом с Эгоном он выглядел довольно щупло, но за Анжело Мартин был готов драться и с богами.

– Да не буду я ничего ломать, – забормотал Эгон, забавно смущаясь.

– Давай я тебе сломаю! Шею! – тем временем вдохновенно предложил Стэм.

«А тебе самому ничего не сломать?! Хребет, к примеру!» – получил Тараби ответный прожигающий взгляд Бэйна, который все это время стоял в паре метров от полицейских, но при этом оставался незамеченным.

– Мощно! – выдохнул Стэм, заметив парня и чуть не подпрыгнув на месте от неожиданности.

«Да я сама мощность…» – красноречиво говорила ухмылка оператора.

– Держи свою мартышку на привязи, – посоветовал журналисту Стэм, тыкая пальцем в Бэйна.

– Только после того как ты свою гориллу заставишь сломать мне руку! – в тон ему заявил Анжело.

– Спасите… – послышались не в тему слабые возгласы со стороны Садо и Гайдна.

– Это они нам? – удивился Анжело. – Что вы с ними сделали?

– Эгон одним из них стену ударил. Мистер Анаболик у нас еще тот избиватель стен! – ухмыльнулся Стэм, готовясь увидеть в глазах журналиста праведный страх. Размечтался.

– Ага! Значит ими стены бить ты можешь, а мне даже руку не сломаешь! – возмущенно топнул ногой Анжело, с обидой взирая на Йота. – И почему же? Из-за моих маленьких ладошек, да? Из-за них же? – буквально накинулся он на несчастного лысого.

– Это произошло случайно… – пробубнил себе под нос Эгон. Каким бы милым малым он не был, а против отработанных навыков и рефлексов не попрешь.

– Бэйн, ты представляешь! Ему не нравятся мои ладошки! – тем временем взялся жаловаться Анжело.

«Да насрать ему на твои ладони…» – закатил глаза оператор.

– Наср… что-о-о? – глаза Анжело, кажется, стали больше. – Извращенец! – фыркнул он, теперь смотря на лысого с нескрываемым высокомерием и презрением. Эгону оставалось лишь удивляться.

– Спасите нас от этих психов! – тем временем решили повторить зов о помощи несчастные Садо и Гайдн.

– Эй, хватит орать, мешаете же! – фыркнул Анжело. – Я журналист, а не спасатель. Меня же никто не спасает! Ни от моих ладошек…

«Ну, блять, начинается!»

–… ни от страшных коленок! А я ведь так страдаю!

«Страдатель хренов!» – Бэйн готов был биться головой о стену, только бы не слышать очередной бредовой истерики Анжело. Он же теперь на этих ладошках зациклится на следующие недели три!

– О, боже мой… – только и выдохнул Гайдн, уже смирившийся с тем фактом, что умрет молодым.

Спасение пришло, когда его уже никто не ждал. Весь зал наполнился внезапным тихим гудением, а затем раздался проигрыш, похожий на тот, который раньше включали в аэропортах перед тем, как сделать какое-нибудь объявление:

– Игра «Фантазм» подошла к концу! – послышался глухой голос ведущего за кулисами. Благо, пробуждение игроков демонстрировали только в последних – самых сложных – играх. Показательные же игры шли параллельно, и когда как одни игроки пробуждались, другие продолжали пребывать в искусственном летаргическом сне, а дабы не мешать им, кулисы не открывались и просыпающиеся игроки не демонстрировались. Иначе бы шестерым присутствующим пришлось по-быстрому прятаться по углам.

Найт вздрогнул, вяло открыл глаза, приподнялся на локтях, отлепил от себя психотрек, небрежно отбросил его в сторону и сонно воззрился на сидящего на полу у его кресла Дэя. Так как у рыжего опыта в играх было куда меньше, пробуждался он медленнее и болезненнее. Парень разлепил глаза и поморщился от обжегшей виски раздражающей боли, медленно встал с пола и размял затекшие конечности. Пусть игра шла совсем недолго – всего три с половиной часа по реальному времени – но и этого детективу хватило, чтобы успеть заработать острую форму плоскожопия. Спасали от этого недуга кресла для игроков, на использование которых Дэй забил.

Найту хватило пары секунд на то, чтобы вспомнить всю игру и ужаснуться собственному поведению в ней. Внешне он это никак не выказал, но внутри парня слегка потряхивало. Он, не мигая, наблюдал за тем, как Дэй, тихо постанывая, разминает собственные плечи, и ожидал, когда же рыжий сообразит, как Найт вел себя в игре и произведет ехидный словесный выпад в его сторону.

Но неожиданный женский душераздирающий вопль отсрочил момент ужасающего унижения.

Если впереди стояли кресла для главных игроков телешоу, то в глубине зала располагались кресла для второстепенных участников, предназначением которых было наблюдение за цельностью игры, за тем, чтобы игроки не нарушали правила, а так же, чтобы окружение героев было живым и разумным.

На вопль тут же прибежали восемь человек в белых халатах – врачи Телешоу. Не обратив никакого внимания на толпу посторонних людей, они подбежали к креслу худенькой девушки, что извивалась на нем так, словно ее тело раздирала кошмарная боль. Сквозь слезы она кричала что-то нечленораздельное, в сумбуре слов и воплей прозвучали «Технобоги», «Мама» и… «Шут».

Стэм и Эгон, не сговариваясь, кинулись к девушке, но близко подойти им не позволили все те же врачи.

– У нее шок! Не подходите! – крикнул один из мужчин в белом халате.

– Полиция! – прогремел Стэм, желая, сию же секунду, вытряхнуть из девушки всю информацию! Но душераздирающий вопль стал громче. Врачи засуетились.

– Держите ее! Она выдирает себе глаза!!! – прокричал кто-то из врачей. Девушка продолжала извиваться. Ее вопли перекликались с диким смехом. Несмотря на то, что ее руки пытались удержать трое мужчин, тонкие пальцы с длинными наманикюренными ногтями все равно добрались до небесно-голубых глазок и вонзились в глазные яблоки, как нож проникает в кусок мягкого масла.

– Нет! Отпустите! Не мешайте мне, прошу вас, НЕТ! Это все Шут!! Помогите! Мои глаза! Он отнял мои глаза и заменил их чужими! Нет!!! Мне надо избавиться от них! Как можно скорее! Немедленно! Во всем виновата только я! Я видела его лицо! Я видела лицо Шута! Мои глаза-а-а-а-а!!! – последний утробный вопль, после которого несчастная, получив лошадиную дозу снотворного, наконец, обмякла. Зрелище было не для слабонервных. Молодая девушка – от силы лет двадцать – с окровавленными, зияющими на месте глаз, дырами, с ошметками плоти, застрявшими под длинными ногтями, с прокушенными до крови губами и вмиг поседевшими волосами, лежала на кресле так расслабленно и дышала так спокойно, будто секундой назад не было всего этого кошмара. По щекам ее струились кровавые слезы, на губах застыла легкая улыбка.

– Вряд ли мы сможем восстановить ее глаза, – забормотал один из врачей.

– Кто она? – тем временем сухо поинтересовался Дэй, который еще не отошел от игры и выглядел как мучающийся от ломки наркоман.

– Как? Вы ее не узнали? Это же принцесса из Фантазма, – пояснил один из врачей.

– Принцесса… – протянул Дэй, – так значит… Шут был в игре?!

Парень, что еле доковылял до кресла девушки, теперь молнией бросился обратно к Найту, схватил парня за грудки его пиджака и начал трясти Макка, как тряпичную куклу:

– Он был там?! Ну же, говори?! Шут был в игре?

– Был… – шумно выдохнул Найт.

– Так почему ты молчал?!

– Так я же ничего не помнил!

– Это тебя не оправдывает!

– Бренди, ты совсем сдурел! – зло прикрикнул Найт, и Дэй, вздрогнув, окончательно пришел в себя.

– Прости… – тихо проговорил он, массируя виски. – Это все из-за игры… Она сводит меня с ума, – выдохнул он, садясь на кресло.

– Да-а-а, меня головные боли после выхода из локаций перестали посещать совсем недавно, – уже спокойно проговорил брюнет, внезапно прикладывая ледяную ладонь – у Найта руки всегда были холодные – ко лбу Бренди. Детектив в ответ закрыл глаза и благодарно выдохнул, ощущая, как от холода боль становится менее ощутимой.

– А вот новичку сейчас совсем хреново, – хмыкнул брюнет, кивая в сторону Гена, который сидел в обнимку с мусорным ведром и блевал уже добрых десять минут.

– Ого, как вы спелись, – ехидно прокомментировал вырисовывающуюся картину Стэм, и Найт с Дэем, только сейчас сообразив, что вытворяют, шарахнулись друг от друга, как однополюсные магниты.

– Мы это… Мы так… – забубнил себе под нос Дэй.

– Даже я иногда испытываю жалость к животным, – тем временем, как ни в чем не бывало, пожал плечами Найт.

– Кто животное? Это я животное?! – мгновенно среагировал Дэй.

– Ну, не я же, – хмыкнул Найт.

– Так значит, Шут был в игре? – нагло прервал наклевывающийся спор Анжело.

– Да, был, – вздохнул Найт, – он способен останавливать игру, быть как бы вне ее, если можно так выразиться, – проговорил парень, почесывая подбородок и обдумывая, как бы объяснить данное явление понятнее. Но в голову ему ничего так и не пришло.

– Не знаю, что он сделал с этой девушкой… Но это ужасно, – нахмурился Эгон, то и дело оборачиваясь к креслу пострадавшей. Сейчас девушку укладывали на носилки, после чего должны были отвезти в ближайшую больницу.

– Она сказала, что видела лицо Шута, надо разузнать у нее приметы, – пробормотал Стэм.

– А ты думаешь, она способна адекватно отвечать на чьи-либо вопросы? – с сомнением протянул Эгон.

– А что еще нам остается?! – возмущенный возглас принадлежал Крису. Никто не заметил, когда он успел присоединиться к компании, зато всем было видно, как он нервничает. Еще бы! Койне продолжала оставаться в лапах Шута, и Крис за это время весь извелся.

– Не кипятись, Стивинс, мы спасем Ксин и… – начал было успокаивать парня Эгон.

– Да пошли вы! – непривычно резко отреагировал Крис на слова поддержки. – Прошло уже три дня, а у нас ни одной зацепки! Один лишь чертов помпон, проку от которого никакого! – взбешенно выкрикнул он.

– Помпон? А где он? – осторожно ввернул вопрос Анжело.

– В хранилище номер три, где же еще держат подобную бесполезную дрянь! – продолжал распаляться Крис.

– Спасибки! – выкрикнул Анжело, тут же отбегая к выходу. Бэйн последовал за ним.

– Молодец. Ты только что проговорился журналюге о нашей улике. – хмыкнул Стэм, впрочем, не выглядя особенно расстроенным по этому поводу.

– Да ладно, им ни в жизни не пробраться в третье хранилище, – беззаботно отмахнулся Эгон.

– Тебе с твоим багажом интеллекта уж точно не пробраться, а вот на счет этой парочки ничего сказать не могу. – ехидно заметил Стэм.

– Кто бы говорил! – тут же среагировал лысый.

– Я устал… – не обращая никакого внимания на остальных, оповестил Найт, направляясь к выходу. Обычно через пару минут после его пробуждения к нему приходила молоденькая медсестричка с восстанавливающим силы коктейлем, холодным полотенцем и парочкой препаратов от головной боли и тошноты на тот случай, если выгрузка из игры оказалась для организма слишком стрессовой. Сейчас же, из-за этой чертовой принцесски, все бегали вокруг пострадавшей, позабыв как о Найте, так и об остальных игроках. Хуже всего, по-прежнему, было Гену. От ведра он, наконец-то, отлип, но выглядел измотанным и очень усталым. Найт прошел всего в паре метров от него, поймал на себе смущенный взгляд парня и, довольный этим, вышел из зала. Дэй молча последовал за ним, но рядом с Геном приостановился. Детектив, дождавшись, когда брюнет отойдет на безопасное расстояние, молча подошел к Гену вплотную, мило улыбнулся ему и, когда парень, расслабившись, одарил Бренди ответной вымученной улыбкой, со всей силы ударил паренька по ноге. Тот тихо взвыл.

– Даже не смотри на него, – зло прошипел детектив, сам не понимая, откуда взялась эта лютая ненависть к игроку. Неужели, он действительно так волновался за Найта.

– Я… Я подам на вас в су-у-у-уд! – всхлипывая, заявил парнишка, хватаясь за ногу, штанина на которой тут же намокла и приобрела бурый оттенок.

– Только попробуй… – хмыкнул Бренди и поспешил за Найтом.

В мире коробок существовало множество достопримечательностей: коробковые выставки, на которых можно было посмотреть на самые первые доисторические окаменелые или утопшие в янтаре коробки; длинный коробковый мост, простиравшийся над восточной частью города; большая коробковая башня, что, казалось, царапала своей крышей самую широкую из трех радугу, и, конечно же, как и в любом другом уважающем себя городе, в Коробковиле был свой парк. Коробковый парк. Он был небольшой, но очень уютный. Сквозь коробковые мостовые и картонную землю пробивалась изумрудно-синяя трава. Узкие ровные извилистые дорожки освещались высокими чугунными фонарями, что стояли на выкованных мощных львиных лапах. По обе стороны от мостовых размещались многочисленные коробковые лавочки с очаровательными аккуратными урнами по бокам. Была здесь и детская зона, где в плохую погоду коробковые качели раскачивались под порывами сильного ветра, а карусель самопроизвольно крутилась. В самой же середине парка прятался небольшой пруд, по которому плавали трогательными рядками трупики уток.

Шут любил находиться в парке, потому что здесь было тихо и спокойно. Вообще-то тихо и спокойно было в любой части коробкового города, особенно тогда, когда на него надвигался очередной ураган. Затишье перед бурей, так сказать. Но, в отличие от всех других уголков Коробковиля, в парке были трупики уточек, а они здорово подкупали и успокаивали Шута.

Фигура повертела в руках кусок черствой булки, которая предназначалась для пленницы Шута, оторвала от него пару кусочков мякиша, скатала их в шарики и кинула трупикам уток. Птички вздрогнули, ожили, захлопали полуразложившимися крыльями со сгнившими перьями, воззрились пустыми глазницами на мякиш и буквально набросились на него. Громкий гвалт и некий визг разрушили спокойствие парка, но не спокойствие Шута. Он лишь улыбался, наблюдая за тем, как стухшие трупы животных, которым, в действительности, еда уже была ни к чему, дерутся друг с другом, разрывая плоть соперников, цепляясь за наполовину вывалившиеся и теперь плавающие на поверхности воды внутренние органы, окрашивая ее в черный цвет стухшей, смешанной с гноем и кровью, мертвечиной.

Ажиотаж по поводу мякиша продолжался пару минут, пока не исчезло все до крошки. Только после этого птицы, наконец, сложили крылья, а затем обмякли и превратились из живых мертвецов во вполне себе обыкновенных. Шут покрутил остаток булки в руках, обдумывая, отдать ли ее пленнице или не стоит. Ксин оказалась очень сильной. И гордой. Шут даже, возможно, признал бы в ней свою королеву, если бы у него не было Черного короля. А он был вне конкуренции. Чем больше Шут копался в его прошлом, чем больше он узнавал о нем, тем сильнее хотел служить королю, прикасаться к нему, принадлежать ему. Но всему свое время.

Мысли о короле и утках отошли на второй план, как только Шут ощутил, что в его сокровенный мир вторглись. Эта была птица.

– Они не предупреждали Шута, нет… – пробормотал себе под нос Шут, наблюдая за тем, как птица садится на спинку лавки в метре от него и рассыпается на перья, превращаясь в своеобразный экран.