Текст книги "Телешоу «Научи меня любить» (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 71 страниц)

– Стэм… – тихо выдохнула женщина, находясь в предобморочном состоянии.

– И не надо на меня так смотреть, – улыбка сползла с потрескавшихся губ парня. – Твоя жалость не уменьшит твоей вины. Каждую ночь, когда к стене меня прижимает очередная вонючая мразь, я представляю на своём месте тебя или твою дочурку! И знаешь, от этого мне, действительно, становится легче! – прорычал он.

– Прости меня… – прошептала гостья, шмыгая носом, – прошу тебя, прости меня! – воскликнула она, вскакивая со своего места, огибая стол и падая перед узником на колени. – Прошу тебя… прошу! Прости! Ты же понимаешь, я тогда была ослеплена гневом! Узнать, что ты изнасиловал мою дочь! Что я, по-твоему, должна была делать?!

– Что?! – Стэма передернуло, – для начала тебе стоило НЕ ВЕРИТЬ! – выкрикнув это, парень развернулся к гостье и со злостью пнул её в плечо, тем самым отталкивая от себя. – И не смей подходить ко мне, женщина, – прошипел он, походя в этот момент на дикого зверя, которого пытались вытащить из клетки, а тот был настолько напуган, что огрызался и царапался.

После такой дерзости со стороны заключенного в комнату тут же забежала охрана, но до Стэма мужчины добраться не успели. Женщина жестом попросила их остановиться. Она медленно поднялась с пола, отряхнула колени и вновь взглянула на парня:

– Стэм…

– Стэм, Стэм, Стэм! Чего заладила?! Имя мое вспомнила?! Может, тогда и нашу первую встречу вспомнишь? Наши свидания? То, как мы вечерами укутывались в длинный плед, тот самый, с оленями, и слушали музыку, то, как мы ходили на пикники, как были вместе! Вспомнишь сейчас, раз не смогла вспомнить тогда, когда меня обвинили в изнасиловании! Вспомнишь того человека, что был рядом с тобой столь длительное время, который неоднократно спасал твою жизнь и готов был вверить свою! Тот, кто НИКОГДА бы даже пальцем не тронул твою дочь, как бы отвратительно она себя ни вела! НИКОГДА, слышишь?! Именно об этом ты и должна была подумать, выслушивая тупой бред своей выблядки! «Стэм на такое не способен!» – сказала бы любящая женщина! Но ты слепо поверила в бредни малолетней шлюхи, трахающейся с мужиками, наверное, лет с тринадцати! Злобной твари, которая рушит чужие жизни из-за своих эгоистичных желаний, ничтожной суке! А кто в этом виноват? Кто её воспитал никчемной жалкой проституткой?! Ты воспитала! И я ненавижу тебя за это! И тебя, и её!!! – Стэм бы говорил и говорил, всё, что накопилось за эти три месяца, все свои разочарования, гнев, ярость, пренебрежение, страх и отчаянье, не жалея губ и не обращая внимания на струйки крови, стекающие по обе стороны от его рта. Но звонкая пощёчина заставила его замолчать.

– Прекрати истерику, – сама находясь на грани оной, дрожащими губами прошептала женщина.

– Ты же хотела правду? Так получай. Я не трогал Ёрику. Эту правду я сказал тебе ещё в первый день допроса. Смотря тебе в глаза, шепча, как люблю тебя, я говорил раз за разом эту чертову вонючую правду! «Я не трогал Ёрику, я не трогал Ёрику, я, правда, её не трогал!» – повторял, и повторял, и повторял это целую неделю, после суда. Ходил по камере взад и вперёд и не мог замолчать, боясь, что если перестану произносить это вслух, то Сам поверю в то, что я насильник! Благо, я вовремя взял себя в руки. Думаешь, меня напугали допросы? Обвинения? Или суд? Эти осуждающие взгляды якобы лучших друзей, которые с радостью поверили в бред тупоголовой малолетки вслед за тобой?! Это безвольное стадо, от которого меня воротит?! Бьюсь об заклад, времени зря они не теряли и ещё долго обсуждали сослуживца-неудачника! А, может, обсуждают до сих пор? М? Перемывают же мне косточки, не так ли?!

Гостья молчала.

– Конечно, перемывают. Перешёптываются о том, какая мерзость работала неподалёку от них, и не подозревают, что это Они мерзости! Это они тухнут в этом дерьме! Копошатся в нём, как опарыши, и счастливы этому! Я должен сказать тебе спасибо! Ты открыла мне глаза! Именно ты показала мне, каков этот мир по-настоящему, предав меня! Растоптав меня! Уничтожив меня! Я больше не верю в любовь и счастье, в друзей и ёбаное солнышко над головой, больше не грежу о семье, родных, не хочу пикников и музыки. Я хочу МЕСТИ!

Женщина его уже не слушала. Она прошла к выходу и у самых дверей тихо кинула:

– Прости меня, Стэм. Во всём виновата только я. Завтра же тебя освободят.

– Ты оглохла? – оторопело выдохнул узник.

– Я восстановлю твоё доброе имя…

– Ты понимаешь, что моё освобождение не спасет вас с Ёрикой?!

– …и ты сможешь вернуться на работу.

– На какую, чёрт побери, работу?!

– На ту, с которой я тебя сместила. В мой отдел и под моё руководство. Я верну тебе всё, что отняла, и даже больше.

– О, нет… Я под твоим руководством в среде этих беззубых акул работать не стану.

– Я устрою тебя в любое подразделение, в какое ты захочешь, – пообещала женщина, не поворачиваясь к Стэму.

– Тогда… – заключенный задумался. Мысли в голове сумбурно сменяли одна другую. Ещё час назад он отсасывал Дэгу – бывшему боксёру, – чтобы заручиться его крышей, а теперь ему говорят о свободе. О работе. О новой жизни.

«Со старыми шрамами… Шрамы… Ну да! Точно!»

– Я хочу в ГОР, – спокойно ответил Стэм.

– Прости, куда? – не поверила ушам его собеседница.

– В ГОР, – терпеливо повторил парень. – Возможно, это единственное место, где ещё остались настоящие люди.

– Как скажешь, – кивнула женщина.

– Последний вопрос, – запоздало обратился узник к гостье, когда та уже почти скрылась за дверью.

– Да? – всё-таки остановилась собеседница.

– Как ты узнала, что я не виновен? Не поверю, что в твою куриную головку всё же пришла мысль расследовать мое дело.

– Она мне всё рассказала.

– Ёрика? – вздрогнул Стэм.

– Да.

– Зачем?

– Она любит тебя. И она… и я… по-прежнему.

– Неправда. Она любит себя. Вы обе любите только самих себя. Вы ядовиты. Что одна, что другая. И я надеюсь, что рано или поздно вы отравите этим ядом друг друга!

– Прощай, Стэм, – прошептала гостья и вышла из комнаты.

– Прощай… Натали…

Настоящее…

«Шаг. Ёбтвоюмать! Второй. Чёрт бы их побрал! Третий. Мудозвоны! Дыши, Бэйн, дыши! Чтоб я ещё раз..! От правильного дыхания, возможно, зависит твоя жизнь… Грёбанная жизнь!»

– Мамочки дорогие! – вопил в правое ухо Анжело.

– Мяуэ-уэ-уэ-уэ-уэ-уэ-уэ-уэу! – горланил огромный кот в левое.

«Ещё шаг. Ёбаная маска! Разгон. Ёбаный кот! Дыши, Бэйн, не отвлекайся, только дыши… И явно не ёбаный Анжело! Вся надежда сейчас лишь на тебя! СРАНЬ!»

А ведь вечер так хорошо начинался…

– Бэйн, не надо так беспокоиться! – воскликнул Анжело, кружась у зеркала в мешке, лишь отдалённо напоминающем полицейскую форму. – Пара стежков – и меня не отличат от настоящего полицейского!

«Это где им стежки должны сделать? На мозге? Чтобы не отличили?»

– По взгляду вижу, что думаешь ты о какой-нибудь гадости, так что «Нет»! Чтобы ты ни подумал, «Нет»! – уверенно заявил журналист.

«Ох, да что ты, нашёлся читатель человеческих душ!» – мысленно фыркнул оператор, который после примерки своего костюма напрочь отказался надевать его вновь. Лишь сняв ненавистные шмотки – а этот процесс оказался долгим и мучительным, – парень, несмотря на мольбы, сопли и слюни Анжело, сжёг его в ведре и был таков. Крики о стоимости костюма, ровно как и обвинения в эгоистичности, ничего не изменили. Мартин оставался непреклонен.

«Экстрасенс хренов!»

– Ага! Опять думаешь! НЕТ! – продолжал торжествовать Анжело.

«Ты самый гениальный и потрясающий журналист на этой планете, других таких нет! Да?»

– Да, – без промедления ответил Анжело и в ответ на недоуменный взгляд оператора расплылся в ехидной улыбке, – меня не проведёшь, хуй на пули не похож! – торжествующе заявил он.

«Да-да, конечно…» – вздохнул Бэйн, помешивая крепкий кофе, который так любил Анжело. Сам оператор этот напиток не пил вовсе, предпочитая ему молоко.

– О, кофеёк! Спасибо! Обожаю тебя! – обрадовался журналист, усаживаясь напротив друга, подтягивая горячую чашку с ароматным кофе к себе поближе и отпивая немного обжигающей жидкости. Бэйн, наблюдая это, поморщился от горечи, которую, должно быть, ощутил Анжело, и тут же отхлебнул молока.

– Так, Бэйн, а теперь, во что бы то ни стало, достань мне нитки и иголку! – потребовал журналист.

«А?»

– Я же сказал, что мне надо подшить форму, – напомнил блондин.

«Сам?»

– Ой, ладно, это же раз плюнуть! – только отмахнулся Анжело.

«Ах, ну, если так…» – мысленно протянул Мартин, готовясь ржать. Через минуту он принёс журналисту небольшую пыльную коробочку со старыми мотками разноцветных ниток и одной-единственной ржавой иголкой. Следующие полчаса Бэйн, изображая непробиваемую невозмутимость, не без удовольствия наблюдал за тем, как журналист, от усилия высунув язык, пытается продеть нитку в малюсенькое ушко иголки. Он всё пытался и пытался. И пытался. И пытался. И пытался. Пока не взбесился. Не разрыдался. Наигранно не упал на стул неподалеку от Бэйна и не состроил ему умоляющую мордочку.

«Это же раз плюнуть! Даже для тебя – яркого представителя древней расы жопоруких!» – подразумевала улыбка Бэйна, из-за чего Анжело, обидевшись, схватил коробочку и запульнул её в самый дальний угол комнаты. Иголка исчезла в неизвестном направлении, дабы в ближайшем будущем впиться Мартину в ногу или в куда более мягкое место. Зато мотки ниток разлетелись по всей квартире. Ни Анжело, ни Бэйн тогда и предположить не могли, к чему все это приведёт.

Мурзик, что до того мирно спал на диване, встрепенулся, навострил уши и проследил за парой мотков, пролетевших мимо. Коту эти странные тонкие разноцветные ниточки отчего-то показались безумно интересными, если не вкусными. Поэтому он начал на них полномасштабную охоту. Мартин и моргнуть не успел, как стеллаж с книгами рухнул на старенький журнальный столик, большая пузатая ваза, когда-то подаренная дальними родственниками, последовала вслед за ним, разбившись на десятки осколков. А дальше – посуда, изодранные стены, оказавшаяся хрупкой мебель. И нитки, нитки, нитки. Сначала Бэйн даже пытался поймать кота, чтобы от души наподдать ему, забыв о том, во что тот может превратиться. Но вскоре ни к чему не приводящая беготня брюнету наскучила.

«Ладно, я здесь знаю человека, который сможет нам помочь», – смиренно вздохнул Бэйн, хватая Анжело за шкирку и утаскивая его за порог. Все ещё влажной из-за недавнего потопа, а теперь еще и разгромленной котом квартире уже ничего не угрожало.

«Осталось ее поджечь, чтобы наверняка…» – мысленно ворчал парень, протаскивая Анжело на три пролета вверх и буквально вталкивая журналиста в коридор, ничем не отличающийся от того, что вел к квартире Мартина. Только если дверь оператора была восьмой справа, то эта оказалась третьей слева. Тихий стук костяшками по куску фанеры результата не возымел, так что уже через пару минут и без того раздраженный оператор не стучал, но молотил по двери, не стесняясь иногда пользоваться не только рукой, но и ногой.

– … иду я… иду… – послышалось тихое, но Мартин продолжал воистину жестокое и беспощадное избиение двери вплоть до той секунды, пока она не сдалась и не распахнулась. На пороге появился невысокий сонный парень с длинными русыми волосами, собранными в низкий хвост. Но далеко не он, а наряд незнакомца привлек внимание Анжело: черные семейные трусы, усыпанные розовыми и красными сердечками, полосатые носки, на голове покоилась вязаная беретка, шею же закрывал толстый вязаный длиннющий шарф, из одного конца которого торчали спицы и пряжа.

«Козу, привет!» – махнул Бэйн рукой соседу и, не спрашивая разрешения, вломился в его квартиру. Анжело, будто на буксире, безвольно последовал за ним. Козу остался беспристрастен. Пожав плечами отражению в зеркале, что висело у него в коридоре, парень захлопнул дверь и побрел за своими гостями.

Комната незнакомца оказалась столь же чудаковатой, как и её хозяин. Мебели здесь почти не было, зато имелись странные приспособления, которых Анжело никогда раньше не видел. Но, руководствуясь неуёмным журналистским любопытством, парень собирался во что бы то ни стало разузнать о таинственных машинах и их назначении. Как ни странно, но Козу спокойно ответил на обычно раздражающие людей заковыристые расспросы блондина:

– Вот эти три – швейные машинки. Там распошив, а эта жуткого вида штуковина – оверлок, – не хуже учителя, рассказывающего первоклашкам про лисичек и зайчиков, спокойно объяснил парень в семейниках.

– И что это за приспособления? Орудия пыток? Каждую ночь вы затаскиваете в свою обитель новую, ничего не подозревающую жертву и затем режете-убиваете-насилуете-прошиваете-наворачиваете-несчастное-безвольное-слабое-тело-на-вертел-кромсаете-пожираете-унижаете… – Анжело продолжал тараторить, предоставляя Козу живописный выбор поля деятельности. Парень, прослушав часть списка, в который вошло уже более восьмидесяти пунктов, которые все так или иначе были связаны с умерщвлением себе подобных, медленно повернулся к Бэйну.

– И что? Он всегда так? – удостоверился хозяин квартиры. Мартин, тяжело вздохнув, кивнул.

– Странные вы, – хмыкнул Козу и вновь повернулся к Анжело.

– …жарите-парите-в-вине-и-под-сырным-соусом-растерзав…

– Парень, остановись. У тебя сейчас пена изо рта пойдёт, – улыбнулся Козу, зевая и потягиваясь, – Все эти механизмы необходимы для создания вещей.

– Вещей? – встрепенулся Анжело. В голове у него будто бы что-то щёлкнуло, и Козу и Мартин этот щелчок даже услышали. Фантазия перенаправилась в иное русло, – что это за вещи? Новые-наркотики-магические-камни-руны-фальшивые-деньги-карта-сокровищ-или-быть-может-вы-пытаетесь-клонировать-человека-или…

– Под вещами я подразумеваю одежду, – спокойно прервал журналиста Козу.

– О… одежду? – в голове Анжело вновь что-то щёлкнуло. – Особая-одежда-для-мафиозных-кланов-или-супер-пупер-мега-крутой-костюм-защищающий…

– Например, вот такие трусы, – продолжал откровенно разочаровывать Анжело Козу. – Вряд ли они супер-пупер-мега – обыкновенные, безусловно, крутые, но трусы. В сердечко, между прочим! Я очень долго искал эту ткань! Если учесть, что в свободном доступе её вовсе нет, то…

– О, боже! – воскликнул Анжело, наконец-то всё поняв. – Да вы же швея! Или, точнее, швей?

– Предпочитаю быть портным, – улыбнулся Козу.

– Мартин, это же сенсация! Мы наткнулись на настоящего живого портного! – Бэйн лишь что-то мысленно фыркнул.

– Странные вы, – повторил свою любимую фразу парень в трусах.

Восторги Анжело по поводу встречи с портным объяснялись тем, что такая профессия давно изжила свое. Людей заменили компьютеры и машины, которые за пару минут могли сварганить заказчику даже самые дерзкие наряды. Всего и надо было, что зайти в специальную швейную капсулу, где сканировались параметры человека, затем подробно объяснить компьютеру желаемый костюм, чтобы уже через пару мгновений получить идеально сидящий по фигуре заказ. Кроме того, такая операция была ещё и очень дешевой. Не говоря уже о том, что магазины ломились от изобилия разнообразной одежды, которую производили на местных, полностью механизированных заводах. Поэтому людей ни шить, ни, тем более, проектировать вещи никто не учил. Существовали лишь самоучки, но их было крайне мало и все они скрывались, потому что каждая сшитая заводом вещь им же патентовалась, а что-то, создаваемое по запатентованным выкройкам, считалось воровством и каралось по закону. В результате каждый портной, боясь обвинений в воровстве и вызова в суд, предпочитал не распространяться по поводу своего хобби. Старые швейные приспособления, ровно как и ткань, приобретались только на чёрном швейном рынке. Это, естественно, также было вне закона.

Поэтому Козу относился к носителям умирающей профессии и, следовательно, был уникален. Причем уникален вдвойне, так как парень не только умел шить, но ещё и здорово вязал. Беретки, шарфы, варежки, носки – всю комнату завалили самодельные уникальные предметы одежды, перемешанные с нитками, пряжей, иголками, булавками, выкройками, ножницами самых различных размеров и линейками. Одну из стен скрывали рулоны самой разнообразной ткани.

– Ва-а-а-ау… – выдохнул Анжело, стаскивая с манекена радужную беретку и, не спрашивая разрешения у ее создателя, тут же натянул её себе на голову.

– Крутая, да? – радостно отреагировал Козу, тут же подскакивая к Анжело и поправляя беретку так, чтобы она села правильно.

– Ага! – в восторге закивал журналист.

– Забирай, – тоном царя, отдающего деревенскому дорогущую шубу со своего плеча, разрешил он. Журналист воссиял, кивнул в знак согласия и побежал рассматривать себя в зеркало.

«Мы сюда пришли не для этого!» – возмутился Бэйн, которому уже натянули на шею толстенный тяжёлый шарф. Не ожидавший этого оператор охнул, склонившись под весом вещицы.

– Только вчера доделал, – гордо заявил Козу.

«А, может, ты свяжешь себе что-нибудь из более тёплых вещей? Свитер, к примеру? Или, предположим, штаны? А то трусы плохо сочетаются с носками, береткой и шарфом!»

– Что это ты меня так разглядываешь?! – возмутился Козу. – Меня всё устраивает! – заявил он. – Да и стесняться мне нечего. Перед тобой так точно. Ты, кажется, видел и большее, – ухмыльнулся парень. – Но не будем ностальгировать! Не думаю, что ты пришел вспомнить былое. Значит, тебе что-то от меня нужно. Что именно? Кстати! Козу, – протянул он руку блондину, что как раз вернулся в комнату.

– Анжело, – улыбнулся в ответ журналист, пожимая парню руку.

– Тот самый? – мгновенно отреагировал Козу. – Который Кьярэ? Маленький тролль?

– Я не тролль! Я очень даже симпатичный! – возмутился блондин. – Правда же? – с надеждой взглянул он на Бэйна. – Я же красивый? У меня милое смазливое личико и пушистые густые волосы и… О, БОЖЕ, КОГО Я ОБМАНЫВАЮ, Я УРОДЛИВЕЙ ЛЮБОГО ТРОЛЛЯ!!! – внезапно взвыл журналист, тут же падая на пол и упираясь в него лбом, – мое-лицо-хуже-жопы-тролля-нос-крючковатый-глаза-маленькие-кожа-отвратительная-светлая-как-кусок-протухшего-сала-а-губы…

– Говоря про тролля, я имел в виду характер, – осторожно пояснил Козу. Бормотания Анжело мгновенно прекратились.

– А, это да, – как ни в чём не бывало, вскочил парень на ноги. – А что, Бэйн обо мне рассказывал?

– Шутишь? Рассказывал – это не то сло… – начал было смеяться Козу, но, столкнувшись с испепеляющим взглядом брюнета, сразу замолк.

– М? – переспросил Анжело.

– Э… Так что же вас привело в мою скромную обитель? – резко сменил тему Козу.

– Мне велик этот наряд, я в нём не могу толком передвигаться, – пожаловался журналист, вертясь вокруг своей оси и тем самым демонстрируя костюм, – мы пытались сделать что-нибудь сами, но…

– Вы? – удивленно выдохнул Козу. – Что именно?

– Подшить… Мне казалось, что это легко, – пробормотал наивный Анжело.

– Не легче, чем собрать атомный реактор из вилки и пластилина, – фыркнул явно оскорблённый Козу, – шить – это не просто иголкой махать да нитки завязывать. Это искусство! – возмутился он. – Не говоря уже о том, что Бэйн скорее этой самой иголкой кого-нибудь вырубит, чем заштопает себе носки!

Мартин после случайно брошенной фразы сразу как-то побледнел и незаметно ударил друга локтём в бок. Ударил незаметно для Анжело, но не для Козу. Портной тут же подавился воздухом и лишь каким-то неимоверным усилием воли подавил в себе желание согнуться пополам.

– Вы что-то от меня скрываете, – нахмурился Анжело, сузив глаза.

– Массу всего! – вновь улыбался Козу.

– Бэйн никогда раньше мне о тебе не рассказывал, – продолжал подозрительно блондин.

– Да что рассказывать-то? – пожал парень плечами, – так, пару раз трах… – второй удар под рёбра всё же заставил паренька согнуться.

– Трах… – еле пролепетал Анжело.

– Трах… трахеи… трахеи чистили, боже, за что мне такое наказание! – заныл Козу.

«Мы пришли сюда не ностальгировать, сам же сказал!» – упрямо прожигал взглядом друга Бэйн.

– Уф... вот так всегда! Обо мне вспоминают, лишь когда нужна помощь! – обиженно фыркнул парень, – раздевайся и давай сюда шмотки, за полчаса я тебе всё подошью, – пообещал он. Анжело молча, что было ему несвойственно, разделся, отдал все вещи Козу и, тогда как парень, заявив, чтобы ему никто не мешал, всунул в уши наушники, из которых тут же загрохотала музыка, и сел за швейную машинку, Анжело в одних трусах бухнулся на перекособоченный диван. Бэйн поспешно стащил с себя рубашку и протянул её журналисту, но тот демонстративно от предложенного отказался.

– Трахеи чистили, значит, – фыркнул он, когда Бэйн скромно сел на другой край дивана, – Трахеи, да? – Анжело заметно нервничал, – Трахеинцы хреновы, чистящие трахеи! – выпалил он зло. – И с каких это пор трахеи вообще можно чистить? И как это делают? И кто это делает?! Небось трахенианцы? Знаешь таких? Что ходят по ночам у дороги и ловят попутки, а расплачиваться как раз чисткой трахей! Трахейные трахеи трахенианцев! – взвыл блондин. Бэйн лишь хмурился, наблюдая нарастающую истерику.

– Если у тебя такие большие проблемы с трахеями, почему я, твой лучший друг, ничего об этом не знаю?!

«Ну…»

– И чем это Козу так хорош в прочистке трахей?!

«Да ты уже заколебал с ними…»

– И вообще! – Анжело возмущался и возмущался, то вскакивая с дивана, то вновь падая на его потрепанную обивку, размахивал руками, почти кричал, чтобы затем начать что-то тихо бормотать себе под нос. Журналист был взволнован. Взбешён. Расстроен. И ужасно ревновал.

– Когда это было?! – впервые за всю его долгую тираду Анжело взглянул Бэйну в глаза, – Когда, а?

Мартин улыбнулся.

– Чего ты лыбишься, говори, когда?!

«Почему тебя это так интересует?»

– Что за вопросительный взгляд?! Я должен знать, когда!

«Должен? Кому?»

– Не увиливай от вопроса!

«Ты ревнуешь?»

– И прекрати уже лыбиться!

«Поверить не могу! Ты, правда, ревнуешь?»

– Не знаю, что там тебе мерещится, но…

Поток возмущения был прерван лёгким поцелуем. В любое другое время Бэйн бы унял в себе часто появляющееся желание сделать нечто подобное, но не теперь. Не в тот момент, когда Анжело истерил. И вовсе не из-за того, что он был стар или бесталанен, некрасив, беден или необразован. Он истерил, но не из-за неудач, глупых людей, что его окружали, не из-за виснущего компьютера, невкусных пирожков или уборщицы-убийцы. Анжело истерил даже не потому, что был слишком худым и маленьким, отчего его многие не воспринимали всерьез. Он истерил, потому что Бэйн спал с Козу. Не с ним, а с Козу.

Почувствовав губы Бэйна на своих, Анжело вздрогнул и запаниковал. Ему безумно хотелось ответить на этот скромный, такой ненастойчивый и ни к чему не обязывающий поцелуй, но… Перед глазами всего на секунду мелькнул фарш из котёнка, найденный в холодильнике. Журналист вздрогнул и с силой оттолкнул от себя оператора.

– И совсем не смешно, ясно?! – взвился он. – Вообще ни разу не смешно! И если сделаешь так еще раз, ты мне больше не друг! – гневно выкрикнул блондин, вскакивая с дивана и отбегая от парня на пару метров. Мартин побледнел. Он не пошевелился и ничего не предпринял. Не попытался объясниться или в чём-то убедить Анжело. Казалось, Бэйн превратился в холодное мраморное изваяние, лишь хорошо имитирующее живого человека. И этот взгляд... Взгляд тяжело раненого зверя, загнанного в угол и смирившегося со смертью.

Анжело сглотнул, набрал в лёгкие побольше воздуха, стараясь усмирить колотящееся сердце.

– Я… блин, извини, я знаю, что ты просто хотел пошутить, а я так на тебя набросился! – как ни в чем не бывало, воскликнул журналист, вновь бухаясь на диван рядом с оператором, – я вообще последнее время какой-то нервный!

«Да что ты говоришь…»

– Но ты не беспокойся, мы всегда будем друзьями!

«Убейте меня…»

– У Козу золотые руки! Теперь костюм как влитой! – довольный, вертелся Анжело перед зеркалом. Лишь радужная беретка выдавала в нем журналиста-идиота.

«Ага».

– Не понимаю, почему ты никогда раньше не говорил мне об этом замечательном человеке!

«Ага».

– Надо будет попросить его что-нибудь мне смастерить!

«Ага».

– И вообще, если подумать, я ведь ничего не знаю ни о твоих друзьях, ни о твоих родных!

«Ага».

– Бэ-э-э-э-эйн! Ну, что такое? Ты все ещё дуешься?

«Я? Дуюсь? Я?! Это я??? ДУЮСЬ??? ЙОПТВОЮМАТЬ, Я ДУЮСЬ???»

– Не моргай на меня так яростно! – возмутился журналист, уперев руки в бока.

«Я! – Бэйн задохнулся от злости, – ХОЧУ И МОРГАЮ!»

– Мистер Моргун, вот что я вам скажу! Я клянусь, что наша дружба будет нерушима!

«Я, БЛЯТЬ, СЧАСТЛИВ!»

– Ты мне тут ещё пожестикулируй! Мне не до твоих имитаций обезьяньего кунг-фу! Сегодня перед нами стоит сложнейшая миссия! – топнул Анжело ногой, этим, как ни странно, все же отрезвляя Бэйна. – Ты же знаешь, что только сегодня охранять хранилище №3 будет Марлик! Нам так подфартило! Ведь в прошлый раз его смены мы ждали больше недели! А ты хочешь всё просрать просто из-за того, что у тебя на меня обидульки?!

«Хуедульки, йоптэ… Иногда я тебя ненавижу!»

– Мы не имеем права просирать такую возможность! – воинственно воскликнул Анжело, и Бэйн невольно улыбнулся. Каким бы журналист не был противным, вредным и вечно раздражающим, злиться на него слишком долго Мартин попросту не умел.

«Да-да, без Марли мы никуда…» – мысленно проворчал оператор, оттаивая.

– Он – единственный тюфяк в полиции, которого можно заговорить настолько, чтобы вытянуть всю информацию и даже больше! А главное, он каждый раз меня не узнает!

«Да, незаменимый человек, вот только на этот раз разговорами не обойтись. Нам необходим помпон Шута, а это уже кража улики! А если учитывать, с каким делом он связан... За это могут дать пожизненное!»

– Кстати, улику мы воровать не будем!

«Э-э-э…»

– Если помпон не идет к коту, кот сам придет к помпону.

«Только не говори…»

– Да, котика мы возьмём с собой!

«Нихрена!»

– Возьмём-возьмём! Я даже принёс для этого специальное приспособление! – с этими словами Анжело вытащил из захваченного дома пакета два больших рюкзака. Один изображал огромную голову панды, на другом красовался какой-то супергерой.

«Ебать, я буду незаметным!» – мысленно взвыл Бэйн.

– Что? – недоуменно захлопал глазами журналист, – я ещё в прошлый раз проверил: у тебя нет ни одной приличной сумки!

«А на этих, блять, приличие большими буквами написано?! Это же детский сад какой-то!»

– Кис-кис-кис, иди сюда, блохастая вонючая какашендра! Вот сюда! В сумочку! – тем временем уже устроил охоту на кота Анжело. Зверь в это время, наигравшийся с нитками и теперь увитый ими от лап и до хвоста, возлежал на диване. Мурзик приоткрыл один глаз и скептически осмотрел предлагаемое ему жилище.

– Давай же! Посмотри, как там здорово! Я бы и сам с удовольствием побывал в голове большой панды! – воскликнул Анжело.

«Я этого не слышал!» – Бэйна передернуло. Понаблюдав за бессмысленными потугами журналиста еще минут пятнадцать, брюнет, не выдержав, поднялся на ноги, со злостью отнял сумки у блондина, затем, стараясь не думать о клыках кота, схватил его за шкирку и грубо запихнул в сумку вверх тормашками. Кошак заверещал, Анжело захлопал в ладоши, Бэйн захотел убивать, но постарался подавить в себе это светлое чувство.

– План таков! Пока я отвлекаю нашего дорогого Марлика, ты уже привычным методом пробираешься на склад, взламываешь замок, находишь улику, даёшь нюхнуть её коту и убегаешь оттуда! Всё просто!

«Охуеть, как просто!» – фыркнул Бэйн, скрещивая руки на груди. – «Я в последний раз чуть не умер от приступа клаустрофобии!»

– И, я надеюсь, с прошлого раза ты похудел, потому что, если твоя задница вновь застрянет в проходе…

«У меня тогда был тяжелый период в жизни! И я жил по соседству со стареньким, потерявшим сына пекарем, который каждое утро угощал меня булками, видя во мне свою утрату! Я не виноват!»

– И, да, там же наши излюбленные камеры. Так что, вот! Прямо в тон сумке! – воскликнул журналист, протягивая Бэйну маску панды.

«В прошлый раз был тигр, он мне больше нравился…»

– Не вздумай снова надевать тигра! Они же тебя узнают!

«А, блять, увидев кретина в маске панды, они точно уверуют, что это совсем другой человек! Мы и так уже им целый зоопарк продемонстрировали! И кот был, и обезьяна, и змея, и тигр! Теперь ещё и панда?! Пиздец маскировка!»

– И почему мне кажется, что ты сейчас материшься?!

«А мне кажется, что тебе не кажется!» – с этими мыслями оператор прошёл в спальню и вернулся оттуда в старой толстовке с глубоким капюшоном, который почти полностью скрывал его лицо.

«И так сойдет!»

– Нет, ты все равно наденешь маску! – настаивал на своём Анжело.

«Не надену!»

– Наденешь, я тебе говорю!

«Нет! Ни за что! Никогда!»

…Парень в маске панды смиренно крался параллельно стене, почти сливаясь с нею, даже несмотря на довольно броскую маскировку лица. Пробраться к выходу в вентиляцию оказалось делом плёвым – ещё бы, Бэйн на склад улик уже ходил, как к себе домой. Единственным, что отличало эту вылазку от остальных, был кот, копошащийся в рюкзаке за спиной оператора. Иногда животное пыталось мяукать, но парень в этом случае грубо тряс рюкзак, и котяра, дабы усмирить импровизированное землетрясение, замолкал.

Анжело тем временем не менее привычно пробрался к охранному посту перед складом. Сегодня, как он и ожидал, на службу заступил Марлик – высокий очень худой парень с явным недостатком общения.

– О, Марлик! Какие люди! Как давно мы с тобой не виделись! – воскликнул Анжело, подбегая к охраннику, как к старому знакомому. В какой-то мере, они таковыми и являлись.

– А… о… м-м-м… – растерялся парнишка, расцветая, – п-прости пожалуйста, я не помню твоего имени… – запинаясь, пробормотал он.

– Вот чёрт! Каждый раз забываешь! – задача Анжело состояла в том, чтобы отвлечь Марлика от экранов, на которых бы обязательно появился Бэйн. – Я же Дони! Тот самый Дони! Ну? Вспомнил?! – Марлик не помнил никакого Дони, но никогда бы не признался в этом своему собеседнику. Друзей у него не было, как и желающих поболтать. Потому внезапно нарисовавшийся Дони казался охраннику даром ТехноБогов.

– А-а-а! Дони! Как же я рад тебя видеть! – связь установлена, теперь всё самое сложное держалось лишь на плечах Бэйна. Оператор прополз около пятидесяти метров вперед, затем свернул вправо, затем влево, затем снова вправо, затем спрыгнул вниз, право, лево, лево, право, право, право… Дорогу Бэйн выучил наизусть. В некоторых секторах его поджидали датчики движения или звука, но все их парень так же без труда избегал. Опыт прошлого давал о себе знать.

Анжело мастерски заговаривал Марлика, не хуже колдуна, химичащего над заклинанием. Каждым новым словом или фразой он заставлял парня всё внимательнее слушать своего нового собеседника, теперь уже совсем не обращая внимания на экраны перед собой.

– …А потом он мне вручил бесплатные чипсы, потому что… – вдохновлённый мыслью о предстоящей победе, от всей души врал Анжело, не подозревая о том, что в следующую секунду все его усилия пойдут прахом.