Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 71 страниц)

Анжело собрал остатки сил, размахнулся и одним хорошим ударом в висок отправил отца к противоположной стене. Тот громко охнул, сполз по стене на пол и обмяк, лишившись чувств. Журналист же, нервно проведя пальцами по воспалившемуся горлу, поднялся на ноги и воззрился на человека, которого когда-то называл папой.

«Все в порядке?» – из двери выглянул Бэйн.

– Меня только что чуть не придушили, – будничным тоном уведомил его Анжело, ожидая бурной реакции со стороны оператора. Но ее не последовало.

«Я знаю», – лишь пожал Мартин плечами.

– Так ты все слышал?

«Конечно».

– Тогда почему не пришел мне на помощь?!

Бэйн в ответ одарил журналиста тяжелым взглядом, которого у него ранее Анжело никогда не наблюдал. Вообще, если приглядеться, в Бэйне внезапно все слегка поменялось. Спроси Кьярэ, в чем же именно состояли эти изменения, и он бы к своему удивлению не смог бы ответить на этот вопрос, потому что не ведал ответа. Он просто знал, что что-то поменялось. Так же как и знал, что должен был претерпеть акт удушения. Так же как и знал, что ему следовало справиться с этим самостоятельно. Так же как и знал, что об этом подозревал и Бэйн, но почему, он, конечно же, не объяснит. Так же, как и знал, что позже ему откроются ответы на каждый мучающий его вопрос. Позже, не сейчас. Потому что время еще не пришло.

Но главное это то, что теперь Анжело четко понимал, что делать дальше.

– Нам нужно уходить, – не дождавшись ответа оператора, оповестил его Кьярэ, больше не обращая внимания на отца.

«А как же скорая помощь? Мы их не дождемся?»

– Нет, – мотнул Анжело головой. – Оставим его в коридоре. Они приедут и обязательно его найдут.

«Но они могут не успеть спасти его!»

В ответ на обеспокоенный взгляд оператора, Анжело раздраженно поморщился. Слишком многое стояло на кону. Кьярэ достаточно долго ждал момента истины, чтобы теперь топтаться на месте ради спасения человека, желавшего ему смерти.

– Перевяжем рану, чтобы он не умер от потери крови раньше их приезда. Повезет – выживет. Не повезет – это уже не наше дело. Сейчас у нас на это времени нет, – холодно произнес он, сам поражаясь своему хладнокровию. И куда делся тот самый белобрысый мальчишка, который бился в истерике от неверно сказанного в его адрес слова? Откуда в нем появилась такая решимость?

Впрочем, на ответы на данные вопросы времени так же не оставалось. Анжело чувствовал, что и так уже весьма припозднился. Он не мог объяснить этого странного ощущения, но ему сейчас этого было и не надо. Он желал иного. Других ответов. Куда более важных и масштабных. И они были слишком близко, чтобы отвлекаться на окружающие раздражители вроде безумного родителя.

«А на что же оно есть?» – резонно приподнял брови Бэйн.

– На истину, мой друг! – Анжело ощутил прилив необъяснимого возбуждения. – Ты не поверишь, но пока меня душили, я кое-что понял!

«Интересно узнать, что же это?» – Бэйн попытался изобразить удивление, но вышло у него плохо. Потому что он однозначно ожидал этого озарения.

– Марти, ты ведь знаешь, что в каждом городе есть государственная библиотека, в которой хранится информация о потерянном столетии. И не только о нем. Так хранится вообще всё!

«Ты не раз мне об этом говорил», – кивнул оператор.

– И я следил за этой библиотекой, как параноидальный родитель за ребенком!

«Как твой отец за тобой?» – не смог сдержать едкой улыбки Бэйн.

– Не смешно, Марти. Я сейчас нахожусь в шоковом состоянии и не могу трезво проанализировать произошедшее. Потому что мой мозг нашел хороший отвлекающий манёвр. По поводу отца и его действий я смогу пострадать в свободное от работы время. И поверь мне, выслушивать мои истерики придется именно тебе. И ох, как тебе будет не сладко. Но прямо сейчас нам необходимо действовать. Так что попридержи свой плоский юморок и слушай меня!

«Я весь – внимание».

– Суть в том, что два с половиной года назад государственную библиотеку внезапно начала спонсировать некая организация – крупная корпорация, занимающаяся научными разработками. Корпорация имени Роше.

«Ну и что в этом такого?»

– Корпорация занимается созданием лекарств, внедрением новых геномов, а так же официальным клонированием.

«Пока сути не улавливаю».

– Именно эта корпорация в свое время предложила улучшение генома человека, после чего появилось первое поколение видоизмененных людей, а за ними второе и третье. Ты ведь знаешь, к чему это привело?

«К безумию».

– Точно так, друг мой. Они виновники того, что теперь творится в мире. На их плечах ответственность за то, что половина наших ровесников обречена провести остаток жизни в дурдоме. Но, как видишь, не смотря на это, они живут и процветают.

«Все еще не понимаю, причем здесь библиотека».

– А при том, что эта корпорация занимается и еще кое-чем. Официальных подтверждений тому нет, но у меня свои источники, ты же знаешь. Хочешь знать, на что еще распространяется их влияние?

«На что же?»

– На фиолетовое пламя. И на городские вечные двигатели.

«Но разве этим занимается не государство?»

– Должно, но не имеет ресурсов ни денежных, ни интеллектуальных. Особенно интеллектуальных.

«Но ведь именно государство обладает информацией о потерянных столетиях, а значит и документами о забытых технологиях, что закрыты под грифом секретно?»

– Бинго! – щелкнул пальцами Анжело. – Всё верно. Но иметь в руках информацию и уметь пользоваться ею – вещи разные. Подумай сам. Корпорация Роше существует не десять лет. Не двадцать. Не три наших гребанных поколения. Она была, не побоюсь этого слова, всегда! Она была в обе ТехноГенетические Войны. Скажу больше, она, скорее всего, существовала еще до потерянного столетия.

«Но это не может…»

– Может, Марти. Еще как может. Потому она так и процветает. Именно у них хранится информация о потерянных технологиях и фиолетовом пламени. У них ответы на все вопросы, мучающие нас поколение за поколением. И именно они следили за вечным двигателем, с которого началась вторая ТехноГенетическая. А быть может с них началась и первая?!

«Звучит малоправдоподобно. И я все еще не вижу связи с библиотекой».

– Да-да, мы к этому двигаемся, – отмахнулся Анжело. – Ты слишком нетерпелив. Вот тебе задачка: всем известно, что миры Телешоу «Научи меня любить» были созданы Марази, верно?

«А Телешоу-то здесь каким боком?»

– Самым прямым. Не перебивай меня своими жестикуляциями. Раздражает! – отмахнулся Кьярэ, чувствуя, что от собственных слишком невероятных мыслей у него начинают дрожать руки. – Факт номер один: Марази работают на Роше. Факт номер два: занялись они созданием миров для Телешоу два с половиной года назад. Факт номер три: корпорация Роше начала спонсировать библиотеку также два с половиной года назад. Это означает, что им было необходимо то, что хранила библиотека. И это нечто не связанное с фиолетовым пламенем или же забытыми технологиями, потому что этой информацией они обладали изначально. Так что же им было надо? И для чего? Для Телешоу?

«Быть может, они использовали данную информацию для создания виртуальной реальности Телешоу? Ведь данная технология абсолютно новая и до «Научи меня любить» не существовала», – рискнул предположить Бэйн.

– Хорошая мысль, – похвалил оператора Анжело. – Но я думаю, что здесь что-то еще. Взять хотя бы самих Марази. Они ведь утверждали, что это вовсе не виртуальная реальность.

«Но что же еще это может быть?»

– А вот на этот вопрос, мой дорогой Марти, нам и предстоит ответить. Так же как на вопрос, на кой черт научной организации внезапно заниматься каким-то развлекательным телешоу. Ради денег? У них, поверь, их и так предостаточно.

«Мне кажется, мы лезем туда, где нас не ждут», – нахмурился Бэйн.

– В этом вся суть журналистики, – развел Анжело руками. – Нам надо попасть в хранилище корпорации Роше. Там мы узнаем если не всё, то многое!

«И как ты себе это представляешь? Как можно найти то, о существовании чего мы еще пять минут назад не подозревали? То, наличие чего даже не доказано?»

– О, Марти-Марти, ты как всегда меня недооцениваешь, – Анжело расплылся в хитрой улыбке, которая появлялась на его миленьком личике каждый раз, когда он придумывал нечто безумное. Обычно за этой улыбкой для оператора следовал личный Апокалипсис.

«Что ты задумал на этот раз?»

– Нам нужен наш миленький котик.

«Тот, которого мы взяли для поиска Шута?»

– Именно он. Вот только Шут, пожалуй, подождет. Сейчас мы должны найти нечто более важное. Нечто, что возможно изменит всю нашу жизнь!

«В этом ты можешь даже не сомневаться», – подумал Бэйн с нечитаемым выражением лица.

Шут с любопытством пронаблюдал, как двое мужчин в строгих костюмах и солнечных очках, казавшихся особенно неуместными атрибутами в сумерки, вышли из машины, а вслед за собой в буквальном смысле выволокли с заднего сидения автомобиля маленького мальчика. До смерти перепуганный ребенок еле передвигал ногами, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу. Бледный как полотно он то и дело шмыгал носом, глотая слезы, и тихо что-то бормотал: то ли просился к маме, то ли обещался быть хорошим мальчиком и беспрекословно слушаться родителей, только бы его отпустили. Мужчины в костюмах не обращали внимания на детские всхлипы, целенаправленно утаскивая жертву все дальше от машины вглубь помещения. Лишь когда они скрылись за поворотом, Шут позволил себе пошевелиться. Уже некоторое время он сидел на кровле старого здания. Крыша дома выходила прямиком на небоскреб, первые десять этажей которого занимала стоянка. Старенькая жилая девятиэтажка рядом с офисным гигантом походила на маленькую грязную бесхозную собачонку рядом с чистокровным доберманом. Шут похлопал по голове уродливую горгулью, давно потерявшую прежний лоск, и будто кот прошествовал к толстым тросам, соединявшим «собачонку» с «доберманом». На этих тросах висела сверкающая реклама, утверждавшая, что новые женские духи сделают любую даму, воспользовавшуюся ими, самой желанной на каждой вечеринке. Шут потратил пару драгоценных секунд, чтобы задаться вопросом «А что, если все на вечеринке придут надушенные этими духами? Что будет тогда? Бурная оргия?», прежде чем ступил на трос. Несколькими метрами ниже расположилась многоэтажная дорога, сверху больше походящая на переплетение бетонных полотен, по которым сновали сверкающие насекомые-машины. Наблюдать за ними можно было часами, но сейчас, увы, Шуту было не до этого. Расставив руки в стороны, фигура, опасно раскачиваясь, побрела по тросу, демонстрируя давно забытую миром цирковую эквилибристику. Теперь поразить людей хождением по тонкому канату в нескольких метрах над землей было почти невозможно. Избалованные компьютерными спецэффектами, они просто больше не осознавали всю тяжесть и опасность данного действа. Да и что стояло на кону? Всего лишь человеческая жизнь? Та самая, что уже давно обесценилась, превратившись в бесхозный рулон туалетной бумаги, которым пользовались по назначению?

Поэтому Шут не волновался о том, что его может кто-то увидеть, ведь даже если бы это произошло, никто бы из водителей не нажал на тормоза, никто из прогуливающихся по улочкам не закричал в ужасе, привлекая к нерадивому канатоходцу ненужное внимание. Нет, самое большее, на что было способно человечество с атрофированными чувствами, так это поднять голову, подумать нечто вроде: «Фу, очередной самоубийца» или «Только не падай на мою машину, мне еще сегодня перевозить родителям холодильник», и на этом бы всё и закончилось.

Шут остановился на самой середине каната, опустил руки и окинул взглядом панораму вокруг себя. Сверкающие дома, пронизанные самыми современными технологиями, вибрирующие от электричества дороги, горящие разноцветными огоньками и парящие в воздухе этажи – почему-то от всей этой оживленности, что развернулась под ногами Шута и той, что сверкала над его головой, не пахло жизнью. Наоборот, Шут наполнил легкие воздухом и ощутил вполне различимый запах разлагающейся мертвечины. То, что происходило с обществом и людьми, едва ли можно было назвать прогрессом. Странно, как технические свершения влияют на людскую духовность. И вопрос состоял отнюдь не в религии. Сам Шут, к примеру, был атеистом. Даже при том, что Знал о существовании ТехноБогов. Даже при том, что Разговаривал с ними. Даже при том, что когда-то… Впрочем, зачем возвращаться к прошлому, когда перед тобой разворачивалось настоящее. И с этим настоящим однозначно следовало что-то делать. А полный и бесповоротный геноцид, возможно, был не самым безрезультатным решением. Но…

– Нет-нет-нет-нет, – покачал Шут головой, морщась. – Лишние мысли – удел людей, да, – проговорил он, вновь расставляя руки параллельно дорогам. – А Шут должен быть выше этого, да. Шут не может быть обычным человеком, нет. Иначе бы Шут не был Шутом, – уверенно кивнул он. – Даже такой мир имеет право на второй шанс!

– Второй шанс? – по канату сверкнуло фиолетовое пламя, пробежало по всей его длине, добралось до крепления, вбитого в небоскреб, и там и остановилось.

– Тээки, – улыбнулся Шут, продолжив цирковое представление, до которого никому не было дела. – Ты всегда был скептиком.

– Но это далеко не Второй Шанс, – из фиолетового пламени выросла серая, безликая фигура. – И не третий. И даже не четвертый.

– Шут будет давать этому миру столько шансов, сколько потребуется!

– Ты не даешь шансы. Ты лишь отсрочиваешь неизбежное, – заметил Тээки.

– Иногда достаточно и этого.

– Достаточно для чего? Для того чтобы люди успели уничтожить себя сами? То есть, Шут считает, что если человечество и погибнет, то только от своей собственной руки? В этом проявляется твой извращенный гуманизм? Или ты желаешь, чтобы мир рухнул под твоим командованием? Но никак не…

– Никак не, – активно закивал Шут, уже практически добравшийся до небоскреба. – Быть может, тебе не пристало верить в человечество. Но в Шута ты верить обязан.

– Я никому и ничего не обязан, – зло прошипел Тээки, проводя длинными пальцами по тросу и выжигая его. – Убрать тебя – и всё пойдет своим чередом, – усмехнулся он, с удовольствием наблюдая, как поверхность троса плавится.

– Убрать меня? – Шута затрясло. Сперва Тээки решил, что фигура злится, но через мгновение разочарованно осознал, что она смеётся. Шут расхохотался так, будто услышал самую лучшую шутку за всю свою жизнь.

– О, ТехноБоги! – воскликнул он, зааплодировав. – Вот поэтому ты любимчик Шута, Тээки! – воскликнул он. – Ты всегда говоришь такие смешные вещи! Убрать Шута… Нет, вы это слышали? – развел Шут руками, обращаясь к невидимой публике. – Убрать Шута – означает обречь мир на неминуемую погибель, да. Мир, в котором существуешь и ты, Тээки.

– Чего я искренне не желаю.

– Желать – удел королей. А рабы не имеют права даже думать об оном, не то что говорить вслух.

– Я не раб!

– А вот это, мой дорогой Тээки, решать не тебе. Только Шут знает, кто ты есть и кем ты можешь стать. Ведь ты обязан подчиняться Шуту беспрекословно. Или уже забыл? Так может стоит напомнить? – подмигнул Шут, явно еле сдерживая новый приступ дикого смеха. – Тээки, – произнес он имя фигуры нарочито ласково. – Думаешь, Шут позвал тебя просто так? Чтобы поглумиться над твоей глупостью? О нет, у Шута на тебя большие планы. Ведь ты у нас такой важный. Стой и не шевелись. И левый глаз… Держи его широко открытым.

– Чт…

– Шут повелевает. А слова Шута для тебя – закон. Хочешь ты того или нет.

Тээки не был человеком, но принимая людской облик, наделял себя не только их внешностью, но и их уязвимостью. Перевоплотись он в фиолетовое пламя, и проблема тут же решилась бы. Но теперь, получив конкретный приказ, сделать это было уже невозможно. Зло скрипнув зубами, Тээки, явно больше не контролируя своих действий, раздвинул пальцами левой руки веки, смиренно ожидая, что будет дальше. Шут подошел к фигуре почти вплотную, дунул на кончики своих пальцев, а затем протянул руку к Тээки, и фигура лишь теперь заметила уродливый длинный ноготь на большом пальце маньяка. Шут погрузил его вместе с указательным и средним пальцем в глазницу Тээки настолько легко, будто каждый день вырывал чьи-то глаза. Из горла Тээки вырвался сиплый хрип. Боль оказалась дикой. Но закрыть глаз или оттолкнуть Шута возможности он не имел.

Приказ есть приказ.

И ничего с этим сделать нельзя.

Шут сжал пальцы вокруг глазного яблока Тээки и с силой дернул его на себя, разрывая зрительный нерв и извлекая глаз наружу. По левой щеке фигуры заструилась кровь. Дыхание раба Шута сбилось, с губ сорвался тихий протяжный стон. И почему Тээки был обречен чувствовать боль? За что? Неужели за столько столетий он не замолил свои грехи? Не отплатил сполна?

Улыбка Шута была ему красноречивым ответом.

Нет, не отплатил.

Нет, не сполна.

Нет, даже не думай, что это когда-нибудь закончится.

Никогда.

– Ненормальный ублюдок, – в сердцах выплюнула серая фигура, покачиваясь от боли. Что бы он ни делал, всё не имело смысла и он сам прекрасно понимал данный факт. Единственное, чего он желал: хотя бы на секунду пошатнуть самоуверенность Шута в его всесилии. Но это, видимо, было абсолютно невозможно.

– Ненормальный, да, – кивнул Шут, разглядывая глаз. – Ублюдок, да, – подтвердил он, сжимая зрительный орган в кулаке. На мгновение сквозь пальцы просочились всполохи фиолетового пламени, а когда маньяк разжал кулак, глаз как ни в чем не бывало блестел в свете вечерних рекламных отблесков, разве что радужка его сверкала фиолетовыми искрами. – И каково это – зависеть от такого, как Шут? – прошептал он, подцепляя глаз Тээки двумя пальцами, поднося его ко рту и внезапно облизывая. Тень вздрогнула, наблюдая, как язык Шута касается его зрительного органа. – Каково это понимать, что именно в руках ненормального ублюдка судьба всего чертового мира? – прошептал маньяк, закидывая глаз в рот и проглатывая его будто конфету.

Тээки не нашел, что ответить. Он лишь мрачно наблюдал за тем, как Шут делает последний шаг ему на встречу, буравя психопата ненавидящим взглядом единственного уцелевшего глаза, но испытывая и иное чувство. Чувство, которого Тээки стыдился и ни за что бы никогда им не поделился.

Восхищение.

Фигура в черной толстовке добралась до конца троса, ловко перебралась на козырек окна, а оттуда проникла на стоянку. Шут мягко спрыгнул на капот припаркованной машины и подарил Тээки одну из тех ликующих ухмылок, от которых любому стало бы не по себе.

– Ты хорошо потрудился, да, – проговорил он, протягивая к фигуре руку. Тээки инстинктивно отпрянул не желая, чтобы холодные пальцы психопата вновь касались его, но Шут все равно уцепился за его плечо и сжал руку сильнее, чем того требовалось. – Двое поняли. Остальные последуют их примеру. Ничего уже не остановить, – теперь он походил на родителя, который оповещал ребенка о бескомпромиссности бытия. – И все это произошло не без твоей помощи, мой дорогой Тээки. Нет места прокрастинации. Не теперь, когда мы на финишной прямой. К тому же, представь, какие возможности откроются тебе после того, как все завершится?! Еще столько столетий ты сможешь спокойно меня ненавидеть, в глубине души… желая владеть мной. Каково это, когда тобой обладает тот, кем обладать желаешь ты?

Тээки вздрогнул, зло скрипнул зубами, но так ничего и не ответил.

– А теперь будь добр, возвращайся к нашим ключевым фигурам. Продолжай за ними наблюдать. И действуй, когда придет время, – с этими словами Шут наконец отпустил онемевшее от его хватки плечо серой фигуры, после чего спрыгнул на бетонный пол стоянки и прогулочным шагом направился к машине, из которой еще минуту назад вытащили несчастного ребенка. На багажнике машины, в самом низу он обнаружил маленький магнитный черный шарик. Шут с интересом провел по нему пальцем, а затем нажал на гладкую поверхность. Послышался тихий писк, а затем шарик начал медленно пульсировать, истощая еле заметный красный свет.

– Играешь не по правилам, – не смог не заметить Тээки, оказавшись за спиной Шута.

– Ты все еще здесь? – нахмурился Шут. – Тебе бы, Тээки, следовало понять, что правил давно уже в нашей игре не существует. Или ты не знаешь, что сделали наши противники? Полагаешь, что после их действий, маленькая помощь от Шута значит хоть что-то? О нет, Тээки, не тебе порицать методы Шута. То, что на самом деле от тебя необходимо, это Наблюдать и Действовать, когда придет время. Полицейский и журналист. Вот твои следующие цели. И даже не думай подвести Шута. Даже. Не Думай. А короля, так и быть, Шут возьмет на себя.

====== Глава 50: Король или не Король ======

«…Ван Хопа – ТехноБога отчаянья

Другие ТехноБоги признавать отказывались,

Ибо не был он истинным,

Ибо появился он не по желанию Май

Но по собственному разумению.

Ибо был он ЛжеБогом,

Который не приклонил колено перед Май,

Не поклялся в преданности ей,

Не возжелав стать плотью её.

“Даже имя твое, – молвила Май

В Сэнтавском саду,

Смотря на Ван Хопа свысока,

– лишь искаженная версия имени

Истинного ТехноБога – повелителя равновесия Ван Хона.

Не может быть двух «Ван»,

И потому ты никогда не станешь одним из нас,

Ибо нельзя Стать Богом,

Можно лишь Быть им…”

Но Ван Хоп интерпретировал слова ТехноБогини иначе.

Вместо того, что понять место свое,

Он предпочел обвинить во всем того,

На кого походил.

И стал его врагом Ван Хон,

ТехноБог равновесия.

И пообещал Ван Хоп завладеть властью его,

Жизнью его,

Силой его.

И пообещал Ван Хоп занять место Ван Хона...»

Отрывок из МетаБиблии, глава 95: «Ван Хон и Ван Хоп», отрывок 12: «Замена»

Запись 11

«– Здравствуйте, я доктор Йокас Мун. Мы уже одиннадцать дней корпим над изучением Икспро. Команда набралась воистину разношерстная и общий язык я нашла пока не со всеми, но уже сейчас могу с уверенностью сказать, что каждый в группе действительно поразителен! Я уверена, что вместе мы совершим настоящий прорыв! Не можем не совершить!»

Стэм нервно жевал самокрутку уже десять минут, изрядно истрепав и измусолив несчастный фильтр до основания. Мужчина редко курил. Дамам обычно не слишком нравилось, когда от их молодого любовника разило табаком, а потому детективу пришлось отказаться от этой привычки заочно, ибо ни одна сигарета не могла сравниться с женщиной в его объятьях.

Но сегодня Стэму было не до женщин. Да, неудачные дни порой наступали и на его улице, и, если подумать, с завидным постоянством, но ещё ни разу за свою «безупречную» карьеру в ГОР он не чувствовал себя в такой жопе.

– Мы обосрались, – глубокомысленно проконстатировал он факт, наконец, затягиваясь сигаретой, которая успела прогореть до половины.

– Обосрались? – Найтарусс Макк, что расположился напротив Стэма в тесной комнатке для допросов, выглядел абсолютно спокойным. И только его глаза выдавали ту бурю эмоций, которая бушевала внутри этого человека. – Обосрались, говоришь?! – теперь эмоции начали проскальзывать и в его голосе. – Вот как ты это, значит, называешь? – сгусток ярости Найта явно рвался наружу в стремлении обрушиться на Тараби всей своей мощью. Но Макк все еще держал себя в руках.

– Если у тебя имеется иная характеристика положения дел, готов выслушать твои варианты, – Стэм и сам был на страшном взводе, но в отличие от Макка, справедливо злившегося на всех присутствующих в комнате, Тараби злился лишь на одного лысого детину-долбоеба, забывшего включить маячок.

– Еще не все потеряно. Мы обязательно найдём… – было забормотал Бренди, но Макк одарил его настолько красноречивым взглядом, что Дэй подавился словами и так и не договорил.

– На кону жизнь ребенка! Жизнь моего с… брата! А вы сидите здесь и страдаете хуйней! – продолжал шипеть Макк.

– Еще пару суток назад ты о нем даже не подозревал, – парировал гневное обвинение Стэм. – Так что не надо теперь строить из себя обеспокоенного родственника.

– Ах ты! – Макк все же дал волю чувствам, подскочил на железном, привинченном к полу стуле, на котором обычно размещали допрашиваемого, перегнулся через стол и схватил бы Стэма за грудки его сутенерской рубашки, если бы вовремя не подоспел Дэй.

– Возьми себя в руки! – гаркнул он, хватая Макка за ворот и в буквальном смысле оттаскивая Найта от Тараби. – Мы обязательно найдем его, слышишь?! И спасем. Я обещаю! Нет, клянусь! – то ли как отрезвляющая пощечина на Макка подействовал повышенный голос Бренди, то ли смысл его слов, но Найт, на мгновение оторопело оглядевшись по сторонам, будто маленький мальчик, впервые оказавшийся в борделе, уже через мгновение нацепил на себя привычную маску полного равнодушия к происходящему.

– Не обещай того, чего не сможешь исполнить, – выдохнул он, избавляясь от хватки Дэя. – Вы бесполезны. Толку ноль. Тоже мне, нашлась элита детективов. Да вы элита пустоголовых сосунков! – выговорив это, Макк направился к выходу.

– Интересно, что, по-твоему, решит твой громогласный уход? – продолжал нарываться Стэм как ни в чем не бывало.

– Я сам найду ребенка, – холодно бросил в ответ Найт.

– Какая самоуверенность. И как же ты это сделаешь?

– А это уже не твое собачье дело, – с этими словами Макк одним сильным пинком распахнул дверь и вышел из комнаты допроса, где собрались большинство ГОРовцев в надежде обсудить тактику дальнейших действий прежде, чем Маслоу узнает о том, как они опростоволосились. Дэй, окинув всех присутствующих извиняющимся взглядом, поспешил за Найтом.

– Они ушли, а расхлебывать все это нам? – равнодушным тоном поинтересовался Джеф, вытягивая из-за уха еще одну, такую же, какая была у Тараби, самокрутку. Именно он Стэму ее и предложил, невооруженным взглядом заметив, как лицо коллеги перекошено от злости. Он также заверил, что в сигарете нет ни грамма травки, только чистый табак, но Тараби не слишком верил словам человека-травы, а потому продолжал жевать фильтр, не решаясь затягиваться слишком часто.

– Эм, Стэм… – впервые за долгое время голос подал Эгон. Все это время он тщательно избегал взгляда блондина, а в комнате допроса и вовсе расположился за его спиной, дабы не мозолить Тараби глаза и не бесить его еще больше.

– Чего блять надо?! – лишь услышав голос Йота, Стэм ощутил, как в нем закипает новая волна крышесносной ярости.

– Я не знаю, как это произошло, но…

– Зато я знаю, Эгон! – все же вспылил Тараби. – Все произошло по той простой причине, что ты идиот! Идиот, слышишь?! А так как ты идиот, я тебе это еще и по слогам проговорю! И. Ди. От.

– Ты прав, но, пожалуйста, выслушай ме…

– И слышать ничего не желаю!

– Тараби, не будь упертым бараном! – начал злиться и Йот.

– Баран в этой комнате только один! И это отнюдь не я!

– Я же говорю…

– Тебе, Эгон, можно медаль за идиотизм выдавать!

– Просто по…

– Я уже вижу заголовки завтрашних газет! Мир ликует: наконец-то найден самый тупой человек за всю историю существования нашего мира!

– Тараби…

– Единственный экземпляр, только сегодня! Не пропустите! В нашем цирке уродов человек, обладающий феноменальным Отрицательным IQ.

– Не провоцируй мен…

– Ты мне ещё и угрожаешь? – Стэм вскочил со своего места и развернулся к Эгону. – Ну? И что ты мне сделаешь?! – мужчину аж трясло от злости. Лицо его стало красным, глаза налились кровью. – Хочешь подраться?

– Нет, я хочу лишь заткнуть тебя, – честно признался Йот.

– Так вперед, – развел Стэм руками, приготовившись принять удар. Он всегда так делал. Позволял противнику ударить первым, чтобы все следующие свои действия преподнести как самооборону. Чрезмерную и очень жестокую самооборону. Но Эгон не собирался бить Стэма. Эгон сделал кое-что пострашнее. Моментально оказавшись напротив детектива, он внезапно сжал его лицо своими широкими ладонями и в буквальном смысле впился в его губы своими. Поток брани со стороны Стэма естественно оборвался. В комнате, несмотря на многолюдность (в допросную, рассчитанную максимум на четверых, набилось пятнадцать человек) воцарилось гробовое молчание. Эгон, звучно чмокнув Стэма в губы, неловко оторвался от него, и тут же отпрянул с таким видом, будто впервые в жизни увидел Тараби вживую и именно Стэм, а вовсе не Йот, стал инициатором шокирующего поцелуя. Краска с лица блондина схлынула, сменившись нездоровой бледностью с зеленым отливом.

– Какого… – выдохнул он, начиная дрожать, – ХЕРА?! – прогремел он, разворачиваясь и со всей силы ударяя Эгона ногой в голову. Точнее он подумал, что удар прошел, но через мгновение к своему ужасу осознал, что лысый детина парировал его ногу рукой. Чертов изворотливый качок!

– Ты в конец ебанулся?! – продолжил вопить Стэм, все меньше походя на человека.

– Возможно, – поспешно кивнул Эгон. – В таком случае это объясняет мои галлюцинации, ведь мой телефон показывает, что маячок, что я кинул в машину, включился! – и дабы не быть голословным, Эгон выудил из кармана телефон и сунул экран Стэму прямо в лицо, стараясь действовать быстро, чтобы не успеть схлопотать еще один удар.

Из болезненной бледности Стэм перешел в новую стадию, меняя цвет своего лица уже в третий раз за последние пару минут, будто живой светофор. Теперь он выглядел живее всех живых, пыша жизнью даже с избытком.

Остальные ГОРовцы продолжали молча наблюдать за сценой, достойной любого женского сериала.

– Заработал? – глухо выдавил из себя Стэм, словно позабыв о всяких там поцелуях, еще секунду назад казавшихся ему катастрофой. – За... Заработал?! – мужчина и не думал скрывать счастья. – Эгон, это же так замечательно! – выдохнул он, бросаясь лысому на шею, чтобы через мгновение со всей дури ударить его в живот.

– НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ОБЛИЗЫВАТЬ МОИ ДЕСНЫ, ШКВАРНЯ! – завопил он, одаривая Йота, скрючившегося от боли, ударом за ударом.

– ПРИДУРОК! ИДИОТ! ПАДЛА! ГНИДА! ЕЩЕ ХОТЬ РАЗ! ТРОНЕШЬ МЕНЯ! И Я НОГИ ТЕБЕ ПОВЫДИРАЮ! ТУПОРЫЛЫЙ! КУСОК! МЯСА!

– Стэм, кажется, ты увлекся, – заметил Джэф, без зазрения совести выкуривая косячок.

– Подобные эмоции плохо влияют на твою ауру, Тараби, а она у тебя и без того не ахти, – внес свою лепту Бред.

– Мужские истерики – что может быть хуже. Ну поцеловали тебя. Не развалишься, не сахарный, – холодно бросил Миса, поправляя очки.

Лишь последняя фраза отвлекла Стэма от Эгона и заставила полицейского повернуться к говорившему.

– Да что ты вообще понимаешь? – выдохнул он с едва заметной горечью, от которой, тем не менее, не по себе стало абсолютно каждому в комнате допроса. Но, несмотря на это, Тараби все же успокоился. Кинув еще один взгляд на побитого (кстати, не то чтобы сильно, так как Стэм не слишком старался) Эгона, Тараби поднял с пола укатившийся под стол телефон Йота и уставился на мигающую точку на карте. Появившееся было ликование мгновенно сменилось еще более мрачными мыслями:

– Твою мать, – процедил он сквозь зубы.