Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 71 страниц)

Ксин уже переживала синдром двух ипостасей, но старалась не вспоминать о том моменте, когда вся ее жизнь покатилась под откос.

Прошлое…

– ...Из-за вашего неверного анализа погибло восемь полицейских!

– Но...

– Как вы смели после этого появиться на пороге моего кабинета?

– Но...

– Я всегда знал, что женщинам следует проводить дни у плиты, а не за компьютером!

– Но позвольте...

– И не смейте меня перебивать!

– МОИ РАСЧЕТЫ БЫЛИ ВЕРНЫ! – Не выдержав, взорвалась Ксин, – ЭТО ВЫ, ЧЕРТ ВАС ДЕРИ, ЗАСТАВИЛИ МЕНЯ ИЗМЕНИТЬ ИХ! СКАЗАЛИ, ЧТО Я СОВЕРШИЛА ОШИБКУ! И НЕ ДЕЛАЙТЕ ВИД, ЧТО НЕ ПОМНИТЕ ЭТОГО!

– ЧТО-О-О-О?! – Взорвался и толстяк. Руки его задрожали, к лицу прилила кровь, и его голова начала походить на большой помидор.

– ЧТО СЛЫШАЛИ! – Ксин впервые за все то время, что стажировалась, а затем и работала в аналитическом отделе, перечила Тайкрофту и, конечно же, этому были веские причины. – Это из-за Вас погибли все те люди, и Вы сами это знаете. Вы уже не тот. Вы сделали ошибку. Так имейте гордость, признайте это, возьмите на себя ответственность! А не сваливайте свой косяк на молодого сотрудника! – Выдохнула Ксин, наивно веря в то, что Тайкрафт еще возьмется за ум и поступит по чести.

– Ах ты, маленькая дрянь! – Мужчина не оправдал ожиданий девушки. – Да как ты смеешь!

– Смею! Ведь это правда!

– Оскорбление должностного лица! Койне, еще одно слово, и Вы выйдете из моего кабинета не без помощи полицейских!

– Ну и пусть! Вы думаете, я так просто смирюсь с этим? Дело даже не в том, что Вы клевещете на меня! А в том, что человек, из-за которого погибли люди, останется на своем посту! А если вы ошибетесь вновь?! И в следующий раз погибнет больше?! Вы хоть на секунду задумались о том, к каким последствиям это может привести?! К каким уже привело?!

– Мне больше не о чем с Вами говорить! – Прохрипел старик и нажал кнопку вызова охраны. – Если бы Вы сидели, как мышка, я бы оставил Вас в нашем отделе, но теперь...

– Оставили где?! На задворках? Решать задачки за детей ваших друзей?! Не смешите меня!

Ксин кричала и кричала, правдолюбивая, слишком правильная, слишком упрямая, не понимающая, какой жестокой и несправедливой зачастую бывает жизнь. Даже два полицейских, подхвативших девушку под руки и силком выволокшие ее из кабинета бывшего босса на глазах у остальных сотрудников отдела, не заставили ее замолчать. Она кричала: “Лжец! Ничтожество!” Она беспомощно смотрела на своих бывших коллег. Она умоляла их рассказать правду, ведь все они слышали, как Тайкрофт в тот день отдал приказ изменить расчёты Ксин на его собственные. Но люди молчали. Одни активно рассматривали обувь, другие нагло заглядывали девушке в глаза с легкой снисходительной усмешкой превосходства, были и те, кто и вовсе продолжал жевать свой ланч. Никто не заступился за Ксин, даже те, кто ранее были с ней так близки. Даже те, кого она была готова назвать друзьями. Даже та, с которой она была готова прожить остаток жизни. В тот момент все эти люди внезапно показались чужими, погрязшими в болоте бюрократии и держащимися за свои рабочие места вопреки всему. Вопреки дружбе, любви… вопреки собственной гордости.

– А ты чего ожидала? Что они побегут спасать тебя? – Злая усмешка заставила Ксин вздрогнуть. В тот вечер она увидела блондина и брюнета в первый раз.

– Что вы здесь делаете? Это женская камера! – Прошептала девушка, оглядываясь по сторонам на спящих проституток и бомжиху. После скандала с боссом ее заперли в камере на пятнадцать суток, якобы за хулиганство.

– На воображаемых друзей это не распространяется, – пожал плечами брюнет, размещаясь всего в метре от девушки.

– У меня нет воображаемых друзей! – Нахмурилась Ксин.

– Но могли бы быть! – Заискивающе ухмыльнулся блондин.

– Что за бред?! Не знаю, кто вы, как вы сюда попали и что вам нужно, но посоветую вам уйти до того, как придет охрана! И, между прочим, здесь камеры! – Предупредила девушка.

– Тем хуже для тебя, – с наигранно расстроенным видом вздохнул блондин.

– В каком это смысле?

– Эй, Койнэ, ты там помешалась от горя, что ли, – заглянул в окошко в двери камеры один из охранников, – или пытаешься сымитировать сумасшествие? Это тебе не поможет, – ухмыльнулся парень.

“О чем он говорит? Он... не видит их?”

– Естественно, не видит! Он же спокоен, как танк на дне океана, мы к таким не приходим, – зевнул блондин.

– Погодите-ка... – забормотала себе под нос Ксин. – О, господи, нет! Нет-нет-нет! Только не говорите, что у меня синдром!

– Ну вот... Нашли нам названьице, ничего не скажешь. Спасибо, что обозвали не острой формой диареи, я бы этого не пережил! – Фыркнул блондин.

– Вайдэ, будь добр, помолчи, – зевнул брюнет.

– Но Тэгион! Эти тупые людишки называют нас болезнью! Как они смеют, ведь если уж кто из нас и болячка, так это они! Все ломают, все разрушают, а после всего этого синдром – это мы! А они Люди?! Нет, ты представляешь! Ты представляешь, Тэгион? Тэгион?! Тэгион, не игнорируй меня!

– Так, что же мне делать? Надо успокоиться! Да, это все от нервов! Все болезни от нервов. Вздохну поглубже, и все исчезнет!

– Вряд ли мы исчезнем лишь из-за того, что ты начнешь дышать через нос, – спокойно заметил брюнет.

– Вдох-выдох, вдох-выдох.

– Упорная девица! – Хмыкнул блондин. – Ну и ладно. Быстрее спятишь, быстрее уйдем...

– Вайдэ, будь добр...

– Нет, я не замолчу! Я ненавижу эту чертову работенку! И почему мы обязаны проделывать это снова и снова! Я, может, свободы хочу! На трамвае покататься, испить божественного вина или, скажем, погреться в горячем источнике Сэнтовского сада, а я сижу в камере рядом с вонючей бабой и сворой путанок и должен привести на путь истинный девку, которая вдыхает и выдыхает, веря, что из-за этого я растворюсь в воздухе!

– Ты слишком много говоришь…

– А ты слишком много молчишь, и меня это бесит-бесит-бесит! Ненавижу чертовых людишек! – взвился Вайдэ, вскочил на ноги, ударился головой о стену и только затем утих.

– С ним все будет в порядке? – Спохватилась Ксин.

– Когда-нибудь, – пожал плечами брюнет, украдкой улыбаясь.

– Эх… с работы выгнали, а теперь еще и синдром… Что же мне делать дальше?! – Захныкала Ксин, прижимая колени к груди и утыкаясь в них носом.

– Жить, конечно же, – вздохнул Тэгион.

– Ты знаешь, как я тебя ненавижу? Даже не представляешь! Была бы моя воля, я бы схватил тебя за волосы и начал бить головой об стену до тех пор, пока она не превратилась бы в кровавую кашу! Слышишь! – Усевшись на корточки, нашептывал Вайдэ на ухо ничего не подозревающей бомжихе, – я бы и бил, и бил, и бил, и бил тебя, пока от твоей головы не остались бы одни ошметки, пока…

– Вайде, будь добр, замолчи.

– Но Тэгион!!! Она грязная свинья, пропившая свою квартиру, нарожала детей, которые теперь ютятся в сиротских домах! Она украла последние деньги у своей соседки, что была к ней так добра и…

– Вайде, – чуть повысил голос Тэгион, и блондин, хмыкнув, отполз от бомжихи и вновь разместился рядом с Ксин.

– Твой босс еще та мразь, – выдал он и внимательно уставился на Тэгиона, ожидая очередной просьбы замолчать. Но ее не последовало, что было воспринято Вайде как сигнал к действиям, – поверь мне, ты далеко не первая, на кого он сбрасывает свои ошибки. Не ты первая, не ты последняя. Дело не в том, что ты дура, а в том, что он скотина, каких свет не видывал, лишь в чертогах адского сада Бадэльгейна.

– Я не понимаю, о чем ты, – нахмурилась Ксин.

– Ай, люди… Что с вас взять! Подонок он, одним словом!

– Это я и без тебя знаю, – фыркнула девушка, – лучше бы сказали, как мне от Вас избавиться!

– Просто успокойся, – улыбнулся Тэгион, – как только мы убедимся, что безумие ушло, мы последуем вслед за ним.

Через неделю, в то время как Ксин играла в камере с проститутками в покер на раздевание, Тайкрафт совершил очередную ошибку в расчётах, из-за чего погибли тридцать восемь школьников.

Настоящее…

– Так, Ксин, будь умницей, поменьше обращай внимание на галлюцинации и больше думай о том, в какую ситуацию ты попала, – выдохнула девушка, выходя из камеры и оглядываясь по сторонам. Вряд ли Шут забыл запереть эту дверь, да и кандалы по волшебству бы не исчезли, наличие же третьего лица, которое бы помогло девушке, Ксин также отмела. Вывод напрашивался сам собой: Шут Сам выпустил Ксин. Но зачем? Вряд ли психопат внезапно задумался о своей бессмертной душе, решил вести праведный образ жизни, есть листья салата по утрам, а перво-наперво выпустил свою пленницу. Значит, Шут от Ксин чего-то ждал. Или, быть может, это была его очередная игра, и впереди девушку ждала вовсе не свобода, а куча испытаний и пуля в лоб в конце пройденного пути? Гадать можно было до бесконечности. Одно Ксин знала точно: оставаться в этой промерзшей камере ей не следовало.

– В бой, девица! – Воскликнул блондин, изображая из себя полководца, ведущего за собой огромное войско.

– Вайде, будь добр, умолкни.

– Но Тэгион!!! Я поддерживаю дух юной воительницы, да не будет она таким же ничтожеством, как тысячи тех, с кем мы разговаривали ранее! Вспомни ту же Эстафу! Она должна была выйти против своего отца и отмудохать его чем потяжелее, а вместо этого она спряталась в шкафу и сгорела в подожженном этим психом доме!

– Но ей было четыре года…

– Какая разница, сколько ей было! Это все отмазки!

– Как же от вас шумно! – Выдохнула Ксин, зажимая ладонями уши. С одной стороны, она была даже рада приходу Синдрома, ведь когда ты видишь пусть в действительности и не существующих людей, которые еще и не затыкаются ни на секунду, невольно чувствуешь себя уверенней. И красться по коридору было уже не так уж и страшно.

Темный коридор освещался лишь тлеющими факелами. Девушка прошла к большой тяжелой двери, коснулась пальцами холодной ручки и, чуть помедлив, потянула ее на себя. Несмотря на грузный вид, дверь легко поддалась и без скрипа распахнулась перед девушкой, открывая вид на небольшой холл, показавшийся впереди. Ксин медленно зашла в просторное помещение и прислушалась, готовясь к нападению.

– Да нет здесь никого, расслабься, – хмыкнул Вайде, похлопывая девушку по плечу.

– Но не могли же меня просто…СТОП! – Девушка шарахнулась от блондина, как от огня. – Что…что…

– Что?

– ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ?! – Выдохнула Ксин, всматриваясь в двух парней. – Почему я почувствовала твое прикосновение?! Раньше такого не было!

– Ах, ты об этом, – вздохнул Тэгион, – неужели еще сама не поняла? – Улыбнулся он.

– Не поняла чего?! – Ксин казалось, что еще чуть-чуть, и у нее начнется истерика.

– Этого… – выдохнул Тэгион, подошел к противоположной двери и распахнул ее перед девушкой.

– Я хочу побыть один, – хмуро заявил Найт и захлопнул входную дверь перед носом Дэя.

– А я хочу выпить, но двери при этом перед тобой не закрываю! – Возмутился Бренди, уверенный, что его довод заставит Найта устыдиться содеянного, вернуться, открыть дверь и пригласить Дэя внутрь, где бы детектива уже ожидала бутылочка старого доброго бренди. Но, как ни странно, Найт не торопился исполнять сокровенных желаний Дэя.

– Ну… Ну ладно! Если что понадобится, я здесь! В холодном коридоре! Совсем один! – Попробовал надавить на жалость Дэй, но результат остался нулевым. Тогда детектив сел прямо на пол, закрыл глаза и уже почти заснул, ибо игра его очень вымотала, когда дверь внезапно распахнулась, из-за чего детектив, облокотившийся на нее спиной, выпал в квартиру.

– Ты передумал? – Ухмыльнулся было он, но замолчал, заметив, как бледен Макк. Молча выпнув Дэя за дверь, Найт захлопнул ее и поспешил к лестнице.

– Эй! Ты куда! – Найт, проигнорировав детектива, уже спускался вниз. Нагнать его Дэй умудрился уже на улице.

– Не молчи! Объясни, какая муха тебя укусила!

– Звонили из Святой Эмили… – выдавил из себя брюнет, – моя мать исчезла.

====== Глава 24. Право на жизнь и ниндзя-журналист ======

Нам не понять страстей,

Что разгораются в сердцах людей.

Витаем в облаках из сажи и вестей,

Отнять нас могут и у собственных семей.

Решать, дышать, бежать,

Спасенья нет,

Мы знаем это и во сне.

Меняем кожу, лица, мысли.

Налегке

Бежим по миру, убегаем от себя,

От правды, вдаль, в чужие города.

Беззвучный крик, бетонная стена.

Мы перелезем через острые края

Железной проволоки,

Что сердце наше бережёт.

Умрет

В нас снова капелька самих себя,

Но даже это не спасет нас от огня,

Что полыхает, что сжигает, скроет всё

От тех, кто разорвал небесное нутро.

В складках реальности, в чужих дверях

Закроют лица нам, извергнут страх.

Сгнивая душами, ломаясь, на руках

Ползем вперед, наружу, выплываем из дерьма,

И пусть толкают нас в обратный путь

И топят, обливают, предают,

Мы выползем, мы все равно взойдем

На чистый берег, на зеленые луга,

Чтоб доказать что даже у таких как мы

Есть та бессмертная бесценная душа.

– Я не совсем понимаю… – Нахмурилась Ксин, попав через дверь, которую перед ней распахнул Тэгион, в просторную беседку. Маленькое сооружение казалось совсем новым, будто только вчера ее конструкторы прибили последнюю доску, а декораторы докрасили крышу. Здесь даже до сих пор витал легкий запах подсыхающей краски. Беседка имела восьмиугольную форму. Ее перила в метр высотой изнутри были раскрашены светящимися в густом полумраке красками, которыми неизвестный художник изобразил радужные переливы. Они сползали с перил на пол и закручивались в воронку как раз в том месте, куда секунду назад ступила девушка. Внутренняя же сторона конусообразной крыши с лёгкой руки художника превратилась в кусок вселенной, испещренной тысячами галактик.

– Где находишься? – Закончил за нее Тэгион, заметив, что Ксин уже полностью поглощена картиной, развернувшейся над ее головой. – Тебе самой придется ответить на этот вопрос, – развел он руками, снисходительно улыбаясь.

– Вот только не надо делать вид, что ты этот ответ уже знаешь, – забормотала себе под нос девушка, поднимаясь на цыпочки и протягивая руку к рисунку на потолке. Уж больно странным он ей показался. Но не успела Ксин коснуться поверхности крыши, как тут же отдернула руку и удивленно уставилась на капельки воды, что остались на ее пальцах. По потолку же после прикосновения девушки пошла легкая рябь.

– Вода! У меня над головой вода! – Воскликнула Ксин, восторженно смотря то на Тэгиона, то на Вайдэ: брюнет в этот момент вычищал из-под ногтей несуществующую грязь, а блондин вдохновенно ковырялся в ухе. Восторга девушки не разделял ни тот, ни другой.

– Но вам моих чувств не понять. Вы же всего лишь «Синдром», – тут же взяла она себя в руки, с ужасом подумав о том, что начала воспринимать Тэгиона и Вайдэ не как плод собственного больного воображения, а как отдельных личностей. Если бы так пошло и дальше, следующим шагом в развитии стало бы понимание волшебного языка табуреток или объявление войны хомякам, чистящим средствам и алюминию.

– Ах, ну да, и как это мы забыли! – Всплеснул руками Вайдэ, обнимая себя за плечи. – А вот так синдром сделать может? – С этими словами блондин вмиг оказался за спиной Ксин и без стеснения ощутимо схватил девушку за задницу. Ответную реакцию он ожидал в виде возмущенных воплей, но вместо этого получил лаконичный удар локтем в нос, тут же отпрянул от Ксин и недовольно загундосил:

– Стерва! Чтоб тебе полыхать в подземном царстве матери моей до третьего пришествия! – Выдохнул он, обиженно потирая нос.

– Вайдэ, будь добр, помолчи, – привычно ответил Тэгион.

«И вот не надоедает ему говорить одну и ту же фразу по тысяче раз на дню?» – задалась Ксин вопросом, на который тут же получила ответ:

– А почему нет? Хорошая фраза, яркая. Звонкое сочетание звуков, вполне перевариваемая смысловая нагрузка. К тому же, присутствует легкий привкус надменности и превосходства над тем, к кому данная фраза обращена. Четыре слова – а сколько всего в них сокрыто! Замечательное предложение! – Внезапно разговорился Тэгион.

– О да, цыпа, ты даже не представляешь, насколько она ему нравится! – Тут же позабыв об обидах, вновь оказался Вайдэ в опасной близости от пятой точки Ксин. – Когда мы остаемся одни, между нами происходят воистину интеллектуальные диалоги, которые звучат примерно так:

« – Доброе утро, Тэгион!

– Вайдэ, будь добр, помолчи.

– О, ужас, Тэгион, мне оторвало ноги!

– Вайдэ, будь добр, помолчи.

– Кажется, я лысею!

– Вайдэ, будь добр, помолчи.

– Я умираю!

– Наконец-то помолчишь.» Сраный любитель помолчалок! Тоже мне, Господин Высокомерие! – Фыркнул Вайдэ, исподлобья наблюдая за братом. – Или я не прав?

– Вайдэ, будь добр…

– Вот опять! Нет, ты только посмотри на него! Эй… эй, цыпа, ты где? – Поглощенный озвучиванием претензий к брату, блондин не заметил, как Ксин вышла из беседки, решив познакомиться с непривычной местностью поближе. Девушка сразу почувствовала, что с этим местом что-то не так. И дело было даже не в воде, растекающейся по потолку, и не в светящейся краске на полу, при взгляде на которую начинала кружиться голова, а беседка расплывалась. Общая атмосфера этого места была какой-то гнетущей, тяжелой. Даже воздух здесь казался совсем другим – горьковатым, густым, липким и с металлическим привкусом. Разноцветные радуги, которые светились в ночном небе вопреки всем законам физики, создавали ощущение того, что Ксин попала в мир, созданный маленьким озлобленным ребенком, терпящим побои родителей и издевательства одноклассников в школе. И он, после очередной издевки, не выдерживает, прибегает домой, хватает свой накануне созданный рисунок, на котором изображено безоблачное небо и цветные дома, и закрашивает все это черным карандашом. Вот только яркие радуги закрасить полностью не получается, и они выглядывают даже сквозь черный цвет и словно бы насмехаются над своим создателем.

– Это место ужасно, – прошептала Ксин, всматриваясь в перила беседки и, к своему удивлению, замечая, что конструкция состоит вовсе не из досок, так же как и крышу покрывала совсем не черепица. О нет, беседка полностью состояла из коробок – больших и маленьких, мятых, сдавленных и спрессованных, покрытых неровным слоем краски, коробок. Беседка выходила прямиком на длинную аллею, аккуратно выложенную коробками самых разных мастей. По обе стороны от нее возвышались ветвистые клены, красные коробковые листья которых в свете стоящих по соседству фонарей приобретали угрожающий кровавый оттенок. Свет был очень тусклый, поэтому вокруг каждого фонаря образовывался небольшой освещенный участок аллеи; большая же ее часть терялась в непроницаемой тьме.

Ксин сделала пару шагов в темноту и постаралась рассмотреть свою руку, но ей это не удалось. Тьма словно облепила ее со всех сторон и скрыла от посторонних глаз.

– О, вот ты где! – Воскликнул Вайдэ, когда Ксин вернулась в круг света, создаваемый разноцветными фонариками, что пушистой гирляндой вились по краю крыши беседки.

– Меня потеряли собственные галлюцинации? – Хмыкнула девушка. – Куда катится этот мир?!

– Не поверишь, сам недавно задавался таким же вопросом, наблюдая за тем, как какой-то мужик на сцене в течение сорока минут размазывал свои фекалии по белому холсту, тогда как большой зрительный зал, что наблюдал все это, рукоплескал ему. А затем восторженные зрители, невозмутимо поедая тарталетки и поглощая шампанское, три часа рассуждали о Высшем Искусстве, о его ценности в общей культуре мира! Мало того, они искали смысл в каждом движении «мастера», спорили, а к концу замечательного вечера достигли консенсуса, предположив, что «мастер» рисовал структуру мироздания со всеми ее разветвлениями, псевдо-, мето– и тетовселенные, утопающие в гамохаосе и гамогармонии и что в созданном шедевре пересекаются прошлое и будущее, и если присмотреться, то можно увидеть свою собственную судьбу! И они пошли! И начали вглядываться в картину! И разве что не ковыряться в ней! В дерьме, размазанном по белому полотну!!! ДЕРЬМЕ!!! Неудивительно, что и судьбу они там разглядели дерьмовую!

– Вайдэ, будь добр…

– Да молчу уже, молчу. Только вот еще что скажу. Вы, люди, настолько погрязли в собственных мечтах и желаниях, настолько обнаглели и зажрались, что для собственного увеселения рисуете говном, пишете кровью, поедаете тухлятину, пьете отраву и смотрите мерзости! Но при этом считаете себя высокоинтеллектуальным продвинутым обществом! Смешно!

– Вайдэ…

– Да молчу я, молчу!

– Дело не в этом, – ухмыльнулся Тэгион, – просто… она уже минут пять, как ушла.

Вайдэ огляделся по сторонам и к своему ужасу понял, что его вновь игнорируют. Ксин уже прошла аллею и теперь, задрав голову, вглядывалась в безлунное небо, рассеченное тремя яркими радугами.

– Эй, смертная, как смеешь ты…

– Слушай, цыпа, – передразнивая Вайдэ, с раздражением обратилась к нему девушка, – давай-ка ты прислушаешься к темной ипостаси, поднатужишься и постараешься заглушить свой словесный понос? Тошно уже от тебя.

– Эй! Это я – темная ипостась, а Тэгион…

– Да мне хоть серобуркозявчатая! Плевать мне, ясно?! Я стою посреди коробколэнда, черт бы вас побрал! На небе три гребаные радуги, откуда, мать вашу, они взялись?! У меня галлюцинации, я в плену у Шута и не собираюсь слушать про СРАНОЕ РАЗМАЗАННОЕ ПО СТЕНАМ ДЕРЬМО!

– Не по стенам, а по белому холсту, – скромно поправил девушку Вайдэ, за что тут же был одарен гневным прожигающим взглядом:

– Не поверишь, но мне НАСРАТЬ! – Рявкнула Ксин, развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась к фонтану, которым заканчивалась длинная аллея.

– Как грубо, – возмутился Вайдэ, – негоже девушке так выражаться. Тем более на богов! И вообще… – Ксин заткнула-таки говорливого Вайдэ, со злости стащив ботинок и запульнув его в блондина. Снаряд попал тому прямо в голову и даже свалил его с ног.

– Это возму… – второй ботинок оказался контрольным выстрелом, после которого Вайдэ, обиженно скуля, наконец, замолчал.

– Тоже мне, Боги, Ипостаси… Херня, вот вы кто!

– Очень разумное решение, – улыбнулся Тэгион, одобрительно посмотрев на босые ноги девушки. Ипостаси, к слову сказать, тоже ходили босиком. Одежда их не отличалась чем-то примечательным: никаких вам расписных одеяний, лат или украшений. Тэгион расхаживал в черной водолазке и белых брюках, а Вайдэ – в белой расстегнутой жилетке на голое тело и черных бриджах.

– Да какая разница… Здесь-то! – Всплеснула Ксин руками. – Это же не реальный мир, так?

– Как сказать, – уклончиво ответил Тэгион, – смотря что ты подразумеваешь под реальностью.

– Это и подразумеваю!

– А поточнее? – Ухмыльнулась светлая ипостась.

– Мир, где живут люди!

– То, что мир населен людьми, не делает его более реальным, чем тот, в котором находимся мы сейчас, – резонно ответил брюнет.

– Гр-р-р! Тэгион, знаешь что? – Выдохнула Ксин, злясь все больше.

– Что же? – Поинтересовался ничего не подозревающий брюнет.

– Будь добр, помолчи!!! – Зло прошипела девушка. И без того бледный, Тэгион побледнел сильнее.

– АГА! Теперь и ты знаешь, как неприятно слышать эту фразу! – Тут же заликовал Вайдэ.

– ЗАТКНИТЕСЬ ОБА! Вы мне мешаете! – Ксин, действительно, очень мешали эти два говорливых придурка. Она пыталась сосредоточиться и проанализировать происходящее. Если бы Ксин была фанатом Телешоу, она бы сразу поняла, что к чему. Но, как человек незнающий, девушка растерялась и запаниковала. Благо Ксин быстро взяла себя в руки.

– Вдох-выдох, вдох-выдох…

– Ваше «вдох-выдох» – это что, заклинание на все случаи жизни? И от глюков спасет, и в свой мир перенесет? – Ухмыльнулся Вайдэ.

– А не пошел бы ты… Стоп! – Осенило Ксин. – А ну-ка повтори, что ты сказал?

– А? Я? Что? Нет, я ничего! Я никак! Я не это… я не я… хм… я потерял нить разговора, – нахмурилась темная ипостась, почесывая подбородок.

– Что ты сказал про миры?! – Ксин сдерживалась из последних сил.

– А я говорил про миры? – Недоуменно уставился на девушку Вайдэ.

– Ты сказал, что вдохи и выдохи спасут от глюков и перенесут в другой мир!

– В этом ты убеждена, а я такого не говорил и…

– Я ВАС НЕНАВИЖУ!

– У нее менструация, что ли? – Тихо пробубнил Вайдэ Тэгиону.

– Все может быть, ведь…

– НЕТ У МЕНЯ МЕНСТРУАЦИИ!

– Так вот в чем дело! И кто же этот счастливчик?

– ПРИДУРКИ!

– Значит, ПМС…

– НЕТ У МЕНЯ ПМС!

– И того нет, и этого нет, как ты вообще живешь, женщина?!

– В муках и страданиях!

– Оно и видно…

– Гр-р-р!!! – Ксин с удовольствием бы запульнула в Вайдэ еще один ботинок, но снаряды закончились еще после прошлого штурма. – Так… Ладно… Вот что… Все вокруг меня нереально, – потирая глаза, выдохнула девушка.

– Нереально изящное? – Предположил Тэгион.

– Нереально коробковое? – Выдал свою теорию Вайдэ.

– Да нет же…

– Нереально креативное?

– Нереально стремное?

– ПРОСТО НЕРЕАЛЬНОЕ!

– И чего ты на нас постоянно орешь? – Возмутился Вайдэ. – Бешеная матка!

– Кто? КТООООО???? – Ксин уже приготовилась проломить голову этому говнюку, а затем и второму, чтобы не стоял и утвердительно не кивал на каждое новое высказывание своего брата-идиота.

– Давайте все успокоимся, – примирительно предложил Тэгион.

– А упокоиться вы не хотите? – Тряслась от гнева Ксин, – чтобы могилки с цветочками и красивыми блестящими надгробиями! – Не успела девушка закончить свою фантазию, как перед Тэгионом и Вайдэ нарисовались два коробковых надгробия из «черного мрамора», увитые красными лепестками из спичечных коробков, на каждом из которых значились имена ипостасей.

– Это возмутительно! – Воскликнул Вайдэ.

– Это… Удивительно, – прошептала Ксин, подходя ближе и касаясь пальцами только что появившихся надгробий, – они появились лишь потому, что я о них заговорила?

– Хм… Видимо, ты здесь уже достаточное время, потому и твоя собственная фантазия приобрела кое-какую силу, – предположил Тэгион.

– Здесь – это Где? – Нахмурилась девушка.

– Сама поймешь, – лишь вздохнул бог, сладко зевая.

– Так… Ну, хорошо, значит, я могу придумать все, что захочу?

– Да, вполне может быть…

– Тогда… Выход в свой мир! – В мгновение ока в конце аллеи появилась коробковая дверь.

– Кто бы мог подумать, что она так быстро освоится, да, – хмыкнул Шут, стоя на смотровой площадке одного из коробковых небоскребов и разглядывая свою пленницу через телескоп. – Если ей удастся уйти так просто, она что-нибудь заподозрит. К тому же, как бы полезна она для меня ни была, и ей следует заслужить свое право на жизнь. Надо бы слегка развеять витающую вокруг них скуку, тебе так не кажется, Ваара?

Девочка, что до того сидела у ног Шута, утвердительно кивнула.

– В дни, когда мир погрузился во тьму, когда улицы погрязли в грязи и грехе, воздух наполнился привкусом крови, а небо затянуло тяжелыми серыми тучами, на тропу войны вышел Он. Журналист-ниндзя! – Выскочил из двери Анжело, облаченный в черные треники с отвисшими коленками, черную водолазку и сковороды, приклеенные к спине и груди. Не обращая внимания на пятикопеечные глаза Бэйна, что подавился лапшой, Анжело прошел в комнату походкой от бедра и горделиво встал прямо перед другом.

«Ах… у… еть» – подумал оператор, выковыривая из носа попавшую туда макаронину.

– Да устрашатся же меня злодеи Майбурга! – Воскликнул Анжело, вставая в какую-то идиотскую позу из детского сериала. – Коготь тигра! – Прошептал он, томно всматриваясь в глаза Бэйна и ожидая от него как минимум бурного восторга. Странно, но кроме скептической ухмылки на лице Мартина Анжело разглядеть так ничего и не смог.

– Эй! Я же крут, восхищайся мной! – Нахмурился блондин.

«Ну да, супер-сковородка, я бьюсь в припадке будоражащего меня восторга…» – рассмеялся Бэйн.

– Не смей смеяться! Знаешь, как долго я размышлял над этим костюмом? Сколько души вложил в его создание?!

«Это в треники ты душу вкладывал? А отвисают они на жопе так, будто вложил ты в них отнюдь не ее!»

– Тебе не понять, бесчувственный чурбан! – Возмутился Анжело, отдирая от груди сковородку. – Прочувствуй же мою мощь, – пафосно прошептал он и кинулся на Бэйна с оружием домохозяйки. Мартин смеялся еще пару секунд, пока не понял, что журналист не шутит. От удара по голове парня спасли лишь отменные рефлексы, слишком хорошо отточенные для обыкновенного оператора. Уклонившись от удара, он перемахнул через диван и отбежал на безопасное расстояние от обезумевшего журналиста.

– Что, испугался?! – Тем временем торжествовал Анжело, – то-то же! Обычным смертным не понять нас – журналистов-ниндзя!

«Да, куда уж нам… Понять-то… Гуру треников и сковородок…»

– Мы проходим через страшные испытания, изучаем самые разные комбо! Мы кажемся самыми простыми, ничем не примечательными людьми, и никто не знает, что прячется за нашей потрепанной одеждой!

«А прячутся там сковородки, ога…» – фыркнул Бэйн, складывая руки на груди и гадая, к чему устроен этот маскарад.

– Я не удивлен, что ты не хочешь верить в то, что за все те годы, что был рядом со мной, ты так и не смог раскрыть моей тайны, но это не твоя вина, а моя заслуга! Ведь я коварен, умен, хитер и неподражаем!

«Странно слышать это от человека, который еще час назад ревел у меня на плече, рассказывая о том, как он глуп и наивен, что им пользуются все и как каждый им манипулирует, даже дворовый кот, что своими душераздирающими воплями заставляет его отдавать животному последние консервы».

– Не расстраивайся, друг мой, – похлопал Анжело Мартина по плечу, – я не говорил тебе, чтобы не подвергать тебя опасности.

« Тот, кто заставил меня влиться в группу сатанистов в роли их жертвы, из-за кого меня чуть не прибили местные мафиози, по чьей вине на меня чуть не повесили убийство, из-за кого я воровал, вламывался, дрался и неоднократно сидел в обезьяннике, говорит мне о том, что не хотел подвергать меня опасности… Да, Анжело, я, конечно же, верю в твое искреннее беспокойство за меня!»

–… Но сейчас у меня просто не было выхода. Пришлось раскрыть тебе свою личину на свой страх и риск, – продолжал объяснять журналист, – надеюсь, ты меня не возненавидишь?

«Ненавидел я тебя, когда ты уронил мою камеру в выгребную яму. А сейчас мне откровенно наср…»

– Я собираюсь, во что бы то ни стало, разыскать Шута! И для этого мне нужна улика, оставленная им в хранилище в полицейском участке! – Провозгласил журналист.

«Так ты в полицию собрался? Тогда ясно, почему ты разоделся, как клоун… Хотя что-то мне подсказывает, что в таком одеянии ты быстрее в «Святую Эмили» попадешь…»

– В этом специальном костюме я буду быстр, как ветер, и незаметен не хуже хамелеона! Я подстроюсь под любую обстановку и сольюсь с любой толпой!

«В костюме бомжа? Что-то у меня на этот счет легкие сомнения.»

– Не веришь мне? По глазам вижу, что не веришь! Так узри мои неподражаемые способности! – С этими словами Анжело вскочил на диван и развел руки, – вот ты меня видишь! – Выдохнул он, – а вот… – Анжело схватил с дивана одеяло, укутался в него и упал на мягкую обивку, изобразив труп, – ты меня уже не видишь!