Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 71 страниц)

«Я думаю, что нам пора возвращаться. Дома ждут куда более важные дела»

– Тоже верно, – усмехнулся блондин, ловко спускаясь с дерева вниз. – Нам надо доказать, что не только Найтарусс Макк знает себе цену!

Стэм без проблем взломал древний замок в палату больного, но открывать ее не торопился. Сперва он заглянул в окошко и взглядом отыскал свернувшегося в калачик Эгона, что забился в дальний угол комнаты. Посчитав, что даже если Йот внезапно выйдет из-под контроля, вырваться из палаты он не успеет, парень осторожно приоткрыл дверь, юркнул в помещение и тут же с помощью отмычки запер ее за собой, лишая себя возможности убежать.

– Что ж, Эгон. Этот день когда-то должен был настать, не так ли? – тихо проговорил парень, взирая на вздрогнувший комок. – День, когда мы, наконец, расставим все точки над нашими непростыми отношениями.

Парень приподнял голову и уставился на Стэма безумными, ничего не видящими глазами.

– Ты же в курсе, что я тебя терпеть не могу?

Больной, облаченный в желтую застиранную рубашку с длиннющими рукавами, что на спине стягивались толстыми черными ремнями, медленно поднялся на ноги и не хуже дикого зверя вжался в стену, готовый к резкому нападению.

– Конечно же, в курсе. И ты наверняка чувствуешь ко мне что-то аналогичное? – блондин смело шагнул в сторону парня, который превосходил его как в росте, так и в мускулатуре. Эгон, пригнувшись к полу, не мигая взирал на неожиданного гостя. Кто это существо? Как оно посмело ступить на его территорию? Оно опасно? Конечно же, оно опасно. Они все опасны.

– Эгон, – Стэм, остановившись всего в метре от Йота, спрятал руки в карманы джинсов и широко ему улыбнулся. – Давай же. Ударь меня. Если сможешь.

Больной напрягся. Ему явно не нравился тон существа.

– Или первым нападу я.

Блондин как раз занял более удобную позицию для драки, когда Эгон с протяжным воплем кинулся на парня и повалил его на спину, прижав к полу тяжестью своего веса. Ему казалось, что и этого достаточно, чтобы заткнуть раздражителя. Но Стэм оказался не так прост. Извернувшись и прижав колени к груди, полицейский со всей силы пнул Эгона прямо в солнечное сплетение, таким образом скинув с себя нападавшего. Поднявшись с пола и поморщившись от неприятной боли в животе, Стэм воззрился на опешившего Эгона. Для того, чтобы затащить больного в эту палату, потребовалось семь сбитых санитаров, которые отнюдь не уступали Йоту в комплекции. Теперь же с ним мерился силой некто, казавшийся куда более слабым. И он выигрывал. Неожиданный гость не выглядел испуганным. Не выказывал боли или усталости. Поднявшись, Тараби продолжал смотреть на Эгона все с тем же выводящим из себя спокойствием.

– Ты же ненавидишь меня, не так ли? – вновь заговорил Стэм. И Йот, будто подстегнутый произнесенными парнем словами, предпринял вторую попытку напасть на негодяя, посмевшего потревожить его покой. Из-за связанных за спиной рук не стоило и пытаться ударить парня кулаком. Больному ничего не оставалось, кроме как стараться повалить раздражителя на пол, чтобы затем вгрызться ему в глотку или плечо. Но повторить манёвр не получилось.

– Не думаешь же ты, что я попадусь на один и тот же прием дважды, – усмехнулся Стэм, рассматривая плюхнувшегося на пол Эгона, который теперь силился перевернуться на спину, но лишь беспомощно барахтался на плоской поверхности.

На самом деле Эгон вовсе не хотел драки.

На самом деле Эгон желал покоя.

На самом деле Эгона мучил животный неконтролируемый страх, природу которого объяснить он не мог, потому что… на самом деле Эгон не помнил, что он Эгон.

А наличие этого существа в его камере вызывало у больного непонятную бурю эмоций. Обрывки странных воспоминаний мучали. Голос существа заставлял его тело покрываться мурашками. Всепоглощающая паника лишь ухудшала и без того не лучшее состояние больного.

– Такой взрослый мальчик, а на ногах удержаться не можешь. Как неловко! – прорычал Стэм, внезапно со всей силы ударяя еле-еле поднявшегося на колени Эгона ногой прямо по лицу. – Тупорылый кусок дерьма! – уже с большей злостью прошипел Тараби, начиная пинать больного куда придется. – Ублюдок, заставивший меня поволноваться! – Эгон под градом ударов все же вновь попытался встать с пола, за что получил сильнейший удар под дых. – Ну что, убогий? Чувствуешь это? – усмехнулся Стэм, хватая Эгона за отросшие волосы и всматриваясь в его глаза. – Чувствуешь, насколько я тебя сильнее? – блондин вцепился парню в шею и надавил что есть мочи. Эгон захрипел, но сопротивляться перестал. – Я сильнее тебя. Я сильнее тебя! Я намного сильнее тебя, убогий ты анаболик! Я старше. Опытнее. Рассудительнее! И поэтому именно я несу ответственность за все произошедшее. И я повинен в провале операции. Слышите меня, мистер Эгон Йот. Во всем виноват я, – прошептал Стэм парню в самые губы и лишь затем ослабил хватку. – Поэтому прекрати винить себя. И приходи уже в норму, ты нам нужен. Ты нужен мне. Не беси меня еще больше, – фыркнул Тараби, окончательно выпуская шею больного из рук, выпрямляясь и направляясь к выходу. Стэм чувствовал, что слегка перестарался, отчего боль в животе запульсировала хуже прежнего. План по возвращению Йота в нормальное состояние казался простым в теории, но не слишком результативным на практике. Быть может, Стэм ошибался и на самом деле значил для Йота не так уж и много, чтобы его слова для Эгона имели хоть какой-то вес?

И будто подтверждая нехорошие мысли Стэма, больной вскочил на ноги и завопил что есть мочи. Рубашка, сковывавшая его руки, затрещала по швам. Эгон заметался от стены к стене, с силой ударяясь о мягкую поверхность и лишь сильнее напрягая руки. Стэм спокойно наблюдал жуткое беснование коллеги. Его не напугали ни налившиеся кровью глаза парня, ни пена, что появилась на его губах. Йот не понимал, что делает. Единственное, чего он желал, это освободиться от стягивающих его оков. А затем избавиться от надоедливого раздражителя.

Прочная рубашка таки не выдержала и при очередном ударе попросту разошлась по швам, превратившись в драные лоскуты. Расправившись с одной неприятностью, Эгон явно собирался взяться за вторую. Мышцы больного напряглись, каждое движение стало медленным и размеренным, как у хищника, приготовившегося к нападению.

– Эгон, ты не должен… – хотел было вразумить парня Стэм, но Йот не захотел его слушать. Сорвавшись с места, он накинулся на полицейского с явным желанием выбить из него всю дурь.

Стэм блокировал направленный в голову удар лишь в последний момент. Живот взорвался новой порцией боли.

– Да уж, кажется, я тебя недооценил, чертов качок! – воскликнул парень, разворачиваясь и со всей силы вмазывая Эгону ногой в челюсть. Больной, пошатываясь, отступил на пару шагов, всматриваясь в Тараби с явным непониманием.

– С…Стэм? – тихий, более или менее связный стон заставил Тараби чуть расслабиться.

– Посмотрите-ка, кто заговорил, – ухмыльнулся он, с подозрением оглядывая верзилу, чей взгляд наконец-то стал чуть более осмысленным и живым.

– Я думал… что ты умер, – продолжал бормотать Эгон, взирая на Стэма так, будто увидел привидение. – Я же видел. Видел, как тебя застрелили.

– Не застрелили, а подстрелили, – возразил блондин, вальяжно облокачиваясь на дверь и, таким образом, стараясь скрыть нахлынувшую слабость. Все-таки швы, наложенные Хоуни, оказались не столь прочными, как этого хотелось Стэму.

– Тебя же убили из-за меня, – продолжал бормотать Йот, будто не слыша Тараби.

– Ты оглох, придурок?! Меня не убили. Я здесь. Живой. И если ты продолжишь тупить, я снова тебя ударю, – пообещал он, невольно касаясь источника пульсирующей боли сквозь клетчатую рубашку.

– Боже… – застонал Эгон сквозь зубы. Тараби не сообразил, с чем связан возглас больного, до тех пор, пока не проследил направление его взгляда, невольно посмотрел на свой живот и увидел растекающееся кровавое пятно на рубашке.

– Вот жопа, – фыркнул он недовольно.

– Так ты еще жив, – вид крови, как ни странно, подействовал на Йота лучше любых объяснений. – Ты правда жив, – выдохнул он, обессиленно падая на колени.

– От меня не так легко избавиться, – хмыкнул Стэм, вытаскивая из кармана джинсов носовой платок и прикладывая его поверх рубашки.

– Ты правда… – Эгон невольно подался в сторону Тараби, – ты правда… – повторил он и внезапно разрыдался. – Ты правда живой! – завыл он, подползая к Стэму на коленях.

– Ебать мою жизнь, только не это! – простонал блондин, невольно пятясь. – Лучше ударь меня, только не реви. Это же пиздец. ЭТО ЖЕ ПИЗДЕЦ, ЭГОН, ХВАТИТ РЕВЕТЬ, КАК ДЕВЧОНКА, МОЯ НЕЖНАЯ ПСИХИКА НЕ ГОТОВА К СОПЛИВЫМ КАЧКАМ!

Но Эгон и не думал успокаиваться. Наоборот, с каждой минутой его истерика, кажется, лишь усиливалась.

– Эгон, настоящие мужики не рыдают!

– Рыдают!

– Нет, не рыдают!

– Я так испугался!

– ХВАТИТ РЕВЕТЬ!

– Я думал, что потерял тебя!

– Я предупреждаю, если ты не перестанешь!..

– Стэм, я только в тот момент понял!

– Не хочу знать!

– Что я…

– ЗАМОЛЧИ!

– Тебя!

– Нет-нет-нет-нет, не смей!

– Люблю!

– Приплыли.

– Стэм, я тебя люблю! – заливаясь слезами, простонал Эгон, подползая к парню на коленях и обнимая Тараби за ноги.

– Йот, ты ёбнулся!

– Нет, я серьезно!

– Какой, нахуй, «любишь», прекрати пороть горячку и отцепись от моих ног!

– Стэм, пожалуйста, прости меня! – простонал Эгон, утыкаясь носом прямо в пах Тараби.

– Всё, пиздец, – выдохнул полицейский, понимая, что у него не осталось энергии сопротивляться. Жгучая боль в животе вытянула из него последние силы. Поэтому вместо того, чтобы оттолкнуть от себя молодого сотрудника ГОР, парень сполз по двери на пол, оказавшись не в самом выгодном положении. Теперь Эгон, продолжавший стоять на коленях, нависал над восседающим на заднице Стэмом.

– Прости меня. Прости. Правда, прости…

– Да хорош уже, – лишь отмахнулся Стэм, мысленно чертыхаясь.

Как бы он ни хотел оттолкнуть Эгона, сколько бы гадостей ни желал наговорить здесь и сейчас, только бы парень к нему больше не подходил, сделать всего этого он почему-то не мог. Язык не слушался, тело обессилело. Ему оставалось наблюдать заплаканное лицо влюбленного ребенка, заключенного во взрослое тело.

– Эгон, – наконец нашел в себе силы вновь заговорить Стэм. – Ты сейчас вообще соображаешь, что говоришь?

– Соображаю, – всхлипнул двухметровый мускулистый парень.

– То есть, ты на полном серьезе хочешь бегать со мной на свиданки, ходить по улице за ручку?

– Да, хочу.

– Трахаться?

Эгон аж воздухом подавился. Истерика его моментально прекратилась, сменившись жгучим смущением. Тараби знал толк в успокаивании людей.

– Я… Я не думал об этом.

– Вот видишь!

– …Но теперь… – Эгон поднял на Стэма глаза с таким видом, будто увидел его впервые.

– Так, мне не нравится этот взгляд, – нахмурился Стэм, чувствуя, что, кажется, самостоятельно вырыл себе могилу.

– Стэм, я… – Эгон подался вперед.

– Только тронь меня, и я убью тебя не задумываясь, – предупредил Тараби, ощущая, как страшные воспоминания будто ледяная волна обрушиваются на его и без того уставший и вымотанный организм. Боль в животе лишь усилилась. Перед глазами все поплыло. Во рту появился металлический привкус крови.

«Ну и что ты сейчас сделаешь, Стэм, а? Ты опять ни на что не способен, придурок».

Но Йот не полез к Тараби с поцелуями, тем более не притронулся к его штанам. Он лишь обнял парня, упершись лбом тому в солнечное сплетение.

– Единственное, чего я действительно хочу, чтобы ты жил. И всегда был рядом.

– Я и так рядом, придурок.

– Найтарусс Макк, можете ли вы поделиться с телезрителями тем, что вы сейчас чувствуете?

– Верны ли слухи, что ваша мать последние несколько лет находилась в психиатрической больнице?

– Ваша мать умерла вместо вас?!

– Ответьте, вы же хотели забрать мать домой? Зачем, ведь она была тяжело больна! Вы такой заботливый сын или просто желали ей смерти?!

Оглушительные вскрики, выбивающие из колеи вопросы, яркие вспышки фотоаппаратов и непрекращающееся раздражающее жужжание, которое издавали автоматические камеры, вызывало лишь тошноту и панику. Но Найт продолжал сохранять видимое спокойствие. Не люди, но стаи гнилого воронья цеплялись за его руки и плечи, тыкали ему в лицо микрофонами и диктофонами, обвиняли во всех смертных грехах и называли ТехноБогом, сошедшим с небес на землю. Обвиняли его, восхищались им, провоцировали его, поддерживали его, терзали его. Но Найт продолжал продвигаться к машине сквозь плотную стену настойчивых репортеров, желающих заполучить сочный материал.

– Говорят, вы спали со своей матерью, – внезапно раздался вопрос, который перекрыл все остальные. Нет, он не был произнесен громче других, не был выделен интонацией, но отчего-то Найт вздрогнул и остановился. – Более того, говорят, ваша мать родила от вас. Дитя инцеста.

Брюнет развернулся на сто восемьдесят градусов и вперил взгляд в десятки раскрасневшихся от натуги лиц. Вопросы посыпались с новой силой, вспышки участились.

– Кто это сказал? – проговорил Макк с напряжением. – Кто задал этот вопрос?! Говорите! Немедленно! – голос его дрогнул.

– Не обращай внимания, – вместо ответа последовал уже знакомый голос.

– Нет, я хочу знать!

– Найт, идем, – хозяин голоса схватил парня за локоть и, несмотря на репортерскую баррикаду, потащил его в сторону машины.

– Ты-то здесь что делаешь? – проворчал Макк, когда они вместе с Дэем расположились на передних сидениях его автомобиля.

– Мне показалось, что тебе понадобится поддержка, – пожал полицейский плечами.

– Верно мыслишь, тебе Показалось. А теперь выметайся, – грубо отреагировал Найт.

– Ты в состоянии вести машину? – совсем не обиделся Бренди.

– В состоянии.

– Тогда поехали.

– Я сказал, выметайся!

– А я сказал «поехали», – оба уставились друг на друга, пару минут поиграли в гляделки, пока брюнет, наконец, не сдался и не завел машину.

– Как знаешь. Ты мне не нужен, – выдохнул брюнет, выруливая с территории кладбища.

– Это мы еще посмотрим, – лишь усмехнулся рыжий.

Шут стоял в самой гуще событий, в толпе репортёров. Едва ли кто-то признал в нем всем известного маньяка. Строгий костюм, светло-рыжие, прилизанные к голове, коротко остриженные волосы, микрофон в руках и ослепительная улыбка на ничем не примечательном лице превратили его в отличную имитацию среднестатистического журналиста. Но лишь машина Найтарусса Макка скрылась за поворотом, Шут, в отличие от других репортёров, ринулся не к машине, чтобы последовать за телезвездой. Развернувшись, он зашагал в сторону кладбища, желая отдать дань своей последней жертве, а также нанести визит первой.

Ни любопытные репортеры, ни сотрудники ГОР, ни даже Анжело и Мартин, что все еще слезали с дерева, не обратили на Шута никакого внимания.

– Шута всегда замечают слишком поздно, да.

====== Глава 41. Ты будешь первым ======

Время близилось к полуночи, и Майбург, вопреки страшным событиям, будоражащим город, преображался и выглядел интригующе для подростков, жаждущих приключений; пленительным для охотниц, желающих подцепить богатого красавчика; умиротворяющим для одиночек, которые, покормив домашнего питомца, спешили в бар, чтобы побыть в одиночестве в самой гуще событий и пропустить пару стаканчиков горячительного, прислушиваясь к чужим разговорам. Ленты Мёбиуса, окружавшие городские «этажи», все еще были закрыты, раскачиваясь под сильными порывами ветра, и верхушки их таяли в пушистых грозовых облаках. Подсвеченные электричеством тучи то здесь, то там приобретали мягкие оранжевые оттенки. Украдкой сверкающие в них молнии вызывали у невольных зрителей возгласы восхищения и трепета. Все бары, кафе, элитные рестораны и замшелые забегаловки ломились от посетителей, так как люди сегодня дома оставаться не желали. Ими двигала вполне людская потребность. Потребность в сплетнях и перемывании чужих косточек. Им хотелось обсуждать жизнь Найтарусса Макка, в то время как герой главной темы городских пересудов стоял на балконе своей квартиры, меланхолично взирал на творящееся в Майбурге оживление сверху вниз и нервно курил, позабыв о никотиновых жвачках и других методах, с помощью которых он так усиленно пытался бросить курить прошлые несколько лет.

– Не думаю, что тусоваться на открытой местности – лучшая идея, – заметил Дэй, выходя на балкон к брюнету, вставая рядом, опасно перегибаясь через перила и вглядываясь вниз.

– Плевать… – выдохнул Найт очередное облако сигаретного дыма.

– Ты ведь понимаешь, что репортеры от тебя так просто не отстанут. Они стерегут тебя у дверей, наверняка прильнули к ней и пытаются расслышать, о чем мы с тобой говорим в эту самую минуту.

– Плевать.

– А некоторые из них даже догадались снять комнаты в гостинице, что напротив твоей квартиры. Если присмотришься, ты увидишь блики камер в темных окнах. Вон, сам глянь, – кивнул Дэй, тыкая пальцем в сторону противоположного высотного здания.

– Я сказал, что мне плевать, – раздраженно бросил Найт.

– У меня складывается иное впечатление, – нахмурился детектив.

– Да? И какое же?

– Тебе плохо. Но ты хочешь, чтобы стало еще хуже. Чтобы они раздули из твоего горя нечто грандиозное, превратили в лакомый кусочек, который бы переживал в этом городе каждый без исключения. Чтобы ты ходил по улицам и все бросали на тебя жалостливые взгляды, которые бы раздражали тебя и доводили до истерики. Чтобы рекламные стенды блистали твоими фотографиями с кладбища. И вместо смирения с каждым днем тебе бы становилось все хуже, и хуже, и хуже…

– Брэнди, ты сейчас точно обо мне говоришь? – фыркнул Найт, бросая окурок вниз на спешащих куда-то людей и возвращаясь на кухню.

– О тебе, о тебе… – не собирался отставать рыжий. Конечно, он осознавал: сам факт того, что Найт пустил его в свою квартиру, сродни манне небесной. Так что стоило забиться в самый темный угол комнаты и молчать в тряпочку, дабы не бесить и без того взбешённого брюнета, тем самым подвергая угрозе свое дальнейшее пребывание в квартире. Но Дэй ничего не мог с собой поделать. Он хотел, чтобы Найту стало хоть чуточку легче. И поэтому, как думалось Бренди, лучшим лекарством являлся разговор, на который Макк никак не желал раскручиваться.

– Слушай, если я впустил тебя внутрь, это еще не означает, что я собираюсь изливать тебе душу. Ясно? – нахмурился брюнет, усаживаясь за кухонный стол и закуривая новую сигарету.

– Вся квартира уже провоняла, – недовольно поморщился Дэй, вырывая никотиновую палочку из неплотно сжатых зубов парня и ломая ее пополам.

– Моя квартира. Что хочу здесь, то и делаю, – фыркнул он, тут же извлекая из свежекупленной пачки новую сигарету. – Если сломаешь и эту, я затолкаю ее тебе… в глотку, – немного задумавшись, пообещал Найт.

– Ты этого не сделаешь.

– Еще как сделаю.

– Кишка тонка.

– Проверим?

Дэй вместо ответа вырвал у брюнета и вторую сигарету и отправил ее прямиком в мусорное ведро.

– Так, значит? – хмыкнул Найт.

– Именно так, – кивнул Дэй, грозно нависая над подопечным.

– Считаешь себя всесильным?

– Есть немного.

– Даже жаль переубеждать тебя в подобной дурости.

– Боюсь, тебе такое не по силам.

– Ой, нарываешься, Бренди.

– Именно это и делаю, а ты все мнешься, как девственница, впервые увидевшая член.

Провокация не осталась без внимания. Найт, и без того напряженный до предела, сорвался с места и вцепился рыжему в шею. Точнее, ему показалось, что он сделал это, и лишь через мгновение осознал, что сдавливает в пальцах воздух. Детектив, ловко увернувшись от выпада брюнета, наклонился вперед и отработанным приемом ударил Макка прямо в печень. Хозяин квартиры, на мгновение захлебнувшись воздухом, согнулся пополам, ощутив, как перед глазами начинают плясать разноцветные пятна. Но сдаваться Найт и не думал. Придя в себя от неожиданной вспышки боли, Макк зло уставился на Дэймона, даже не пытавшегося скрывать торжество. Улыбаясь во все тридцать два зуба, Дэй не торопился нападать. Нет, он выжидал, когда Найт очухается и попробует провести против него следующий удар.

– Сука, – зло выругался брюнет, невольно касаясь того места, куда мгновение назад угодил кулак Дэя. Хорошо угодил. От всей, так сказать, души. Детектив и не думал сдерживаться.

– Прямо сразу и сука?! – ехидно прошипел рыжий.

– Это тебе так с рук не сойдет! – пообещал Найт, настроенный серьезнее прежнего. Сжав кулаки, он напряг все тело, на этот раз не собираясь кидаться на детектива бездумно. В конце концов, полицейский, каким бы алкашом он ни был, по абсурдному стечению обстоятельств оставался в хорошей физической форме, а значит, и победить его было не так-то просто.

– Жду не дождусь расплаты, – рыжий наигранно рассмеялся, беся этим Макка еще больше.

– Не недооценивай меня! – выдохнул брюнет, неожиданно оказываясь прямо перед Бренди. Удар в корпус детектив блокировал, а вот к удару левой был не подготовлен и пропустил его, получив кулаком прямо в челюсть. Удар оказался настолько сильным, что детектив отлетел от Найта на добрый метр и рухнул прямо на стеклянный стол. Хрупкая мебель не выдержала и разлетелась вдребезги, рассыпая по всей квартире острые осколки.

– Боже мой, твои волосы отросли так сильно всего за неделю! – всплеснула руками Стефани, порхая вокруг сына. – Я настолько привыкла видеть тебя лысым, да еще и с этой безобразной татуировкой на голове, что уже и позабыла, какой мой мальчик красивый! – вещала она. – Стэм, ты волшебник, – прошептала она, благодарно поглаживая Тараби по руке.

– Не я вырастил волосы на голове вашего сына, – шутливо отмахнулся блондин.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – улыбнулась женщина.

– Да я-то что… Я ничего, – смущенно пробормотал мужчина, стараясь не думать о признании Эгона или хотя бы думать не только о нём.

– Нет, молодой человек, вы очень наблюдательны! – возразил мужчина в белом халате. – Вы заметили, что он пришел в себя! – заулыбался лечащий врач Эгона – большой массивный мужчина с седой бородой и длинной шевелюрой, собранной на затылке в хвост. – Признаюсь вам, впервые за свою карьеру сталкиваюсь с таким случаем! Чтобы представитель третьего поколения самостоятельно вышел из состояния искусственного генетического психоза! Эгон Йот, вы совершили невозможное!

Естественно, Тараби и не думал рассказывать врачу, что он против правил больницы проник в палату к психически нестабильному индивиду, физические данные которого позволили бы Йоту при желании переломить Стэму хребет. Поэтому, немного успокоив вернувшегося в реальность Эгона, блондин выскользнул из его палаты, с помощью отмычки вновь запер дверь в комнату парня и уже затем позвал санитаров, утверждая, будто бы подозревает, что недавно привезенный в психиатрическое отделение больной не так плохо себя чувствует, как казалось на первый взгляд.

Без суматохи не обошлось. Искренне удивленные санитары позвали Доктора Тони Волфина – главного врача в данном заведении. Мужчина сорок минут тщательно осматривал Эгона и даже успел провести несколько тестов. Происходило все это под надзором нескольких санитаров, готовых в любой момент схватить больного и утащить обратно в палату. Но Эгон, вопреки ожиданиям, бросаться на людей и не думал. Полностью придя в себя, он выглядел растерянным и даже испуганным. Кажется, только теперь он начал осознавать, что натворил, и был из-за этого более чем подавлен.

– Результаты тестов обнадёживают. Общий осмотр также не выявил каких-либо отклонений, – проговорил врач, радуясь, как ребенок. Докторам подобное поведение не было свойственно, а потому Стэм про себя предположил, что весельчак Тони под опиумом или чем-то не менее действенным. Но со Стефани и Эгоном своим предположением парень предпочел не делиться.

– В самом деле, это фантастика! Просто фантастика! Люди не в состоянии прийти в себя в течение нескольких лет, а вы справились со своим недугом всего за неделю! – Эгон скосил на Тараби взгляд. – Можете ли вы объяснить, каким образом вам это удалось?

– Боюсь, я сам не знаю ответа на этот вопрос, – промямлил парень, бледнея. Гнетущие воспоминания продолжали поступать в его пришедший в себя разум. И они его не радовали.

– Вы хорошо себя чувствуете? – встрепенулся психиатр.

– Более чем. Просто немного вымотался, простите, – вздохнул Эгон, невольно потирая рукой лоб.

– И немудрено. Все то время, пока вы пребывали в сверхвозбужденном состоянии, вы почти не спали. Думаю, сейчас вам лучше вернуться в свою комнату, – предложил Тони.

– Не стану с вами спорить, – кивнул Эгон, выглядя все хуже. Резкая перемена его состояния осталась загадкой как для врача, так и для Стэма и Стефани.

– Всего мгновение назад с ним было все хорошо! Что случилось? – воскликнула женщина, тут же падая духом.

– Не нервничайте так, Стефани. Эгон просто устал, я уверен, – ободряюще улыбнулся женщине блондин. Он не знал, что чувствует Эгон. Но подозревал, что ничего хорошего. На его совести были жизни нескольких полицейских. Представителям ГОРа сходило с рук и не такое. Вот только легче Йоту от этого вряд ли бы стало, ведь парень обладал тем, что постоянно отравляло ему жизнь. Эгон обладал совестью.

– И когда же теперь моего мальчика выпустят? – проводив взглядом вышедшего из кабинета врача сына в компании санитаров, скромно поинтересовалась Стефани, вновь воззрившись на Тони.

– Думаю, уже завтра он будет свободен.

– Завтра? – встрепенулся Стэм. – При всем уважении, но не слишком ли это… рано?

– Молодой человек, – Тони на мгновение нахмурился, но затем вновь перевоплотился в добродушного старика. – Поверьте мне, Эгон Йот здоров как бык.

– Но…

– Здоров. Как. Бык, – отчеканил Волфин, демонстративно утыкаясь в чью-то историю болезни. Ни Стэм, ни, тем более, Стефани оспаривать его решение и дальше не посмели.

Эгон был безмерно рад, когда его вернули в темную палату без окон. Слишком о многом ему предстояло подумать. О многом, что никак не относилось к произошедшей недавно трагедии, никак не относилось к Стэму и чувствам Йота к нему, не имело ни малейшего отношения даже к происходящему вокруг все это время.

– Приятно видеть тебя в добром здравии, – хриплый голос, раздавшийся из самого темного угла, Эгона совсем не удивил.

– Добром здравии? И это ты называешь Добрым, черт побери, Здравием? – прошипел Йот, стараясь говорить сквозь зубы, дабы камеры слежения не записали, как он сходит с ума, ибо Его гостя на записях точно бы не обнаружилось – Йот знал об этом слишком хорошо. Следовательно, со стороны это выглядело так, будто Эгон разговаривает сам с собой.

– Более или менее, – пожал Шут плечами, выходя из темного убежища.

– Это все из-за тебя, не так ли?

– Шут не понимает, о чем ты говоришь.

– Понимаешь!

– Хорошо, Шут понимает, – резко согласился Шут. – Хорошо, Шут виноват, – продолжил он с легкой улыбкой. – А ты понимаешь, что происходит, нет?

– Гребаный псих.

– У Шута не было иного выбора, да! – пожала фигура плечами.

– А я-то здесь при чём?!

– Ты? – Шут сделал вид, будто бы действительно задумался. – Ты будешь Первым, да, – выдохнул он, наконец, касаясь кончиками пальцев лба парня.

– Идиот! Сколько можно?! – раздраженно выдохнул Эгон. – Сколько можно… – повторил он уже с нотками отчаянья в голосе. – Неужели тебе еще не надоело?

– Не надоело. И не надоест, нет.

– У тебя ничего не выйдет!

– Да. У меня – ничего. Но вместе… вместе мы сможем, – улыбнулся Шут, вкладывая в руку Эгона один из своих помпонов. – Завтра тебя выпустят отсюда. Шут позаботился об этом, – проговорив это, маньяк уже собирался уйти, но Эгон поймал его за руку.

– Твои действия давно потеряли смысл!

– Ты и раньше говорил мне об этом, да. Что-то в этом мире все-таки остается неизменным. Но запомни. Ты первый. Шут рассчитывает на тебя.

– Мы даже подраться нормально не можем, – зло выругался Найт, пинцетом извлекая из обнаженной спины Дэя мелкие кусочки стекла.

– А по-моему, неплохо вышло, – рассмеялся было рыжий, но тут же поморщился от боли в челюсти. – Меня куда больше заботит тот факт, что у тебя есть пинцет. Только не говори, что ты выщипываешь брови.

– Я сейчас волосы тебе на жопе повыщипываю, – фыркнул брюнет нервно.

– Да у меня зад – гладкий, как попка младенца!

– Да? И как давно ты разглядывал свой зад в последний раз? А то у меня для тебя плохие новости…

– Ай! Полегче можно?!

– Терпи, это последний кусок. Самый большой. Глубоко вошел, – предупредил Найт. – Наверное, придется наложить пару швов.

– Так ты сейчас мне продемонстрируешь еще и то, чему тебя научили в кружке кройки и шитья? Да я везунчик! – усмехнулся Дэй.

– Еще слово, и я тебе нож между лопаток воткну, – пообещал Макк, откладывая пинцет в сторону и обрабатывая все кровоточащие ранки раствором перекиси.

– Мне нельзя угрожать. Я старый больной человек!

– Если не прекратишь паясничать, станешь еще и мертвым.

– Люблю, когда люди кидаются пустыми угрозами, – не успокаивался Дэй. Бесконечная болтовня помогала ему справляться с болью. Но Найт не знал об этой черте детектива.

– Пустые угрозы, значит? – ухмыльнулся он. – Хорошо, тогда как насчет такого: еще слово, и я выебу тебя. Разок уже прокатило, так что у тебя не должно оставаться сомнений по поводу реальности данной угрозы, – прорычал Макк, специально надавливая пальцами на свежие раны Дэя сильнее, чем следовало.

– Уй! Макк, черт тебя дери! Так нечестно, – выдохнул детектив, морщась.

– О честности речи и не велось, – усмехнулся Найт удовлетворенно. – Не дергайся, я наложу тебе швы.

– А ты сможешь? – опасливо поинтересовался Дэй. – Раньше-то хоть раз такое делал?

– Делал.

– Кому же, если не секрет?

– Себе.

Все то время, пока Найт зашивал рваную рану Дэя, оба хранили молчание. Найтарусс был сосредоточен на своих действиях, Бренди же размышлял о том, что брюнета он почти не знает и это его все больше угнетает.

– Слушай, – подал рыжий голос после того, как Макк объявил о завершении демонстрации пошива человеческой кожи.

– Что?

– Расскажи о себе.

– Что рассказать?

– Что угодно.

– Нет.

– Почему нет? – удивился Дэй.

– Потому что отъебись, – зло прорычал Найт, убирая аптечку на место.

– Я же не прошу тебя о чем-то сверхъестественном, – нахмурился рыжий.

– Ага, себе об этом расскажи.

– Это еще к чему?

– А к тому.

– Найт?

– Отвали.

– Объясни, что не так?

– Да много что не так! – выдохнул парень, и Бренди только теперь понял, что все это время брюнет балансировал на грани. – У меня мать умерла! Убита неизвестными! У меня… у меня есть… брат, которого теперь все усиленно ищут! И при всем при этом тот, кто упорно скрывает от меня любую информацию о себе, возмущен тем, что я сам ничего не хочу рассказывать ему! Еще и попрекает меня этим! А сам-то… А САМ!

– Даже не знаю, что тебе рассказать. Я… люблю выпить, – развел Дэй руками. – На самом деле до этого самого момента я не подозревал, что тебе будет что-то интересно в отношении меня.